Текст книги "Вой оборотня"

Поэтому пришлось купить подходящие штаны и рубашку. Хуже обстояло дело с сапогами – моего размера нигде не было. Пришлось снимать мерку и платить сапожнику за срочность, чтобы к утру сшил новую обувь из хорошей кожи.

Потом я отправился к кожевенникам за новой курткой. Ее мне любезно подшили изнутри хорошей шерстью, чтобы в ней тепло спалось на сырой земле.

Вот после этого, когда я зашел в мастерскую оружейников во всем новом, разговор стал получаться. Узнав, что мне нужно оружие против нечисти, мне стали показывать клинки, заговоренные лучшими чародеями, или те, что имели на ножнах и рукоятке магические камни, отводящие беду.

Все это было большей частью обманкой, чтобы скрыть плохое железо и ужасную ковку. Я же искал такое оружие, которое могло бы спасти меня от смерти. После разговора со стариком-оборотнем я понял, что покоя мне не будет – как перевертыши нападали на меня, так и будут нападать, пока меня не убьют или пока не открою эту проклятую дверь в чужой мир. Значит, мне нужно хорошее, верное оружие.

Мне все время вспоминался тот кинжал, что я отнял в приморском городе у местных бандитов. Именно он спас мне жизнь, когда напали оборотни, хотя серебра на его лезвии было немного.

А здесь, к моему удивлению, когда заходил разговор об оружии с серебром, оружейники начинали зевать и отворачиваться, лица их скучнели – похоже, в этом городе такие кинжалы и мечи никто не делал. В какой-то момент я даже позавидовал тому, что горожане оборотней не боятся, хотя это было странно – в трех днях пути от них стоял храм, из которого, если верить старику, когда-то и хлынули в наш мир целые полчища перевертышей.

Когда я уже устал бесплодно бродить по кварталу оружейников, в одной маленькой лавке мне объяснили, что в этом городе мне такого оружия не найти. Если что-то подобное и есть, то только в лавке, где торгуют старинным оружием.

Я отправился на дальний конец города, с печалью глядя, как солнце клонится к закату. Вроде и пробыл здесь немного, а уже надо думать о месте ночлега.

Купца в лавке не оказалось, а мальчишка – его сын – в оружии не разбирался. Он бросал мне на прилавок ржавые мечи и кинжалы, с которыми не то что в бой нельзя идти, их и держать-то в руках было опасно – один меч у меня в руках развалился, подняв в воздух облако пыли.

Я расстроился и уже собрался уходить, когда вернулся купец – невысокий полноватый мужчина, который быстро окинул меня цепким оценивающим взглядом и недоверчиво произнес:

– Зачем такому видному парню старинное оружие? Если хочешь купить что-то по дешевке, я тебе скажу, где живет мастер, который делает такое оружие.

– Мне не нужно дешевое оружие, дело не в деньгах, они у меня есть, – ответил я. – Просто нужен клинок, которым можно убить оборотня или какую другую нечисть.

– Это еще зачем?

– Путь у меня дальний и небезопасный, – ответил я, все больше раздражаясь. Надоело мне водить пустые разговоры. Если бы хоть у этого торговца что-то приличное было, а так – один хлам. – А еду туда, где встречаются эти жуткие создания нижнего мира. Я бы купил такое оружие у обычных мастеров, но с серебром у них ничего не нашлось, а ждать, пока изготовят новое, нет возможности. Они посоветовали зайти сюда…

– Хорошее оружие дорого стоит, – заметил купец, снова в меня пристально вглядываясь. – Против оборотней магические заговоры помогают и камни заговоренные.

– Против них только серебро помогает, а все остальное – обман!

– Значит, нужно, чтобы на лезвии имелось серебро, – проговорил купец, задумчиво барабаня по прилавку из темного древнего дуба. – А деньги точно есть?

– Такие подойдут? – Я вытащил из кармана горсть мелких серебряных монет, которые у меня появились после покупки одежды.

– За серебро платить серебром? – усмехнулся торговец. – Такое оружие стоит золота!

