Текст книги "Автопортрет художника (сборник)"

Встал у входа в комнату и прочел нараспев:

«… то предание рассказывают индейцы

селения Бельцы

предки которых некогда жили

поблизости от большого озера созданного инопланетными

пришельцами – жителями Атлантиды царившей на землях

нынешней Молдавии

эта Атлантида звалась Молдавская Социалистическая Советская Республика

что значат эти четыре слова

мы до сих пор не знаем

не сумели расшифровать, потому что по некоторым данным

наши предшественники из погибшей культуры МССР

я сокращаю для удобства-

были гораздо более развиты чем мы

и у них были белые волосы и голубые глаза

как на голубом глазу

говорю

как свидетельствуют находки раскопок неутомимых археологов

Академии наук Молдавии

цивилизация, обитавшая на наших землях задолго до нас

отличалась высоким уровнем развития культуры

они были сведущи в земледелии, экономике, сельской жизни

астрономии, машиностроении и прочих областях жизни человеческой

которые для нас теперь лишь пустые слова

слава

Молдавии независимой

уровень развития их науки, культуры и общественной жизни был так высок, что

если сравнивать образно, нынешняя Молдавия в сравнеии

с далекой загадочной МССР это

кусок дерьма красующийся подле алмаза

прошу вас не отчаиваться

ведь теоретически дерьмо может попасть в болото

стать торфом

и через пять миллионов лет давления тонн болотной жижи

стать графитом

а затем

да-да то предание рассказывают индейцы

селения Бельцы

предки которых некогда жили

поблизости от большого озера созданного инопланетными

пришельцами – жителями Атлантиды царившей на землях

нынешней Молдавии

эта Атлантида звалась Молдавская Социалистическая Советская Республика

что значат эти четыре

алмазом

иными словами, не все потеряно, у нас есть один шанс из ста и я прошу

существо с лицом советника президента ткачука внести это в протокол и не называть меня

внутренним врагом государства при составлении очередной речи

президенту для его выступления

продолжу о цивилизации

многие поражаются: это все равно, что грязные арабы

на землях Египта, говорят они

общего у них, Египта фараонов и Египта русских туристов

только земля

ученые недоумевают, каким образом

цивилизация гораздо более развитая, чем наша исчезла с этой земли

нашей же

выдвигаются самые разнообразные гипотезы

некоторые утверждают

что причиной послужила техногенная катастрофа

примерно такая, в результате которой погибла Атлантида Платона

ну, например, прорвало водохранилище Гидигича и вода покрыла

загордившихся от хорошей жизни людей

МССР

другие считают, что причины в загадочной чуме

в поветрии страшной и загадочной болезни

я ничего не считаю

я просто иногда выхожу на окраины города и любуюсь странными сооружениями

обитатели цивилизации МССР называли их

заводами

а как именно они использовали эти культовые, очевидно, сооружения

мы до сих пор так и не знаем… «…

… в голове у меня раздались слышные только мне аплодисменты…

Я замолчал, и раздувая ноздри, постоял немного молча, впечатленный собой.

– Ну, как? – спросил я.

Я был ужасно собой доволен. Первое стихотворение в прозе да пять лет Молчания! Я уже даже представлял себе эти строки в своей автобиографии. «Первое стихотворение в прозе за Пять Лет Молчания… Имярек, прошедший сквозь горнило страданий…». Но Наташа сказала только:

– А-а-а-а…

Причем с весьма отсутствующим видом, который стал находить на нее в последнее время все чаще.

– Что «а»? – спросил я.

– А, ну да, да, – сказала она.

– Что да-да?! – зло спросил я.

– Ну неплохо, – сказала она виновато.

Потом глянула, почему-то, себе на руки, и сказала осторожно:

– Милый, а может, не одни только, по твоему выражению, «молдаване ебучие» виноваты в том, что ты сидишь дома и ничего не делаешь?

– Они выкинули меня с работы! – гордо сказал я.

– Их газеты разорились, причем все, – сказала она.

– Они все СЕБЯ выкинули с работы, – сказала она.

– Ты уже пятый год ничего не делаешь, – напомнила она.

– Так может, пора чем-нибудь заняться? – спросила она.

