Текст книги "Смерть на Марсе"

– Это сейчас было даже не страшно, – указала Альда. – Это было «Какого черта вообще?!»

– К такой реакции пора привыкнуть. Скажи, скольких мы перехватили? Хотя нет, для меня важнее, сумел ли кто-то убежать.

– Были такие. Я по головам не считала, не до того было, но кто-то точно рванул к «Демиургу». Это так странно… Одни реагировали на тебя, а другие будто и не видели, что происходит! Они стремились туда, как будто у них одна радость в жизни осталась…

– Это не странно, я ожидал чего-то подобного. Большая группа туда прорвалась?

Альда попыталась вспомнить, сколько теней скользнуло сквозь туман туда, где таились в земле ворота Объекта Д-1.

– Не маленькая так точно! Не меньше двадцати.

– Плохо, но не критично. У нас осталось больше, просто удержи их на месте.

Хотелось снова спросить, что он задумал, но Альда понимала, что это бесполезно. Если сразу не сказал, уже и не пояснит! Она продолжила наблюдать, силы она тратила только на сдерживание существ, влезть в мысли Триана телепатка не пыталась.

Да и ему сейчас было не до разговоров. Со стороны казалось, что он отдыхает после недавней битвы, копит силы перед новым рывком. Однако Триан не прекращал действовать ни на миг, просто на сей раз его орудием стало не собственное тело.

Когда подготовка была завершена, он повел в воздухе рукой – и кровавый холм мертвых тел начал стремительно оседать, превращаясь в озеро густой мутной жижи. Цветом она напоминала кровь, да и запахом тоже, и все же это было нечто большее…

Жидкость сдвинулась с места, разделяясь на отдельные ручьи. Единому течению они не подчинялись, каждый двигался в своем направлении – и стремился к пережившим битву мутантам. От удивления Альда едва не упустила контроль над существами, которых подчинила без помощи Триана, но вовремя опомнилась. Теперь она догадывалась, зачем они понадобились легионеру, и точно не имела права их терять!

Когда темная жидкость скользнула ко всем мутантам, Триан позволил:

– Можешь убирать контроль.

– Уверен? Тебе ведь будет трудно…

– Мне будет труднее, если над их мозгами, или что там у них, сохранится чужой телепатический контроль. Отпускай, мелкая.

Пришлось подчиниться. Альда не задавала вопросов, но на уровне телепатии продолжала наблюдать за своим спутником. Ему сейчас было не до бесед по душам, он действовал на пределе собственных сил… Однако этого было достаточно, в поддержке Альды он пока не нуждался.

Похоже, те перевоплощения, которые он прошел, изучая технику Дианы, дали ему куда больше, чем ожидала телепатка. Он не просто научился изменять свое тело, он улучшил контроль над мутацией и проводил ее куда тоньше и уверенней, чем раньше.

Для Альды те уроки тоже были по-своему ценны. Даже не зная всю историю Легиона, она понимала, как работает мутация. Если бы Триан попытался подчинить всех противников своей кровью, у него вряд ли что-то получилось бы – при таком количестве целей, да еще и способных сопротивляться изменениям.

Поэтому он превратил мертвые тела, которые изначально обладали сохранившимися тканями легионеров, в новую материю. Альда подозревала, что при таком количестве контролирующих клеток в телах подчиняемых мутантов ему будет куда проще управлять ими.

Он налаживал с ними связь, и это напоминало то, как кукловод закрепляет нити на марионетках. Однако этим Триан не ограничился, Альда четко уловила момент, когда в телах мутантов начались перемены.

И это снова сбило ее с толку. Она-то решила, что Триан собирается сделать из них собственную маленькую армию для уничтожения потерявшего разум номера 1! План был бы неплохой, ведь мутанты и правда оказались грозным живым оружием.

А легионер все равно менял их. Причем мутанты, доставшиеся ему, были разными, но превращал он их в нечто одинаковое, словно клонов делал, и клоны эти были куда проще и слабее, чем оригиналы…

Альда отчаялась разобраться в его замыслах, ей оставалось лишь ждать, когда он сам все расскажет. Смирение давалось телепатке непросто: пока у нее не было шанса отвлечься на Триана, ей нечем было заслониться от собственных тревожных мыслей.

