Текст книги "Жизнь Вечная. Современная фантастика"

Штат Аляска. Лаборатория Билла. День восьмой

С утра побрился, глядя на своё гнусное отображение. Как там Пушкин говорил: «Не люблю моложавых лиц. Есть в них что-то незрелое!». Ах, Пушкин, Пушкин! Ты, как всегда, прав! Да, незрелые фрукты не вызывают аппетита. Исключение – дети, но они, скорее – цветы.

Помню, как с двумя малыми детьми, впервые пришёл в Елоховский собор и у входа увидел вывеску: «Здесь венчался А. С. Пушкин с Наталией Гончаровой». И мы поставили свечки об убиенном поэте. Сейчас дети стали уже взрослыми. Как воспримут они меня в моём новом обличии?

С утра позвонил Доктор Алекс и сообщил, что процедуры на сегодня отменяются. Профессор уехал в город и вернётся только к вечеру. Хорошая новость. Извёл уже меня этот «молодительный» процесс! Наконец-то Билл привезёт необходимые ингредиенты и сварганит своё зелье. Потом я снова стану жить, как прежде (как прежде ли?)

После обеда неожиданно зашёл доктор. Он выглядел осунувшимся и очень бледным.

– Мистер Владик, я должен вам нечто сказать.

Я нажал в кармане халата кнопку диктофона и позвал Елену Михайловну.

– Лена, помоги, пожалуйста, с переводом. Доктор Алекс нам хочет что-то сообщить.

– Мой визит к вам носит конфиденциальный характер. Произошло крайне неприятное событие, мистер. И я не могу больше молчать. Не могу! Сегодня утром скончалась одна наша пациентка. Это так ужасно! Так ужасно!

Я, молча, достал фотографию Саманты Нельсон и протянул доктору.

– Она?

Доктор отшатнулся:

– Откуда вы знаете? Откуда у вас эта фотография?

– От верблюда, док!

– Мистер Владик, я был уверен, что нам удастся повернуть процесс вспять. Профессор работал над этим, говорил, что близок к разрешению проблемы. Меня не оставляла надежда на благоприятный исход, потому я и продолжал работать. А теперь, когда надежда исчезла, я больше не могу здесь находиться!

– Куда вы дели тело покойной?

– Профессор распорядился утопить труп в озере. Мы привязали гирю к ногам и бросили в воду. Мистер, вы должны срочно бежать! Бежать отсюда! И вы, мисс, тоже. Завтра будет уже поздно! Рядом с Джуно есть островок Кают. Там находится русская старообрядческая община. Вас там приютят на время. Я должен спасти хотя бы вас!

– Но завтра мне профессор обещал нормализовать естественный процесс старения. Вечером он должен привезти необходимые ингредиенты.

– Этот препарат коррекции давно создан. Он у профессора в сейфе. Профессор вам солгал! Под видом препарата он введёт вам микрочипы. Собственно для этого он и привёз вас сюда.

– Доктор, а вы можете сейчас ввести нам этот препарат коррекции? Пока Билл отсутствует.

– У меня нет доступа к сейфу. Послушайте, я не сказал вам главного. Профессор поехал за опытной партией микрочипов. Завтра утром он должен их вам ввести под видом корректирующего препарата. Он собирается опробовать эти чипы на вас, воздействуя через них на ваше сознание! Вы будете лишены собственной воли и, соответственно, свободы выбора – станете полностью подконтрольны профессору.

– Зачем это ему? И о каких чипах вы говорите?

– На вас он будет отлаживать свою систему, обкатывая модель управления людьми. Это секретная разработка и очень дорогая. Она обошлась профессору более чем в миллиард долларов. Эти сверхчипы способны не только отслеживать поведение людей, но и управлять ими. Скажу больше, они способны даже считывать мысли, связанные с негативными желаниями и блокировать их. Абсолютный контроль над человеком!

– То, что вы говорите, доктор, больше похоже на фантастику. Как это, вообще, возможно – считывать мысли?

