Текст книги "Кого хранит память"

Но уже через несколько месяцев Н. К. Байбаков – главный инженер треста «Ленинскнефть». В мае 1938 г. новое назначение. Как я уже говорил выше, Николай Константинович приезжает в Куйбышев, – начальником вновь организованного объединения нефтяников «Востокнефтедобыча». «Это объединение призвано выполнить решение XVIII съезда партии», – пишет в своей книге Н. К. Байбаков, – о создании стратегического нефтедобывающего района между Волгой и Уралом – иначе говоря «Второго Баку», в который включили новорожденные тресты: «Башнефть», «Сызраньнефть», «Пермьнефть» и «Эмбанефть».

И эта задача легла на плечи 27-летнего молодого инженера. Он знакомится с обстановкой, объезжает буровые бригады, промыслы.

Наиболее активно идет работа в «Башнефти». Это и понятно, – они начали раньше, ещё в 1934 г. Ишимбаевское месторождение дало нефть стране. В Куйбышевской области близ Сызрани в районе Яблоневого Оврага в 1936 г. при освоении скважины получен приток нефти в количестве 1500 тонн. Пошли первые тонны нефти из месторождений в Куйбышевской области. В 1937 г. там же близ Сызрани – ударил фонтан с глубины 1020 метров с суточным дебетом нефти до 60 тонн. Создается первый в Поволжье – Сызраньский нефтепромысел.

Н. К. Байбаков ативно включается в работу. В 1938 году объединение направило в народное хозяйство страны более 4,0 млн тонн нефти. Так начиналось «Второе Баку».

Собственно, это непродолжительное пребывание в Куйбышевской области сохранилось навсегда в памяти Н. К. Байбакова, как первая крупная самостоятельная работа, определило особое его отношение к нефтяникам и самой области. А у Куйбышевцев, – воспоминания и гордость, что первый начальник объединения «Востокнефтедобыча» станет вскоре наркомом, а потом министром нефтяной промышленности страны.

Через год объединение преобразовывают в Главное управление и переводят в Москву. Что было понятно. В тех условиях жесткой централизации большинство насущных вопросов развития «Второго Баку» решались в столице. И Н. К. Байбаков назначается начальником этого Главка. Но не надолго, в 1940 году его утверждают заместителем наркома топливной промышленности СССР. Нарком – Л. М. Каганович. В этом же году наркомат поделили на два: один ведал углем, другой нефтью. Н. К. Байбаков – первый заместитель наркома нефтяной промышленности.

22 июня 1941 года войска гитлеровской Германии вероломно вторглись на территорию СССР. Началась Великая Отечественная война. Военное лихолетье требовало от всех, кто работал в тылу, неимоверного напряжения сил. Особая роль отводилась нефтяникам. Их задача – обеспечить бесперебойное снабжение армии горючим. Это была невыносимо тяжелая и архинужная работа. Не зная ни дня, ни часа отдыха все силы отдавал делу Н. К. Байбаков.

Обстановка на фронте к лету 1942 года сложилась крайне трудной. Одними из старейших нефтяных районов в России был Краснодарский край и район г. Грозного. Нависла угроза оккупации, а, следовательно, потеря нефти. Встал вопрос – или не допустить фашистов к промыслам, или взорвать буровые, но не дать немцам ни капли нефти. Эту задачу в июле 1942 г. поставил И. В. Сталин лично перед Н. К. Байбаковым – Уполномоченным Государственного Комитета Обороны (ГКО) по обеспечению фронта горючим.

Николай Константинович в своей книге пишет в каких тяжелейших условиях, с болью пришлось решать эту задачу. Наступление немцев на Кавказе нарастало и выход был один – уничтожить нефтяные промыслы, что было сделано, порою буквально за сутки, а то и часы перед подходом немецких войск. Эту работу выполняли специальные команды. И делали это так, чтобы надолго вывести из строя буровые. Наземное оборудование в большей мере удалось вывезти на Восток до подхода фашистских войск.

