Текст книги "Экзамен"

Поприветствовав всех, Нолия сначала уставилась на нашего искусствоведа, затем, как всегда томно опустив глаза, сообщила.

– Тастемир, художник и искусствовед, известный знаток боевых искусств, один из авторов концепции ЦНЖ и гражданин Центра новой жизни в городе Переславль-Залесский. Я не ошиблась?

Обратившись к Тастемиру, Нолия с милой улыбкой ждала ответа, разглядывая окончательно растерявшегося большого, сильного и умного мужчину.

– Ну да… – пробормотал тот, – но как… откуда вы…

– Спасибо, Нолия! Дальше мы сами. – Твёрдо заявила Ая и повернула браслет.

– Тоже мне, кокетка! – Ая шутливо изображала рассерженную даму, а Тастемир, наблюдая за ней, постепенно приходил в себя.

Откровенный разговор продлился долго. Выпив бессчётное количество чашек чая, а затем и кофе и наговорившись всласть, мы собрались уходить. Тастемир проводил нас до служебного выхода и собрался было идти дальше, но мы посоветовали ему не слишком светиться в нашей компании, и не беспокоится о нас.

– Если кому и угрожает опасность, то точно не нам.

Ая весело помахала ему рукой, и мы отправились к себе, надеясь в тишине гостиничного номера осмыслить всю массу новой информации, которая обрушилась на нас сегодня. Я предложил идти пешком, но Ая не согласилась.

– Ещё пара стычек, и про нас будет говорить весь город. По моему это нам совершенно не нужно.

Мне пришлось смириться, хоть вечерний город вызывал у меня ностальгические чувства и манил знакомыми улицами, наполненными всплывающими в сознании дорогими мне воспоминаниями.

 
                                             * * *
 

Время приближалось к полудню. Мы сидели под красивым навесом парк-отеля «Вознесенская слобода» и подводили очередные итоги нашего пребывания во Владимире. Главным из того многого, что нам удалось выяснить, было существование достигшего высокого напряжения противостояния между сторонниками сложившейся за последние десятилетия ситуации в стране и набирающим силу движением за новую жизнь. Фактически перед нами происходило столкновение двух систем жизненных ценностей. Старая, экономическая и потребительская, опирающаяся на развивающуюся бездуховность и расчетливость, и новая, гуманистическая, устремленная к совершенному образу бесконечно развивающегося человека. Неясно было лишь насколько сильны и многочисленны создатели ЦНЖ.

Легкий, едва ощутимый ветерок и небольшие белые облака, временами прерывающие поток жарких солнечных лучей, убаюкивали наши насытившиеся, расслабленные организмы. Мы лениво доедали мороженое, когда Нолия призвала нас к осторожности, сообщив, что за нами ведётся наблюдение со стороны въезда на территорию и описав четверых мужчин, прибывших на чёрном «ленд ровере».

– Вероятность попытки насилия незначительна, – проворковала она особо задушевным тоном, – но готовность будет не лишней.

Пришлось разбудить засыпающие организмы, приведя их в состояние готовности. Поднявшись из-за стола, мы неторопливо двинулись к выходу, одновременно пытаясь заказать по телефону такси. Я чувствовал некоторое волнение, хотя страха не было. Ая же беззаботно поглядывала по сторонам, прекрасно изображая праздную туристку и я подумал, что подготовили нас в психологическом отношении здорово.

К тому моменту, как мы добрались до небольшой стоянки у гостиничного корпуса и без труда вычислили наших преследователей, подъехало такси. Беспрепятственно усевшись в старенький желтый седан, мы направились в центр города без определенного плана действий.

Побродив около часа по улицам и полюбовавшись в очередной раз древними стенами и сказочно сияющими куполами храмов, мы устроились на белых пластиковых стульях открытой террасы маленького кафе. Продолжая изображать беззаботную пару туристов, мы, одновременно, пытались обнаружить наших прежних или новых преследователей.

