Текст книги "Ошибка Конан Дойла"

– Ну расскажи, как ты его убивал? Где взял его пистолет?

– Пушку притащил, – перебил его зять убитого, – и бабахнул в дверь! Выбил, а осколок ему в черепушку…

Следователь замер, потому что понял, что это крепкий орешек.

– Ну и куда ты пушку спрятал?

– В пруду утопил…

– Давай будем говорить с тобой начистоту…

– Будем говорить, когда придёт адвокат!

– Слушай, адвокатов мы тебе найдём с египетскую пирамиду. Давай поговорим о том, как ты грохнул тестя. У него две машины, дача и участок с гектар в Московском округе. Это деньги не малые! Ты его грохнул, а потом тёщу хотел грохнуть – и достанется всё тебе. Ребёнок малый, с ним всё может случиться…

– Ну и фантазия у тебя!

– Это не фантазия! Я давно дела веду, многое и многих перевидал.

– Адвоката мне! – вновь потребовал зять убитого.

«Да, этот не сломится, – пронеслась в голове следователя мысль. – А может, его использовать?» И он сказал:

– Слушай, что тебе даст адвокат? Ну, скажет, чтобы ты брал пятьдесят первую статью, – и это всё, что он для тебя хорошего сделает. Слюной будет брызгать на тебя. Скажет, что я тебе годика два спишу… А я могу помочь, чтобы вашу семью не дёргали, не таскали.

– Чем же ты можешь помочь?

– А тем, что у меня в камере сидит подозреваемый в этом убийстве…

– И кто же это? – с удивлением посмотрел зять убитого на следователя. – Какого же хрена ты вызвал меня сюда?!

– Ну не совсем он убийца, – продолжил следователь, – у него был сообщник, и мне надо разобраться, кто настоящий убийца: один стрелял, другой окно открыл.

Понимаешь, оружие преступник вымыл, а отпечатки на подоконнике не стёр, недодумал…

– Что ты от меня хочешь? – спросил зять убитого.

– А самую малость – посидеть немного в камере с подозреваемым.

– За что?

– Ну не за почтение родителей, а за оставленные отпечатки на окне.

– Да я там много раз был – в ванной и везде лапал! Ты ещё у меня с хрена возьми отпечатки моей жены. Она его в руки брала.

– Дойдёт время и до твоей жены…

– Ты что, подозреваешь дочь?

– Я подозреваю тебя из-за твоих отпечатков на окне и на запоре. След-то свежий! Ты говорил, что лапал всё… Если бы след был давний, эксперты установили бы это. А ещё твой телефон зафиксировали в туалете. Зачем ты его туда носил? Чтобы, не зажигая свет, сделать отмашку, что окно открыто?..

– Ну и что? Я всегда ношу телефон с собой, потому что мне могут в любую минуту позвонить и вызвать в больницу.

– Это ночью?

– Ну и что, что ночью? Бывает, и ночью вызывают. Не вешай мне лапшу на уши!

У врача пересохло в горле: «Вот это влип! Покойник на воле доставал, а теперь из гроба достаёт…»

– Сколько тебе заплатил убийца? Или ты убийца?

– Ничего никому не платил и никого я не убивал!

– А это как посмотреть!

– Хорошо. Где этот ваш предполагаемый убийца?

– Я же сказал, он в камере…

– А он меня не того?..

– Не думаю, он, как я понял, человек слабохарактерный. Ты его до ночи сумей уговорить. А если нет, то на ночь переведём тебя в другую камеру. Вот возьми бутерброд…

– Мне в горло ничего не полезет…

– Я не тебе, ему дашь. Путь к сердцу преступника лежит через желудок. И сигареты возьми.

– Я не курю…

– Ему дашь закурить. Сердце у него оттает.

Врач сунул в карман папиросы. Следователь протянул ему ещё и зажигалку.

– У вас же тут всё отбирают у преступников…

– А ты откуда знаешь? Конвойный!

Сержант повёл врача Виктора Семёновича в камеру. Он уже корил себя за то, что согласился на это дело, но пути к отступлению у него не было. Он зашёл в камеру без окон и увидел: стены побелены, нары из досок для двух людей – у одной стены и у другой…

– Здорово, подельник! – сказал Виктор Семёнович.