– Хорошее оружие стоит, – согласился я. – Но я пока не видел в твоей лавке не то что хорошего, а даже такого, которое не развалилось бы у меня в руках.

– Я тоже пока не увидел золота, за которое мог бы продать хорошее оружие, – заметил купец.

В глазах его появилась хитринка, которая мне не понравилась. Неужели решил, что перед ним простак, которому можно продать все, что угодно, рассказав байку о каком-нибудь могущественном маге-владельце, которого все боялись. Я таких историй много слышал в детстве, а от отца знал, что все артефакты чародеи делали под себя, и в чужих руках они не работали. Но мне самому стало любопытно, что же купец мне попробует продать. Поэтому я достал пару золотых монет и поиграл ими, подбрасывая вверх:

– Такое золото устроит?

– А такое оружие?

Продавец стремительно сунул руки под прилавок и тут же вытащил что-то замотанное в грубую тряпку. Он развязал ее и выложил на стол меч в потертых ножнах с длинными ремнями, которые позволяли носить его за спиной.

Видно было, что оружие мастерилось не для праздника, а для сражений, я такое всегда ценил. Мои руки сами потянулись к рукояти, обмотанной тонким кожаным ремешком из плохо выделанной кожи.

Я вытянул лезвие и восхищенно вздохнул – вот то оружие, которое я столь долго искал. Лезвие сделано из дымчатого желтого металла, его явно добывали в далеких восточных горах – прочное, плотное, а потому тяжелое. Работа восточная, это видно по вязи, которая бежала по клинку снизу вверх. Настоящая ковка. Такой меч можно бить о камень – никогда не сломается. Но главное, что меня покорило, – это тонкая полоска серебра с обеих сторон лезвия, вкованная так, что невозможно заметить, как она переходит в основной металл. С таким оружием можно идти на любого оборотня, особенно если умеешь им пользоваться.

– Сколько? – спросил я, заметив настороженный, внимательный взгляд купца.

Он пытался понять, насколько мне понравилось оружие, чтобы решить, какую цену назначить. Именно поэтому я и постарался, чтобы мой голос прозвучал лениво и равнодушно.

– Этот вроде ничего…

– Ничего? – вскинулся купец. – Да этот меч принадлежал лучшему охотнику за оборотнями, он убил их не одну сотню! Именно благодаря этому человеку наш народ забыл о том, что существуют такие скверные создания, неизвестно зачем придуманные Богом. Лучшего оружия нет на свете, этот меч сам рубит и режет! Его нужно только правильно держать.

– И где же твой охотник?

– Погиб в последней схватке с тремя оборотнями…

– Неужели взял меч не за тот конец? – ухмыльнулся я. – Знаешь, я таких историй слышал тысячи, только герои в них почему-то всегда оказываются мертвыми. Отсюда вывод: либо они не были героями, либо их слава преувеличена, либо врал сам рассказчик. Вот мне интересно, это ты врешь или бывший хозяин меча оказался плохим воином?

– Гибель охотника – не его вина, – насупился купец. – Ни один человек не может победить двух оборотней, даже одного убить не каждому по силам, а на него напало сразу трое. Так берешь или нет?

– Ты цену не назвал. – Я равнодушно вложил клинок в ножны, хотя в душе мечтал схватить его, прижать к груди и никому не отдавать. Но если бы я так поступил, то точно не видеть мне его как своих ушей – торгаш своего бы не упустил. – Сколько? Двух золотых хватит?

– Такой клинок стоит тысячи золотых монет.

– Если бы он стоил тысячи золотых монет, то давно лежал бы в сокровищнице вашего короля, – усмехнулся я. – А тот, кто его выковал, стал бы самым богатым человеком в этом городе. Хорошо, три золотые монеты – третью за красивый рассказ.

– Дай хоть десять, – взмолился купец, на его глазах появились всамделишные слезы. Я даже растрогался. Вот это умение! Не каждый так может торговаться.

– А в этом городе найдется хоть один человек, кто даст тебе столько? – Я приподнял брови, окончательно добивая торговца. – Неужели столько стоит простое оружие? Если это так, то привезу сюда пару сотен мечей и заработаю себе капитал на всю оставшуюся жизнь.

