Текст книги "Через годы, страны и моря. Книга 9"

Второй электромеханик Иван Деревенский рассказывал, что проснулся от сильного удара и скрежета разрываемого металла. Рваная трещина прошла в районе его каюты, чудом не задев. Как был в плавках отдыхающим в койке после вахты, так и выбрался через трещину на палубу. Значительные ожоги тела получил плотник Гавриил Соловьев. Главному механику Шитикову пришлось плыть по разлившейся в воде солярке, которой изрядно наглотался. Через месяц-полтора появилась информация, что Шитиков умер в больнице Владивостока – вероятнее всего, от переохлаждения и воздействия той же солярки вкупе с сильнейшим нервным потрясением. Он стал шестой жертвой столкновения.

После бесславного возвращения «Оленька» на буксире в Ленинград «ревизор» оставался там еще около трех недель. Контролировал перегрузку уцелевших грузов на пришвартованный к борту однотипный дизель-электроход «Гижига», назначенный взамен не оправдавшего доверия «Оленька» в антарктическую экспедицию, а также занимался отправкой членов экипажа во Владивосток.

Из службы безопасности мореплавания пароходства прилетел капитан-наставник Анатолий Федорович Куров для детального выяснения всех обстоятельств произошедшей катастрофы. У всех без исключения членов экипажа взяли объяснительные.

Вот чем обернулась юбилейная, 25-я антарктическая экспедиция, некоторые участники которой грезили настоящими государственными наградами.

На следующий день после столкновения многие иностранные периодические издания вышли с крупными заголовками на первых полосах, сообщающими о происшедшем столкновении, и с описанием спасательной операции. Не обошлось без некоторой путаницы, в общем-то не носившей какой-либо направленности, а капитана Иванова почему-то называли 38-летним антарктическим ветераном. Может быть, с издевкой? Кто знает!

Спустя сорок лет Сергею удалось отыскать некоторые из тех публикаций. Нет смысла их здесь переводить, они сообщают уже известное нам.

В первой декаде декабря 1979 года Сергей вернулся во Владивосток, затем на месяц уехал отдыхать домой, в Комсомольск-на-Амуре. В январе 1980 года вернулся в компанию, получил назначение вторым помощником капитана на теплоход «Комсомолец Казахстана» из серии «Пятидесятилетие комсомола», который точно ни в какие антарктические экспедиции не пойдет с тропической бульбой и слабеньким главным двигателем. Отработал на нем около полугода и ушел в отпуск на два месяца.

Колебаний больше не было. Последняя точка в морской карьере была поставлена, а недавняя катастрофа и явилась той самой важной каплей, склонившей к окончательному решению уйти на берег и начинать следующий жизненный этап. Вместо прерванного антарктического вояжа Сергей отработал недостающие до пятилетней обязаловки месяцы на «комсомольце», и теперь уже ничто не могло помешать ему исполнить задуманное желание. «Жребий брошен!» Пути назад не было, все ниточки, связанные с пароходством, обрублены, нужно лишь официальное оформление фактического развода. Хотя шестой континент так и остался непознанным, но это не самая большая жизненная потеря. Новые приобретения, в корне меняющие жизнь, с лихвой компенсируют ее. А пингвинов с птичьими базарами можно и по телевизору посмотреть.

А дальше все пошло по уже определенному плану: из дома отправил в службу кадров пароходства заявление об увольнении по собственному желанию в связи с семейными обстоятельствами. Но заочно его не уволили, прислав телеграмму: «Вопрос увольнения необходимо согласовать лично парткоме». Еще одна закавыка, дело особой важности! Пришлось вылететь во Владивосток и явиться в партком пароходства за «визой» на заявлении об увольнении. Инструктор парткома пытался уговорить продолжить работу, ссылаясь на хороший послужной список и радужные перспективы, но предоставить квартиру было не в его силах, что и стало основной незыблемой причиной увольнения. Партийный функционер нижнего звена больше ни на чем не настаивал, конкретных аргументов не было.

В конце августа 1980 года Сергей уволился из Дальневосточного пароходства и через две недели пришел устраиваться на судостроительный завод имени Ленинского комсомола в Комсомольске-на-Амуре.

