Текст книги "Ошибка Конан Дойла"

Повадился волк в стадо

Оперативника вызвали в село, где грабанули магазин. Его встретил участковый, и они поехали в магазин. Молодая симпатичная продавщица, показывая вывороченную с мясом накладку на двери и разомкнутый на две части пробой, не переставая возмущалась:

– Как они смогли вытащить пробой? Это какой силой надо обладать?!

– Что украли? – спросил оперативник.

– Сейф с деньгами…

– И сколько там было?

– Пятьсот тысяч.

– Да у тебя весь товар в магазине столько не стоит! – опер внимательно посмотрел на продавщицу и многозначительно произнёс: – Раз взяли, значит, знали, что деньги есть и где лежат. А где твой халат?

– Вот он, на мне!

– Сними его!

– Это ещё зачем?

– Заберём его как вещественное доказательство. Кстати, советую тебе поискать деньги в другом месте. Может, ты их не в сейф положила, бывает… С годами люди забывают, куда спрятали деньги. Но ты ещё молодая, так что, думаю, легко вспомнишь. Ясно? Говорю это тебе пока без протокола…

– Так я чё? Он, паразит, нашёл деньги… в халате и забрал сейф.

– А кто прячет деньги в халат?

– Так он лежал скомканный, как тряпка! Кто мог бы подумать, что в тряпке есть деньги? Конечно, никто!

Опер взял халат и пощупал ткань.

– С капроном? – спросил он.

– Что «с капроном»?

– Халат.

– Да какой с капроном! Чистый хлопок! Тряпкой валялся.

– Всё-таки советую тебе найти пропавшие деньги, – опять сказал опер. – Иначе попадёшь под подозрение.

– Да я в жизни ничего чужого не брала! – закричала продавщица.

– А я и не говорю, что ты взяла. Если халат валялся, как ты говоришь, тряпкой, значит, он был грязный и измятый, а он на тебе сейчас чистый и поглаженный. Вор его, что ли, всю ночь выглаживал? Советую тебе ещё раз поискать и найти деньги. Куда ты их сунула? Вспомни!

В это время в магазин зашёл какой-то мужчина, а за ним ещё люди.

– Почему сюда, где идёт оперативная работа, лезут посторонние?! – возмутился опер.

– Это Устин Акимович и ещё местные жители, – объяснила продавщица. – Пришли купить продукты…

– Объясни им, что продаваться ничего не будет, пока я здесь. Кстати, Терентий Иванович, – обратился опер к участковому, – поинтересуйся, не видели ли они что-нибудь такого, что нас интересует? Не сейчас, потом…

А сейчас помоги мне обследовать пробой и накладку. Почему не открыт замок?

– Я не велел открывать его продавщице.

Опер осмотрел притолоку, пробой и сказал:

– Смотри, он же ершистый и был пробит насквозь, и загнуты концы в разные стороны.

– Что тут умного? Взял лом, засунул под накладку, потянул и вырвал.

– Да нет, если бы вор пользовался ломом как рычагом, была бы вмятина на двери или притолоке. А её нету.

– Может, группа была? Уцепили ломами с двух сторон и потянули.

– Может… – опер вытащил пробой с замком из накладки двери. – Видишь, на ней насечка! Опытный кузнец делал – в дерево войдёт, а назад зазубрины не дадут выйти. А, чёрт, колется!

– Смотри, а конец-то в красной краске, – удивился участковый. – А дверь-то зелёная!

– Не трогай! – предупредил опер и надел перчатки. – Опаньки! Это кровь! Видно, что не профессионал вскрывал, кровь свою оставил. Может, по нечаянности цапнул. Тут должны быть и отпечатки.

Опер положил вещественные доказательства в целлофановый пакет и долго осматривал решётки на окнах, ходил вокруг магазина, споткнулся о камень, оказавшийся на его дороге.

– Давай, уважаемый, пройдёмся по селу, – предложил он участковому. – Может, кто чего видел. Может, машины какие приезжали, сейф взяли и увезли. Сейф хоть и маленький, но всё-таки тяжёлый, на себе далеко не унесёшь.

Редкие прохожие при встрече с ними приветливо здоровались, но, судя по их ответам, они ничего не видели и не слышали. Правда, один сказал, что слышал, как гудел трактор.

– Это Васька рыжий солому привёз домой поздно вечером, – сказал участковый. – Пошли к нему!