Он узнал шофёра его тестя, но, конечно же, не поверил, что тот мог убить. «За три-четыре дня он не мог так возненавидеть моего тестя, – размышлял Виктор Семёнович, – хоть он и был придирчивый …»

– Ну что, жив, здоров?

– Пока, – ответил тот.

– Почему «пока»?

– Узнаешь, когда возьмут тебя по-настоящему…

– Это как «по-настоящему»?

– А так! Вывезут тебя к реке в наручниках – и в речку! И будешь лежать в воде…

– Это как? Насовсем, что ли?

– Может и такое быть…

– Это как так? А если я не виноват?

– Кто слушать тебя будет?

Василия передёрнуло… «В цель попал!» – отметил про себя Виктор Семёнович, достал из целлофанового мешочка бутерброд и стал есть. Василий смотрел на него и жмурил глаза. Доктор не выдержал и угостил его.

– А что, они тут не кормят, что ли? – спросил он.

– Говорят, что на довольствие ещё не поставили… Или поставят, когда…

– Когда понесут хоронить?

– А разве так можно?

– Как на фронте, всё можно, там человека убьют, а его сто граммов наркомовских выпьют другие и пайку съедят.

– Так то в войну!

– А у нас с тобой теперь всюду война! На, ешь!

Василий и дрожащей рукой взял бутерброд с колбасой.

– Отпечатки на окне и на задвижке твои и мои, – задумчиво сказал Виктор Семёнович. – Всё говорит о том, что мы виноваты. Я уже сознался, что тебе открывал окно и сигнализировал телефоном.

Бутерброд застрял во рту Василия. Он смотрел на доктора и думал: «Шутит он, что ли, или нет?»

– Ты ешь-ешь, в лагере этого не будет.

– Да какая тут еда?!

– Насильно ешь! Еда силу придаёт… А то ещё начнут бить по рёбрам…

– Ой, что-то есть не хочется…

– А ты, как я, проглоти не жевавши, а там кислота сама разберётся…

Василий, давясь, проглотил, вздрогнул тяжело и сказал:

– Курнуть бы…

– Кури! – достал пачку папирос доктор и встряхнул её.

Из пачки высунулась сигарета, Василий схватил её… Доктор щёлкнул зажигалкой.

– Плохи наши дела, дружок. – Василий в это время затянулся и закашлялся. – Групповуха нам светит. Тут нам с тобой решить надо, как быть. За групповуху прибавят…

– Я никого не убивал!

– Все в этом мире кого-то убивают… Людей убивают, зверей, скотину… Надо смириться. Ты верующий?

– А как же?! Верую в Господа нашего Христа и Святого Духа.

– Ну тогда тебе легче перенести наказание…

– Я к маме хочу, – сказал Василий, глядя вдаль сухими глазами. – Попрощаться с ней, тогда любые наказания вынесу! Она мой дух укрепила бы…

«Ну ты и дурак!» – подумал врач и оборвал Василия:

– Хватит ныть! О деле надо говорить! Если обоих заметут…

– Да не убивал я!

– Что ты заладил, как у следователя? Я тебе не следователь. Надо думать, как спасаться. Улики есть – отпечатки пороха у тебя на одежде, на окне отпечатки, на задвижке. Любой судья упекёт. Тут в сознанку надо идти, много сбросят. А там хоть кудах-не кудах, а яйцо снеслось. Так что, друг ты мой Вася, давай писать сознанку.

– Ты думаешь, что это спасёт?

– Спасти не спасёт, а вот дадут меньше. Я-то только соучастник, окно открыл, а ты главный по всем статьям…

…Водителю влепили семерик: учли, что сотрудничал со следствием, но когда в тюремной камере он рассказал, за что его посадили, вся камера смеялась над ним.

Нашлись те, кто сочувственно отнеслись к его глупости, воспитывали в нём дух, укрепили веру в собственные силы, накололи ему на колени пауков – символ того, что никогда человек не встанет на колени.

Следователь получил звёздочку на погоны, врач – спокойную жизнь. Не повезло только жене убитого и матери Василия: тяжёлый груз упал на её плечи.

