Текст книги "Правительство и рынки: Меняющаяся экономическая роль государства"

Разумеется, экономическая роль государства в рыночной экономике неодинакова в разных странах и не остается неизменной во времени. За последние несколько веков она существенно изменилась, став особенно заметной в ходе XX века. Отправным пунктом для анализа роли государства остается «Исследование о природе и причинах богатства народов» Адама Смита. Книга была напечатана в год принятия американской Декларации независимости, но работа над ней шла задолго до издания. Книга Смита была отчасти реакцией на концепцию «меркантилизма» или, в терминах самого Смита, на «меркантилистическую систему». Смит показал, что в те годы правительства, и в первую очередь правительство его страны, масштабно и негативно воздействовали на экономическую деятельность, исполняя свои функции по регулированию и выдаче разрешений, а также устанавливая препятствия для торговли. В обществах того времени многие виды деятельности требовали разрешения правительств, в результате чего могли возникать монополии, приносящие прибыль отдельным лицам или группам и запрещающие всем остальным заниматься определенными видами деятельности. Смиту особенно не нравилось отношение к Индии и колониям в Америке, а также наложенные на них ограничения. В «меркантилистической системе» рыночные силы играли ограниченную роль, хотя существовала частная собственность и рынки, на которых было возможно покупать и продавать товары и услуги.

Принято считать, что книга Смита подготовила почву для перехода к политике laissez-faire, когда государство стало меньше вмешиваться в экономику и предоставило больше свободы рыночным силам (не только во внешней торговле) и экономической активности людей[48]48
  Некоторые французские экономисты XIX в. развили идеи Адама Смита так, что самому Смиту это едва ли понравилось бы. Среди этих экономистов можно указать следующих: Фредерик Бастиа, Густав де Молинари, Жан-Батист Сэй, Огюст Конт и Шарль Дюнайе. Эти экономисты не отводили почти никакой роли государству в экономике. См. Weinburg, 1993.


[Закрыть]. Эти перемены были отчасти вызваны идеями Смита. В период после 1880 года политика laissez-faire приобрела более умеренную форму и в этом виде просуществовала до конца 1920-х годов, когда новые веяния в политической, экономической и интеллектуальной жизни вызвали резкую критику ряда свойственных ей недостатков. До этого времени критически высказывались преимущественно социалисты, некоторые экономисты немецкой школы и единичные представители основного направления экономической мысли. Несмотря на то что государственное вмешательство в экономику росло с 1880-х годов, а рост государственных расходов начался еще раньше, роль Адама Смита в становлении политики laissez-faire заслуживает внимательного рассмотрения.

Экономисты и финансисты всегда считали Адама Смита приверженцем экономики laissez-faire, первооткрывателем «невидимой руки» и вообще крестным отцом «рыночного капитализма». Более того, большинство экономистов обосновывали свое негативное отношение к «меркантилизму», или, как его называл Смит, «меркантилистической системе» (то есть к развивающей роли государства в экономике), ссылаясь на доводы, приписываемые Смиту. Некоторые из них – не более чем воспроизведение исторических неточностей. Ввиду вклада Адама Смита в развитие экономической науки и, что важнее для нас в этой книге, в определение роли государства в экономике будет полезно привести более точное, на мой взгляд, толкование его позиции.

Говорят, что «Адам Смит… – это автор, которого чаще цитируют, чем читают» и что «в каждой европейской стране есть не менее одного способа толковать идеи Адама Смита» (Reinert and Reinert, p. 14). Немецкие экономисты долго обсуждали то, что они назвали «проблемой Адама Смита» (Ibid.; а также Himmelfarb, 2004, p. 53). Артур Херман указывал на «мифы» вокруг теорий Смита (Herman, 2001, p. 215–220). Джеймс Бьюкен отметил, что Адам Смит, считающийся крестным отцом капитализма в духе laissez-faire, никогда не применял самого выражения “laissez-faire”, которое было в ходу во Франции до Адама Смита (Buchan, 2006, p. 2). Более того, «само выражение „невидимая рука“ встречается у него [только] три раза во всех дошедших до нас работах, в которых насчитывается более миллиона слов, и ни в одном из этих случаев речь не идет о рыночном капитализме». Работы Адама Смита обычно читают историки, а знания большинства современных экономистов основываются на вторичных и сокращенных пересказах его взглядов[49]49
  Помимо недавней биографии Адама Смита, написанной Джеймсом Бьюкеном, есть еще две хорошие вводные книги об Адаме Смите: Winch, 1978 и Muller, 1993.


