Текст книги "Земля скопцов"

22

Дурманный дом посещало много народа. Открыт он был круглосуточно. Любые виды дурмана были здесь. Практически никто не знал, кому это место принадлежит. Запах дурманного дома можно было почувствовать за несколько шагов. Рядом всегда было много повозок, дабы отвезти любого одурманенного, потратившего все теты, домой. Повозки были оснащены лучшими породистыми ослами. Всё здесь было самое лучшее и стоило соответственно. По слухам, и сам правитель захаживал сюда. Обслуживали дурманный дом прекраснейшие красавицы града. Всеми ими когда-то занимался Корибот. Красавицы работали здесь с особым усердием. Мало того что они имели приличное жалование и гарантированное исправление внешности, они так также получали связи с художниками, создателями платьев для богатейших людей града и прочими людьми искусства, которые делали из красавиц предметы культа и обожания. Стены дома были оббиты мягкими одеялами и пледами, дабы гости не разбивали лбы, ударяясь обо всё в своих дурманных бреднях. В доме все двигались и занимались чем-то нескончаемым потоком. Одни сменялись другими, день сменялся ночью, словно один большой организм хаотично оживлял этот дом.

– Вот тут-то денег водится хорошо.-произнёс Корибот, войдя в дурманный дом.

Мычун, раскрыв рот, осматривал всё.

– Ты ничего не пей тут и не глотай. Иначе улетишь в страну облаков. Ты мне в сознании нужен.-подметил Корибот для Мычуна.

К обоим сразу подошла прекрасная дева с чарующей улыбкой.

– Что желают, почтенные мужи? -спросила она.

По ней видно было сразу, что подобные слова она произносила множество раз и довела их до идеала.

– У нас встреча. Особенная встреча с Лилейником.-подчеркнул важность момента Корибот.

Дева сразу изменилась в лице и заволновалась.

– Да-да, идите на третий этаж по винтовой лестнице. Там найдёте дверь с цветком. Постучите в неё и вам откроют.-быстро ответила она и тут же скрылась из вида.

– Хоть бы немного почтения и проводили бы.-недовольно ответил Корибот, но последовал напутствиям девы.

Расталкивая одурманенных, они поднялись на третий этаж. Здесь была только одна здоровенная дверь с изображённым на ней цветком.

– Уж не знает, как и изгаляться.-завистливо заметил Корибот, глядя на искусно выполненную дверь и смело постучал в неё.

Дверь совершенно резко открылась. Корибот и Мычун подняли глаза на здоровенного громилу.

– Входите.-произнёс он с почтением, впустил гостей, вышел из комнаты и закрыл дверь за собой.

Комнату продувал лёгкий ветерок. Здесь было море прозрачных занавесок. Корибот развёл руки в нетерпеливом ожидании.

– Проходи, садись.-послышался скрипучий голос.

Звук доносился с балкона и двое тут же вошли туда. На кресле сидел измученный толстяк, одетый слишком богато и слишком экстравагантно. Одежда была ему не размеру. Он размешивал в кружке травяной настой, вздыхал и периодически отхлёбывал из неё.

– Лилейник, друг мой. Что за тайные и срочные дела? -сразу же приступил к делам Корибот и плюхнулся в кресло напротив толстяка.

Лилейник вопросительно кинул взгляд на Мычуна.

– А.…это мой телохранитель и прислужник. Он таскается за мной всегда. Он убогий. Ему вообще плевать на все наши дела. Его заботят только покой и тишина. Замечательная находка. – успокоил Лилейника Корибот.

– Ну что же… Я вот тут голос сорвал.-заявил толстяк и отхлебнув, продолжил.-Меня три обольстительницы стегали до умопомрачения. Связали и стегали. Такое, знаешь, наслаждение…

– Ты за этим меня что ли позвал? Стеганье и хлестанье обсуждать? -остановил его Корибот.