– Мистер, кто же вам откроет такие вещи? Кто даст хотя бы малейший намёк на результаты подобных исследований? Интернет? Телевидение? Пресса? Ведь вы оттуда черпаете информацию? Эти вещи настолько засекречены, что смешно говорить даже о самой ничтожной утечке! Есть вещи, которые никто не должен знать. Такие знания – привилегия знати. В данном случае – верхушки избранных!

– Доктор, насколько я поняла, вы в курсе того, что задумал профессор. Он делился с вами своими планами? – спросила Елена Михайловна.

– Да, мисс Бережная! Я скажу одно: просто подарить людям бессмертие – не входит в его планы. Он считает, что мало дать человечеству бессмертие, человечество надо контролировать. В том числе и его численность. Оставшиеся люди будут купаться в материальных благах и в роскоши. Они получат почти всё, о чём мечтали: здоровье, достаток, всевозможные развлечения. Это будет сообщество неких сверхлюдей – аскарид, купающихся в изобилии. Земной рай! О Небесном никто и помышлять не будет. Но при этом все люди будут пребывать в страшном унынии и страхе пред своим повелителем.

Для профессора главное – получить абсолютную власть над людьми, обретя мировое господство. Деньги его уже не интересуют. А бессмертие – это не более чем наживка. И люди будут жадно её хватать, отпихивая друг друга и не подозревая, что вместе с препаратом им вводится микрочип. В штате Аризона профессор строит завод по массовому производству чипов. Хватит на всех!

– А что будет с теми, кто откажется принять земное бессмертие, кто не прельстится на эту приманку? – спросил я. С теми же христианами, мусульманами, которые в силу религиозных убеждений не захотят предать свою веру? Для кого Царствие Небесное – не пустой звук. Эти люди, ни за какие «земные коврижки» не променяют его на ущербный рай земной!

– Думаю, что таких людей найдётся немного, мистер. И все они вскоре туда и уйдут – в свой Рай Небесный! Ведь без чипа человек ничего не сможет приобрести, даже элементарных продуктов питания. Такие люди просто вымрут! Дело в том, что когда чипизация охватит большинство населения, люди, по воле правителя, начнут «добровольно» расставаться со своими сбережениями и капиталами. В итоге мировая финансовая система рухнет. Исчезнет само понятие – «деньги».

Рухнет всё, что составляет основу государства, все её институты: армия, судебная и охранительная система, военная промышленность. В них просто больше не будет нужды! Да и все общественные системы рухнут. Будет единое государство. В результате освободятся колоссальные средства. Их-то правитель и направит на цели всеобщего «процветания».

– И это всё реально?

– Более чем! Потом, через спутники будет запущена программа самоуничтожения, для отдельных категорий людей. Количество населения будет постоянно контролироваться и поддерживаться на одном уровне, чтобы избежать перенаселения и гарантировать оставшимся в живых высокий уровень жизни.

– Какую страшную, фантасмагорическую картину вы нарисовали, доктор! Но, мы-то тут для чего, хотела бы я понять? Я и Владимир?

– Да, доктор, объясните! Как Билл собирается нас использовать? Какова во всём этом наша роль?

– На вас он будет обкатывать эту технологию. Когда человечество будет чипизировано, никто из людей уже не сможет вести себя неподобающим образом, но лишь по правилам, предписанным диктатором. Каждый неверный шаг будет пресекаться на корню, на уровне мысли. Это будет высокоморальное общество. Внешне! Все будут честно работать, уважительно относиться друг к другу. Но всё это будет «из-под палки»! Невозможно будет ни украсть, ни дать взятку, да просто голос на кого-то повысить! И ничего тут не поделаешь. Человек будет напрочь лишён собственной воли! Попробуй только допустить какой-либо брак на производстве или, скажем, ослушаться приказа. У такого человека мгновенно будут блокированы дыхательные центры. Для начала – минуты на две-три. А у кого-то будут парализованы двигательные или зрительные центры. Возможности воздействия тут ничем не ограничены. Захочет ли человек после этого воровать, лгать или симулировать болезнь, к примеру? И, вообще, вести себя против воли правителя? Но, для того, чтобы эту систему внедрить в массы, её нужно апробировать. Для этого вы и нужны профессору.