[Закрыть]. Проблема отчасти заключается в том, что взгляды Смита претерпели изменения в период между выходом первой книги «Теория нравственных чувств» в 1759 году и второй книги «Исследование о природе и причинах богатства народов» в 1776 году. Каждая из этих книг создавалась несколько лет, и обе после выхода получили значительное признание, прежде всего среди философов. (Первая кафедра экономики в мире под руководством Антонио Дженовези была создана в Университете Неаполя только в 1754 году.) Со временем некоторые из взглядов Смита были скорректированы и перетолкованы экономистами «классической школы» для большего соответствия их собственным взглядам. Таким образом, Смита начали рассматривать как создателя той формы экономики laissez-faire, которая частично была разработана позднее. Примерно то же самое произошло с работами Кейнса да, пожалуй, и Маркса.

Адам Смит родился в 1723 году, задолго до начала промышленной революции, которая очень сильно изменила мир по сравнению с тем, в котором жил Смит. Его отец был таможенным инспектором, что, вероятно, повлияло на направление мыслей Смита. Чтобы лучше понять воздействие «Исследования о природе и причинах богатства народов» на английское общество, будет полезно упомянуть, что в то время «унаследовать состояние и жить на ренту считалось более благородным, чем работать и производить» (Ricossa, 2006, p. 19; перевод мой. – В. Т.). Хотя Смит написал одну из самых влиятельных книг по экономике всех времен, сам он считал себя прежде всего философом морали и занимал должность заведующего кафедрой философии морали в Университете Глазго в Шотландии. Его философию проще понять в сравнении с философией его друга Дэвида Юма, которого сделал знаменитым его «Трактат о человеческой природе», признанный шедевром. Юм считал, что человеком движут в основном «страсть» и «эгоизм». Роль социально обусловленного поведения незначительна. Как следствие, каждому обществу требуется стабильный центр власти, якорь, правительство, которые способны сдерживать людей, наказывая нарушителей и перенаправляя разрушительные страсти. По Юму, свобода необходима для того, чтобы люди оставались людьми, а власть необходима для того, чтобы общество сохранялось как общество. Он писал, что «идет постоянная… борьба… между Властью и свободой, и ни одна сторона не может окончательно выиграть это противоборство» (цит. по: Herman, 2001, p. 203).

Смит, в отличие от Юма, смотрел на природу человека более оптимистично. Он считал, что у человека есть естественное чувство отождествления себя с другими людьми, своего рода «чувство родства», которое позволяет ему радоваться, видя счастье людей, и сопереживать страданиям других. Людям также важно, что о них думают другие. Культурный прогресс усиливает это «чувство родства» и отождествления себя с другими людьми. Культурный прогресс, в свою очередь, стимулируется коммерцией – деятельностью, которая расширяет контакты между людьми, повышает их благосостояние и требует создания общих правил. Вот почему в представлении Смита именно коммерция получает ведущую главную роль.

В мире, в котором на коммерцию смотрели пренебрежительно, эта мысль была революционной; коммерция, безусловно, не была тем делом, которым стоило заниматься благородному человеку[50]50
  Об этом можно узнать в замечательной книге Серджио Рикоссы «Конец экономики» (Ricossa, 2006), и особенно в главе, озаглавленной «Против коммерции» (“Contro il commercio”).


[Закрыть]. Более того, по общераспространенному мнению, обмен традиционно ассоциировался с обманом[51]51
  См. Ricossa, 2006, p. 51, цитата из Александра Гершенкрона.


[Закрыть].

Вторым важным элементом теории Смита стала мысль о том, что коммерция стимулируется «разделением труда», то есть специализацией, которая повышает производительность работников и стимулирует экономический и культурный прогресс. В подтверждение этой мысли Смит привел свой знаменитый пример булавочной фабрики. Чем выше специализация, тем больше производительность рабочих и тем больше потребность в обмене и торговле. Представляется, что Смит позаимствовал мысль о важности специализации и пример с булавочной фабрикой из пятого тома Французской энциклопедии, в которой была статья под заголовком “Epingle” (булавка; см. Himmelfarb, 2004, p. 17).