– Брось, – сказал я, – эти молдаване ебучие перекрыли нам, русским, кислород, дохнуть нечем, где найти рабо…

– У меня знакомый еврей открыл магазин, – сказала она, – и ему нужны экспедиторы.

– Альбац его фамилия, – сказала она.

– Я? – спросил я.

– Экспедитор?! – сказал я.

– Все равно не получится, – сказал я, – обязательно эти молдаване ебу…

– Как же ты узнаешь, перекрыли они тебе кислород или нет, если ты даже НЕ ПРОБУЕШЬ? – спросила она.

Я отмахнулся и спросил:

– Так тебе понравились мои стихи?

ххх

В магазин все-таки пришлось устроиться. Наташа стала нервничать и намекать на возможный уход. Это огорчало и пугало: мужчина в моем возрасте и положении не сразу бы нашел себе замену этой бесплатной машинке для секса. А регулярный секс значил для меня очень много. Само собой, секс чаще всего бывает ТОЛЬКО у женатых. Все разглагольствования на эту тему холостяков просто треп. Снять бабу, потратить на нее деньги, и время, отвести куда-то и оприходовать – если кто-то станет говорить вам, что проделывает такое КАЖДЫЙ день, то это гнусная ложь. Это элементарно затратно и трудно. Женатый же имеет секс каждый день. А может еще и утром, если захочет. Я хотел и утром и вечером. Правда, по утрам теперь пришлось отменить. Ведь я стал уходить на работу рано утром. Работенка была не пыльная, но была в ней одна проблема.

Там действительно нужно было работать.

А это меня всегда отвлекало от действительно важного. Наблюдение жизни. Так что на третью неделю я, вроде случайно, уронил ящик с бутылками, полаялся с боссом, и швырнул ему в лицо свою рабочую кепку – ну вроде как заявление – после чего ушел. Не спеша прогулялся по центру города, стараясь не заходить на центральную площадь – там постоянно шли какие-то митинги, и я проявлял гражданскую пассивность (попросту трусил) , – и побрел домой.

У ворот Васяни-Обрубка не было. Значит, уполз на кладбище, подумал я. Открыл ворота, и зашел в дом, придумывая, что сказать вечером Наташе, когда она вернется. Но так ничего и не придумал, потому что она была дома. Сидела на какой-то подушке и скакала вверх-вниз.

– Дрочим, старушка? – сказал я взбудоражено, и начал было расстегиваться.

Но она так побледнела, что пришлось мне присмотреться к тому, на чём она скакала. И был это, чтоб ее, Васяня-Обрубок.

– Боже, – сказал я, глядя туда, где они сцепились, как завороженный.

– Милый, я должна все объяснить, – сказала она.

– Все и так понятно, – сказал я.

Со стороны это напоминало огромный сук.

– Как, черт возьми, ты в себя это взяла? – спросил я.

– Почему он блядь не реагирует?! – сказал я.

– Мы растягиваемся, милый, – ответила она на первый вопрос.

– Я налила ему из чекушки, – ответила она на второй вопрос.

Я покачал головой.

– Почему ты не на работе? – спросила она.

– Я уволился, – горько сказал я.

– Молдаване, – кивнула она понимающе.

– Типа того, – сказал я и крикнул, – слезешь ты или нет?!

Она покряхтела и жалобно сказала:

– Милый, мне кажется, нас заклинило…

ххх

Дальше начался настоящий ад.

Пока Наташа пыталась соскочить с огромного хера Васяни-Обрубка, я вызывал «Скорую». От ерзания моей молодой супруги в члене Васи что-то щелкнуло, раздулось, и он стал ЕЩЕ больше. От этого Наташа стала кончать. С криками, матерной руганью, и воплями о помощи. Я от этого нервничал еще сильнее, «Скорая» ехала, конечно же, медленно, так что за те три часа, что мы ждали врачей, бедняжка едва не умерла. Я о Наташе, конечно. Василий-Обрубок валялся в отключке… А когда приехали врачи, нам, конечно же, не помогли. Парочку загрузили на носилки и под хохот соседей потащили в машину. Наташа все еще кончала.

– Придется оплатить бензин, – сказал врач, ухмыляясь в сторону.

