Текст книги "Быть психиатром. Дневник работы в клинике"

Пользуясь нашей больной, как примером, займемся обсуждением гипноза, как врачебного средства. К этому побуждает нас сознание важности этого терапевтического деятеля, в пользе которого я, как и многие другие, так часто убеждался в самых разнообразных нервных и даже в психических заболеваниях.

Прежде, впрочем, чем может быть речь о значении гипноза, как врачебного средства, необходимо выяснить, что такое гипноз, так как понимание сущности гипноза со стороны гипнологов представляется далеко неодинаковым. Господствующими учениями в этом отношении, как известно, являются учения двух французских школ Парижской (школы Шарко) и Нансийской (школы Бернгейма). По учению первой школы гипноз есть ни что иное, как своего, рода невроз или невропатическое состояние, выражающееся в трёх характеристичных состояниях, именуемых летаргией, каталепсией и сомнамбулизмом, в силу чего гипноз будто бы вызывается только у лиц, расположенных к нервным расстройствам; причем само вызывание гипноза, как состояния ненормального, болезненного будто бы вредно. По учению второй школы, напротив того, гипноз есть состояние ничего болезненного не представляющее и обусловливаемое внушением; различаемые Charct и его учениками три его степени ничего характерного не представляют и сам гипноз, хотя и в неодинаковой степени, может быть вызван у огромного большинства совершенно здоровых лиц, без особого для них вреда; при этом, благодаря особой восприимчивости к внушению, он может быть весьма действительным средством к излечению многих болезненных расстройств.

На основании своих личных наблюдений я больше склоняюсь в пользу последнего взгляда на гипноз, хотя и должен допустить некоторые оговорки. Бесспорно, что гипноз может быть вызываем у большинства людей и между прочим у совершенно здоровых лиц, у которых он вызывается иногда даже гораздо легче, чем у невропатов, вследствие чего уже с этой стороны он не заслуживает названия болезни. Мы знаем далее, что гипноз вызывается и у животных и даже у таких, у которых неврозы еще не были открыты. Наконец многие важнейшие особенности гипноза мы встречаем и в совершенно нормальном или физиологическом сне.

Последний, как известно, характеризуется прекращением волевых действий, более или менее полной пассивностью всех вообще членов, усыплением нашего внутреннего „я“ и резким ослаблением или даже прекращением функций всех внешних чувств, ослаблением общей чувствительности и почти совершенным прекращением мышечного чувства. При этом течение психических процессов не приостанавливается, оно продолжается в виде сновидений, но уже не зависит от личности субъекта, как это происходит в бодрственном состоянии, а совершается независимо от нашего „я“, в силу ассоциаций, ничем не регулируемых, и потому допускающих всевозможный нелепости, обыкновенно отстраняемый нами в бодрственном состоянии. Толчком для обыкновенных сновидений, как известно, служат с одной стороны продукты, воспоминания и восприятия, действующие на мозг в момент его усыпления, с другой стороны новые восприятия, происшедшие во время самого сна, так как восприятие в нем не совсем прекращается и более сильные внешние раздражения еще обнаруживают свое воздействие на психическую сферу заснувшего.

Сами сновидения суть ни что иное, как сцепление образов, совершенно уподобляющихся ощущениям, возникающим на основании непосредственного восприятия. По характеру своему эти образы являются как бы обманами чувств, причем, благодаря своему бесконтрольному владычеству в сознании, они оказывают самое резкое влияние на нас самих и могут обнаруживать весьма существенное влияние на различные функции организма, совершенно неподчиненные нашей воле. Кто не просыпался в состоянии смертельного страха, вследствие какой-нибудь созданной сновидением неминуемой опасности, между тем как, наверное, можно сказать, что те же самые условия в бодрствующем состоянии никогда бы не вызвали в нас ничего подобного пережитому во сне ужасу! Известно далее, что сновидения очень легко вызывают судороги, отделение пота, сердцебиение, а эротические сны обыкновенно сопровождаются поллюциями.

Отметим затем, что в нормальном сне слух засыпает позднее других органов чувств и перед окончательным т. е. полным сном, всегда есть известный период, когда уже мозг на самом деле спит и в нем началось развитие грез, в то время как слух еще бодрствует и легко воспринимает внешние впечатления. При полном же сне усыпляется и слух, причем заснувший, отрешившись от внешнего мира, вполне отдается течению своих сновидений. Существуют кроме того и более слабые степени сна, которые называются нами легким или слабым сном, обычно предшествующим более глубокому засыпанию. Самые же слабые проявления сна мы называем дремотой.