Прошло какое-то время… Однажды, когда жена убитого выходила из загородной дачи, сын выбежал из комнаты и закричал:

– Мама, куда ты уходишь? Не уходи! Я в тебя стрелять не буду! Это я папу попугал немного, выстрелил в него. Он теперь не приходит в дом.

Мать грохнулась на ступеньки дачи. Соседи услышали, как мальчик плакал возле матери, и вызвали «скорую». Её отвезли в больницу… Оттуда она попала в психушку. Там её подлечили и разрешили выходить на улицу…

Смерть на берегу

Однажды поздно ночью вдоль берега Волги, где стояли машины рыбаков, бежали два человека… Один, который бежал сзади, кричал:

– Да кто ты такой? Я с тебя шкуру спущу! Понаехали тут!

А утром один рыбак подошёл к своей машине и увидел возле неё труп… Человек лежал на боку, в его чёрных волосах, словно крупная спелая земляника, виднелась кровяная шишка. Щека тонула в лужице крови…

Весть о трупе быстро облетела всех рыбаков. Кто-то позвонил в милицию… Рыбаки быстренько собрали свои манатки и уехали. Кто захочет встречаться с милицией? Себе дороже! Тем более кто-то из них видел вечером, как двое бежали к реке, и узнал в одном из них местного мафиози, влиятельного в своих кругах, имеющего вес не только в своём посёлке, но и в городе.

Понаехала милиция… Вокруг трупа ходил фотограф, щёлкал своим фотоаппаратом. Врач-криминалист осмотрел труп и сказал:

– Судя по синюшному цвету лица и по губам, скорее всего, у него остановилось сердце.

– Да, но у него кровяная шишка на макушке! – заметил один из оперативников. – Это похоже на самоубийство: он выстрелил себе в сердце, а потом у него хватило мужества выстрелить себе в голову, сделать, так сказать, контрольный выстрел, – пошутил он.

Труп долго не лежал в морге. На следующий день его отдали родственникам. В милиции посчитали всё это обыкновенными мафиозными разборками: не поделили собственность – вот и всё! На поминках присутствовал, как говорили сельчане, самый главный мафиози района. Он заявил:

– Я это дело так не оставлю!

Видимо, он говорил это больше для прибавления своего веса в глазах присутствующих, чтобы поднять свой авторитет, потому что ходили слухи, что его самого взяли за наркоту под наблюдение и вот-вот упекут в «Кресты».

А милиция взялась за дело об убийстве… В рабочем посёлке опросили всех соседей убиенного, но ничего существенного не узнали.

– Не видели… Не слышали… – говорили жители посёлка, а некоторые прямо заявляли: – Сдох – туда ему и дорога!

Оперативники насели на местного участкового.

– Ты столько лет работаешь в этом посёлке, – сказал ему начальник полиции, – никогда не поверю, чтобы ты не знал рыбаков-завсегдатаев, которые рыбачили в ту ночь. Ты и номера их машин наверняка знаешь…

– Аким Иваныч, – оправдывался участковый, – ну что зря их таскать? Люди миролюбивые…

– Чтоб завтра номера машин были у меня на столе! Мирные они! А на кого поселковая женщина заявление писала? Кто хотел её изнасиловать?

– Это она мечтала, чтобы её изнасиловали. Ночью пришла к мужикам, которые выпивали…

– Ты мне тут глупости не говори! Она женщина и имеет право ходить там, где захочет. Хватит отсебятину пороть! Закон должен защищать всех! А если тебе это не нравится, то я тебя быстро из милиции…

– Я что, виноват, если она сама трусы снимала?! – не унимался участковый.

– Вон отсюда! – закричал начальник. – И чтоб через три часа список всех машин был у меня на столе, а не то голову сниму!

Участковый быстро вышел из кабинета начальника, а тот после его ухода сказал помощнику:

– С ним надо что-то делать. С такими взглядами на законность – и работать в милиции!

– Да шлея ему под хвост попала, – ответил зам. – Вроде всегда такой исполнительный, чуткий, а тут слово не даёт сказать.