Я оплатил. И услуги медиков оплатил, стоя в коридоре под градом насмешек всего персонала больницы. Наташе вкололи чего-то в ягодицу, и пока она ВСЕ ЕЩЕ кончала, вкололи что-то в член Васи. Спустя еще часа полтора пара, наконец, расцепилась. Меня позвали взглянуть на член Васи. Под самым его основанием все было перевязано ниткой. Наташа смущаясь, объяснила, что сделала это ради долгой эрекции и просто забыла о нитке. Мне показалось, что она лжет, курва бесстыжая и ей силы воли не хватило слезть с его члена, когда я пришел домой. Пьяный бомж, похрапывая, начал приходить в себя. Хирург подозвал меня к себе и объяснил, что член у Васи стоял чрезвычайно долго и кровь вообще не циркулировала, поэтому разрушительные процессы необратимы. Начнется гангрена.

– Бедняге отрежут и хер? – спросил я.

Он кивнул. После этого я узнал, что обо всяком случае членовредительства врачи обязаны докладывать полиции.

– А членовредительство на лицо, – сказал он хихикая, – вернее, на член…

Мы сошлись на десяти тысячах долларов. Это была стоимость моего дома по тем безумным временам. Он дал мне две недели сроку, и я пошел проведать Наташу Она лежала в палате чуть смущенная, но явно НАТРАХАВШАЯСЯ.

– ЗАЧЕМ? – единственное, о чем я ее спросил.

– Он был такой.. завораживающе-огромный, – ответила она.

– Ну, ты хоть его вымыла? – спросил я.

Она хотела что-то ответить, но я, плача, вышел и больше не видел ее никогда.

Я продал дом, и, зашив вырученные деньги в рубашку, уехал жить в Подмосковье. К сожалению, эти пронырливые молдаване понаехали и сюда, так что толком я не смог устроиться и на новой родине. Работать не стал. Снял квартиру, и начал сидеть у окна. В Москве расстреляли какое-то здание из танков, в Чечне началась первая война, а потом и вторая война, взорвались дома, листья то падали, то зеленели, а я все сидел, и смотрел в окно.

Иногда до меня – из перешептываний местных молдавских дворников, – доходили слухи о том, что происходит в Молдавии. Например, я слышал девичью фамилию Наташи. Оказывается, она стала известной журналисткой, телеведущей и активной участницей национального возрождения. Возненавидела русских. Боролась с ФСБ. А те, чтобы ее скомпрометировать, напоили девушку спиртным со снотворным и подложили ей в постель карлика с невероятно огромным членом. Говорили, этот русский агент-карлик выебал таким образом ВСЕХ активистов национально-освободительного движения…

Еще дворники говорили, будто в Кишиневе стали работать очистные и перестало вонять говном с утра до ночи. Но это была совсем уж фантастика, так что я перестал их слушать.

Просто сидел себе, ждал, пока деньги кончатся, и не задумывался о том, что со мной произойдет, когда они все-таки кончатся. Это было очень наивно. Вроде как ждать зиму, надеясь в глубине души на то, что она все-таки не наступит. Мысли о зиме, в свою очередь, наводили меня на мысли о Васяне-Обрубке. Интересно, как он там, без хера? Мысли о хере навевали на меня мысли о Наташе. Ну, и так без конца. А потом деньги кончились и меня выставили из съемной квартиры. Вещей у меня было всего на одну сумку, из дому-то я почти не выходил. Так что я приехал на какой-то вокзал налегке, и, слегка дрожа от холода, сел в электричку. Что делать и куда ехать, я не знал. Интересно, попаду ли я, пересаживаясь с одной на другую электричку, во Владивосток, подумал я.

Почему Владивосток, я не знал.

Может быть потому, что ехать туда дольше всего?

– Куда ты едешь? – спросил меня человек в форме.

Я задал этот вопрос себе, и меня будто током ударило. Я молчал, потрясенный тем, что ехать-то мне НЕКУДА.

– Кто ты такой? – спросил он.

– Ты пьяный? – спросил он.

– Тебе нехорошо? – спросил он.

– Эй, – позвал он меня.

Я молчал, лишь смотрел на него удивленно.

– Кто ты?! – спросил он.