В этот момент в мире Смита и появляется правительство. Правительство может препятствовать развитию торговли через политику меркантилизма и таким образом замедлять культурный прогресс, создавая препятствия для него. Смит считал, что английское правительство именно так и поступало в отношении торговли с Америкой и Индией. Его критика «меркантилистической системы» отражала его взгляды на такую политику, которая не соответствовала задаче развития торговли. С другой стороны, Смит полагал, что правительство могло бы облегчать и поощрять развитие торговли через создание административных институтов и инфраструктуры и через предоставление общественных услуг, которые содействуют торговле и обмену, а не затрудняют их.

Смит представил подробный знаменитый список государственных обязанностей, который оказал очень сильное влияние на последующие труды и направление мысли. Перечень отражал взгляды Смита на то, как правительства должны защищать и стимулировать торговый обмен и таким образом способствовать возникновению более совершенного общества. Очевидно, что перечень предполагает не ограничение, а значительное расширение и смену фокуса экономической роли государства его времени. Следует помнить, что Адам Смит писал до начала промышленной революции, когда взгляды людей на действия правительства отличались мрачностью. Следовательно, ошибочно смотреть на перечень Смита как на набор ограничений, предполагающий минималистскую роль государства в экономике, хотя именно таким он и видится из нашего времени. Его также не следует смешивать с тем, чего ждали от государства работавшие позднее экономисты направления laissez-faire, многие из которых были из Франции и возражали против происходившего в то время усиления роли французского правительства.

В 1897 году влиятельный итальянский экономист, автор основного учебника по государственным финансам Августо Грациани писал, что «доктрину Смита вульгаризировал Жан-Батист Сэй (Graziai, 1897, p. 34). Сэй хотел, чтобы государство не вмешивалось в экономику, тогда как Смит хотел, чтобы государство играло в ней ограниченную, четко определенную, полезную и продуктивную роль. Вместе с тем очевидно, что взгляды Адама Смита и экономистов классической школы отчасти пересекались. Сэй был французским экономистом, сформулировавшим знаменитый «закон Сэя», утверждающий, что предложение рождает спрос. Из этого следует, что государство не должно вмешиваться в работу рынка.

Роль государства в экономике, как ее видел Смит, походит на то, что мы сегодня называем экономической функцией распределения ресурсов. Смит не верил или, возможно, даже не представлял себе роли правительства, которую можно было бы определить как поддержание «социальной справедливости» или, в современной терминологии, перераспределение. Он считал, что рост производительности в результате усиления специализации и развития торговли сделает всех богаче в абсолютном выражении, включая трудящиеся классы, которые выиграют и от роста платы за труд, и от «просачивания» части богатства вниз. Он с одобрением относился к высокой оплате труда, так как такая оплата способствует повышению «активности, усердия и проворности» рабочих. Смит понимал, что система, которую он пропагандировал (и которую позднее назвали «капитализмом»), может привести к большему неравенству в распределении богатства. Таким образом, в споре нашего времени о том, должно ли государство содействовать экономическому росту или заботиться о равенстве, Смит выступил бы за поддержку роста, так как экономический рост ведет к росту абсолютного дохода трудящихся. Однако он ничего не имел против помощи государства самым бедным, кто не может заботиться о себе сам, которая оказывалась в Англии с 1601 года. Смит даже поддерживал пропорциональное налогообложение и налоги на предметы роскоши (в отличие от налогов на товары первой необходимости), которые «способствуют… облегчению доли бедных». Здесь его также интересовало не распределение дохода, а абсолютный доход рабочего класса. В любом случае он не питал иллюзий относительно того, могут и станут ли правительства его времени заниматься перераспределением дохода сверху вниз. С учетом существовавшего в те времена типа правительства, исторический опыт подсказывал населению (и Смиту), что результат политики перераспределения будет прямо противоположным.

Интересно, что Адама Смита беспокоило то воздействие, которое специализация могла оказать на психологию рабочих, как и Карла Маркса сто лет спустя. Он понимал, что выполнение простейших операций в стесненных условиях в течение 12 или 14 часов в день (что было обычным делом в его время и стало еще более обычным в ходе промышленной революции) приведет к сужению интересов рабочих и отчуждению от окружающего их общества. Это приведет к снижению общего интереса, утрате bene commune (понятие, возникшее во Флоренции в XIII веке и относящееся к благополучию сообщества в целом). Это беспокойство заставило Смита выступать за создание частично финансируемой государством системы образования для обучения детей чтению, письму и основам арифметики. От родителей требовалась только небольшая плата для покрытия части расходов на школы. Понадобился век для того, чтобы в Великобритании появилось бесплатное обязательное образование, введенное законом Фостера в 1870 году.