Симпатичный мужчина встретил их настороженно, на вопрос: «Видел кого-нибудь около магазина этой ночью?», ответил просто:

– Когда мне было смотреть? Навильником работал. Намахался за день, все косточки ломит. Привёз, свалил тележку – и спать.

– А когда ехал, какие-нибудь машины навстречу шли, не замечал?

– Да ехала одна… Гад, дальний свет не переключил, ослепил аж!

– А номер не заметил?

– Какой заметил?! Цвет «Жигулей» красный да лампочки не желтоватого цвета, а синего – галогенового. Таких у нас в селе ни у кого нет.

Больше Васька ничего не видел и не слышал. Когда уходили от него, опер заметил:

– Какой-то он, Терентий Иванович, напряжённый.

– Недоволен, что мы к нему пришли. А кто будет довольный, если такое на селе случилось? Да ещё у него нелады в семье.

– Что такое?

– Да кружанул он тут с одной – старая любовь не ржавеет. Он, значит, к ней похаживал, а его жёнушке добрые, так сказать, люди и доложили. Дело дошло почти до развода. Не знаю, как он там склеил свои отношения заново.

Видимо, любит его жена, простила. Он ведь симпатичный, тихий, смирный, пьёт только в праздники…

– А он что, ходок? Почему его зовут Окрашенный? Он что, волосы красит? – спросил опер.

– Рыжий он! – засмеялся участковый.

– Вот что, поеду сейчас к себе в управление, а ты всё-таки держи село на примете, особенно магазин. В кустах посиди ночь-две. Как говорится, повадился волк в стадо и будет ходить, пока всех овец не перетаскает.

– Хорошо, буду иметь в виду.

– Да скажи продавщице, чтоб деньги она нашла, которые в халате были.

– Потребую – найдёт! Куда она денется?!

…Пробой с кровью сразу отправили на анализ, машину стали искать через ГАИ, чтоб они пробили по своей картотеке. Через некоторое время пришёл ответ, что таких машин в городе сотни, искать нереально. Правда, галогеновые фары есть у немногих любителей. Профессионалы-водители, как правило, избавляются от такого света, потому что он ослепляет. ГАИ задержала всё-таки трёх водителей, у которых были такие фары на машинах. Двух сразу отсеяли, а один был тщательно допрошен, так как действительно ездил в это село на рыбалку. Следователь вёл допрос, а сам посматривал на его руки, потом взял его руки в свои и стал крутить туда-сюда. Это было очень необычно для допрашиваемого. Осмотрели и машину, но ничего подозрительного не нашли.

Водитель провёл ночь в КПЗ. Утром его пришлось отпустить, потому что группа крови, обнаруженная на пробое, не совпала с его группой. Уходя, он сказал:

– Со мною был местный рыбак, и что характерно – у него палец был завёрнут в тряпочку, через которую проступала кровь.

Следователь сразу позвонил участковому:

– Найди местного рыбака с ранением пальца и срочно доставь его в оперативный отдел. Надеюсь, ты знаешь всех местных рыбаков.

Вскоре участковый привёз рыбака с завязанным пальцем, его звали Жорж Егорович.

– Да, был на рыбалке, сняли с сетей рыбу. Я продал её и пьяный ходил у магазина – ждал продавщицу, – рассказал он. – Ну да, подходил к двери, возможно, держался за пробой и накладку, но вот вытаскивать его – не вытаскивал. Почему палец перевязанный? Так накануне чинил забор и ударил молотком по пальцу… Как я мог вырвать одной рукой пробой? Вот смотри, даже ноготь почернел.

Следователь сомневался, что магазин ограбил именно этот человек, но группа его крови совпала с кровью на пробое, и его арестовали. Продержали в камере три дня. На третий день пришла его жена и заявила:

– Мой муженёк не виноват. Я знаю, кто украл сейф.

Следователь чуть не подпрыгнул на стуле, услышав такое. Ведь уже поговаривали в народе, что появилась неуловимая банда, везде усилили наряды патруля, негласно наблюдали за всеми сберкассами, почтой, банками. Начальство обещало звёздочки на погоны тому, кто раскроет преступление. «Такое везение!» – подумал следователь и прямо-таки взвизгнул:

– Кто?!

– Да Васька рыжий! – ответила женщина.

– Когда и где ты его видела?

