Текст книги "Ловцы ветра"

– Такого не бывает! – пробормотал Сеймур, глядя на швартующийся к молу корабль.

– Так говорят все, – довольно заметил пожилой индеец в ярко раскрашенном пончо, оказавшийся рядом. – Первый пароход привезли сюда по частям, на спинах мулов, и собрали на берегу озера. Позже везли по железной дороге. Сейчас на озере работает целый флот. Вы ведь туристы? Так вот, здесь можно испытать морскую и горную болезнь одновременно.

– Приятная перспектива, – проворчал Сеймур и принялся вновь раскуривать потухшую сигару.

– Мы здесь не затем, чтобы просто глазеть, – попытался привести в чувство команду Денис. – Вперед.

Но все уже делалось помимо их прямого участия. Состав перегнали на паром, и через час все уже ощущали себя так, словно отправились в морской круиз.

Женщины остались в вагонном купе, полностью открыв широкие окна, чтобы ничто не мешало обзору, а Сеймур и Денис вышли погулять по палубе и поговорить.

– Я не уверен, чти нам удалось скрыться, – сказал Сеймур, облокотившись о поручни. – В самолете за нами слежки не было, но вас и Тана с Бакалем не оставили в покое даже во время перелета. Мне кажется, что успокаиваться не следует.

– Да, – коротко согласился Денис. – Для того чтобы полностью оторваться от погони, необходимо немедленно оказаться в сельве. Не будут же ее прочесывать, гоняясь за нами с автоматами!

– Кто знает. – Сеймур проследил взглядом за бальсовым плотом, скользящим по озеру. – Тебе не кажется, что эта архаика, – он указал на плот, – слишком уж отдает театральными декорациями?

– Не забывай, что мы вступаем в пограничную с заповедником область. Движение моторных судов ограничено. А бальсами здесь пользуются не одно тысячелетие.

– Слишком примитивно, – поморщился Сеймур. – К тому же tempora mutantur[11]11
  Времена меняются (лат.).


[Закрыть]. И по сельве пойдем пешком?

– Там видно будет.

– Зеленый луч... Довольно расплывчатый ориентир. Кстати, это оптическое явление хорошо известно и в Северной Европе. Скажем, на Балтике.

– Это другое. Там море, освещение, определенный угол зрения. А то, о чем мы говорим, появляется в глубине леса и выглядит как лазерный луч. К тому же сопутствующие явления. Явные изменения электромагнитных полей. Но мы уже об этом столько говорили...

– Не мешает повторить еще. Ты хоть понимаешь, что может с нами случиться, если на этот раз нам не удастся обнаружить генератор? Обратно можем просто не выбраться.

Денис и сам ловил себя на мысли, что игра зашла слишком далеко. Этот мир, эта страна, в которой он так неожиданно оказался, выглядела нереально, словно во сне. Снежные вершины Анд проплывали мимо цепью зазубренных вершин, грозных и одновременно притягивающих к себе взгляд. А впереди их ждала сельва.

32. Тан

В Форталезе Тану и Бакалю пришлось пережить несколько неприятных часов, пока шло короткое дознание. Находящийся на борту «Голубого Голиафа» детектив компании видел их вместе с сестрами и в бассейне, и в баре. Не осталось незамеченным и то, что позже они уединились в каюте и заказывали туда ужин. Интерполовские удостоверения «сестер» Тан уничтожил, но необходимые запросы были, конечно, сделаны. Бакаль впал в тихую панику и замкнулся, так что отвечать на вопросы пришлось в основном Тану.

Несмотря на то, что прямых доказательств в причастности к тому, что «сестры» были введены в кому искусственно, не было, все же возникли подозрения, что сделано это было при помощи мнемоаннигилятора. Правда, полиции приходилось гадать, как и кто мог воспользоваться прибором, запрещенным к применению во всем мире. К тому же самой улики на месте преступления обнаружить не удалось.