Наконец, необходимо указать, что «Смит не был фанатичным догматиком… Он делал исключения из доктрины laissez-faire, о чем забыли многие из его последователей» (Webb, 1980, p. 93). Он не питал иллюзий в отношении того, что политика laissez-faire и «невидимая рука рынка» будут всегда способствовать росту общественного благосостояния. Если Смит был уверен в работе свободного рынка и в положительном вкладе торговли в создание здорового общества, то к действующим на рынке предпринимателям и торговцам он не испытывал особого доверия. Он писал о «дурном влиянии высоких прибылей», о том, что торговцы всегда просят о покровительстве, а также об их скупости и «монополистическом духе». Смит пришел к выводу, что худшим из всех правительств окажется то, которое будет состоять из торговцев (см. Buchan, 2006, p. 109ff.; Himmelfarb, 2004, p. 55ff.; Herman, 2001, p. 218–220; а также у самого Смита: Smith, 1776, в разных местах; Смит, 2007). Таким образом, «Исследование о природе и причинах богатства народов» нельзя считать «апологией крупного бизнеса и торгового сословия» (Herman, 2001, p. 218). И конечно же, в трудах Смита не содержалось никакого прославления «алчности».

Его труды оставляют впечатление, что, будь такая возможность, Смит бы одобрил установление контроля за деятельностью торговцев, чтобы предотвращать их злоупотребления. Однако он понимал, что существовавший в его время тип государства не способен делать это беспристрастно и объективно, как показал опыт меркантилизма. На вопрос, смогут ли современные государства делать это эффективно, ответа тоже нет. В заключение скажем, что неверно считать, будто Смит стал бы возражать против введения хорошим правительством определенного регулирования. Здесь многие совершают типичную логическую ошибку, считая, что если Смит был против регулирования в условиях меркантилизма, то он также должен был быть против любого регулирования. Это то же самое, что считать, будто врачи, выступающие против небезопасных лекарств, выступают против лекарств вообще.

Перед тем как перейти к приведенному Смитом знаменитому описанию экономической роли государства, следует рассмотреть еще один заслуживающий внимания вопрос. Этот вопрос крайне противоречив и давно привлекал большое внимание экономистов. Особенно много внимания в последние десятилетия ему уделяли экономисты, интересующиеся вопросами экономического развития. Но экономисты, занимающиеся вопросами государственных финансов, в основном игнорировали его, считая, что он не относится к области государственных финансов и к экономике государственного сектора, что, по мнению автора этой книги, ошибочно. Это вопрос о вкладе государства в экономическое развитие. Он состоит в том, следует ли (как полагает большинство современных экономистов из развитых стран) государству позволить рынку обеспечивать рост экономики страны, не вмешиваясь в его работу, за исключением таких случаев, как финансирование научных исследований, обеспечение качественного образования и содействие в создании необходимой инфраструктуры.

Следует помнить, что стимулирование экономического роста отсутствует в числе основных функций государства как в известной книге Ричарда Масгрейва (Musgrave, 1959), так и во многих учебниках по общественным финансам. Критика Смитом «меркантилистической системы» находится в русле этого ортодоксального подхода[52]52
  На самом деле можно спорить с тем, что рекомендуемая Адамом Смитом политика расширения торговли и углубления специализации приведет к экономическому росту.


[Закрыть], который получил значительное развитие благодаря Джону Стюарту Миллю (Mill, 1848, p. 836–843) и закреплен через два века после Смита работами Хайека и других экономистов. Хайек писал о «пагубной самонадеянности» политиков, берущихся принимать решения, которые должен принимать рынок (Hayek, 1988). С другой стороны, реальность такова, что большинство политиков с трудом противостоят соблазну проведения разного рода промышленной политики (включая протекционистские меры), кейнсианской бюджетной политики (обосновываемой целями экономического роста), а также налоговой политики для стимулирования роста в отдельных секторах экономики. И во всех таких случаях политики заявляют в качестве цели ускорение экономического роста и развития. Часто, хотя и не всегда, такая политика не достигает успеха. Именно поэтому в число положительных (если не нормативных) целей государства следует включить стимулирование экономического роста.

