Текст книги "От Второго Иерусалима к Третьему Риму. Символы Священного Царства. Генезис идеократической парадигмы русской культуры в XI–XIII веках."

2.5. «Выбор веры» и цивилизационного пути князьями Александром Невским и Даниилом Галицким в 50-х годах XIII столетия

Житие Александра Ярославича заставляет нас перейти к одной принципиально важной теме осмысления жизненного подвига князя, не нашедшей должного отражения в отечественной историографии. Речь идет о событии, по значимости своей равному крещению Руси при князе Владимире и на века предопределившему культурно-исторический облик русской цивилизации. Из акта «выбора веры» князем Александром мы можем верно представить истинный масштаб этой личности для отечественной культурно-исторической самобытности и национально-государственной судьбы.

В мае 1240 года в Новгород прибыли с посольством римские кардиналы Гальд и Гемонт, чтобы предъявить окончательный ультиматум о перемене веры князя и его православных подданных. После разговора с папским легатом юный Александр отрезал: «От вас учение не примем!» Несмотря на всю тяжесть испытаний, постигших русскую землю, выбор был сделан.

Надо сказать, что посольство это было хорошо подготовлено и спланировано с учетом всех сложившихся реалий того сложного периода. Послы привезли Александру послание от римского папы. Для нас сейчас крайне важно понять всю ту сложность и невероятность, с человеческой точки зрения, выбора князя Александра, который обусловил ответ папским послам. Что содержали в себе буллы папы римского, адресованные Александру? Что позволяло Римскому престолу надеяться на успех своей миссии у новгородского князя?

Булла папы основана на сведениях, которые Плано Карпини, папский посланник в Орду, привез из своей поездки в Рим. Послы уверяли Александра, что его отец Ярослав Всеволодович не только дал согласие принять помощь Рима в борьбе с Ордой, но и принял перед смертью «латинскую веру». И все это послы рассказывали будто бы со слов очевидца – Плано Карпини.

Приведем текст папского послания: «Отец грядущего века, князь мира, сеятель благочестивых помыслов, искупитель наш Господь Иисус Христос окропил росою своего благоволения дух родителя твоего, светлой памяти Ярослава, и, с дивной щедростью явив ему милость познать Господа, уготовил ему дорогу в пустыне, которая привела его к яслям Господним, подобно овце, долго блуждавшей в пустыне, ибо, как стало нам известно из сообщения возлюбленного сына, брата Иоанна де Плано Карпини из ордена миноритов, протонотария нашего, отправленного к народу татарскому, отец твой страстно вожделел обратиться в нового человека, смиренно и благочестиво отдал себя послушанию Римской церкви, матери своей, через этого брата, с ведома одного военного советника, и вскоре бы о том проведали все люди, если бы смерть столь неожиданно и злосчастно не вырвала его из жизни.

Итак, желая, чтобы ты, будучи законным наследником отца своего, обрел блаженство, как и он, мы, наподобие той женщины из Евангелия, которая зажгла светильник, дабы разыскать утерянную драхму, разведываем путь, прилагая усердие и тщание, чтобы мудро привести тебя к тому же, чтобы ты смог последовать спасительной стезей, по стопам отца своего… Вот о чем светлость твою просим, напоминаем и в чем ревностно увещеваем, дабы ты матерь Римскую церковь признал и папе повиновался, а также со рвением поощрял своих подданных к повиновению апостольскому престолу, чтобы вкусить тебе от неувядаемых плодов вечного блаженства»[101]101
  Хрусталев Д.Г. Указ. соч. С. 164.


[Закрыть] [101].

Письмо содержало прозрачные намеки на некую помощь в борьбе с татарскими дикарями. Но ничего конкретного более не говорилось. Папские легаты отчаянно льстили Невскому, расписывая известные на Западе его добродетели. Создается впечатление, что весь разговор строился по определенной схеме, видимо достаточно эффективной в глазах папских легатов и приносящей свои плоды, вероятно, не единожды. Александр дал папским послам исчерпывающий ответ: «…от вас учения не приемлем!»[102]102
  Тихомиров Л.А. Религиозно-философские основы истории. М.: Айрис-пресс, 2004. С. 565.


