Текст книги "Экзамен"

Переславль-Залесский

Притворившись синим безоблачным небом, Плещеево озеро внимательно наблюдало за нами сквозь ресницы высоких сосен. Тишина окутавшая лесные опушки, дремлющие в ранний утренний час, была наполнена спокойным ожиданием чуда, которое просто не могло не случиться в этом сказочном Берендеевом царстве. И действительно, прямо перед нашей машиной, медленно катившейся по огибающей озеро дороге, вдруг возникла, словно материализовавшись из воздуха, большая лосиха с двумя телятами, уже догоняющими мать по росту. Животные, словно не замечая нас, совершенно по-хозяйски перешли дорогу и скоро растворились в лесном массиве. А мы с Аей ещё некоторое время с удивлением глядели им вслед.

Надежда и Тастемир о чем-то тихонько спорили, стараясь не отвлекать нас от чудесной картины Плещеева утра. Когда лес вдруг расступился и впереди, справа от дороги, показались жилые домики небольшого сельского поселения, Тастемир, сидевший за рулём ленд ровера, нарушил волшебную тишину.

– Ну вот, практически добрались. Ещё минут десять и вы увидите, как рождается переславский ЦНЖ – в определённом смысле наш с Надеждой.

Только теперь я заметил, как сияют глаза наших спутников. Почти суровая сдержанность, которая лишь изредка покидала их лица в городе, исчезла здесь бесследно, обнажив добрые и любящие души наших друзей.

– Боже мой, как же они похожи! – тихо прошептала мне Ая.

Пролетев последние несколько километров и оставив позади довольно большое село с приличным домом культуры и почти восстановленным кирпичным храмом, мы осторожно пересекли ручей на дне заросшей кустарником балки и уверенно стали подниматься по пологому склону большого холма.

Вскоре за ухоженными деревьями и кустарниками показались первые постройки.

– Здесь было маленькое сельцо на месте отделения совхоза, а до того большая помещичья усадьба. Славилось место особо крупной и вкусной вишней, которую в царское время, по преданиям, отправляли возами на рынки. Мы теперь тоже вишневые сады разбили. – Рассказывала Надежда, не отставая от широко шагавшего впереди Тастемира.

– А почему «Центр новой жизни»? – спросила Ая, тронув Надежду за плечо, – Почему именно «центр»?

Девушка, казалось, ждала этого вопроса. Чуть замедлив шаг, она взяла Аю под руку, словно боясь потерять важную собеседницу.

– Множество людей, озабоченных ситуацией в сфере образования и культуры и способных действовать, стремились совершенствовать школу и другие родственные учреждения. Пытались они и влиять на систему управления. Но даже тогда и там, где умные и небезразличные люди оказывались у власти, они ничего существенного не могли добиться. Ни ностальгические попытки вернуться к идеям советской школы, ни подогретое завистью стремление сделать «как на западе», ни разнообразные узкоспециальные инновации в области педагогики – не дали ничего, что могло бы оживить умирающую школу.

Не мы первые, наверное, поняли, что изменить её, не затрагивая остальные сферы жизни общества, невозможно. Но именно мы, я думаю, первыми осознали, что именно можно и нужно делать. И знаете с чего мы начали?

Здесь Тастемир вдруг призвал всех остановиться и на минутку отвлечься от разговора.

– Наденька сейчас продолжит свой рассказ, но было бы неправильно, если бы мы не заметили того особого пространства, к которому сейчас подошли. Уже здесь перед вами простые ответы на многие вопросы, которые возникают обычно по поводу нашего ЦНЖ.

Вначале я не понял, что особенное должны мы были увидеть в открывшейся взгляду симпатичной жилой застройке. Интересные разнообразные силуэты домиков при очевидном стилистическом единстве были безусловно хороши. Но лишь приблизившись к застройке, мы осознали, что устроена она весьма своеобразным образом.

Я собрался было сразу броситься в привычное для меня путешествие по дворикам и аллеям с целью уловить главный смысл структуры, но Тастемир с улыбкой остановил меня.

