Текст книги "Смерть на Марсе"

Глава 12

Теперь Альде требовался постоянный тонкий контроль над собственными способностями – уже не для того, чтобы выполнить миссию, а просто чтобы не сойти с ума. К тому, что поджидало ее на Марсе, она оказалась не готова.

Она привыкла поддерживать связь со всей командой. Она наладила контакт еще на первой миссии, с тех пор расстояние, на котором Альда могла чувствовать близких ей людей, лишь увеличивалось. И она не сомневалась, что это хорошо! Она могла им помочь, она знала, что они живы… Теперь эту связь приходилось блокировать. Телепатка уже убедилась в том, что всё не хорошо. А толку-то? Из-за телепатического фона, созданного существом, Альда даже связаться ни с кем не могла, не то что помочь.

Блок сейчас дарил блаженное незнание. Когда все началось, она не сомневалась, что кто-то из экипажа был тяжело ранен. Возможно, этот человек уже погиб. Возможно, погиб кто-то еще… или все, потому что существо давно уже протянуло свои проклятые отростки к Новому Константинополю. Альда точно знала: в миг, когда она выяснит правду, работать она уже не сможет. Поэтому она позволила трагедии оставаться в тенях, чтобы сохранить хотя бы возможность что-то изменить здесь и сейчас.

Понять бы еще, что! У легионеров, собранных на базе, были свои проблемы, Альда не могла помочь им – и не рассчитывала на их помощь. Ей казалось, что мир просто разваливается: все, чем она так гордилась, оказалось бесполезным, все, чему ее учили, не приносило пользы.

Она давно уже поддалась бы панике, если бы не Триан. Альда чувствовала: другие легионеры тоже растеряны и напуганы. Но не он, нет. Сейчас его сердце билось ровно, на его лице застыло привычное холодное равнодушие. Если он и притворялся, то гениально… Да и не хотелось Альде его разоблачать. Он оставался последней скалой во время шторма, он давал хоть какую-то надежду.

Правда, телепатку серьезно беспокоило то, что он предпринял серьезные усилия, чтобы спрятать от нее свои мысли. Это был не легкий блок, который ставят из вежливости, намекая, что лезть в чужую голову некрасиво. Триан использовал собственные способности к телепатии, пусть и ограниченные, чтобы закрыться.

Альда все равно была сильнее, она могла проломить преграду, если бы захотела. Но он бы почувствовал, такое не скроешь. Она не выдержала, спросила. Триан ответил все так же ровно:

– Потому что я понимаю, что волнение порой подталкивает к излишней любознательности.

– И что? Тебе разве есть, что скрывать?

– Дело не в этом. Просто не все мои мысли ты сможешь сразу истолковать правильно, потребуешь объяснений, и это нас задержит. Альда, я делаю то, что должен: защищаю «Северную корону». Здесь ничего нового.

Но он ведь не сказал ей «нет» – и прекратил называть ее «мелкой». Это вполне могло оказаться теми самыми деталями, в которых кроется дьявол. Альда не могла не думать о худшем варианте, но гнала от себя такие мысли. Если бы Триан готовился к худшему, разве был бы он так спокоен? Он ведь не притворяется, сердце в привычном ритме! И вообще, при худшем раскладе он не защитит экипаж, ведь многие сейчас в другом городе, ему нужно туда добраться, и он знает, что доберется.

Все под контролем, все хорошо…

– Чтобы не придумывать лишнего, сосредоточься на изучении существа, – посоветовал Триан.

– Ты же сам сказал этого не делать!

– Сказал до того, как ты начала взаимодействовать с ним. Похоже, у тебя неплохо получается. Кроме того, я не ожидал остаточных воспоминаний, это может быть интересно.

Альда сильно сомневалась, что ему действительно интересно. Скорее, его совет напоминал попытку взрослого занять чем-то нервного маленького ребенка, чтобы не путался под ногами.