– Надо немедленно просмотреть картотеку убийц! – приказал начальник. – Узнайте, с кем встречался, с кем дружбу водил покойный. Опросите соседей, в посёлке кого-то…

Вскоре на столе у начальника милиции лежал список хозяев машин, которые в ночь убийства были на берегу. Вызвали их в милицию… Один рыбак рассказал:

– Дремлю я возле удочек с закидушками, вдруг вижу, как вдоль берега бегут двое, и один кричит: мол, шкуру сниму! Наверное, тот кричал, который гнался.

– Вы можете описать их? – спросил следователь.

– Да ночь же была! Один длинный, другой коренастый. Больше ничего не разобрал.

– Коренастого мы знаем, его убили, а вот кто длинный?

– Он, кажется, хромал…

– А как же тогда бежал?

– Как призовая лошадь.

– Почему вы решили, что он именно так бежал?

– А вы не побежали бы, если бы за вами бандит погнался и грозил, что вас убьёт? Наверное, быстрее пули полетели бы.

– Я бы побежал по-человечески, – устало сказал следователь. – Идите, но никуда из посёлка не выезжайте. Если будет надо, мы вас ещё раз вызовем. Следующий!

– Товарищ следователь, – недовольно сказал вошедший, – рыбалку сорвали мне…

– Вы чего-нибудь видели в ночь убийства? – не слушая, что он бубнит, спросил следователь.

– Видел, как тенью бежали по берегу двое. Один коренастый, другой, который убегал, длинный. И длинный вроде…

– Что «вроде»?

– Ну, кажись, хромал…

– Хромал или не хромал? – насторожился следователь.

– Ну хромал…

– Без ну!

– А пёс его знает! Если бы специально мне надо было, то запомнил бы, а так что зря говорить? Наговоришь на человека… Так вы не поймали ещё убийцу?

– Сколько верёвочке не виться, а конец будет! Найдём, обязательно найдём!

– Да? Хорошо, – повеселел мужик.

– Вы нам очень помогли, – поблагодарил мужика следователь.

– Да, я запомнил ещё вот что. Первый бежал… А вот какая рука, по-моему, та, которая ближе ко мне, висела у него как плеть. И кажется, он косой был…

– Это как вы определили?

– Ну так бывает, человек косой, смотрит в одну сторону, а голова у него прямо, или повернёт голову вправо-влево, а видит впереди.

– И как же он бежал?

– Быстро и прямо, но лицо его было повёрнуто вправо, значит, косил влево. Это было что-то!

Это был почти успех для милиции: с такой приметой преступника можно легко вычислить.

– Хромает и косит, – говорил молодой следователь своему начальнику. – Да такого легче лёгкого найти!

– Слушай, Витя, – улыбнулся майор, – а ты не думаешь, что преступник мог бежать и повернуть голову вправо, чтобы просто видеть догоняемого. А вот рука висит… Это дело другое. Надо просмотреть картотеку.

Долго смотрели картотеку, наконец наткнулись на одного человека.

– Вот он! – закричал лейтенант. – Живёт на соседней улице! Особые приметы – рука висит, хромает и косит. Убийца! Надо брать!

Оперативники решили, как это лучше сделать, и поехали к дому вероятного убийцы. Человек возвращался домой, ничего не подозревая, чуть прихрамывая. Двое пошли ему навстречу, а двое зашли сзади, так они договорились по трубке. Человек, увидев шедших ему навстречу людей, видимо, почуял опасность, остановился, оглянулся и увидел двоих, шедших за ним. Прижался к дощатой стене забора… Первый опер приблизился к нему и схватил его за правую руку, но неожиданно получил такой хук слева, что его откинуло. В его глазах, как он потом рассказывал товарищам, искры появились, а потом фигурная луна на глаза синим облаком потекла. Второй оперативник схватил за левую руку задерживаемого и получил хук с правой. Третий взревел, как бык, и тараном попёр на него, согнувшись пополам, намереваясь ударить его головой в солнечное сплетение и нейтрализовать, но тот откачнулся чуть в сторону… Хорошо, что стена была из досок, а то бы сломал себе шею. А так он просто выбил одну доску, и его голова застряла между досок. Трое оперативников навалились на него…

– Убью, волки позорные! – заорал он.