Известно также, что степень или глубина сна в нормальном состоянии не только различествует в зависимости от тех или других условий и периода или продолжительности сна, но и представляется далеко неодинаковою у различных лиц. Некоторые лица почти никогда не спят полным или глубоким сном, а засыпают лишь так, что малейший шорох их будит и сон их скорее напоминает собою дремоту. Весьма многие спят не очень глубоким сном, в котором нерезкие внешние впечатления уже не воспринимаются, но в котором поражает обилие грез или сновидений. В некоторых случаях подобного рода даже удаются легко и внушения во сне. Наконец в иных случаях человек засыпает весьма глубоким или так назыв. „мертвым“ сном, в котором сновидений нет или их мало, и они не вспоминаются по пробуждении.

Если теперь мы попытаемся сравнить с нормальным сном гипноз, то убедимся, что в последнем как бы повторяются все явления нормального сна.

Известно, что гипноз может быть различной степени. В одних случаях это ни что иное, как состояние простой дремоты; в других случаях гипнотизируемый испытывает состояние легкого сна, в котором личность еще бодрствует и воздействует на процессы психической сферы, хотя и не в той мере, как в бодрственном состоянии. При этом загипнотизированные лица слышат все, что кругом их говорят окружающие, отвечают на их вопросы и вообще довольно сносно ориентируются в окружающем мире, но сами большей частью не могут открыть глаз и проснуться, по пробуждении же большей частью сохраняют воспоминание о происходившем в гипнозе, хотя и не совсем полное.

Описанное состояние сопровождается всегда более или менее ясным понижением чувствительности и дает возможность производить с успехом внушения, хотя эти внушения сами по себе и менее действительны, нежели внушения в более глубоких степенях гипноза. Последние характеризуются более или менее полным усыплением „я“, отсутствием воли и всех вообще движений кроме рефлекторных и внушенных, более или менее резкой анестезией тела и наконец полной амнезией относительно всего, чему подвергается субъект в гипнозе. В этом состоянии усыпленный уже не воспринимает внешний мир, за исключением всего того, что исходит от усыпителя. Он почти вполне подчинен воле последнего и легко поддается внушениям. Наконец в других случаях гипноз бывает еще глубже, когда внушения уже не удаются и сам гипноз напоминает собой обыкновенный глубокий сон, из которого можно вывести субъекта лишь с помощью тех или других внешних раздражений.

Таким образом по силе или степени развития различного состояния гипноза могут быть вполне уподоблены различным степеням естественного сна. При этом и явления, наблюдаемые в гипнозе большей частью, могут быть обнаружены и в обыкновенном или естественном сне. Поразительная внушаемость, проявляемая в известной степени гипноза, не может служить отличием последнего от естественного сна, так как известны примеры, что и в естественном сне у некоторых лиц внушаемость наблюдается в резкой степени. К тому же внушения возможны и в бодрственном состоянии.

Сами внушения в состоянии гипноза суть ни что иное, как сновидения, которые являются в голове усыпленного по желанию или внушению со стороны усыпителя. С другой стороны, и работа мысли, проявляемая в гипнозе самостоятельно или же по желанию усыпителя, как всем известно, наблюдается и в нормальном или естественном сне. Лиц, мало посвященных в исследования, относящиеся к гипнозу и незнакомых с ним ближе, более всего поражают обыкновенно так назыв. послегипнотические внушения, которые считаются своеобразной особенностью гипнотического сна. Но как ни поразительны явления послегипнотических внушений, они, как мы увидим ниже, ничуть не представляют исключительной особенности гипнотического сна, так как подобные же явления наблюдаются иногда и в обыкновенном сне и даже в бодрственном состоянии. Особенностью гипноза является скорее всего то своеобразное отношение между усыпленным и усыпителем, которое наблюдается в известных степенях гипноза и амнезия всего внушаемого в гипнозе, так как ни того, ни другого мы не встречаем в обыкновенном сне.