– Доктор, мне кажется, вы не сказали главного. В таком принудительном высокоморальном обществе не может быть места счастью. Человек, будет раздираем своими страстями! Ведь все его пороки, все негативные устремления останутся при нём, только выхода им не будет. Как и возможности бороться со своими страстями. Люди будут жить под дамокловым мечом страха. Страх и уныние навечно овладеют людьми. О каком внутреннем мире, душевном покое тут может идти речь, когда не будет свободы выбора между добром и злом.

Навязанное добро, добро по принуждению – не есть добро. Эти люди, доктор, будут лишены главного, что характеризует человека – свободы. Это уже не люди будут, а марионетки, которыми управляют, дёргая за ниточки.

– Я в этой связи вспомнила одну историю. У одного гипнотизёра был сын, который вёл себя неподобающим образом. Он был неуправляем: не слушался отца, хамил, пропускал занятия в школе. И этот гипнотизёр решил воздействовать на него своими методами. После сеанса гипнотического внушения сын стал послушным, вежливым, снова стал хорошо учиться. Но гипнотизёр скоро пришёл в ужас от такой внушённой, навязанной им любви, и снял с сына своё внушение. «Пусть он лучше меня ненавидит, но будет самим собой!»

– Да, очень показательный пример, мисс Бережная. Теперь вы знаете всё! Это страшный человек! И он ни за что не отступится от вас, надо будет – и силу применит. Есть у него такие люди – скрутят вас и насильно введут чипы! Так что собирайтесь.

Я посмотрел на Елену Михайловну. В голове у меня стал созревать план. Теперь у нас появился союзник. И этим надо воспользоваться!

– Знаете, доктор, пусть пока всё останется, как есть. Будем считать, что вы к нам не приходили и ничего не говорили. А главное, пусть так профессор считает.

– Что вы задумали? Не глупо ли вот так, с ходу, отвергать моё предложение?

– Утро вечера мудренее, док! Глупость – это такая… разновидность ума. Завтра вы всё узнаете.

Так, дорогие друзья, закончилась эта головокружительная беседа. Много чего в жизни приходилось слышать, но такое вряд ли забудется!

После ухода доктора я рассказал Елене Михайловне о своём плане. Подумав, она одобрила его. Да, пожалуй, это единственный выход из сложившейся ситуации. Если вы спросите, почему я отказался от предложения убежать из этой тюрьмы, то я отвечу. Во-первых, не хочу оставаться вечным апгрейдом. А во-вторых, с нами, или без нас, но работы всё равно будут продолжены. Профессор найдёт других подопытных крыс вместо нас. И этому надо положить предел!

Аляска. Лаборатория Билла. День девятый

Спал очень плохо, всю ночь ворочался на диване под жёстким пледом. А тут ещё такой жуткий сон приснился! Будто захожу я в холл, чтобы посмотреть на рыбок, но вместо них, вижу вверху утопленную старуху. Она прильнула к куполу и смотрит на меня через стекло обезумевшими глазами. Я оцепенел!

А она, вдруг признав меня, ощерилась своим беззубым ртом и начала яростно стучать кулаками в купол. По стеклу во все стороны начинают струйками бежать трещины. Сначала мелкие, потом всё более крупные в виде молний. Стекло вот-вот окончательно треснет – надо бежать, но ноги точно приросли к полу. И вот купол со страшным грохотом обрушивается на меня, сбивает на

пол; меня окатывает ледяной водой, перемешанной с осколками стекла. А в довершение – сверху набрасывается бесноватая старуха! Она впивается мне в горло своими костлявыми фалангами и истошно верещит: «Ты лжёшь! Ты не папа! Не папа ты мне!»

Ну как, друзья, по вкусу вам такая ночная фантазия? Вот и мне – нет. Чушь всё это! Впереди – страхи реальные. Главное, что предстоит пережить – ещё впереди. И это главное гораздо страшнее!