И все же отказываться Альда не стала. Только так она пока могла спрятаться от собственной беспомощности – и отпугнуть чувство надвигающейся беды.

Она все еще шла за Трианом, однако на окружающее пространство уже не обращала внимания. Кому-то это показалось бы непростительным, ведь чем дальше они продвигались, тем больше вокруг них становилось пульсирующей плоти существа. Где-то оно еще скрывалось за стенами и воздушными фильтрами, а где-то и не пыталось, почувствовав себя хозяином положения. Не бросалось оно исключительно по одной причине: пока не хотело.

Так что Альде следовало бы смотреть по сторонам, но это она доверила Триану. Если он разрешил сосредоточиться на изучении существа, значит, ситуацию контролирует, а ему телепатка доверяла больше, чем себе.

Существо по-прежнему оставалось для нее загадкой. После всего, что уже произошло, хотелось воспринимать его как типичного злодея, коварного монстра, мечтающего о мировом господстве. Однако оно вообще ни о чем не мечтало – не способно было. Не злилось, чувствуя боль. Не злорадствовало, убивая. У него не было восприятия себя.

При этом, как ни парадоксально, оно четко знало, что ему нужно. Его разум был простым и сложным одновременно, а главное – свободным от сомнений. Новую плоть и новую территорию оно завоевывало просто потому, что иные действия его не интересовали. Оно не рассматривало неудачу как вариант, потому что не знало, что это такое.

Оно напоминало Альде болезнь. Вирус ведь не задумывается над тем, что он делает и для чего… И порой он убивает целые планеты.

Она знала, что основа существа близко. Это не было разумом, но там плоть становилась наиболее массивной, оттуда, скорее всего, начался рост. И там же догорали, постепенно растворяясь, последние воспоминания.

В какой-то момент Альда даже надеялась, что существо намеренно хранит эти воспоминания. Да, легионеры внутри него мертвы, но, может, их память сумеет очеловечить этого уродца, создаст новые уязвимости?..

Не сбылось, конечно. Оно хранило воспоминания лишь потому, что хотело просмотреть их все. А потом перемолоть, оставляя себе те, которые были полезны. Мечты же оно просто давило, как давило чужую плоть.

Альда прекрасно знала, что они сейчас очень далеко от поверхности. Получается, они приближались к сердцу Марса, и телепатку не покидало ощущение, что сражаться они приготовились с целой планетой.

* * *

Он отвлекся, когда в кабинет пришла Тимандра. Она не стучала, она этого никогда не делает. Она понимает: если он не хочет с ней говорить, дверь заблокирована. Если нет – можно войти и вести себя как обычно.

А остальные не войдут, Валентин Вернон прекрасно знал, какой ужас он внушает людям. Как не знать, если он над своей репутацией много лет работал?

Тимандра была единственным исключением из того, что он сделал правилом. Даже другие хилеры из его свиты побаивались его, но не она. Иногда она наглела, и это раздражало, но Вернон терпел. В его жизни остался один человек, который говорит ему правду без страха или заискивающего стремления к награде. Это много для него значило.

Она еще в начале их сотрудничества сказала ему, чтобы даже не пытался лезть ей в голову. Если она обнаружит следы телепатического влияния, она его не убьет – она сделает так, чтобы смерть для него мечтой стала! Тогда это действительно было правдой. За годы их знакомства Вернон придумал не меньше десятка способов подчинить ее так, что она ничего бы не заподозрила. Он просто не хотел этого делать.

Занятным финалом их истории стала бы прекрасная взаимная любовь – он иногда обдумывал это, но больше как анекдот, причем пошловатый в своей простоте. Никакой любви никогда не было – ни с одной из сторон. Иногда они спали вместе, но исключительно ради процесса, при постоянных путешествиях сквозь космос не так много вариантов. В целом же их отношения оформились в дружбу, которую Вернон ценил.