Более двух месяцев его проверяли во всех секретных инстанциях на возможность работы на предприятии с особым режимом секретности и все-таки допустили.

Надо понимать, что главным препятствием, вероятнее всего, являлось посещение целого ряда стран, с которыми у наших контор, как и в целом государственной политики, были серьезные разногласия, касающиеся общественно-политического строя. По традиции человек побывавший за «железным занавесом», уже вызывал недоверие. С другой стороны, член КПСС с прекрасными характеристиками и чистой трудовой книжкой с одной лишь записью о приеме на работу. Наверное, поэтому никто долго не решался поставить окончательную подпись о допуске. Но куда же дольше тянуть – подписали, открыв семафор на новом поприще.

Спустя два с лишним года Сергей совершенно неожиданно для себя получил телеграмму из Владивостока с вызовом в Приморский краевой суд для участия в судебном разбирательстве в качестве свидетеля по факту столкновения дизель-электрохода «Оленек» с танкером «Генерал Шкодунович» 31.10.1979. Телеграмма была подписана членом Приморского краевого суда Наливкиным, из-за чего жена как бы в шутку сказала, что, может быть, это закодированное приглашение однокашников приехать во Владивосток попьянствовать, но это оказалось реальным вызовом в суд. В каждой шутке есть доля шутки, и особенно в женской. Давние страсти вроде бы улеглись, но телеграмма снова всколыхнула прежние переживания с представившейся наяву отчетливой картиной произошедшей катастрофы, обнажив успокоенные нервы.

Во Владивостоке пришлось задержаться на целый месяц, несколько раз допрашивали в судебных инстанциях. Судья поинтересовался настоящим местом работы и должностью Сергея, назвавшего капитанский пост на речном судне в цехе водного транспорта судостроительного завода в Комсомольске-на-Амуре. Допросив об обстоятельствах столкновения, судья попросил высказать мнение о конкретном виновнике. Сергей ответил, что, по его мнению, безусловным виновником является капитан дизель-электрохода «Оленек» В. М. Иванов вследствие самонадеянности и пренебрежения основными правилами судовождения. Бывший капитан смотрел на него волком, но бывшему «ревизору» было глубоко плевать на испепеляющие взоры.

Они-то и разбудили такое давнее и недавнее прошлое, напомнив во всей своей четко очерченной ясности поведение капитана с самого начала, когда он потребовал от второго помощника сообщать обо всех встречных судах независимо от дальности их обнаружения, с чем встречаться никогда ранее не доводилось. Его подчеркнутое высокомерие, нетерпимость к иному мнению и, более того, выработанное выражение лица человека иной касты. Даже в Индии верховные касты стараются внешне никак не выражать отношения к «неприкасаемым». Это самое пренебрежение выработало в нем какой-то скрипуче-монотонный менторский тон, поставив барьер между ним и экипажем вкупе с недоверием, что и привело его на скамью подсудимых в совсем не сложной ситуации. Основанное на пустом месте превосходство помешало ему взять лоцмана, ведь он сам себя возвел в ранг капитана-наставника. При подходе к проливу капитан находился на мостике непрерывно более полусуток, не доверяя никому: ни дублеру Курбацкому, ни опытному старпому Воронцову, которые всего лишь месяц назад благополучно провели дизель-электроход через Датские проливы, когда Иванова лечили в мурманской больнице. Вероятнее всего, ко времени прохождения пролива он уже был настолько измотан, что плохо соображал и вдобавок потерял ориентацию, и финал известен. Обо всем этом хотелось поведать судье, но Сергей промолчал – к чему бередить оголенные нервы, в любом случае Иванов получит по заслугам.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ КОМИССИИ МИНИСТЕРСТВА МОРСКОГО ФЛОТА

о причинах столкновения д/э «Оленек» ДВ Дальневосточного морского пароходства с танкером «Генерал Шкодунович» Новороссийского морского пароходства

31 октября 1979 г.

1. Капитан д/э «Оленек», не имея опыта плавания балтийскими проливами, следовал без лоцмана, не получив разрешения пароходства.

2. Недостаточная предварительная проработка на д/э «Оленек» перехода, отсутствие заблаговременно выбранных пеленгов-ориентиров, ограждающих опасности и линию разделения движения, отсутствие безопасных секторов движения судна.

