Текст книги "Район плавания от Арктики до Антарктики. Книга 5"

Обычная работа

В конце 80-х – начале 90-х годов на Чукотке после развала Советского Союза многие люди бросали свои квартиры с нехитрым скарбом, так как продать их было практически невозможно из-за полной невостребованности за любые, даже чисто символические деньги, тем более в условиях безудержной инфляции, с которой никогда не приходилось сталкиваться многим поколениям советских людей. Добыча угля двух главных шахт в столице полуострова и в поселке Беринговском начала резко сокращаться. Люди бежали с полуострова, побросав все нажитое имущество в суровых условиях приполярных областей, на материк, как они называли западную часть страны, к родственникам или просто знакомым, надеясь на лучшую долю, а их брошенные дома зияли выбитыми глазницами окон, как бойницами после бомбежки, и лишь снежная поземка носилась по опустевшим улицам. И вскоре в Анадыре и в поселке Беринговском добыча угля, по сути дела являющаяся одним из немногих высокооплачиваемых производств, почти совсем прекратилась, и шахты находились едва не на грани экономического коллапса, и существовала опасность их полного закрытия, хотя известно, что шахту невозможно законсервировать, ибо обязательно начнутся обрывы крепления штреков с последующими обвалами угольных пластов и неизменно сопровождающей породы с прорывами метана, вызывающими долгоиграющие пожары, которые практически невозможно потушить, и для предотвращения неизбежных катастроф существует единственный метод для неработающих шахт – их полное затопление, после которого для их реанимирования потребуется много времени и громадные финансовые вложения. У страны просто не было денег, и к тому же оставить без отопления громадный регион, по площади равный Турции или двум с лишним Германиям, хотя и с небольшим населением, было не только неразумно, но и преступно, особенно потому, что в этом регионе добывалась львиная доля всего золота страны, чистой валюты, в богатейшей стране мира, но по известному нам парадоксу ставшей нищей, и это золото являлось самой необходимой в тот период валютой, без которой впору было объявлять себя мировым банкротом. Вот тогда и пригодились запасные терриконы, которые годами были не востребованы, но большая часть угля, годами лежащая под открытым небом с арктическими морозами и ветрами, потеряла свои качества и калории, превратившись в обычную породу, не горящую в топках кочегарок и не дающую тепла, но тем не менее ее мешали с остатками качественного угля, чтобы поддерживать минимальную температуру и не разморозить трубы отопления, как и не заморозить оставшееся население.

Тогда и было принято решение завозить уголь из сибирских шахт через Находку и порт Восточный.

Летом 1994 года Владимир Рогулин принимал дела у штатного капитана теплохода «Капитан Самойленко» Александрова Н. А. из серии пакетовозов типа «Влас Ничков». Сдающий капитан проинформировал, что вскоре, примерно в октябре-ноябре, судну предстоит ремонт в китайском порту Циндао, а до этого предстоит совершить один рейс с углем из Восточного в бухту Лаврентия для одноименного села с единственным на всей Чукотке статусом районного центра. Суда этого типа, построенные на гданьской верфи в 70-х годах, имели три основных дизель-генератора мощностью свыше 400 киловатт каждый. На ходу вполне хватало одного работающего генератора, который походил на небольшую электростанцию и обеспечивал все необходимые потребности парохода: освещение, отопление, работу приборов и устройств, рулевого устройства, камбуза и других систем судна, но во время грузовых операций, производимых стрелами самого судна, его мощности не хватало и в параллель запускался второй генератор, тем более что из семи стрел-кранов шесть имели рабочую грузоподъемность по 20 тонн и лишь стрела на первом трюме всего 10 тонн. В дополнение предусматривался один аварийный дизель-генератор небольшой мощности, который включался автоматически, если судно обесточивалось, но он мог обеспечить лишь навигационное оборудование и освещение: аварийный – он и есть аварийный. Один из генераторов был полностью разобран, второй требовал серьезного ремонта, и в строю оставался лишь единственный, работавший на пределе своих возможностей, и время наработки уже предусматривало его моточистку с полной разборкой, которая займет не менее недели в условиях морского