Поэтому Тимандре было дозволено приходить в кабинет телепата номер 1 без стука, переключать свет с точечного на имитирующий дневной, наполнять воздух ароматом кофе, который она принесла с собой. Обычно она заваривала только себе, заявляя ему, что секретаршей она просто притворяется – и лишь до определенного предела. На этот раз принесла две чашки.

– С каких пор ты размениваешься на доброту? – удивился он, но чашку с кофе принял.

– Я понимаю, что ты волнуешься. Иногда в поддержке нуждаешься даже ты.

Это было неожиданно.

– С чего ты взяла, что я волнуюсь?

Тимандра бросила на него насмешливый взгляд, улыбнулась, но отвечать не стала. Вместо этого хилер сменила тему:

– Тебя ведь и близко не подпустили к совету космического флота?

– Естественно. Меня заставили срочно перебраться на эту станцию.

– Внушительное расстояние.

– В этом смысл.

– Но ты ведь все знаешь?

– Да. Хотя я оценил их усилия.

В космическом флоте давно вычислили то максимальное расстояние, с которого Вернон был способен влезть в чужие мысли. Не сразу, путем проб и ошибок, но они все же смогли. С тех пор они делали все возможное, чтобы отослать его подальше, но при этом не разозлить.

На таком их перестраховка не заканчивалась. Они внимательно следили за тем, чтобы люди, знающие о важных решениях, оставались все на том же безопасном расстоянии от Вернона до исполнения этих решений.

Он делал вид, что не замечает их детские трюки, выбивал себе из флота побольше бонусов – и все равно все знал.

Потому что люди, допускаемые на совет, не остаются в одиночестве и пустоте. Они могли держаться подальше от Вернона, но не от своих близких. Номер 1 давно уже вычислил, кто из них с кем общается, кто кому доверяет, и выстроил сложную многоэтапную сеть передачи информации.

Поэтому ему было известно все, что прозвучало на срочном совете. И ему это не нравилось.

– И до чего они додумались? – поинтересовалась Тимандра, устраиваясь на имитации подоконника.

Компьютерная иллюзия была безупречна, и казалось, что там, за окном, действительно шумят цветущие рощи – а не замер беззвучный космос. Вернон в таких игрушках не нуждался, это изначально было сделано для нее.

– Они собираются применить на Марсе «Систему 10».

Другая женщина, услышав такое, уже затряслась бы, уронила кофе, чтобы обязательно закрыть лицо руками. Они все так делают. Ну, или почти все – Тимандра и глазом не моргнула. Она сделала глоток и лишь после этого спросила таким тоном, будто поддерживала обычную светскую беседу:

– Значит, не будет никакого Марса?

– Не будет никакой «Системы 10».

– С чего это?

– У них, полагаю, ничего не получится, – пожал плечами Вернон.

– Воля судьбы?

– Она самая.

Тимандра не стала расспрашивать его, как именно он такое провернет, ее никогда не интересовали детали. Вернон ожидал, что она и вовсе свернет разговор. Однако в глазах хилера зажглись насмешливые огоньки, которые он прекрасно знал – и терпеть не мог.

– Ты готов зайти так далеко ради девочки?

– Даже не начинай. Та малолетняя девица тут ни при чем, – поморщился телепат.

– Конечно, конечно… Тебя волнует исключительно сохранность Марса!

– Не исключительно, но – да, мне нравится Марс, одна из немногих планет, которые могут меня хоть чем-то удивить. Я не вижу реального повода уничтожать его, хотя причин несколько. В частности, меня раздражает то, что этим цирком управляет Ансгар Фетъе – а никто толком не замечает.

– Может, и замечают, просто не мешают, потому что согласны с ним. Хотя я тоже считаю, что только тебе дозволено манипулировать космическим флотом, дорогой. Кстати, мне приятно, что ты соврал мне за время нашего разговора только один раз.

Вот ведь зараза… Вернон надеялся, что она не заметит.

Он тренировался лгать ей. Тимандра улавливала ложь не так, как он, не на уровне мыслей – на уровне тела. Он прекрасно знал об этом, помнил признаки, которые выдают неправду, и годами пытался взять их под контроль.