[Закрыть] [102]

В этом ответе мы без преувеличения можем и должны видеть вторичный выбор веры всем русским народом, который впервые состоялся еще при князе Владимире в конце X века. В этом выборе князь Александр уподобляется своему равноапостольному предку!

Но если выбор князя Владимира был первым шагом на пути к личной вере, то выбор Александра Невского – это выбор православного князя, сделанный в трагический момент христианской истории, когда вселенское православие было на краю гибели. Этот выбор был сделан, когда у растоптанной монгольскими ордами Руси не оставалось в окружающем мире политических союзников, а собственные силы были чрезвычайно ничтожны, чтобы рассчитывать немедленно сбросить иго татар. Этот выбор был сделан тогда, когда пал Царьград, когда Никейские императоры и возможный союзник в борьбе с Западом и Ордой Даниил Галицкий сознательно шли на компромиссную унию с католиками. Этот выбор сделан в тот момент, когда никейские императоры Византии шли на тесный союз с Ордой в своей борьбе с мусульманами.

Верность православию Александра, как представителя особого княжеского рода, выводит нас на еще одну важную тему русской истории и становления русской идеологической константы.

В лице князя Александра мы видим человека, принципом политической деятельности которого стало возрождение домонгольских институтов власти на Руси, связанных с родом Рюриковичей, в контексте становления новых идеократических структур культурной и национальной идентичности православного русского этноса в условиях частичной утраты политического суверенитета и потери ряда территорий древнерусской государственности.

Необходимо сделать и важное уточнение. Оценка личности Александра Невского и его политической деятельности на ниве возрождения русской государственности верифицируются как с позиций светской историографии, так и с точки зрения православной агиографической традиции. На стыке этих двух взаимодополняющих систем осмысления прошлого возникает особый символический текст. Культурология рассматривает исторический процесс именно как текст сопряженных смыслов, которые являются источником формирования культуры и национальных идей. В семиотическом поле исторического текста они обретают свои главные составляющие транспарентные для современников и потомков смысловые элементы и конструкции.

В силу этого особое внимание должно быть уделено вопросу религиозной позиции князя, дана высокая оценка его судьбоносному «выбору веры», совершенному им от лица православного древнерусского этноса народа в сороковых годах тринадцатого столетия. Такая оценка исторического подвига князя в нашей научной, учебной и публицистической литературе до настоящего времени должным образом не отражена.

Как мы уже сказали выше, в действительности речь идет о важнейшем религиозно-политическом акте, предопределившем цивилизационный путь Руси, акте, сопоставимом с выбором веры, который был сделан князем Владимиром Святославичем в 988 г. Необходимо отметить и тот принципиальный факт для понимания роли князя Александра Невского в нашей истории и национальном самосознании, что выбор православного вероисповедания, а речь должна идти именно об этом, был сделан князем в условиях, когда его мог сделать только человек, с христианской точки зрения преисполненный благодатных даров и обладающий действительно сверхчеловеческим предвидением. И в таком взгляде на особые харизматические «дары» князя Александра были солидарны как его современники, так и потомки. С точки зрения светской науки речь должна идти о гениальной политической прозорливости, уникальной для средневековой истории.