Никто вокруг не привлек моего внимания и я невольно переключился на свою спутницу, деловым отношением к которой в последнее время ограничивался уже с трудом. Иногда мне казалось, что в случайно перехваченном взгляде Аи тоже мелькало нечто, не соответствующее ею же установленной норме. Пытаясь разобраться в своих чувствах к очаровательной спутнице с потрясающими своей глубиной глазами, я всякий раз искал и находил рациональное объяснение своей слабости. Но ссылки на отчуждённость и бездуховность местного окружения, на оторванность от тепла родной планеты и другие подобные, меня уже не удовлетворяли. Жгучая правда все чаще шевелилась на дне моего холостяцкого сознания, всё более отчётливо угрожая разрушить его основу, тщательно выстроенную за последнее десятилетие гордого одиночества.

Признавшись себе в неизбежности капитуляции, я пытался остановить разгоравшийся во мне пожар, теряя постепенно контроль за происходящим вокруг.

– Алекс, – тихо произнесла Ая, положив свою ладошку мне на руку и сразу обрушив остатки оборонительных сооружений, удерживавших во мне лавину чувств. Я устремил взгляд на Аю и уже открыл был рот, когда она вдруг сильно сжала моё запястье.

– Они у тебя за спиной! – прошептала девушка и вдруг весело засмеялась, словно в ответ на какую-то мою шутку.

Я сбросил возникшее на долю секунды оцепенение и почти сразу вернулся в рабочее состояние. Мысленно обругав себя с использованием не вполне нормативной лексики, я включился в игру.

– Нолия предупредила, что наши преследователи рядом. А ты так задумался, что даже не слышал?

– Действительно не слышал. Но она ко мне и не обращалась… кажется.

– Будьте готовы!

На сей раз голос Нолии прозвучал твёрдо и необычно серьёзно. Оглянувшись, я сразу понял причину предупреждения – в нашу сторону медленно двигался автомобиль с небольшим кузовом, в котором по трое с каждой стороны сидели вооруженные люди в серой форме.

На нас никто не обращал внимания. И когда машина, не меняя скорости, почти поравнялось с нами, мы рассмотрели двоих гражданских, сидевших у самой кабины.

– Боже мой! – тихо воскликнула Ая, – Да это же наш Тастемир с вчерашней девушкой! Куда они их?

– Нолия, – позвал я и, услышав ответ, попросил помощницу проследить, куда повезли нашего друга и его знакомую.

– Легко! – сообщила Нолия и добавила, – Тастемир спокоен и считает, что им ничего не угрожает. Но он может ошибаться. У вооруженных людей есть разрешение на применение оружия.

Да. И постарайся больше не отвлекаться, Алекс.

Дом, куда отвезли Тастемира и девушку, был из тех, что у нас называют сталинскими. Высокие этажи, лепнина на стенах и большая арка, ведущая в закрытый охраняемый двор. Машину с нашим другом, как нас проинформировала Нолия, пропустили внутрь минут за десять до нашего появления.

– Сейчас они в небольшом помещении в цокольном этаже. – Снова заговорила Нолия, – Здесь же двое людей, которые полны решимости что-то узнать, что-то очень срочное и важное для них… Да, понятно! Они хотят знать цель, место и время сегодняшней встречи.

А вам нужно пройти к следующему зданию, которое тоже красивое, и не привлекать к себе лишнего внимания. Я буду вам рассказывать, что происходит внутри.

Минут сорок мы гуляли поблизости, слушая периодические отчеты Нолии, в которых не было ничего нового. Тастемир по-прежнему настаивал на том, что их встреча с Надеждой, как звали девушку, была обычным свиданием. Девушка всё подтверждала, но им явно не верили. В конце концов к нашей радости Тастемир и его спутница появились на улице, по эту сторону шлагбаума. В тонком светло-голубом платьице Надежда, повисшая на сильной мужской руке, напоминала скорее бабочку, чем соратника по каким-то серьёзным делам. Первым желанием нашим было броситься им навстречу, но Нолия упредила нас, предложив отложить встречу.

– За вашими друзьями наблюдают, – произнесла наша защитница, – и вам совсем не обязательно лишний раз попадать в поле зрения местной специальной службы, весьма развитой и располагающей целой армией сотрудников в городе.

Пришлось согласиться, и свернув в ближайший переулок, чтобы не оказаться на пути наших друзей, мы отправились бродить по городу, внимательно вглядываясь в лица прохожих, прислушиваясь к звучащей вокруг, зачастую нецензурной речи и стараясь обращать внимание на разные мелкие детали. Скоро сложившийся накануне благожелательный и улыбчивый образ Владимира почти полностью сменило его же крикливое и безразличное лицо, жаждущее лишь удовлетворение самых простых, что бы не сказать примитивных, потребностей.