И всё это время Н. К. Байбаков находился на Кубани, совместно с командованием фронта (С. М. Буденным), принимая решения и организуя эту опасную работу. Немецкие специалисты пытались восстановить добычу нефти в Краснодарском крае, но ничего не смогли сделать.

Нефтепромыслы в Грозном удалось спасти, советские войска не допустили туда врага. Но грозненской нефти было далеко недостаточно, чтобы обеспечить фронт горючим. Встал вопрос о немедленном перебазировании квалифицированных кадров нефтяников из Азербайджана на восток, в необжитые районы «Второго Баку». И эта задача также была доверена уполномоченному ГКО Н. К. Байбакову. Он рассказывает, что в зиму 1942—43 гг. в течение трех месяцев почти десять тысяч бакинских нефтяников, большинство с семьями, организованно выехали в восточные районы страны. И прямо с колес начинали бурение на новых площадях.

Результаты не замедлили сказаться. За годы войны нефтяники Башкирии дали стране более 4,0 млн тонн нефти, Куйбышева – около 2,7 млн тонн. В то время это была серьёзная помощь армии.

Н. К. Байбаков вспоминает: «В районе Поволжья мне приходилось бывать не раз. В это время в районе Куйбышева возникает большой промышленный узел, снабжавший фронт самолетами, другой боевой техникой. Вблизи Куйбышева геологами были открыты четыре газовых месторождения. Был разработан проект газопровода, протяженностью 165 км, и в сентябре 1942 г. газ под естественным давлением пошел в Куйбышев! Это был серьезный успех». Понято, занимаясь газовой проблемой, он не преминул побывать у нефтяников Сызрани.

В 1944 г. Байбакова назначают наркомом нефтяной промышленности СССР. Через три месяца молодого 33-х летнего наркома принял И. В. Сталин. Николай Константинович с большой теплотой вспоминает об этой встрече. Она описана в его книгах.

И до 1955 г. в течение одиннадцати лет Н. К. Байбаков – министр нефтяной промышленности СССР. Затем его, видного хозяйственника и опытного государственного деятеля назначают председателем Госплана СССР – экономического центра страны.

Пришла пора «хрущевских кадровых тусовок», – не согласных с его волевыми, скоропалительными реорганизацими. Что испытал на себе и Н. К. Байбаков. В 1957 г. Хрущев затевает коренную ломку – вместо отраслевого, вводит территориальный принцип управления промышленностью. Упраздняет промышленные министерства. Байбаков открыто выступает против этих перегибов, объясняет их вред для комплексного развития экономики.

Хрущев реагирует, – смещает Н. К. Байбакова с поста, переводит в Госплан РСФСР, авось мол, образумится. Но нет, Байбаков продолжает отстаивать свою позицию. Тогда Хрущев «опускает его на землю» – в 1958 г. направляет председателем Краснодарского Совнархоза. Кубань – давно знакомый, памятный Николаю Константиновичу район. Его принимают там приветливо. Н. К. Байбаков активно включается в работу. С присущим ему напором, новаторскими идеями, выводит хозяйство края на передовые рубежи.

Несколько лет деятельности совнархозов явно демонстрируют местнический подход в работе, межотраслевые связи слабеют. Хрущеву подсказывают выход – укрупнение совнархозов. В 1962 г. создаются «большие» СНХ, объединяющие 3–4 области. Н. К. Байбакова назначают председателем Северо-Кавказского совнархоза (Ростов, Ставрополье, Кубань и другие, всего шесть регионов).

Процесс распада отраслей промышленности нарастает. Советники Хрущева подбрасывают ему идею, – создать в Москве отраслевые комитеты, которые будут осуществлять техническую политику и следить за развитием отрасли. Так в 1963 г. Н. К. Байбаков возглавит Комитет по химии, а вскоре – Комитет по нефтепереработке и нефтедобыче.

Проходит октябрьский (1964 г.) Пленум ЦК и Н. С. Хрущев уходит в отставку. В стране происходят процессы реорганизации: воссоединяется партия, восстанавливается отраслевая структура управления промышленностью и строительством.