– Искала своего непутёвого: он, дурак, пьяный ушёл на рыбалку, думала, уж не утонул бы. Прохожу мимо магазина и слышу: кто-то внутри шебуршит, я в кусты сирени и спряталась. А тут дверь скрип – из неё человек выходит и на пузе сейф несёт. И этак спиной ко мне пятится, повернулся и пошёл от магазина.

– И ты его угадала?

– А чего его угадывать – Васька рыжий!

– И ты за ним пошла?

– Боже упаси! Он зашёл за угол магазина, и раздался грохот, как из ружья стрельнули. Я выскочила из кустов и бежать!

– Значит, утверждаешь, что это был Васька рыжий.

– Он, а фамилия его Матрёнин.

– И что, он был с ружьём?

– Что стрелял – это точно. Грохот был такой, что меня от страха точно ветром подхватило, во весь дух домой помчалась. Думаю: не пойду больше своего искать, пусть тонет.

…Поехал спецназ брать Ваську рыжего, а по паспорту – Василия Натановича Матрёнина. Взяли его на поле, сняли прямо с трактора и увезли в отдел. По горячим следам обыскали дом, двор, сарай, разметали омёт с соломой… Ничего не нашли. В отделе сразу ему допрос учинили под протокол. Василий встал как кошка на дыбошки:

– За что задержали?!

– А ты что, не понял, за что тебя аж спецназ брал? Обыкновенных преступников мы берём сами. А ты необыкновенный! Свидетеля хотел грохнуть.

– Я? Свидетеля? Да у меня и ружья-то нет!

– А кто говорит, что ружьё у тебя было? – усмехнулся следователь. – Мы говорим об обрезе. Куда ты его дел? А ну-ка покажи ручки! Посмотрим, нет ли следов ожогов от пороха.

Василий покрутил руками перед следователем и чуть не рассмеялся: такая у того была глупая рожа.

– Что с вами? – спросил Василий.

– А ну-ка покажи ещё раз руки! – словно очнувшись, попросил следователь.

Василий ещё раз покрутил руками. Вздох облегчения вырвался у следователя. Он искал на руках рану, а её не было…

– Короче, куда ты дел обрез? И сейф куда дел? – спросил он.

– Не знаю я никакого обреза! Что вы мне приписываете?!

Следователь записал все слова Василия, позвал конвойного и велел отвести его в отдельную камеру. А следователь пошёл к начальнику.

– На руках у Василия ни царапинки, – доложил он. – Надо осмотреть его полностью. Вдруг чем другим задел?

– Кто будет смотреть?

– У моего сотрудника глаза – как лупы, да и у меня тоже. Бывало, упадём с милой на луговую траву, а я вижу, где муравей ползёт и куда комарик сел. Значит, это, чтоб её за зад не кусал…

– Да иди ты! – прервал его начальник и поморщился от такой подробности. – Комар не кусает, жалит только. Иди!..

Следователь вновь вызвал свидетельницу и сразу же начал орать на неё:

– Почему наврала? Мужа своего выгораживала? Честного человека хотела посадить? А у твоего мужа и палец пораненный, и группа крови сходится! Он и есть вор! На десять лет пойдёт без права переписки!

– Клянусь вам, что я не вру! Васька это был, точно! А мой не может красть. Он тихий, только и знает, что пить да рыбачить.

– Ага, рыбачил в магазине ночью!

– Да если бы это был он, неужели бы я его не узнала? И стрелять у него не из чего, сроду ружья не имел.

– Ружьё, ружьё… Кстати, у кого у вас в деревне есть ружья?

Женщина начала перечислять. В это время позвонил участковый из села и сказал, что везёт в отдел милиции одного человека.

– Пьяный он, – уточнил участковый, – и грозился, что убьёт жену. Пришлось скрутить…

На допросе пьяный мужик только плакал и твердил:

– Двадцать лет с ней жили душа в душу, а тут на гулянке изменила! На большой её потянуло. Сидела рядом с другим мужиком и пощупала у него. Я увидел краем глаза, но сдержался. Надо было сразу отмашку сделать! А я, дурачок, следить за ней стал. Он в коридор вышел, и она за ним. А там темнота. Я бы спьяну не нашёл их, но она ойкнула. Тут кто-то мне по кумполу дал, я и свалился. Кто потом через меня прыгал, не помню. Помню только, что они в дверном проёме засветились. Я кряхтел-кряхтел, еле поднялся и пошёл домой. Вскоре и она пришла. Я ей с матом: «Ну что, понравилось? Двадцать лет душа в душу! Застрелю!» А она в слёзы: «С чего ты взял?!» – «Я видел, как ты у него щупала». – «Не щупала, а полюбопытствовала…»

– А ружьё твоё где?

