Текст книги "Вой оборотня"

– В этот раз поработаешь бесплатно. – Из-за колонн вышел Молот и приблизился к нам. Когда надо, он умеет двигаться бесшумно. – Иначе вспомню все, что ты творил в храмовой школе, а что вспомнить не удастся, то сочиню, думаю, мне поверят…

– Кто это? – Жрец подслеповато прищурился, тут и я сумел разглядеть, что он не так стар, как мне показалось. Услышать голос друга было приятно, словно с души упал тяжелый груз. Кто их знает, этих жрецов, а может, они и на самом деле видят будущее? – Шаги тяжелые, фигура бочкообразная, голова твердая, тупая… Молот?

– Забыл сказать о кулаке пудовом, – усмехнулся мой друг, подходя ближе и поднимая жреца в воздух. – И о силе никем пока не меренной.

– Отпусти, медведь, здесь все-таки храм, а не заросший травой двор трактира, где ты вырос. Не дай бог, Корт наблюдает за нами или старший жрец.

– Старший жрец обедает, очень расстроился, когда понял, что я увидел яства, которые не разрешены для употребления в это время суток, поэтому быстро рассказал, где тебя найти. А Корт, как всегда, занят своими делами, ему на нас, мелких человечков, плевать.

– Поставь меня на эти замечательные гранитные плиты, которыми покрыли пол в этом году, и расскажи, что тебе от меня нужно. Пока, кроме угроз, я ничего не услышал, но уже понимаю, что ты здесь оказался не случайно…

– Помолись за нас двоих, брат Гривен. – Молот поставил тщедушного жреца на землю. – Нужна нам удача и сила, так как мы направляемся в храм Киля.

– Вам не об этом следует молить Корта, а о том, чтобы он вам дал хоть немного разума. – Жрец поправил задравшийся от висения в воздухе балахон. – Никто не ходит в храм Киля днем, кроме глупцов и самоубийц…

– Мы бы тоже не пошли, да у нас дело.

– Какое такое дело? – Жрец снова прищурился, пытаясь хоть что-то разобрать на простодушном лице моего друга. – Ты серьезно?

– Серьезней некуда, ты же не считаешь меня и в самом деле тупым?

– Если бы не знал раньше, то посчитал бы. Безопаснее залезть в нору ядовитых гадюк, чем идти в храм Киля…

– Ладно, я все сказал, дальше начну только повторяться. – Молот направился к двери. – Помолишься?

– Помолюсь, и начну прямо сейчас, а еще позову брата Дина, он тоже получал от тебя затрещины в школе, но сначала объясни, что за дело у тебя в храме бога-странника? Если это связано с нападением на гонца и тремя трупами, найденными сегодня утром, то тебе бежать надо из города как можно быстрее, а не молитвы за здравие заказывать.

– Это еще почему? – Молот неожиданно остановился, и я, не ожидая этого, снова врезался в его широкую и потную спину. – Что здесь не так? Рассказывай!

– Мне известно только то, что жрецы Киля нашли часть того, чего не стоит называть, нечто очень важное для нашего мира. Когда-то это было надежно спрятано, чтобы не попало в руки тех, кому не предназначено, а теперь найдено.

– Туманно и непонятно.

– А чего тут непонятного? – криво усмехнулся жрец. – Представь, что ты нашел ключ от королевской казны, и об этом стало известно всем… Как думаешь, что будет?

– Будет плохо, – кивнул Молот. – Желающих запустить руку в казну много, меня, вероятнее всего затопчет толпа алчущих золота, потом они передерутся друг с другом, и путь ключа по городу будет отмечен кровавыми лужами и кучей трупов.

– Именно так и произойдет, – покивал жрец. – А эта история еще хуже, потому что золото ничто – власть нечто гораздо большее. Я положу подношение на алтарь Корту за тебя и за твоего неразумного друга, рвущегося к тому, чтобы стать жертвой, но вряд ли это поможет…

– Власть? – Молот нахмурился, покатав это слово на языке, словно желал его попробовать, потом сплюнул прямо на гранитные плиты, – видимо, вкус ему не понравился. – Что ж, тогда надо быстрее добраться до храма, отдать все, что им нужно, и забыть об этом деле навсегда!