3. Неправильная оценка ситуации: основное внимание капитан д/э «Оленек» уделял банке 6,7 м справа от курса и рассматривал ее как главную опасность; переход линии разделения движения, чрезмерное сближение с танкером «Генерал Шкодунович»

Подписали:

Колесников, заместитель министра морского флота

Майнагашев, начальник

Главной морской инспекции

Бурханов, главный специалист

Гл. моринспекции

16 ноября 1979 г.

Во время суда Сергей ещё не знал, что изначально приказом министра морского флота виновными были признаны:

1. Капитан д/э «Оленек» Иванов Владислав Михайлович:

а) нарушение ст. 60, 60 (3) Устава службы на судах ММФ;

б) нарушение Наставления по штурманской службе (НШС);

в) нарушение приказа ММФ №74.

2. Старпом д/э «Оленек» Воронцов Игорь Васильевич:

нарушение ст. 410, 412 п. п. 2, 4, 6, 8 Устава службы на судах ММФ.

Стандартный приказ с указанием пунктов нарушения нормативных документов сух и лаконичен, никоим образом не свидетельствующий о жестоких трагических последствиях. Если не знать последствий, окончательная формулировка не выглядит какой-то из ряда вон выходящей.

В апреле 1981 года обвинения против И. В. Воронцова были сняты Приморским краевым судом.

В первоначальном вердикте суда наказание назначили одному лишь Иванову, но он завалил жалобами секретариат суда, пытаясь любыми путями если не доказать невиновность, то хотя бы смягчить вердикт. Набросился на своего однокашника, капитана танкера «Генерал Шкодунович» А. Э. Мальцева, из-за действий которого якобы и произошло столкновение. Откреститься от содеянного бывшему капитану не удалось, ибо его вина была очевидной и сомнений не вызывала, но Мальцева за собой он утащил. В итоге тот также был осужден, хотя до столкновения его танкер, ничего не нарушая, следовал по своей полосе зоны разделения движения и не его вина, что совершенно неожиданно «Оленек» выскочил под его форштевень, игнорируя все правила судоходства.

Фрагмент из книги «Спасите нас на суше»:

«Нерешительно действовали и судоводители танкера „Генерал Шкодунович“. Эта нерешительность проявлялась даже в том, как на танкере поворачивали плавно, в несколько этапов, в то время как хорошая морская практика и Правила МПСС (международные правила предупреждения столкновения судов) говорят о том, что любые изменения курса и скорости, предпринятые для избежания столкновения, должны быть достаточно большими. Капитан танкера Мальцев, так же как и его коллега с дизель-электрохода, видел, что существует опасность столкновения, но меры для предупреждения такого столкновения были запоздалыми и неполными, не использовались, например, якоря для быстрой и полной остановки судна. На танкере, вероятно, царила растерянность после столкновения, контроль за местом судна и окружающей средой не велся, что и привело к навалу на маяк. Не были предприняты меры для спасения членов экипажа и экспедиции аварийного дизель-электрохода, этим занимались экипажи иностранных судов. А последнее обстоятельство стало той самой каплей, которая переполнила чашу косвенных доказательств обвинения судоводителей танкера и переросла в прямое обвинение с возложением вины на капитана Мальцева за столкновение».

Сей опус носит явно тенденциозную направленность, не приводя серьезных оснований для признания вины капитана танкера, который следовал по своей полосе, не нарушая правил плавания. Поворот «Оленька» влево в непосредственной близости не оставлял времени ни на отдачу якорей, ни на уменьшение хода, да и шлюпку экипаж все-таки спустил, но, убедившись в том, что ее использование может лишь навредить операции, вернул на танкер. Эти притянутые за уши обвинения еще больше говорят о надуманности вины капитана танкера, не представляя никаких конкретных улик, отделываясь лишь общими фразами, взятыми из Наставления по несению штурманской службы на судах ММФ.

Танкер «Генерал Шкодунович» был загружен патокой в количестве примерно 11 тысяч тонн, свои спасательные боты они спустили только в 07:35 по среднеевропейскому времени, то есть примерно через 1 час 45 минут после столкновения, и подняли их в 08:50.