Но эти особенности вполне удовлетворительно объясняются тем, что гипнотический сон вызывается искусственно, а не является сам собой, как естественный сон. Последний происходит путем постепенного засыпания без посторонних внушений или влияний, путем, следовательно, самоусыпления, в котором продукты воспоминаний и последние внушения восприятия, возбуждающие сновидения, все еще связаны с личностью заснувшего лица и потому, когда его „я“ просыпается, то путем сцепления идей припоминается и сновидение. С другой стороны сновидения в естественном сне возникают под влиянием тех или других болезненных ощущений в организме. В этом случае также создается почва для воспроизведения в памяти сновидений. Но конечно далеко не все сновидения связаны с последними внешними восприятиями, с болезненными ощущениями или продуктами воспоминаний и потому есть сновидения, которые мы не можем воскресить в своей памяти никакими силами. Кроме того, запамятование или т. наз. „засыпание“ сновидений обусловливается иногда тем обстоятельством, что, проснувшись на некоторое время среди ночи и припомнив сновидения, человек снова засыпает, причем у него возникают новые ассоциации и сновидения, прежние же как бы затушевываются в сознании, в особенности благодаря отсутствию их связи с новыми сновидениями.

Несколько иначе дело представляется в гипнозе. Здесь сон внушается или вызывается посторонним лицом, причем субъект засыпает с мыслью о влиянии на него усыпителя и это-то приводить к своеобразному отношению между усыпленным и усилителем во время самого гипноза. Внушенные сновидения усыпленного вносятся в его сознание, как нечто совершенно постороннее, не связанное ассоциативно с его „я“, и потому, по пробуждены последнего, наблюдается амнезия относительно всего того, что происходило в гипнозе. Что это на самом деле так, доказывается очень легко тем фактом, что амнезия в гипнозе легко устраняется путем внушения „все помнить по пробужденииˮ. Это внушение без сомнения заставляет тотчас же усыпленного ввести испытанные им внушения в соотношение с своим „я“, чтобы затем припомнить их по пробуждении последнего, что на самом деле и происходит.

Итак, все заставляет думать, что гипноз есть ни что иное, как вызываемое искусственно видоизменение сна, это доказывается между прочим и тем соотношением, которое существует между явлениями естественного сна и гипноза.

В последнем припоминаются все вообще сновидения, происшедшие во время естественного сна, и, как я убедился, даже те из них, которые не припоминаются в бодрственном состоянии. Точно также все то, что совершается в состоянии так назыв. естественного сомнамбулизма и о чем в бодрственном состоянии лица, подверженные сомнамбулизму, не сохраняют даже малейших воспоминаний, легко припоминается ими в гипнозе по желанию усыпителя, примером чего может служить представленная больная. Как Вы помните, она страдала часто повторявшимися приступами сомнамбулизма, во время которых нередко выходила из дому недостаточно одетой даже во время жестоких зимних морозов и бродила подолгу по улицам или же направлялась в сад, находящийся при доме, где по-видимому совершенно бездельно гуляла. Затем она возвращалась домой, ложилась снова на постель, с которой поднялась, и засыпала. В других случаях больная, вставь с постели, ходила во сне по комнатам, что случалось почти каждую ночь. На утро больная обыкновенно ничего не помнила о происшедшем ночью и лишь иногда догадывалась о своих ночных путешествиях по совершенно случайным явлениям. Так, она замечала иногда на утро, что обувь и платье ее оказывались загрязненными, из чего она заключала, что она путешествовала ночью по улицам; в других случаях больная к удивлению, своему находила на своей постели и на платье листья, доказывавшие, что она побывала ночью в саду. Иногда она просыпалась на утро даже с отмороженными пальцами, не зная где и как это могло произойти. О приступах же, во время которых она ходила лишь по комнатам, она обыкновенно не имела никакого понятия, за исключением того случая, когда о них передавали ей другие.

В иных случаях, впрочем, больная, как мы видели, узнавала о своих ночных похождениях потому, что во время их внезапно просыпалась. Вы помните без сомнения, как она проснулась однажды в саду и почувствовала впервые непонятную для нее боль в большом пальце правой руки, на пястном суставе которого она заметила опухоль, болезненную при давлении. При осмотре сада она заметила по своим следам, что была около находившегося в нем старого закрытого колодца, но она не помнила решительно ничего, как попала в сад и что она могла делать около старого колодца. Но то, что больная не могла вспомнить в бодрственном состоянии, во время гипноза она припоминала с замечательной отчетливостью до мельчайших подробностей. Таким образом, загипнотизировав больную, можно было путем расспросов раскрыть историю каждого из ее ночных похождений, совершаемых во время приступов сомнамбулизма. Этим путем мне удалось, между прочим, выяснить, что больная эта, имевшая наследственную склонность к самоубийству, обнаруживала попытки лишить себя жизни даже во время своих сомнамбулических приступов.