– Дома в сейфе.

– А ключ где?

– В банке на кухне лежит…

Сотрудник выехал в село, пришёл к нему домой. Жена мужика заплаканная сидит, достала она ключ из банки и открыла сейф. Ружьё было разобрано… Сотрудник понюхал ствол и сказал:

– Вчера стреляли из него. Где был ваш муж вчера ночью?

– На зорьке ездил на рыбалку… Утром карпа принёс и голавля. Карпа со сметаной пожарила, и мы съели его. А голавль вон потрошёный лежит в холодильнике.

Сотрудник посмотрел в холодильник. Там действительно лежал голавль, он был убит двумя картечинами: одна попала в голову, другая в спину.

Ружьё было изъято, хотя жена предъявила разрешение на него и охотничий билет. Мужа её всё равно арестовали, а Василия выпустили. Через некоторое время и шумного мужика выпустили, только пригрозили, что если он хоть каплю выпьет, сядет на полную катушку. А женщина-свидетельница призналась, что дала ложные показания на Василия из злости. За это ей, кстати, полагалось до двух лет тюрьмы. Постановили: судья решит их судьбу.

По селу только и разговоров было, что попалась вся семья – муж и жена.

– Ну, он мужик, – судачили люди, – а она-то женщина, да ещё беременная. Может, пожалеют и дадут отсрочку?

Два дня в селе было затишье, потом как гром среди ясного неба – Ваську рыжего вновь взяли! Сдала его бабка Дуня, соседка его.

Сперва она пошла к Василию и стала уговаривать его сдаться.

– Если сознаешься, – говорила она, – тебе скостят. Посидишь годок, а там на химию. И ты на свободе! А внучку в обиду не дам!

– Ты что, бабка Дуня, с ума, что ли, сошла?! – закричал Васька. – Что вы все на меня бочку катите? Менты меня оправдали вчистую. Я, что ли, за твоего непутёвого зятя и внучку сидеть буду?

– Не пойдёшь, я сама поеду и расскажу, где ты сейф зарыл!

– Да ты что, бабка Дуня?! Где, какой сейф?!

– Езжай в милицию!

– Ага, я поеду, а ты сейф перепрячешь! – пошутил Васька.

– Я внука сейчас пошлю, пусть он вызовет милицию.

«Да хоть двадцать ментов вызывай! – лихорадочно думал Васька. – Скажу, что не брал я сейф, не воровал – и всё! Наговоры – и всё! Пусть едет!»

– Ни стыда и ни совести у тебя нет, – заключила бабка.

Она сама пошла к участковому и сказала ему, кто обокрал магазин. Участковый вскочил со стула и всплеснул руками:

– Да не может этого быть! Его же проверяли!

– Он это сделал, я сама видела! А сейф он за огородами зарыл.

– Он и сейчас там?

– Не знаю, наверное…

Участковый тут же позвонил в городскую милицию:

– Радость у меня, раскрыл я преступление. На одну сельчанку нажал, она всё и рассказала. Давайте оперов сюда!.. Ты, бабка, на меня не обижайся, – сказал он, положив трубку. – Дело такое, что мне звёздочка светит. В случае чего говори, что ты пошла проверять, на месте ли сейф, а я следил. Мол, я немного на тебя пошумел, и ты в сознанку пошла.

– Ладно, – согласилась бабка Дуня. – Если бы не беременная внучка, я бы промолчала…

Приехали оперативники. Двое пошли за Василием, а двое – к яме, где, по словам бабки, был зарыт сейф. Подошли, а там только свежая земля – сейфа не было.

– Где сейф? – спросили у Васьки, которого привезли его к яме. – Вырыл? Куда дел?

– Да показалось старому человеку, – ответил Васька. – Червей копал я здесь, а ей почудилось…

– Ты сам-то видел сейф? – обратились опера к участковому.

– Я не видел. Вот бабка Дуня…

– Ты у меня не только звёздочку не получишь, но свою одну потеряешь! – зашумел на него приехавший в село ради такого дела начальник. В это время один из оперов закричал:

– Нашёл! Здесь он! Вон туда он бросил, в болото! Тут мелко и вода прозрачная.

– Ну, а сейчас что скажешь? – обратился начальник к Ваське.