В 1965 г. Н. К. Байбакова назначают заместителем Председателя Совета Министров СССР и председателем Госплана СССР. Так через восемь лет все возвращается «на круги своя». И ещё двадцать лет он будет плодотворно трудиться на этом самом трудном и ответственном государственном посту. И чем бы ни занимался в последующие годы Н. К. Байбаков, он в первую очередь остается нефтяником-буровиком. Этой любимой профессии он верен до сего дня.

В 1955 г. меня, начальника механо-сборочного цеха, избрали секретарем парткома авиационного завода № 18 и в ЦК КПСС утвердили парторгом ЦК. Именно с этой поры, бывая на заседаниях Бюро, Пленумах обкома партии, собраниях актива, совещаниях разного рода, которые проводил обком, я, естественно, прикоснулся к одной из ведущих отраслей промышленности области – нефтяной. Познакомился с некоторыми видными нефтяниками – В. И. Муравленко, Д. А. Такоевым. И от них впервые услышал о легендарной уже тогда личности, – Николае Константиновиче Байбакове. У меня уже в конце 50-х годов заочно сложилось положительное мнение о Н. К. Байбакове.

В начале 60-х, будучи секретарем обкома партии, курирующим промышленность, я имел возможность видеть и слушать Николая Константиновича на совещаниях в ЦК КПСС. Так в августе 1962 г. ПБ ЦК КПСС проводило в Москве совещание, посвященное вопросам развития промышленности в свете решений XXII съезда КПСС. На него были приглашены секретари ЦК Союзных республик, некоторых крупных промышленных областей (Горьковская, Новосибирская, Куйбышевская, Свердловская, Волгоградская и другие), руководители министерств и Комитетов СССР, председатели совнархозов, ученые. Участвовали: Ф. Р. Козлов, А. Н. Косыгин, А. П. Кириленко, А. П. Шелепин, Г. И. Воронов, Г. В. Романов, В. М. Рябиков, К. П. Руднев, С. А. Афанасьев, В. С. Фролов.

С докладом выступил Ф. Р. Козлов.

Нет нужды здесь рассказывать о самом совещании. Но я обратил внимание на выступление председателя Северо-Кавказского совнархоза Н. К. Байбакова. Уверенное, логически обоснованное, но обеспокоенное наличием многих проблем, решение которых откладывается «на потом». На этом фоне разительным контрастом прозвучало выступление в конце совещания А. Н. Шелепина, тогда секретаря ЦК и председателя Госпартконтроля, – резкое, поучительное, с нотками запугивания в адрес тех регионов, где дела в промышленности шли не так успешно.

Затем Пленум ЦК КПСС в декабре 1963 г. «Об ускоренном развитии химической промышленности», на который Н. С. Хрущев пригласил более 3000 человек, в том числе был и я, тогда 2-й секретарь Куйбышевского обкома партии. Докладчик Н. С. Хрущев.

Пленум проходил шумно, Никита Сергеевич то и дело прерывал ораторов репликами, зал шумно и охотно реагировал на острые из них – смехом. Помню резкое неприятие его реплики К. Т. Мазуровым. Грубое и угодливое выступление Первого секретаря ЦК ВЛКСМ Сергея Павлова, вызвавшее возмущение зала передергиванием фактов.

И вот, во второй день заседания Пленума, по-моему, 35-м (всего тогда выступило 47 участников), Н. С. Хрущев предоставляет слово председателю Госкомитета СССР по химии Н. К. Байбакову! Все уже устали от сидения в огромном зале КДС, но речь Байбакова слушали со вниманием. Он поддержал приоритет в развитии химии в стране. Говорил, что если общий объем валовой продукции СССР по отношению к США составляет 65 %, то объем химической продукции – только 30 %. Показал перспективы развития химии и нефтехимии. Внес конкретные предложения. Это было выступление профессионала, государственного деятеля и оно было воспринято аудиторией одобрительно.