Итак, очевидно, что на гипноз следует смотреть не как на особый невроз, а как на искусственно вызванный сон, отличающийся, впрочем, от обыкновенного сна некоторыми особенностями, в силу чего гипноз и следует рассматривать, какъ видоизменение нормального или естественного сна.

Мнение Бернгейма, что гипноз есть только внушенный сон, я не берусь поддерживать, так как из опытов над животными мы убеждаемся, что появление гипноза может происходить и без каких бы то ни было внушений, иногда лишь исключительно под влиянием особого необычного для животного положения, как напр. у рака или у лягушки.

Правда, у человека при обычных способах гипнотизации весьма трудно вполне исключить внушение. И хотя не подлежит сомнению, что одно внушение может весьма быстро приводить к развитию гипноза, тем не менее мы не видим достаточных оснований в виду лишь одних этих фактов отрицать прямое гипнотизирующее значение однообразных внешних раздражений.

Не очень давно я имел возможность сделать следующее наблюдение: образованному врачу, страдавшему, вследствие поражения раком нижней части позвоночного столба, атрофическим параличом обеих нижних конечностей и контрактурами в области коленных сочленений, была назначена пассивная гимнастика стоп и насильственное разгибание колен. Не смотря на то, что больной имел анестезию нижних конечностей, пассивная гимнастика стоп производила на него резко гипнотизирующее влияние, так что к концу ее он каждый раз засыпал и уже не слышал производимого ему непосредственно вслед затем насильственного разгибания коленных суставов, сопровождающегося в бодрственном состоянии крайне болезненными ощущениями4444
  См. стр. 89.


[Закрыть]. Сам больной при этом неоднократно выражал удивление, что на него может оказывать усыпляющее влияние пассивное движение его стоп.

Случай этот заслуживает тем большего внимания, что усыпление больного с помощью словесного внушения по способу Бернгейма вызывало лишь легкие проявления сна, во время которого насильственное разгибание колен подобно тому, как и в бодрственном состоянии, сопровождалось болезненными ощущениями. Другое аналогичное наблюдение сделано мной над безграмотным новобранцем, страдавшим двигательным и чувствительным параличом обеих нижних конечностей, вследствие бугорчатого поражения позвоночного столба и выпячивания нескольких грудных позвонков. В этом случае с целью исследования рефлексов я должен был производить больному продолжительное однообразное поколачивание врачебным молоточком по передней поверхности tibiae. По истечении нескольких минуть к удивлению своему я заметил, что больной впал в гипноз, в котором можно было производить ему с успехом различные внушения и даже вызывать внушенные галлюцинации. То же самое наблюдалось и в другие разы при подобном же исследовании больного, который, какъ необразованный человеку не имел вообще никакого понятия о гипнозе и способах его вызывания, а след. и не мог связывать в своем сознании никакого внушения или самовнушения сна с поколачиванием молоточком по большеберцовой кости.

С другой стороны, разве мы сами на себе не испытываем усыпляющего влияния журчащего ручья, шума мельничного колеса и падающей воды без всяких внушений о сне? О возможности самовнушений в этом случае говорить излишне, так как мы знаем, что те же самые или сходные условия производят одинаковое влияние и на грудных младенцев. Да и не знаем ли мы примеров, когда наши дети, не имеющие решительно никакого понятия о гипнотизме и способах его вызывания, совершенно невольно засыпают, напр., при продолжительном созерцании блестящих предметов? Впрочем, лица, сводящие все к внушению и тут видят возможность бессознательного внушения сна при посредстве вызванной смотрением усталости глаз. Даже ежедневное засыпание к вечеру обыкновенным сном и пробуждение от него по утрам объясняется этими лицами с помощью внушения4545
  Frel. Гипнотизмъ, его значеше и прим4неи1е. Спб. Стр. 20 и 31.


