Текст книги "Вспомни, Облако! Книга третья"

Приговоривший себя

Человек может ошибаться

Ошибку в фальшь не ставят…

Дело правое не погибнет

и от нескольких ошибок.

По крайней мере, идея,

на которой все основано,

останется незыблемой.

Ф. М. Достоевский

Сознается в вине

только сильный…

А. И. Герцен

В 1916 году в русской армии были созданы авиационные истребительные отряды. Их возглавляли такие российские асы, как Нестеров, Крутень, Казаков… Слава этих бойцов среди летчиков была великой. Александр Александрович Казаков считался бесстрашным, талантливым летчиком. Именно он совершил второй таран немецкого «Альбатроса» после Петра Николаевича Нестерова.

…Это произошло над линией фронта. Тысячи глаз с той и другой стороны наблюдали бой русского «Морана» с «Альбатросом». Воздушная схватка была затяжной. Маневрируя, аэропланы то удалялись друг от друга, то снова сближались, и тогда Казаков, переменив руки на рычагах управления, стрелял из маузера, а немец старался попасть в него. Вскоре у обоих пилотов боезапас иссяк. На «Моране» Казакова под днищем была прикреплена «кошка» – металлический изогнутый четырехлапый крюк на веревке и пироксилиновая шашка. С ее помощью пилот надеялся повредить самолет противника. Но «кошка», болтаясь в воздухе, зацепилась за днище аппарата и теперь была бесполезна. Немец, посчитав, что бой закончился вничью, уже взял курс на свою территорию.

«Уйти, не сделав ничего, позор перед двадцатью тысячами русских глаз!» – подумал Казаков и заставил свой легкий «Моран» набирать высоту.

Поднявшись над «Альбатросом», он настиг его и, не успев выйти из разворота, сверху ударил колесами по плоскости вражеского аппарата. Но таран только одними колесами не удался – тогда Казаков зацепил «Альбатроса» правым колесом, концом крыла и винтом. Столкновение потрясло машину, в локоть пилота ударил обломок, завизжал, раскручиваясь, мотор. Казаков его моментально выключил и увидел, что одной лопасти в винте нет. Увидел он и проваливающегося к земле «Альбатроса» со сложенными, как у мертвой птицы, крыльями.

«Ему конец. Все!» – и, дав руль вниз, Казаков начал планировать в сторону своих войск. Благополучно приземлился на опушке леса, около русской батареи…

Подвиг командира 19-го авиаотряда штаб-ротмистра Александра Казакова, совершенный в районе города Луцка, описали журналисты многих стран, особенно подробно он был отражен во французской и русской прессе.

Воздушный бой Александра Казакова

На участке фронта, где действовали отряды Казакова и Крутеня, аэропланам приходилось туго. Немецкие пилоты с уважением и страхом называли их имена, встреч с их самолетами избегали.

Своих пилотов-истребителей Казаков учил отменно, поэтому все чаще в сводках о боевых действиях печатались такие сообщения:

«Нашими летчиками штаб-ротмистром Казаковым и штабс-капитаном Аргеевым сбит неприятельский самолет, упавший в районе Козлова. Самолет сгорел, летчики взяты в плен…»

К моменту этого сообщения на личном счету Александра Казакова числилось уже шесть сбитых немецких аэропланов.

После тарана штаб-ротмистр сменил «Моран» на более быстроходный и маневренный «Ньюпор» с пулеметом, стреляющим через винт, и приказал поставить на верхнее крыло еще один пулемет, подняв его ствол на 45 градусов. На таком аппарате он подходил к противнику и сбивал его, используя верхний пулемет.

Командир авиагруппы штаб-ротмистр Александр Александрович Казаков

Вскоре Александр Александрович Казаков довел свой боевой счет до 16 поверженных самолетов врага, то есть один уничтожил авиационный отряд противника. Штаб-ротмистр быстро повышался в звании, его назначили командиром авиагруппы, наградили почти всеми боевыми орденами России, доступными по сословию и чину.