– Милиция! – догадался сказать один из оперативников. – Стрелять буду!

Только тогда задержанный сразу стих и обмяк.

– Что сразу не сказали, нападать стали? – спросил он.

– А то ты бы послушался! – сказал капитан.

– А почему бы и нет? Я отсидел, завязал, ничего за мной нет! Я думал, что вы урки. Извините!

– Мы тебя извиним! Мы тебя, симулянта, опять загоним туда, где Макар телят не пас!

– За что?

– Иди!

Они затолкали его в «уазик», стоявший за кустами, и привезли в милицию. В комнате допроса он увидел на столе наручники…

– Ну, говори! – предложил следователь, старший лейтенант милиции.

– Без адвоката ничего не буду говорить!

– Адвокат ему нужен! Чуть всех наших оперов не изувечил, вон лейтенанта Василия в больницу повезли, рентген шейных позвонков будут делать. Головой не может крутить. За это тебе минимум пятёрка светит!

– Незаконно, – спокойно ответил задержанный.

– Опытный, отсидел… – сказал один из оперативников, прикладывая к глазу платок, потому что он слезился. – Почему у тебя левая рука ожила? Она ведь висела у тебя как плеть! Даже в деле твоём об этом написано.

– Добрые люди в тюрьме научили, как её оживить.

Оперативники заржали:

– Да, в тюрьме фокусников много!

– Каждый сидит в меру своей развращённости! – отпарировал задержанный.

– Мы тебя задержали за совершение убийства…

– Чего? Вы мне мокруху не шейте! Я больше туда не хочу, хватит!

– Позанимаешься там спортом…

– На свободе хочу заниматься!

– Тебя, такую дылду, не возьмут в секцию.

– А я сам секцию открою! Буду детей самбо учить.

– Это кто же тебя допустит к детям?

– Такие, как вы, не допустите, а я вот там занимался спортом… На три года залетел… Один раз спортсмена ко мне подсадили. Вот он меня и научил драться, и руку мне разработал, реакцию мою отработал…

– Видели, знаем… Ты лучше скажи, зачем ты человека убил?

– Это которого на берегу нашли? Туда ему и дорога! – после долгого молчания ответил задержанный. – Дрянь был человек! Все знали, что он был причастен к распространению наркотиков.

– Ну за то, что человек дрянь, его не убивают.

– А я его и не убивал! На хрена он мне нужен? Его всё равно рано или поздно чей-нибудь отец убил бы.

– Ты нам лапшу на уши не вешай! Мы и без тебя знаем, кто убил.

– И кто же?

– Сам же признался…

– Ты, старлей, круто берёшь! За драку и, может, за отвагу меня можно наказать, а за убийство нет, господа товарищи, чужое не буду брать на себя.

– А ну-ка поверни морду вправо и посмотри на меня! – приказал старлей и встал перед задержанным. – Вот видишь, косину твой взгляд выдаёт. Голова вправо, а смотришь на меня.

– А ты что, умник? У нас что, глаза мёртвые? Они что, замороженные? Они же могут двигаться вправо-влево.

– А нога?

– Что «нога»?

– Хромаешь на правую ногу. Что, тоже сила привычки или тоже её разработал? Отведите его в камеру! – приказал старлей.

Задержанного увели.

– Придётся его отпускать, у нас доказательств нет.

– А левая рука, которая как бы висит, а косит глазами, а нога? – спросил один из оперативников.

– Успокойся!

– Да у меня теперь от его удара левой синяк под глазом. Очки тёмные надо носить.

Все заржали…

– Нет, тюрьма сделала его спортсменом, – сказал, отсмеявшись, другой оперативник. – Он нас четверых раскидал. Поэтому от одного преследователя он бы не побежал.

Все согласились с ним.

– Конвойный, приведи сюда того, которого только что увёл! – приказал следователь.

Конвойный опять привёл задержанного:

– Можно идти?

– Нет, – ответил следователь. – Сейчас проводишь этого на волю.

– Как на волю?

– Как обычно! Ты нас, Борис Степанович, извини, – назвал следователь в первый раз его по имени-отчеству. – Я тут подписываю тебе пропуск, но лучше пока никуда не уезжай. Если надо будет – вызовем.