Он ведь снова преодолел рубеж способностей номера 7… Он был тем идеальным номером 1, которого из него когда-то хотел создать Легион. Альде не показалось: он не сдерживался ни в драке, ни сейчас.

А когда используют последний резерв? Когда раненый зверь атакует из последних сил, даже если это может ему навредить?

Когда других вариантов уже не остается, и единственная альтернатива – только смерть.

* * *

С наступлением абсолютной темноты от зрения больше не было толку, но это не слишком расстроило Одхана. Легионеров учили сражаться с куда худшими травмами, так что слепота – это еще мелочь.

Да и роботы к числу по-настоящему серьезных противников не относились. Единственная проблема при столкновении с ними заключалась в том, что их невозможно было почувствовать, как живых существ. Однако это с лихвой компенсировалось тем, что жестянки обычно были шумными, неповоротливыми и ощутимо горячими, все это Одхан улавливал без труда. Да и потом, движения у них были стандартные, предусмотренные программой. Сначала лучше выждать, наблюдая за ними. А когда поймешь, какой именно набор действий в них заложили, все завершается быстро и легко.

Поэтому теперь Одхан не спешил, он дал себе время на изучение противника. Эта вынужденная задержка должна была раздражать, но почему-то не раздражала. Наоборот, она пробуждала странное чувство – чуть ли не ностальгию, хотя, конечно, не совсем ее… Скорее, воспоминания, которые были не плохими сами по себе. Он просто много лет не возвращался к ним и не ожидал, что они вдруг пробудятся, используют темноту перед его глазами, чтобы подкинуть ему пару-тройку ярких образов.

Для него ведь именно с роботов все и началось. Одхан не особо задумывался об этом, однако всегда знал. Жизнь до Легиона осталась где-то далеко, превратилась в череду выцветших видений, но одни сохранились лучше, чем другие.

Например, как он таскался за старшими братьями и их друзьями, надеясь получить хоть немного внимания. Как наблюдал за их попытками пробраться на склад, где хранились самые разные товары. Городок, в котором они жили, считался крупным логистическим центром, и на перевалочных складах могло оказаться что угодно.

Семья Одхана не бедствовала, хотя и богато не жила. Но точно не на том уровне, когда воровство стало бы единственным способом выжить! Просто его братьям все происходящее казалось приключением, возможностью что-то доказать непонятно кому. Истинных мук совести они не испытывали: они знали, что товары застрахованы. Им казалось, что это делает их действия совсем не страшными.

На складах и дежурили роботы, которыми давно уже заменили охранников-людей. Официальной причиной стала экономическая эффективность. Но все знали, что дело не только в этом. Просто люди могли пожалеть воришек-подростков и не выстрелить, а роботы стреляли по всем. Их владельцы даже были освобождены от возможных проблем с законом: за ними оставалось право заявить, что машина вышла из строя.

Его братья всегда убегали от роботов, в этом и была настоящая победа. А в тот раз убежать не смогли. Им даже не маленький Одхан помешал – его вообще не заметили, он держался в стороне! Просто для охраны склада закупили новых роботов, небольших и очень быстрых. К такому подростки оказались не готовы.

Из своего укрытия Одхан наблюдал, как тех, кем он давно восхищался, скручивают до прибытия полиции. Он боялся за них – и чувствовал непривычную обиду. Как будто его обманули, как будто прямо у него на глазах разворачивалось нечто откровенно несправедливое, а он ничего не мог изменить… Сколько же лет прошло? И сколько ему тогда было? Он уже и не помнил наверняка, но мало, он и в школу-то не ходил, он еще не прошел тестирование на особые способности. Он тогда вел себя совсем как Иарлайт… Просто у киборга не было поправки на малолетство, и его тяга к добру казалась совсем уж смешной.