Нужно отметить, что воздушная война велась на самолетах тихоходных и довольно примитивных, по нашему современному понятию, поэтому она требовала большого мастерства и отваги от летчиков. Правда, сбитого и взятого в плен противника чествовали, создавали по возможности комфортные условия пребывания в плену, убитых вражеских летчиков хоронили с воинскими почестями. Благородная традиция в русских воинских частях не распространялась только на немецких пилотов, стрелявших разрывными пулями дум-дум, запрещенными Гаагской конференцией. Таких пилотов расстреливали.

Александр Казаков сдачу в плен вообще не одобрял, он считал, что и в воздухе, и на земле боец должен драться до последнего патрона в пистолете. Сам он был несколько раз ранен, но всегда возвращался на свой аэродром.

Военные историки подтверждают, что «личный состав в группе Казакова был самым сильным в царской армии, самолеты тоже лучшие, дисциплина поддерживалась строгая, воевали безотказно – настоящие гвардейцы».

Последний 17-й немецкий самолет Александр Казаков сбил уже после Февральской революции. Бурных политических событий сторонился. Говорил:

– Наш долг – бить врага и побеждать. Россию защищать – это наша главная политика. В остальном без нас разберутся.

Но политическая борьба разгоралась все жарче, будоражила души. В армии появился приказ о снятии погон. Были упразднены офицерские привилегии. После октябрьских событий стали выбирать командиров. К полковнику Казакову солдаты и унтер-офицеры отряда относились с уважением, ценя его летное мастерство, талант руководителя и отношение к нижним чинам. Непонятной была его личная оценка политических событий. Он держался в стороне и от революционно настроенных подчиненных, и от офицеров-монархистов, ударившихся в разгульные пьянки.

Когда встал вопрос о выборе нового командира авиагруппы, кандидатов оказалось двое: Александр Александрович Казаков и солдат-летчик Иван Ульянович Павлов. Выбрали Павлова.

(слова-направо) 1. Александр Александрович Казаков – первый русский лётчик-истребитель 2. Иван Ульянович Павлов.

Новый командир спросил:

– Александр Александрович, так на какой вы стороне? Не решили?

– Не решил, – честно ответил Казаков. – А вас, Иван Ульянович, поздравляю с должностью… Я поеду в Петроград, в Увофлот. Не возражаете?

– Поезжайте.

Писатель Юрий Гальперин, внимательно изучивший обстановку того времени, в книге «Воздушный казак Вердена» размышляет о психологическом состоянии полковника Казакова:

«…Ему и в самом деле необходимо было разобраться, понять самого себя. Россию он любил, но крушение привычного мира, которым он был воспитан, развал армии, разгул страстей на собраниях, подменивших власть командиров, – все это представлялось ему началом страшнейшей катастрофы. По дороге в Петроград Казаков с ужасом вспоминал, как на собрании его группы, в основном состоявшей из русских, украинцев и кавказцев, поступило чудовищное предложение: разделить между ними все самолеты и отправиться по домам. Украинцы заявили, что, если им не дадут причитающуюся часть аэропланов, они обольют их бензином и сожгут на глазах у всех – «шоб не було обидно»77
  Гальперин Ю. Воздушный казак Вердена. – М.,Молодая гвардия,1981г.


[Закрыть].

В Петрограде большевики предложили Казакову служить новой революционной России на довольно высоком авиационном посту.

– Я подумаю, – ответил он. – Сознаюсь, психологически не готов к такому назначению.

Думал долго. Несколько раз встречался с бывшим солдатом-летчиком Можаевым, возглавившим управление молодой советской авиацией. Многие планы большевиков по созданию летных отрядов и использованию их Казакову нравились. По некоторым вопросам он вступал в споры, особенно по состоянию дисциплины в авиационных частях и летных школах, и рьяно отстаивал свои убеждения.