– А я и не собираюсь бежать.

– Ну мало ли что потребуется…

– Всё-таки не доверяете?

– Иди! – сказал следователь и пододвинул к нему пропуск.

Борис Степанович взял его и вздохнул.

– Если ещё раз захотите размяться, – с улыбкой сказал он, – что ж, встречайте! Я с милой душой…

– Иди-иди, разговорился! Без тебя тут проблем много.

– Тоже мне проблемы, работа – не бей лежачего!

– Это с виду так, а на самом деле мы выполняем важную государственную задачу.

– Вы вот что… – сказал перед уходом Борис Степанович. – Вы подсуетитесь насчёт любовника жены убиенного, слишком уж в открытую он с ней якшался. Может, муж заревновал. Он часто уезжал, а хозяйство у него большое, вот работник и хозяйничал везде – и во дворе, и у ней. Вы его можете застать там только ночью.

– Почему ночью? А днём?

– Днём он в поле работает.

– Так мы его вызовем!

– Если он виноват, то может и скрыться.

– Ладно, иди, без тебя знаем, что делать.

Борис Степанович ушёл…

– А он, пожалуй, прав, – сказал следователь.

– В чём? – спросил один из оперативников.

– Если повесткой вызвать, это насторожит его. Придётся ночью брать…

– Прокурор добро не даст.

– Конечно, не даст, но мы и не будем делать обыск, мы имеем право просто всё в доме осмотреть, не трогая в мебель.

…Ночью двое оперативников постучали в дверь дома, где был, по их мнению, предполагаемый любовник, а двое встали у стены под окнами.

– Вы кто? – спросила жена убитого, открыв дверь.

– Милиция!

– Проходите… – они вошли. – Что, дня нету? Приходите днём, и тогда будет разговор!

– Да вот не можем днём поймать человека, который нам очень нужен.

– Кто вам был нужен, его уже нет, милёночка моего! – запричитала вдова.

Опер, стоявший сзади неё, показал глазами на ботинки, которые высовывались из-под софы:

– Василий Васильевич, я думаю, что в шифоньере опасный преступник. Открывать его нам резону нет, давай-ка пустим пули три в него.

– Не надо! – раздался голос из шифоньера. – Я сейчас выйду.

Дверь шифоньера открылась.

– Вы не перепутали чужой шифоньер с собственным домом? – спросил капитан милиции Василий Васильевич вылезшего из него мужчину.

– Вас не спросил, где мне мой дом искать! У вас есть бумага, разрешающая проводить обыск?

Капитан слишком хорошо знал, как сбить спесь с таких людей, поэтому уверенно сказал:

– Есть конечно!

– И где она?

– У твоей жены оставили!

Мужик как будто поперхнулся и сразу:

– Все так говорят, пока к нам не попадут!

– Ну это уж слишком, товарищи!

– Лейтенант, ты иди впереди, а я сзади пойду! – приказал капитан. – Да смотри, а то он кусаться любит.

– Сроду не кусался! – возразил задержанный.

Капитан шёл сзади и приглядывался к нему… «Прихрамывает, – отмечал он, – левой рукой не машет… – При воспоминании о левой руке он потёр свой глаз и улыбнулся: – Ишь, условный рефлекс выработался на левую руку! Неужели это он убил? В моей следственной жизни мне попадались разные люди. Думаешь порой, что он голубок, а он подлость сделал».

В милиции задержанного приказали сразу увести в камеру.

– Как в камеру?! – возмутился задержанный.

– А ты что думал? Ты людей убиваешь, а мы смотреть на тебя будем?

– Зачем мне его убивать было? – закричал задержанный.

– А затем, что его жена очень сладкая для тебя. Понял?

– Понял!

– Так иди и не рыпайся!

– Ох ты, Господи, от души отлегло. А я-то думал…

– Что ты думал?

– Да так, ничего, – сник задержанный и покорно пошёл в камеру.

Утром на допросе местный Дон Жуан вдруг заявил:

– Это не я, это она во всём виновата, это она всё придумала! Я ни в чём не виноват! Я только хотел набить ему морду!

– Кому? Убитому?