[Закрыть]. Но доводя свою теорию до крайности, эти лица вряд ли тем самым оказывают ей хорошие услуги. Ведь факты гипноза у животных как высших (укрощение зверей), так и у более низших (как напр. у птиц, змей, лягушек и пр.) не могут быть оспариваемы, а между тем, не возбуждая улыбки, нельзя говорить о самовнушениях или о бессознательных внушениях, напр., у птиц в известном experimentum mirabile Кирхера, у лягушки, приведенной в вертикальное положение или перевязанной кругом туловища или наконец у рака, поставленного головой вниз. Точно также странно было бы говорить, что новорожденный младенец засыпает и пробуждается под влиянием самовнушения, а если это не так, то когда же и почему нормальный сон, которым спят и дети, и взрослые, в конце концов становится сном, вызываемым путем самовнушения?

Без сомнения, не правы и те, которые причину вызывания гипноза сводят главным образом на влияние физических агентов, действующих через периферические нервные окончания, или даже, как думают некоторые, прямо на мозг; в самом деле нельзя отрицать, что у человека внушение является одним из могущественных агентов, быстро приводящих к усыплению; с другой стороны, во всех других употребительных способах гипнотизации влияние внушения почти не может быть устранено вполне.

Итак, по нашему мнению, следует придерживаться взгляда, что гипноз может быть вызываем различными способами, а именно: как физическими агентами, так и психическим путем с помощью внушения, причем для вызывания гипноза с врачебною целью, последний способ как по быстроте своего действия, так и по удобству его применения в настоящее время безусловно заслуживает предпочтения перед всеми остальными.

Установление взгляда, что гипноз есть ни что иное, как видоизменение естественного сна, имеет с нашей точки зрения большое практическое значение, почему я и остановился на этом предмете несколько подробнее.

Дело в том, что прежде чем пользоваться гипнозом с врачебной целью, нужно выяснить для себя прежде всего ту степень вреда, которую может принести больному применение гипноза, а эта степень вреда в значительной степени зависит от существа так сказать применяемого средства, от того – представляет ли собою гипноз ни что иное, как видоизменение обыкновенного сна, весьма распространенное в животном царстве вообще, или же гипноз есть ни что иное, как особенная, искусственно вызванная нервная болезнь или невроз.

Признав гипноз за болезненное состояние, вызываемое к тому же лишь у нервнобольных, как утверждают по крайней мере некоторые из видных невропатологов, нельзя без сомнения, не греша против логики, и рекомендовать его применение к лечению нервных болезней, так как мы тем самым наносим больному несомненный и существенный вред, расстраивая его нервную систему.

Напротив того, признав гипноз за видоизменение естественного сна, вопрос о кажущемся вреде применения гипнотизма с врачебной целью представляется в совершенно ином виде.

В самом деле уже многие авторы в особенности из тех, которым гипнотизм известен лишь понаслышке или по публичным демонстрациям, говорят о его вреде и прежде чем самим изучить явления гипнотизма и подвергнуть их возможно тщательному исследованию, добиваются от правительства тех или других запретительных или ограничительных мер и притом не против одних только производимых ради любопытства толпы публичных сеансов гипнотизма, что вполне разумно, но и против введения гипнотизма, как лечебного приема во врачебную практику. В последнем случае эти господа очевидно забывают почему-то давно избитую истину, что свобода обеспечивает правильное развитие медицинских наук в гораздо большей степени, нежели те или другие законодательные меры.

Тот, кто ближе знакомь с явлениями гипнотизма, без сомнения знает хорошо, что гипнотизм, как и все вообще действительные целебные средства, ничуть не является вполне безразличным средством, но во всяком случае при осторожном и умелом применении, он не приносит и того вреда, в который иные лица так легко верят, между тем как польза его во многих случаях несомненна и не может быть никем решительно оспариваема.