Но все его порывы гасли, как только он возвращался в круг офицеров, большинство из которых не только ожидали краха Советской власти, но и всемерно содействовали этому. Они, восхваляя Казакова как аса, русского героя, отговаривали его от «перехода в стан погубителей Отечества», используя для этого лесть, толкуя о понятии офицерской чести, присяги, намекали и о мести, которая ждет бывшего полковника, если он перейдет на сторону «предателей России».

«Разобраться, кто заблуждается или просто лжет, он оказался не в состоянии, – пишет о Казакове Юрий Гальперин. – Оставалось положиться на авторитет уважаемых им людей своего круга, в том числе нескольких бывших начальников. А тут еще появился школьный друг, гатчинец Модрах, тоже командовавший на фронте авиационной группой. Он-то и свел Казакова с эмиссарами англичан, начавшими на севере свою интервенцию.

Располагая в достатке самолетами, интервенты весьма нуждались в летчиках. Заполучить же такого аса, как Казаков, было бы для них большой удачей. Летчика «обложили» со всех сторон. После долгих уговоров, не сразу, словно чувствуя, какое совершает падение, Казаков дал англичанам согласие…»88
  Гальперин Ю. Воздушный казак Вердена. – М.,Молодая гвардия,1981г.


[Закрыть]

Немалая группа летчиков-фронтовиков, поменяв офицерские френчи и шинели на солдатское обмундирование, на крышах плацкартных вагонов, в теплушках, где на санях и на телегах, где пешком, двинулась на север. В Архангельск прибыли далеко не все. Казаков добрался до цели и был зачислен в славяно-британский авиационный корпус.

К чему он пришел и какое унижение ему придется терпеть, Казаков понял в день получения новенького обмундирования. Каптерщик выложил перед русскими летчиками английские френчи, бриджи, желтые толстокожие краги к тупоносым грубым ботинкам, вручил короткие шинели и фуражки с эмблемами Великобритании.

– У вас что, нет русской формы? – сдерживаясь, спросил Казаков.

– А вы разве нанялись в русскую часть? – спросил толсторожий каптерщик. – Пощупайте материал, это лучше, чем ваше прежнее серое барахло. Получите, господин Казаков, и погоны…

И он протянул летчику, полковнику царской армии, узкие погоны лейтенанта армии английской.

Казаков, а за ним и несколько других летчиков, отказались надеть на себя форму чужую, но упорствовали недолго. Им дали понять, что, подписав документ о найме, они стали наемниками и обязаны выполнять любой приказ или отвечать перед судом.

– Вот так, – горько отозвался на это Казаков, – были «рыцарями неба», стали «псами-рыцарями».

Унижение продолжалось на первом построении авиационного отряда славяно-британского корпуса. В первую шеренгу встали английские летчики – офицеры и унтеры, на левом фланге четверо русских, бывших подполковников и полковников, теперь лейтенантов. Среди них – Казаков, не пожелавший прикрепить английские погоны и вместо алюминиевого орла прицепивший русскую кокарду на иноземную фуражку. За первой шеренгой вторая – бывшие русские офицеры, ставшие рядовыми и сержантами – нижними чинами английской армии.

Стояли эти шеренги на русской земле под английским флагом.

Вновь созданный отряд летал мало, воевал плохо. Чтобы поднять настроение русских пилотов, англичане сменили командующего корпусом, вернули почти всем разжалованным русским офицерские звания, правда, пониже достоинством. Казаков получил майорские погоны. Стали и обеспечивать лучше, но боевой дух вселить не смогли. Когда никем не побеждаемый раньше русский ас Александр Казаков был сбит красвоенлетом Слепяном и выжил чудом, дух белого офицерства в корпусе вообще прокис. Раньше Казакова награждали за победы над немецкими пилотами, теперь его, сбитого, наградили английским орденом как бы в утешение. Быстро зажили раны летчика, кровоточила душа. Казаков снова вошел в строй, но к этому времени Красная Армия погнала англичан к студеному морю и они собирались драпать к себе домой на кораблях.

Предлагаю и вам отбыть с нами в Лондон для продолжения службы в королевских военно-воздушных силах, – сказал Казакову главнокомандующий оккупационной авиацией.