Одхан до сих пор не понимал, как решился вылезти тогда, как начал действовать, на что вообще надеялся. Просто в памяти всплыл случайно подслушанный разговор отца с приятелем о том, что у новых роботов есть несколько точек уязвимости – в том числе и частично неприкрытая проводка.

Он использовал это. Прежде, чем машины успели его скрутить, он вывел из строя одну из них – просто вырвал провода, детская рука легко дотянулась до незащищенного участка между пластинами. Он тоже попался и ничего не изменил, зато сам он считал, что вышел из этой битвы победителем. Сделал то, что у старших не получилось!

Его триумф был недолгим. Подростков, естественно, сажать не стали, просто заставили отдать украденное – и выставили счет за сломанного робота. Очень, очень большой счет. Глядя на эти цифры, отец не умилился боевым способностям младшего отпрыска. Ну и старшие братья, конечно, не стали скрывать, кто именно виновен в поломке машины.

У отца всегда была тяжелая рука. Старшим детям от него частенько доставалось, а вот младших мать бить запрещала… До этого раза. Тут уже счет впечатлил даже ее, и она решила, что раз Одхан достаточно взрослый, чтобы ломать роботов, то и наказание выдержать способен.

И как же это все-таки странно… Время размыло лица родителей, Одхан помнил лишь отдельные черты. Его братья и друзья и вовсе превратились в неясные образы. Но чувство обиды, прожигавшее его изнутри, он запомнил очень четко и навсегда.

Обижен он был даже не на отца – хотя то, что его швыряли по комнате, как мячик, Одхана точно не порадовало. Он был обижен на саму реальность, где ему тоже придется стать таким… Сильным на кухне, кланяющимся каким-то наглым незнакомым дядькам, чтобы не нарваться на еще больший штраф. Уверенно бьющим только сыновей, но угодливо улыбающимся плюгавому мужичонке, у которого из достижений лишь то, что он начальник. Одхан толком не разобрался, почему так происходит, но видел, что в городке так многие живут… И он будет, потому что отсюда редко уезжают: сначала не могут, потом перестают хотеть.

Он боялся, что тоже перестанет. Поэтому он действовал с той же решительностью, которая помогла ему сломать злосчастного робота.

О том, что в городке разместился вербовочный пункт Легиона, знали многие. Это специальный корпус сотрудничал со школами, Легион прилетал и улетал примерно раз в год. Впрочем, слово «Легион» тогда никто не использовал, называли как-то по-другому. Одхан уже не помнил, как именно, но смысл сводился к тому, что это элитное подразделение космического флота.

Правда, родители почему-то и близко не хотели подпускать его к тестированию на некие особые способности. А другие своих детей водили! Одхан решил, что проблема снова в его семье, и отправился к вербовочному пункту сам.

Он тогда еще не знал, что без согласия родителей медики Легиона не имели права даже говорить с ним. При иных обстоятельствах они обязаны были отправить его домой, но тут неожиданно помогли свежие синяки на его лице и обиженный рассказ о том, что его избил родной отец.

Медики не без оснований решили, что у них есть немного времени до того, как родители мальчика прибегут к их дверям с полицией. Они быстро провели тестирование, чтобы определить, стоит ли потакать детским капризам. К моменту, когда родители Одхана сообразили, куда он делся, в Легионе уже знали, что у ребенка очень высокая восприимчивость к мутагену.

Его родителей вынудили пойти на сделку: они подписали согласие на обучение Одхана без лишнего шума, а против них не стали выдвигать обвинения в жестоком обращении с детьми. Он помнил, как мать плакала навзрыд в их последнюю встречу… Он тогда не понял, почему.

Потом понял, но, как ни странно, о своем решении не пожалел. Вроде как следовало, он действительно не осознавал до конца, что делает. Однако при всех сложностях Одхана никогда не покидало ощущение, что он на своем месте. Он в тот день не сломал свою жизнь, он выстроил ее так, как надо.