– Не получится, – вздохнул жрец. – Это как история с ключом от казны – пока никто о нем не знает, все хорошо, но как только узнает кто-то еще, все сразу становится плохо. Жрецы Киля не хотят, чтобы люди говорили о том, что потерял гонец, а секреты умеют хранить только мертвые. Молиться буду остаток дня и всю ночь за тебя и твоего друга – это все, что могу сделать.

– Мне вполне хватит, – кивнул Молот и решительно направился к двери. Выйдя из храма в яркий, солнечный день с зелеными деревьями и благоухающими цветочными кустами, которые были насажены вдоль ведущей к храму аллеи, мой друг повернулся и мрачно взглянул на меня. – Ты все слышал?

– Слышал. – Я пожал плечами. – Если не брать в расчет ту ерунду, которую жрецы обычно преподносят прихожанам, то следует немедленно дойти до храма Киля, отдать им бронзовую пластинку и пойти напиться в ближайший трактир.

– О чем я тебе рассказываю уже битый час? Мы можем не вернуться из храма…

– И что? – вскинулся я. – Нас могут убить каждый день. С тех пор как появились на этот свет, с этого мгновения наша смерть стала реальностью, которая нас ждет – шаг за шагом, день за днем. Все равно все мы идем к смерти, потому что другой дороги нет, так устроен мир.

– Хорошо бы, чтобы эта дорога оказалась подлинней.

– Если будем осторожны, – я сплюнул в пыль и зашагал по аллее к выходу из храма, наши роли поменялись – теперь Молот шел за мной, – тогда может быть…

Впрочем, так всегда и бывает, сначала лидером становится он и пребывает им до тех пор, пока мы не сталкиваемся с чем-то по-настоящему опасным, тут мой друг начинает задумываться и отставать, и тогда вперед выхожу я.

– В драку первыми не полезем, а если кто-то захочет нас убить, то пусть потом не жалуется.

– Если дело касается золота и власти, то дела плохи, – осторожно заметил Молот. Он уже заметил перемену моего настроения и стал говорить осторожно, опасаясь задеть меня за живое, я начинал свирепеть.

– И стража вмешиваться не станет…

– Не стоит расстраиваться, все не так плохо. Хуже другое – я весь день чувствую за собой слежку и даже сейчас ощущаю ее спиной, а ни разу не удалось увидеть шпиона. Что это?

– Я тоже почувствовал, что за нами следят, и никого не увидел, – признался Молот. – Наверно, магия…

– И с магами, если надо, разберемся.

– Поживем – увидим, но жить все равно хочется, – вздохнул Молот. – Ну да ладно, вечных людей нет, в этом ты прав.

Он снова вышел вперед, а я не возражал, потому что дорогу к храму не знал, только догадывался, где тот находится – в восточной части города, где крепостная ограда примыкает к Орлиной горе. Она в этом месте вздымается крутой каменной стенкой, подняться по которой невозможно. Рядом с горой никто не селился, кроме бедняков, с горы периодически сходят лавины, зимой снежные, а летом – камнепады.

Для уединения лучшего места не найти.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Обычно мы выбираем себе бога. Гораздо хуже, когда бог выбирает себе нас.

Из книги бога-странника

Чем ближе подходили мы к горе, тем беднее становились дома вокруг и больше было людей, роющихся в отбросах. Грязи тоже добавилось, здесь уже никто даже не пытался убирать, под ногами лежало все – от сломанной телеги до обглоданных крысами человеческих скелетов. Зато детворы, купающейся в каналах, прибавилось. От их гомона и веселого смеха настроение немного поднялось.

И действительно, вот уж кому не позавидуешь, шансов у них на нормальную жизнь нет ни одного, но они смеются и радуются жизни – так чего нам-то кукситься?

Вершину Орлиной горы закрывали черные, дождевые тучи, около нее шел дождь.

Это казалось забавным: весь город купается в солнечных лучах, а здесь гремят молнии, сверху течет мутная дождевая вода.