Лилейник замотал головой и улыбнулся.

– Не с того говорю. Для начала, хочу отметить наше плодотворное сотрудничество… Девки то всё краше и краше получаются. Это тебе похвальба. -похвалил он и положил бумагу на стол.

Корибот взял бумагу и прочёл сумму, которую он мог получить по ней в торговом доме и остался крайне доволен.

– Вижу, доволен ты. Есть другое дело.-заговорщицки понизил голос Лилейник.

Корибот подался вперёд.

– Деньги морем. Расположение до небес. Взятие полной власти в наши руки. К гнили все эти братства, игры политические.-прошептал толстяк и облизал губы.

Корибот даже поперхнулся собственной слюной.

– Правитель Сёнту-Титрош, прослышал про твои опыты с червями, первертами и прочей гадостью. Он желал бы создать армию из них. Затем захватить град Тетра.-докончил Лилейник.

– Но позволь! Море крови же? -возмутился Корибот.

Он хотел было вскочить от возмущения, но его удержал на месте Лилейник.

– Да всё там уже продуманно. С такой силой никакой крови. Ну может немного… Буриона посрамим, Громада в миг падёт, мы будем править градом. Точнее ты. Ты у нас лидер-тебе все бразды правления. Я уже всё обговорил. Нас, деятелей трогать Титрош не будет. Мы ему предоставим потоки денег с налаженного нами рынка. Титроша интересуют лишь земли. Все наши уже готовы к бунту в граде.-быстро умаслил Корибота Лилейник.

Корибот надменно расположился в кресле.

– Это… это лучшая новость. Молодец, Лилейник. Ты будешь моей правой рукой.-произнёс с особым бахвальством Корибот и добавил.-Правитель Корибот.

Затем он приложил руку ко лбу и выдал: «Нет, лучше правитель Лилейник. Я буду правой твоей рукой. Это ты у нас по части создания образов. Вот и будешь на троне образ правителя создавать.»

Оба заговорщика рассмеялись.

23

После посещения дурманного дома Корибот начал вести себя несколько развязно. Он критиковал всех, попадающихся ему на пути. Мания величия и собственной важности охватили Корибота.

От дурманного дома Корибот и Мычун отправились, на лучшей повозке с лучшим ослом, прямо к показному дому «Филигрань».

В показном доме «Филигрань» собирался весь цвет общества града. Корибота здесь почитали как бога. Это ему льстило.

Войдя в «Филигрань», люди кланялись Кориботу так низко, что лбами ударялись в пол. Мычуну пришлось даже припугнуть клинком, чтобы толпа не буйствовала. Сам же Корибот лишь посмеивался и подавал руки для поцелуев.

В «Филигране» вообще была атмосфера безумия. Здесь постоянно и жадно искали красоту украшений и платьев. Богатые дамы пропадали здесь сутками, дабы поразить своих будущих или нынешних любовников своим запоминающимся образом.

К Кориботу сразу подбежал владелец дома. Они с ним обнялись. Разговор их был подобен разговору с Лилейником. Они пожали друг другу руки и разошлись, будто и вовсе незнакомы. К Мычуну же приставали различные искусники и богатые дамы, предлагая разные непристойные вещи. Мычун в ответ мотал лишь головой. Это сильно позабавило Корибота.

В довершении всего раздались нагнетающие звуки музыки, и вся толпа ринулась в зал демонстрации новой коллекции платьев человека, который эпатажно и метко именовался «Подлец». Люди

побросали буквально всё что было у них в руках. Они так дико побежали в зал демонстрации, что чуть не затоптали Корибота вместе с Мычуном. Корибот матерился грязными выражениями, образно подчёркивающими что у людей заднее место заменяет их головы.