Когда обучение закончилось и он стал полноценным легионером, он приехал в родной город – всего один раз. Ему было любопытно. Он понаблюдал со стороны и убедился, что его отъезд не угробил семью, мать не ждала его в слезах у окошка, отец не спился… Нет, вероятнее всего, они какое-то время грустили. А потом смирились и позволили себе жить дальше. Он так и не подошел к ним – в этом просто не было никакого смысла.

Он сделался тем, кем должен был. То, что движение в темной комнате прекратилось, стало лучшим тому подтверждением. Убедившись, что никто на него больше не бросается, он направился к аварийной панели, без труда сорвал крышку и вернул освещение.

В зале стало тесно от разбитых в хлам боевых роботов, но других последствий у битвы не было.

– Тебе понадобится минимум танк, чтобы доставить мне проблемы, – предупредил он компьютер, который вряд ли был настроен на восприятие речи. – А теперь давай посмотрим, удастся ли настроить тебя на что-нибудь толковое!

* * *

Для захвата высотки медиацентра использовали тот же ход, что уже применили против легионеров на Феронии: сюда запустили людей, прошедших спонтанную мутацию из-за заражения. Глядя на них, Рале лишь немыслимым усилием воли удерживался от определения «зомби» – и то потому, что Лукия в ответ на такое косо смотрела. Она со стерильной вежливостью всех капитанов считала, что смерть нуждается в уважении, а не метафорах. Рале был убежден, что одно другому не мешает.

Сражение с людьми в таком состоянии казалось крайне неприятным, даже когда об этом рассказывала Альда. Рале искренне надеялся, что ему не придется даже смотреть на подобное… а получилось вот как.

Именно человеческая природа этих существ оказалась самым сложным испытанием. Чудовищ давить – дело нехитрое, роботов уничтожать порой даже весело, но вот так убивать гражданских… От этого ему становилось не по себе, казалось, что он допускает ошибку. Этих людей где-то ждут, им еще можно помочь… вдруг шанс есть?

Такие мысли замедляли его, пару раз чуть не привели к ранению. Лукия то ли отреагировала на это, то ли сама думала о том же. Она наконец позволила небольшое отклонение от миссии.

План здания показал, что в высотке несколько лазаретов, ближайший находится на пятом уровне. Они добрались туда мимо изуродованных, частично сожранных тел… Рале не представлял, когда все это вообще случилось, изначально мятеж шел по совсем другому сценарию! Но, видно, у тех, кто стоял за захватом Марса и Итойи, был свой план по заметанию следов.

Возле лазарета они поймали одного из зараженных, это было несложно – высотка кишела ими. Рале удержал беснующееся создание в телекинетическом захвате и перенес в капсулу тестирования. Он и сам не знал, на какой результат надеется… Если бы компьютер подтвердил, что этих людей можно спасти, все предыдущие убийства, совершенные Рале, приобрели бы совершенно иной смысл.

Но компьютер был безжалостен. Лукия, просмотрев результаты анализа, тяжело вздохнула и свернула воющему мутанту шею.

– Я так понимаю, вылечить их нельзя или ты просто не в настроении? – невесело усмехнулся Рале.

– Повреждения головного мозга необратимы, – указала Лукия. – Кроме того, в организме развивается серьезная инфекция.

– То есть, все-таки зомби?..

– Как будто одного Кигана в команде было мало, – покачала головой капитан. – Нет, инфицирование не привело бы к превращению в такое же существо, просто нанесло бы серьезный вред организму.

– Если этот организм вообще пережил бы столкновение с зом… с уважаемым гражданином с особенностями питания. Все равно не понимаю, откуда их здесь столько! Мы проходили несколько домов, но там не было указаний на подобное…

– Да, пока все выглядит так, будто эту угрозу приберегли именно для медиацентра. Насчет причин… У меня пока нет вариантов. Возможно, в пути мы их найдем.

Ближайшая новостная студия располагалась на десятом уровне, туда они двинулись без промедлений. Рале больше не сдерживался, если на него нападали, он давил противников и старался не смотреть на то, что от них осталось. Да и Лукия не медлила, ее движения были безупречными – все четко и быстро, ни одной паузы, никаких попыток поговорить или разрыдаться в углу после совершенного убийства. Сейчас она казалась типичным капитаном: если цель поставлена, нужно достигнуть ее любой ценой.