У него получалось все лучше, других хилеров из своей свиты он при необходимости обманывал вполне уверенно даже без телепатии – просто чтобы потренироваться на них. Но она пока была слишком хороша.

Он не стал уточнять, где именно скрывалась ложь, правильно ли хилер все заметила, это было бы слишком унизительно для них обоих. Он просто хмыкнул и отвернулся, давая понять, что не намерен обсуждать подробности.

– Ты зря стесняешься этого, – заметила Тимандра. – Она все-таки твоя дочь.

– Я ничего не стесняюсь, и она не моя дочь – в психологическом понимании. Но даже если бы я воспринимал все иначе, я бы не позволил личным симпатиям влиять на мое решение.

– Ну да, это было бы слишком эгоистично, а ты же образцовый офицер, который всегда ставит интересы флота выше собственных!

– Да иди ты…

– Уже ушла, – рассмеялась Тимандра. – Я понимаю, что в ближайшее время тебя ожидает парочка увлекательных разговоров, не буду мешать.

Она наконец-то удалилась, оставила его одного. Он снова перевел взгляд на компьютер, но думал он не о воссозданных из чужих знаний схемах. Его мысли стремились куда-то далеко… Тимандра все настроение сбила, кто бы сомневался!

И все-таки она в чем-то была права.

В жизни Вернона был один человек, который не боялся его и говорил ему только правду. Человек, который был достаточно силен для того, чтобы получить его уважение. Теперь телепат номер 1 раздумывал о том, что было бы, если бы он создал второго.

* * *

Площадь полыхала внутри огненной воронки. Казалось, что все вокруг накрыла единая стена пламени, однако любой электрокинетик догадался бы, что это молнии. Просто сплошные, разрушительные, требующие колоссального количества энергии. Создающие такой жар, что от него плавится металл. Воздуха совсем мало, деревья давно сгорели… и тела сгорели, но сгорело и существо.

Киган знал, что оно серьезно пострадало. В этом ведь и был смысл. Сначала оно еще пыталось нападать, но чем больше становилась огненная воронка, тем реже оно подбиралось ближе. Электрокинетик даже смог перейти к наступлению: его молнии проникли в подземные тоннели, выжигая существо и там.

Оно отступило. Без воя, без новых попыток сопротивления. Вряд ли оно сообразило, кто именно его отогнал, да это было не так уж важно. Оно оставалось примитивным даже в осторожности: если становится опасно, нужно отступать, и не важно, почему.

Киган подозревал, что оно не просто оставило площадь в покое, оно убралось из города. Настоящей радости это не принесло… Оно не погибло, оно вернется, оно и так получило немало добычи, а мертвых уже не вернуть.

На месте площади, где совсем недавно шел фестиваль, образовалась черная оплавленная воронка, в центре которой находился электрокинетик. Он смотрел только на свои руки, покрытые запекшейся кровью. Он не позволял молниям ослабнуть.

Отчасти он делал это для того, чтобы окончательно отпугнуть существо. Оно уже продемонстрировало, что воспринимает реальность по-своему, не полагаясь на глаза и уши. Кто его поймет, с какого расстояния оно способно ощущать Новый Константинополь. Пусть усвоит, что соваться сюда не нужно!

Но была и вторая причина, та, за которую его вышвырнули бы из космического флота или, в лучшем случае, отправили бы на принудительное лечение. Теперь они не смогут, потому что не узнают, да и не важно это будет… Когда все закончится, Кигану будет уже все равно, какие выводы сделает начальство.

Он не позволял молниям угаснуть, потому что они вытягивали из него жизнь. Он не задумывался о том, что сейчас происходит. Киган знал: если задумается, если осознает это, не сможет довести до конца, остановит. И тогда ему придется жить с последствиями того, что произошло сегодня, дальше, а этого он боялся больше всего.