В лабораторию я пришёл вместе с Еленой Михайловной. Билл сидел в кресле и нетерпеливо постукивал костяшками пальцев по крышке стола.

– Радуйся, Владик! Приготовил я тебе обещанный препарат. А вы, Елена Михайловна, что пришли? Тоже решили снять с себя бремя бессмертия? Не жалко будет красоту такую терять? Ведь знаете по себе, как бежит время. Не успеете оглянуться, как снова станете дряхлой и никому не нужной! Сбил вас неразумный соотечественник с вечного пути! Потом будете жалеть. Ну да, будь, по-вашему! Вольному – воля! Так у вас, кажется, говорят?

В углу с резиновым жгутом в руке понуро стоял доктор Алекс.

Профессор достал из лотка небольшой шприц, и с улыбкой предложил мне присесть. В его улыбке я уловил нечто омерзительно-хищное.

Я, стоя, расстегнул манжет на рукаве и, закатывая рукав, поднял руку. Затем быстро схватил стоящий на сейфе кофейник, и ударил профессора по голове. Удар пришёлся в самое темечко: Билл рухнул, как подстреленный. Похоже, что он даже не успел ничего понять.

– Мистер Владик, что вы делаете? – пролепетал доктор.

– Ничего! Он скоро очухается. Помогите лучше его поднять!

Мы положили профессора на кушетку. Я нащупал в его куртке массивный ключ и открыл сейф.

– Доктор, вы говорили, что в сейфе есть корректирующий препарат. Достаньте его.

Порывшись в сейфе, доктор достал две ампулы. Он набрал шприц и стал мне вводить лекарство в вену.

– Да не тряситесь вы так, доктор! Вы мне вену порвёте!

Такой же укол он сделал Елене Михайловне. Я вздохнул с явным облегчением – впереди забрезжила надежда. Скоро мы будем на свободе. На свободе!

– А теперь, доктор, достаньте ампулу с «ноугранулином-плюс».

– Это зачем? Такой препарат мы больше не используем! Он не поддаётся коррекции!

– Делайте то, что вам говорят! Так надо, доктор Алекс!

Алекс, в недоумении, достал из сейфа большую ампулу.

– Сейчас вы введёте этот препарат профессору.

– Нет! Я больше не хочу никого убивать! Тут двойная доза, поймите! Это же конец! За три дня он превратится в полную развалину.

– А вы хотите, чтобы он подольше помучился? Как та девочка? За это время этот монстр обязательно что-нибудь придумает. Этот гад чрезвычайно талантлив. Вводите препарат!

Доктор, немного поколебавшись, набрал полный шприц и сделал укол профессору. Потом поднёс к лицу ватку с нашатырём и похлопал его по щекам. Билл судорожно вздохнул и сел на край кушетки. Он недоумённо посмотрел на Алекса:

– Что это со мной? Приступ? Я внезапно провалился в темноту.

Я показал профессору на лежащий у его ног кофейник.

– Это я проводил тебя в темноту, Линза! И кого ты там встретил? Может, бездомного Даниеля Кинга, которого ты отправил на тот свет? Или Саманту Нельсон, что вчера умерла от старости, и сейчас покоится на дне озера? Кстати, она мне приснилась сегодня. А тебя кошмары не мучают?

Билл попытался встать, но схватился за голову и застонал. Потом повернулся к доктору:

– Алекс, это ты всё рассказал? А я тебе так доверял! Зачем ты это сделал, Алекс? Ты же подписал себе смертный приговор!

Потом посмотрел на Елену Михайловну:

– Этот бездомный был обречён. Он бы всё равно умер. А так, умер не зря – послужил науке! Девочка же эта…

Тут он увидел лежащую на кушетке пустую ампулу, посмотрел её маркировку и неуверенно продолжил: «Так, что «не судите о книге по её обложке!» – так у нас говорят в Америке. В серых глазах его вдруг мелькнула жуткая догадка. Он резко поднял рукав рубашки, посмотрел на изгиб руки и мгновенно стал бледный, как стена.