– Думаю, сначала нам стоит присесть вон на те скамейки и дослушать рассказ Надежды. Он наверняка будет и про замечательную архитектуру нашего Центра.

Я заметил, что Надя с благодарностью и нежностью глянула на своего друга и этот взгляд почему-то согрел и мою холодную холостяцкую душу, подвергавшуюся в последнее время всё более серьёзным испытаниям.

Как только мы расселись на симпатичных деревянных скамьях с затейливой резьбой, Надежда продолжила своё повествование. Рассказ был долгим, но благодаря таланту рассказчицы и глубокому пониманию предмета, который она с восторгом описывала, мы слушали с большим интересом. Ая, сидевшая рядом с сосредоточенным видом, непроизвольно сжала мою руку своими музыкальными пальчиками, да с такой силой, что если бы не моя специальная подготовка, кисть бы, наверное, пострадала. Не удержавшись, я положил сверху свою свободную ладошку и осторожно погладил нежные пальчики. Вопреки моему ожиданию, девушка вздрогнула при первом же прикосновении и сразу расслабила свою хватку. Но руку не убрала и от этого факта меня почему-то бросило в жар. Когда же она сверху положила другую руку, я закрыл глаза, пытаясь скрыть за веками вспыхнувший пожар. С трудом справившись с нахлынувшим неожиданным чувством, я прислушался к звучавшему где-то далеко знакомому голосу, не сразу осознав, что ко мне обращается Тастемир.

– Алекс, ты что, задремал?

– Нет! – возвращая контроль над собой, возразил я, – Я слушаю! Просто задумался на минутку.

Почувствовав, что Ая снова слегка сжала мою руку, я умолк, уступив ей возможность продолжить разговор.

– Если я правильно поняла, ваша идея состояла в том, чтобы вместе с несколькими инициаторами, в том числе семейными, начать выращивать новое сообщество в новом пространстве и на новой социокультурной основе? Вы отказались от возможности изменить школу, существующую в мире, где истинно человеческие ценности играют в лучшем случае второстепенную роль. И решили создать действующую модель общественного устройства, в центре которого не производство колбасы или оружия, но производство личности, развитой, нравственной и стремящейся к совершенству как внутреннего, так и окружающего мира. Можно сказать, и это будет ещё точнее, что вы посеяли в стране семена будущего свободного и нравственного общества.

Задумчиво глядя на развернувшуюся перед нами архитектурную картину, Ая поинтересовалась.

– И много таких семян культурного возрождения вы посадили?

– На сегодня, насколько нам известно, их в стране более тридцати, не считая тех, что возникли за рубежом. Причём речь лишь о тех, которым уже несколько лет и которые явно состоялись. Их влияние на ситуацию в нашем и в соседних государствах стало настолько серьёзным, что правительства запаниковали.

В глазах Надежды горел боевой огонь, а Тастемир мягко улыбался, глядя на свою подругу.

– Ну, до паники, Наденька, ещё, пожалуй, не дошло. Но проблемой мы стали настолько серьёзной, что занимается нами теперь не министерство образования, а самые что ни на есть силовые органы.

– Да, видели. – Включился я в разговор. – А что именно не устраивает государство в этом естественном инновационном процессе?

– Как что!? – удивлённо воскликнула Надежда, вонзив в меня ещё не остывший взгляд, – Разве это не очевидно! Да наши ученики уже после нескольких лет обучения по способности мыслить, видеть и понимать жизненную ситуацию, на порядок превосходят не только сверстников, но и большинство взрослых, которые пытаются иногда их вразумлять. И хоть большая часть нашей молодежи предпочитает дальше учиться и работать в Центрах, информация о нас всё быстрее распространяется, и всё больше родителей стремятся отправить к нам своих детей на учёбу, а если удаётся, то и переселиться в наши Центры.