Мы не будем ни поддерживать, ни критиковать такое мнение, а только отметим, что взгляды Адама Смита по этому вопросу не всегда разделялись и сейчас не всегда разделяются всеми экономистами. «Правильная» стимулирующая политика государства, а именно поддержка отраслей промышленности с возрастающей отдачей на определенном этапе их развития, может позволить экономикам некоторых стран расти быстрее и стать более развитыми. Интересное обсуждение этого вопроса можно найти в книге «Истоки экономики развития» под редакцией Джомо и Райнерта (Jomo, Reinert, 2005). В ней показано, что успешное применение политики развития позволило Венеции и Голландии в XV и XVI веках стать богатейшими странами в мире (несмотря на отсутствие природных ресурсов), то же самое произошло и в Англии в XV и XVI веках и в Соединенных Штатах в XIX веке. Можно привести и более современные примеры Кореи, Тайваня, Сингапура и других стран. Трудно поверить, что эти страны развивались бы такими же быстрыми темпами, если бы их правительства занимали нейтральную позицию. Разумеется, это не значит, что продолжение такой политики будет и дальше давать результаты. Это также не означает, что такая политика всегда или преимущественно оказывается успешной, что подтверждает латиноамериканский опыт импортозамещения в 1960-е и 1970-е годы, а также опыт многих африканских государств.

Джомо и Райнерт указывают на значительный вклад в этот вопрос ранних итальянских экономистов. Среди них особого внимания заслуживает Антонио Серра. В 1613 году он написал «Краткий трактат о средствах снабдить в изобилии золотом и серебром королевства, лишенные рудников драгоценных металлов» (Serra, 1613), которую Шумпетер в своей «Истории экономического анализа» назвал первой научной книгой по экономике (Schumpeter, 1954). Серра показал, что стимулирование деятельности с возрастающей, а не убывающей отдачей способно вызвать экономический рост. Отстающим странам, таким как Южная Корея, требуется определенное вмешательство правительства в экономику, чтобы догнать более развитые страны. Тот факт, что правительствам часто не удается стимулировать экономический рост, не может считаться доводом против самой концепции такого вмешательства, это лишь довод против чрезмерного энтузиазма в применении такого подхода.

В период между XVI и XVIII веками в некоторых странах политика развития (или политика меркантилизма) способствовала «строительству государства» и наоборот (Jomo and Reinert, 2005). Однако следует снова отметить, что политика развития часто не имеет успеха и требуется далеко не всегда. Несложно показать, что такая политика часто оказывается провальной. Но то же самое справедливо и в отношении любой другой политики. Все зависит от ситуации и от способности государства проводить правильную политику, не позволяя ей стать оправданием для деятельности по извлечению ренты, как это часто бывает (Ekelund and Tollison, 1981). Таким образом, конкретная ситуация, в которой осуществляется политика, а также конкретный перечень целей, которые преследует государство, имеют важное значение.

Можно утверждать, что среди задач государства, в числе которых распределение ресурсов, перераспределение дохода и стабилизация, следует отдельно выделять задачу экономического развития или обеспечения экономического роста, несмотря на то что усилия правительств по ее достижению редко приводят к успеху.

В пятой книге «Исследования о природе и причинах богатства народов» в разделе «О доходах государя или государства» Адам Смит представил свои взгляды на роль государства в экономике. Смит подробно рассмотрел вопрос о том, какой должна быть роль государства или правительства в экономике, основанной на частной собственности и частных рынках. Он подчеркивал, что государство должно защищать экономический выбор граждан, и указывал на «неизбежные сбои», которые происходят, когда государство пытается направить усилия или труд в определенных направлениях, как это делалось во время «меркантилистической системы» и в более ранние периоды. Вот почему он бы отнесся скептически к «промышленной политике» или «политике импортозамещения», которые стали популярны в последние десятилетия. Смит считал, что «никакой человеческой мудрости или знаний не хватит» для того, чтобы избежать «заблуждений», когда государство берется за такую задачу. Той же позиции последовательно придерживался Хайек в своих современных работах (Hayek, 1988).