Реклама, то и дело бросающаяся в глаза или достигающая ушей, успешно призывала молодежь поедать по выгодной цене фастфуд, запивая его только колой, не забывать делать ставки в Фонбет и не упустить возможность взять на выгодных условиях кредит в банке, чтобы приобрести новейший смартфон или что-нибудь ещё более крутое. Иногда можно было услышать даже призыв повышать образование. Речь здесь, как правило, шла о курсах, где можно было научиться так или иначе делать деньги и может быть даже достичь высочайшего уровня развития, уподобившись молодым и безумно богатым героям нового времени.

Ая остановилась, и некоторое время смотрела на огромный и яркий рекламный экран, где вальяжно расположился один из таких идолов. Молодой блогер поучительно вещал, обращаясь к своим замершим от восторга многочисленным поклонникам, излагая убогим языком свои столь же убогие соображения.

– Боже мой! – тихо пробормотала Ая, – Ты видишь и слышишь это, Алекс? У них же совершенно пустые глаза, в которых лишь зависть и одновременно умиление… Кажется я начинаю понимать, чего боялись наши комиранды. Ведь эти детки, следуя за свои божком, способны совершать страшные вещи, не имеющие ничего общего с человечностью. И не столько потому, что им постоянно навязывают примитивные, потребительские ценности, сколько потому, что они явно не получили в детстве заряда человеческой любви. И за всем этим стоит не просто западная культура, но хорошо продуманная стратегия уничтожения человечности, агентами которой становятся их многочисленные соплеменники. И что самое страшное, у этого кошмара нет видимой и достойной альтернативы.

В глазах Аи было столько боли, что я невольно поёжился и поспешил высказать свою, более оптимистическую точку зрения.

– Мне кажется, ты не учитываешь шанс, который уже есть у этих людей.

Ая, внимательно и удивленно посмотрев на меня, спросила:

– Ты о чём?… И спустя несколько секунд добавила – Ты про ЦНЖ что ли?

Я кивнул, не торопясь озвучивать свои соображения и полагая, что Ая уже поняла, что я имел в виду.

– Хотелось бы верить… – медленно произнесла моя замечательная спутница, – а Надежда красивая… – добавила она вдруг задумчиво. – Ты согласен?

– Знаешь, Ая, вопрос красоты… лучше обсудить за столом. Как ты насчёт того, чтобы перекусить?

– Только не фастфуд и не кола! – с кривой улыбкой произнесла Ая.

Мы, не торопясь, обошли целый ряд ближайших заведений, но ни одно из них не привлекло ни кухней ни интерьером. Я уже подумывал о том, чтобы вернуться в гостиницу, когда Ая вдруг предложила поехать в центр к Тастемиру.

– А что, там неплохое кафе, и если мы случайно встретим нашего искусствоведа, это будет выглядеть вполне естественно.

Я сразу согласился и, заручившись одобрением Нолии, мы отправились к «храму» очень современного искусства.

Здесь практически ничего не изменилось, разве что музыка стала ещё более шумной и не вполне различимой за однообразным буханьем бас-барабанов. В экспозиционных залах, по которым мы прошли быстрым шагом, Тастемира не было, и мы направились в кафе. В полупустом помещении царил густой кофейный аромат вперемежку с менее выразительным, но тоже соблазнительным запахом корейки, томившейся на углях в большом открытом в сторону обеденного зала очаге. Мы с Аей невольно уставились на повара в ослепительно белом и с красной от жара физиономией, который замер в ожидании момента, когда можно будет извлечь на блюдо очередную порцию мяса.

– Вот его и следует заказать! Это я вам как профессионал рекомендую.

Весёлое лицо Тастемира, вошедшего вслед за нами в кафе, не выражало ничего, кроме спокойного предвкушения вкусной трапезы. Маленькая Надежда, почти скрытая за мощным корпусом искусствоведа, выглядела хмурой и озабоченной. Её тревожный взгляд быстро пробежал по залу и остановился на Ае, которая в этот момент подняла руку, приветствуя вошедших радостной улыбкой.

– Ну вот, а мы вас искали. Все залы обошли. – Сообщила Ая.