– Семь золотых монет, и то только потому, что ты, похоже, что-то понимаешь в оружии…

Я отвернулся к стене и достал из пояса пять:

– Вот, держи, и то это благодаря моей доброте.

– Меч стоит дороже. – В голосе у купца уже не было прежней уверенности, он переводил взгляд с золота на меч, потом снова на меня. – Добавь хоть пару серебряных монет.

Я дал ему еще одну медную и одну серебряную, и на этом торг закончился.

– С удачной покупкой!

Купец подал мне сверток, в голосе его слышалось торжество. Он гордился своим умением вести дела и, похоже, был уверен, что надул меня.

– Вот всегда так, понравится что-то – отойти не могу. Так и сейчас – много денег отдал. – Я вздохнул. – И зачем мне такой дорогой меч? Деньги вернешь?

– Все, сделка состоялась! – испуганно воскликнул торгаш, пряча золото по карманам. – Обратно меч не возьму!

И мы разошлись, оба невероятно довольные собой, он – тем, что сумел мне продать так дорого, а я – что сумел купить так дешево настоящее оружие, да еще и с серебряной накладкой.

Отойдя подальше, я завернул в глухой переулок, чтобы получше разглядеть покупку. Меч был хорош, он легко крепился за спиной и на поясе, а рукоятка удобно ложилась в ладонь.

Слой серебра потемнел от времени, но все-таки его было на лезвии достаточно, чтобы представлять угрозу любому оборотню. Лезвие оказалось острым, без щербин и выбоин, словно ему не приходилось никогда участвовать в сражениях. Впрочем, возможно, так оно и было: если оружие принадлежало охотнику на оборотней, то у него не было нужды сражаться с людьми. Такое редко бывает, большую часть оружия человеческое племя использует друг против друга.

Я повесил меч на спину, проверил, легко ли он вынимается, и пошел дальше, уверенно глядя по сторонам. Оружие сразу придало силы, у меня появилась еще одна вещь, кроме оберега, которую никому не смог бы отдать без чувства потери.

Я направился к городским воротам.

Храм Киля находился в сотне верст отсюда, значит, мне нужна лошадь, а весь мой небольшой опыт говорил о том, что средство передвижения всегда находится в начале любого пути. Если надо поесть, набрать припасов в дорогу и снять комнату, то следует искать постоялый двор, там найдется конюшня, комната и еда.

Я не ошибся. Почти рядом с городскими воротами обнаружился постоялый двор, а в нем имелось все, что мне нужно. Лошадь на продажу нашлась только одна и выглядела так, словно жить ей осталось всего пару дней. Зато цену за нее назначили такую, словно мерин был из королевской конюшни. Торговался я с хозяином постоялого двора долго и яростно, и в результате за пара медяков и одну серебряную монету приобрел сразу лошадь, ужин и комнату на ночь.

Правда, у меня возникло ощущение, что торг я все-таки проиграл. Думаю, лошадь хозяин постоялого двора купил на мясо и собирался в ближайшее время скормить ее посетителям, а тут появился простак, который заплатил за нее как за горячего скакуна.

Я вздохнул, но расстраиваться не стал: все равно задерживаться в этом городке не собирался, было у меня чувство, что убираться отсюда надо как можно скорее. Наверняка на других постоялых дворах нашлась бы лошадь получше, да только близилась ночь, а ее следовало провести под крышей – слишком темные тучи нависали над домами. Явно собирался дождь, и не просто дождь, а настоящая гроза.

Покормили меня ужасно: поставили на стол глиняную миску с супом, больше напоминающим прозрачную водичку с плавающими в ней листами капусты, а потом принесли мясо с репой и чашку разбавленного вина – еда не очень вкусная и приятная, но вполне достойная потраченных денег.

Ночью я спал под грохот грома, часто просыпался и хватался за меч, который положил рядом с тюфяком, на котором спал, – почему-то появилось ощущение, что должно произойти нечто скверное, хоть и непонятно, откуда такое чувство возникло.