– Но это же просто здорово! – воскликнул я, – но почему всё же государство вместо поддержки занимается преследованием людей, приносящих очевидную пользу обществу? Как они объясняют людям свою позицию?

Я, конечно, понимал, что противоречие здесь было не только неизбежно, но и смертельно опасно как для управленцев, так и для всех сторонников изживающего себя «экономического, рыночного пространства». Но мне хотелось услышать ключевые лозунги Надежды, готовой немедленно вступить в бой за свои идеалы.

– Потому, что умные, свободно мыслящие люди не нужны этому государственному устройству, где всеми основными сферами жизни управляют чиновники! А обвиняют они нас, прежде всего, в отсутствии патриотизма. Представляете! Словно патриотизм заключается в том, чтобы не нарушать инструкции, которыми они обустроили свои теплые места!

Надежда говорила ещё довольно долго, а мы с Аей внимательно слушали её, всё яснее осознавая, насколько продумана и жизнеспособна их замечательная концепция.

Настоящее знакомство с Центром новой жизни, который его обитатели именовали «Плещеево», как и озеро, на берегу которого он расположился, началось с жилища. Уютные группы, были образованны маленькими индивидуальными усадьбами, которые объединяло довольно сложно организованное общее пространство. Здесь, по словам Надежды и Тастемира, были специально созданы условия для живого общения всех без исключение обитателей усадеб. На территории разместились разные площадки, навесы и даже небольшой павильон для малышей, где те могли поиграть или поспать на свежем воздухе в дождливую погоду.

– Сейчас, как видите, здесь народу не много. Три мамаши с колясками да два деда-шахматиста не в счет. Через часок буквально здесь действительно будет не только людно, но и довольно шумно, особенно у теннисных столов.

Особый интерес у нас с Аей вызвало упомянутое Надеждой пространство встречи детей с самыми пожилыми жителями Плещеева. Было крайне интересно понять, в чем изюминка этой части территории и я спросил её об этом.

Разговаривая, мы не спеша огибали зону общения, обнаруживая то в одном, то в другом месте скрытые растительностью благоустроенные уютные уголки, иногда уже занятые беседующими.

– Мы изначально много думали о том, как организовать постоянную живую связь детей, особенно маленьких, с людьми пожилыми. – Рассказывала Надежда. – Сначала мы обратили внимание на организацию семейной жизни, тоже существенно пострадавшую от западного влияния. Тенденция к раннему разделению семьи, когда дети обособляются от родителей, а те в свою очередь от бабушек и дедушек, вела к разрушению складывавшихся веками условий трансляции культуры, передачи детям и молодежи человеческого способа жизни. Мудрость пожилого человека, его драгоценный жизненный опыт должны быть не просто раскрыты малышам. Общество обязано создать условия, при которых в сознании всех членов сообщества опыт и знания старших приобретают высшую ценность, а овладевающий ими обретает достоинство и уважение окружающих.

А когда в наших замечательных домах укоренились большие многопоколенные семьи, мы обнаружили, что общение детей и молодёжи с пожилыми людьми становится всё более активными. И, вы знаете, мне кажется, что наши старшие стали меньше болеть и даже дольше жить!

Тастемир, внимательно слушавший свою увлекающуюся подругу, снова спрятал улыбку и поддержал Надежду.

– Да-да! Достаточно посмотреть на наших жизнерадостных бабушек и дедушек и всё становится ясно. А что касается пространства общения старых и малых, – никакой специальной организации здесь не потребовалось. На площадках внутри жилых групп все люди доступны, как и во всех других общественных пространствах Центра.

– Ой! У нас новенькие!

Звонкий женский голос раздался справа, откуда по тропинке к нам быстро приближалась группа энергичных молодых людей в лёгкой форменной одежде. Компания появилась неожиданно, вынырнув из-за густых зарослей цветущей амурской сирени и сразу бросившись к нам, словно изголодавшись по свежим лицам.

– А ну, угомонитесь! – Потребовал Тастемир, безуспешно пытаясь сдержать улыбку. – Гости с дороги, им отдохнуть сейчас надо, а не вас просвещать.