Уж лучше так. Чтобы все поверили: это он не специально, просто не рассчитал на эмоциях силу, проскользнул безопасный предел, не заметив. Тогда не нужно будет вообще ничего никому рассказывать…

Он был уверен, что уже не остановится. Любая пауза могла повлиять на финал, Киган слишком хорошо себя знал. Поэтому только ведь и нужно, что продержаться еще немного… совсем немного: лицо уже залито кровью, голова пульсирует болью, легкие горят, а на коже полно ожогов… Он не пирокинетик, ему не следовало даже начинать нечто подобное. Его сила способна была убить его – и все же ему пришлось сделать паузу.

За огненной стеной мелькнули темные силуэты, в небе распространился гул, способный перекрыть даже шипение электричества. Похоже, военные наконец заинтересовались тем, что происходит в их городе… когда уже не нужно!

Они раздражали Кигана, мешали его последнему плану, но даже так он не мог их убить. Он не отозвал молнии, однако уменьшил радиус воронки, чтобы не задеть военный транспорт ни в небе, ни на земле. Теперь огненная стена сияла только вокруг Кигана. Это было совершенно не обязательно, не нужно даже… Если полное использование своих сил он еще мог объяснить попыткой отпугнуть существо, то у нынешних молний была лишь одна цель: гибель их создателя.

Вот знал же, что в какой-то момент обманывать себя больше не получится…

Он все еще стоял на коленях на земле, у него не хватило бы сил подняться. Ему было интересно, кого отправят на переговоры с ним, какого-нибудь высокопоставленного вояку или психолога с красивым дипломом? И дадут ли этому умнику огнеупорный костюм? Хоть умирать чуть веселее станет!

Однако к нему пришел не военный – и без защиты. За слепящим глаза сиянием Киган увидел знакомую тонкую фигуру капитана Лукии.

Капитану тоже досталось… О том, что ее форма когда-то была белой, теперь можно было лишь догадываться. Лукия не была ранена, однако ее покрывали грязь и кровь, очень много крови. И она пришла одна, Стерлинга и Рале электрокинетик поблизости не видел. Как будто так сложно соотнести одно с другим и сделать выводы… Тем больше причин довести план до конца. Все равно от «Северной короны» почти ничего не осталось.

– Отставить, Рэйборн, – спокойно произнесла капитан. – Использование ваших способностей больше не требуется.

Он понятия не имел, как у нее получилось произнести это настолько невозмутимо. Капитаны вроде как на такое способны – так ведь она не обычный капитан! Или она не поняла, что здесь происходит?

– Римильда мертва.

Вот, он сказал это. Сказал быстрее, чем успел обдумать собственные слова, и прозвучали они сухо. Будто и не слова вовсе, и тем более не признание, а бессмысленный набор звуков. Ведь так же не может быть, чтобы хилер номер 2 умерла, а он остался жив, смешно!

Но Лукия смеяться не стала.

– Я догадалась об этом. Я сожалею.

– А Рале и Стерлинг?

– Они живы.

Больше она ничего не добавила, будто позволяя ему думать, что они и в самом деле в порядке, просто решили не соваться к молниям. Как же, черта с два! Стерлинг еще мог укрыться в каком-нибудь челноке, потому что электричество способно устроить ему последнее в жизни замыкание. Но чтоб Рале упустил возможность помаячить за спиной капитана и подкинуть пару сочувствующих фраз? Нет уж, не добровольно так точно!

– Как вы с этим справляетесь, капитан? – не выдержал Киган. – Как вообще живете с этим?

Почему-то обратиться к ней на «ты» не получалось даже сейчас, это просто казалось неестественным.

– Это моя работа, Рэйборн.

Что ж, она все-таки сумела застать его врасплох… Киган думал, что в его нынешнем состоянии это невозможно, а получилось вот как.

– Работа, капитан? – растерянно переспросил он.