– Не я это! Может, её сын или внук это сделал, а она на меня валит. Вы же меня проверяли!

– Видно, плохо проверяли. Забрать его! И бабушку тоже повезём, пусть она нам подробно расскажет, как всё было… Вы не волнуйтесь, бабуля, вас привезут назад.

Пока они ехали в город, им позвонили и сказали, что женщина – бабушкина внучка, попала в больницу. У неё чуть не случился выкидыш.

Бабка рассказала на допросе:

– Привёз Васька солому, разгрузил, потом съездил куда-то на тракторе, приехал, а через час ушёл. Минут через пятнадцать вернулся, а на животе нёс какой-то коробок, занёс его домой. Рано утром вышел с ним и пошёл за огороды. Я и не подумала сразу, что это сейф, коробок – он и есть коробок.

– А ружьё у него было? – спросил следователь.

– Не видала. Если б было, он меня убил бы.

Бабушку отвезли домой, как обещали, а на Василия навалились два следователя: неделю его допрашивали по очереди по 12 часов, одно и то же спрашивали. Василий всё отрицал, пьянел от недостатка сна и плохой еды…

– Врёт старуха, – упрямо говорил он, – выгораживает родственников. Сейф сама подбросила, чтоб меня посадить.

Напрасно следователи говорили ему, что продавщица созналась, что в сейфе было только полторы тысячи, что в магазине сделали переучёт, что её сняли с работы за то, что хотела навесить на вора большую сумму. Они уговаривали его:

– Если ты сознаешься, тебя мало дадут.

– Нет, я этого не делал! – отвечал Васька. – Вы ж сами говорили, что была кровь на пробое, значит, у меня должна быть рана, а её нет.

Тут на Васькину беду пришёл в милицию дедок, бывший следователь, ему рассказали о краже сейфа. Он, глотая чай в кабинете начальника, заметил:

– Был у меня один случай… Раз попался один ворюга, специально кровь оставил на замке: дескать, рана у вора. Ну взяли его… И что же вы думаете? Вроде да, кровь, а раны у него нет. А группа крови сходится. Допрашивали его много часов. А у него сосуды в носопырке слабые оказались, и кровь из носа пошла…

– И что?

– Что, сознался он, что специально кровь пролил. Так что надо тщательнее осмотр тела подозреваемого провести, каждый сантиметр обследовать.

Сидящий с ним за столом у начальника опер пошёл к следователю и рассказал об этом случае. Тут же Василия увели в камеру и ещё раз осмотрели. Минут через пятнадцать сияющий опер пришёл к начальнику и доложил:

– Нашли! Между пальцами ранка была.

– Всем по выговору! – закричал начальник и стал красным, как рак варёный. – Куда смотрели?!

А Василию ничего не оставалось делать, как всё рассказать:

– В общем, вытащил я пробой с помощью монтажки: подложил под неё чурочку и вытащил…

– А кровь почему не стёр? Почему пробой с собой не взял?

– Некогда было, боялся, что кто-то увидит, хоть и темно было.

– А ружьё куда дел?

– Какое ружьё?

– Из которого стрелял.

– Да это со страху старухе показалось, что я стрелял, просто я сейф о край дома ударил, чтоб он раскрылся… Думал, там куча денег, а там…

…Суд был показательный – в селе, в клубе. Продавщица кричала, наверное, больше всех:

– Сядешь за мои деньги! Хочу, чтоб ты надолго сел! У меня там деньги были, вырученные за неделю, да ещё сто тысяч были запрятаны в кармане старого халата. Как он, паразит, только и нашёл их! Как будто знал, где они лежат!.. Вот посиди теперь!

– За ваши деньги – любой каприз! – пошутил Василий.

Наверное, никогда ещё на суде не было столько улыбок…

Неудачное приобретение

Виктор был на седьмом небе от счастья, чуть ли не порхал по воздуху.

– Мы квартиру скоро получим! – сказал он жене, которая возилась у плиты – щи варила.

Она так и села от неожиданности.

– Как?! – воскликнула жена своими полными, надутыми, как шины, губами и захлопала глазами, обнажив зубы, похожие на кукурузные зёрна.

