Текст книги "Эсташ Черный Монах"
Автор книги: Виталий Гладкий
Жанр: Исторические приключения, Приключения
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 6. Колдун
Эсташ расположился на обрывистом берегу Тахо и меланхолически наблюдал за огромным колесом, которое называлось «нория». Оно медленно крутилось и большими ковшами поднимало воду, которая изливалась в оросительный канал.
Месторасположение Толедо облегчало его оборону, но затрудняло снабжение водой. Колодцев в городе было много, но их не хватало для нужд горожан. Со времен римлян доставка воды шла через акведук. Толедо имел цистерны и систему галерей, которые обеспечивали водой весь город.
Мавры Толедо использовали гидравлическую энергию, чтобы снабжать город водой и заставлять ее циркулировать по оросительным каналам, которые питали сады и огороды. Гидравлическая энергия приводила в действие и многочисленные фонтаны города. Многие из них находились возле мечетей, что облегчало ритуальные омовения. Вода нужна было и для бань.
Со времен мусульман в Толедо было множество общественных бань; христиане и евреи в своих кварталах сохраняли их и поддерживали в рабочем состоянии. Эти заведения, за порядком и чистотой которых следили муниципальные власти, служили также местами собраний горожан.
В 1070 году астроном аль-Заркаллух построил два бассейна в своем доме за городом на берегу Тахо, причем они заполнялись или опорожнялись в зависимости от фаз Луны. Эти водяные часы, указывавшие лунные месяцы и часы, функционировали до 1134 года, когда один еврейский астроном получил от христианского короля разрешение отремонтировать их, но потом так и не сумел восстановить.
Вдоль реки Тахо были расставлены водяные мельницы, рядом с которыми были удобные места для рыбной ловли. Мельницы использовались не только для перемалывания зерна, но также для валяния сукна и производства бумаги.
Система подземных трубопроводов, которые существовали со времен римлян, позволяла отводить использованные воды. Толедцы обязаны были ремонтировать уличные сточные канавы за свой счет, заботиться об исправности стоков из своих жилищ во избежание затопления соседних погребов. Вся система трубопроводов переправляла использованную воду к Тахо.
Эсташ смотрел на водяное колесо пытливо и одновременно с завистью. Поместья отца вместо прибыли часто приносили одни убытки. Засуха уничтожала урожаи, но почему-то никто не додумался устроить в отцовских владениях водяное колесо, как это сделали толедские мавры несколько веков назад.
А ведь река Льян, которая находилась совсем рядом с Булонь-сюр-Мер, протекала через отцовские угодья. Оставалось лишь прокопать каналы к полям.
Впрочем, на берег Тахо юношу привела не только любознательность. Ему хотелось побыть наедине со своими мятущимися мыслями, потому что в квартире мешал хозяин дома Маурисио, который назойливо лез со своими историческими байками, в школе невозможно было отвлекаться на посторонние размышления, а когда он приходил на свидание с Абаль, то в его голове вообще образовывалась пустота, заполненная только думами, которые невозможно выразить словами. И все они касались прекрасной мавританки.
И сейчас он сидел и мучительно размышлял, как им быть дальше. Абаль практически дала согласие стать его женой, однако им предстояло преодолеть много преград, чтобы оказаться вместе. Некоторые из них казались юноше непреодолимыми. Эсташ уже достаточно хорошо освоился с порядками в Толедо, поэтому имел некоторые представления о браке и обо всем, что с ним связано.
Брак требовал согласия двух сторон. С этим вопрос был решен. А вот второе… Девушке требовалось отцовское разрешение на замужество, за исключением тех случаев, когда женщине исполнилось двадцать пять лет. Здесь Эсташ посетовал на то, что Абаль чересчур молода – лишь недавно ей исполнилось шестнадцать. Он бы взял ее и в зрелом возрасте. Но с другой стороны, в Кастилии браки были разрешены с двенадцати лет.