Как уже говорилось ранее, Смита беспокоило появление «власти монополий» в экономике, и, хотя сейчас об этом забывают или не принимают во внимание, он указывал на склонность частных лиц при первой же возможности создавать монополии или картели. Если есть такая склонность и если она ведет к злоупотреблениям и возможным проблемам, то только правительство способно, по крайней мере в теории, принимать меры, препятствующие возникновению или деятельности монополий и картелей. Отсюда следует важность (в теории) регулирующей функции государства. Пожалуй, именно в этом причина многочисленных попыток доказать, что монополии не могут возникнуть сами, если их не создаст государство, а если они и существуют, то не причиняют вреда. Смит отнесся бы скептически к «рыночному фундаментализму» – преобладающей в последние десятилетия идеологии, которая предписывает устранение всякого государственного регулирования экономической деятельности ввиду способности рынка к саморегулированию. Взгляды Смита предполагают наличие у правительства важной и потенциально позитивной роли, заключающейся в предотвращении появления частных монополий и других злоупотреблений на рынке недобросовестными частными участниками. Некоторые экономисты считают, что эту задачу могут выполнять суды, которые будут наказывать за злоупотребления на рынке, но такой путь окажется слишком дорогостоящим для многих пострадавших от злоупотреблений. Следует подчеркнуть, что Смит не поддержал бы экономическое регулирование рынков, за исключением контроля за деятельностью, создающей выраженные негативные внешние эффекты, а также борьбу с частными монополиями и злоупотреблениями. В наши дни Смит поддержал бы разумное регулирование в области охраны окружающей среды, здравоохранения и безопасности, а также регулирование рынков ценных бумаг и банковских услуг для защиты лиц, инвестирующих в них свои накопления. И его, конечно, беспокоили бы сверхприбыли и огромные бонусы в финансовом секторе.

Основная, подразумеваемая, но редко признаваемая идея Адама Смита, смысл которой в том, что если определенные условия не выдерживаются, то государство обязано вмешаться, двести лет спустя была поставлена под сомнение группой экономистов чикагской экономической школы, включая Фрэнка Найта, Милтона Фридмана, Аарона Директора, Рональда Коуза и Джорджа Стиглера. Они оспаривали взгляды как самого Адама Смита, так и Альфреда Маршалла и Артура Пигу, которые развивали некоторые из оригинальных идей Смита[53]53
  Следует снова указать, что еще раньше «рыночный фундаментализм» имел сильную поддержку со стороны некоторых экономистов классической школы, таких как Густав де Молинари (de Molinary, 1849). Де Молинари высказывался в защиту прав собственности и не верил в возможность монополий или в то, что они могут существовать долгое время без поддержки государства. В течение своей долгой жизни де Молинари (родившийся в Бельгии и живший во Франции) был хорошо известным и авторитетным экономистом, хотя сейчас о нем не вспоминают.


[Закрыть]. Экономисты чикагской школы критиковали почти все случаи вмешательства государства в экономику и создали интеллектуальную основу того, что затем получило название «рыночного фундаментализма» (см. Van Overtveldt, 2007; Ebenstein, 2007). Их основной довод состоял в том, что вмешательство государства, будь то государственные расходы или регулирование, обычно заканчивается неудачей и при этом может причинить больше вреда, чем тот вред, который оно имело целью исправить. Но, как в течение всей своей карьеры подчеркивал Джордж Стиглер, только подробный эмпирический анализ государственных программ позволит установить, является ли такой вывод верным (Stigler, 1968).

Что касается конкретной, позитивной роли государства, которую часто связывают с государственными расходами, то Смит выделял два аспекта: во-первых, необходимость предоставления услуг, в которых нуждается любое организованное общество, особенно основанное на коммерции, и которые не смогут предоставить (вообще или в необходимом объеме) частные рынки. В первую очередь он имел в виду административные услуги (такие как регистрация рождений, смертей, браков и собственности), защиту прав собственности и гарантию исполнения контрактов, осуществление правосудия и защиту граждан от внутренних и внешних угроз. В каком-то смысле он предвосхитил концепцию общественного блага, которую экономисты сформулируют более точно намного позже. Смит также считал, что государству необходимо строить крупные объекты общественного пользования (дороги, гавани, каналы) и предоставлять ряд насущных услуг, которые из-за их высокой стоимости или характера не смогут предоставлять частные лица[54]54
  В 1776 г. рынки капитала не были так развиты, как в более поздние периоды. Именно поэтому частным операторам было значительно труднее получить финансовые ресурсы для финансирования крупных общественных проектов. Государству также проще преодолевать различные юридические препятствия, которые обычно возникают в связи c крупными инфраструктурными проектами.