– Очень просто, – ответил Виктор. – Сколько у нас накоплено? Три тысячи! Так сказать, парашютом к нам заброшено. Так вот, ко мне сегодня подошёл один человек, Аким, я его знаю давно, и сказал: «Я вижу, ты человек порядочный, работящий, при игре в домино только и говоришь, что копишь на однушку, а потом подашь заявление на расширение. Я тебе честно скажу: пока ты будешь копить, цены на квартиры подымутся. И ты никогда не купишь её. Какой ты на очереди в райисполкоме? Двухсотый? Вот и подсчитай, через сколько лет ты получишь её. А я близкий родственник одного товарища из райисполкома, он мой дядя. Я тебе помогу. Надо только дать дяде взятку, и через три месяца квартира будет».

– А может, он врёт? – усомнилась жена.

– Вот и я так подумал! Чего не хватает его дяде? Зарплата большая, госмашина под задом, должность не пыльная. Говорю ему: «А почему тебя дядя не пригреет возле себя? Околачиваешься здесь мастером на сборке. – Виктор перешёл на шёпот: – А Аким мне так доверительно и говорит: «Он оттого и не приближает меня к себе, что я по жизни шустрил». Он мне и паспорт свой показал, смотри, мол, вот и фамилия у нас одинаковая – Оболенский, он Петрович, и я Петрович. Мол, и отец его был Пётр Петрович…

– А может, Витя, не надо? – жалобно сказала жена. – Хотя начальство всё может. Вон подружка мне рассказывала, что один ворюга залез к родственнику секретаря райкома, а тот его – молоточком по голове и вызвал милицию. Не знал, бедолага, видно, куда лез, а то бы жил да жил. Ну, родственника секретаря арестовали: мол, превысил меру защиты, но не стали сразу сажать его, всё-таки родственник вон какого человека, начальник милиции подчинялся ему. Они уж его таскали-таскали на следствие, спрашивали: почему да как, почему не скрутил? Он им: мол, как я такого бугая скручу, он меня сам мог скрутить. Таскали и дотаскались. На заседании райкома первый секретарь заявил, что в милиции мордуют людей, и рассказал всю историю своего родственника: мол, он защищал себя, своих детей, жену и имущество. «Я думаю, надо вынести решение, что он невиновен, – сказал секретарь. – И поставить начальнику милиции на вид, что его следователи превышают служебные полномочия. Дело прекратить и отпустить человека». Отпустили его… Вот видишь, что начальство может? Да оно и соврёт – недорого возьмёт.

– Может, твоя подруга тоже соврала?

– Ну, соврала не соврала, а мы с тобой спешить не будем… Я к Акиму завтра подкачу. Пусть он хоть одного человека покажет или назовёт, кому он помог получить квартиру вне очереди.

– Вот-вот, – встрепенулась жена, – сделай так, узнай! – и она повеселела.

На другой день, отведя в сторону Акима, Виктор сказал ему:

– Аким Петрович, ты мне хоть одного человека покажи, кому ты помог квартиру получить. Я тебе доверяю, но вот моя жена, извини, не очень. Деньги-то большие!

– Да хоть двух! – ответил Аким и просветлел лицом.

– Не надо двух, одного… Сам знаешь, дело залётное… Если слухи, то да сё, а там милиция…

– Ну хорошо, завтра будет тебе этот человек представлен, как огурчик в салате.

На другой день Виктор увидел, как возле Акима трётся какой-то мужик. Он подошёл к ним.

– Вот видишь, Фома неверующий! Покажи ему ордер, – обратился Аким к мужику.

– А что ему показывать? Достаточно того, что я его вижу, – ответил Виктор.

– Нет, ты ему покажи ордер, душу его успокой, – настаивал Аким.

Мужик достал из бокового кармана ордер и, держа его в своих руках, попросил прочитать фамилию.

– Озеров Захар Иванович, – вслух прочитал Виктор. – Я прочитал и забыл. Это он вам помог? – спросил он и показал на Акима.

– Век молиться на него буду! – ответил мужик. – Дай я поцелую твою ручку, батюшка, святой ты человек. – И он чмокнул руку Акима и даже всплакнул, положив голову ему на плечо. – Ну пойду я, а ты, Аким, лучше другого человека найди для помощи. Много нас таких неприкаянных без квартир на грешной земле.

Эти слова сразили Виктора, он даже закрыл глаза и представил, что на ордере будет написано: Шалаев Виктор Иванович. «А как будет рада жена! – думал он. – До потолка будет прыгать, а может, и всплакнёт от радости».