– Я не покину Россию, – не раздумывая, отказался Казаков.

– Что вы будете делать здесь без нашей помощи?

– Выход всегда найдется, господин генерал…

Друг Казакова капитан Модрах тоже отказался уплыть с англичанами, сказав:

– Александр Александрович, я солидарен с тобой. На кой черт нам нужен надменный Альбион. Подадимся к Колчаку и там вступим в драку с красным быдлом!

– И это не по мне, – грустно ответил Казаков. – Потеряна солдатская честь, которой я дорожил больше всего на свете, и родина потеряна.

Тех, кто думал так, в ту беспощадную пору гражданской войны было немало, среди имущих и неимущих, среди талантливых и посредственных. Их, мечущихся в поисках выхода, вывел Михаил Шолохов в герое «Тихого Дона» Григории Мелехове.

Есть письменное свидетельство и того, к какому решению, в конце концов, пришел Александр Александрович Казаков 1 августа 1919 года:

«…Капитан Модрах в последний раз пожал Казакову руку и пошел на пристань, чтобы уехать в Архангельск и оттуда пробраться в устье Енисея к Колчаку.

– Я провожу вас на «сопвиче», – сказал Казаков и направился к своему ангару.

В ангаре возился у самолета механик.

– Опять обновка? – спросил Казаков, заметив на механике новую кожаную куртку.

– Чужая, англичане подарили перед отъездом…

– Да… – проговорил Казаков, – все здесь чужое. Аэропланы. Ангары… Даже форма на мне… Только вот земля еще наша… Выводи! – сказал он и пошел медленно по аэродрому. По дороге нагнулся, поднял стебелек травы и, кусая его, опустил голову, зашагал еще медленнее, о чем-то напряженно думая, и очнулся только тогда, когда увидел перед собой самолет. Перед полетом, по своему обыкновению, перекрестился, проверил рули и, взлетев, начал делать свой обычный круг над аэродромом.

От уплывавшего парохода стелился тонкой змейкой дым.

Казаков поднялся еще выше, как бы желая набрать достаточную высоту и быстро нагнать уплывающий пароход.

Вдруг… резкий поворот. Камнем полетел «сопвич» вниз и грохнулся возле своего ангара.

Треск, пыль…

Бежали к разбитому аэроплану люди.

Стоял возле груды обломков механик.

Тут же лежал Казаков.

Он был мертв…»99
  Гальперин Ю. Воздушный казак Вердена. – М.,Молодая гвардия,1981г.


[Закрыть]

Немного позже на этот аэродром прибыл красный военный летчик начальник авиации 6-й армии Александр Сергеевич Слепян, тот самый, который сбил Александра Казакова в одной из боевых воздушных схваток. Он осматривал трофейное имущество, захваченное у англичан, самолеты, ангары. Его сопровождали красные командиры и много людей, ранее обслуживающих авиабазу, механиков, жителей близлежащего села Березник. Остановившись у еще не засыпанной ямы, выбитой аэропланом Казакова, он спросил о летчике. Александра Александровича поминали добром.

– …Хоть и белый, не обижал людей.

– Строг был, но справедлив…

– Слух был, будто к красным перелететь собирался.

– Во-во, за это англичане и сунули в его самолет бомбу!

– Да нет, не так это было!

– Так не так, однако, никто из аглицких на похороны не пришел…

– А где его похоронили? – спросил Слепян.

– Недалече… Покажем…

Вскоре Слепян стоял на окраине летного поля, бугрившегося могилами. Некоторые имена на крестах ему, бывшему поручику, полному георгиевскому кавалеру, были знакомы: Крапинов… Абрамов… Смирнов… А вот и могила не с крестом, а с двумя перекрещенными пропеллерами. Она выглядит ухоженнее других. На доске написано:

«Летчик Казаков. Сбил 17 немецких самолетов. Мир праху твоему, герой России

1883—1919 гг.»