– Именно так. Моя – и ваша. Пока вы ребенок, жизнь – ваше естественное состояние. Но как только вы становитесь профессионалом и уж тем более солдатом космического флота, она превращается в работу. Вам достались определенные способности, за них вы получили навыки. Жизнь – это тоже служба.

– Но я не хочу… – еле слышно произнес Киган. – Я… Я, кажется, и не могу больше!

– А придется. И двигаться дальше, и оставаться в строю. Не в свое удовольствие, если вам так угодно. Но выполняя долг перед другими.

– Так, значит, делаете вы?

С ответом она не замешкалась ни на миг.

– Да. Именно так делаю я.

Он не был с ней согласен, да и поддаваться не хотел. А потом вдруг заметил, что молнии догорели сами собой, погасли, остался только он… Как будто опустевший внутри и все равно упрямо живой.

Лукия подошла ближе и подала ему руку. Она обязана была отчитать его за попытку самоубийства, однако она, похоже, и дальше не собиралась строго следовать всем правилам.

– Вы нужны нам, Рэйборн, и нужны прямо сейчас. На Марсе объявлена всеобщая эвакуация, и я бы хотела, чтобы на «Северную корону» нас вернули именно вы.

– Что? – нахмурился Киган. – Они собираются эвакуировать планету только сейчас?

– Полагаю, ситуация стала куда опасней, чем предполагало руководство. Или добавились новые обстоятельства, но о них мне не сообщили.

– Подождите… А как же Альда и легионер? Мы не можем оставить их здесь!

Он не был уверен в том, что они все еще живы. Так ведь и доказательств их смерти не было! Команда и так слишком много потеряла на этой миссии, нельзя бросать своих…

Лукия наверняка разделяла его мнение, и все равно она сказала:

– Мы не знаем, где именно они сейчас находятся, многое изменилось. У нас нет ни права, ни времени разыскивать их.

– При чем здесь вообще время?

– Эвакуация объявлена в сжатые сроки, – пояснила Лукия. – Она будет продолжаться два часа.

– Это же слишком мало! За такое время всех людей не вывезти…

– Я тоже так считаю.

– И что будет с теми, кто останется на планете через два часа?

– Этого мне не сообщили.

Она сказала то, что и должен сказать капитан. Однако дурой Лукия не была никогда, если уж Киган догадался о том, что здесь происходит, то она – тем более.

Срочную эвакуацию обычно объявляют в тех случаях, когда обратный отсчет для всей планеты уже начался.

* * *

«Система 10» никогда не использовалась на практике. Собственно, никто и не подозревал, что она будет использована – включая ее создателей. Вероятнее всего, ее разработали для того, чтобы опубликовать очередную научную статью или получить награду. В сообществе планет, оберегаемом космическим флотом, просто не было нужды в таком разрушительном оружии.

Ну а потом на Марсе появилось существо, и отношение к «Системе 10» пришлось пересмотреть.

Компоненты для нее в срочном порядке искали на нескольких военных станциях. Уже оттуда потянулись к Красной планете тяжелые суда, сопровождаемые свитой из охраны. Вряд ли капитанам говорили, что именно они доставляют и что готовится. Многие могли смириться с тем, что часть Марса придется уничтожить для ликвидации уникальной угрозы. А вот если бы стало известно, что погубить планируют всю планету, могли возникнуть ненужные вопросы и несвоевременные протесты.

Поэтому операция проводилась в строжайшей секретности. Самые опасные боевые разработки должны были объединиться, чтобы пройтись по Марсу десятью волнами разрушения. Никто не знал, как это будет, к чему приведет, им только предстояло проверить…

Точнее, они верили в это до последнего. До того момента, как бронированные суда приблизились к Марсу и обнаружили, что путь к нему перекрыт.

Между Красной планетой и общими путями зависла Черная Армада во всем своем великолепии. Корабли, используемые специальным корпусом, никому не угрожали и ничего не требовали. Но и сдвинуть их было невозможно, слишком уж грамотно они оказались размещены.