Через четыре часа их отпустили, тщательно вызнав перед этим, куда они направляются и как с ними можно будет связаться в случае необходимости. Тан на такой удачный исход уже не рассчитывал. Но наследили они основательно, теперь затеряться на континенте и избавиться от внимания местных властей будет трудновато.

От дальнейшего путешествия на дирижабле на сей раз отказались без сожаления. Двигаться надо было как можно быстрее.

В Ла-Пас к друзьям уже не успеть – они выдвинулись в сторону Контаманы поездом, а им еще предстояло преодолеть пространство между двумя океанами.

Выручила местная авиакомпания «Ацтек лимитед». С ее помощью удалось оформить билет с двумя пересадками до Крузейро-лу-Сула, то есть почти до самой границы Бразилии с Перу, а там, по словам персонала, до Контаманы рукой подать. Если ничто не задержит в пути, то часов через двенадцать-четырнадцать будут на месте.

Бакаль втягивал воздух Южной Америки ноздрями, как гончая, пытающаяся взять след. Тан заметил, что он сильно волнуется, и, угадав причину этого волнения, спросил:

– Что, родину почуял?

– Разве это родина? – почему-то раздраженно ответил Бакаль. – Отсюда до Гватемалы три тысячи километров, не меньше. Хотя, если честно, то да, волнуюсь. Все-таки – один континент. И посмотри, как много похожих на меня людей. Я уже отвык от этого.

В толпе действительно мелькало множество смуглых лиц, очень походивших на Бакаля. Тан про себя подумал: а что, например, почувствовал бы он, окажись сейчас в Китае или в Юго-Восточной Азии, но вслух говорить ничего не стал – и так все понятно.

В последние дни он много размышлял о природе таинственного зеленого луча, на поиски которого их так упорно призывал Денис. И пришел к выводу, что это явление, как, возможно, и зона Фишека в Бельгии, чем-то неуловимо связано с Елюю Черкечехом в Якутии. Следовало соединить звенья одной цепи, выстроить их в одно целое, и тогда картина прояснится.

Пока же возникало ощущение, что в Елюю Черкечехе они столкнулись со стационарной приемной станцией – аккумулятором энергии, получаемой из космоса. Вернее, со стационарной орбиты, по которой вокруг Земли вращается невидимый для наблюдателей спутник. Потом эта энергия в виде импульсов передается на малогабаритный генератор, который постоянно меняет свое местонахождение. В таком случае легко объясняется, что то в одной, то в другой точке Земли каким-то образом происходят явления, связанные с изменениями течения времени.

Он поделился своими мыслями с Бакалем, и оказалось, что и тот думает примерно так же. Значит, их путешествие в Якутию было небесполезным, пусть они тогда и столкнулись с явлением, которое не смогли достаточно полно осознать на месте. Сейчас круг замкнулся.

Нет, не замкнулся, мысленно поправил себя Тан. Для этого еще нужно приложить некоторые усилия.

На самом же деле усилий требовалось немало. Пугало то, что придется залезть в самые дебри гигантского заповедника. Вернее, обширной территории, на которой время и без генератора словно остановилось на месте. Этакий не поддающийся описанию аккумулятор прошлого, где жизнь продолжает протекать по законам ушедших веков, напрочь игнорируя современную цивилизацию.

Кроме того, зеленый луч постоянно менял свое местонахождение. Сведения о нем носили отрывочный, явно недостаточный для точного ориентирования характер. Ну встретятся они все в Контамане, ну пересекут границы заповедника, ну углубятся в сельву – что дальше? Как среди необъятных водных и лесных пространств найти генератор, который, по словам Фрогга, может не превышать размеров сигаретной пачки? Вопросов было гораздо больше, чем ответов. Оставалось надеяться на интуицию, на то сверхчеловеческое чутье, которым наделила их природа, и еще – на удачу.