– Он был русским, – сказал Слепян, – и, видимо, сам понял позор неправого дела…

Невидимки

Результат… был значителен

Самолет в воздухе

быстро исчезал с глаз

наблюдателей…

В. Б. Шавров. История конструкций

самолетов в СССР до 1938 года

Это произошло под Царицыном в 1919 году

Старый двухместный «Бреге» с алыми звездами на крыльях тарахтел над позициями белых. Красвоенлет Сергей Козлов с летнабом искали деникинскую батарею, топившую на Волге суда Советской Республики. Хорошо замаскированная, она «не далась» уже трем воздушным разведчикам, и тогда, чтобы выяснить, где спрятали свои гаубичные батареи белогвардейцы, на поиск вылетел сам командующий ВВС Каспийской флотилии Сергей Григорьевич Козлов.

Он выбрал время далеко за полдень, когда еще неостывшее солнце светило косо к земле, «Бреге» ходил низко над степью, и летчики пытались разглядеть тени от орудий. Бесполезно выработали половину бензина, а батарею так и не обнаружили. «Не могли же беляки закопать гаубицы в землю! – воскликнул Козлов. – Значит, в балке, в балке!» И он бросил самолет еще ниже к земле, чтобы «пробрить» наиболее глубокие овраги. Не рассчитывая увидеть превосходно замаскировавшегося противника, он хотел создать психологическую напряженность и вызвать огонь на себя. Для этого он не только проходил овраги так, что крылья почти задевали верхушки склонов, завихряя на них пыль, но и приказал летнабу стрелять из пулемета по дну в наиболее подозрительных местах. Пули ковыряли землю, вырывали с корнем пожухлую траву – летнаб отлично видел это. Но вот в одном из оврагов трасса пуль вроде бы не достигла земли, а потонула в желто-зеленой паутине.

– Развернись еще раз сюда! – прокричал летнаб.

Новый заход. И опять не видно внизу земляных фонтанов от пуль.

– Ну-ка, еще подолбим по этому месту!

Очередная трасса прожгла маскировочные сети, и нервы у вражеских артиллеристов не выдержали, они открыли по самолету винтовочно-пулеметный огонь.

Теперь «Бреге» полез вверх, чтобы вызвать на себя огонь орудий. Козлов понимал, что деникинцы постараются не выпустить его живым, обнаружившего закрытые позиции. И точно: орудия трех батарей рассыпали шрапнель по всему небу. «Бреге» метался от одного взрывного клубка дыма к другому, со скольжением падал на крыло, круто виражил. В крыльях «Бреге» засветились дырки, картечь изрешетила правую плоскость. «Вот бы нам невидимый самолет!» – подумал Козлов, и в этот момент старенький тихоходный «Бреге» вздрогнул от взрывной волны и круглая пуля врезалась в правую руку летчика. Раненный, он сделал еще один круг в задымленном небе, и координаты всех орудий крестами легли на карту летнаба.

Через полчаса после возвращения на базу самолета Сергея Козлова плавучие батареи красных несколькими залпами уничтожили артиллерийские гнезда деникинцев.

О том разведывательном полете осталась запись в виде приказа Реввоенсовета Республики:

«Награждается… орденом Красного Знамени военно-морской летчик… Сергей Козлов…»

Это после, а тогда на аэродроме летнаб, помогая механику латать крылья потрепанного «Бреге», повторил слова командира:

– Если бы ты был невидимым, старина!

22 сентября 1919 года с палубы красного авианосца «Коммуна» – бывшей нефтеналивной биржи – по гидроспуску скользнула к воде летающая лодка М-9. В кабинах заняли привычные места летчик Сергей Козлов и механик-летнаб Максименко.

Летающая лодка М-9

Прежде чем запустить мотор, Козлов попрощался взглядом с бойцами и командирами, стоящими на палубе «Коммуны».

Задание командира воздушного дивизиона Волжской флотилии Столярского звучало необычно: на морском самолете совершить длительный рейс над сушей из Дубового на Черный Яр для установления связи с Южным отрядом флотилии, отрезанным белогвардейскими войсками.