Естественно, руководство флота не слишком вежливо поинтересовалось, что вообще происходит неподалеку от орбиты. Адмирал Черной Армады сообщил, что корабли сломались. Да, все. Так бывает. Да, именно возле Марса, такое вот неловкое совпадение. Что делать? Дождаться, когда будет завершен ремонт, и продолжить свою миссию, в чем бы она ни заключалась. Когда он будет завершен? Да кто ж его знает…

Адмиралу намекнули, что это может стоить ему карьеры. Он лишь безразлично пожал плечами:

– Пусть так, ведь я не усмотрел за поломкой. Как хорошо, что у вас есть телекинетик того же уровня, готовый меня заменить.

– Вы злоупотребляете своим положением, Этерион!

– Я в смирении готов уйти в отставку хоть сейчас.

– Откуда вы вообще узнали о том, что происходит на Марсе?

– Я ничего не знал, – отозвался адмирал, даже не пытаясь скрыть, что врет.

Наказать его и правда оказалось невозможно. Дело было не только в уровне его силы, хотя и это имело огромное значение. Но куда большую роль сыграло отношение солдат к своему командиру. Все они знали, что нарушают устав и могут нарваться. Ни один не высказался против этой авантюры.

Адмирала оставили в покое, однако начальству нужно было выплеснуть на кого-то злость за свое унижение. Они стали разбираться, зачем Этерион влез в такое, и кто мог подослать его к Марсу. Тогда и припомнили, что племянница Черного Адмирала – еще и дочь Валентина Вернона.

Но и этот факт ничего толкового не принес. Номер 1, с которым решались общаться исключительно в формате удаленной конференции, смотрел на руководство глазами трехнедельного ягненка и рассеянно пытался выяснить, чего от него вообще хотят.

Когда его прямо обвинили в шпионаже, он пригрозил расплакаться. Впрочем, до слез не дошло, вместо этого он предложил поклясться в своей невиновности на портретах отцов-основателей специального корпуса. У него за спиной хилеры из его свиты с каменными лицами держали наготове соответствующие портреты.

– Вы превращаете все в игру, Вернон, – устало заметил его собеседник. – А речь идет о судьбе планеты.

– Да, – вмиг посерьезнел телепат. – Речь идет о судьбе планеты. Хорошо, что об этом наконец вспомнили.

– Вы ведь понимаете, что ваша дочь все равно не выживет там?

– Во-первых, мне все равно. Во-вторых, формально она мне не дочь. Ну а в-третьих… Я бы на вашем месте не торопился с прогнозами. Даже я пока не знаю, чем это закончится.

* * *

Раньше этот зал наверняка был сердцем подземной базы. Альда не разбиралась в разных видах станций так же хорошо, как Триан, однако и ей несложно было догадаться, что в «Демиурге», созданном для управления целой планетой, ключевые механизмы наверняка увели бы как можно глубже. Кроме того, при обычном вторжении добраться до этой части Объекта Д-1 было бы сложнее всего. Никто ведь не рассчитывал на борьбу с монстром, которого случайно создал Легион…

Теперь от этого зала мало что осталось. Альду не покидало ощущение, что они оказались в желудке у какой-то гигантской твари. Изначальную форму зала угадать было уже невозможно, все оборудование скрылось под размеренно пульсирующей биомассой. Странная розовато-серая плоть нарастала неровно, не сплошным слоем: где-то она была тоньше, и за ней еще можно было рассмотреть металл стен, а где-то она сформировала плотные, похожие на коконы комки.

Здесь клетки были посложнее, в них почти всегда мелькали мысли, именно в них сохранились последние воспоминания погибших людей. Сначала Альда почти обрадовалась – не тому ужасу, который ее окружал, а возможности на что-то повлиять. Ей казалось, что если в этой части базы существо чуть сложнее, если оно постоянно думает, взять его под телепатический контроль будет куда проще!