Наступил 1965 год. Н. С. Хрущева на октябрьском (1964 г.) Пленуме ЦК отправили в отставку. Новое руководство страны: Л. И. Брежнев, А. Н. Косыгин, Н. В. Подгорный восстановили единую КПСС. В сентябре состоялся важный Пленум ЦК, который восстановил отраслевое управление промышленностью и поставил задачу совершенствовния планирования и усиления экономического стимулирования производства. Доклад А. Н. Косыгина открывал перспективы развития народного хозяйства страны.

В сентябре же Н. К. Байбаков был назначен на прежнюю должность председателя Госплана СССР. Собственно, с этой поры начались и наши контакты по работе. Одним из первых было посещение Госплана в связи с намерением построить в Куйбышеве метрополитен. Эта идея уже несколько лет обсуждалась общественностью и руководством области.

В начале 1966 г. мы с А. М. Токаревым пошли «на разведку» по отделам Госплана к зампреду В. Я. Исаеву, а затем к Н. К. Байбакову. На всех уровнях мы объясняли, как городу с миллионным населением, территориально разделенного на старый город, промышленную зону и новые жилые (спальные) районы, отстоящие друг от друга на 10–15 километров, обеспечить связи наземным транспортом. Нужно метро.

Наши доводы разбивали сразу – нет средств, техники, нужно ТЭО, разработка которого займет не один год и т. д. То есть, пока и не мечтайте о метро. У Н. К. Байбакова разговор принял обнадеживающий характер. Выслушав нас, он позвал Исаева, Бобровникова, других работников Госплана и задал вопрос, – нуждается ли г. Куйбышев в метро? В принципе. Те ответили, что в принципе – да, но когда и какое! Ведь нет никаких расчетов. «Вот, давайте с этого и начнем. Обком дает нам расчет и обоснование потребности в метрополитене. Мы поручаем экспертному Совету проработать предложение и дать заключение. А после будем принимать решение. Насколько мне известно, идею метро вынашивают в Горьком, Свердловске, Новосибирске. Возникает вопрос, почему в Тбилиси можно строить, а в российских городах нет!? Надо начинать работу в этом направлении». Вот, примерно, такой состоялся разговор. Мы были окрылены. Хотя практика показала потом, что от идеи до начала работ, а они начались лишь в начале 70-х годов, дистанция огромного размера. Но метро в Самаре все-таки построили.

В середине 1966 года Н. К. Байбаков с министром автомобильной промышленности А. М. Тарасовым и группой специалистов прибыли в Куйбышев. Накануне было принято принципиальное решение о строительстве в районе г. Тольятти крупнейшего завода по выпуску 600 тыс. легковых автомобилей в год по проекту итальянской фирмы «Фиат». У нас было немало конкурентов, претендовавших на этот завод в других регионах РСФСР, в Белоруссии, Украине и даже Грузии. Но наши расчеты оказались предпочтительнее.

Н. К. Байбаков сдержанно относился к Тольяттинскому варианту. Решили посмотреть площадку строительства на месте. Поехали в Тольятти. Степное место близ берега Волги в нескольких километрах от города – ровное, с небольшим уклоном, легкой черноземной почвой понравилось всем. Тихая, широкая степь «сработала». Мнение было однозначно – заводу быть здесь. По обычаю заложили большой камень, отметили решение по-русски и пошел живой разговор о будущем заводе. По наметкам уже в 1970 г. завод должен начать серийный выпуск машин.

Эта встреча всколыхнула у Николая Константиновича воспоминания о работе в Куйбышеве в довоенные годы, о тресте «Сызраньнефть», деятельность которого охватывала месторождения нефти на Сызраньской, Ставропольской, Заборовской, Троекуровской площадях… Так мы получили в лице председателя Госплана СССР важного и полезного союзника.

Началась работа в Госплане, Совмине Союза и РСФСР по подготовке проектов Постановлений ЦК и СМ СССР о строительстве завода и всей инфраструктуры. Мне, как председателю Куйбышевского облисполкома, приходилось не раз вместе с другими товарищами участвовать в обсуждении этих проектов у Н. К. Байбакова, А. М. Тарасова, на заседаниях правительства у А. Н. Косыгина. Так развивалось наше знакомство с Николаем Константиновичем.