– Это Надежда, – представил Тастемир свою спутницу, – моя верная подруга и соратница. Не могу назвать её профессии, поскольку осталось мало областей, в которых она не является специалистом. Я бы сказал, что у Надежды талант к творчеству.

При этих словах Тастемир нежно обнял смутившуюся и заметно зардевшуюся девушку за плечи, как бы демонстрируя недосказанное об их отношениях.

Корейка оказалась настолько сочной и ароматной, что некоторое время мы молча предавались чревоугодию. Когда тарелки и бокалы опустели, Тастемир, лицо которого стало серьёзным и озабоченным, заговорил медленно и негромко.

– Нам, похоже, нужна ваша помощь, ребята. Если бы ситуация сложилась иначе, мы бы даже не заговорили с вами о другой, главной стороне нашей жизни. Она достаточно опасна и требует большой осторожности. Правда и это не всегда помогает…

– Как, например, сегодня? – вдруг спросила Ая, – Но вас, слава багу, отпустили!

– Откуда вы..? Хотя, что это я! Забыл о ваших удивительных возможностях… Так вы видели!

– Да. И совершенно случайно. Заметив, что вас куда-то везут, мы постарались проследить за машиной. Потом дождались, пока вас выпустили, и отправились сюда, надеясь, что и вы здесь появитесь. И вот, не ошиблись.

Ая умолкла, в ожидании продолжения. Тастемир ещё некоторое время тоже молчал, видимо решая с чего начать своё вынужденное откровение. В кафе между тем становилось всё более людно. Посетители заняли все столы и все барные стулья и теперь шумно переговариваясь между собой.

– Нужно уходить, – тихо произнёс вдруг Тастемир, – поднимемся на верхний уровень.

Встав из-за стола, мы двинулись к выходу. Задержавшись у барной стойки и расплатившись за обед, мы на лифте поднялись на крышу выставочного центра, где, как оказалось, тоже расположилось летнее кафе. Места было много и столики стояли свободно, на значительном удалении друг от друга.

Заказав особый травяной чай, который порекомендовал Тастемир, мы некоторое время смаковали ароматный напиток со сложным вкусовым букетом.

– Здесь нас, скорее всего, никто не услышит, поэтому мы можем поговорить откровенно. – Сказал негромко Тастемир, оглянувшись при этом на Надежду, словно в поисках подтверждения с её стороны.

– Я не уверена в этом. – Неожиданно твердо заявила его маленькая спутница.

– Девушка права, – Мягко пропел в моих ушах голос Нолии, – и вам лучше пересесть ближе к краю платформы. А подслушивающая система, – очень, кстати, эффективная, – минут через пять, я думаю, выйдет из строя из-за случайно ошибки одного из операторов.

– Всё-то ты знаешь! – пробормотал я, переглянувшись с Аей, которая тоже, конечно, слышала нашу советчицу.

– Сменив столик, мы некоторое время наслаждались видом старинного города, открывшимся с нашей новой позиции.

К серьёзному разговору нас вернула Надежда.

– Я думаю, наши друзья должны понимать суть происходящей здесь борьбы, участниками которой мы являемся. Да! Именно борьбы с победами и поражениями, и многочисленными опасностями, подстерегающими нас на каждом шагу. Это только внешне наш город, как и многие другие, выглядит обычным, в меру благополучным человеческим муравейником. Хотя бездумных, тупых муравьёв здесь действительно масса.

Тастемир слушал свою подругу, подперев рукой подбородок, а Надежда отхлебнула немного из чашки и, глядя на нас из под нахмуренных бровей, продолжила свой рассказ.

– Мы с Тастемиром, как и тысячи наших единомышленников по всей стране, боремся не просто за новую жизнь, хотя именно такое словосочетание используется в названии наших центров. И не просто против старой жизни, надоевшей, как вредная, постоянно брюзжащая старуха. У нас есть ясная цель и понятные, эффективные средства, главным из которых является… школа!

Надежда, при этих словах глянула на нас победно и даже с какой-то лёгкой, невесть откуда слетевшей на её губы улыбкой.

– Школа как средство борьбы… – Попробовала слова на вкус моя Ая. – Это очень интересно!