– Это наши молодые кураторы из учебного центра. – Пояснил он нам. – У ребят самый ответственный и трудный участок – подростки. И ещё самый большой заряд энергии.

После короткого знакомства, две девушки, которые сами вполне могли сойти за подростков, буквально повисли с двух сторон на Надежде, которая явно рисковала растаять. Тастемир тем временем вертел головой, отвечая на вопросы беспокойных кураторов. Лишь минут через десять нам удалось вырваться на свободу, преодолев силу притяжения обаятельных воспитателей.

Некоторое время мы шли молча, любуясь окружающим ландшафтом, доведённым, кажется, до совершенства умелыми человеческими руками. Я даже поймал себя на мысли, что вместо обычного критического анализа плодов профессиональных усилий моих коллег, я просто с радостью впитываю в себя это чудо. Его нельзя было даже пытаться анализировать, потому что созданное гармоническое целое даже логически нельзя расчленить, чтобы не погубить ожившую здесь сказочную гармонию, звучащую тихой, едва уловимой, но всепроникающей мелодией.

– Здорово! Правда? – прошептала Ая, и в этот момент я почувствовал, что переполненная теми же чувствами, она прижалась ко мне, обхватив мою правую руку.

– Да! – с трудом выдавил я из себя, – Это потрясающе!

Вспоминая иногда это чудесное мгновение, я пытаюсь вспомнить, к чему относились тогда мои слова. И всякий раз я прихожу к выводу, что дело не в исключительно талантливой работе проектировщиков, а в неожиданно вспыхнувшей с особой силой духовной близости с моей Аей, в приоткрывшемся мне снова её потрясающем внутреннем мире. Не столько удивительный пейзаж, сколько совершенно одинаковое его восприятие спровоцировало у меня всплеск чувств, сдержать которые я был почти не в силах.

Не знаю почему, но именно в этот момент я понял, что Ая, – моя Ая! – и есть моё другое я, особая форма моего внутреннего мира. Отделить меня от неё, значит разрушить этот мир. А это гораздо хуже, чем просто убить меня.

– А вот и наш общественный центр, – воскликнула Надежда, – он же школа, институт и всё, что связано с образованием и не только. Здесь же всё, что остаётся от сферы производства в результате её автоматизации, которой заняты чуть ли не все жители Центра. И здесь всё-всё, что связано с творчеством. Единый информационный центр тоже рядом, хотя его основное пространство закрыто и спрятано под землёй.

Комплекс, открывшийся нам, не производил впечатления чего-то очень большого и значительного. Сформирован он был из относительно скромных, в два-три этажа блоков с большими, иногда во всю стену, окнами. К постройкам примыкали многочисленные навесы, из под которых высовывались платформы и площадки. Те в свою очередь превращались в аллеи и дорожки, растекаясь по территории и прячась среди деревьев и кустарников.

– Красиво! – нарушила молчание Ая, – Красиво и очень… душевно. Я бы сказала, что все архитектурные формы здесь какие-то вежливые что ли. Нигде не чувствуешь себя маленькой… Такое ощущение, что пространство старается осторожно обнять тебя.

– А ведь мы собирались о красоте специально побеседовать. – Напомнил вдруг Тастемир. – Давайте забежим в ваше временное жилище, – вон домик рядом – чтобы оставить вещи, и затем пойдём перекусим. Там же можно будет и поговорить.

О красоте

Этот разговор отпечатался в моей памяти во всех мелких деталях. Нам с Аей он доставил исключительное удовольствие, потому что… Но лучше всё по порядку.

На ранний обед или, скорее, второй завтрак – первый состоял из пары бутербродов в машине – мы устроились в маленьком кафе на самом верху одного из немногих относительно высоких строений, у небольшой уютной площади, заполненной снующими туда и сюда преимущественно молодыми людьми. Отсюда был виден почти весь посёлок, но главное – с крыши третьего этажа открывался изумительный вид на Плещеево озеро, замечательно дополненный силуэтами монастырей и золотящимися в солнечных лучах головками храмов.