Домой он не шёл, а летел как на крыльях, за ужином с восторгом говорил:

– Человек, которого он мне показал, так благодарен Акиму, руку ему поцеловал, сказал, что очень обязан ему, и ордер мне показал. А как же! Представил мне его живёхонького и здоровенького. Этот мужик даже помолился на Акима как на икону.

– Он что, архиерей? – срезала его восторг жена.

– Да какой там?! – преувеличил Виктор. – Он чуть белугой не разревелся у Акима на плече от избытка чувств!

– Ну что ж… – вынесла свой вердикт жена.

А утром, отдавая мужу деньги, говорила:

– Не будь простофилей! Возьми с него расписку!

– Да вроде неудобно, человек для нас доброе дело делает, а я с распиской к нему…

– Ну как хочешь!

…При передаче денег Аким сам сказал Виктору:

– Хочешь, я тебе расписку дам?

– Ну что ты! Я тебе доверяю, – ответил Виктор, а сам подумал: «Возьму всё-таки расписку. Это как в долг дал. В случае чего буду нажимать на него: мол, квартиру побыстрей сделай. Мол, взял деньги, обещал квартиру, сделай!»

И Виктор отдал деньги Акиму, а расписку не взял.

– Месяца через два квартира у тебя будет, – пообещал Аким и протянул руку для прощания. Виктор радостно пожал её.

…Прошло два месяца.

Виктор стал часто спрашивать:

– Аким, где квартира? Ты же обещал!

– Понимаешь, – отводил глаза в сторону Аким, – замедлились сейчас сроки сдачи домов, и на райисполком квартир меньше дают. Но ты не беспокойся, будет тебе квартира.

– Когда?

– Через полгода гарантирую, – глядя в глаза Виктору, не моргнув, ответил Аким.

Дома жена пилила Виктора со слезами на глазах:

– Ну что, такие деньги отдал!

– Он обещал через полгода, не волнуйся.

Ночью жена дулась, отворачивалась от него, Виктор переживал… Он стал доставать Акима своими вопросами ещё сильнее, а тот вдруг однажды огорошил, что на его родственника милиция завела дело:

– Так что давай забудем про деньги. А если сообщишь куда следует, групповуху нам пришьют – и тебе, и мне. Влепят так – мама не горюй!

Виктор сник…

– Говорила тебе! – шумела жена. – А ты – «честняга он, честняга»! Теперь как хочешь, а деньги у него возьми!

– Как взять? Заявить? Он-то выкрутится, у него денег куры не клюют, а я загремлю под фанфары!

Как-то Виктор набрался решимости и заявил Акиму:

– Как хочешь, а деньги отдай! А если не отдашь, я сам пойду в милицию. Бог не выдаст – свинья не съест!

– Ладно, – ответил Аким, – не нажимай! Я сделаю всё возможное и невозможное. Думаю, в течение месяца верну.

Дома Виктор успокоил жену:

– Обещал в течение месяца вернуть. Я его припугнул, что в милицию пойду. Он и согласился.

– Ой, Витя, а если тебя посадят? Тут надо что-то придумать.

– Я подумаю.

Однажды вечером, когда уже смеркалось, Виктор шёл домой после работы и встретил двух парней… Тропинка узкая, он прижался к забору… Когда они проходили мимо него, последний остановился и со всего размаху так врезал Виктору в глаз, что искры засверкали. Он автоматически тоже ударил напавшего на него парня. Тот упал на спину, взмахнув руками, словно говоря: «Да не может этого быть!»

Виктор прищурился от боли в глазу, но тут же схватил кирпич, который валялся у него под ногами… Второй парень кинулся к нему, но, увидев кирпич в руке Виктора, затормозил и оглянулся на своего приятеля. Тот пытался встать с земли. У него были окровавлены губы, сквозь которые виднелись зубы цвета зёрен спелого граната. Приятель кинулся его поднимать…

– Ты чё, мужик? Мы же пошутили! – сказал он Виктору.

Они повернулись и пошли от Виктора. Один говорил другому:

– Ну и удар у него! Не слабак! Думал, что с одного удара свалю его, а потом в плясовую. А вон как получилось! А ты чего не кинулся?

– Да у него в руках кирпич оказался. Малый не промах! С одного удара завалил тебя. Что скажем Акиму?

Весь этот разговор слышал Виктор, который шёл за ними, бесшумно ступая ногами по траве.

– Скажем, отметелили его как надо и попугали. Глаз-то у него как фонарь теперь сверкать будет…

«Так это Аким их подослал! – поразился Виктор. – Ну я поговорю с тобой!» Но о чём говорить, он не знал.