Невеста получала от отца приданое, равное ее доле в наследстве, а от мужа подарок – часть его имущества. Это называлось «аррас». За исключением зажиточных слоев населения, в которых браки согласовывались в семьях, в Толедо свобода выбирать себе супруга была общепринята.
Однако семья всегда могла угрожать лишением наследства тем молодым людям, которые хотели пожениться без родительского согласия. Правда, этот момент ни Эсташа, ни Абаль не пугал. Тем более, что ее доля в наследстве отца была совсем мизерна.
Брак реально существовал лишь тогда, когда жених и невеста обменялись обещаниями и кольцами, и когда они были ритуально покрыты фатой. Церемония могла проходить где угодно, но присутствие свидетелей считалось необходимым. Чтобы ограничить тайные браки, общины приветствовали церемонии бракосочетания в храме и в присутствии священнослужителей. Церковь требовала, чтобы объявления об этом были опубликованы в течение трех воскресений подряд в приходе невесты и чтобы затем взаимное согласие давалось в присутствии свидетелей. За церемонией следовал праздник.
Обещание брака иногда означало начало супружеской жизни и без того, чтобы обе стороны приходили потом в церковь со свидетелями. Многие толедцы жили не в легальном браке, а в форме сожительства. Если такой союз прерывался, любовница имела право требовать денежную компенсацию.
Но в случае с Абаль гражданский брак не имел никакой перспективы. Хайреддин бин Абдуррахман аль-Джибрин вряд ли нарушит древний обычай предков. То, что он был крещен, ни в коей мере не сказалось на его мусульманской сущности. Что он ответит, когда Эсташ придет просить руки его внебрачной дочери?
Будь на его месте какой-нибудь бедный ремесленник-мориск, сделка вполне могла бы состояться. Породниться с дворянином, пусть даже франком, было престижно, но только не для богатого менялы, к тому же мавра.
Поэтому Эсташ сидел на берегу Тахо, наблюдал, как шлепают ковши огромного водяного колеса, и грустно размышлял о будущем, которое совсем недавно представлялось ему светлым и красочным. Но если их разлучат, то будущее может оказаться входом в преисподнюю, адские душевные муки, так как он уже не мыслил свою дальнейшую жизнь без Абаль…
Тихие шаги за спиной стали для него неожиданностью. Место, которое Эсташ выбрал для уединения, не считалось у жителей Толедо удобным для приятного времяпрепровождения наедине с природой. Сюда почти никто не заглядывал, потому что берег Тахо в этом месте был каменистым, голым и насквозь продувался всеми ветрами. Здесь даже трава не росла, лишь чахлые кустики.
Другое дело – сады на берегу реки. Очень плотная застройка Толедо не позволяла создавать большие сады внутри городских крепостных стен. Лишь великолепный дворец Исмаила ибн Ди л-Нун аль-Зафира из богатого берберского семейства Бану Ди л-Нунов, который он построил себе на севере города сто лет назад, взяв за модель дворец Медина аль-Захра в Кордове, имел большой благоухающий сад.
Конечно, жилища высокопоставленных мусульман города, окружавшие правительственный квартал, также имели сады. Но они были крохотными и их мало-помалу присоединили к территориям монастырей, основанным после прихода христиан; к тому же фруктовые деревья и цветники находились за высокими монастырскими стенами, куда обычный горожанин ходу не имел.
Тем не менее внутри жилых кварталов некоторые дома любителей живой природы все же имели корраль – крохотное незастроенное пространство, служившее огородом или фруктовым садом.
Недалеко от каменного моста, пересекавшего реку в направлении Кордовы, эмир аль-Мамун и прочие почетные граждане Толедо из числа мусульман имели свои места отдыха с маленькими дворцами, окруженными садами. После реконкисты часть дворцов была разрушена, а некоторые заняли представители новой власти.