У подножия когда-то давным-давно, еще древними, были устроены пруды для сбора дождевой воды, от них расходились облицованные камнем каналы, по которым город много лет снабжается водой.

Здесь всегда собираются женщины, стирают, болтают, обсуждают последние городские сплетни, но сегодня больше было купающейся детворы, чем прачек.

За прудами дома стали еще ниже, показались лачуги самых нищих бедняков, сделанные чаще всего из хвороста, обмазанного глиной, а то и просто из камыша.

А потом все дома внезапно кончились, и впереди в мутной пелене дождя у самой горы замаячил храм Киля, укрывшийся от потоков воды, снегопада и камнепада под нависшим над ним уступом.

Я в этих местах никогда не был, поэтому смотрел с любопытством и некоторым страхом – мне совсем не хотелось умереть от упавшей сверху каменной глыбы. Здесь это было вполне возможно: множество огромных валунов лежало повсюду, непонятно было, то ли они упали с горы, то ли их принесли потоки воды.

Идти теперь приходилось, лавируя между ними, брусчатка давно кончилась. Мы шли по каменистой почве, с опаской глядя на гору.

Все вокруг казалось мрачным и опасным.

Молот застегнул куртку на груди и поправил рукава рубашки, я последовал его примеру, мы уже не изнывали от жары, а мерзли.

Тропа неожиданно свернула в сторону, дальше путь пролегал по каменной насыпи.

Обойдя огромную каменную глыбу, мы оказались на небольшой площади перед храмом, часть его скрывала скала. Массивное здание выглядело мрачновато, возможно, потому, что солнце прятали черные тучи.

Я оглянулся назад, чтобы убедиться в том, что светило никуда не исчезло, и улыбнулся, увидев родной город, купающийся в солнечных лучах. Отсюда он казался праздничным и нарядным, а не грязным и унылым, каким был на самом деле.

– Дальше никуда не пойдем. – Молот сел на один из валунов, лежащий на площади, вымощенной необработанными камнями. – Подождем…

– Чего будем ждать? – осведомился я, садясь рядом. – Когда дождь закончится?

– Нет, – покачал мой друг головой. – В этот храм не входят без приглашения, ворота закрыты.

– Подойдем, постучим, нам и откроют, мы же здесь, потому что нас, точнее, меня сюда позвали.

– Не суетись ты, – сморщил кислую рожу Молот. – Я делаю так, как здесь принято. Вряд ли стоит раньше времени злить жрецов, успеем еще нарваться на неприятности…

– А ты откуда знаешь, как здесь себя вести?

– Первый год в школе жрецов заставляли запоминать, чем одна религия отличается от другой и что делать, когда заходишь в чужой храм.

– Ладно, поверю, только не забывай, время к вечеру, а нам обратно идти часа три-четыре, и то если в трактиры не заходить.

– За нами уже пришли. – Молот нахмурился, я проследил за его взглядом, и у меня неприятно кольнуло в сердце. В двух шагах от нас стоял невысокий жрец в желтой хламиде до пят, кое-где испачканной свежей грязью, и непонятно было, откуда он взялся – двери храма не открывались. – Сделай милое и доброе лицо, поздоровайся с дяденькой…

– Что угодно молодым людям? – улыбнулся жрец. Улыбка у него была не очень приятной, поскольку зубы у него оказались черными, похоже, что чернил их специально – такое иногда делают воры, чтобы быть меньше заметными в темноте. – Вам нужна помощь нашего бога или вы здесь просто из любопытства?

– И то, и другое, – проворчал Молот. – А еще лучше, если ваш бог просто забудет о нас. – Мой друг тронул меня за плечо. – Отдай жрецу то, из-за чего поднялся весь этот сыр-бор, и пойдем отсюда.

Я сунул руку в карман и бросил бронзовую пластинку жрецу. Тот ее машинально поймал, взглянул, побледнел и затрясся мелкой дрожью.

– А теперь бежим, – шепнул мой друг и вскочил на ноги.