– Правда красиво? – лукаво поинтересовалась Надежда, обращаясь к нам с Аей. – А вот и шары воздушные. Они здесь часто стайками летают в хорошую погоду.

– А куда они летят? – поинтересовалась Ая, наблюдая за ярко раскрашенными неторопливыми монгольфьерами с большими пассажирскими корзинами, – Куда ветер дует?

– У нас сейчас вся страна туда летит! – Обронил Тастемир, подзывая официанта, одетого в светло-серый с голубым лёгкий костюм и с изящным кожаным очельем на голове, удерживающим длинные, почти белые волосы.

– Нам традиционный плотный завтрак, пожалуйста, и морс облепиховый сразу.

– Но давайте к нашей теме вернёмся, – предложила Надежда, – а то мы о главном так никогда и не поговорим. И давайте сначала послушаем мужскую точку зрения. Ты не против, Алекс?

Я не мог отказать себе в удовольствии порассуждать о красоте и решил оттолкнуться от высокой оценки окружающего нас пейзажа, вызвавшего общее восхищение. Оседлав своего любимого конька, я заговорил о бесконечности природы, сочетающейся с уникальностью любых её форм; о природе, как развернутой книге бесконечных возможностей самого человека, которые лишь нужно разглядеть и суметь использовать.

Слушали внимательно. Лишь Надежда дважды порывалась о чём-то меня спросить, но каждый раз сама себя останавливала. В конце концов, я умолк и попросил её высказаться.

– Мне понравились рассуждения о бесконечности и о единстве неповторимого множества уникальных явлений. – Заявила девушка, словно сразу подводя итоги беседы. – Но вот какой вопрос: как соотнести красоту формы этого, например, милого цветочка с эстетикой бесконечности и гармонии в целом?

– Думаю, применительно к этому цветочку нужно обратить внимание вот на что. Именно в неповторимости каждого нового из бесконечного множества снова и снова вырастающих цветов проявляется способность природы к созданию бесконечного количества форм одного и того же по сути содержания. Давайте сравним все розы на вон том кусте у беседки, и мы наверняка не найдем двух совершенно одинаковых. Я хочу сказать, что через любую природную форму на нас смотрит сама бесконечность породившего нас мира. Нужно только захотеть её увидеть, эту бесконечность, воспринять цветок как форму этой бесконечности.

Тут я встретился глазами с Аей, сосредоточенно слушавшей меня, и как с высокого обрыва полетел, сорвавшись, в огромный и прекрасный мир, открывшийся в её взгляде. Изо всех сил я старался закрыть глаза, но мне это не удавалось и тепло очарования любимого человека кажется совсем лишило меня воли.

Ая вдруг взяла меня за руку и я почти сразу пришёл в себя. Найдя глазами Тастемира, и обращаясь теперь к нему, я постарался продолжить.

– Но есть лишь одна замечательная и прекрасная форма, которая способна сама стать миром, стать творцом этой бесконечности. Как вы, конечно, понимаете, это человек. Рождается он как цветок, которым можно любоваться. Но по мере того, как он осваивает человеческий способ жизни, и только благодаря этому, он присваивает себе и воссоздаёт в сознании окружающий мир с его бесконечными возможностями. Человек, развиваясь, сам становится бесконечным, бесконечно добрым и потому прекрасным миром. Это и есть путь от красоты формы, будь это цветок или ребёнок, к никогда не увядающей форме красоты Человека. Я бы ещё добавил, что мерой этой красоты является нравственность человека. Самым же понятным аргументом в пользу этого утверждения является красота родителей, раскрытая ребёнку в любой нормальной семье, красота, которая не зависит от черт лица и пропорций дорогих, любящих его людей.

Не удержавшись, я глянул на Аю, словно хотел ещё раз, окончательно убедиться в собственной правоте… Спорить со мной было в этот момент бесполезно.