Нельзя отрицать, что существуют случаи, где применение гипноза может временно вызвать нервное состояние или даже состояние кратковременного психического возбуждения, галлюцинации и т. п., но верно то, что эти случаи вообще редки и при том вышеуказанные явления никогда не бывают продолжительными. Они обыкновенно исчезают сами собой, большей частью уже по истечении нескольких часов, не оставляя за собой вообще никакого следа. Затем случается, что применение гипнотизма, если оно производится часто над одним и тем же лицом, отличающимся притом особенной нервностью, может в некоторых, в общем довольно редких, случаях привести к одному нежелательному явлению – это к самостоятельному появлению гипноза. Случается, это, по моим наблюдениям, преимущественно у лиц, сильно предрасположенных к нервным расстройствам, в особенности у истеричных. тем не менее и с этим явлением не трудно справиться опытному лицу: достаточно внушить в гипнозе, чтобы больной или больная никогда не впадали в гипнотический сон без особого словесного внушения, сделанного врачом и появление самостоятельного гипноза обычно прекращается4646
  Нельзя не протестовать при этом случае против обычая, вкоренившегося с легкой руки известнейших гипнологов, внушать гипнотизируемым больным (даже всем без исключения!) не засыпать иначе, как при внушениях, производимых самим гипнотизатором или определенными лицами. Такие внушения не могут быть оправдываемы врачебной этикой уже потому, что они приводят к монополизации гипноза, как врачебного средства, в одних руках или в руках нескольких друзей, и с другой стороны совершенно ограничивают свободу больного выбирать себе врача по своему усмотрению и сообразно обстоятельствам и отдают его в отношении лечения в полную власть лишь одного или нескольких лиц. В своих случаях я обыкновенно ограничиваюсь внушением, что только врач и никто другой не в состоянии усыпить больного и думаю, что это вполне достаточная гарантия против каких-либо злоупотреблений гипнотизмом.


[Закрыть].

В неопытных руках кроме того гипнотизирование у лиц невропатических может вызвать те или другие нежелательные явления, напр. истерические припадки. Но врач, опытный в применении гипнотизма и сведущий в нервных болезнях, всегда может предупредить развитие таких явлений соответствующими мерами, напр. предварительными заявлениями успокоительного свойства относительно последствий гипнотизма, выбором наиболее подходящих способов гипнотизации или даже прямо внушением, которое оказывает свое магическое действие не только в самом гипнозе, но нередко и при самом начале гипнотизации. Наконец, в случае нужды можно прибегнуть и к гипнотизации других лиц в присутствии больного.

Итак, при осторожном, умелом пользовании гипнотизмом со стороны врача, сведущего в этом отношении, не может быть никаких опасений за последствия лечения гипнозом. Одно верно, что лечить гипнозом может лишь врач, знакомый с проявлениями гипноза, и притом по преимуществу невропатолог, так как ему должны быть хорошо известны как те нервные расстройства, которые нуждаются в лечении гипнозом, так и те успехи, на которые можно рассчитывать при этом способе лечения, не говоря уже о том, что только врач может противодействовать с успехом случайностям, могущим встретиться при гипнотизации и оказать свое содействие к их устранению.

В этом и только в этом на наш взгляд могут заключаться ограничения, относящаяся к лечению гипнозом; что же касается известного циркуляра, прировнявшего лечение у нас гипнозом к производству операций и требующего участия двух врачей при гипнотизации, то на наш взгляд такое ограничение равносильно совершенному изгнанию гипноза, как терапевтического приема из частной практики, что в интересах больных совершенно нежелательно.

С врачебной целью гипнозом пользуются в двух направлениях: 1) пользуются самим гипнозом с той или другой врачебной целью, напр. для производства операций, для устранения острых болей, обусловленных теми или другими процессами, напр. родами, для предупреждения и устранения истеричных припадков, для устранения раздражительного состояния больных и т. п. 2) пользуются гипнозом для производства врачебных внушений.

Как ни важно бывает в известных случаях применение самого гипноза, как искусственно вызванного сна, с той или другой врачебной целью, нельзя не признать, что в настоящее время чаще всего приходится пользоваться врачу гипнозом с целью производства тех или других внушений и в этом отношении гипнозу предстоит по-видимому наиболее широкое применение. В виду этого мы и остановимся здесь на так наз. гипнотических и послегипнотических внушениях и их значении во врачебной практике.

Не подлежит никакому сомнению, что внушаемость есть явление, свойственное не только гипнотическому состоянию, но и вполне бодрственному. Оно глубоко коренится в природе человека и основано на непроизвольном влиянии психических импульсов на ход наших идей, на наши действия и поступки и на различный отправления нашего организма.