Самолет ровно гудел турбинами. Неожиданно Тан поймал себя на том, что совсем не слушает Бакаля, который увлеченно рассказывает о своем городе – Тикале, о храме Кукулькана. Видимо, к этим воспоминаниям его заставили возвратиться слова гида, льющиеся из транслятора, о храмовом комплексе Мачу-Пикчу, куда сейчас может отправиться на экскурсию любой – было бы желание.

– Они сделали из наших городов театры, – бормотал Бакаль. – Они думают, что таким образом отдают дань уважения людям, для которых эта земля была родным домом задолго до того, как сюда пришли конкистадоры.

– Твоя земля далеко на севере, – попытался образумить его Тан.

– Не имеет значения. Везде одно и то же. Сначала – убийство, потом – покаяние. Ненавижу.

– И все же умерь эмоции, – посоветовал Тан. – На нас смотрят.

Действительно, некоторые из пассажиров с любопытством взглядывали на Бакаля, который волновался все больше и больше. Речь его стала прерывистой, словно ему не хватало воздуха. Наконец, следуя совету друга, он откинулся на спинку кресла и затих, понимая, что сейчас лишнее любопытство им ни к чему.

– Как ты думаешь, – через какое-то время спросил он Тана, – если мы найдем генератор, то сможем ли вернуться в свои эпохи и воздействовать на ход истории? Нет, не с помощью прибора, – уточнил он, поймав на себе недоуменный взгляд друга. – А с помощью личных знаний, которые мы приобрели здесь?

Тан задумчиво потер переносицу. Раньше ни у кого из команды таких вопросов не возникало.

– А чем же это тогда отличается от воздействия самого генератора на время? – наконец сказал он. – Ведь результат может быть тот же. Какая разница, каким образом можно изменить ход истории – с помощью машины или человека, который активно вторгается в течение времени?

– Значит, остается смириться?

– Значит, надо думать о последствиях. Ведь и Фрогг, и Поланский об истории знают еще больше, чем мы. Но они всего лишь хотят отыскать и вернуть в свою эпоху генератор, чтобы избежать каких-то планетарных катаклизмов.

– А почему мы должны им верить на слово? – вновь запальчиво возразил Бакаль. – Откуда нам знать, не преследуют ли они какие-то личные интересы? И потом, не забывай, пока что все сходится на том, что генератор имеет внеземное происхождение. Тебя это не смущает?

– Еще как смущает! Ведь тогда выходит, что нам преднамеренно сказали неправду. Но возможно и то, что ошибаемся мы.

– Вот-вот, – вздохнул Бакаль. – Куда ни кинь, концы с концами не сходятся. У нас впервые за все время появилась более-менее стройная гипотеза, но она вступает в противоречие с изначальными данными. Не знаю как ты, а я думаю, что нам не сказали правду преднамеренно.

– Не знаю. – Тан искоса взглянул в иллюминатор. Самолет летел над сплошным лесным массивом, перечеркнутым извилистыми руслами рек. – Ведь может случиться и так, что мы просто не располагаем всеми деталями. Судим прямолинейно. А истина, как всегда, где-то посередине.

– Ага, – охотно кивнул в ответ Бакаль. – Где-то посередине этой сельвы. Ты хоть знаешь, что нас там ожидает?

– Не больше, чем ты, – неохотно признался Тан. – Но можно подумать, мы первые, кто отправляется в сельву. До нас там побывало множество людей, а некоторые в ней просто живут. Выживем и мы.

– Хотелось бы надеяться.

Тану также очень хотелось верить, что они не только найдут генератор, но и правильно им воспользуются. Фрогг утверждал, что тогда они сумеют с помощью генератора разъехаться по своим эпохам, как в лифте. Неизвестно, что думают другие, а Тан бы вернулся в свое время. Пусть они все сумели неплохо приспособиться к окружающей действительности, но есть в этом что-то противоестественное, что-то противоречащее не только собственной натуре, но и тому главному предписанию, которое было определено для каждой личности в самом начале пути. А как и почему это происходит, не сможет, пожалуй, объяснить никто. Даже Фрогг.