Еще одна памятная встреча. Приближалось тридцатилетие со дня получения первой промышленной нефти в Куйбышевской области. Получили разрешение отметить эту дату. Весной 1969 г. в Куйбышеве собрались нефтяники со всей страны. Пригласили ветеранов: ученых, геологов, буровиков, работников нефтепромыслов, строителей. Руководителей и специалистов нефтепредприятий области. Прибыли и именитые гости: М. Т. Ефремов, Н. К. Байбаков, В. Д. Шашин, В. И. Муравленко, ответственные работники ЦК и СМ СССР и РСФСР. Торжественное собрание состоялось в театре оперы и балета, затем прием. Посещение предприятий, памятных мест. Программа известная. Отмечали несколько дней, у кого какие возможности по времени.

Что мне особенно запомнилось, так это уважительное, можно сказать, любовное отношение простых людей, ветеранов и молодых к Н. К. Байбакову. Его просто не выпускали из объятий, вспоминая разные моменты совместной работы. Вольно или невольно он отодвинул на второй план М. Т. Ефремова, бывшего первого секретаря обкома партии, а сейчас зампреда СМ СССР, курирующего, в том числе, и нефтегазовую отрасль.

В 1971 г. меня избрали первым секретарем Воронежского обкома партии. В период работы в Воронеже с 1971 по 1975 гг. приходилось часто бывать в Москве на Пленумах ЦК, сессиях ВС СССР, где в кулуарах нередко обменивались с Н. К. Байбаковым не только приветствиями, но и коротким разговором или беседой. Посещал я по воронежским проблемам министерства и ведомства Союза и России. Как правило, заходил в Госплан СССР. Приходилось бывать и у Н. К. Байбакова.

Иногда это были просьбы, предложения, чаще информация о договоренности с замами, и о его поддержке. Всегда разговор шел о делах в области, и обязательно о положении в нефтяных районах страны. В этот период шла огромная работа по развитию добычи нефти и газа в Западной Сибири. Тюмень не сходила со страниц газет и других СМИ. Н. К. Байбаков упоенно, забыв о времени, рассказывал о том, что там происходит. «Ведь с 1 млн тонн нефти, добытой в 1965 г., ежегодный прирост превосходил все планы и ожидания. Так было добыто в 1971 г. – 30 млн тонн; в 1972 г. – 45 млн; в 1973 г. – 63 млн; в 1974 г. – 87 млн, а в 1975 – будет свыше 100 млн тонн» Н. К. Байбаков, называя эти цифры, удовлетворенно откидывался на спинку кресла и, улыбаясь счастливо, изучающе ждал моей реакции. Но не выдерживал, продолжал: «Какого отличного работника дал Куйбышев сибирякам – Виктора Ивановича Муравленко. Это великолепный организатор, профессионал высшей марки и добрый, заботливый, скромный человек. Я влюблен в него. Он внес неоценимый вклад в достижения Тюменских нефтяников. Хотя там работают, честно говоря, люди со всей страны: из Азербайджана, Башкирии, Куйбышева, Перми, Татарии, Оренбуржья и других регионов».

Такие встречи и беседы ещё больше укрепляли наше знакомство, переходили в товарищеские отношения.

В июле 1975 г. я был назначен первым заместителем председателя Совета Министров РСФСР. По сложившейся традиции, первый зампред СМ России являлся постоянным представителем РСФСР на заседаниях Президиума Совета Министров СССР, которые еженедельно по средам проходили в круглом зале Кремля, как правило, под председательством А. Н. Косыгина. За столом Президиума размещались его заместители, министр финансов СССР, председатель КНК СССР и первый заместитель председателя Совета Министров РСФСР.