Однако самым интересным и одновременно малоизученным является вопрос, связанный с зарождением особого воззрения на государство Русь как на последний оплот истинного православия в христианской ойкумене. В какой период времени эта идея стала частью не только официальной духовно-политической доктрины средневековой аристократической верхушки, но и всего православного народа – это вопрос, от ответа на который зависит наше понимание тех механизмов сопротивления, которое оказывалось на Руси ордынскому владычеству на протяжении 250 лет. Вопрос переноса священной христианской империи из Царьграда в северные пределы – это вопрос, который имеет своими корнями политические амбиции крестителя Руси Владимира и его ближайших потомков. Но с особой остротой этот вопрос встал перед русским средневековым сознанием в самом начале XIII столетия. Убеждение о законном наследовании павшей в 1204 г. под ударами латинян империи Ромеев зародилось одновременно в юго-западной Руси при галицко-волынских князьях и на севере, в Ростовской земле. На основании анализа ряда общедоступных исторических источников мы можем утверждать, что князь Александр и его родич Даниил Галицкий должны быть признаны решительными продолжателями той духовно-политической парадигмы русского самосознания, которая впервые нашла отражение в «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона и стала программным манифестом русской идеологии на века, предопределив его духовно-политический идеал, окончательно выговоренный средневековым русским сознанием в период Московского царства, отчеканенный в формулу «Москва – III Рим». Удержав в критический момент истории «хоругвь православной веры», князь Александр, наряду с его родственником и современником князем Даниилом Галицким и с митрополитом Иларионом, должны по праву считаться основоположниками воззрения на Русь как на Новый Израиль, а впоследствии и «Третий Рим». Причем акцент на духовный идеал «Нового Израиля» сделан был князем Александром, а политический аспект наследования Второму Риму просматривается в деяниях князя Даниила.

«В основе каждой самобытной традиционной цивилизации лежит определенная религиозная система, под которой необходимо понимать сложный комплекс догматических, священнодейственных и культурно-бытовых аспектов проявления религиозного чувства этносоциального коллектива. Данный комплекс накладывает неизгладимый отпечаток на всю жизнедеятельность этнической общности, обуславливая и сами границы данной общности в политическом и этнобиологическом смысле. Вера есть высшая функция духовной жизни человеческих коллективов. Это есть высшая ценность любой исторической общности. Все ценное, связанное с вопросами духа, подвергаясь даже малейшему искажению, может дать отрицательные явления. Искажение наивысших проявлений духа дает наиболее тяжелые формы зла», – как писал об этом отечественный философ Н.О. Лосский[103]103
  Лосский Н.О. Христианство и буддизм // Христианство и индуизм: сб. ст. М.: Изд-во Свято-Владимирского братства, 1992. С. 34


[Закрыть] [103].

Сохранение чистоты православного вероучения нашими предками стало основным фактором становления русской средневековой цивилизации в совокупности составляющих ее институтов: Церкви, государства, общества.

Необходимо подчеркнуть, что в традиционном средневековом социуме нет четкого разделения сферы жизнедеятельности человека на сакральное и профанное. Все бытие в разной степени интенсивности для представителя традиционного общества буквально «пропитано» сакральными энергиями, освящено и структурировано ими. Именно в силу этих причин вера народов накладывает неизгладимый отпечаток на их национально-государственное, культурное и социально-экономическое бытие, формируя его через заданную шкалу ценностей, являясь жизненно определяющим, генетическим кодом цивилизаций, государств, этносов и племенных групп. Вера рассматривает историю как процесс разворачивания во времени и пространстве политической и культурной потенции этноса и помогает уверенно трактовать смыслы исторических событий потомкам и наследникам древних культур при условии сохранения духовной преемственности. «История есть species aeternitatis, подвижный и несовершенный «образ вечности». Память и история есть первое преодоление смерти и времени, пусть несовершенное, но такое, которое может бесконечно приближаться к полноте «вечной» или абсолютной памяти. При этом нужно помнить, что история идет в обе стороны, к началу и к концу, что она всегда «архаична» и телеологична, что смысл изучения истории состоит не в созерцании прошлого, а в предвидении будущего, т. е. в делании истории, отсюда эсхатологический момент «Священной истории»[104]104
  Вышеславцев Б.П. Бессмертие, перевоплощение и воскресение // Христианство и индуизм… С. 99.