– Что с тобой?! – всплеснула руками жена, увидев Виктора.

– Да к рычагу трактора в кабине приложился и прямо глазом.

– Ты мне не ври!

– Да я не вру!

Виктор решил утаить от неё правду. Но жену обмануть не удалось.

– Понятно! – скала жена и подала ему мокрое полотенце, чтобы он приложил к глазу.

На другой день жена побежала в магазин и купила ему тёмные очки. Надев их, Виктор вышел на улицу и пошёл на работу, стараясь ни с кем не встречаться, в том числе с Акимом. «Гад Аким! – думал Виктор. – А ведь могли и убить! Что теперь делать? Как вернуть деньги?»

Жена оказалась умнее, чем Виктор всегда думал.

– Раз Аким хотел убить тебя… – как-то неожиданно сказала она.

– Чего? – прервал её Виктор. – У него и в мыслях не было.

– Не ври! Я не глупая!.. Так вот, твой двоюродный брат пришёл из тюрьмы, отсидел за кражу козы два года. А ты скажи Акиму, что он отсидел за убийство, и если он не отдаст деньги, то ему будет каюк.

– Думаешь, он испугается?

– Думаю, да… Скажешь?

– Ладно, скажу.

На другой день Виктор подошёл к Акиму:

– Короче, если не отдашь деньги, я брату своему всё расскажу. Будь уверен, лежать тебе в больнице на койке.

– Не грози! – ответил Аким.

– Я не грожу! Это просто информация, чтоб ты знал. Принести тебе справку об его освобождении? Ему человека убить – раз плюнуть!

Аким стоял, широко расставив ноги, и, набычившись, смотрел ему в след. «А ведь может и грохнуть, – думал он. – Собака, загнанная в угол, опаснее всех…»

Дома Виктор сказал жене:

– Напугал я Акима, чуть в штаны не наложил.

– Дай-то Бог, – вздохнула она.

На другой день Виктор пошёл к брату Ваське. Тот встретил его удивлённым взглядом, стоя в дверях дома:

– Братан! Каким ветром?

– Да шёл мимо, бутылец прихватил в магазине. Один пить не люблю, дай, думаю, зайду. Много лет не виделись.

– Так уж и много! Всего-то три Пасхи и три Рождества, – сострил Васька, пропуская Виктора в дом.

На столе появились стаканы, сало, лук, картошка. Водка забулькала в стаканы…

Виктор начал издалека:

– Расскажи, как там, в тюряге?

– Наливай ещё!

Виктор налил по половине стакана – продлил удовольствие. Выпили… Васька рванул зубами сало и с набитым ртом стал рассказывать:

– Там, брат, свои законы. Меня в предвариловке научили: «Когда зайдёшь в камеру, тебя спросят: «Кто ты по жизни?» Ты ответишь: «Мужик». А если они борзеть будут, бросят тебе под ноги полотенце, не поднимай, вытри ноги и иди. А если испытание будут делать, мол, с завязанными глазами унюхай, чем пахнет, глаза тебе завяжут, а какой-нибудь засранец штаны снимет и станет к тебе задом, ты на этот случай возьми булавку и незаметно в рот её сунь. Когда он задом коснётся твоего носа, ты булавкой его уколи, тогда будешь не ты осмеян, а он».

– И ты что, сделал так?

– Да они и без булавки определили, что я мужик. Я ещё за версту был от лагеря, а на меня уже пришла к ним малява. Ну, скажу тебе, брат, зоне, как говорится, только чёрт рад. Шаг вправо, шаг влево, прыжок вверх – считается побегом. Стреляют без предупреждения, – Василий запьянел. – Маловато ты принёс, – сказал он.

– Почему маловато? – спросил его Виктор. – Я мужик запасливый, никогда на одной не останавливаюсь.

Налил он Ваське из второй бутылки полный гранёный стакан, и у того сразу засверкали глаза, по внешним сторонам глаз вышла бель. Увидев это, Виктор подумал: «Готов!» Вскоре у Василия стал заплетаться язык, он уронил голову на стол, сверкая лысиной, как еврей своим чепчиком, и уснул. Виктор кинулся к его пиджаку, висевшему на стуле, нащупал во внутреннем кармане бумажку, достал её, развернул и вздохнул облегчённо. Это была справка об освобождении. Оставив недопитую бутылку, ушёл.