Оберег на груди тоже вел себя странно – при каждой вспышке молнии его кольца проворачивались, словно рядом происходило нечто магическое. Впрочем, наверно, так оно и было.

Это человек думает, что изобрел волшебную силу, которая может передвигать горы и вызывать дождь, но в самом мире все придумано давным-давно богами, и тогда, когда еще людей не существовало. Магия была всегда!

Раньше я считал, что мы – лучшее, что есть в этом мире. Но после разговора с оборотнем в храме понял, что разум наш не очень хорош, да и тело тоже, любой перевертыш даст нам сто очков вперед.

Непрошеные мысли лезли мне в голову, и, возможно, именно они утомили меня настолько, что я не расслышал, как в комнату вошли, взломав хлипенький замок. Пришел в себя только тогда, когда мне на голову набросили вонючий мешок, пахнущий сеном и птичьим пометом.

Сопротивляться было бесполезно, хотя я и попробовал достать ножи, но мне сдавили шею так, что сразу потерял сознание.

Очнулся, лежа на чем-то твердом, думаю, это был камень. Вокруг было темно и очень тихо, только вдалеке капала вода. Пахло вонючим мешком, который набросили на голову в постоялом дворе, и еще чем-то очень отвратительным. Попробовал двинуться, тут и обнаружилось, что руки у меня крепко связаны и уже онемели. Это плохо, если их развяжут, то все равно буду беспомощен, пока не отойдут мышцы. Ноги оказались свободны, но даже встать без рук трудно, а просто лежать на камне я уже не мог: меня била дрожь от холода.

Если тебя через час убьют, то все равно надо вести себя так, будто впереди целая жизнь, – так меня учил когда-то отец. Тогда его мысль мне показалась глупой, а вот сейчас вдруг понял – в ней есть свой смысл.

Всегда нужно вести себя так, словно впереди тебя ждет целая жизнь, хотя бы потому, что это придает какое-то внутреннее достоинство, а значит, ты не станешь умирать от холода, лежа на камне. Встать у меня не получалась, слишком крепко оказались связаны локти, пришлось перекатываться. Так и катился до тех пор, пока не уперся в стену и смог сесть, чуть улучшив свое положение.

Пока катился, кое-что понял – находился в каком-то помещении, пол в нем из каменных отшлифованных плит. Итак, пока, видимо, убивать меня не собираются. Смелое допущение, но я решил, что задушить меня легко могли на постоялом дворе, а если принесли сюда, значит, что-то от меня надо. Эта мысль меня приободрила, и я с некоторой уверенностью стал смотреть в будущее.

Видимо, если этим людям или нелюдям отдать то, что им нужно, то меня отпустят.

А что у меня есть? Я, как мог, ощупал себя связанными руками. Оказалось – ничего. Пояс с золотыми монетами отсутствовал, меча не было, ножи тоже забрали, только ножны оказались на месте. Обыскали меня на совесть, вытащили и сняли все. И если остался жив, то значит, это нечто, нужное злодеям, находится у меня в голове или на теле.

Я сразу поискал на груди, оберега тоже не нашел, и от этого мне стало так горько, словно исчезла отцовская рука, которая меня предостерегала всякий раз, когда беда стучалась в дверь. Даже бессильно скрипнул зубами от злости…

И сразу захотелось пить. Я пополз к тому месту, где капала вода, и по дороге наткнулся на гнилую мокрую солому, от которой пахло смертью. Чуть дальше обнаружилось почему – связанными руками наткнулся на полуистлевший труп.

Ощущения очень неприятные – все вонючее, скользкое, мягкое, холодное. Брр!!!

И тут я заорал благим матом, потому что мне в руку впилась крыса. Видимо, она возомнила, будто я вознамерился отнять у нее законный обед.

На мой вопль немедленно открылась со скрипом дверь, и где-то вверху высветилось желтое пятно.

– Чего орешь? – лениво поинтересовался мужской голос.

– Тут мертвый.

– И что?

– Я его задел.