Однако против нее снова сработала непохожесть существа на те формы жизни, с которыми она сталкивалась раньше. Оно-то думало – но думало всеми клетками одновременно, и это были разные мысли. Пока Альда настраивалась на одну часть, другая изменялась. Телепатка подозревала: если она попробует атаковать, существо просто отбросит от себя взятую под контроль плоть, пожертвует этими клетками и ударит в ответ. При такой грандиозной туше оно могло себе это позволить!

И все же оно не нападало. Они вошли в зал, где все началось, добрались куда дальше, чем другие легионеры. Альда прекрасно знала, что на верхних уровнях оно без сомнений бросалось на любого противника… кого-то оно уже убило.

Но не двух странных, крошечных по сравнению с ним существ, добравшихся до точки отсчета.

Пока Альда пыталась разобраться в этом, Триан подошел ближе к стене, протянул руку к пульсирующей плоти – и она шарахнулась от него! Альда глазам своим поверить не могла, а вот легионер удивленным не выглядел. Он лишь улыбнулся, спокойно и как будто печально… А может, ей просто показалось.

Прежде, чем телепатка успела спросить хоть что-то, существо все же двинулось. Однако в нем не было той яростной решительности, с которой оно атаковало других легионеров. Судя по количеству одновременно сиявших импульсов, оно задумало нечто куда более сложное.

Догадка Альды оказалась верной: один из комков плоти, сформированных существом, начал изменяться. Он не обратился какими-нибудь примитивными щупальцами, он обретал четкую форму.

Он становился похож на Рафаля Строма, однако точной копией не стал. Альда понимала, что это не настоящий Рафаль, номера 1 давно нет, он не мучается, он вообще ничего не чувствует. И все равно она не удержалась, вздрогнула, когда существо закончило свою поделку.

Это была искаженная версия легионера. С заметно переломанными костями, с частично сорванной кожей. С вывихнутой челюстью и раздутыми, деформированными суставами. С глазами, которые хаотично двигались, но вряд ли что-то видели… Любой образ здесь показался бы жутким, но видеть в таком положении кого-то знакомого оказалось куда сложнее. Разум не помогал, тревога разрасталась.

– Что оно делает? – не выдержала Альда.

Поддаваться она не собиралась, но все же подошла ближе к Триану и вцепилась в его руку. Плевать ей было на репутацию, ей важно было чувствовать, что легионер рядом, она не одна в этом безумии.

Триан остался верен себе:

– Оно запугивает.

– Нас?..

– В основном меня. По этой же причине оно до сих пор не атаковало. Я понимаю, что все его странности сбивают с толку, но это все равно животное. Животное не спешит нападать на того, кто кажется ему достойным противником. Оно не уверено, что проиграет, просто не хочет рисковать без необходимости.

– Я не понимаю… Оно же бросалось на легионеров, я почувствовала это! И оно побеждало… Если оно и правда ведет себя как животное, разве те победы не должны были убедить его, что ты станешь легкой добычей?

– Я в десятки раз крупнее его предыдущих жертв. Это много для него значит – с учетом того, что рост тела оно связывает с выживанием.

Сначала Альда растерялась, не поняла, что он имеет в виду. Триан, конечно, был рослым и пречистым – но все же меньше, например, Одхана или какой-нибудь Саломе, которая неизменно раздувала себя мышцами. А потом до телепатки дошло…

Существо – это живая колония, и оно чувствует другую живую колонию. Ему не так важно, сколько у Триана тел. Оно распознает единое сознание в любом из них.

– Те мутанты, которых ты привел с нами, – прошептала телепатка.

Они расстались с существами так давно и с тех пор на Альду обрушилось так много, что она совершенно забыла о них. А ведь они и сейчас были где-то в Объекте Д-1! Измененные, вроде как неспособные сражаться… но именно такие, как нужно было Триану.

Существо снова сделало ставку на запугивание, оно заставило свою копию Рафаля издать странный хриплый вой, в котором не осталось ничего человеческого. Альда не выдержала, отвернулась. Триан продолжал рассматривать существо как ни в чем не бывало.