Человечество, продолжал размышлять Тан, и так натворило уже много глупостей. Чего стоит только одно вмешательство в законы природы и в связи с этим разрушение экологии, генные мутации, какая-то ничем не обоснованная уверенность, что именно он, человек, и является венцом творения. Но если творения, то, значит, и подчиненности. Будда велик, напомнил себе Тан. Неважно, какое имя он носит...

В Крузейра-ду-Сула, против ожидания Тана, что и здесь их местные власти не оставят в покое, никто ими не заинтересовался. В городе уже вовсю ощущалось приближающееся высокогорье. На горизонте маячили снежные пики Анд.

– Еще один перелет, и мы на месте, – сказал Тан.

– Еще один перелет и я не смогу даже лежать, – хмуро отозвался Бакаль.

– Успокойся, скоро твердой почвы под ногами у тебя будет сколько угодно.

Но как выяснилось, в этом Тан глубоко ошибался.

33. Сеймур

До Кильябамбы добрались без всяких приключений, здесь предстояла пересадка на поезд, идущий в порт Чиклайо, для чего следовало пересечь горный хребет. До самой Контаманы железнодорожного сообщения не было.

– Чем ты думал, когда намечал маршрут? – разозлился Сеймур на Дениса. – И это называется: не дорога, а прогулка. Сюда же в основном туристов возят, любителей безопасной экзотики. Здесь национальный парк Ману, а к побережью ведет грузовая трасса, здесь и пассажирских вагонов почти нет. Потом, что нам делать в Чиклайо? Сесть на пароход и отправиться в круиз?

– Мне казалось, что мы можем спуститься до Контаманы по реке, – возражал Денис. – И надо было быстрее убираться из Ла-Паса, долго там оставаться опасно. Разве не так?

– Мы у границы Амазонского заповедника. – Сеймур, чтобы сдержать себя, сунул руки в карманы. – Здесь нет ни экранопланов, ни судов на воздушных крыльях, а только тихоходные прогулочные платформы. До Контаманы отсюда на такой посудине пилить дня три.

– Так все предусмотрено! – как ни в чем не бывало воскликнул Денис. – Сейчас пересядем на поезд до Чиклайо и сойдем на перевале. Нам надо будет только спуститься вниз, и мы – в Контамане.

– У черта в кармане, – в рифму буркнул в ответ Сеймур. – Ну, удружил. Эй, приятель! – обратился он к не перестающему улыбаться парнишке, оседлавшему прогулочный электрокар, как мустанга. – Если мы сойдем на перевале и спустимся в Контаману на машине, сколько это займет времени?

От удивления парнишка чуть не свалился с седла.

– Там нет машин, – наконец сказал он, с недоумением разглядывая Сеймура и Дениса. Во взгляде его отчетливо читалось что-то вроде: эти гринго все сумасшедшие, как один. – Я слышал, там есть прогулочная тропа, но по ней давно уже никто не ходит. Хотите, я прокачу вас до Ману. V меня как раз есть места для двоих. Дорого не возьму.

– Нет уж, спасибо. – Сеймур опять повернулся к Денису. – Ну что, понял?

– Прогулочная тропа – это то, что надо, – упрямо не сдавался Денис. -Давно пора размять ноги.

Мозги тебе надо размять, подумал Сеймур, но вслух ничего не сказал.

Сейчас он ругал себя за то, что не удосужился еще в Ла-Пасе проверить предстоящий маршрут. Казалось бы, чего проще – проследить путь по карте, свериться с расписанием, выяснить, каким транспортом и откуда можно ехать. А теперь вот надо или терять время на поиск частного самолета, так как пассажирских рейсов до Контаманы отсюда не предусматривалось, или махнуть на все рукой и действовать сообразно плану Дениса.