– А…

Дверь захлопнулась, и вновь наступили тьма и гулкая тишина.

Неизвестный вполне удовлетворился моим ответом, но меня это почему-то не порадовало. Однако немного успокоило. Правда…

И действительно, чего орать? Все там будем рано или поздно. Лучше, конечно, поздно, а для этого надо хоть что-то сделать – например, развязать себе руки. Раз есть тело, то на этом теле может найтись что-то острое.

Отворачивая голову от ужасного запаха и осторожно, чтобы не задеть еще одну крысу, я пальцами обыскал труп. Ничего не нашел. Потом проверил солому, и тут мне повезло – обнаружилась глиняная чашка с чем-то вонючим, вероятно с закисшей едой. Чашку я разбил и попробовал перерезать веревку осколком.

К сожалению, осколки плохо обожженной глины не могут справиться с тугими волокнами, а путы были сделана из неразрыв-травы – есть у нас такая, самые крепкие веревки получаются из нее. Тер до тех пор, пока от осколков чашки не образовались только глиняные влажные комочки, а руки так и остались связанными.

Хорошо, что рядом стекала по стене вода.

Скоро захотелось есть, в животе неприятно засосало, а потом к горлу подступила тошнота. Вот уж совсем некстати – меня вырвало желчью, после этого я вдруг ослаб, а через какое-то время погрузился в некое подобие забытья. Странное оказалось зрелище, но поучительное. Я видел и себя самого, вспоминал свои поступки, мне было стыдно за каждый из них.

Из увиденного я сделал единственный вывод – жил, как дурак, и так же умру, даже не увидев того, кому понадобилась моя смерть, и не понимая зачем. А в том, что умру, у меня сомнений уже не было – иначе с чего бы привиделось прошлое? Говорят же, перед смертью люди видят всю свою прожитую жизнь.

Сделав такой вывод, я окончательно успокоился. Это всегда помогает – раз все равно умирать, то можно делать то, на что раньше не хватало ума. Например, подняться по лестнице и притаиться. Если сторож вновь вздумает посетить меня, можно, если повезет, столкнуть его вниз. Парень наверняка сломает себе шею. А если не повезет – все равно умирать.

Я потихоньку заполз наверх и прижался к дубовой двери просто для того, чтобы почувствовать хоть какое-нибудь тепло. В этом сыром подвале я уже околел, а мои руки давно потеряли чувствительность.

И тут я услышал голоса.

– Иди приведи узника к господину, – говорил голос незнакомый, хриплый и грубый. – Он его требует немедленно!

– Если ты думаешь, что я дотронусь до него хоть пальцем, то ошибаешься, – отвечал ему тот, кто уже раз открывал дверь в мою темницу. – Я еще не сошел с ума.

– Не понял… – Голос стал грозным. – Ты отказываешься выполнять приказ господина?!

– Отдал-то он его тебе, ты и выполняй, а я туда не пойду.

– А в чем дело?

– Как ты думаешь, на что похожа его одежда, если он там уже часа четыре ползает по грязному полу, да еще умудрился залезть на труп того парня, что притащили месяц назад?

Тут я задумался. А ведь он прав. Пропала моя новая одежда, а только вчера купил…

– И что?

– Да от него воняет хуже, чем от упыря.

– Я не подумал об этом… – Первый голос стал задумчивым. – В таком виде его нельзя даже по коридорам водить, потом не отчистишь, а запах будет стоять не один месяц. Ладно, сообщу господину.

Заскрипела далекая дверь, стало тихо, и я заснул, немного пригревшись. На этот раз мне снились хорошие сны. Почему-то от подслушанного разговора повеяло надеждой – если меня кто-то хочет видеть, то кто его знает, может, еще удастся поесть.

Даже в своем сне я удивился, никогда до этого не рассуждал так разумно, видимо, действительно дорога меня встряхнула так, что даже начал задумываться о том, от чего раньше только отмахивался. Так понемногу и дойду в своих мыслях до смысла жизни – может, что и придумаю, в отличие от множества мудрецов, так и не сумевших ничего добавить к тому, что придумали наши предки.