– Кто ты и кто я, – сказал я медленно.

– Я контролер, а ты? – спросил он с издевкой.

– Я? – спросил я его медленно и недоуменно.

– Ты, – сказал он насмешливо.

И правда, подумал я. Кто я. Мужчина ждал.

– Я поэт, – медленно сказал я ему единственное, что меньше всего смахивало бы на ложь.

Встал на сидение электрички, та тронулась, и я нараспев начал читать:

«… то предание рассказывают индейцы

селения Бельцы

предки которых некогда жили

поблизости от большого озера созданного инопланетными

пришельцами – жителями Атлантиды царившей на землях

нынешней Молдавии

эта Атлантида звалась Молдавская Социалистическая Советская Республика

что значат эти четыре…

Контролер, махнув рукой, пошел дальше. Но я все равно дочитал. Люди в вагоне занимались кто чем, и не обращали на меня никакого внимания. Но когда я закончил, кто-то передал мне какую-то мелочь. Получалось как раз на обед.

Я сел, и, кажется, понял, чем буду заниматься в ожидании Владивостока.

СЕМЬ МЕРТВЫХ

… после этого ужасающего обряда вся охрана была перебита. Их подопечный, мужчина в костюме, сильно дрожа, лишь прижимался спиной к сосне, когда нападавшие, расправившиеся с телохранителями, окружили его. Парни достали из черного футляра огромный, блестящий в рассветном утре, меч. На клинке было выгравировано имя мастера. Такути Икагари.

– Такуги Икагари… – прошептал, бледнея, мужчина у сосны.

– Такуги Икагари, – хором сказали парни, одновременно кивнув.

Хорошо бы это было единственное, что парни сделали бы хором этим утром, подумал мужчина в костюме. Но его надежды развеялись, словно слабенький утренний туман. Нападавшие, продемонстрировав оружие наказания, отложили меч в сторону, и стали расстегиваться. Все как один. А потом – делать хором кое-что, чего опасался мужчина в костюме, который прислонялся к сосне уже не спиной, а лицом, да уже и без костюма… Движения парней были скупы, отточены и синхронны. В другое время жертва – крепкий еще мужчина лет пятидесяти, в хорошем костюме и швейцарских часах, – непременно восхитился бы их единением. К сожалению для него, сейчас единение происходило с ним же… Закусив губы, он страдальчески кричал, и обещал отомстить, без особой, впрочем, на то надежды… Наконец, истязание закончилось.

Семеро нападавших начали одеваться, накинули на головы капюшоны ниндзя, и окружили несчастного.

– Вы – те самые Семеро Пидарасов? – спросил несчастный своих истязателей.

– У тебя есть еще какие-то сомнения на этот счет? – спросили они, застегиваясь.

Несчастный покачал головой. Одевшись, злоумышленники окружили мужчину еще плотнее.

– Меч Такуги Икагари, – сказал один из нападавших…

– Дайте мне его! – гортанно крикнул он, и лесное эхо подхватило его крик.

– Дать тебе Такуги Икагари?! – гортанно крикнул один из людей в капюшонах.

– Да нет, идиот! – гортанно крикнул тот, кто просил меч.

– Такуги Икагари давно уже умер! – крикнул он.

– Дай мне меч Такуги Икагари! – крикнул он.

– Возьми меч Такуги Икагари! – крикнул непонятливый нападающий, и протянул коллеге меч.

Другие бойцы в этот момент стали расстеливать на земле коврик для ритуального самоубийства. Рядом с ковриком были положены свиток, чернильница, перо, и графинчик с водкой. Именно в этот момент мужчина в разодранном костюме понял, что минуты его сочтены. Звали мужчину Олег Варонен, это был молдавский олигарх с двадцатилетним стажем. В том смысле, что трудился олигархом вот уже двадцать лет. Еще каких-то пять – по пенсионной системе Молдавии олигархи могли выходить на пенсию после четверти века выслуги, – и можно было отправляться на покой. Но явно не придется. Судя по всему, понял Олег, запись в его трудовой книжке оборвется на этом, злополучном 2007 году… И пока семеро бойцов – легендарные Семеро Пидарасов, наводившие ужас на все население Молдавии в то смутное время, – готовили все для последнего действа, привязанный к дереву олигарх закрыл глаза, и постарался вспомнить все.