24

Все последующие дни работа в башне братства синей волны кипела диким огнём. Создание первертов из червей приняло грандиозные масштабы. Корибот контролировал всё лично. Враги же его с недоумением пытались разузнать о затворничестве столь жаждущей власти персоны и подсылали шпионов, которых без труда распознавали ещё на подходе. Мычун же исполнял в основном роль этакого пастуха. Он загонял новорождённых первертов в клетки. Затем эти клетки, по подземным проходам, вывозили за стены града Тетра и тайно доставляли к граду Сёнту. Титрош был доволен. Его армия росла на глазах. До кучи Титрош где-то откопал совершенно безумного и извращённого мастера, который снаряжал первертов причудливыми доспехами, со смертоносными пилами и огнемётами. Получившихся полумеханических уродов назвали «Спрутами».

Титрош вообще свято верил в механические приращения, которые позволят выйти всем скопцам и первертам на совершенно новый качественный уровень. Идея была совершенно грандиозной. Вражду чистых скопцов и диких первертов предполагалось прекратить. Перверты должны были воевать и работать, а скопцы должны были ими естественно управлять. Единственное в таких грандиозных планах, о чём всегда забывали конечно же такие мечтатели, как Титрош, так это -«Согласно ли само население, на такие кардинальные перемены?». Невежа всегда думает, что он умнее прочих и делит куски бесцеремонно и бессовестно, при том всегда не забывая, урвать кусок побольше и помясистее. Удивительно другое, что всегда за такими вот невежами стоят беспрекословные исполнители, которые пытаются извлечь из всех этих делений свою выгоду, забывая о том, что сами являются расходным материалом.

Мычуну же теперь Корибот выделил комнатку в башне, куда тот натаскал множество книг и привёл Утицу, в качестве своей возлюбленной. Корибот не возражал и даже назначил Утицу прислужницей в самой башне, так как Мычун проводил множество времени в лекарской и не мог исполнять уборку. Утицу привели в благовидный порядок, дабы она соответствовала красотам помещений.

Поздними вечерами Мычуну нравилось наблюдать за Утицей. Пока он читал книжицы, отдыхая на лежаке, то украдкой следил за ней. Надув свои пухлые губы, Утица чистила и латала платья и совершала различные приготовления перед сном. Казалось, она совсем не замечала Мычуна, но как только ложилась она рядом с читающим, страсть возгоралась с невозможной силой. Книжицы и различное бельё летели тут же на пол. Затем, когда страсти волной откатывали в мирозданье и спокойствие, они, обнявшись просто шептались о всяких бессмыслицах и безделицах, глядя в небольшое оконце, до тех пор, пока не засыпали.

Ночами Мычуну приходили странные и жуткие образы чудовищ, которые творят поругание над плотью врагов своих, деву фарфоровую, улыбающуюся невыносимо нежно, лес, который дышал и пел песнь отчаяния, морские сражения, рыжеволосую деву, что сжимала в холодных пальцах синий цветок, грязные темницы и прекраснейшие замки, страшную летающую и стенающую тварь, которую Мычуну было очень жалко, русую и решительную женщину, что шла на смерть против тысячи уродливых воинов, безумного смеющегося сквозь слёзы человека, перекошенные лица неизвестных, прекрасную и обнажённую пшеничноволосую женщину, что танцует во тьме, древо, плоды которого наливались кровью и чёрного, как сама ночь, лиса с амарантовыми глазами, что сидел и с неподдельным интересом смотрел на Мычуна. Казалось, лис звал Мычуна. И в этом воззвании таилась печаль лиса. Лис обычно подходил к Мычуну, прикусывал его за руку и произносил всегда одну лишь фразу: «Флоэрино, друг мой».

25

Одним тихим вечером гудение труб ознаменовало приближение врага к стенам града Тетра. Дозорные с ужасом оглядели страшнейших созданий под флагами кровавой вишни. А дальше последовали доклад правителю, быстрые и бездумные решения, сборы армии, переполох жителей.

– Наконец! Вот и сие действие! – обрадовался всему этому Корибот.