перехода. Но каким образом выходить в рейс на фактически аварийном судне с одним работающим на пределе генератором, да еще на север, где придется выгружать своим грузовым вооружением более 12 тысяч тонн угля, не вручную же, когда выгрузка может затянуться на год? Да и сам переход с единственным генератором ничего хорошего не обещал: в случае его выхода из строя пароход и в самом деле оказывался без «руля и ветрил». По всем морским канонам в море выходить нельзя на таком «дредноуте», так как в случае обесточивания остается лишь давать сигнал SOS. Но на советском торговом флоте, как и во всей советской стране, существовало слово «надо», истинное значение которого никто не знал, но оно приравнивалось к воле богов или каких-либо еще небожителей вполне земного происхождения и никем не обсуждалось: надо, и все тут, и дальнейшие обсуждения были совершенно неуместны: хоть веслами греби или под танк бросайся, если в военное время. Служба судового хозяйства вместо того, чтобы отремонтировать генераторы в порту, задержав судно дней на десять, решила в целях экономии времени послать на время рейса ремонтную бригаду, которая до подхода к месту выгрузки должна была отремонтировать и запустить в параллель второй генератор, и в паре с первым они и должны обеспечить выгрузку груза. Для страховки во время перехода направили еще одного «калеку», а как еще назвать портовый пятитысячесильный ледокол «Иван Москвитин», для которого сам выход в открытое море уже подвиг, ибо место его работы – портовые воды и прилегающая акватория в зимнее время. Именно этот ледокол в октябре 1986 года, застряв в 10-15-сантиметровом льду Анадырского лимана, взывал к помощи выходящего из порта теплохода «Приморье» тропической серии «Варнемюнде» с классическим бульбом. В итоге пароход прошел почти вплотную к ледоколу и освободил его из совсем не сложных ледовых объятий. Ледокол послали с мудреной целью – в случае нештатной ситуации обеспечить судно электроэнергией, хотя трудно представить, как будет возможно в штормовых условия этому малышу, болтаясь как ванька-встанька среди бушующих волн, пришвартоваться к высокому борту «Капитана Самойленко», но на берегу это никого не интересовало: «Петух прокукарекал, а там хоть и не рассветай». К тому же выяснилось, что при всем желании ледокол не мог обеспечить пароход электроэнергией, ибо его силовой кабель нельзя было подключить к судовому аналогу. «Что-нибудь придумаете», – вот и весь сказ, а ведь в механико-судовой службе пароходства групповой механик-наставник, как и групповой электромеханик, должны были знать эти элементарные вещи, но, судя по всему, решение принято не ниже уровня главного инженера пароходства, который, будучи до этого директором судоремонтного завода в Славянке, слабо разбирался в судовых хитросплетениях. Потому и вся служба набрала воды в рот. По сути дела, гениальное решение, которое является уникальным и неповторимым, как и все гениальное, потому что непонятно для непосвященных. Пришлось сниматься в рейс, и со стороны непонятная парочка выглядела кем-то наподобие Тарапуньки и Штепселя, бывших много лет тому назад одними из лидеров разговорного жанра на советской эстраде. Капитан «Москвитина», знакомый еще по училищу Женя Синегурский, подтвердил, что будет находиться рядом, вот и пошли параллельными курсами, хотя от обещаний до их практического исполнения «две разные разницы», как говорят в Одессе, и оба прекрасно понимали, что ледокол послан береговыми руководителями лишь для своего прикрытия, а на самом деле его практическая помощь стремится к нулю, как принято излагать в математике. Вся надежда лишь на собственный изрядно уставший дизель-генератор. Аварийный генератор не в счет – он рассчитан на другое, да и мощность у него совсем не подходящая. Риск всегда присутствует при работе в море, но он должен быть оправданным, а не авантюрным, как в данном случае – повезет не повезет, мы же не наперсточники, здесь на кону жизни десятков людей, не говоря уже о многомиллионных ценностях. Видимо, с берега гораздо виднее и морские опасности из окон личных кабинетов кажутся не такими уж и серьезными. Государственный план всему голова, а судовые мелочи – что-то второстепенное и незначительное. Оставалось лишь надеяться на везение и безотказность единственного работающего генератора. В общем, как в довоенной патриотической песне Леонида Утесова: «Штормовать