[Закрыть] [104].

Именно по этой причине представляется столь необходимым истинное знание о прошлом для ясных целевых установок на будущее. Наша духовная и культурная самоидентификация, вплетенная в ткань национально-исторического бытия, позволяет нам усваивать символы текста отечественной истории. Вне этой ткани нет языка, нет информационного поля, нет системы ключей к ясному пониманию символики значимых исторических событий. В этом понимании кроется принципиальное отличие современной культурологии от подхода прошлых лет, когда основным инструментом изучения исторических дисциплин являлся метод аналитического разложения цельной, живой ткани процессов на достаточно субъективно подобранные элементы, лишенные изначально внутренней онтологической, бытийной связи, с тем чтобы эту связь произвольно, по-новому восстанавливать, используя заранее подобранные методологические схемы и конструкции для навешивания на их каркасы изолированных фактов.

В уже цитируемой выше работе «Святые Древней Руси» Г.П. Федотов высказал глубоко верное суждение о том, что каждый народ имеет особое религиозное призвание и, конечно, всего полнее оно осуществляется его религиозными вождями. Следует отметить, что живым сосредоточением животворной органической национальной идеи, национально-государственного идеала на Руси всегда являлась фигура человека, наделенного верховной властью. «Нравственная особенность русского государственного строя заключается в том, что русский народ есть цельный организм, естественным образом, не посредством более или менее искусственного государственного механизма только, а по глубоко вкорененному народному пониманию сосредоточенный в его государе, который вследствие этого есть живое осуществление политического самосознания и воли народной, так что мысль, чувство и воля его сообщаются всему народу процессом, подобно тому как это совершается в личном самосознательном существе»[105]105
  Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому / Сост. и коммент. А.В. Белова / Отв. ред. О.А. Платонов: 2-е изд. М.: Институт русской цивилизации: Благословение, 2011. С. 620.


[Закрыть] [105].

Таким сосредоточением национального идеала, центральной фигурой нашего духовного и государственного бытия стал в XIII столетии князь Александр Невский. Общерусская канонизация «святого воина», великого князя Александра Невского, в 1547 году стала причиной для написания нового канона. В некоторых списках текст этого канона именуется творением инока Илии, что дало возможность церковному историку Филарету (Гумилевскому) опознать в иноке известного гимнографа того времени Василия Тучкова, принявшего монашество с именем Илии.

«В огромном летописном массиве XVI века встречается несколько редакций службы Александру Невскому. Обратимся к той из них, что с наибольшей вероятностью может быть названа Тучковской.

Радостью всеобщего праздника и триумфа веет со стихословий этого произведения: Веселия днесь вся исполнися Руская земля // в нарочитый день праздника // преславного чюдотворца, Александра блаженного…// соблюдает бо отечество свое выну ненаветно.// Радуйся, столпе пресветлый, просвещая нас чюдес светлостьми! // Радуйся, всехвального краля победивый пособием Божиим! // Радуйся, свободивый град Псков от неверных! // Радуйся, римская учения презревый и прелесть их ни во чтоже вменив! // Радуйся, Руской земли заступниче! // Радуйся, благоверному царю помощниче!»[106]106
  Былинин В.К. Древнерусская духовная лирика / Прометей: Ист. – биограф. альманах серии «ЖЗЛ». Том 16. М.: Молодая гвардия, 1990. С. 80–81.


[Закрыть][106]

Мы видим, что для агиографии времен царя Иоанна Грозного святость князя неразрывно была связана с его воинскими подвигами и загробным молитвенным стоянием пред престолом Всевышнего за землю Русскую.