Сейчас самое время думать, жить-то, похоже, осталось немного.

А на самом деле: есть ли смысл жизни у таких людей, как я? Прожил всего ничего, но за это время накрошил толпу упырей, устроил пару десятков драк, убил десяток бандитов да переспал с парой девиц. И это все?! В этом был весь смысл?

Стоило ли Богу посылать меня в срединный мир?

Не знаю, в какие бы дали меня увели эти мысли, но тут я проснулся. Сначала даже не понял отчего. Просто вздрогнул и насторожился. Переход от сна к бодрствованию оказался настолько быстр, что у меня кожа стала влажной от пота, а сердце застучало так, словно куда-то побежал.

В плотном мраке и жуткой тишине послышались глухие голоса, пробивавшиеся из-за тяжелой двери, – они меня и разбудили.

– Приказано узника доставить к господину, предварительно вымыв и одев соответственно его званию, а также если попросит, то напоить.

Это были хорошие слова, и сказаны они были таким нежным женским голосом, от которого все мое естество, несмотря на его плачевное состояние, отреагировало теплотой внизу живота.

Я сразу отполз в сторону, чтобы меня не сбросили случайно вниз. Прошло примерно полчаса, но никто так и не вошел, и я снова встревожился, подумав – либо неправильно что-то расслышал, либо это было издевательством. Тюремщик, видимо, догадался, что я подслушиваю, и поэтому устроил такое представление. Это была очень обидная мысль, и она меня подкосила. Мне сразу расхотелось жить. На самом деле. Решил умереть. Закрыл глаза, чувствуя, как холодеют ноги и руки, а сердце бьется все медленнее. Ну и пусть! Хватит. Повидал эту вашу жизнь, нет в ней ничего хорошего и смысла тоже никакого…

Я погрузился то ли в беспамятство, то ли в сон, и мне было плохо, болело тело, руки больше не были моими, а принадлежали этому подвалу или мертвому разлагающемуся телу внизу. Ненужными обрубками они лежали рядом и отвратительно пахли – наверняка уже началась гангрена…

В этом полусне-полусмерти мне снова послышались голоса:

– Что вы наделали?! Разве можно так долго руки держать связанными, вы же видите, они посинели, кровь застоялась, теперь они никогда не станут такими, как раньше.

– Отрезать?

– За такие шутки убивают! – Голос снова оказался женским, волнующим, только мне было все равно – теплота внизу живота не проснулась, наверно, и низа-то уже не было. Меня уносила темная волна в море, в глубину, на корм рыбам. – Зовите срочно лекаря и сообщите господину, что этот человек без его вмешательства умрет. Нам нужна его сила.

– Я могу отрезать ему руки, у меня хороший, острый топор, – не унимался шутник. – Все равно они ему ни к чему, хозяин убьет его.

– Тебе не стоит об этом рассуждать.

Мне стало тепло, в нос ударил запах полевых трав, меня покачивала волна, и чьи-то ласковые, осторожные руки поддерживали на воде, не давая утонуть. Плавать самостоятельно я не мог, потому что у меня не было рук, вместо них болтались только окровавленные обрубки… Смерть по-прежнему стояла рядом, она наконец-то пришла за мной в виде милой женщины с нежным добрым голосом, поэтому страшно не было, а только горько и обидно. И это вся моя жизнь?! Скажите, зачем она была?

– Что с ним?

Чьи-то твердые мужские пальцы стали мять мне тело, вызывая острую, пронзительную боль, которую трудно было терпеть. Я застонал, потом еще раз, дальше уже стонал беспрерывно, хрипя и задыхаясь, иногда подвывая от ужаса.

Мое тело исчезло, вместо него образовалось темное облако жгучей боли, которое истязало меня не хуже самых страшных пыток. В этом состоянии признался бы и рассказал все, что знаю, но меня никто ни о чем не спрашивал, да и говорить я не мог – из меня наружу рвался только вой.