Хотя в том, что обычным капитаном она не была, Рале уже не сомневался – история с судом над Альдой окончательно убедила его в этом.

Когда Лукия бесцеремонно пробила очередным уродцем окно, которому полагалось быть непробиваемым, последние лучи марсианского солнца пробрались в здание, четко очерчивая тонкое лицо капитана. За те годы, что Рале знал ее, она совсем не изменилась – таким обычно только роботы похвастаться могут, даже легионеры среднего уровня – и те стареют быстрее. Да и остальные капитаны поддавались времени заметней, а Лукию берегла все та же мутация, которая порой доставляла серьезные неудобства.

Никто не мог сказать, к чему это приведет. Возможно, к стремительному старению позже. А может, к вечной молодости. В любом случае, Рале признавал, что его собственное время утекает куда быстрее…

– Как думаешь, что будет дальше? – спросил он, когда они добрались до лестницы.

– О чем ты?

– Нас просто вернут на «Исход»? После всего, что было?

Их последние миссии и правда не укладывались в общую схему, и произошло многое – то, после чего некоторые в специальном корпусе начали коситься на них с подозрением. Однако Лукию такое, похоже, не беспокоило.

– Не знаю. Возможно.

– И сколько это будет продолжаться?

– До тех пор, пока нас не назначат на другую миссию.

– А дальше?

– Нет никакого дальше, – еле заметно улыбнулась Лукия. – Это и есть жизнь. Финал случится где-нибудь в пути.

Ответить ему было нечего, но чувство ускользающего времени так и не исчезло. Хорошо еще, что сейчас Рале было на что отвлечься. Ну а со всем остальным можно будет разобраться потом. Все лучше, чем воображать тут, словно испуганный школьник, что «Северная корона» отправится в путь уже без него!

Рале ожидал, что на десятом уровне все закончится – да не сложилось. Новостная студия оказалась разгромлена, похоже, здесь кто-то отчаянно сражался за свою жизнь… и проиграл. На раздробленных панелях управления сохранились внушительные пятна засохшей крови.

Телекинетик обошел просторный зал, только чтобы убедиться: резервного оборудования здесь нет, да и починить ничего не удастся. Пока он был занял этим, Лукия просматривала что-то на личном планшете, валявшемся на полу.

– Нам придется идти к следующей студии, – признал Рале. – Это еще четыре уровня вверх…

– Да, и лучше бы нам поторопиться. Я, кажется, понимаю, почему на этом медиацентре сосредоточили такое внимание. – Лукия развернула планшет к своему спутнику, демонстрируя документы. – Студия принадлежала местному сенатору и активно использовалась им сначала для предвыборной кампании, а потом и для информационной поддержки мятежа.

– Ну и что? Мятеж провалился!

– Да, но здесь наверняка сохранилось немало компромата на семью сенатора. А его, насколько я знаю, захватили живым и будут судить.

Это и правда многое меняло… Похоже, на такой случай влиятельное семейство подготовило протокол защиты. В медиацентр запустили опасных тварей, создающих объективную угрозу. Если военные узнают, что здесь творится, им проще будет нанести точечный удар… Они или сами придут к такому решению, или проплаченные люди дадут им нужную подсказку. Идеальный вариант: и улики уничтожены, и подозрений это не вызывает, все выглядит объективно необходимым.

При таком раскладе уничтожение башни становилось просто вопросом времени. И если произойдет это скорее раньше, чем позже, они не успеют отправить сообщение… или просто вовремя выбраться из здания.

* * *

Стефан надеялся, что чужие воспоминания помогут ему спастись, а они лишь ускорили обратный отсчет. Не то чтобы ему изначально хотелось застрять в одной из худших частей собственного сознания, просто теперь это стало вопросом выживания очень многих.