– А в России говорят: «Не рой другому яму – попадёшь в неё сам!» Слышал такую поговорку, Линза?

– Да вы же меня убили! Убили!!! Что вы сделали со мной?! И это на пороге таких великих свершений!

– Вот и ты, Линза, получил свою инъекцию! И по заслугам получил! Не надо было тебе с русскими связываться. Мы, народ непредсказуемый. Варвары, одним словом! Так, пульт мне быстро от входной двери! Давай пульт!

Профессор даже не шевельнулся, – его взгляд был прикован к пустой ампуле. Наверное, так, смертельно раненый человек, мог бы, смотреть на пустую гильзу, пуля от которой находится в его сердце. Он был в полной прострации. Встрепенувшись, он медленно открыл ящик стола и протянул пульт.

Мы вышли с Еленой Михайловной в коридор.

– Лена, подождёшь меня на улице у входа. А я тем временем уничтожу всю документацию из компьютера, а также ампулы из сейфа. И прихвачу с собой доктора.

Я протянул пульт к входной двери и нажал кнопку. Дверь не открывалась.

– Что-то не открывается, сейчас посмотрю. Да в нём батареек нет! Этот гад подсунул мне какой-то другой пульт! Ну, сейчас я с ним разберусь! Жди меня здесь.

В досаде я с размаху бросил пульт в металлическую дверь и вернулся назад. Вставил карточку в щель, но дверь не открывалась. Эта сволочь заперлась изнутри! Я забарабанил в дверь.

– Линза, открой! Открой!!!

Никакой реакции. Ну, конечно, он не откроет! Что он, дурак, что ли открывать. Хитрая бестия, хитрая! Как же я так прокололся? С этим пультом! Подпрыгнув, я схватился за вентиляционную решётку, подтянулся и заглянул в помещение. За столом, спиной ко мне, положив руки на голову, сидел профессор. Но, что это? Какие-то ноги…. Я подтянулся повыше, и увидел лежащего на полу доктора Алекса. Он лежал на спине в луже крови, глядя в потолок остекленевшими глазами.

А в груди его торчала рукоятка большого скальпеля.

Аляска. Лаборатория Билла. День десятый

Проснулся от прикосновения к щеке чего-то холодного и твёрдого. Да это ж я вчера гаечный ключ положил под подушку! На всякий случай.

Елена Михайловна предложила кофе; ещё нашла полпачки печенья. И это вся наша еда, не считая двух завалявшихся апельсинов. Об убитом докторе мы старались не вспоминать – будто и не было вчерашнего события. Но надо было что-то делать, искать какой-то выход. В первую очередь надо как-то обезопасить себя от этого маньяка. Посмотрел на входную дверь. Пришло в голову, что Билл запросто может закрыть нас снаружи, замуровав нас в этой камере. Тут никого не дозовёшься! Кричи – не кричи! Отключит, к примеру, воду – и полные кранты! Через неделю мы просто умрём от жажды. То, что профессор окочурится раньше – утешало мало.

Я вытащил все пустые ёмкости, какие только были: бутылки, банки, чашки и наполнил их водой. (Надо было ещё вчера это сделать!). Потом достал из ящика с инструментом большой тюбик с клеем и выдавил его в щель замка с обратной стороны двери. Теперь Билл не сможет использовать магнитную карточку, чтобы изолировать нас.

Елену Михайловну мои манипуляции несколько озадачили.

– Владимир, что означают, все эти приготовления?

– Принимаю необходимые меры для выживания. Хочу исключить все возможные негативные варианты развития событий.

– Владимир, главное мы уже сделали. Этот монстр не сможет никому больше угрожать! Ни отдельным людям, ни всему человечеству. А обо мне ты не беспокойся. Не цепляюсь я за жизнь! Я своё уже отжила. Родственников у меня нет, друзей – тоже. Все поумирали. Мне и идти-то некуда. Назад, что ли, в дом престарелых? Кто же меня теперь туда возьмёт такую?!

– Тебе, Лена, теперь не в дом престарелых а, в дом моделей.