Перечень рассматриваемых на Президиуме вопросов был очень широк, а обсуждение их весьма активным. Естественно, большинство материалов вносились Госпланом СССР, а также министерствами или Совминами Союзных республик. Так что Н. К. Байбакову почти по каждому вопросу приходилось выступать, отвечать на вопросы, отбиваясь от наседавших министров, требовавших дополнительных капвложений, сокращения объемов выпуска планируемой продукции, обновления оборудования за счет импорта и др. Иногда напор принимал весьма жесткие и, как казалось, доказательные формы. И я восхищался эрудицией и тактом Николая Константиновича, разбивавшего, иногда с помощью своих замов, доводы оппонентов. Но порою споры накалялись до такой степени, что и он срывался.

На каждом, можно сказать, заседании обсуждались вопросы в той или иной мере касавшиеся России. Поэтому и мне приходилось отстаивать наши позиции. Скажу со всей откровенностью, удавалось это далеко не всегда. Обстановка в стране была сложная, рос объем и сложность задач в большинстве отраслей народного хозяйства, а ресурсов не хватало.

Только мудрость, такт, а порой и жесткость А. Н. Косыгина, наводили порядок в конфликтной ситуации и принимались нужные решения. Нередко вопрос вообще снимался с обсуждения и поручалось в установленные сроки дополнительно согласовать спорные моменты и внести вновь на рассмотрение Президиума.

Семидесятые годы были особенно характерны разбором крупных, национального характера проблем. Это топливно-энергетический комплекс (нефть Западной Сибири, газ Севера, БАМ, уголь Кузбасса, атомная энергетика); транспорт (заводы в Тольятти, Набережных Челнах, в Елабуге); программа развития Нечерноземья и сельское хозяйство, социальная сфера.

Все эти проблемы требовали ресурсов: трудовых, финансовых (особо валюты), материальных. Госплан напористо требовал и закладывал в планах рост разведки промышленных запасов и добычи нефти и газа с тем, чтобы увеличить поставки этой продукции на экспорт, а валюту использовать для приобретения передовой технологии и оборудования.

Нажим на Тюмень был большой, хотя там небывало быстро росла добыча нефти, но не хватало буровых установок, разных труб, тяжелой техники, и особенно создания нормальных условий для работы и жизни нефтяников. Байбаков понимал это, изыскивал максимально возможное, но и обращал внимание на имеющиеся недостатки, резервы и упущения в работе. Ведь он, собственно, был одним из главных инициаторов и организаторов разработки месторождений Сибири, добивался в свое время правительственных решений о наращивании там работ. Но и этого стране было мало, вот и нажимал он на нефтяников отчаянно.

Кроме еженедельных заседаний Президиума, ежеквартальных – Совета Министров СССР, была и такая форма рассмотрения наиболее деликатных вопросов сначала на «совещании замов» без участия министров, на которые я также приглашался. Если к тому добавить ежегодную защиту плана в отделах, на коллегии Госплана СССР, у председателя Н. К. Байбакова и, наконец, на Президиуме у А. Н. Косыгина, то можно себе представить сколько раз мне приходилось общаться с нашим главным «оппонентом» Н. К. Байбаковым. Бывало всякое, и спокойное обсуждение, согласие с нашими доводами, но были и споры до хрипоты. Но эти конфликты не только не ослабляли, а укрепляли личные отношения.

Такая практика продолжалась, конечно, в меньшей степени и в более спокойной обстановке, когда я в 1983 г. стал Председателем Правительства России. После кубинских встреч наши связи стали ещё более уважительными, дружескими. Мы часто встречались на заседаниях и протокольных мероприятиях в Кремле, всегда находили тему для беседы. Но всплески разногласий при обсуждении проектов плана на очередной год бывали и тогда.

Приведу один пример. Предстоял разбор разногласий по проекту Государственного плана РСФСР на Президиуме у Н. А. Тихонова. После обсуждения наших замечаний на коллегии Госплана СССР, оставалось два-три несогласованных вопроса. 29 сентября 1983 г. я позвонил Н. К. Байбакову и предложил встретиться у него в узком составе, чтобы ещё раз поговорить о них, дабы не выносить спорные моменты на Президиум Совмина Союза. Он согласился на завтра, вечером после работы.