Его задача при этом не упрощалась: заветной двери, или что там должно выводить из таких ловушек, по-прежнему не было. Эмоции закипали, выходили из-под контроля, и этим с готовностью пользовались внутренние демоны, которых за последние годы скопилось пугающе много.

Металлический лабиринт, в котором Стефан был пойман с самого начала, начал меняться. Исчезла больничная стерильность, на ее место пришла разруха: металлические листы покрылись ржавчиной, которой на таких станциях по определению быть не могло, углы истекали чем-то густым, багровым… Появлялись трещины, все громче становились звуки. Кто-то рычал, метался совсем близко, а порой эхо приносило глухой шум далеких взрывов.

Все это было в его прошлом, но здесь и сейчас оно обретало иной масштаб. Да и потом, тогда он справлялся с помощью своих способностей, а сейчас он словно снова стал человеком – слабым, медленным, не готовым ко всему, что могло произойти… Например, к лаве, хлынувшей из пробитой стены коридора.

Он пытался держаться за мысль, что все не по-настоящему. Жар, который он чувствует, всего лишь иллюзия, это не может ему навредить! Он даже заставил себя коснуться лавы, теперь переливающейся на полу перламутрово-рыжим…

Это оказалось ошибкой. Может, лава и не была реальна во внешнем мире – но для Стефана остался только один мир. И ожог, который он получил, был вполне настоящим. Кожа покраснела, изошла волдырями и кровавыми трещинами за считаные секунды. Если бы он замедлился и среагировал чуть позже, он бы и вовсе без руки остался!

Ему пришлось бежать, пока пламя не заняло все вокруг. Он надеялся спастись, однако безопасных мест здесь просто не осталось. У него даже не получалось взять под контроль собственные мысли: мешали боль и усталость.

Коридор вывел его в зал, небольшой и светлый. Вроде такой мирный, с единственной медицинской кроватью… Кровать сейчас пустовала, но пятна, покрывающие ее, напоминали о том, что здесь недавно произошло.

– Там все было не так, – поморщился Стефан. – Я находился не один, белье меняли, так бывало лишь в худшие периоды мутации…

– Но ведь это было, – прозвучал откуда-то голос Эви. – И бежать ты можешь сколько угодно, ты все равно не убежишь от того, что скрыто в тебе. Так не проще ли сдаться?

Доказывать, что не проще, Стефан не собирался, он двинулся вперед. Этот чертов выход должен быть хоть где-то… Оставаться на месте в любом случае бессмысленно.

Ставки повышались с каждой секундой. Он понял это, когда из-за поворота на него бросился один из костяных уродцев Эреба. Тот самый несокрушимый мутант, который когда-то отнял у него все… Тогда Стефан победил с помощью телепатии, теперь ее просто не было.

Существо прыгнуло на него, рвануло когтями, оставляя на груди три кровавые борозды. Стефан не знал, каким чудом спасся. Он отступил назад, пытаясь уследить и за уродцем, и за подползающей лавой. Хищник снова атаковал, но поскользнулся на крови, пролившейся на гладкий пол, замедлился. Стефан использовал этот момент, чтобы ударом ноги отправить уродца в озеро лавы.

С одним было покончено, но, судя по вою, сюда уже спешили другие. Стефану оставалось лишь пройти в следующий зал… Он не был удивлен, обнаружив себя в полуразрушенном помещении, которое когда-то располагалось на Эребе. Зал с ловушкой, тот самый, где он когда-то получил донорские ткани, сохранившие ему жизнь…

– Ценой моей жизни, – напомнила Эви, появившаяся рядом с ним. – Не стоит упускать эту незначительную деталь.

Стефан проигнорировал ее. Он был рад хотя бы тому, что у этого зала обнаружилась дверь. Он поспешил запереть ее – и вовремя, мгновением позже с той стороны на металл обрушились тяжелые удары.

Он был в безопасности – и в очередной ловушке. Выбраться из зала можно было лишь через ту дверь, за которой поджидала смерть. Другого пути просто не осталось, здесь не было даже потолочного люка, который располагался в зале на Эребе. Это ведь не Эреб на самом деле… Просто искаженная память.