Я встал и замер, с ужасом глядя на жреца – с ним определенно что-то происходило. Дрожь тела стала крупнее, черные зубы начали выбивать сильнейшую дробь, потом жрец завизжал, как смертельно раненное животное, – тонко, пронзительно и громко. Из рук его, сжимающих пластинку, вырвался свет настолько яркий, что мне пришлось прикрыть глаза рукой, потом все померкло, а потом я взглянул в сторону жреца и увидел, что на том месте, где он только что стоял, теперь валялся только его желтый балахон и сандалии из грубо выделанной кожи.

– Чего это он? – спросил я, растерянно почесав затылок. Мне стало страшно. Жрец просто исчез – то ли сбежал, пользуясь вспышкой света, то ли растворился в воздухе, как демон. Или, мне очень не нравился этот вариант, сгорел – такое иногда бывает. Мне рассказывал о подобных случаях отец, их немало происходило в нашем городе, обычный горожанин вдруг вспыхивал ярким огнем и горел так, что его никто потушить не мог, а одежда оставалась целой.

Жрецы говорят о таких случаях, что этот человек прогневал бога, и тот его покарал, но сейчас-то сгорел жрец, а он гораздо ближе к богу, чем обычные смертные.

– Ты не видел, куда он убежал?

– Неважно. – Молот схватил меня за руку и потащил с площади. – Что бы здесь ни случилось, лучше оказаться подальше. Когда жрецы найдут своего товарища… или то, что от него осталось…

– Но мы же ничего не делали…

– А какая разница? – Молот подтолкнул меня вперед. – Проблем все равно не избежать. И самое главное – ты им железку отдал? Отдал! Так что наше присутствие больше никому не нужно.

Мы побежали, но тут дорогу пересек вздувшийся от обилия воды поток, шумевший так, что закладывало уши. Было даже удивительно, что за то время, пока мы находились на площади, он стал таким огромным. Переправляться через него было рискованно: мутная вода тащила с собой огромные валуны – если не утопит, то расшибет голову. Перепрыгнуть тоже стало невозможно, недавний ручей разлился метров на двадцать в ширину, даже было странно, что пару минут назад мы перешли через него, даже не набрав воды в сапоги.

Молот помрачнел, взглянул вверх по течению, потом вниз и тяжело вздохнул. Я проследил за его взглядом и понял, почему он так расстроился: и вверху, и внизу дорогу нам перекрывали огромные скалы, между которыми текли мутные бурные потоки.

Пути дальше не было, пока не кончится дождь или хотя бы не ослабнет.

– Вот теперь все! – Молот сплюнул в мутную пенящуюся воду и сел на мокрый валун. – Не успели!

– Не успели так не успели. – Я сел на соседний камень. – В конце концов, мы того жреца не трогали, даже пальцем к нему не прикоснулись. Чего нам бояться?

– А бояться вообще в этой жизни нечего, если жить долго не собираешься. – Молот орал мне в ухо, иначе не получалось, слишком уж громко шумел ручей. – Странно это все…

– Что?!

– А то, что не мог ручей так быстро подняться, чтобы перекрыть нам дорогу. Здесь без магии не обошлось, а значит, скоро за нами придут жрецы и отведут в храм.

– И что будет дальше?

– Я же не пророк, чтобы знать будущее, но явно ничего хорошего. – Мой друг раздраженно пожал плечами. – Ты же не думаешь, что нас наградят золотом за наши труды?

Словно подтверждая его слова, из-за скалы вышел еще один жрец, он был выше и старше того, что скрылся. Говорить ничего не стал, просто показал рукой на тропинку, ведущую к храму, и укоризненно покачал головой.

Молот встал и пошел за ним, я следом, раздумывая над его словами, и пришел к тому же выводу – ничего хорошего нас не ждет. И если у жрецов такая сила, что их все боятся, то о том, что случилось с нами, никто даже узнавать не станет. Только мой отец будет переживать. Но и он искать меня не будет, просто сходит к знакомому провидцу, и тот ему расскажет о последних минутах моей жизни.

Не уверен, что ему удастся выдержать этот удар жизни – может и умереть, сердце у него последнее время болит часто.

Мы вышли на площадь и подошли к тому месту, где разговаривали с первым посланцем. Там стояли два жреца и озабоченно разглядывали серый пепел под балахоном.