По объяснению капитана танкера «Генерал Шкодунович» А. Э. Мальцева, они не спустили боты вовремя потому, что:

1. «Было темно».

2. «Были сильный ветер и волны».

3. «Было много мелких судов, оказывающих помощь».

4. «Из-за опасения ввести в заблуждение спасателей, так как их могли принять за потерпевших бедствие».

По окончательному приговору суда капитан дизель-электрохода Иванов Владислав Михайлович получил восемь лет тюремного заключения и обязан был выплатить государству 11 800 рублей. Капитана танкера «Генерал Шкодунович» Мальцева Александра Эдуардовича приговорили к шести годам заключения с выплатой в доход государства такой же суммы – 11 800 рублей. Самый престижный советский автомобиль того времени – «Волга» – стоил 11 000 рублей, а заработанная плата инженера не превышала 150 рублей в месяц.

Честно говоря, Мальцев не заслуживал столь сурового наказания, его вина была высосана из пальца, а предоставленные им объяснения вполне резонны и логичны, хотя и недостаточны, к ним можно добавить следующее: люди не бездушные автоматы, и шок от совершенно непредсказуемых неожиданных действий встречного парохода, несомненно, присутствовал, а близкое расстояние не могло привести к каким-то эффективным действиям. Мгновенно разразившийся пожар в носовой части произвел эффект разверзнувшейся преисподней. Отдача якоря на полном ходу в непосредственной близости от подставившегося танкера заняла бы определенное время и не принесла бы никакого эффекта, разве что привела бы к его потере. Скорее всего боцман даже не успел бы добежать до брашпиля-устройства для отдачи якоря. Необходимо было срочно определить степень повреждений собственного судна, дабы не оказаться в положении еще одного спасаемого, и лишь потом спустить спасательную шлюпку, хотя к этому времени горящий «Оленек» уже был в окружении спасательных судов, а появление еще одного спасательного бота такой же конструкции и окраски могло внести хаос, который отразился бы на результатах спасения. Отсутствие жертв во время спасательной операции подтверждает верность его решения. Вина двух капитанов несопоставима. Для Мальцева вполне достаточно было ведомственного административного наказания, да и то под вопросом, но судьба распорядилась по-иному.

Нет худа без добра, и обоим капитанам сильно повезло: 22 декабря 1982 года исполнилось 60 лет со дня образования СССР, и, согласно объявленной амнистии, сроки наказания уменьшили наполовину.

Миновали годы. Разыскивая в интернете информацию о столкновении дизель-электрохода «Оленек», Сергей натолкнулся на статью «Считай себя ближе к опасности» из издававшейся тогда во Владивостоке газеты с совсем уж средневековым названием – «Народное вече», в которой с изумлением прочел следующие строки:

«13 декабря 2006 года в актовом зале Морского государственного университета имени адмирала Г. И. Невельского прошла конференция «Люди и пароходы», посвященная памяти моряков, погибших в морских катастрофах…

Добрым словом вспомнили капитана дизель-электрохода «Оленек» Иванова, который незаслуженно понес наказание за столкновение, в котором он был не виноват. Моряки единодушно признали, что этот мужественный человек был прав: более трех часов он рассказывал капитанам, как вели себя во время аварии люди. Дневальная действовала очень грамотно и помогла в спасательных работах, а здоровенный водолаз, спасая свою шкуру, отнял спасательный жилет у не умеющего плавать электрика. Вот как проявляется человеческий фактор».

Автор статьи – Татьяна Кашинская.

Честно говоря, не приходилось слышать о таковом морском эксперте. Сергей разговаривал и переписывался со многими членами экипажа своего бывшего парохода, всех их, переживших катастрофу, связывало одно общее чувство, неизведанное не познавшими былого ада, но ни от кого не слышал истории с водолазом. Вполне возможно, что кто-то из членов антарктической экспедиции вел себя, как бы полегче сказать, не совсем адекватно, но если бы слова Иванова были правдой, то об этом вопиющем случае знали бы все. Скорее всего, это была лишь выдумка бывшего капитана для придания правдивости своему рассказу за счет «красочных» подробностей и чтобы в очередной раз заявить о своей невиновности и незаконном осуждении. Старая как мир уловка – спрятать основную причину среди скопища мелких и незначительных. Очевидно, что один лишь «левый» поворот во много раз перевешивает надуманные оправдания. Интересно, был ли он честен наедине с собой или уже сам уверовал в собственную непогрешимость, а в качестве невинно осужденного принял на себя грехи человеческие, как Иисус Христос? Если было кому обижаться на несправедливость «самого гуманного суда», то только капитану танкера Мальцеву.