Постепенно разговор снова вернулся к Центру новой жизни. Оказалось, что одним из важных элементов архитектурной структуры здесь, как и в том проекте, о котором я рассказывал комирандам на экзамене, являлись ритуальные пространства переходов между соседними возрастными ступенями.

Надежда красочно описывала сам ритуал на примере перехода дошкольников в первую школьную группу, когда нас неожиданно окатил влажной прохладой примчавшийся со стороны озера порыв ветра.

– Быстро вниз! – скомандовал Тастемир, вскочив со стула и помогая подняться Надежде. Не задерживаясь у переполненного лифта и не задавая лишних вопросов, мы сбежали вниз по лестнице.

– Всё. Теперь можно не спешить. – Объявил Тастемир, закрывая жалюзи на широком окне небольшого холла с креслами и журнальными столиками.

– Опасности, кажется, нет, но я не уверена. Под водоёмом заработало какое-то устройство. Я пробую войти с ним в контакт. Пока отключаюсь.

В голосе Нолии, – а это, конечно, была она, – не чувствовалось обычной уверенности с оттенком легкомыслия, свойственной нашей красотке. Она говорила спокойно, но не пыталась успокоить нас.

Ая, крепко державшая мою руку, была напряжена, но выглядела прекрасно.

– Мы рисковали простудиться там, на крыше? – обратилась она с улыбкой к нашим друзьям.

Тастемир, однако, не склонен был шутить.

– Никто не знает, что это такое, – сказал он с хмурым выражением лица, – а ветер – только начало. Главное – сильное излучение, которое скоро последует. Когда это случилось в первый раз, мы решили, что имеем дело с простой вспышкой света…

В этот момент сквозь несколько неприкрытых участков витража в помещение ворвались мощные световые лучи, с каким-то неприятным чернильным оттенком.

– Обходите лучи и быстро покиньте этот холл! В центре соседнего помещения для ваших друзей безопасно.

Голос Нолии прозвучал резко и требовательно. Мы с Аей, подхватили под руки Тастемира с Надей и, ничего не объясняя, потащили их в указанном направлении. Оказавшись вдали от странных лучей, мы несколько минут напряженно ждали дальнейших указаний Нолии.

– Опасности больше нет. Можете вернуться к прерванному завтраку. Если, конечно, его не сдуло. – Добавила Нолия, вернувшись к своей, слегка ехидной манере. – Позже я всё объясню.

– Ну, что? – Спросил Тастемир, напряженно глядя на нас с Аей. – Вы ведь с Нолией общались?

– Она говорит, что опасности больше нет, но боится, что наш завтрак сдуло, пока мы тут прятались, – сообщила Ая.

Поднимаясь по лестнице на крышу и направляясь к столику, все начали шутить. А принявшись за еду, полностью сохранившуюся, совсем расслабились.

Следов недавнего происшествия нигде не было видно, только покрытая рябью поверхность озера казалась издалека мрачной и тяжёлой.

– Озеро скоро успокоится, а вот люди, попавшие под излучение, особенно молодые, ещё несколько часов будут чувствовать необъяснимое возбуждение. Мы пытались разобраться с этим состоянием, но у нас пока ничего не вышло. То же и с источником излучения. Похоже, будто кто-то пытается добиться от нас какой-то определенной реакции или преследует какую-то другую, непонятную нам пока цель. А Нолия ничего интересного не сказала?

Тастемир с надеждой посмотрел на нас с Аей.

– Надеемся, ещё скажет. Не может не сказать. – Заявила с уверенностью Ая, а я просто кивнул головой, одновременно мысленно обратившись к нашей защитнице и помощнице.

– Ещё две минуты, – прозвучал в голове её голос, показавшийся мне особенно довольным, – я почти закончила. И можете меня не вызывать браслетами. Я сама могу теперь появляться в любой момент и в любом месте.