Само по себе внушение есть ни что иное, как вторжение в психическую сферу данного лица, помимо его воли, посторонней идеи тем или иным способом. Так как восприятие наше происходит через органы чувств, при посредстве мышечного чувства и общей чувствительности, то естественно, что и внушение может быть производимо при посредстве различных способов, доступных чувственному восприятию, как напр. путем слова, при посредстве производимых перед субъектом действий или движений, при посредстве пассивных движений самого лица, подвергаемого внушениям и т. п.

Благодаря особому значению слуха и зрения в развитии нашей психической сферы, они служат обыкновенно главными посредниками внушения, причем наиболее выдающееся значение по своей силе, как и должно быть, получает словесное внушение. Почти все наше воспитание основано на таком внушении. Точно также и взрослый человек весьма нередко подвергается внушению. Не подлежит поэтому сомнению, что внушение играет видную роль в социальной жизни народов. Распространение религиозных учений, многие из крупных социальных событий, даже умственный прогресс народов были бы немыслимы без внушения. Сила примера, значение авторитетов, влияние моды, увлечение массы лиц, идущих на верную смерть с помощью одного слова команды, – все это в известной мере есть ни что иное, как различные проявления внушения.

Знаменитые полководцы, как и знаменитые демагоги, обязаны своими успехами не только силе своего ума, но без сомнения до известной степени и внушенной другим, в силу своего авторитета, уверенности в достижении той цели, которую они преследуют.

Огромное значение внушения в медицине также неоспоримо, и можно сказать, проявляется на каждом шагу. Так назыв. наговорщики и знахари в народе и невежественные шарлатаны в более интеллигентном классе населения, не имеющие ничего общего с медициной, сознательно или без– сознательно пользуются также внушениемъ, как средством, врачевания недугов. Этим объясняются засвидетельствованные случаи необычайно целебного действия хлебных пилюль, гомеопатических приемов невинных лекарственных средств, нашей невской воды, разных магических жидкостей в роде желтого и красного электричества и т. п. Наконец и практиковавшееся некогда лечение прикосновением так наз. чудотворной руки основано на том же внушении4747
  См. многочисленные примеры успешности такого лечения в статье проф. Манассеина. Материалы для вопроса об этиологическом и терапевтическом значении психических влияний в сборнике работ, изд. проф. Манассеина СПб. 1876 г. и у Ventra «1а Suggestine nn ipntica nelle persne sanee nella psicterapia». II Manicmi mdern. 1891. № 1, 2 и 3.


[Закрыть].

Что сила внушения в бодрственном состоянии иногда достигает такой степени, что под влиянием его излечиваются, как по мановению руки, тяжкие расстройства питания, лихорадочные процессы и даже органические заболевания, в виде, напр., бородавок, доказывает всем известное действие так назыв. симпатических средств. Известно, что Феррариус излечивал от лихорадки с помощью бумажки, на которой были начертаны слова: „против лихорадкиˮ, причем больной должен был каждый день отрезывать по одной букве. Некоторый лица выздоравливали даже, не дошедши до конца этих магических слов. Однажды Феррариусу удалось таким образом исцелить 50 человек. Уничтожение бородавок под влиянием того или другого симпатического средства или даже просто под влиянием одного внушения также засвидетельствовано лицами, заслуживающими безусловного доверия. Примеры такого магического излечения от бородавок из своих личных наблюдений сообщают между прочим такие лица, как Тюк, Карпетнер и др.

Свидетельством влияния внушений в бодрственном состоянии служат также чудесные исцеления от недугов, производимые Месмером, аббатом Фарриа и Брайдом и др. Ясно, стало быть, что внушение, производимое в бодрственном состоянии, в умелых руках может оказываться полезным, как действительное врачебное средство. Нужно только создать благоприятствующие такому внушению условия для того, чтобы оно могло возыметь свое действие.

Наиболее существенным условием со стороны самого больного в этом случае является вера в действие симпатического средства или внушения, приводящие к ожиданию грядущего исцеления. Без этой веры, непроизвольным образом поддерживающей напряжение внимания в смысле предстоящего исцеления от недуга (т. паз. выжидательное внимание), немыслимо никакое психическое лечение или лечение внушением и остается рассчитывать лишь на действие материальных врачебных средств, которые однако же, как показывает опыт, в некоторых случаях безусловно пасуют перед силой внушения.