– Шутишь! Я так для себя решила – если останемся в живых – уйду в монастырь. Больше ничего не хочу от этой жизни!

– Ничего, Лена, прорвёмся! Сейчас схожу на разведку и посмотрю, как там наш «благодетель» поживает.

Выйдя в коридор, я увидел вдали лежащего на полу человека. Это был доктор Алекс. Наверное, Билл, выволок его ночью, чтобы не смердел.

Я поразился своему отрешённому внутреннему состоянию. Предполагается, что в такой ситуации любого нормального человека должен охватывать страх. Но страха не было, была лишь жалость, щемящая жалость в сердце. А ещё – мучительное ощущение непоправимости свершившегося. Ведь что ни говори, а в смерти доктора была большая доля и моей вины.

Как я и думал, дверь в лабораторию оказалась заперта изнутри. Карточка не действовала. Я схватился за вентиляционную решётку, подтянулся и увидел дряхлого старика, сидящего в кресле. Я не сразу признал в этой древней развалине Билла, а признав – ужаснулся. Как же он постарел!

Профессор сидел за столом перед стойкой с многочисленными пробирками. Во рту он держал конец резинового жгута, другой конец перетягивал его левое предплечье. В руке у него находился шприц. Он что-то сосредоточенно вводил себе в вену. Спасает, гад, свою шкуру!

Закончив процедуру, профессор достал из куртки сотовый телефон и прокричал по-английски: «Завтра с утра жду вас! Приезжайте втроём!» Потом, через паузу: «Да, в среду… Сегодня не надо! Сегодня я буду спать, как убитый. Буду восстанавливаться. Отыщите повара Гарри, его надо устранить».

У меня затекли руки, и я спустился на пол. Неужели этот гад нашёл противоядие? Похоже, что нашёл. Он, видите ли, будет восстанавливаться! Нашёл, всё-таки, гад, средство. Для девочки, вот, не нашёл, а для себя, любимого, – постарался.

Постоял ещё немного, прислушиваясь – все тихо. Надо идти к себе. В голове все прокручивался телефонный разговор.

Значит, завтра с утра сюда заявятся трое насильников. А сегодня они должны найти и устранить сбежавшего повара. Скорей всего, чтобы Гарри не сообщил обо всём в полицию, в том числе и об убийстве доктора. А потом эти киллеры явятся по наши души! Нас скрутят, и профессор введёт свои чипы. И тогда всё. Конец! У нас осталось чуть меньше суток. Это случится завтра, в среду.

Вдруг меня молнией пронзила мысль. Он сказал: «Завтра, в среду». Сегодня же вторник! Ведь по вторникам Смит чистит стекло в холле. У меня забрезжила надежда. Да – Смит последняя наша надежда.

Я, как угорелый, влетел в блок.

– Лена, где фотография Саманты?

– Да на холодильнике, под коробкой. А что случилось?

– Потом расскажу! Нужно срочно составить текст на английском языке. Переверни снимок и пиши на обратной стороне, крупно:

САМАНТУ УБИЛ ПРОФЕССОР.

ОН ПРОВОДИЛ НАД НЕЙ ОПЫТЫ.

ВЗОРВИ НОЧЬЮ КУПОЛ.

МЫ В БЛОКЕ №12.

– Лена, теперь быстро в холл! Нам нужно успеть застать Смита Нельсона.

Внезапно отворилась дверь, и в гостиную ввалился Билл. У меня будто что-то оборвалось внутри: «Ну, всё – приплыли!».

Вид профессора был ужасен. Обезображенное глубокими морщинами восковое лицо, страшный, беззубый провал рта с кровоточивыми дёснами, на голове – большая проплешина. И только глаза – насмешливые, серые глаза, сверкающие стальным блеском сквозь линзы очков, выдавали в этом дряхлом старце прежнего Билла. В руке профессор держал револьвер.

– Прекрасно выглядишь, Линза! Тебя и не узнать! А как чувствует себя уважаемый доктор Алекс со скальпелем в сердце? Теперь ты решил и от нас избавиться?