– Начни с начала, Наденька. Так будет понятней и интересней. Про семинар расскажи знаменитый. – Посоветовал Тастемир, тоже заметно оживившись.

– Это случилось уже давно, – продолжила девушка, – около десяти лет назад. В город, как это часто случалось в те времена, приехало какое-то очередное западное светило, из мира богатства и успеха. Сначала молодой гений прочитал лекцию, затем, в этом самом здании, был организован большой семинар для молодёжи, на который гость явился в окружении толпы своих фанатов. Всё это были молодые люди, прекрасно знающие, что им нужно и потому жадно заглядывающие в рот своему кумиру, ожидая откровения, которое может их обогатить.

Тогда и случилось первое столкновение интеллектов. Вернее, не интеллектов, а интеллекта с расчётливостью и беспринципностью… Они всё себе присваивают, даже слова, уродуя и извращая их содержание, – произнесла неожиданно рассказчица, сжав свои маленькие кулачки, – и красота, и любовь – всё это для них товар. Да и сами они продажные, давно купленные и перекупленные. И не способные ни увидеть, ни, тем более, понять этого.

Надя набрала воздуха, собираясь, видимо, выдать ещё что-то, но уже во весь голос, но Тастемир остановил девушку, поймав и сжав осторожно её ладошку двумя руками.

– Успокойся, милая. И не расстраивайся так. Ребята всё прекрасно понимают.

– Да, конечно. – Совсем тихо, после паузы, произнесла Надежда. – Я потому и расслабилась, что рядом нормальные люди.

Надежда подняла на нас взгляд, полный неожиданной теплоты. Вероятно это была благодарность за право минутной слабости, за возможность предаться невольно скрываемому обычному человеческому чувству.

Не выпуская руки Надежды, рассказ продолжил Тастемир. Он поведал о столкновении двух позиций, когда целая волна человеколюбия натолкнулась на ледяную стену тупого и расчетливого безразличия. Рассказал как после семинара в городе начало формироваться пёстрое разновозрастное сообщество людей, решивших бороться за своё человеческое завтра; какие предлагались идеи и планы и как постепенно все пришли к единственно возможному, неизбежному, как считал рассказчик выводу.

– Мы поняли, что главная линия непримиримого противоречия пролегает не между защитниками двух разных мировоззрений. Она – внутри нас…

– Можно я дальше! – остановила Тастемира Надежда. – Нельзя утверждать, что мы сразу поняли природу внутренней борьбы, совершаемой каждым, кто стремится стать человеком. Но после долгих исканий мы сами поняли что единственная достойная цель не в том, чтобы стать здоровым, сильным и даже красивым телом, обладающим некой духовностью, но духом, подчинившим природу и обретшим собственную телесность!

Надежда с почти победным видом смотрела на нас, ожидая понимания, одобрения, а может и восторга. И это её чувство было не только вполне понятным, но, как мне показалось, и вполне уместным.

– Красиво! И очень интересно. – Словно размышляя заговорила Ая. – Особенно про красоту… Хотя, наверное, это было здесь не главным.

Несколько минут все молчали, размышляя. Затем Ая, совершенно очарованная нашей собеседницей и особенно её последней мыслью, предложила.

– Давайте при первой же возможности специально обсудим тему красоты человека. Я понимаю, что перед вами сегодня стоят куда более важные проблемы, требующие решительных действий, но ведь эта проблема неотделима от вопросов возрождения духовности, от формирования человека, от образования. Вы ведь сами говорите про школу!

Переведя взгляд на Надежду, я даже вздрогнул от неожиданности. Глаза девушки просто сияли, а губы кажется вздрагивали в трепетной готовности обнажить для всех здесь и сейчас удивительный и прекрасный смысл человеческой красоты. Энергия, которую излучало лицо Надежды бушевала в разделяющем нас пространстве

– Нет, Ая. Более важных проблем у нас нет, да и не может быть. Ведь человек, достигший высокой духовности, а значит того самого состояния, которое мы имеем в виду, говоря об истинной человеческой красоте, это человек победивший в борьбе которую мы ведём. Сама по себе красота, конечно, не является целью наших усилий. Она скорее награда за победу в борьбе, которую мы называем становлением человека человеком.

– Настоящий человек не может быть и не бывает некрасивым, – решительно добавила Надежда, выразительно глянув на своего соседа.