Сад эмира аль-Мамуна был описан одним из путешественников как удивительно красивый и благородный, способный соперничать с Иракским Тигром – Эдемским садом[43]43
Эдемский сад – райский сад в Библии, место первоначального обитания людей; территория современного Ирака. Именно здесь протекают реки Тигр и Евфрат, чьи истоки, согласно легендам, находились в Эдемском саду. В этих местах зародились легендарные культуры Месопотамии и Парфии, Ассирии и Шумера, Аккада и Персии, здесь шумел Вавилон с его знаменитыми Висячими садами и Вавилонской башней, и находилась родина Авраама – Ур Халдейский.
[Закрыть], а его запах походил на аромат духов. Этот путешественник рассказывал, что этот запах полностью наполнял пространство, везде царили умиротворение и благодать, а на реке всегда – утром и вечером, кто-нибудь пил воду, и нория кряхтела, как верблюдица, спешащая за своими малышами.
План садов на берегу Тахо, как поведал Эсташу все тот же балабол Маурисио, с прудом в центре и каналами, был плодом труда агронома Ибн Бассала и ботаника Ибн Валифа. Именно туда стремились горожане, чтобы полюбоваться восходами и закатами, живописными развалинами дворцов богатых мавров и насладиться умопомрачительными ароматами цветущих садов и многочисленных клумб.
Шаги приближались. У Эсташа был великолепный слух, и он сразу определил, что в его сторону идут три человека, и не просто идут, а подкрадываются – уж больно мягко и осторожно ступают. Подождав, пока неизвестные подойдут поближе, он вихрем взметнулся вверх с сидячего положения, при этом успев намотать свой плащ на левую руку, а в правой, будто по волшебству, оказалась великолепная удлиненная наваха толедской стали, которую он прикупил по совету Рамона.
– Вы свой ножик выбросьте, мой друг, – сказал махо, критически рассмотрев наваху Эсташа. – Говорите, прикупили его в Андалусии, так как вас убедили, что сталь клинка – настоящая «толедо»? Мягко говоря, вас провели, как младенца, – из-за вашей неопытности в таких вопросах. Эта наваха – просто красивая подделка; правда, неведомый кузнец все же постарался сделать все возможное, чтобы она не сломалась в первой же схватке.
С этими словами он достал из кошелька две веллоны-кальдериллы[44]44
Веллона – испанское название монет из биллона (серебра невысокой пробы). Все низкопробные серебряные монеты назывались в Испании «moneda de vellon». Серебряные монеты с очень высоким содержанием меди назывались «calderilla», а чисто медные – «gruessa».
[Закрыть], положил их на стол стопкой и, стремительно взмахнув навахой, сильным и точным ударом пришпилил монеты к толстым доскам. Эсташ невольно ахнул – клинок Рамона даже не выщербился!
Конечно, он знал, что искусства закалки стали, равного толедскому, трудно найти. Разве что сталь из Дамаска могла соперничать с «толедо». Считалось, что дамасские мечи с необычным рисунком на лезвиях обладают магическими свойствами. Но толедская сталь была не хуже, а в некоторых случаях и превосходила «дамаск».
Дамасская сталь имела серьезный недостаток – режущая кромка при попадании на нее частичек мягкого железа выкрашивалась в этом месте. Этот недостаток был не столь существенен для режущего и колющего оружия, но для рубящего являлся критичным. Толедские мастера избавились от этой проблемы. Заготовки для мечей делались из нескольких слоев, где центральная часть была мягкой и пластичной, что обеспечивало оружию нужную гибкость. Именно к этой части крепился эфес оружия, поэтому лезвие никогда не отламывалось.
Этот секрет выдал Эсташу шустрый подмастерье-испанец, провинциал, который, как и юноша, приходил по вечерам к мечети Лас Торнериас изучать «альгарабию». Этот язык нужен был ему для того, чтобы понимать, о чем толкует ему мастер-оружейник, его двоюродный дядюшка. (Именитые кузнецы в искусство ковки толедской стали чужаков не посвящали; только родственников.)