Небезынтересным будет в том же ракурсе рассмотреть и отношение к князю русской историографии в ее самом раннем младенческом состоянии для оценки того, насколько могли меняться оценки князя в зависимости от времени и исторических событий, связанных с эпохальным переломным периодом, когда Московское царствие становилось империей. В этом отношении особенно важно рассмотреть памятник, на долгие годы выпавший из поля зрения историков. Книги, подобно и людям, имеют свою сложную судьбу. Иные из них вдруг выпадают из культурного фонда нации и незаслуженно забываются потомками. «Именно такое забвение ожидало “Известие о житии в действах державствующих великих князей российских” (Юрьевскую степенную книгу) – первый завершенный опыт создания общедоступного сочинения по русской истории с древнейших времен до середины XVI в. Составленная без малого триста лет назад, незамедлительно побывавшая в руках Петра I…»[107]107
  Юрьев И. Известие о житии в действах державствующих великих князей российских. М., 2013. С. 9.


[Закрыть] [107].

В Юрьевской Степенной книге мы находим следующие оценки жизни и подвигу князя Александра в «8 степени от князя Владимера, а от князя Рюрика 11, в главе: «О великом князе Александре Ярославиче, нарицаемом Невском, который во иноцех преименован Алексеем, при нем был в России митрополит один Кирил». Сей великий князь Александр, сын великого князя Ярослава Всеволодовича, воспитан от родителей своих во всяком добром обучении и страсе Божии, пребывал во многом воздержании и добродетелех и любил правосудие, в чем и бояр своих, ыных напоминанием, а прочих и страхом (дабы суд чинили народу праведной) содерживал. Возрастом оной был зело велик, силен и мужествен и лицем доброзрачен. Когда же безбожный Батый в 6745 году был в Российской земле и пленил и разорял оную, то в то время великий князь Александр (с отцем своим великим князем Ярославом и з братьями, как о сем выше в житии оного изображено) пребыл в Новегороде безвредно. И по неисходительным своим добродетелем и милости к людям много издержал золота и сребра, посылая во Орду к Батыю на искупление пленных от него россиян, и тем избавлял оных от ига татарского»[108]108
  Там же. С. 186.


[Закрыть] [108].

Совершенно в том же ключе описывает князя Латухинская Степенная книга. Этот исторический свод был назван по имени балахнинского купца Латухина, передавшего манускрипт в дар Н.М. Карамзину. Для последнего она стала одним из важных источников для написания истории Смутного времени в России. Однако историкам известно, что уже В.Н. Татищев приводит в своем труде цитату, заимствованную из другого списка Латухинской Степенной книги. Труд этот был создан архимандритом Тихоном во второй половине XVII века и построен по образцу Степенной книги митрополита Московского Макария. Приведем цитату из 24 главы книги «О благоверном князе Александре Ярославиче». «Сей убо бысть благоверный и христолюбивый князь великий Александръ сын Ярославль, внукъ великому князю Всеволоду сыну Владимирову, просветившаго Российскую землю святымъ крещениемъ Измлада же благочестивый князь Александр, Христа возлюбивъ и Пречистую Богородицу и вся святыя, повелику же убо чтяше и иерейский чинъ яко слуги Божия, и иноковъ зело любляше, такоже и нищя миловаше, и от всякия неправды отгребаяся, сиротамъ и вдовицамъ заступникъ и беспомощнымъ помо//щникъ, не изыде бо из дому его никто же тощь и тщама недрома…И тако ему живущу въ Великомъ Новеграде и отъ Бога порученную ему власть добре правящу, по сем же приидоша отъ западныхъ странъ человецы нецыи, иже нарицаютъ себе слуги Божии, видети возраст блаженного Александра. Видевше же святаго возрасть и красоту лица его, и велми почюдившеся и шедшее поведашя кралю своему Римския Нестору Валгелу о красоте его и о возрасте. Слышав же краль отъ нихъ мужество святаго князя Александра, и подивися»[109]109
  Латухинская Степенная книга: 1676 год. М.: Языки славянской культуры, 2012. С. 216.


[Закрыть] [109].