Слова появившейся перед нами Нолии потрясли нас с Аей почти так же как наших друзей. С каменным лицом и неподвижным взглядом, устремлённым куда-то в сторону озера, Тастемир слушал рассказ о том, как в давние времена более зрелая инопланетная цивилизация повлияла на развитие их мира, превратив его в копию Земного. С тех пор, специально скрытые в недрах планеты устройства, осуществляли контроль и периодическую коррекцию происходящего, сближая основные жизненные процессы на обеих планетах. Именно с таким действием мы столкнулись несколько минут назад, когда заработало устройство, расположенное, видимо, под озером.

Особая активность устройств в последнее время была связана с обостряющимся культурным кризисом на Земии. Путь выхода из этой сложной социокультурной обстановки, который будет найден обитателями планеты, представляет главный интерес для космических наблюдателей и, вероятно, конечную цель всего эксперимента.

– Но как ты всё это узнала? – с удивлением спросила Ая. – Неужели проникла в самое сердце этого устройства и осталась незамеченной?

– Ничего подобного! Это очень совершенное, весьма благожелательное и совершенно безопасное устройство по имени Ствик-Ломпи вторая. Для меня просто Ствики. Мы очень мило пообщались, обменявшись массой полезной информации. Её, кстати, крайне заинтересовал наш визит на Земию и возможность с вашей помощью получить более точную информацию о целях и задачах ЦНЖ, которые она оценивает как… – Нолия немного замялась, словно подыскивая подходящее слово, но тут же уверенно продолжила. – Как наиболее перспективную общественную силу на планете.

– Ух ты! – Воскликнула Надежда с сияющими глазами. – Вот мы какие оказывается!

Тастемир, глядя на Надежду, тоже не смог скрыть радостной улыбки.

– Только это не всё. – Продолжила Нолия. – Самое интересное моя новая подруга сообщила под конец нашего разговора. Видимо всё это время она анализировала новую для неё информацию, в том числе и о вашем Центре, и, возможно, связывалась со своими создателями. В результате Ствики предложила начать сотрудничество, которое она или они представляют себе в виде периодического обмена мыслями о складывающейся ситуации. И, наконец, самое интересное. Всех вас, вместе со мной конечно, приглашают на… встречу, в которой будут участвовать двое представителей мира Ломпи, которые сейчас здесь.

Новость, конечно, была потрясающей. Но если мы с Аей уже не первый раз сталкивались с иной культурой, то наши друзья были, кажется, в полном шоке. На лице Тастемира блуждала периодически разгораясь неуверенная улыбка, а Надежда просто застыла, упершись подбородком в сжатые кулачки. Взгляд же её был устремлён на любимое озеро, оказавшееся хранилищем великого, непостижимого чуда.

– Я безумно хочу поверить, что всё это правда и… не могу. – Тихо проговорила девушка, повернувшись к Тастемиру, который, пожав плечами, просто прижал её к себе.

День, на который была намечена встреча, с утра был пасмурным и каким-то совсем серым. И теперь, когда всё чудесное и невероятное уже случилось, продолжал идти дождь. Необычно долгий для разгара лета, но в общем тёплый и, пожалуй, даже ласковый. Ветра практически не было, тяжёлые облака застряли на подходе к озеру, словно зацепившись за верхушки высоких сосен, и теперь постепенно теряли свой заряд.

На террасе под прозрачным навесом, где расположилась наша четвёрка, было уютно и покойно. Под монотонный звук падающих на навес всё более редких капель все молчали, стараясь привести в порядок мысли и чувства, переполнявшие каждого.

Первым нарушил молчание Тастемир.

– Кто-нибудь понял, где мы были, как там оказались и как вернулись сюда?

Увидев, как мы с Аей пожимаем плечами и обняв осторожно Надежду, сразу прильнувшую к нему, Тастемир вдруг широко улыбнулся, обернувшись к нам.

– После знакомства с вами я думал, что готов к любым чудесам, но оказалось, что это не так. Неужели у нас действительно есть такие фантастические помощники?!