Наконец. Сеймур решил довериться случаю и больше по пустякам не спорить. Не может такого быть, что они не найдут какого-нибудь транспорта, чтобы спуститься с перевала.

Но когда друзья вышли в чернильную темноту ночи, покинув единственный в составе спальный вагон, и оказались на крохотной платформе с каким-то подобием сарая вместо станции, энтузиазма у него поубавилось.

Начальник станции, индеец в плоской, как сковородка, черной шляпе, изумленно уставился на нежданно появившихся перед ним путешественников и, как показалось Сеймуру, суеверно схватился за свисающий на шнурке амулет.

– Где переночевать найдется, – наконец сказал он и кивнул в сторону угадывающегося в темноте строения за вокзалом. – А вот по тропе уже давно никто не ходит. От нее почти ничего не осталось. Оползни. Только пешком. И то если упросите Ренато. Он иногда спускается в Контаману. Там у него родственники. Багажа у вас много?

Несмотря на то, что путешествовали в основном налегке, кое-какой багаж все же имелся: три сумки, два чемодана.

– Нужен будет мул, – сказал начальник. – Иначе как вы это все потащите. По горам кто-нибудь раньше ходил?

– Да, – коротко ответил Сеймур.

– Тогда вы знаете, что я имею в виду, – начальник обрадовался, что может говорить хоть с одним понимающим его человеком. – Идти будет очень тяжело. А лучше возвращайтесь обратно.

– Ну уж нет, – решительно вмешался в разговор Денис. – И так потеряно слишком много времени. Спустимся, и все. Подумаешь – тропа.

Индеец только покачал головой, но возражать не стал.

Гостиница оказалась обычным неотапливаемым сараем без обычных, ставшими привычными удобств, и Сеймур подумал, что если все так складывается в начале пути, то дальше, видимо, придется столкнуться с более серьезными трудностями. От холода не спасали ни свитера, ни толстые шерстяные одеяла. Сквозь щели в крыше светили ослепительно чистые звезды. Но зато рассвет искупил все мучения изумительными красками, словно невидимый художник яростно расцвечивал небо акварелью, растворенной в стакане льда. Снежные пики то вспыхивали кармином, то погружались в темно-синие тени, переходящие в изумрудную зелень на дне ущелий.

Кроме станции и гостиницы на перевале стояло еще шесть или семь домов, вернее, маленьких невзрачных хижин. Железная дорога, по которой когда-то перевозилось немало грузов, давно потеряла свое стратегическое значение, и сейчас по ней проходило в сутки не более двух составов.

– Ну и дыра, – посеревшими от холода губами едва выговорила Шаки.

– Дыра – это там, – показал в ущелье пальцем Денис. – А для этого места нужно подыскать более возвышенное определение.

Позаниматься уточнениями никто не стал, а пришедшему в гостиницу начальнику станции обрадовались, как родному.

– Ренато согласен, – торжественно объявил начальник. – Только вот за мула придется платить отдельно. Он в деревне один. Если с ним что-нибудь случится, придется покупать нового.

– А что с ним может случиться? – беспечно спросил Денис. Начальник станции посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Упадет с тропы, – наконец сказал он.

Не успели все осмыслить сказанное, как, припадая на левую ногу, появился Ренато. Ростом он ничуть не превышал начальника станции и едва доставал Сеймуру до плеча, зато широкая грудная клетка и руки борца указывали на силу и выносливость. Впрочем, по этому лекалу, казалось, были скроены все жители деревни, которые к этому времени почти одновременно покинули свои дома и вышли на единственную в деревне улицу.

Что-то подсказывало Сеймуру, что из деревни надо убираться немедленно. Опять возникло неясное ощущение преследования, но никакой конкретной опасности пока обнаружить не удавалось, и он отнес свои предчувствия на счет излишней мнительности. Устал, черт возьми! Слишком много пришлось испытать за последние трое суток. А если так, то прочь сомнения – вперед!