Однако тут то и не вышло безболезненного и бескровного взятия града. Все заговорщики, которые должны были подорвать устои града изнутри, подобно и самому Кориботу, затихорились в своих замках и башнях. И даже мало того, выделили воинов Буриону, дабы не бросить на себя тень подозрений. Логика заговорщиков казалась им великолепной. Каждый заговорщик, решив спрятаться и не действовать, был уверен, что другие то уж наверняка творят обговорённые беспорядки. А значит и в случае провала, разбираться будут с ними.

А пока они сидели, затихорившись, ломались стены града, происходили битвы, гибли скопцы и перверты.

Однако жизнь в граде совсем уж не остановилась. Все жители стали вести совсем уж беспорядочный образ существования. Появились совсем уж дикие забавы, в виде поединков на арене, беспорядков на улицах, грабежей и мародёрств. Товары съестные стали цениться дороже.

Корибот бесился от неизвестности и совсем забросил свои работы по созданию первертов из червей. Он ждал весточки от Титроша. Всё больше в Кориботе росло чувство, того, что его надули и сообщники, и сам правитель Сёнту. Самозаточение в башне, так и вовсе удручало.

Но спустя какое-то время, всё это разрешилось необычным образом, прояснив наконец сомнения. Армия спрутов ворвалась в град и захватив его часть, осадила башню Корибота. Корибот был в ярости. Были завалены сразу же подземные ходы, окна забиты, входы завалены валунами.

Осада изматывала братство синей волны. Вода и еда заканчивалась. Некоторые братья, не вынесшие такой муки, сдавались или прыгали на смерть со стен башни. Под стенами башни свершались мучительные пытки сдавшихся, дабы окончательно сломить дух братства. Бурион Тихий не спешил на помощь, что подразумевало его знание о предательстве Корибота. Каждый день военачальник спрутов декламировал требования, о том, что им нужен Корибот со всеми своими учёными трудами. На эти возгласы Корибот каждый раз демонстративно сжигал часть своих трудов. Всем в башне было отчётливо ясно, что живыми им точно не быть. Мычун сам того не подозревая, открыл в себе железную волю терпения и созидания. Беспокоило его лишь одно-Утица.

Спустя долгое время, когда в башне начало процветать людоедство, спруты пробились в башню. Бой разжёгся кипящей смолой. Бессильные и сломленные братья бились с особым остервенеем. Кровь стекала по каменным ступеням башни. Всё братство вырезали. Мычун нашёл свой покой перед лекарской Корибота, где его вспороли пилами от паха и до подбородка. Утица, осознавая беспомощность, вместе с оставшимися работными людьми, спрыгнула с стены башни и разбилась на смерть об страшные камни. Корибот же, чувствуя неминуемый финал, заглотил все порошки и снадобья, включая тот самый зелёный камень, но на удивление не умер. За дерзость ему отрубили руки и ноги и увезли в Сёнту, привязанным к доске гнилыми верёвками.

Град Тетра через сутки тоже был взят. Показательное взятие Корибота подействовало на заговорщиков и те с особым рвением захватили град, замуровали Буриона Тихого заживо на площади и сдали град на милость правителю Титрошу. Заговорщики расстарались даже, сверх того, назвав град в честь правителя Сёнту. Титрошем же стал управлять Лилейник, как и было задумано сразу. Теперь град Титрош входил в состав земель кровавой вишни и платил солидные подати.

26

Простуженный вечер накрыл град Титрош. Двое мародёров лазили по кладбищу в поисках поживы. Мёртвые тела после взятия града набили как попало в склепы, не проверяя сумы и карманы покойных. Причём среди мёртвых попадались довольно богатые скопцы. Этим и пользовались любители поживы.

Двое мародёров вскрыли склеп и поморщились от неприязни увиденного. Изувеченные и сгнившие тела были навалены тут как попало. Привыкнуть к этому было невозможно.