Подмастерье настолько проникся уважением к добродушному и веселому франку, что выболтал ему многие тайны кузнечного ремесла, справедливо полагая, что Эсташу они не нужны. Вино всегда развязывает язык, а Эсташ не поскупился на угощение. Ведь Рамон вечно где-то слонялся, в школе переводчиков было не до пустой болтовни, а найти в Толедо подходящего товарища оказалось не так просто. Подмастерье-провинциал и сам очутился в таком же положении, как Эсташ, поэтому был рад без памяти, что приобрел благодарного слушателя.
При первом взгляде на тех, кто нарушил его уединение, Эсташ, уже побывавший в переделках, сразу понял – они пришли отнять у него жизнь. Один из них точно был махо, судя по его дорогому щегольскому костюму, остальные двое принадлежали к толедскому «дну» – оборванцы, готовые за несколько кальдерилл отправить на тот свет кого угодно. Похоже, махо взял их для подстраховки, а скорее – для «затравки». Частенько наемные убийцы для придания своему поступку видимости законности «заступались» за обиженных, если те не могли сами справиться с будущей жертвой.
Наверное, эта троица решила предварить нападение разговором – чтобы усыпить бдительность Эсташа напускным миролюбием. Но юноша не стал дожидаться выяснения отношений. Его выпад был настолько точным и стремительным, что один из оборванцев, который находился к нему ближе всех, даже не понял, почему его лохмотья окрасились в красный цвет. Боль к нему пришла несколько позже. Зажимая рукой рану на животе, он опустился сначала на колени, а затем опрокинулся навзничь.
Махо был потрясен, не говоря уже про его второго подручного. Он не ожидал от юного франка такой прыти. Наемный убийца был гораздо старше Эсташа, много чего в жизни повидал, но мрачный волчий взгляд будущей жертвы его испугал. Юноша не издал ни единого звука; казалось, он был немым.
Махо подтолкнул второго оборванца вперед и процедил сквозь зубы на «альгарабии»:
– Убей его!
Оборванец выглядел обреченно; похоже, ему хотелось дать деру, но он знал, что в таком случае махо найдет его и зарежет, как свинью. Ведь он получил деньги за участие в нападении, а значит, должен отработать их.
Скрипнув зубами – то ли от злости, то ли с отчаяния – он ринулся на Эсташа, пытаясь достать его своей длинной навахой. Но у юноши клинок был не короче и он сразу пустил в ход «дестрезу», хотя понимал, что за их схваткой пристально наблюдает махо, стоявший в сторонке, чтобы узнать, на что способен его будущий противник.
Но иного выхода у Эсташа не было – оборванец при всем том весьма неплохо владел ножом; собственно говоря, как почти все испанцы-простолюдины. Вот только «дестреза» для него была темным лесом. Он откровенно плавал в определении границ «магического круга», когда нужно было переходить в атаку или защищаться. Его не спасала даже весьма неплохая реакция.
Первый порез он получил на противоходе – у Эсташа была наваха, заточенная с двух сторон. Это оказалось неожиданно и больно. Тем не менее оборванец разозлился и решился на свой коронный, судя по всему, прием – ударил Эсташа с низкой стойки в длинном прыжке.
Юноша ждал чего-то подобного. И едва его противник распластался в полете, как Эсташ мигом принял высокую стойку «arrebatar» – для удара от плеча. Он сделал быстрый шаг в сторону, пропустив «летящего» оборванца, и безжалостно вонзил ему клинок в спину.
И в тот же миг упал, кувыркнулся и молниеносно встал на ноги. Как он и предполагал, махо атаковал его в этот очень серьезный момент схватки, справедливо полагая, что все чувства и помыслы юноши направлены на отражение выпада оборванца.
Сказать, что махо был удивлен, значило не сказать ничего. Он был обескуражен. Видимо, до этого такой прием срабатывал безотказно.
То, что его подручные мертвы, махо совсем не смутило. Обитатели толедского «дна» были для него просто расходным материалом. За деньги он мог нанять таких молодцев хоть сотню. Но прыть юного франка его поразила. Так моментально и к тому же изящно уйти с линии атаки – это надо было иметь большое умение. Махо насторожился.