– Нет, его соседу.

– А при чём тут сосед?

– А при том, что он стал подкатываться к Верочке…

– Кто эта Верочка?

– Да моя хозяйка…

– Что, она убила?

– Да что вы! Нет! Она и муху не обидит! Просто…

– Ну говори! – уставился на него следователь.

– Он захватил нас в сарае…

– Ну и что?

– Он понял всё и потом не давал ей проходу, угрожая, что если она не заплатит натурой, он мужу всё расскажет.

– И что?

– Она было согласилась, но я её отговорил: мол, не посмеет сказать мужу, а если скажет – откажемся, и всё. Муж у неё мужик себе на уме, считал себя королём посёлка. И она закружилась: что делать? А между нами любовь… Говорит мне: «Давай убежим!» А куда бежать? От мафии разве убежишь? И тогда я сказал ей, чтобы она переспала с соседом. Она в слёзы: «Я что, и так живу как на иголках – то ты, то муж. Думаешь, легко изображать влюблённость?!» А я ей сказал: «Вот когда ты будешь любить соседа, муж должен тебя застать с ним в постели. И мы избавимся сразу от двоих! Он же ревнивый, как чёрт!» Она долго не соглашалась, но потом договорилась с соседом, чтобы он пришёл к ней вечером, что она, якобы, согласна. Когда её муж лёг спать, она везде вёдра понаставила, и у себя в комнате под одеялом тоже. Рядом с софой, которая стояла слева от входной двери, поставила настольную лампу. Сосед пришёл поздно вечером, дверь в дом была не заперта, он на ощупь пошёл в комнату, шепча: «Вера, Верочка, где ты?» Когда присмотрелся к темноте, то увидел софу и подошёл к ней… «Снимай штаны и ложись!» – услышал он голос Веры. Бедный малый, он поверил ей. Как только он расстегнул штаны, из-под одеяла вылетело ведро и загремело на весь дом. Муж проснулся, вскочил с кровати и кинулся узнать, что там за шум. Только он вбежал, как жена включила лампу. И тут муж увидел неожиданную картину: сосед со спущенными до колен штанами, жену под одеялом, орущую. «Ах ты ублюдок! – заорал муж. – Это ты меня хотел изнасиловать, а не жену, потому что это одно и то же!» Он схватил молоток со стола и метнулся к соседу. Но тот оказался не робкого десятка, схватил валявшееся рядом с ним ведро и швырнул в мужа. Тот согнулся пополам, пытаясь увернуться, но тут в него полетело второе ведро. Пока то да сё, сосед, держа левой рукой штаны, выбежал из дома. Муж – за ним. «Да кто ты такой? – кричал он. – Я глава местной мафии! Шкуру спущу!» Ну а дальше что было, я не знаю.

Выслушал его следователь и спросил:

– Ты можешь подтвердить свои действия?..

Одна опергруппа поехала к вдове, вторая опергруппа взяла её соседа Алексея. Привезли их в милицию, рассадили по камерам. Сначала вызвали на допрос Алексея. Следователь стал записывать его показания под протокол.

– Ваша фамилия, имя, отчество, национальность? – начал он, записал, положил ручку и неожиданно спросил: – Тяжело?

– Что? Не понял, – ответил Алексей.

– Я говорю, покайся в убийстве, и сразу легче станет. Я много лет работаю следователем и знаю, какое облегчение на душе у человека, который сознался в убийстве.

– Мне не в чем сознаваться! Я никого не убивал!

– Лучше напиши признание, суд учтёт это и год-два скостит.

– Я никого не убивал! Вы имеете в виду мужа Веры? Когда он гнался за мной, я от него удрал.

– А как же случилось, что он убит молотком?

– Я не знаю, я просто бежал в страхе к машинам в надежде, что там будут люди и что они спасут меня от этого разъярённого чудовища. Но он меня не догнал. Где ему, толстяку, было угнаться за мной?! Он шлёпнулся сзади меня, но прежде чем упасть, швырнул в меня молоток. Я удрал…

– И что дальше было?

– Ничего. Утром нашли его убитым.

– И ты не убивал его?

– Конечно нет.