[Закрыть]. Он подчеркивал, что предоставление таких услуг должно осуществляться как можно более эффективно и что плата за них должна взиматься везде, где только возможно. Он не одобрил бы удержание работников на предприятии в отсутствие надобности в их услугах и использование государственных предприятий для создания рабочих мест.

Говоря о деятельности, которая заслуживает государственной поддержки, Смит выделял оборону, поскольку она защищает от внешних угроз все общество, так что ни одно частное лицо не хочет платить за нее и ни один частный поставщик не способен собирать плату с граждан за эту услугу. По тем же причинам он приветствовал государственное правосудие, включая обеспечение личной защиты[55]55
  Жан-Батист Сэй, Густав де Молинари и другие сторонники laissez-faire не согласились бы с такой ролью государства.


[Закрыть]. Эта роль государства так же, как и другие, нужна для развития торговли. Инфраструктуру создает государство, но оплачивать ее, в виде сборов, пошлин и иных выплат, должны те, кто ею пользуется. Поэтому представляется, что Смит одобрил бы частное финансирование развития инфраструктуры там, где это возможно. В Англии XIX века частное владение и управление объектами инфраструктуры было обычным явлением. Используя собранные одной из английских комиссий данные, де Молинари в 1849 году показывал, что частные инфраструктурные объекты в Англии поддерживались в лучшем состоянии, чем инфраструктура во Франции, где они обычно финансировались и эксплуатировались государством (de Molinari, 1849). Говоря об образовании, представляется, что Смит различал начальное, или базовое, образование, которое давало грамоту и некоторое знание арифметики и могло частично финансироваться или субсидироваться государством, и высшее образование, которое должны полностью оплачивать те, кто выигрывает от его получения.

Мнение, что высшее образование должно оплачиваться студентами, а не государством, разделялось экономистами в течение XIX века, включая, например, Ф. С. Нитти, автора популярной в Италии работы в области финансов «Основные начала финансовой науки», впервые вышедшей в 1903 году и переведенной на многие языки (Nitti, 1903). Нитти – плодовитый автор, ставший министром и затем премьер-министром итальянского правительства, – воспроизвел в своей книге большинство соображений Смита о роли государства в экономике, что показывает, что они оставались актуальными в 1900-е годы. Известный итальянский специалист по истории экономики Карло Чиполла пишет, что, хотя в Италии посещение начальной школы стало обязательным для детей 6–12 лет еще в XIX веке, только 1 или 2 % государственного бюджета расходовалось на цели образования (Cipolla, 1996, p. 96–97) и не существовало никакой системы принуждения к посещению школы.

Взгляды Адама Смита и его последователей на роль государства в экономике основывались на их собственных наблюдениях. Отчасти их взгляды были реакцией на широкое распространение государственного вмешательства в экономическую деятельность частных лиц, которым характеризовался период меркантилизма (или «меркантилистической системы»), когда на многие виды деятельности требовалось разрешение властей. В числе позитивных ролей государства в экономике Смит особо выделял распределение ресурсов, необходимое для обеспечения защиты одних частных лиц от других и от иностранной силы (оборона и полицейская защита), защиты собственности и принуждения к выполнению контрактов (правосудие). Расходы на эти цели были необходимы для беспрепятственного развития коммерческой деятельности, которая считалась важной. Смит также подчеркивал важность обеспечения эффективности рынка через предотвращение монополий, картелей и иных злоупотреблений, а также через ликвидацию правил, которые ограничивают законную экономическую деятельность и законные сделки. Смит не питал иллюзий в отношении роли правительства и отмечал, что «гражданское управление… на самом деле учреждено для защиты богатых от бедных» (Smith, 1776, p. 715; Смит, 2007, с. 670)[56]56
  Как пишет современный биограф Смита, «мир, в котором Адам Смит писал свои работы, не был современной экономикой и, скорее всего, был ближе к Римской империи и в то же время ко временам Алана Гринспена и Гордона Брауна». См. Buchan, 2006, p. 5.


[Закрыть]. Экономисты классической школы разделяли эту точку зрения и, таким образом, обосновывали ограниченность роли государства в перераспределении доходов.