– Ты не сможешь игнорировать меня вечно, – заметила Эви.

Она неподвижно наблюдала за тем, как он мечется по залу в поисках выхода. Синдони никак не проявляла себя… Пока. Хотя этот зал – не ее могила, подарком от нее стали потоки лавы. И когда они доберутся сюда, никакая дверь долго не продержится…

А спасения не было. Никакого.

– Девочки, серьезно? – не выдержал Стефан. – Вот именно тогда, когда я пытаюсь помочь остальным, вы решили мне помешать?

– К тебе возвращается только то, что ты навлек сам, – невозмутимо возразила Эви.

Он снова заставил себя молчать. Сил у него и так осталось немного, не хватало еще тратить их на разговоры с самим собой! Это ведь не настоящая Эви, это чувство вины перед ней… Ему необходимо было найти выход или создать дверь, Стефан все усилия сосредоточил на этом.

Однако миражи не желали оставлять его в покое. Если изначально Эви выглядела так, как при их первой встрече, то теперь проявлялись те раны, которые лишили ее жизни. Ее плоть словно опадала, таяла, и Стефан не представлял, как она вообще удерживается на ногах…

Он понимал, что так будет. Он даже пытался подготовиться к этому – ничего ведь нового! Но к некоторым вещам подготовиться нельзя. Сколько бы он ни повторял себе, что Эви давно мертва, девушка, стоявшая перед ним сейчас, была слишком реальной, чтобы ее игнорировать.

– Да пошли вы все… – горько усмехнулся Стефан.

Он истекал кровью, у него дьявольски болела рука, а на душе было так паршиво, что не хотелось вообще двигаться с места. Да и зачем? Телепаты его уровня не преодолевают такой предел самостоятельно, нужна помощь извне, а такой помощи просто не может быть. Тупик, как ни крути.

Стефан прижался спиной к стене и устало скользнул вниз, уселся на измазанный кровью пол. Он равнодушно наблюдал за дверью, прогибавшейся от ударов, и чувствовал, что в зале становился все жарче.

Эви подошла ближе, опустилась перед ним на колени. С мертвого лица на него смотрели живые глаза.

– Почему ты не хочешь поговорить со мной – и обо мне? – с легким любопытством, совершенно не подходящим для такой ситуации, спросила она.

– Потому что тебя давно уже нет.

– Но ведь я была, разве этого недостаточно?

– Достаточно, чтобы я нырнул в уютные объятия шизофрении, очевидно.

– Мне казалось, что я заслужила больше… Хотя бы возможность снова меня вспомнить.

Стефан окинул ее долгим взглядом. Хотелось смеяться – не весело, просто от боли… Оказывается, от боли иногда смеются. Кто бы мог подумать. Пожалуй, если бы он себе позволил, в пустом окровавленном зале этот смех прозвучал бы безумно.

Но смеяться Стефан не стал, он произнес спокойно и ровно:

– Я и так тебя помню – каждый новый день, и так будет до конца. Ты думаешь, это случайно было сделано? – Он обвел в воздухе круг вокруг своего лица. – Это попытка хоть как-то заплатить… Дурацкая, я знаю. Я могу сделать так, чтобы Эви установили памятник. Могу внушить воспоминания о ней десяткам, сотням, тысячам людей. Могу назвать ее именем какую-нибудь планету. Но разве это ее вернет? И разве она бы этого хотела?

– Нет, – покачал головой призрак.

– Вот и все. Поэтому можешь жрать меня изнутри сколько угодно, только это ничего не изменит. Я знаю, что я виноват – но и знаю, что сделал для нее все, а остальное было просто не нужно.

Он все-таки опустился до спора с самим собой, но у него не осталось сил даже иронизировать над этим. Он ждал ответа от призрака, но ответа на сей раз не было. Эви лишь улыбнулась ему, на секунду стала прежней – а потом исчезла. Да и не только она, пожар и хищники на той стороне тоже отступили…

Настал момент тишины. В другом конце зала появилась дверь.