– Скорее единомышленники, – осторожно уточнила Ая, – готовые помочь не столько действиями, сколько советами. Хотя…

– Покровители! – Раздался решительный голос Нолии, которая сама вдруг возникла за столом и, оглядев всех с победным видом из под удивительно сформированной копны рыжих волос, продолжила. – Отныне ломпи – ваши покровители, поскольку этап их пассивных наблюдений завершился и движение ЦНЖ определено как жизнеспособное и наиболее прогрессивное на Земии. Мне доверено дополнительно разъяснить вам, – тут Нолия повернулась к Надежде и Тастемиру, – что вы в любое время сможете вступать в контакт с вашими покровителями через Ствик-Ломпи, как только они сформируют полноценный фантом, подобный мне… Если, конечно, сумеют. – Добавила Нолия, кокетливо поправив свою грандиозную прическу и эффектно растворившись в свежем после длительного дождя, пахнущем травами и цветами Плещеевском воздухе.

Переполненные впечатлениями и новыми ожиданиями, мы в этот день долго не могли улечься спать и допоздна засиделись в небольшой гостиной с открытыми на террасу окнами. Пили с удовольствием какой-то местный чай с большим количеством природных ингредиентов и слушали умиротворяющее пение птиц. Постепенно успокоившись, принялись размышлять о будущем Земии.

Ая настаивала на том, что идеи возрождения культуры, заложенные в концепцию ЦНЖ, всё же ещё не достаточно популярны и едва ли сторонники этого замечательного движения сумеют сохранить свою прекрасную инновацию, если дело дойдёт до открытого противостояния с государством и, тем более, с государствами. Разве что им на помощь придут могучие ломпи. Но это большой вопрос. Ведь ясно было, что непосредственно участвовать в каком-либо конфликте эти космические наблюдатели вовсе не намерены.

Я же утверждал, что люди, организовавшие движение ЦНЖ с такой мощной идеей и таким глубоким пониманием сущности человека, несоизмеримо сильнее любых оппонентов и в условиях противостояния легко сумеют привлечь на свою сторону большинство населения.

Так и не придя к согласию, прежде чем разойтись по своим спальням, мы решили ещё раз послушать Нолию, которая подозрительно долго не участвовала в нашем вечернем разговоре.

– Я здесь! – Сразу отозвалась на приглашение наша незаменимая помощница. – Я всё слышала и могу сказать, что вы оба по-своему правы. А идея ломпи, которые рассуждали на ту же тему, вполне созрела и будет предложена вашим друзьям в ближайшие дни. Это и будет для них первая серьёзная помощь.

– А ты можешь в основных чертах рассказать нам, о чём пойдёт речь? Или это пока ваша со Ствики страшная тайна? – Весело поинтересовалась Ая.

– В таких вопросах у меня не может быть от вас секретов, да и Ствики совершенно не склонна к интригам. А предложить ломпи собираются вот что.

Как всегда чётко и без лишних слов Нолия поведала нам о замысле, который будет предложено реализовать на Земии. Речь шла, как ни странно это прозвучало поначалу, о создании в мировом интернет-пространстве специального культурного ядра. Выслушав все пояснения и аргументы, мы с Аей некоторое время сидели молча, смущённые услышанным.

– Я теперь вообще, кажется, не усну до утра. Давай-ка ещё раз проговорим этот план и разложим по полкам хотя бы основные детали. Давай ты, Алекс!

– Мне кажется, здесь есть две вещи, которые нужно выделить. Во-первых, это понимание того, что развитие интернет-пространства планеты это необходимый предварительный этап её естественного формирования, как космического субъекта разума. С помощью информационных технологий и даже независимо от воли инженеров, здесь формируется что-то вроде ткани планетного мозга. Во-вторых, – тот очевидный теперь факт, что действительно заработать эта… ноосфера во плоти сможет лишь тогда, когда в ней появится настоящий центр, ядро. Именно благодаря ему, информационный феномен, – эти бесконечные сети и пр., к чему мы уже привыкли, – сможет ожить…