Если до этого ему казалось, что он выполнит заказ без особых усилий, то теперь дело представилось ему совсем в ином свете. А в том, что махо кто-то нанял для убийства (но кто?!), Эсташ практически не сомневался. И началась схватка, в которой малейшая неловкость или неточность в исполнении приемов ножевого боя могла обернуться лишь одним – тяжелым увечьем или гибелью одного из противников.
Впрочем, Эсташ был уверен, что даже если махо его ранит, все равно он обречен умереть. Наемные убийцы к своим жертвам не испытывают жалости.
Махо великолепно знал «дестрезу». «Кто бы сомневался», – мельком подумал Эсташ… Он старался следовать всем советам Рамона. Многое Эсташ отработал до автоматизма, но его противник все-таки был старше и гораздо опытней, побывал во многих схватках, и юноша пользовался лишь одним-единственным своим преимуществом – молодостью, которая предполагает блестящую реакцию.
Он уходил от, казалось бы, верных ударов испанца, и в свою очередь кромсал воздух острым, как бритва, клинком, одно прикосновение которого сулило резаную рану.
Наконец один из ударов махо достиг цели, и левый бок Эсташа обожгло, словно к нему прикоснулся раскаленный металлический прут. Наверное, наемный убийца ждал от него иной реакции; ранение было хоть и не очень серьезным, но достаточно болезненным, а в таких случаях бойцы начинают осторожничать. Но он сильно ошибался. У юноши взыграла горячая дворянская кровь, и он, приняв очередной удар навахой на руку, защищенную кожаным плащом, полоснул своим ножом по предплечью испанца.
Эта рана привела Махо в ярость. Он усилил натиск, а Эсташ, в свою очередь, уперся, как бык, и отвечал на каждый удар, практически не заботясь о защите. Впрочем, до поры до времени его выручал плащ, исполнявший роль щита, но долго так продолжаться, конечно же, не могло.
Теперь оба противника выглядели как загнанные лошади. Из мелких порезов лилась кровь, их лица казались масками, которые надевают актеры, представляя греческие трагедии, и тяжело дышали, потому что бой по-прежнему велся в вихревом темпе. Но вот наконец Эсташ исполнил свой коронный удар, к которому долго стремился, – с нижней позиции, с одновременным уходом в сторону.
Рана была смертельной; в этом юноша не сомневался. Он выпрямился, торжествуя, так как махо упал на одно колено, и вот-вот его глаза должны были закрыться навсегда. Но он не учел, что перед ним настоящий волчара, побывавший во многих схватках не на жизнь, а на смерть. В какой-то момент наемный убийца вдруг резко распрямился, бросился вперед, и резкая боль в левом боку сообщила Эсташу, что он получил серьезное, возможно, смертельное ранение.
Юноша какое-то время пытался удержаться на ногах, но черная мгла постепенно вползала в его сознание, и он сначала пошатнулся, а затем упал. Уже лежа, Эсташ тускнеющим взглядом увидел злобный оскал махо, но затем лицо наемного убийцы резко побледнело, и он завалился навзничь. Жизнь покинула махо, в этом Эсташ не сомневался; и это было последнее, о чем он подумал, прежде чем потерять сознание…
Пробуждение было похожим на отчаянную попытку выплыть из водоворота. В детстве дружки Эсташа по глупости вытолкнули его из лодки в реку в самом опасном месте. Там находилась бездонная ямина с воронкой, в которую река затаскивала все, что угодно, даже крупных животных, которые в засушливое летнее время переходили ее вброд.
Редко кто мог выплыть из этого кошмарного водоворота. Считалось, что его сделал какой-то колдун, разгневавшись на жителей Булонь-сюр-Мер. Святые отцы избрали это место для казни женщин, заподозренных в колдовстве. Если она тонула, то считалось, что прощена Господом, а ежели выплывала, то, значит, ей помог колдун, и несчастной была уготована еще более страшная участь – сгореть заживо на костре.