ххх

Свой первый рейдерский захват молдавский олигарх Варонен провел летом 1991 года.

В то время в Молдавии очень сильны были национал-освободительные настроения. Проклятые русские заебали всех своими постоянными придирками, требованиями переходить дорогу на зеленый свет, мыть руки перед едой и воровать не больше половины от того, что присылала Москва. Поэтому крах СССР в Кишиневе отметили, как праздник. Ну, и как полагается во время праздников, в городе нажрались, обблевались, и устроили погром.

– Бей русских и евреев! – первыми закричали предприимчивые евреи, уводя пьяную и обблеванную толпу от своих квартир.

Толпа покружила немного вокруг русских районов, но громить бросилась все равно евреев, потому что русские могли дать сдачи.

Предприимчивый Олег, в то время инженер молдавского строительного завода бетоноконструкций, понял, что наступает момент «икс». И, что или он разбогатеет сейчас, или он не разбогатеет никогда. Олег отобрал мелок у своего младшего сына, и быстро, дрожащей рукой написал на двери соседской квартиры – «ЗДЕСЬ ЖЫВУТ РУСЦКИЕ СВИНЬИ МАЛДОВАНЕ ВПЕРИОД!». Ирония ситуации заключалась в том, что соседями Нику была семья молдаван-националистов, певца Иона-Кристи Гимпу и художницы Насти-Иоанны Морарь. Они очень удивились, когда в квартиру ворвалась толпа, и стала выбрасывать из окон мебель, а потом и самих Иона-Кристю и Настю-Иоанну. Поскольку в холодильнике оказалась банка вина, и нападавшие спешили, а этаж был девятый, то молодые супруги погибли, так и не успев объясниться.

– Румыны, добрые люди!!! – только и успел сказать Ион-Кристя, перед тем, как вылететь из окна, причем сказал он это на хорошем румынском.

– Перед смертью сука блядь даже русский говорит по-румынски на хер, – сказал кто-то из нападавших, причем по-русски.

Позже оказалось, что это – еще один сосед погибших, Иван Задрупайлов, коренной русак, ворвавшийся в квартиру в поисках спиртного. В 1992 году Иван благополучно пропил квартиру и уехал к матери, в Кострому. Но именно его участие в расправе над культовыми героями румынской революции дало основания для конспирологических версий. Поговаривали, что именно русские устроили беспорядки в городе и это жестокое убийство.

Нельзя сказать, что гибель соседей стала для истинного виновника происшедшего трагедией. Скорее, напротив. Олег Варонен, перечитав «Зиму тревоги нашей», которую проходил в школе абы как, понял, что нужно быть жестким. Прочитав «Банкира» и «Финансиста» утвердился в том, что в «Зиме тревоги нашей» все правда. И уже на следующий после погрома день тихонечко поменял замки на дверях погибшей молодой четы, и начал мухлевать с документами на жилье.

В 1992 году Олег квартиру приватизировал и продал.

На вырученные деньги он купил фуру автоматов у молдавских добровольцев, собиравшихся на войну с Приднестровьем – ребятам не хватало вина для храбрости, – и перепродал эту фуру министерству обороны с десятикратной наценкой. Половину отстегнул куда надо.

… постепенно сирота Олег, – а в Молдавии сирота это вроде как безногого, и лучше даже быть безногим, чем сиротой, ну, в Молдавии, конечно, – обзаводился связями, как породистая собака, вышвырнутая на улицу, блохами, паршами и экземами. К середине 90—хх Варонен стал вполне респектабельным бизнесменом. У него было пять трехэтажных домов, сто цехов по производству Всего На Свете – от шпрот до носков, – и масса планов. Он приватизировал туристическую базу, и открыл в ней Художественный Унифицированый Иниститут Нанотехнологической Антропологии. Сокращенно – ХУИНА. Его племянник стал министром приватизации Молдавии. Олег был в зените, ну, или в закате, потому что он постепенно забывал русский и совсем уже забыл значение некоторых слов.