в далеко море посылает нас страна, молодые капитаны поведут наш караван», и хотя капитаны были уже не молоды, но задачи оставались прежними. Повезло и с погодой, хотя и летняя, но бывает свистопляска от внезапно появившихся циклонов и летом. Можно сказать, что на этот раз повезло вдвойне: и судну с экипажем, и ремонтной бригаде с приведением в рабочее состояние второго дизель-генератора – одно дело жонглировать его разобранными тяжелыми составляющими на качающейся палубе машинного отделения, а второе – на почти неподвижном основании той же палубы. Рабочая бригада хорошо знала свое дело и привела второй дизель-генератор в рабочее состояние, после которого он стал ведущим с нулевой наработкой часов. С введением его в параллель остановили первый, и теперь можно было вздохнуть полной грудью: два генератора – это не один, и настроение стало совершенно другим: исчезла терзающая душу несправедливость береговых работников, сейчас уже отчасти оправдываемая сильнейшим нажимом главного инженера, а может быть, и начальника пароходства. Оставшиеся до прихода дни промелькнули словно в калейдоскопе, и вскоре прибыли в бухту Лаврентия с ее оригинальным историческим названием, которое дал знаменитый английский мореплаватель капитан Джеймс Кук в 1778 году, побывавший в этих местах в составе экспедиции на двух кораблях: Resolution и Discovery – и назвавший открытую бухту по церковному календарю в честь Святого Лаврентия. Он не удосужился ступить на берег, пройдя мимо. И совершенно верно поступил: обитающие здесь чукчи считаются самыми воинственными из туземных племен, да и температура воды сильно отличается от таковой на Гавайских островах, где он был убит местными индейцами спустя всего лишь полгода после открытия залива Святого Лаврентия. Впрочем, он оказался не единственным знаменитым мореплавателем, погибшим от копий и стрел лучников местных племен. Такая же участь ждала и Фернана Магеллана, погибшего в стычке с филиппинскими туземцами за 250 лет до гибели Кука от руки вождя под именем Лапу-Лапу одного из племен небольшого острова Мактан, соседствующего с большим островом филиппинского архипелага Себу, омываемого внутренними морями архипелага: на месте гибели Магеллана он и похоронен, а рядом с ним находится могила его убийцы Лапу-Лапу. Время помирило их. А слова Владимира Высоцкого из песни: «Почему аборигены съели Кука» очень далеки от истины: аборигены не употребляли убитых неприятелей в пищу, а знатных врагов, к которым относили и Кука, хоронили по особому ритуалу, отделив кости от плоти, и закапывали их в разных могилах. После убийства Кука корабли обошли соседствующие острова и огнем пушек сожгли хижины аборигенов, которые затем вернули килограммов десять мяса с тела Кука, завернутые в материю, и его голову без нижней челюсти. Чукотское село назвали так же, как и залив, на берегу которого оно и расположено. В настоящее время там проживает немногим более тысячи человек. В селе имеется грунтовый аэродром, который служил во время войны промежуточным для американских самолетов, доставляющих ленд-лизовские грузы, как и для перегоняемых боевых самолетов с американской территории на восточный фронт, также по ленд-лизовскому соглашению. Так что у этого села есть свои особенные исторические корни.

Имея солидный опыт выгрузки угля на однотипном судне, заранее приготовили стрелы для работы «на телефон», позволяющие значительно ускорить темпы выгрузки, благо погода по-прежнему позволяла заниматься этим непростым делом. Постановку на якорь осуществили в бухте в непосредственной близости от берега до глубины, позволяющей безопасно находиться на якоре даже с учетом вечной мерзлоты под толстым слоем «жидкого ила». Рядом присоседился и сопровождающий «Иван Москвитин». И снова напрашивался вопрос: зачем нужно было гнать за тридевять земель маленький портовый ледокол, разве что сжечь топливо, а все-таки чтобы прикрыть свою задницу и ни для чего более, ибо проку от него не было ни на грош. Впрочем, это не совсем так, он обеспечивал экипаж парохода своим мотоботом для поездки желающих в тундру за грибами, которые в ней совсем не такие, как в более южных климатических поясах: большие, крепкие и без червей, они просто здесь не выживают, и только белые. Но если на ледоколе ходить за грибами за несколько тысяч миль, то очень скоро останешься без штанов, какими бы прекрасными грибы ни были.