Один из них тронул одежду, и из нее выпала бронзовая пластинка, с которой все и началось. Увидев ее, оба жреца испуганно попятились назад. Потом один из них – высокий худой старик с седой гривой волос и такой же бородой – свирепо посмотрел на меня:

– Зачем ты дал ему каик?

– Какой каик? – пожал я плечами. – Если разговор идет вот об этом куске бронзы, то разве вы не хотели, чтобы я его сюда принес?

– Хотели…

– Вот я принес и отдал. Надеюсь, больше ничего вам не должен? – Я посмотрел на друга и поправил рукава. Он знал, что у меня там ножи, и должен был правильно меня понять, но Молот в ответ отрицательно покачал головой, взглядом показав на того жреца, что привел нас сюда.

Тот стоял немного в стороне, наблюдая за нами, а в его руках крутилась небольшая палочка – гладко оструганная, чуть темная от потных рук. Я недоуменно пожал плечами, но решил поверить другу – в трусости его обвинить нельзя.

– Мы исполнили все, чего вы от нас ждали, поэтому разрешите нам уйти…

– Что? – нахмурился жрец постарше, с седой бородой, и продолжил что-то обдумывать. Сверху на него капала вода, оставляя темные пятна на его балахоне. В какой-то момент ему это надоело, он поднял взгляд на жреца с палочкой и недовольно покачал головой. – Да убери ты этот дождь! Он уже сделал свое дело и больше не нужен…

Вот тогда я в очередной раз оценил прозорливость и сообразительность Молота. Сразу после этих слов жрец вскинул свою палку тупым концом вверх, тут же тучи стали рассеиваться, превращаясь из темного, обложившего гору кольца в светлые, легкие хлопья облачков, которые быстро унес ветер.

Выглянуло солнце, и мгновенно все вокруг заволокло испарениями воды, они поднимались от грубо отесанных камней площади и каменистой почвы, а также от нашей одежды и волос. Светило в этом году было жарким как никогда, старожилы не помнили такого душного лета.

Все произошло почти мгновенно – только что стояла дождевая хмарь, и вот сияет солнце, слепя бликами луж.

– Здесь жарко, – пробурчал старик. – Поговорим в храме, там тихо, спокойно, и нам никто не помешает.

Мы переглянулись с другом, тот скорчил такую гримасу, что мне сразу стало ясно – лучше подчиниться. Я сделал шаг к храму, но старший жрец покачал головой:

– Вернись и возьми каик.

– А разве я его принес не для вас?

– Не спорь, возьми и неси перед собой. – Жрец с магическим жезлом ткнул меня под лопатку. Меня словно пробило молнией, от неожиданной боли даже язык прикусил. Мне это не понравилось, для себя решил, что разберусь со жрецом позже. – Иначе я тебя тоже превращу в пепел, как ты моего товарища.

– Я его не трогал…

– Я видел каждый твой шаг в этот день, так что можешь не врать.

– И каким же образом ты видел?

– Мой бог дал мне такую возможность. – Жрец ухмыльнулся, и я понял, что без магии и здесь не обошлось; стало понятно, кто за мной следил весь день. – Я видел, как ты бросил ему каик, когда он подошел к вам, чтобы проводить в храм.

– Я думал, что этим избавлюсь от посещения вашего богоугодного заведения.

– Ты ошибался, – жрец еще раз ткнул меня в спину, боли, правда, на этот раз не возникло. – Вперед!

Я покосился на друга, тот грустно усмехнулся и пошел к распахнутым дверям храма. Первым шел старый жрец, затем второй, помогая и поддерживая старика, когда приходилось перешагивать через небольшие камни, потом Молот и я, а замыкал шествие жрец с магическим жезлом.

В храме царил полумрак, только в глубине у алтаря светилась масляная лампа, а до него было не меньше сотни метров – таким огромным оказался зал. Я подумал о том, что большая часть храма уходит в скалу, и оказался прав – когда подошел к масляному светильнику, то увидел – вокруг скала.

Мы прошли мимо алтаря, свернули направо в темноту, где оказался небольшой проход, ведущий во внутренние помещения. Жрецы шли спокойно и уверенно, видимо, им был знаком здесь каждый метр, а вот нам приходилось нелегко. Не могу сказать, что теряюсь в темноте, мое зрение быстро привыкает, но и ему нужно хоть немного света.