Если бы кто-нибудь сказал Варонену, что в этот момент из далекой точки мира начал свой путь человек, самому Олегу неизвестный, который приведет его к гибели, олигарх бы сказал только одно. Он сказал бы:

– Ха– ха.

ххх

Токуги Икагара был неудачником во всех смыслах.

И, как и все люди Востока, невероятным лгуном, психопатом, выдумщиком и треплом.

В жизни у него ничего не получалось. Начиная с того, что он закончил школу с самыми худшими оценками, и заканчивая тем, что у него всегда были самые слабые удары на занятиях карате. Токуги был невероятным недоразумением. Он не смог даже стать ассенизатором в рыбацкой деревушке, как его отец, или дед. Родители Токуги жалели, что закон о прорежении населения – ну, когда в деревнях душили каждого пятого младенца, потому что еды было мало, – отменили еще в 16 веке. Поэтому они выгнали Токуги, и тот отправился бродяжничать по Японии. В порту он прибился к американцам, и уплыл на танкере в Коста Рику, где и устроился помощником повара в каком-то кафе.

Там, где его никто не знал, Токуги смог, наконец, стать классическим японцем.

Он раздувал ноздри, орал, а не говорил, презрительно хохотал, готовил какую-то неудобоваримую хуйню, заставляя всех ей восторгаться, дрочил на комиксы с широкоглазыми девчонками, и ходил с нунчаками. Все это продолжалось до первой уличной драки, где Токуги избили его же нунчаками. Спасти репутацию после этого было невозможно и Токуги подался в Венесуэлу. Там он устроился помощником повара в кафе, стал презрительно хохотать, орать, а не говорить, носить нунчаки, и… Все закончилось после первой же уличной драки.

Так Токуги Икагара перебрался в Бразилию, оттуда в Чили, оттуда в ОАЭ, а затем в Португалию, а уж оттуда в Бухарест.

Но даже в обтруханном Бухаресте Токуги не сумел, говоря по-японски, сохранить лицо.

Поэтому ему пришлось бежать в Молдавию.

Здесь Токуги понравилось. Его взяли на работу шеф-поваром в ресторан с дебильным псевдо-японским названием «Им-хуй-нет» только потому, что у него был паспорт Японии и он орал, а не разговаривал, да еще и презрительно хохотал по любому поводу. В общем, выглядел типичным японцем. Токуги понял, что Молдавия – его последний шанс. Поэтому постарался не ввязываться здесь в уличные драки, и даже взялся за то, чтобы обучить персонал традиционным приемам карате. Заведение – в гигантском супермаркете аж в три этажа, – пользовалось успехом. Тем более, что у Токуги и правда стали получаться некоторые блюда. Правда, он использовал для этого запрещенные приемы.

– Моя считать так, – сказал он семерым парням, набранным в обучение при большом конкурсе.

– Приема нет запрещеная, есть только та которая побеждать, да? – сказал он.

– Хэй-ха! – сказали хором парни.

– Халасо, – сказал повар, и показал ребятам запрещенный прием.

Спустил штаны, подрочил, и брызнул прямо в мидии.

– Видеть сито мидия выглиадит савсем-савсем свежий типель? – спросил он.

– Как будта пряма сиводня с моля пливезли этат мидия, – восхитился своей работенке Токуги.

Но такая работа, объяснил он помощникам, требует много сил и хорошего питания. Так что кусочек мидии, – до того, как ее освежаешь, – можно скушать. Это будет компенсировано тем, что ты потом в нее добавишь…

– А исе в Малдавия весь зиелень какой-та нисвезый, – сказал Токуги.

– Зелинь абизатильна освизать! – сказал Токуги.

После чего помочился на зелень и взмахнул пучком, встряхивая лишние капли. Семеро официантов переглянулись. Но, видимо, запрещенных приемов действительно не бывает.

Петрушка и правда стала выглядеть посвежее.

ххх

К 2007 году Олег Варонен и Токуги Икагара сделали все для того, чтобы неминуемо встретиться. Если бы японец хоть что-то понимал в боевых искусствах, он бы понял, что их ведет одно Дао. Но японец не понимал в карате ни хрена. И в дзюдо. И в кэндо. Хотя и заказал тайком на фабрике сувениров в Смирне, что в Турции – там когда-то Токуги тоже избили в уличной драке, – самурайский меч с гравировкой своего имени. Когда меч был доставлен и принесен на третий этаж супермаркета «Джамбо», где был ресторан Токуги, все онемели от восторга.