Козлов дал газ, хорошо отрегулированный мотор, наращивая обороты винта, вывел авиалодку М-9 на редан, и она оторвалась от воды, оставив под собой Волгу.

Чтобы обмануть противника, Козлов шел к цели ломаным маршрутом, это удлинило путь, но сделало его более безопасным. Надежды экипажа оправдались: их не обстреляли батареи врага и не перехватили его самолеты.

Еще издалека летчики увидели у Черного Яра суда на якорях. Долетев до них, сделали на высоте 600 метров большой круг, чтобы разглядеть вымпелы.

И тут рядом с бортом М-9 прошел истребитель «Ньюпор» с красными звездами на крыльях, обогнав летающую лодку, он покачал плоскостями и сделал несколько фигур высшего пилотажа.

– Наши! – обрадовался Козлов. – Смотри, как чисто крутит фигуры парень!

Но красный истребитель не проявил дружелюбия. Он ни разу не видел самолет М-9 и, приняв его за вражеский аппарат, вызывал по-рыцарски на бой. Сделав круг, зашел в атаку и обстрелял летающую лодку.

Козлову такая встреча не понравилась, и он, отчаянно маневрируя, стал поспешно снижаться к воде. Это, видно, устраивало истребителя – ведь взять крылатого пленного почетнее, чем сбить его. И он постреливал до тех пор, пока М-9 не приводнилась поблизости от флагманского корабля.

Летающую лодку окружили катера, взяли летчиков к себе на борт, и через несколько минут «пленные» предстали перед командующим Южным отрядом. Козлов передал ему секретный пакет.

– Товарищи, ну какие же это беляки! – басил, весело поблескивая глазами, командующий. – А мы их чуть не угробили!

– Чтобы пробраться к вам, мы обходили станы врага, – не очень весело отвечал Козлов, – а выходит, что порой и для своих лучше быть невидимым.

– Извиняйте за такую встречу, братки, а дырки на вашей лайбе мои боцмана враз залатают…

О мечте быть невидимым в воздухе полушутя-полусерьезно Козлов говорил не раз. Сергей Григорьевич был учеником Николая Егоровича Жуковского, который всегда требовал от своих подопечных «думать, ставить и решать новые задачи в самолетостроении».

В рассказах авиаторов-ветеранов гражданской войны нет-нет, да и проскальзывают воспоминания о необычном приборе «боевое зеркало», или «светопулемет», которое пробовали сделать техники и летчики Волжской флотилии под Царицыном. Действовал он якобы на принципе солнечного зайчика, ослепляющего летчика, заходящего в атаку со стороны солнца. Но оказалось, что даже при помощи хитроумных механических прицелов-угломеров, соединенных с зеркальным стеклом, не удавалось отраженным лучом поймать самолет противника. На земле получалось, а в воздухе нет. Так и бросили эту затею.

После гражданской войны Сергей Григорьевич Козлов учился в Военно-воздушной академии имени Жуковского и, закончив ее в первом выпуске, получил диплом военного инженера №1. Начал заниматься преподавательской и научной работой. Его особенно интересовали самолетостроение и оптика. Сергей Григорьевич всегда брался за оригинальные, порой фантастичные проекты летательных машин. Но часто его замыслы опережали технические возможности времени.

В начале 30-х годов он разрабатывает конструкцию тяжелого 12-моторного самолета «Гигант» для перевозки по воздуху танков.

В 1935 году по идее летчика-изобретателя Павла Гроховского проектирует стреловидный самолет-бесхвостку «Куккарача» («Таракан»), который испытывал Валерий Чкалов.

Осенью 1937 года под руководством Сергея Григорьевича на базе самолета А. Яковлева АИР-3 создается небывалая машина «из сказки», загадка, до конца не разгаданная и по сей день.

…Закутанный в брезент АИР-3 ночью под усиленной охраной привезли на один из северных аэродромов и, сгрузив с платформы, спрятали в ангар. Приехавший с этим же поездом ведущий инженер-испытатель поселился в общежитии комсостава. В его личное распоряжение выделили легковую автомашину, в комнату к нему протянули полевой телефон.