Мы спотыкались, поддерживали друг друга и снова запинались до тех пор, пока старик не зажег небольшую лампу – тогда увидели, что стоим посередине огромного помещения, стены которого терялись во мраке.

Пожалуй, оно было не меньше того зала, где находился алтарь.

Подойдя к стене, старик открыл темную дубовую дверь, и мы вошли в комнату поменьше, которую хорошо освещал огонь, горевший в очаге, только дальняя стена терялась в темноте.

Вокруг очага стояли кресла, в одно сел с тяжелым стоном старик, в другое тот, кто его сопровождал и поддерживал, а нам пришлось стоять, как и магу, который находился за нашими спинами, чтобы мы не сбежали.

Стены словно грозились упасть на меня, тяжело было здесь и как-то неправильно.

Старик протянул руку к огню, стал греть озябшие пальцы и произнес:

– Тебя зовут Юрий, ты родился в этом городе, твой отец уважаемый среди магов и жрецов человек…

Я пожал плечами, это было правдой, ее не стоило ни опровергать, ни дополнять, да и меня никто об этом не просил.

– Иногда тебя зовут Шрамом из-за отметины на твоей левой щеке, ты ее получил в детстве, когда подрался – мальчишка был старше и опытнее тебя, но ты сумел его разозлить, тебе повезло, что он тебя не убил…

– Повезло? В этой драке победил я, а нож достался мне как трофей.

– Если бы он тебя убил, ты сейчас не стоял бы передо мною, думая о том, как сбежать. Не советую даже пробовать. Мы прошли в темноте по лабиринту, который невозможно преодолеть, так что стой спокойно. Рядом с тобой твой друг, которого прозвали Молотом за огромную силу и большой кулак…

Молот почтительно поклонился согбенной спине, старик даже не повернул в ответ голову, продолжая глядеть, как танцуют в огне огненные ящерки.

– Так получилось, Юрий, что вчера вечером ты оказался свидетелем нападения бандитов на нашего гонца…

– Уже жалею об этом…

– И это правильно, – усмехнулся старик, покосившись на меня. – Ты сделал доброе дело, но кто сказал, что добро награждают добром?

– Действительно, никто, – вздохнул я.

Мог бы не говорить, а молчать, от этого бы ничего не изменилось, меня по-прежнему никто ни о чем не спрашивал, но я поддерживал эту видимость диалога только потому, что мне было страшно. Что-то пряталось там, в темноте, мне казалось, что слышу пряный запах огромной змеи или даже нескольких.

– Обычно в таких случаях я всегда прохожу мимо, но в этот раз не получилось…

– Ты оказался замешан в наши дела, а сейчас вот еще и своего друга привел – теперь вам придется обоим выполнить наше поручение.

– Мы об этом не договаривались. – Я заговорил быстро и сбивчиво, понимая, что все уже решено и меня никто не слушает. – Просили вернуть ваш каик, или как там называют вашу бронзу, так она здесь. Я не брал эту пластинку у вашего гонца, ее сунул мне в руку грабитель перед тем как умереть.

– Это правда, – кивнул с улыбкой старик. – Так все и было, да только все равно не стоило тебе брать…

– Я и не хотел, он силой засунул…

– Если бы все зависело от наших хотений, этот мир был бы похож на сады верхнего мира, и всем жилось в нем прекрасно.

– Не понимаю, о чем вы…

– Ты же видел, что случилось с нашим жрецом?

– Да, он исчез.

– Не исчез, а сгорел в магическом пламени, а сжег его каик. Не знаешь почему?

– Нет.

– Ты оживил его, привел в действие, сам не понимая того. Тысячу лет каик лежал всеми забытый на далеком безлюдном острове, мы нашли его, используя тайную магию, и отправили за ним гонца. Тот привез его сюда и уже собрался передать нам, но на него напали. Вряд ли ему удалось бы отбиться, но появился ты и спас гонца и каик от наших врагов и… сделал большую ошибку…

– Я ничего не сделал.