– Я ковать меч тли года и четыле месяц, – соврал Токуги, освежая мидии.

– Невероятно, – сказали хором официанты.

– Потлясаюсе, – сказал довольный Токуги.

– Видили мультик пла Чилипах-ниндзя? – спросил он.

– Уситель чилипах эта уситель-клыса Сплинтел, – сказал японец.

– Так вот, уситель-клыса списали с миня, – сказал он, и спросил, – понятна?

– Да, учитель крыса, – сказал кто-то из учеников.

– Идиот. Я не уситяля-клыса, с миня списали усителя-клыса, – сказал Токуги.

– Я сделать мец, – вернулся он к делу.

– И этот мец есть символ мой путь, я есть основатель усений, а вы есть мой усеник, – сказал он.

Официанты, робея, согласились. Токуги не то, чтобы хотел быть сенсеем, но считал, что каждому японцу так положено. Ну, ученики, секта, и меч. Поэтому Токуги заставил официантов принять Клятву Пути, обещал научить их приемам, – а пока они не созрели для этого, отправил их на курсы самбо и рукопашного боя, – и сообщил главную новость.

– Биратья наси орден абизатильна делать плотский любовь друк с друка, – сказал Токуги.

От удивления официанты даже перестали освежать зелень. Но учитель был непреклонен.

– Любой тайный обсеств в зопу мала-мала да! – сказал он, грозя пальцем.

Официанты были все ребята молодые, продвинутые, носили кеды, майки в обтяг, читали парочку молдавских журналов об искусстве, ходили на вечеринки в клубах, все были звездами молднета, все были непризнанными фотографами и поэтами, все мечтали свалить из Молдавии – как у молдаван положено, без особых на то усилий, – так что они и так, в сущности, были пидарами.

Понимая это, все они согласились.

– В знак новый зизня, – сказал, вытираясь после обряда Токуги, – я дать каздыйтз вас имя посвисёный спициальный толька для обсиств!

– Каздый есть орузие смиртельный, – сказал Токуги, – поэтому каздый полусить имя орузий, логисно, да?

– Ха-ха-ха, – демонически посмеялся Токуги, вспомнивший, что пора демонически посмеяться.

– Ты быть острый во мне как Мец, – сказал он, тыча пальцем в грудь каждому ученику, – ты быть натянутый как Лук, ты тосный как Арбалет…

– Ты долбить как Автомат, – продолжал учитель, – ты быть одинокий как Рузье, ты быть мосный как Пуска, а ты, ха-ха, когда я тебя иницииравать в твою инициадницу, ты пукать и пиридеть гиромка как Базука, ха-ха.

Ученики, которых раньше звали Игорь Белостечник, Сережа Цуркану, Рома Кройтор, Миша Поляньский, Миша Гимьпу, Марик Ткачукъ, и Федя Сорочану, поклонились. Теперь они потеряли свои имена. Теперь это были новые люди с новой жизнью. Каждый из них с уважением подумал о том, на какие жертвы идет ради них учитель Токуги. Учитель ни о чем не подумал, и, конечно, никакой жертвы не приносил.

Просто Токуги был педераст.

ххх

… Олег Варонен в то же время стал одним из богатейших людей Молдавии. Он купил фабрику моющих средств, разорил ее, спустил две тонны стирального порошка в самое большое озеро в центре Кишинева, и когда вся рыба сдохла, пролоббировал выступления «зеленых». Те потребовали слить воду и почистить озеро. Воду слили, «зеленых» закопали живьем, а на месте осушенного озера построили квартал элитного жилья.

Потом Олег посадил в правительство своих людей, и в Молдавии появился закон о запрете на внутреннее производство ВСЕГО. После этого Олегу занялся импортом ВСЕГО. Ну, и постарался отобрать у всех всё. После того, как в его ведение перешли все заводы, рынки, компании и фирмы, Варонен сошел с ума от жадности и организовал рейдерский захват пяти торговых точек по продаже семечек и беляшей. Когда операция увенчалась успехом, Олег подставил последнего независимого бизнесмена города – слепого, бравшего у подземного перехода 5 центов за право взвеситься на механических весах, – и того повязали за наркоту в кармане. В роли наркоты выступил тот самый стиральный порошок. Варонен поимел и механические весы!