Получается, Иванов даже не был виновен в отдании наихудшей команды «Лево на борт!», которая и явилась основной причиной катастрофы. Все остальное меркнет по сравнению с ней.

«Только к утру обнаружила Правда пропажу – и удивилась, себя оглядев делово: кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу, вымазал чистую Правду, а так – ничего» (Владимир Высоцкий «Притча о Правде и Лжи»).

Иванов после отсидки работал в отделе бербоутных судов Дальневосточного пароходства, затем даже представителем компании во Вьетнаме. По свидетельству очевидцев, сильно закладывал за воротник. Заключение даром не прошло и наложило отпечаток до конца жизни, не слышно стало менторских ноток в общении, лишь голос остался слегка скрипучим, черты лица резче обозначились, и оно приобрело сероватый цвет, да и походка стала какой-то надломленной и шаткой.

Судьба капитана Мальцева неизвестна.

Дублер капитана Курбацкий работал капитаном ледоколов и сухогрузов, в управлении пароходства и директором в частной компании, но судьба не отмерила ему долгий срок. Умер не дожив до 60 лет.

Старший помощник Воронцов продолжал трудиться старшим помощником, но в капитаны его не пускали по стандартному российскому псевдо обвинению: «Что-то у него было! То ли он шубу украл, то ли у него украли. Лучше подождать!» Но человек не может ждать бесконечно, период его активной деятельности короток! Сдаётся, что что наиболее вероятной причиной вето на капитанскую должность являлась отмена через суд министерского приказа о его наказании. Система такого простить не могла.

Танкер «Генерал Шкодунович» при столкновении получил незначительные повреждения в носовой части и продолжил свой рейс. После ремонта работал до списания.

Дизель-электроход ремонту не подлежал, дешевле было новый построить. В 1981 году его отбуксировали в итальянскую Специю для разделки на металлолом. Пробоину заделали на Канонерском заводе в Ленинграде без постановки в док, заварив подводную часть подводной сваркой. Заплата должна была обеспечить всего лишь буксировку в Специю, место последнего приюта искалеченного «броненосца», для большего она не требовалась.

После разделки на металлолом пароход, вероятнее всего, превратился в сугубо сухопутные изделия, унеся в себе капельку прежних воспоминаний о морских скитаниях. Металл бывшего дизель-электрохода неровня обычной стали, это ее лучшие сорта, и наверняка пошел не на арматуру или кухонную утварь. Только лишь этим придется утешаться бывшему «броненосцу» с таким кротким названием «Оленек»! На дальнейшую преемственность названия рассчитывать не приходится: не дают судам имен предшественников, погибших в катастрофах или авариях, не принято, хотя всего лишь по предрассудкам, но лишнее напоминание о случившемся столкновении с катастрофическими последствиями никому настроения не прибавит. Можно сказать, что на нем прервался весь «олений» клан.

Таковы предыстория и детали одной из самых нелепых катастроф советского морского флота за всю его историю.

Единственным достижением здесь, если таковое слово уместно, является отсутствие жертв во время спасения, что было вызвано наличием большого количества иностранных судов в проливе и их оперативными действиями, как и близостью берега.

В последний путь… Шторм в Бискайском заливе во время буксировки д/э «Оленек» в Италию в 1981 году для сдачи на металлолом

В этом отношении с ней ни в какое сравнение не идет спасательная операция во время подобной по глупости катастрофы в Цемесской бухте 31 августа 1986 года, когда погибли 423 человека. Многие из них на совести отечественных спасателей, хотя температура воды в конце августа на Черном море совсем не та, что в проливе Большой Бельт 31 октября 1979 года.

На учениях по спасению терпящих бедствие судов в августе посреди глади Амурского залива получалось гораздо лучше, чем оказалось в действительности.

Пусть эти кораблекрушения станут последними и никогда более не повторятся! Вечная память погибшим!

Февраль 2023