– Владик, я не могу позволить себе такое удовольствие. Я привык все дела доводить до конца. Эксперимент ещё не закончен! Этот револьвер не для вас – он для моей защиты. Чтобы не придушили ненароком.

– Твоя предусмотрительность, Линза, меня умиляет!

– Да, мои дорогие, подопытные крысы, я всё предусмотрел. И участь твою, Владик, тоже. Ещё, когда в интернете общались. Ты умрёшь экзотической смертью! Как только закончится эксперимент. Ведь ты хотел умереть от старости? Не так ли? А вот ты, Елена, станешь моей рабыней. Вечной, безропотной рабыней! Будут мелькать годы, десятилетия, столетия, а Елена Михайловна будет всё так же варить мне кофе, и всегда понимать меня с полуслова. Как, впрочем, и всё остальное человечество! А вы думали, я сдохну? Недооценили вы меня! Недооценили! Неужели вы думали, что я бы допустил, чтобы вы пережили меня? И прекрати следить за мной, Владик! Ещё раз сунешься к вентиляционной решётке – получишь пулю! Ты зачем испортил замок?

– Линза, ты пришёл нас запереть? Запирайся лучше сам. Тебя скоро запрут в другом месте! Думаю, что ваши власти по достоинству оценят твои деяния. Насколько это тянет по вашим американским законам? Думаю, на электрический стул тянет, никак не меньше!

– Владик, следи за моими губами. Таких людей, как я не убивают! Ты очень наивен. Или истории не знаешь? Вспомни, хотя бы, фон Брауна – знаменитого учёного фашистской Германии. Сколько тысяч англичан было убито его ракетами «Фау»? Разве не был он военным преступником? Разве не принимал участие в массовых убийствах, пусть и опосредованно? Да его руки по локоть в крови! И ты думаешь, его преследовали? Или осудили? Он плодотворно работал и прекрасно жил у нас в США. В почёте и уважении! Мы с его помощью и на Луну слетали. А у меня потерь-то – всего три человека! Ну – четыре, включая тебя! Да и кто этот Браун по сравнению со мной? С учёным, открывшим бессмертие?! До завтра, мои забавные крыски! Завтра у вас начнётся новая жизнь!

Билл подмигнул своим мутным глазом и вышел в коридор. Немного выждав, мы направились в холл. Я мельком отметил удаляющуюся сутулую фигуру профессора, – он едва плёлся, помахивая револьвером. Нас он, похоже, не заметил.

Зайдя в холл, мы увидели уплывающего аквалангиста. Меня охватило отчаяние – уплывала наша последняя надежда! Я схватил горшок с «вечным цветком» и изо всех сил метнул его в купол. Ударившись о бронированное стекло, горшок разбился вдребезги с оглушительным треском. Пол усыпался землей и осколками керамики. Аквалангист резко развернулся и поплыл нам навстречу.

Вскочив на стол, я вытянул вверх руку и плотно прижал фотографию Саманты к стеклу купола. Потом повернул её текстом. Аквалангист поменял положение, видимо, текст оказался вверх ногами. Я снова показал фото, но Нельсон жестом попросил текст. «Да читай же ты, читай, Смит!» Нельсон резко отстранился от купола. Он всё понял! Я слез со стола, засунул за пазуху фотографию и облегченно вздохнул. Успели-таки!

Елена Михайловна стояла, прижав руку к сердцу.

Дверь в холл открылась, и в проёме появился Билл.

– Что вы тут творите? Что за грохот? А…а, горшок разбили! Истерике предаётесь?! Поняли, наконец, что вам крышка!

Он заметил вверху аквалангиста и яростно махнул кольтом.

– Пошёл вон! Вон отсюда! И вы тоже – живо в свой блок! Ну, ничего, завтра мне уже не придётся вас уговаривать.

Смит бросил баллон и щётку и вскоре скрылся, растворившись в глубине. Думаю, что револьвер убедил его более в правдивости нашего сообщения, чем сама фотография. Во всяком случае, это был сильный дополнительный аргумент.