Забортные стрелы вывели под максимальным углом к борту из расчета поставить самоходный 150-тонный плашкоут между четвертым и пятым трюмами, чтобы одновременно вести выгрузку с обоих трюмов в носовую и кормовую части самоходной баржи, которая брала около ста тонн угля, и погрузка занимала не более часа. Скорее всего, эти баржи позаимствовали у порта Беринговский, где они и были приписаны и остались без работы из-за малых объемов угля, выдаваемых «на-гора» местной шахтой. Создали две равноценные бригады, назначили опытных лебедчиков, и выгрузка пошла быстро. Задержка возникала лишь по причине недостаточной оборачиваемости барж, не успевавших разгружаться на берегу. Два генератора работали исправно в паре и обеспечивали все судовые функции, включая грузовые средства. Грузовой план был составлен таким образом, чтобы в первом трюме находилось минимальное количество груза, так как он обеспечен единственной десятитонной стрелой, и телефонная выгрузка здесь не проходила, а работа одной стрелой была гораздо медленней. За восемь суток выгрузка совместно с зачисткой трюмов была закончена: в среднем ежесуточно выгружали 1500 тонн угля, что и стало еще одним рекордом вдобавок к описанным ранее в рассказах о рекордах при погрузке леса из Тикси, Находки и угля на перевозках между Беринговским и Эгвекинотом. Кроме того, для работающих неплохим стимулом послужила совсем неслабая оплата с северными надбавками. Впоследствии выяснилось, что выгрузка такого количества угля в столь короткие сроки еще никогда ранее в здешних местах не производилась. Даже пароходство удосужилось поздравить, как и администрация Чукотского автономного округа, за скорейшую обработку судна. Но вскоре последовала уже не столь радостная информация о том, что судоремонтный завод в Циндао перенес срок постановки судна в ремонт на ноябрь. Но дальнейшее указание вполне компенсировало задержку ремонта, потому что планировались два рейса с углем на Японию из Восточного порта, жаль лишь, что в Японии не разрешают самовыгрузку по японским расценкам, как на наших Северах. Но это всего лишь шутка: в Стране восходящего солнца все очень серьезно и своих дипломированных докеров хватает. Но, несмотря на это, настроение экипажа, и без того боевое, значительно улучшилось, ибо от рейсов на Японию оно ни у кого никогда не ухудшается. В балласте быстро добежали до Восточного, уже без сопровождения ледокола, да он и вряд ли поспевал бы, значительно проигрывая в скорости. Погрузка угля в порту Восточный отработана до мелочей, и на угольном терминале грузят даже кейпсайзы (суда свыше 120 тысяч тонн дедвейтом). До Цуруги, небольшого города с прилегающим портом, расположенного примерно посредине острова Хонсю со стороны Японского моря, всего-то 400 миль. Город расположен совсем недалеко от крупных японских мегаполисов Нагоя, Осака и прежней столицы островного государства Киото. Удобная обширная бухта закрыта ото всех ветров, кроме северного, городок пользуется успехом у туристов всех мастей. Цуруга памятна тем, что именно отсюда в 1902 году впервые в истории двух стран начала работать пассажирско-грузовая линия Цуруга-Владивосток, открытая японской стороной, когда до русско-японской войны оставалось два года и информация о российском Дальнем Востоке была ой как нужна. Проскочив Японское море, сходу ошвартовались у угольного причала и приступили к выгрузке, которая заняла совсем немного времени. Прибывший судовой агент проинформировал, что из-за приближающегося тайфуна докеры форсируют выгрузку. Тайфун хорошо просматривался на регулярно получаемых факсимильных прогностических картах и двигался, набирая скорость вдоль южного побережья Японии. Закончив выгрузку, вышли из бухты и стали вблизи от берега, который хорошо прикрывал от восточных ветров разгулявшегося тайфуна, на якорь, регулярно контролируя изменение направления и силу ветра. Главный двигатель в постоянной готовности. С захождением направления ветра на южные румбы, свидетельствующего о прохождении тайфуна, на попутном волнении последовали снова в порт Восточный. На попутном волнении, да еще в балласте, бортовая болтанка прошедшего тропического шторма ничего хорошего не представляет, особую опасность может лишь вызвать возможность прикусить свой собственный язык и не угодить под какой-нибудь предмет