– Ты посмотри там, а я этих обшарю.-распорядился один из мародёров и превозмогая тошноту, приступил к привычному занятию.

Второй же послушно осматривал тела с другой стороны склепа. Через небольшое время набралась полная сума драгоценностей и денег. Откидывая очередное тело, распорядившийся мародёр нашёл распоротое до подбородка тело мужчины.

– Эвона как тебя, брат.-удивился он и провёл по торчавшим костям из груди распоротого.

Однако он не ожидал, что кости будут столь острыми и разрезал пальцы до крови. Выругавшись смачно, он стал трясти обрезанной рукой. Лицо распоротого взбесило мародёра, и он ударил его в зубы. Распоротый вдруг сел и облизал губы от крови мародёра. Мародёр сел от неожиданности на грязный пол склепа и как-то тихо застонал. Второй, увидев это рассмеялся. Но через мгновение его улыбка сменилась ужасом. Мёртвый вдруг вскочил и вырвал порезанную руку из тела мародёра. Из вырванной руки мертвец высосал кровь. Глаза мертвеца полыхнули амарантовыми огнями. Он стал отрывать части тела мародёра, словно тот был из бумаги и высасывать из них кровь. Крики оглушали склеп. Чем больше крови мертвец потреблял, там быстрее восстанавливалось его тело. Теперь он уже был похож на полноценного человека, только с ужасающими, светящимися красными глазами и бледной кожей. Наблюдавший за этим всем другой мародёр заметался в панике. Мертвец взвыл и коснулся своего лица.

– Теперь я невыносимое чудовище. Я вспомнил. Я вспомнил все свои мысли и страхи, страсти и отчаяния. Но главное имя. И имя мне -Флоэрино.-произнёс мертвец.

Не зная, что делать, мародёр покивал мертвецу, соглашаясь с ним во всём. Из красных глаз мертвеца полились кровавые слёзы. Мародёра затрясло от страха. Он стал бросать горсти награбленного из своей сумы в мертвеца. Но он не мог остановить этот дикой силы взгляд, надвигающийся на него. И наконец повторилось всё то, что было сделано с первой жертвой.

27

Флоэрино выбежал из склепа и рассмеялся.

– Безумие меня видать, поглотило, что радуюсь так.-объяснил он сам себе.

Он друг вскочил и подбежал к одному из склепов. Он чувствовал слабый запах знакомого и родного. Порывшись в мёртвых телах, Флоэрино нашёл Утицу. Он узнал её сразу. Не будет теперь оконца в маленькой комнатке, не будет страсти и смеха её, не будет и Мычуна.

Флоэрино похоронил её под большим и раскидистым дубом. На стволе нацарапал: «Прекрасная Утица, не сдавшаяся на поругание врагам.»

Затем подумав добавил: «Верная единственному мужу своему Мычуну, павшему особой доблестью.»

Собрав награбленное мародёрами, Флоэрино отправился в град. Всё тут было знакомо и в тоже время чуждо.

Найдя небольшую ночлежку, Флоэрино тут же вошёл в неё. Распорядитель, увидавший столь измученного человека, испугался и сразу же предложил услуги мытья, ужина и лечения. Не считая денег, Флоэрино бросил на стойку горсть, чем раззадорил жажду наживы распорядителя.

– Как в лучших гостевых будет всё.-только сумел выдавить из себя распорядитель и спешно побежал совершать приготовления в лучшей комнате.

Было тихо и прозрачно. Флоэрино лежал в бадье с горячей водой и понемногу впускал в свою голову воспоминания. Казалось, что если бы он впустил их сразу, то голова лопнула бы тут же. Мир вокруг переродился и Флоэрино чувствовал себя кляксой на чистом и белоснежном листе. И всё белое стало чёрным. А это чёрное извратилось до серого. А серое оно неведомо никому.