Благоговение автора перед Александром, удивление наших предков по поводу роста князя, его мужества и красоты переданы автором с тем же восторгом, который читается на страницах Жития князя, и извиняет его ошибку, когда он приписывает крещение Руси прадеду Александра – Владимиру Мономаху. Определенный интерес представляет также глава 3 степени осьмой Латухинской Степенной книги «Пришествие великаго князя Александра Невскаго на княжение во градъ Владимиръ». Приведем эту главу полностью: «Великий князь Александръ Ярославичь прииде изъ Орды отъ кановичь во отечество свое во градъ Владимиръ и церкви многи воздвиже, и христианъ распуженыхъ во отечечство свое Собра. Бысть тогда славно и грозно шествие его, пойде весть о нем даже и до усть реки Волги, его же грозою жены моавитския страшащее детей своихъ сице: «Молчите, молчите//се грядетъ великий князь Александръ Киевский и всея России». И тако промчеся о немъ слава его повсюду, тако убо Богу прславляющу угодника своего, сего богоснабдимаго скифетродержателя, великаго врагомъ преборителя, святаго, по христианскомъ законе ревнителя блаженнаго князя Александра Ярославича»[110]110
  Латухинская Степенная книга… С. 234.


[Закрыть] [110].

Нас не должен удивлять гиперболический испуг «жен моавитских» по поводу возвращения Александра из Каракорума. Вероятно, его миссия имела тот успех, что в глазах Сарая он становился политически значимой фигурой, заручившейся поддержкой в столице империи монголов. Но нам интересней та оценка князя, которая пережила века – поборник закона христианского и собиратель русского народа, пребывавшего в состоянии рассеяния после страшного поражения и погрома, приключившегося от татарских орд. Вся остальная деятельность Александра, в том числе и жесткие меры по отношению к Новгороду и новгородцам с их нежеланием подчиниться татарской переписи населения, рассматривается автором Степенной книги в соответствии с традиционной и, безусловно, верной точки зрения, что в тот момент любые средства были хороши для предотвращения нового карательного нашествия, которое, вне всякого сомнения, положило бы конец самой Русской государственности как таковой.

Насколько верна оценка средневековых книжников роли князя Александра в спасении государственности и веры на Руси в период величайшего исторического кризиса, связанного с ордынским нашествием? Для нашей современной оценки необходимо еще раз взглянуть на события 1246 г., ставшего переломным в судьбе русской государственности, разгромленной и попавшей в политическую зависимость от Золотой орды. Фактологический материал, позволяющий сделать важные выводы, нам предоставляет отчет папского посланца в Орду Плано Карпини.

Судьбе угодно было свести с этим посланцем католического мира в Орде главных героев Русской исторической драмы XIII века. Плано Карпини видел в Орде Даниила Галицкого, Василька, его брата и, нельзя этого исключить, что и самого Ярослава Всеволодовича. В Орду в этот же момент отправился Михаил Черниговский, имея союзнические отношения с венграми и виды на Киев. Сын Михаила Ростислав стал зятем венгерского короля Белы IV, заклятого врага Батыя. Это означает, что князь Михаил ехал в Орду далеко не безусловным сторонником татар, которому они могли доверять.

Итак, в 1246 г. в Сарае на Волге собираются все главные политические фигуры Руси, за исключением князя Александра Невского. В Сарай же прибыл Плано Карпини, папский посланник. Эта встреча в Орде русских князей и католического посла действительно стала моментом истины всей Русской истории.