Я приехал в Госплан с Председателем ВС РСФСР В. П. Орловым и Председателем Госплана РСФСР Н. И. Масленниковым. Н. К. Байбаков пригласил своего заместителя В. Я. Исаева и ещё кого-то. Мы расположились вокруг низкого круглого стола, разложили свои бумаги, нам подали чай с сушками. После короткого обмена мнениями на другие темы, приступили к главному. Докладывал замечания по проекту плана на 1984 г. Н. И. Масленников. По ходу доклада, обсуждали варианты и принимали решения. Главным оппонентом был В. Я. Исаев, вел он себя нервно, несдержанно. Н. К. Байбаков укоризненно посматривал на него, но в спор не вступал. Дело шло к завершению. Но по одному нашему замечанию В. Я. Исаев позволил себе грубый выпад вообще в адрес руководства РСФСР, заявив: «У вас в России всегда находятся проблемы настолько мелкие, что их стыдно поднимать». Хотя реплика Исаева была не в мой адрес, я вспылил, резко встал и, не обращая внимания на остро пронизавшую боль в левой ноге, закричал на него: «Как вы смеете делать такие обобщения, оскорбляющие руководство республики. Вы вспомните 1978 год, когда мы сидели у вас в кабинете неделями, разбирая по каждой области титульные списки объектов строительства и вы „копались в мелочах“, порой отметая важные стройки, отыскивая, в чем бы ущемить ту или иную российскую область. А сейчас возводите напраслину». Тот покраснел как рак, не ожидая такой реакции и сделал попытку что-то ответить. Но Байбаков жестом остановил его и заявил: «Не надо говорить нелепости. А что касается конкретной просьбы, то её следует принять. За бестактное поведение В. Я. Исаева прошу извинения». В итоге мы довели разговор до конца, нашли компромиссное решение.

В. Я. Исаев и другие госплановцы ушли. Провожая нас, Николай Константинович взял меня под руку: «Ты же знаешь Василия Исаева, работник он хороший, но несдержанный».

Прощаясь, я почувствовал острую боль, сделал несколько шагов к лифту – боль усилилась, не могу наступить на левую ногу. Кое-как дошли до машины и скорее в поликлинику. Благо рядом, на ул. Грановского. Было уже около 21 часа. Дежурные врачи осмотрели, сделали рентген – отрыв сухожилий и повреждение связок у внешней поверхности левой стопы. Ногу в гипс и меня под руки в машину и домой. До 10 октября пробыл на больничном, а потом с месяц ходил в загипсованной ноге с тростью. Вот такой случился казус.

Хочу отметить ещё одну черту личности Николая Константиновича Байбакова. Его постоянное стремление к новому в технике, в науке. Несмотря на огромную занятость работой, он часто публиковал статьи по различным проблемам, в первую очередь, конечно, нефтегазового комплекса. Выступал с публичными лекциями. Защитил докторскую диссертацию. Надо сказать, что зная пристрастность к новому, его иногда увлекали «новаторскими идеями» сомнительного характера, разного рода «изобретатели» и «прорицатели», которых он охотно принимал у себя.

В ноябре 1982 г. скончался Л. И. Брежнев. Было очевидно – необходимо новое руководство, обновление кадров на других уровнях. Нужны поиск и решение экономических и социальных проблем, совершенствование механизма управления, раскрытия потенциала социализма, повышения инициативы и заинтересованности людей в результатах труда. Об этом говорили мы между собой, это понимал и новый Генеральный секретарь ЦК Ю. В. Андропов, и стал буквально с ходу обсуждать эти проблемы, готовить и реализовывать некоторые свои задумки.

Но, обстоятельства сложились трагически. Уже в сентябре 1983 г. тяжело больной Ю. В. Андропов фактически отошел от дел, а в феврале 1984 г. его не стало.