Тропа начиналась сразу за ближайшим сараем. Улица круто сворачивала вниз и превращалась в узкую пыльную дорожку, одним боком прижимаясь к скале.

Пока Ренато, все так же прихрамывая, но уверенно и быстро крепил ремнями на спине мула чемоданы и сумки, Сеймур прошел немного вперед и убедился, что и дальше тропа не становится шире. Только сейчас, глядя вниз с обрыва, он понял, насколько был прав начальник станции, предупреждая путешественников об опасном пути. В одиночку, пожалуй, он бы не решился пройти по тропе и милю, а ведь им предстояло спуститься в долину, дна которой отсюда было даже не различить.

Мул терпеливо и спокойно стоял все время, пока Ренато, заходя то с одной, то с другой стороны, затягивал под его брюхом подпругу, и лишь иногда скалил крупные желтые зубы, пытаясь жевать удила.

– Что-то он не слишком молод, приятель, – сказал Сеймур, подойдя к Ренато. – До Контаманы дотянет?

– Если будет надо, то он сможет повезти еще и тебя, – спокойно ответил индеец, глядя на Сеймура круглыми темными глазами, в которых читались невозмутимость и уверенность. – Он ходил по этой тропе раз сто, не меньше. Едете ловить бабочек?

– Кого? – опешил от подобного вопроса Сеймур.

– Ну, значит, ищете клад, – предположил Ренато. – Только зря вы выбрали эту дорогу. До Контаманы проще было бы добраться самолетом.

– А почему ты решил, что мы что-нибудь ищем? – наконец решился спросить Сеймур.

За время диалога Ренато уже вывел всю группу на тропу, и теперь Сеймур шел чуть впереди индейца, который держал мула под уздцы.

– А зачем тогда вам понадобилось спускаться с перевала пешком, а не ехать, как всем остальным людям, на машине или по реке? Значит, прячетесь, не хотите лишний раз попадаться на глаза властям. Но Ренато вас не выдаст. Я и сам, когда был молодым, искал клады, но не нашел ничего, – с обескураживающей откровенностью продолжал разговор индеец. – У нас тут кладов много. А может, все же за бабочками?

– При чем тут бабочки? – в очередной раз удивился Сеймур.

– А как же! Редкие бабочки – большие деньги. В долине бабочек много. Только не ловите серхиос – они приносят несчастье.

– Послушай, – про себя Сеймур подумал, что лучше уж представиться кладоискателями, чем давать Ренато лишний повод подумать, что они просто сумасшедшие, – клады нас действительно интересуют, но пока нам просто надо добраться до Контаманы.

– Ренато так и знал, – в голосе индейца, который продолжал говорить о себе в третьем лице, послышались нотки превосходства. – Я тебе сейчас расскажу все, что знаю сам, про клады.

Сеймур, который даже при желании не смог бы отойти в сторону, чтобы не слушать своего проводника, безразлично пожал плечами.

– У нас тут очень много кладов, – продолжал между тем Ренато. – Когда-то тут жили индейцы, и у них были золотые рудники. Два года назад их приезжали искать американцы. Но они ходили по горам с приборами, а чтобы найти клад, надо лишь увидеть птичку санти. Она очень похожа на сорокопута, только грудка у нее ярко-красная, а клюв желтый. Говорят, она умеет выковыривать из кварца самородки. Птичку нельзя ни пугать, ни ловить, а надо тихонько идти за ней следом, и тогда она приведет к затерянным рудникам.

– А ты сам видел эту птичку? – спросил Сеймур для того, чтобы хоть что-нибудь спросить.

– Никогда не видел, – серьезно ответил Ренато.

– Откуда же ты знаешь, что она есть на самом деле?