Инженер-испытатель работал ночами и до того отвык от яркого света, что днем задергивал на окнах плотные шторы, создавая в комнате полумрак.

Когда машину подготовили к полетам, он стал чаще выходить на улицу днем, интересоваться погодой. Стояла поздняя осень, но изредка выдавались дни солнечные. Инженер-испытатель, видимо, ждал подходящей погоды.

Настало время, когда моноплан-парасоль АИР-3 выкатили из-под крыши. Знакомые с конструкцией этого самолета летчики и техники удивились его виду. Связной самолет блестел, когда его ласкало выглядывающее из-за редких облаков солнце. Когда солнце закрывалось тучками, АИР-3 как бы впитывал их размытый серый цвет. Его крылья казались прозрачными, а капот двигателя, стойки шасси, подкосы, расчалки, фюзеляж добела отполированными.

В кабину забрался летчик. Запустил мотор. Из выхлопных патрубков вырвались синеватые струи, откуда-то еще, будто из подкосов крыльев, потекли струи нитки голубоватого газа и… самолет стал исчезать с глаз удивленных зрителей, будто растворялся в воздухе. Но был еще виден, как темное пятно, мотор и менее отчетливо – вращающийся винт.

На поле вырулили со стоянок истребители И-16 и И-16 УТИ, в последнем вместе с летчиком сидел кинооператор с аппаратом для съемки.

АИР-3 пошел на взлет – это можно было определить лишь по удаляющемуся пятну мотора и убегающему вдаль звуку. За ним устремились И-16, как бы в погоню.

Кинооператор на истребителе включил съемочный аппарат. С земли тоже снимали полет кино и фотоаппаратами.

Но сфотографировать в движении АИР-3 не удалось – после взлета он растаял в воздухе. Истребители метались в небе, разыскивая «невидимку», – бесполезно. С земли АИР-3 тоже не видели, хотя дважды люди слышали треск его мотора над головами.

Через полчаса приземлились обескураженные истребители. Выключили двигатели, летчики выпрыгнули из кабин и вместе с людьми на земле стали вслушиваться, оглядывая небо. С севера приближался рокот мотора невидимого АИР-3… Да вот и он проявился уже в конце пробега, проявился, как снимок на фотобумаге.

К вечеру кинооператоры обработали позитивные пленки – они оказались «пустыми»: небо, облака, истребители сняты сочно, с полутонами, видны даже несколько мелких птиц, а АИР-3 в объективы не попал, хотя стволы всех кино и фотокамер ловили объект на звук. Только в некоторых кадрах, снятых против солнца, зафиксировались расплывчатые, дробные, разно фигурные серые пятна…

Итак, самолет-«невидимка» летал. Свидетели – десятки авиаторов-профессионалов.

Известно, под чьим руководством он строился – профессора Сергея Григорьевича Козлова. Недаром еще в 1919 году под разрывами деникинской шрапнели он мечтал о невидимом самолете, недаром глубоко интересовался оптикой в интересах авиации.

Знаем мы, что во главу идеи «летающей невидимки» положены оптические погрешности, аберрации, способные исказить форму авиааппарата, рассеять, убрать резкость изображения до слабой тени. Для этого крылья АИР-3 обшили прозрачным материалом, на фюзеляж использовали органическое стекло родоид, покрытое с внутренней стороны зеркальной амальгамой. Трубы, стойки шасси, хвостовую ферму и другие металлические части выкрасили специальным лаком с примесью серебряной краски и отполировали.

Но многое остается загадочным. Кто непосредственный автор оптического изобретения? Может быть, эффект невидимости был достигнут не только «оптическим обманом»? Физика, химия, а может быть, и психология позволили завершить эксперимент успешно?

Ведь ритмичными раздражениями слуха, зрения или повторяющимися вспышками света, тоном, вплетенным в звук мотора, можно отключить человеческие чувства или рассеять их до абстракции.