в каюте или надстройке, сорванный со своего штатного крепления вследствие резкой и стремительной качки. Но чем дальше уходили от японских берегов, тем больше ослабевало ее действие, и народ понемногу оклемался, привыкая к своему обычному состоянию. Да и эти несколько часов не идут ни в какое сравнение с зимними балластными переходами по дуге большого круга в порты США и Канады. Довольно неприятная мелочь, и только. Накануне прихода в Восточный приходит очередное сообщение от своего диспетчера с просьбой сообщить возможность выполнить еще один рейс на Японию в конце месяца, такие просьбы не только хочется подтверждать, но и благодарить. Конечно, подтвердили безо всяких обиняков. Канда по японским масштабам всего лишь поселок с 40-тысячным населением на северном побережье острова Кюсю, совсем близко от входа в пролив Каммон со стороны Японского моря. Вот тебе и поселок с 40-тысячным населением, значительно больше многих наших городков, разбросанных по всей стране. Японские докеры работают везде одинаково эффективно, независимо от размеров или значения порта. В тот раз выгрузка вместе с зачисткой заняла всего лишь два дня, и это при том, что рабочий день у них заканчивается в 17.00, а в ночное время они не работают. При желании с помощью своих «луноходов», которые они опускают в трюмы, вполне могли бы закончить обработку парохода в течение одного дня, но очень велико влияние профсоюзов, которые не разрешают докерам сильно напрягаться, хотя правительству это хорошо известно, но против профсоюзов идти бесполезно. Здесь на самом деле руководит рабочий класс и правительство микадо лишь может наблюдать за их действиями и выполнять постепенно растущие требования, облаченные в соответствующие соглашения.

В конце октября пришло подтверждение на ремонт в «небольшом» девятимиллионном китайском городе с прилегающим морским портом, Циндао, когда-то бывшим немецкой колонией, в порту которого в период Первой мировой войны базировалась немецкая эскадра крейсеров в составе пяти единиц и еще нескольких разношерстных кораблей, промышлявших разбоем и наделавших много шороху на международных путях морских торговых судов. Один лишь крейсер «Эмден» потопил на международных трассах в южной Атлантике 23 торговых судна, принадлежащих Великобритании или ее союзникам, пока надоевшая эскадра не была полностью уничтожена британскими кораблями в районе Фолклендских островов. Но это уже совсем другая история.

В начале ноября, согласно указаниям завода, теплоход «Капитан Самойленко» прибыл в порт Циндао для постановки в завод на очередное докование согласно правилам классификационного общества морского Регистра России. Ремонты в Китае практиковались еще с 50-х годов, когда страна была еще очень слаба и совсем недавно закончилась гражданская война с образованием двух государств: коммунистическая Китайская Народная Республика под руководством Мао Цзэдуна и Тайвань, куда бежали последователи генералиссимуса Чан Кайши, долгие годы возглавлявшего ведущую политическую партию Китая Гоминьдан, и бывшего до начала войны президентом китайской республики. Советский Союз оказывал всестороннюю поддержку Мао Цзэдуну: оружием любого назначения, военными советниками и добровольцами, открывая громадные кредиты. Сотни китайцев проходили обучение в СССР. Во многом благодаря всесторонней помощи и поддержке Коммунистическая партия Китая смогла победить, перехватив лидирующее положение в стране у, казалось бы, непобедимого Гоминьдана, самой многочисленной и ведущей политической партии в стране. Но погашать громадные кредиты нищему Китаю в то время было просто нечем. Вот и шли из молодой республики пароходы со всякой всячиной: яблоки, циновки, галантерея, одежда, фонарики и прочая мелочь. Ремонты советских судов стали такой же неотъемлемой частью погашения кредитов, тем более в Китае с его многочисленным населением безработица достигала небывалых размеров, и рабочая сила на судоремонтных предприятиях была очень дешева. Как и во многих азиатских странах того времени, корпусные работы выполнялись быстро и с хорошим качеством, чего не скажешь о сложных работах по ремонту главного двигателя и дизель-генераторов. Такова была предтеча массовых судоремонтов в «Срединной империи» в будущем, хотя первые ремонты имели место еще в дореволюционное время.