Эсташ чувствовал себя в воде как рыба. Но водоворот потащил его на дно со страшной силой, которой невозможно было противиться. Хорошо, что он успел набрать побольше воздуха в легкие, иначе тут бы ему и конец пришел. Воронка, широкая сверху, книзу сужалась, и Эсташ, который боролся за жизнь изо всех своих сил, подстегнутый отчаянием, все же смог пробить плотную стенку водоворота на большой глубине и вынырнуть на поверхность далеко от страшной ямины совершенно обессиленным.
Так было и в этот раз. Неимоверным усилием юноша вырвал себя из кошмарной глубины и открыл глаза. Веки показались ему свинцовыми; Эсташ попытался поднять руку, но она упала на постель, как тряпка. Где он, что с ним?!
Глаза постепенно привыкали к полумраку, царившему в небольшой комнате. Судя по тому, что вдоль стен были развешаны пучки лекарственных трав, а на полках стояли разнообразные склянки, кувшинчики, ступки разных размеров и шкатулки, Эсташ находился в жилище какого-то знахаря. Воздух в комнате был напоен не только ароматами трав, но и какими-то другими запахами, незнакомыми юноше.
Постепенно к нему приходили силы. Он попытался сесть, но резкая боль в боку заставила его застонать. Эсташ откинулся на постель и закрыл глаза, потому что перед его взором замелькали разноцветные точки.
А когда он их открыл, то увидел, что над ним склонился старик с длинной седой бородой, по виду мавр, только с более светлой кожей. Он был одет в черный кафтан с широкими рукавами, перепоясанный широким парчовым поясом темно-красного цвета. Кафтан украшала вышивка разноцветным шелком, из-за чего он выглядел богато и празднично.
– Как вы себя чувствуете, сеньор? – вкрадчиво поинтересовался старик.
– Неважно, – ответил Эсташ. – Кто вы и где я?
– Вы находитесь в Толедо, в моем доме, а зовут меня Абд Ар-Рахман.
– Как я сюда попал?
Старик коротко засмеялся и ответил, подняв голову и обе руки кверху:
– Иншаллах. На все воля Аллаха. Я нашел вас возле Тахо рядом с тремя мертвецами. – Тут Абд Ар-Рахман мягко улыбнулся, хитровато сощурился и продолжил: – Сеньор, несмотря на молодость великий воин…
Эсташ промолчал, хотя старик явно ждал, что он расскажет о событиях на берегу реки. Не дождавшись от Эсташа откровений, старик посуровел и продолжил:
– Хорошо, что рядом был мой верный ослик. Он и довез вас сюда. Ранение ваше не из легких, но Аллах милостив, и вы скоро пойдете на поправку. А пока нужно сменить повязку на ране…
Так Эсташ оказался в доме хорошо известного в Толедо лекаря-мавра, который, как несколько позже выяснилось, был еще и колдуном. Христианскую веру Абд Ар-Рахман не принял, но гонений на него не было – искусного врачевателя нередко вызывали даже во дворец. Правда, лечил он в основном придворных. Но случалось, что его услугами пользовалась и семья самого короля Кастилии.
Эсташ встал крепко на ноги лишь спустя две недели после схватки на берегу Тахо. Прежде всего, он ознакомился с жилищем Абд Ар-Рахмана. Дом лекаря был трехэтажным, выходил на улицу одной-единственной дверью, которая вела в широкий портал, через который можно было попасть во внутреннюю часть жилища. Конюшня была отделена от входа и имела свои собственные ворота, выходящие на улицу.
За порталом располагался внутренний двор – патио. Он был вымощен квадратной плиткой, имел колодец, соединенный с накопительным резервуаром для воды. На втором этаже находились комнаты, соединенные друг с другом длинным коридором, выходившим на внутренний двор. На верхнем этаже находилось несколько комнат и терраса. Кухня была внизу. При доме имелся корраль с небольшим садом и огородом, где росли лекарственные растения, а в подвале находился погреб.