– Давай начнём сначала. Он застал тебя в спальне своей жены. Как ты попал туда?

– Она меня пригласила и сказала, что дверь будет открыта, она будет ждать меня в постели к одиннадцати часам ночи. – Он умолк.

– Ну и что ты?

– Я вошёл в дом, подошёл к софе, которая стояла сразу около двери, и услышал, как она прошептала: «Снимай штаны». А потом загремели вёдра, на шум ворвался муж, и сразу вспыхнул свет. Увидев разъярённого мужа, я стал швырять в него вёдра, так как он загораживал мне дверь. А когда он схватил молоток и заревел, как зверь, я выскочил из дома и помчался быстрее ветра, поддерживая рукой штаны. Ну, я и удрал от него! Он упал, но успел метнуть в меня молотком. Промахнулся… Я убежал и целую ночь не приходил домой. А утром узнал, что он убит.

– Значит, ты не отрицаешь, что был у жены соседа?

– У нас что, законом запрещено иметь любовницу?

– Нет, не запрещено, но убивать людей запрещено. Ты был в сговоре с женщиной, чтоб убить её мужа?

– Ни в каком сговоре я не был и соседа не убивал!

– Так кто же его убил?

– Там, на берегу, стоял какой-то мужик, – пожал он плечами, – я его видел.

– И ты в ночи его рассмотрел?

– Он был в стороне от меня и ближе к воде, а она ведь даже в темноте ночи отсвечивает.

– И каков он был, этот человек?

– Могу сказать, что он был высок, стоял у чёрных «Жигулей».

– Как складно у тебя всё получается! И высокий мужик, и у «Жигулей» стоит!

– Так я и бежал туда, где машины рыбаков стоят, думал, что кто-то остановит этого дурака.

– Значит, ты говоришь, что мужик был высокий и стоял у чёрных «Жигулей»? Конвойный, уведите!

Через час следователь уже знал, кто хозяин чёрных «Жигулей» по списку номеров машин участкового, который ранее составил его по приказу начальника УВД.

Начальник передал список операм. Вскоре привезли хозяина этих «Жигулей». Он был высок и угрюм, потому что его взяли на работе у станка. Когда он увидел людей, идущих к нему, он остановил станок и стал молча ждать их. Когда опера подошли к нему, он протянул руки для наручников, которые ему быстро надели. Так, в рабочей одежде, его и повели…

– Может, мне переодеться? – спросил хозяин машины.

– В камере переоденешься!

Его привезли в милицию и ввели в комнату следователя, тот велел снять с него наручники.

– Ну что, Фёдор Фёдорович, хороша была рыбалка в ту ночь, когда убили человека?

– Эту гниду я и сам бы задавил вот этими руками! – неожиданно сказал задержанный. Следователь даже откачнулся от него. А Фёдор Фёдорович продолжал: – Я жил – не тужил, семья жена, сын, дочь…

– И что?

– Сын с дочерью по вине этого гада сели на наркотики, потом передоз… Жена не выдержала, от горя свихнулась.

Я не рыбак… Прижал я здесь одного, и он, чтобы душу Богу не отдать под моими руками, рассказал, откуда наркотики поступают. Я как узнал об этом, так и начал рыбачить около этого посёлка. Ждал момента… Неверующий, Бога молил, чтобы Он помог мне. Вот и случился однажды такой момент! Когда они бежали по берегу, я понял, что первый мужик скороход, второй не догонит его, потому что, как говорится, горючее у него на исходе. Потом второй упал и что-то бросил в первого. Я подумал, что это палка. Первый убежал, а второй остался лежать на земле. Я подошёл к нему и услышал, как он часто дышит, с хрипом, и понял, что у него что-то с сердцем случилось. Я сразу узнал в нём того самого местного мафиози, которого ждал и который столько горя причинил моей семье. Думаю: «Подыхай!», а сам осмотрелся вокруг и увидел молоток, он был светлым в лунном свете. Подошёл к лежавшему, а он уже не дышит. Ударил я его по голове молотком, чтоб такие, как он, быстрее на тот свет отошли.

– На, – сказал следователь, протягивая ему авторучку, и пододвинул листок бумаги. – Напиши всё подробно. Разберёмся!