В 90-е годы китайский судоремонт приобретал цивилизованные методы, начиная использовать современные технологии, да и судостроение также развивалось невиданными темпами, хотя никто и предположить не мог, что спустя два десятка лет Китай займет более половины мирового производства сухогрузного флота. В те годы ремонт в Китае сильно напоминал ремонты на отечественных заводах в несколько увеличенных объемах, да и беспорядка было не меньше. Первые дни: раскачка, ходили, смотрели, совещались, а потом как будто открывался затвор шлюза и громадный поток, сметающий все на своем пути, обрушивался на судно. Спусковым крючком являлась постановка в док, после чего и начались работы почти одновременно по всему судну. Сотни рабочих, словно муравьи, облепили пароход, и в стуке, грохоте и облаках пыли, возникающей при очистке корпуса, невозможно было что-то услышать и тем более разговаривать. Множество китайцев на борту, во всех возможных местах ведутся огневые работы: режут, сваривают, что-то снимают и убирают на берег. Экипаж с трудом успевает следить за огневыми работами, чтобы нечаянно не вспыхнул пожар, хотя во время ремонта и тем более в доке вся ответственность за безопасность лежит на самом заводе. Грохот не утихает с раннего утра до позднего вечера, благо погода позволяет. Все-таки Циндао расположен значительно южнее наших широт, и ноябрьская погода соответствует приморской конца сентября – середины октября, когда отсутствуют высокие температуры с повышенной влажностью, а воздух свеж и прозрачен и окружающая среда ощущается в наиболее комфортном состоянии: бодрящей и освежающей. После окончания рабочего дня экипаж выходил в город, чтобы немного отдохнуть от непрерывного грохота и повседневной суеты. С определенной регулярностью руководство завода приглашало в ресторан по несколько человек, чтобы отведать хотя бы частично непростой хоровод китайских блюд, сменяемых одно за другим и кажущихся бесконечными. Многие члены экипажа впервые испробовали некоторые традиционные блюда национальной кухни, включая утку по-пекински. Была организована экскурсия на Великую Китайскую стену, благо она находится совсем неподалеку. Масштабы и размеры до сих пор поражают человеческое воображение, тем более что строительство началось в III веке до нашей эры и основную ее часть построили всего лишь за десять лет при общей длине около девяти тысяч километров, ширине семь-восемь метров и высоте, местами доходящей до десяти метров. На протяжении многих последующих веков стена совершенствовалась, достраивалась и модернизировалась. Конечно, время не пощадило участки, построенные в первые годы строительства, не оставив от них и следа. Посетителям в настоящее время показывают участки стены, построенные в XIV—XVII веках во времена династии Мин. Количество одновременно работающих на ее строительстве не опускалось ниже 300 тысяч человек, а временами доходило до двух миллионов. Китайцы, умудренные опытом общения с российскими моряками и хорошо зная их запросы, порекомендовали пройтись по мебельным магазинам, которых в Циндао насчитывается немало, настоящих фирменных, а не каких-то лавчонок. Мебель и в самом деле привлекает своим многообразием, дешевизной, отменным качеством и фантазией, способной удовлетворить самые разные вкусы. В результате многие ранее не помышлявшие о ее приобретении сделали своим семьям подарки, о которых впоследствии никто не пожалел. Ремонт продолжался, и установившиеся деловые контакты с конкретными производителями работ позволяли быстро решать все производственные разногласия и недопонимания. Ошибки исправлялись по ходу и не отнимали много времени. В процессе ремонта случались и досадные случаи, ставившие на кон жизни простых исполнителей, по всей видимости недостаточно проинструктированных руководителями работ. Капитан во время очередного обхода судна обратил внимание на двух рабочих, занимавшихся покраской ахтерпика, самого кормового танка, в который принимается пресная вода для обычных нужд, или балласт в случае необходимости. Во время короткого перерыва, чтобы не задохнуться в концентрированных парах краски, они сидели у открытой горловины и курили рядом со столь взрывоопасной смесью, готовой взорваться от любой искры. Рогулин тут же остро прореагировал, потребовав немедленно прекратить курение, на что они ответили утвердительно. Но не успев дойти до своей каюты, услышал ощутимый хлопок, от которого вздрогнул корпус судна. Без раздумий капитан бросился на корму, и его взору предстали оба китайца, которых он несколько минут назад предупреждал об опасности курения рядом со взрывоопасной смесью, полностью обожженных, со