Общение с папским посланником для Даниила Галицкого в итоге закончилось принятием им папской короны в 1253 г. в расчете на помощь со стороны Запада, и эта же корона стала началом конца политического бытия всей Галицкой Руси. Не дождавшись реальной военной помощи против татар, Даниил всю свою жизнь вынужден был вести сложную дипломатическую игру с целью не допустить вторичного разгрома своей земли Ордой. Ему удавалось сдерживать монгольского полководца Куремсу и даже наносить войскам последнего чувствительные удары, но при его же жизни католические соседи, поляки и венгры, недвусмысленно стали предъявлять свои претензии на земли некогда могучего Галицко-Волынского княжества. Разгром 1245 г. не подорвал их сил, не умерил их политические аппетиты. На внуках Даниила династия Галицких Мономашичей прекратилась. Русь Карпатская пала жертвой католических соседей, пала, чтобы утратить само русское имя, саму память о своих корнях. Юго-Западная Русь утратила свое подлинное историческое будущее, свою национально-культурную идентичность.

Как мы уже упоминали выше, посланник римского папы Плано Карпини, более чем вероятно, виделся с Ярославом Всеволодовичем в Орде.

Папский престол уверял впоследствии через своих легатов князя Александра и, вероятно, влиятельных европейских государей, что князь Ярослав дал положительный ответ на предложение начать переговоры с папской курией о переходе в католичество посланнику-францисканцу. Но после анализа имеющихся в нашем распоряжении источников этот вопрос не может решаться однозначно. После смерти Ярослава великим князем по русской традиции стал брат погибшего в Орде Святослав Всеволодович, также прославленный в лике святых Русской православной церковью и чьи мощи почивают в соборе Юрьева-Польского.

Святослав утвердил сыновей Ярослава на тех же столах: Александр получил Новгород, Переяславль, Нерехту. Тверь он утратил. Там сел Ярослав Ярославич. Дмитров тоже отошел к Галицко-Дмитровскому княжеству. Александр сохранил отцовскую вотчину – Переяславль.

Вскоре Александра затребуют в столицу монголов – Каракорум. В это время князь потерял мать.

Именно в этот период происходит важнейшее событие в истории и самого Александра, и Русского государства в целом.

В Новгород прибывают папские легаты от Иннокентия IV. Они прибыли в Новгород из Лиона через Прагу и Краков и привезли папское послание, датированное 22 января 1248 г. Легаты добрались до Новгорода только к лету. Скупые данные Новгородской летописи доносят до нас интересные сведения, которые необходимо отметить. Летописец пишет, что мотивом прибытия послов из Рима стало их желание посмотреть «возраст» Александра, то есть его рост. Видимо, и для самого летописца эта характерная особенность князя казалась достойной удивления.

Суть папского послания князю и ответ, данный на него Александром, – тема особая, требующая самого внимательного рассмотрения. Необходимо учитывать, что кризис древнерусской государственности, ордынский разгром происходили на фоне эсхатологических ожиданий.

Эсхатологические настроения, царившие в то время на Руси, верно передают строчки из книги Владимира Пашуто «Александр Невский»: «Среди князей – современников Калки и Сити – царил разброд: распространилось “недоумение в людях”: одни, готовые было на отчаянный риск, теперь смирились, другие и вовсе не хотели рисковать – жили сегодняшним днем, грабили ближних, пировали, топя горе в чаре. Все – и князья, и бояре, и люди духовные – вдруг стали ссылаться на давно известное на Руси в переводах “Откровение”, приписываемое епископу из Ликии Мефодию Патарскому (умер в 311 году), который-де предвидел “конец света”, пророча гибель Византии под острием меча “семени Измаилова”, некогда загнанного библейским Гедеоном в пустыню Ефривскую. Византия пала от меча других – латинских рыцарей, а вот Руси так было уготовано пасть под саблей татар – новых измаильтян. Мрачной рисовал Мефодий судьбу поверженных. “И не потому отдаст Бог всю землю измаильтянам, что любит их, но за беззаконие христиан. И никогда не было и не будет такой скорби, как во время их господства. И вознесется сердце губителем; будут под ярмом их люди, и скот, и птицы; спросят они дани себе и у мертвых, как у живы; не помилуют они нищего и убогого, обесчестят всякого старика и оскорбят, посмеются они сияющим в премудрости… И будет путь их от моря до моря, от востока до запада и от севера до пустыни Ефривской; и пойдут по тому пути в оковах старцы и старицы, богатые и убогие, алча и жаждая, мертвых называя счастливыми. Запустеют тогда города, истребится красота гор, земля наполнится кровью и удержит свой плод”. Неужели нет надежды на конечную победу над Ордой? Ведь не могли христиане не одолеть варваров. Но как? На кого надеяться?»[111]111
  Пашуто В.Т. Александр Невский. М.: Екатеринбург, 1995. С. 133–134.