– Когда этот драгоценной предмет, преодолев тысячи верст, оказался на нашем берегу, он тем самым открыл тайную волю нашего бога.

– Не понимаю, о чем вы говорите…

– Если уж совсем просто, – старик с усмешкой взглянул на меня, – прошел бы ты мимо грабителей, и все было бы хорошо.

– Для всех, кроме гонца, – поправил его я. – Он бы умер.

– Для всех лучше, в том числе и для гонца.

Старик вздохнул и кивнул магу, что стоял за нашей спиной. Тот высунул из-за моего плеча жезл, и комната осветилась ярким слепящим светом. В нем я увидел у дальней стены огромный стол, похожий на жертвенный камень – на нем имелись желобки для стекания крови и металлические кольца, к которым привязывалась жертва.

Сейчас там лежал мертвый человек с вскрытой грудиной.

– Узнаешь?

– Да. Именно на этого человека вчера напали, но теперь его трудно узнать, лицо стало серым, нос заострился. Думаю, он мертв…

– Ты прав, и теперь ему никогда не добраться до верхнего мира, дорога для него закрыта, и виноват в этом ты.

– И чем же?

– В том, что ты есть, – пробормотал старый жрец. – В том, что шел мимо и оказался не в том месте и не в то время – в результате к тебе пришла беда, а у нас появилась надежда.

– В чем дело?! – У меня вдруг появилось ощущение, что встреча закончится для меня и Молота этим жертвенным столом, на котором будут остывать наши тела, лишенные сердец. – Что мною сделано не так?

– Не о том спрашиваешь. – Жрец снова протянул руки к огню. – И дело не в том, что сделал, а в том, какой ты…

– И какой?

– Мы искали тебя много лет. Разыскивали повсюду, во всех королевствах, где находятся наши храмы, и никому даже в голову не пришло, что ты можешь жить рядом с нами, в этом мелком, загаженном нечистотами городе. А когда нашли тебя, это не принесло нам радости, наоборот, напугало и расстроило.

– Чем?

– Тем, что каик в твоих руках ожил и начал убивать.

– Я не виноват…

– Виноват ли волк, когда режет овцу, потому что ему хочется есть? Нет. Так и ты ни в чем не виноват, и в то же время от вины тебе никуда не деться.

– И что со мной теперь будет? – Я тихонько проверил ножи и взглянул на Молота, тот угрюмо кивнул, одновременно положив руку на дубинку. – Домой, как я понимаю, вы меня уже не отпустите?

– А вот это правильный вопрос. Дело в том, что у тебя не весь каик, а только половина. Мы хотели бы сначала собрать его целиком и только потом оживить, но теперь придется менять планы.

– И что вы придумали?

– Вытащи каик из кармана и положи его на жертвенный стол, там для него есть углубление.

Я послушно исполнил. В камне оказался выбит небольшой круг, и старая бронзовая пластина ложилась в него так, словно была для этого предназначена. Вблизи тело гонца производило еще более страшное впечатление, видны были разрезы, через которые у него сначала выкачали всю кровь.

– Видишь, как каик хорошо встал? – Старик даже не повернул голову, чтобы посмотреть на то, что я сделал, так и смотрел в огонь, протянув вперед руки. – Когда-то это углубление было сделано специально, чтобы его здесь прятать. А теперь немного поверни его, он должен попасть в паз…

Я повернул пластинку в круге, и она словно застряла, дальше не двигалась, как я ее ни дергал, и даже хуже, стала нагреваться, от нее пошел яркий свет, который осветил всю комнату не хуже магического жезла.

Тело гонца немного дернулось, словно стало оживать. Я испуганно отскочил назад, остальные даже не шевельнулись.

– Вот теперь вместе с этой частью ожила и другая половина, которая находится чрезвычайно далеко отсюда. – Старик вздохнул. – Мы могли бы послать гонцов за нею, но, после того как ты оживил вторую половину, никто не сможет взять каик в руки.

– Но вы же сами заставили меня это сделать!

– Только для того, чтобы больше никто не смог нам помешать. Те, кто пытался захватить одну половину, захотят забрать и вторую.