– Она есть, – невозмутимо продолжал Ренато. – Как есть и клады, и рудники. Где-то здесь в окрестностях зарыт клад «Большая рыба». Клад «Малая рыба» нашел один гринго триста лет назад и, говорят, заработал на этом двести миллионов долларов. А триста лет назад двести миллионов были очень, – Ренато вздохнул, словно давая возможность Сеймуру прочувствовать, насколько это крупная сумма, – очень большими деньгами. «Большая рыба» оценивается куда выше, и в этом кладе находится изумрудный бог племени чиму, высеченный из цельного кристалла в восемнадцать дюймов.

Тропа уходила вниз зигзагами, и после очередного поворота Сеймур увидел узкую ленту реки, наполовину скрытую движущимися облаками. Облака начали таять под утренним солнцем, и дно ущелья с каждой минутой различалось все отчетливее.

Идти было трудно из-за постоянно осыпающихся из-под ног мелких камней, Сеймур слышал, как сзади чертыхается Денис, потом Анита начала жаловаться, что у нее кружится голова.

– Почему бы женщинам по очереди не ехать на муле? – спросил Сеймур проводника. – Ты же сам говорил, что он кроме поклажи может везти кого угодно.

– Посадить-то можно, – словно забыв о своих недавних словах, отозвался Ренато. – Но очень опасно. Чаше всего с этой тропы падают не люди, а мулы.

– То есть как?

– Видишь, как идет мул? Он идет по внешнему краю тропы, потому что идти близко к стенке ему мешает поклажа. Они все так ходят, которые выросли в горах. Поэтому часто срываются в пропасть. Уж лучше потерять груз, чем человека.

Ренато продолжал разглагольствовать о паршивом характере мулов, и послушать его, они только и делают, что падают с обрывов. Индеец рассказывал одну историю за другой и так надоел Сеймуру, что он пожалел, что затеял этот разговор.

С каждого нового поворота открывались все новые виды. Чем ниже спускалась группа, тем обильнее становилась растительность. По склонам вместо дернины трав начали попадаться поля вики и мхов, похожих на кактусы. Потом появились чахлые деревья, низкорослые и скрюченные, словно свитые холодным ветром в крепкие жгуты. Потом путешественники оказались среди органных кактусов, высовывавших свои унылые, серые, прямые, как свечи, стволы из малейших расщелин в скалах.

Напившись из горного ручья, питаемого талой водой, и наполнив флягу, предусмотрительно прихваченную Ренато, спустились к эвкалиптам и альгарробо.

Как ни была тяжела дорога, Сеймур, несколько подавленный величественным видом гор, не переставал восхищаться невиданным для него доселе зрелищем, и даже нытье Аниты и сбитые до мозолей пятки не могли испортить его настроения. К тому же охватившее его в последние часы предчувствие, что они действительно находятся на правильном пути, привело Гаррета в отличное расположение духа.

– Чаше смотри под ноги, а не по сторонам, – услышал он сзади голос Дениса. – Так и свалиться недолго.

– Цицерон говорил, что considerate naturae[12]12
  Созерцание природы (лат.}.


[Закрыть] есть pabulum animi[13]13
  Пища души (лат.}


[Закрыть].

– Эй! – вмешалась в их разговор Шаки. – Созерцатели. А ведь к нам движется гроза. Ренато, что будем делать, если пойдет дождь? Нас смоет с этой стены, как тараканов.

– Нет, это не гроза, – довольно беспечно ответил Ренато. – Маленькая тучка, и дождь будет коротким.

Сеймур взглянул на противоположный склон ущелья, вставший теперь перед ними почти отвесной стеной. На той стороне действительно шел дождь. Солнце, скрывающееся за острый снежный пик, озарило склон ярким пламенем, отсвечивая в мокрых скалах. Вкрапленные в гранитную породу кристаллы дымчатого кварца, омытые струями, казались драгоценными камнями. Со скалы на скалу низвергались потоки, а над гребнем хребта повисла радуга, словно указывая, куда следует держать путь.

– Это – знамение! – торжественно произнес Ренато. – Вам должно повезти!