[Закрыть] [111]

На этом фоне разворачивается духовный и политический подвиг князя Александра Невского, чья деятельность предопределила выход из кризиса и обрисовала новые контуры национально-государственного единения на базе идеологической парадигмы о предопределении Руси стать последним «царством» – хранителем истинной веры. Трудами Александра Невского, его политическим гением Новгород и Владимир, Верхняя Русь и Русь Низовских земель объединились в Великороссию. И отцом этой Великороссии, отцом великорусской ветви русского народа мы вправе почитать именно его – князя Александра Ярославича Невского. Но мы будем далеки от истины, если представим Александра как основоположника «модернистского» государственного проекта под названием «Великороссия». Не может быть никаких сомнений в том, что князь руководствовался идеалами собирания, по возможности, всех русских земель, которые были в державе его предков – Владимира Крестителя Руси и Владимира Мономаха. Его политика была направлена на объединение в едином государственном организме, под единой властью исконной Руси от Карпат до Урала, может быть, со столицей в Киеве, может быть, и во Владимире, но восстановление Руси единой, не разделенной на Великороссию, Малороссию и Белоруссию. И верным залогом такого видения становится инициатива князя Александра по официальной канонизации его славного предка, крестителя Руси Владимира. Известно, что культ князя Владимира сложился далеко не сразу. Об этом, в частности, свидетельствует «Память и похвала князю Владимиру и бабке его Ольге», написанная в конце XI века монахом Иаковом и представляющая собой «первый опыт церковного сочинения о святом Владимире… Всячески прославляя Крестителя Руси, автор “Памяти” вместе с тем сетует на то, что народ русский “по странной случайности” не воздает Владимиру, этому “Второму Моисею” и “Новому Константину”, должной чести, каковую непременно следовало бы воздать по его “великим заслугам”. Упрек, брошенный Иаковом, был услышан.

По-видимому, в конце того же XI – начале XII столетия появляется древнейшая Служба Владимиру; составление канона ее приписывается Киево-Печерскому иноку “Григорию, творцу канонов”. Однако широкое почитание святого началось только с 1240 года, когда день памяти его смерти (15 июля) стал днем славной победы в Невской битве. Вскоре после этого знаменательного события, вероятно, по прямой инициативе новгородского князя Александра Ярославича происходит канонизация Владимира, создается новая Служба ему»[112]112
  Былинин В.К. Древнерусская духовная лирика // Прометей: ист. – биограф. альманах серии «ЖЗЛ». Том 16. М.: Молодая гвардия, 1990. С. 60–61.


[Закрыть] [112].

Так протянулась нить преемственности от крестителя всей Русской государственности Владимира до спасителя главного духовного стержня этого государственного организма – православия – князя Александра, символизирующая собой неразрывность и преемственность Руси Киевской, Владимирской и Московской. И это, несомненно, важнейшее политическое наследие князя Александра Невского. В этой связи важно рассмотреть и отношение русских князей ордынского времени к древней столице династии – Киеву. Киев оставался русской митрополией и символом единства всех русских земель. Совершенно не правы те историки, которые считают, что, получив ярлык на великое киевское княжение, вместо ожидаемого ярлыка на владимирский стол, который достался брату Андрею, Александр был обескуражен. Этот посыл не во всем верен. Владение Киевом – важнейшая страница жизни Александра и его политической стратегии, заложившей основы возрождения русской государственности.