– Но я тут при чем?

– Как же ты глуп. – Старик печально покачал головой. – Может, в этом и есть главная причина того, что мы не смогли тебя найти? Искали человека, способного к магии и волшебству, и никому даже в голову не пришло искать мальчишку со шрамом на щеке, не очень умного и абсолютно не верящего в чудеса. Возможно, если бы мы поняли это раньше, то гонец остался жив…

– Мне плевать на ваши проблемы и на оскорбления тоже, – произнес я мрачно, положив руку на руку, тем самым ухватившись за рукоятки ножей и готовясь пробиваться к выходу и убивать. Молот тоже положил руку на куртку, под которой висела в петлях его дубинка. – Я выполнил все, что вы хотели, принес вам эту старую, никому не нужную пластинку, и теперь мы уходим.

– Можешь попробовать, – пожал плечами старик. – Боюсь, ты так и не услышал моего рассказа о лабиринте, но, поплутав под горой, поймешь, что находишься в нашей власти. Маг, отпусти их, пусть идут, куда хотят.

Жрец, стоявший у нас за спиной, отступил в сторону, и сделал это вовремя: именно ему я собирался перерезать горло первому – чародей он или нет, меня не волновало, колдуны так же смертны, как и обычные люди.

Я открыл дверь и вышел, Молот шел за мной, не отставая. Выходя из комнаты, он догадался захватить с собой факел, который снял со стены. Когда он его зажег, мы увидели, что в темноту уходит длинный узкий коридор.

Мы двинулись по нему, шагов через двадцать он закончился, раздвоившись на абсолютно одинаковые рукава.

– Правый, левый? – спросил я. – Какой выбираем?

Мой друг присел, разглядывая каменный пол.

– По правому больше ходили, видишь небольшие выбоины и песок с улицы?

– Вижу. – Я присел рядом и рассмотрел серый песок, который мог здесь оказаться только с улицы. У меня сразу стало спокойнее на душе, я поверил в то, что из этого лабиринта можно выбраться. Жрецы ошибались, Молот неглуп и наблюдателен и найдет выход. Мы свернули в правый проход, который привел нас к следующей развилке, там выбрали левый проход по тем же признакам.

Так и шли, нисколько не сомневаясь, что выход найдем быстро, но время проходило, а мы по-прежнему блуждали под горой. В какой-то момент мне показалось, что идем вниз – нам стали часто встречаться стены, по которым сочилась влага. Вода оказалась пресной, неплохой на вкус, мы еще больше приободрились.

Каждый коридор в этом лабиринте заканчивался развилкой, и везде, если приглядеться, можно было найти песок и следы ног. Возможно, мы шли по кругу или уходили вниз в глубину земли, на стенах уже не было видно следов обработки.

Мы незаметно перешли из храма в пещеру…

Наконец перед очередной развилкой Молот остановился:

– Я не знаю, куда идти дальше, мне кажется, мы заблудились.

– Ладно, – кивнул я. – Что ж, попробовали, не получилось, пошли обратно.

– Ты не понял, – вздохнул мой друг. – Я не знаю, как нам вернуться в ту комнату, где остались жрецы.

– Так же, как шли… по своим следам.

– На камне не остается следов, – покачал головой Молот. – Мы не найдем ни выхода, ни комнаты, в которой с нами разговаривали.

– Ну хотя бы попробуем, – пожал я плечами. – Все равно ничего другого не остается.

– Почему? Можем продолжать идти дальше – доберемся либо до тупика, либо до выхода.

– Или до центра земли. Ты забываешь кое о чем.

– О чем?

– Факел скоро погаснет, и мы окажемся в темноте.

Действительно, огонь уже заметно ослаб. Не знаю, что было залито в бронзовую чашу, вероятнее всего, масло – оно хоть и горело медленно, но все равно его не осталось, да и фитиль почти прогорел.

– Об этом я не подумал. – Молот обогнал меня на следующей развилке и пошел впереди. Это мне в нем тоже нравилось – в трудном положении, в которое мы с ним частенько попадали по моей вине, он никогда не ныл. Надежный парень, с таким даже в этом жутком лабиринте не страшно.