свисающими остатками рабочей одежды, не подававших признаков жизни. Скорая тут же увезла их в больницу. К счастью, если оно уместно в подобных случаях, взорвалась лишь газовая смесь, и судно не пострадало. Капитан несколько раз спрашивал у руководителей работ о состоянии обгоревших горемык, но определенного ответа так и не получил. Китайские руководители отделывались фразами: «Не беспокойтесь, капитан, у нас китайцев много». Ремонт продолжался своим чередом, и вскоре наступила пора приемки узлов и механизмов представителями заказчика в преддверии окончания. Пора запускать механизмы и главный двигатель, чтобы проверить их в работе, но неожиданно нежданная беда свалилась на голову: старший механик Поддубный, что называется, «выпал в осадок» совершенно не ко времени, то есть запил по-черному, и попытки вывести его из пике ни к чему не привели. Положение с окончанием ремонта осложнилось в самое напряженное время, и вполне можно было избежать позорной ситуации в глазах китайских прорабов и руководителей работ, если бы второй механик оказался на своем месте, тем более отвечающий за главный двигатель, но к несчастью, он оказался из бывших помполитов и пришел в какое-то аморфное состояние, граничащее с шоковым, перепугавшись предстоящей ответственности за приемку отремонтированных механизмов и проверку их в работе, отвечая на все вопросы, как ученый попугай: «Не знаю, не умею, боюсь». Видимо, заниматься воспитанием человеческих душ гораздо безопаснее и не влечет за собой никакой ответственности за исключением словоблудия, а при наступлении прямой обязанности за выполнение своих уставных функций обнажил всю гнилую показушную сущность бывших политических комиссаров. Третий и четвертый механики еще совсем молодые ребята, и это пока не их уровень. Повезло в том, что на соседнем однотипном судне пароходства находился куратор, представитель службы судового хозяйства, который вместе со старшим механиком с того же судна помог подготовить энергетическую установку к рейсу, приняв у ремонтников все отремонтированные узлы и механизмы без задержки. Остается только догадываться, каково пришлось капитану в создавшейся обстановке, особенно мучил стыд перед все понимающими китайцами. До сих пор совершенно непонятно, каким образом старший механик, по сути дела второй человек на судне, мог вести себя подобным образом в самое необходимое время, отключившись напрочь от всего земного и насущного, словно уйдя в параллельные миры – на самом деле он ушел в страну дураков, где чувствовал себя намного увереннее и комфортнее, что безоговорочно свидетельствовало о его полной безответственности и отсутствии элементарного чувства долга и стыда перед капитаном и экипажем, не говоря уже о китайских ремонтниках. Он полностью деградировал, закрывшись на ключ в собственной каюте, иногда отвечая на телефонные звонки, но наружу и носа не казал. Но ремонт наконец-то с помощью соседей закончили и без особых потерь последовали во Владивосток. С выходом капитан затребовал немедленную замену старшему механику, сопроводив рапортом с описанием его деяний во время ремонта. 31 декабря, в канун Нового года, пришли в базовый порт, и замену стармеху предоставили без лишних проволочек, хотя в рейсе он пришел в себя и пустился во все тяжкие, умоляя оставить его на судне, но поезд уже ушел, да и ложка дорога к обеду, а не для демонстрации в буфете. Цена этих клятв и обещаний определяется еще одной старой русской пословицей: «Изверишься в алтыне – не поверят в рубле».

И все-таки как награду за унижения, переживания и тревоги Новый год Владимир Рогулин встретил дома.

Через несколько лет, работая лоцманом во владивостокском порту, поднявшись на борт большого рефрижератора под иностранным флагом, к своему большому удивлению встретил на мостике судна своего прежнего стармеха, принесшего столько неприятностей, который не замедлил похвастаться, что работает в крупной судоходной компании суперинтендантом и летает по всему миру в качестве проверяющего на суда своей компании, хотя с работой супера на судах любой компании не все так просто и летают они гораздо чаще перелетных птиц, фактически с одного самолета на другой, меняя климатические и временные пояса, что совершенно изматывает человеческий организм, нарушая все его биологические ритмы и погружая в бесконечные депрессии. Да и цели посещения судов в различных уголках мирового океана в основном не проверяющие, а связанные с чрезвычайными происшествиями на пароходах, такие как запой старшего механика, аварийные случаи, ремонты и многое другое. Так что картина значительно приукрашена и далека от истины, но бог ему судья.