Все эти мысли прервал весёлый гвалт из соседней комнаты. Флоэрино как есть вылез из бадьи и приоткрыл дверь.

– Вояка один прибыл! Эээ… не помню, как звать! Но весёлый человек! Зазвал к себе музыкантов и разных гостей! Девицы бесстыжие есть даже! Деньгами сорить будет! Уж вы не сердитесь! -сообщил радостно сразу, пробегавший мимо распорядитель.

Флоэрино устало прикрыл дверь, сел обратно в бадью и обмотал голову полотенцем. Звуки веселья накатывали волнами звона.

– Вот что не меняется никогда на этих землях. Здесь покоя никогда нет.-произнёс умозаключение Флоэрино и мягко улыбнулся.

Он практически заснул, но краем сознания услышал скрип двери запинающуюся походку сапог. Затем шелест одежды, грузное оханье и плеск воды. Флоэрино сдёрнул полотенце с головы и увидел перед собой пьяное лицо стражника, с похабной улыбкой на лице.

– Да ты не баба! -воскликнул стражник и его довольное лицо сменилось на разочарованное.

– Кто таков?! Бумаги подавай! -крикнул стражник требовательно и по хмельному ломано.

– Пшёл вон.-прошипел Флоэрино и ладонью врезал наглецу под подбородок.

Стражник перекувырнулся через край бадьи и плюхнулся на пол, задом к верху.

– Друзей своих позову. Они тебе устроят.-обижено поведал голос из-за бадьи.

В комнату вбежал распорядитель и два музыканта.

– Ах, вот же вы где?! -воскликнул распорядитель, глядя на валяющегося стражника.

– Ах, вот же я где. Несите меня в праздник.-произнёс лежавший в непотребном виде.

Тут же двое музыкантов подхватили его за руки и унесли прочь. За ними виновато проследовал распорядитель.

– Вы уж не гневитесь. Я вас на ключ закрою. Бывает… -извинился он, развёл руки в знак сумасбродства происходящего, закрыл дверь и запер её на ключ.

«А ведь и, верно. Уходить надо. Друзей ещё пригласит. Таких же… А я выгляжу, ну точно бандитом или мародёром. А таких не любят нигде. А может и этот, услужливый сдаст. На ключ ещё запер.» -поразмыслил Флоэрино и засобирался.

Одевшись в обноски, которые он насобирал в склепах, приладив к поясу короткий меч и сложив суму с драгоценностями, Флоэрино вылез в окно.

28

Толпа бесноватого града сразу поглотила проходимца. Жители никак не могли успокоиться столь стремительной смене власти. Восприняли они её слишком тепло. Многим нравились грядущие перемены. По крайней мере междоусобицы между градами, как думалось жителям, совсем пропадут. Теперь жители ликовали и требовали наказать всякого, что был против перемен. На улицах валялись мебель, одежда и прочий хлам, горели костры и были развешаны призывы к новому порядку. Зажиточных жителей грабили, убивали и жгли их дома. Лилейник со своими стражниками не вмешивался пока в этот бардак, надеясь, что народ перебесится сам. Его больше заботили дела политической стабильности своей персоны.

«Передел!» -кричали отовсюду пьяные и взбудораженные безумцы.

Флоэрино со своей подранной одеждой, как влитой, вписывался в окружение. Его остановил совершенно дикий башмачник, увешанный изысканной обувью.

– Раньше я им шил, а теперь своё забираю! Передел! -крикнул он горячо.

Флоэрино оттолкнул его и поспешил уйти из столь оживлённого места.

Мелькали различные лица. И в этом мелькании, Флоэрино узнал до боли знакомое женское лицо. Её зелёные глаза прожгли его озарением сразу. Образ дополнили пшеничные волосы. Она шла связанной одной верёвкой в цепочке с десятком плачущих женщин. Их гнали палками какие-то пьяные мужики и матерились. Флоэрино тут же последовал за этой процессией.