– Пошлите человека в город, пусть купят самый большой заживляющий камень, и обязательно свежезаговоренный, иначе нам его не спасти. Кто виноват, что такое случилось? Думаю, тюремщик мог быть и повнимательнее, поэтому к вечеру повесьте его перед воротами в назидание другим…

– За что, господин? – В этом голосе послышался дикий страх. – Я исполнял все, как мне было сказано.

– Ты умрешь за свою глупость, за то, что не догадался снять веревки, когда его принесли, за глумление! Тебе же передали, что я хочу видеть узника, а ты даже не посмотрел на него. Тебе мешал его дурной запах?

– Я думал, это вы придумали ему такую муку.

– Вот и умрешь за свои глупые мысли. Если тебе что-то кажется и ты в чем-то не уверен, то у тебя есть язык, чтобы спросить других, кто поумнее, иначе тебе место на веревке. Пусть мои люди знают, что существует наказание не только за поступки, но и за их отсутствие.

Вой, крики, удаляющийся шум борьбы… Похоже, моего тюремщика куда-то поволокли, может, в ту же темницу…

– А где мы возьмем нового сторожа для узников?

– Не думаю, что с этим будут проблемы. Сними любого воина с ворот и поставь на его место.

– Как вам будет угодно.

Я лежал и думал сквозь боль о том, что мне не хотелось бы служить такому господину. Делаешь, не делаешь – все равно плохо. А наказания суровые. Мне даже на мгновение стало жалко того парня, который меня едва не прикончил. Впрочем, возможно, он уже отправился в верхний мир, но ему недолго меня придется ждать…

Я перестал стонать, и не потому, что исчезла боль, просто не осталось сил даже на это. Мрак поглотил меня. А потом предо мной открылась дорога в верхний мир, ее освещал теплый солнечный свет, который наконец-то согрел меня, и пронизывающий холод темницы легким облачком улетел вниз.

Путь оказался простым, правда, идти приходилось вверх, а это было тяжело – ноги не шевелились, волочились, цепляясь за каждую выбоину. Вот и останавливался через каждый десяток метров, чтобы перевести дыхание. Теперь-то я понимаю, что надо было бежать. А тогда думал, что успею.

Когда до легкого прозрачного облака, которое скрывает ворота в верхний мир, осталось меньше сотни метров, неведомая сила рванула мое тело вниз. С каким сожалением я летел обратно к срединному миру, думая о том, что не сумел уйти, иначе уже пил бы легкое вино на небесных лугах в обществе прекрасных дев и мужественных воинов, ждущих моего рассказа о прожитой жизни. И мне было что им рассказать… Одних только историй об оборотнях хватило бы лет на триста…

Я открыл глаза и недоуменно огляделся. Лежу на кровати. На настоящей кровати, покрытой мягким полотном, которое умеют прясть только в столице. И лежу не на соломенном тюфяке, а на перине. Никогда не. думал, что в этой жизни удастся поваляться на таком чуде.

И было еще нечто приятное. Из моего тела исчезла боль!

При этой мысли я сразу скосил глаза на руки – кожа на них оказалась нормального цвета, а не синяя с темными пятнами. Сразу видно, надо мной поработал настоящий чародей-лекарь, а не какой-нибудь знахарь, использующий травы и снадобья.

Я принюхался: пахло от меня травами и родниковой водой, похоже, меня хорошенько вымыли, перед тем как уложить в кровать. Это было замечательно, давно не чувствовал себя таким чистым. И все же где я нахожусь?

Я огляделся… и на этом все приятное кончилось. Рядом с кроватью в глубоком шикарном кресле сидел огромный мужчина, одетый в богатую, шитую золотом одежду. Лицо у него было холеное, белое, чисто выбритое. На лице выделялся большой нос и кустистые брови, губы были тонкие, язвительные, да и в целом все лицо не казалось добродушным, наоборот, от этого человека исходило ощущение опасности, как от дикого зверя.

– Как ты себя чувствуешь?

Меня не обманул отеческий, полный сочувствия голос, я его сразу узнал – со мной говорил тот, кто приходил в темницу.