Государственные планы развития страны и госбюджеты на 1984–1985 гг., проекты которых рассматривались с моим участием на заседаниях Политбюро по докладам Н. К. Байбакова и В. Ф. Гарбузова, не давали оснований для глубоких преобразований в разных сферах народного хозяйства. Понятно, что неудовлетворенность намеченными в плане показателями развития страны выражалась в критике Госплана и министерства финансов как на заседаниях ПБ, так и Пленумах ЦК, где они обсуждались накануне внесения проектов в Верховный Совет СССР.

Больше всего доставалось Н. К. Байбакову. Но в то же время мы понимали, что заложенные в планах показатели и так чрезмерно завышены и выполнение их потребует огромных усилий. Однако неудовлетворенность, какой-то осадок от дискуссий по проектам на Политбюро оставался. Понимали это и сами авторы представленных материалов.

Но более острой и нелицеприятной критике подвергалась деятельность Госплана в 1985 г., когда генсеком КПСС стал М. С. Горбачев. Это просматривалось при разборе и других вопросов, которые готовил Госплан СССР. В частности, мне запомнилось заседание Политбюро 8 августа 1985 г.: «О комплексном развитии нефтяной и газовой промышленности Западной Сибири в 1986–1990 годах». Докладывал Н. К. Байбаков.

Он доложил прогнозы запасов нефти и газа, изложил планируемые на пятилетку объемы их добычи, рост выделяемых капвложений, увеличение рабочей силы. Назвал цифру добычи нефти и газового конденсата на 1990 г. = 422–437 млн тонн. Сказал, что Миннефтепром называет меньше, примерно 405 млн тонн. Правда, предстоит огромная работа, – надо построить 5500 км автодорог с твердым покрытием, значительно развить производственную базу, обеспечить техникой, людьми, решить социальные проблемы и т. п. Предварительные наметки Госпланом сделаны, но их надо рассмотреть на Президиуме Совмина.

В выступлениях некоторые министры, руководители Тюменской области высказали резкую критику в адрес Госплана. Говорили, что отечественные компрессорные установки не обеспечивают плановый уровень добычи нефти. Нечем откачивать попутный газ. Госплан закладывает проценты утилизации газа, а заводов для утилизации нет. Нужны вложения для развития прогрессивных методов добычи, а Госплан на эти цели средств не планирует. Недостаточно установок для закачки воды в пласт, отсюда и нет роста добычи. Медленно вводятся в эксплутцию свежие запасы, в результате варварски «зажали» старые месторождения, что снижает там добычу. Не достает мощных машин и другой техники. Катастрофически не хватает жилья, а денег на собственное строительство в Сибири министерствам не выделяют. И подытожили – на 1990 год больше 412 млн тонн добычу планировать нельзя.

Н. А. Тихонов заявил, что снижение добычи нефти дезорганизует работу народного хозяйства страны.

М. С. Горбачев был в отпуске. Вел заседание Политбюро Е. К. Лигачев. В заключение он сказал: «Госплан и министерства последние годы уходили от решения острых, насущных проблем развития нефтяной промышленности Западной Сибири. Выделяемые средства расходовались неэкономно, нерационально. Нужен коренной перелом в отношении к решению социальных проблем. Надо определить порядок расселения прибывающих рабочих: стационарный город или вахтовые поселки. Окончательно определимся с цифрами при рассмотрении плана на пятилетку».

Члены политбюро сделали несколько замечаний. Но общее впечатление осталось такое, что перспектива развития региона захватывающая. Госплан, понимая это, устанавливает волевые задания, не подкрепляя их реальными ресурсами. В то же время говорили, а откуда, у кого отобрать? Вот и «крутится» Н. К. Байбаков.

26-го сентября заседание Политбюро ЦК.

Меня специально на это заседание отозвали из отпуска, так как рассматривались важные вопросы:.

1. О созыве 15 октября 1985 г. Пленума ЦК.

2. Обсудить на Пленуме: «Проект новой Программы КПСС», «Об изменениях в Уставе КПСС» и «Основные направления развития народного хозяйства СССР на 1986–1990 гг.».

На заседании заслушали доклад Н. К. Байбакова: «Основные направления развития народного хозяйства СССР на 1986–1990 гг.».