Все то время, которое Эсташ провел в постели, лекарь находился рядом с ним. И не потому, что его присутствие было столь необходимо. Молодой, крепкий организм юноши справлялся с ранением лучше всяких лекарств. Хотя нужно было отдать должное и Абд Ар-Рахману – его мази оказались чудодейственными. Рана заживала прямо на глазах, не говоря уже о мелких порезах.
Они беседовали. Обо всем. Но больше говорил лекарь. Наверное, он, как и Маурисио, хозяин дома, в котором квартировал Эсташ, нашел в юноше внимательного слушателя и приятного собеседника. Понимали друг друга они хорошо, так как Эсташ значительно продвинулся в изучении «альгарабии».
Однако вкрадчивая манера разговора Абд Ар-Рахмана несколько напрягала. Эсташ не мог понять, по какой причине, пока однажды лекарь не сотворил маленькое чудо. Близился вечер, в комнате с мягкими мавританскими диванчиками, где они расположились, изрядно стемнело, и старик зажег большой масляный светильник. Но сделал это необычно: дунул на ладонь… и там вспыхнул огонь! Светильник загорелся, лекарь небрежным движением смахнул пламя с ладони и обернулся к юноше.
Эсташ был потрясен. Действие его спасителя напоминало выступление жонглеров[45]45
Жонглер – в средневековой Франции странствующий профессиональный музыкант-исполнитель, гимнаст и фокусник. Старофранцузский жонглер родствен немецкому шпильману, английскому менестрелю, галисийско-португальскому жограру, кастильскому хуглару, польскому кугляжу и русскому скомороху.
[Закрыть]. Они выступали на праздниках в качестве гимнастов, плясунов, музыкантов, наездников, дрессировщиков и фокусников. Некоторые из них глотали огонь, но зажечь его на ладони при всем честном народе не мог никто. А лекарь сделал это играя. Кто он на самом деле?!
Ответ не замедлил.
– Ничего необычного… – небрежно молвил Абд Ар-Рахман, усаживаясь напротив Эсташа. – Ловкость рук и малая толика колдовства. Вы хотите научиться кое-чему необычному? Я готов предложить свои услуги. Бесплатно! Признаюсь, у вас определенно есть способности, предполагающие, что учение пойдет вам впрок и вы быстро освоите мою науку.
– Вы… колдун? – У Эсташа наконец прорезался голос.
Абд Ар-Рахман рассмеялся и сказал:
– Можно меня и так назвать. Хотя в моем умении творить чудеса магии самая малость. Есть лишь большой труд и глубокое знание законов природы – то, чем наши предки владели в совершенстве. Должен вам сказать, что ни моя вера, ни ваша не одобряет того, чем я занимаюсь. Но иногда излечить человека просто невозможно, не прибегнув к колдовству. Хочу признаться, сеньор Эсташ, вы живы только благодаря магии. Вы уже были одной ногой на том свете, и никакой обычный лекарь – даже королевский – не смог бы вам помочь.
Какое-то время Эсташ молчал, а затем выдавил из себя:
– Скажите, зачем я вам нужен?
– Вопрос задан верно. Это предполагает, что у вас ум зрелого мужчины. Что ж отвечу – это мой каприз. Мне нравится с вами общаться. Вы достаточно образованный человек, притом без предрассудков, а значит, мы легко найдем общий язык. И еще – возможно, главное. Мне некому передать свое искусство. Хочется побыть в роли учителя, знаете ли… Семьи у меня нет, родственники далеко, к тому же они давно стали мне чужими, а умирать, зная, что прожил жизнь впустую, не оставив никакого следа на Земле, невыносимо тяжело. Я ведь далеко не молод… Так что, вы согласны?
Эсташ испытующе посмотрел в глаза колдуну, набрал в грудь побольше воздуха, будто собираясь нырнуть в реку, и выпалил:
– Да!
В этот момент неожиданно звонко ударили колокола близлежащего храма. И лекарь-колдун, и юноша невольно вздрогнули. Эсташу показалось, что церковная медь гудела тревожно, предостерегающе и даже осуждающе. Но отступать было поздно – он уже сделал выбор.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?