Как не раз было в конце 30-х годов с оригинальными, но трудно водимыми конструкциями, по свидетельству историка авиации В. Б. Шаврова, работы над самолетом-«невидимкой» были прекращены и чертежи, наверное, уничтожены.

Со временем необходимость в визуально невидимом самолете отпала, так как появились надежно действующие «телеглаза» и «радиоуши»…

В годы Великой Отечественной войны Сергей Григорьевич Козлов продолжал заниматься научной и конструкторской работой. Выйдя в отставку генерал-майором инженерно-технической службы, он консультировал изобретателей по вопросам оптики, кибернетики, истории авиации. Родина высоко оценила его заслуги, наградив орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны и многими медалями, почетными знаками.

Идея самолета-«невидимки» в наше время возникла вновь. В западной прессе появились сенсационные сообщения об американском бомбардировщике «Стеле» – невидимке.

Конструкторы фирмы «Локхид» рассчитывают, что самолет будет доступен для визуальных наблюдений, а вот радиолокаторы его не увидят, приемники теплового излучения не почувствуют, другие технические средства не обнаружат.

«Стелсу» придается особая пластическая конфигурация «летающего крыла», треугольная форма максимально сглажена. Крылья, оперение залиты радиопоглощающим материалом. Двигатель «холодный», он отдает тепло больше внутрь самолета, и совсем ничтожное количество тепла попадает в атмосферу. Воздухозаборники двигателя специальной конструкции: газы выбрасываются через плоское, щелевидное сопло, помещенное между килями.

Журнал «Ньюсуик» считает, что полсотни таких машин для нужд стратегической авиации будут построены к 1992 году и каждая из них обойдется американским налогоплательщикам в астрономическую сумму 300 миллионов долларов…

Деньги эти уже текут в карманы фирм-подрядчиков Пентагона около 20 лет. За это время «Стелс» сошел с чертежей и превращается в реальность. Корреспондент ТАСС А. Лютый в 1984 году сообщил из Вашингтона о почти детективной истории, связанной с этим самолетом. На секретном полигоне в штате Невада разбился летчик. Несколько дней Пентагон помалкивал. Потом все же вынужден был сообщить: погиб известный военный пилот-испытатель генерал-лейтенант Роберт Бонд.

Во время испытаний МиГ-23, полученного из Египта 26 апреля 1984 года, погиб генерал-лейтенант ВВС США Роберт Бонд

Ему доверяли самую сложную современную технику. А потому обстоятельства его гибели были окружены плотнейшей завесой таинственности. Ограничились лишь заявлением, что речь идет об испытании «специальной модификации сверхсекретного самолета». А представители авиабазы Неллис, с которой стартовал Бонд, вообще отказались подтвердить факт катастрофы.

Между тем поплыли слухи, якобы Бонд пилотировал полученный каким-то хитроумным путем советский истребитель МИГ-23. Но рано или поздно правда выплывает наружу, оказалось: Бонд испытывал «Стелс».

Кое-кто хотел бы сделать этот самолет козырной картой в кампании ядерного шантажа Советского Союза. Если такой самолет удастся создать, то можно тайком прорывать сеть советской противовоздушной обороны, обеспечить себе возможности для нанесения первого ядерного удара. Потому и прикладывали в Пентагоне палец к губам, как только речь заходила о «Стелсе».

Не удержались все-таки в военном ведомстве, проболтались: «Да, Бонд разбился на „Стелсе“, да, испытания самолета-„невидимки“ ведутся интенсивно».

Клубок детективной истории был раскручен.

«Любопытное совпадение, – пишет А. Лютый. – Роберт Бонд – однофамилец знаменитого на Западе киноперсонажа „агента 007“ Джеймса Бонда, который тоже занимался делами сугубо секретными. Не исключено, что создателей серии заинтересует случай близ авиабазы Неллис. Вряд ли, однако, американцы смогут увидеть сие экранное воплощение. Пентагон, ЦРУ не любят афишировать свои секреты, какую бы угрозу ни несли они живущим на земле людям»