– Неплохо, – ответил я печально, уже заранее расставаясь с роскошной постелью. – Только есть очень хочется…

– Тогда вставай и одевайся, – предложил мужчина. – Тебя пригласили на ужин.

– Ужин? Простите, но совсем не ориентируюсь во времени. В темнице трудно определить, что на улице – день или ночь. Я помню только, как заснул на постоялом дворе. Сколько дней прошло с того времени? Или это были часы?.

– Два дня. Ты встанешь сам или требуется помощь?

– Могу попробовать. – И я осторожно пошевелил ногами. Они двигались. Свесил их с кровати и осторожно встал на холодный пол. – Не уверен, но, кажется, могу сам.

– Хорошо. Вот твоя одежда. – Человек кивнул на стул, там лежали серая рубашка из тонкого полотна, темно-коричневые штаны из плотной ткани, а рядом виднелись башмаки явно городского вида. – Поспеши, если хочешь есть, еда стынет на столе, еще немного, и останешься голодным.

Он сумел найти для меня правильные слова – есть мне очень хотелось, я начал быстро одеваться.

– Раньше у меня была другая одежда…

– Ее пришлось выбросить: слишком дурной от нее шел запах.

– А в чем я отправлюсь в дорогу?

– Возможно, больше ты никуда не отправишься, или отправишься в верхний мир, а там одежда не нужна. – Человек встал, всем своим видом показывая, что его терпение закончилось. – Я бы на твоем месте не стал беспокоиться о такой малости.

– А о чем я должен побеспокоиться?

– О том, чтобы выжить…

Башмаки оказались малы, но привередничать после таких слов я не стал. Незнакомец тут же вытолкал меня за дверь и повел по длинному мрачному коридору, крепко держа костлявыми пальцами за плечо.

Я шел спокойно, не сопротивляясь, понимая, что сбежать нет ни единого шанса. Да и вообще можно считать, что все у меня уже в прошлом. Оружия нет, денег тоже, очнулся абсолютно голым, так что оставалось только подчиниться.

Меня привели в небольшой зал, где топился огромный камин. Посредине стоял длинный стол, на нем красовались блюда с мясом и дичью. Ужинающих оказалось трое, стульев же – четыре…

На свободное место меня посадил человек, который привел, он низко поклонился мужчине во главе стола и вышел.

Я вздохнул. Глава застолья имел густую длинную гриву и длинное суровое лицо с красной, обветренной кожей. Все в нем казалось мощным, наполненным силой и властью. Темная одежда из дорогих тканей с эмблемой рода, вышитой золотом, – единорог, признак чистоты и силы.

Мне сразу стало понятно – этот легко и быстро принимает решения, а потом не меняет их. Стоит мне ему не понравиться, как быстро окажусь в темнице или повешенным у ворот его замка.

В нашем королевстве замками владели немногие, в основном те, кто управлял землями от имени короля – бароны и герцоги. У каждого из них имелась своя маленькая армия, и именно эти люди занимались тем, что собирали налоги с городов и сел, а также усмиряли бунты, которые периодически вспыхивали в разных местах. Кроме того, они еще были судьями, судившими всех, кто по положению находился ниже их, то есть всех, кроме короля, и еще ни один человек не сказал, что эти суды были справедливыми.

– Садись, – прорычал мужчина, словно не заметив, что я уже сижу. – Мне сказали, что ты голоден. Попробуй тетеревов, их застрелили сегодня, у меня хорошие охотники. Меня зовут Грива, в основном за внешность, но я не против. А как зовут тебя?

– Хорошо, буду называть Гривой. – Я робко кивнул, и неизвестно откуда появившийся за моей спиной слуга положил мне на тарелку кусок дичи, играющей на этом ужине центральную роль. – Мое имя не столь приятно и никому из здесь присутствующих не интересно. Как вы меня ни назовете – все будет хорошо…

Тетеревов было пять, это много для такой компании, впрочем, для себя я решил, что съем столько, сколько смогу, и плевать, что обо мне подумают. У человека, приговоренного к смерти, свои привилегии. К тому же я был по-настоящему голоден.