После этого он получил торжественное звание «БИЗНЕСМЕН ГОДА В МОЛДАВИИ».

Это следовало обмыть. Олег пошел в «Джамбо», где, глядя на молдавских проституток – единственный разрешенный властями экспорт Молдавии – расслабился и заказал себе в каком-то японском ресторанчике мидии и зелень в комплексном обеде, потому что так дешевле.

Все был так вкусно и свежо, что Олег попросил еще порцию. Особенно ему приглянулась морская капуста с, как было указано в меню, каким-то особым белковым соусом, «стилизованным под слизь рыбы-фугу». Потом Олег позвал управляющего, чтобы похвалить свой ресторан, и с удивлением узнал, что ресторан – НЕ ЕГО. Олигарх велел позвать повара, ставшего в тому времени владельцем.

– Жопа узкоглазая, будешь моим личным поваром? – спросил Олег, скучая, японца.

– Самурай не станет держать чужой пипка чтобы тот делать пи-пи, – ответил сообразительный Токуги, понявший, что его ресторан не покупают, а отбирают.

– Ты есть взрослый и сам держать своя пипка, – сказал японец.

– Я не быть птичка в клетка, – вздернул он нос, надеясь на свой статус иностранца.

Отказать Варонену и не отдать ему даром что-то свое… Этого в Молдавии было вполне достаточно для того, чтобы человека убили без суда. Токуги и убили без суда. Когда японец закрыл дверь ресторана, чтобы пойти домой и еще разок инициировать Арбалета, Ружье и Автомата, его ударили по затылку топором, причем топором в прямом смысле этого слова…

Посольство Японии подняло было скандал, но Токуги в правительственной молдавской прессе объявили шпионом Румынии. А этого в Молдавии было достаточно для того, чтобы убить человека без суда, и получить за это государственную награду.

Тем более, что на всякий случай в оппозиционной прессе – которая, как и правительственная, принадлежала Олегу – японца обвинили в работе и на Россию.

А этого в Молдавии было достаточно для того, чтобы убить человека без суда, и получить за это две государственные награды.

Так что о поваре-неудачнике скорбели только семеро его учеников. Ребята собрались ночью на кухне, и, освежив зелень и мидии – потому что ресторан превыше всего, – поклялись отмстить за гибель учителя.

– Мы будем семеро ронинов, – сказал Арбалет.

– После того, как отомстим, сделаем сеппуку, – сказал Автомат.

– Может, харакири? – спросил Меч.

– А от чего кончаешь дольше? – спросил вечно отстающий Лук.

– Идиот, – сказали ему хором.

Ученики принесли клятву, и отправили коммюнике об этом в местную прессу. Они писали:

«Мы убьем вас, а потом убьем себя, нечестивец Олег Варонен. Мы УЖЕ мертвы, поэтому нам ничего не страшно. Вы позволили себя посягнуть на жизнь нашего учителя. Он растворен в своем Дао. Вы думаете, что ухватили самого Бога за его Дао… Посмотрим, насколько крепки ваши Дао, гнусный вы человек. С гибелью нашего учителя мы уже мертвы. Что же. Добро пожаловать в наш клуб. Клуб семерых мертвых посвященных…».

Молва назвала их Семь Мертвых Пидарасов.

ххх

… Олигарх попробовал освободиться рывком, но у него ничего не получилось. Как глупо попался, с досадой подумал он. Ясно же было, что молва о каком-то сельчанине, у которого есть подпольный цех по производству муки, просто подстава Семерых Мертвых Пидарасов. Но жадность толкнула Олега на то, чтобы рвануть с проверкой сюда, на самый край Молдавии. Тут семеро, поднаторевшие в самбо в ожидании уроков Токуги, и уничтожили его охранников. А сейчас убьют и его…

– Мы дадим вам шанс умереть достойно, – сказал Арбалет.

– Даем вам пять минут, – сказал Меч.