Текст книги "Декомпрессия"

10

Приближался вечер. Костер горел ярко, но тепла почти не давал. Марго никак не могла согреться. Она сидела на стволе поваленного дерева, куталась в куртку с широкого плеча Шефа и смотрела на оплавленные золотом сучья. В голове царили разброд и сумятица. И те отголоски мыслей, что ей удавалось поймать за ускользающие хвосты, ясности не вносили. Цель почти достигнута, а у нее не хватало сил, чтобы обсудить с самой собой четкий план действий. Слава богу, хоть замолчал Шеф, сотню раз – не меньше – повторивший фразу о том, что если бы ни звук выстрелов, он ни за что бы ни повернул лодку назад. Обычно такой молчаливый, он словно с цепи сорвался. И вот наконец замолчал.

На острове, от которого проход по мелководью вел к самой Цитадели, Маньяк скомандовал привал. В крохотном леске он быстро развел огонь. И девушка, растерянная, онемевшая, застывшая внутри, даже не поинтересовалась, почему он не повел их в крепость сразу. Так же, как прежде не задала вопрос, а для чего им понадобилась русалка? Эта остановка была нужна ей как воздух, но дайвер распорядился, не дожидаясь ее просьбы.

Марго сидела у костра, обхватив себя за плечи руками, покачивалась и не могла собраться с мыслями. При каждом вдохе в груди нещадно саднило. Наверняка, Маньяк сломал ей ребро, когда делал искусственное дыхание. Хрен с этим – заживет. Главное, что она выжила. Плохо другое: спаситель заметил, как она нечаянно прижимает руку в левой стороне груди, пытаясь унять боль. Наверное, ему видится в этом жесте немой укор. А это не так. Нужно собраться с мыслями и поблагодарить Маньяка за спасение – она не успела сказать ему спасибо сразу. А позже… не хотелось начинать фразу со слов «кстати». Поэтому она сидела на бревне, смотрела, как огненные дорожки бегут по деревяшке и молчала.

Девушка много помнила из того, что случилось, но, наверное, еще больше забыла. В памяти осталась темная, в мраморных разводах пены волна, что обрушилась сверху и потащила за борт. Марго оставалась в сознании под водой, когда плыла на свет, подернутый над головой мутной рябью. Но сил не хватило. Мощное подводное течение, пару раз крепко приложив ее о камни, втянуло внутрь пещеры. Это было как стремительное падение в черной трубе аквапарка. Память зачерпнула воспоминание о посещении водного парка аттракционов из детства. Также летели в лицо брызги, не давая возможности вздохнуть. В полной темноте ее несло вниз, крутя, как щепку в бурном потоке. Сопротивляться бесполезно. Смирившись, она отдалась на волю волн. Как поплавок, ее выбросило на поверхность в кромешной тьме пещеры. Разинув рот, дыша полной грудью, она до боли таращила глаза, но так и не смогла разглядеть, где находится.

Позже, нащупав рукой влажную стену, ей стало легче. Марго поплыла по течению, время от времени касаясь камней и мгновенно впадая в отчаяние, стоило зачерпнуть рукой пустоту. Долго ли так продолжалось, она сказать не могла. Фосфоресцирующие натеки на стенах позволили ей разглядеть очередную пещеру, куда ее вынесло. Течение делилось, опоясывая крохотный островок с плотными рядами сталагмитов. Там она и остановилась, чтобы передохнуть и собраться с мыслями.

«Хорошо, что Врубель приказал запереть оружие в ящике перед началом шторма», – эта мысль была первой.

«Плохо, что у меня нет оружия. Чем же я, случись что, буду отбиваться?» – вдогонку за первой понеслась вторая.

Нечего было и думать о том, чтобы вернуться. Течение ей не одолеть ни при каких обстоятельствах. Значит, нужно плыть вперед. Что она и сделала, в прямом смысле совершив над собой насилие, чтобы сдернуть непослушное тело с островка в холодную воду.

Сюрпризы не заставили себя долго ждать. На счастье девушки, стены мягко светились. Не настолько, чтобы разглядеть частности, но чтобы охватить целое. В противном случае, Марго отдала бы богу душу после того, как рукой нащупала что-то скользкое, податливо скользнувшее в сторону. От ужаса, она едва не нырнула с головой. Неуклюже барахтаясь, она спиной прижалась к камням, до рези вглядываясь в темноту. Пугающий до дрожи предмет с выступающими из воды частями слепо прибивало к стене рядом с ней. На близком расстоянии ей удалось его разглядеть. На волнах качался труп, лицом вниз. Первым ее желанием было перевернуть его. Потом, разглядев мокрые пряди волос, налипшие на череп, она успокоилась. Почему? Ответить на вопрос она смогла позже, когда сидела на песчаной отмели, до боли сжав плечи руками и ожидая, пока труп отнесет течением подальше.

Не Маньяк. И ладно. Даже на задворках сознания не промелькнула мысль о том, что это могли быть Робинзон. Или Шеф. Не говоря уж о Врубеле. Далекие люди. Как она ни старалась, Робинзон так и не смог занять место в ее сердце. Но, наверное, она врала, когда уверяла себя, что там царила пустота. Вот так. Стоило отвлечься и дать слабину, как лысый дайвер вошел в ее душу и вальяжно расположился. В самом центре, потому что по-другому не умел.

Это открытие не принесло света ее душе. Марго закрыла глаза, пытаясь хоть на секунду представить себе то будущее, где бы они с Маньяком жили долго и счастливо. Но вместо этого перед глазами расплывались два темных пятна на песке, постепенно сливаясь в одно.

Когда девушка открыла глаза, все вокруг изменилось. В воздухе, почти касаясь друг друга прозрачными телами, плыли странные создания, похожие на медуз. Внутри мотыльками трепыхался слабый зеленоватый свет. Завороженная, Марго ступила в черную воду. И сначала поплыла следом, а потом пошла – поток воды мелел с каждым шагом. Как сомнамбула она брела за медузами, не желая замечать ничего вокруг. Ей суждено умереть в пещерах – она смирилась и готовилась принять жестокую участь достойно. Так пусть смерть будет красивой и яркой! Девушка догнала последнюю медузу и протянула руку, но судьба распорядилась по-иному. Нога ее поехала – такое впечатление, что она ступила на ледяное дно, скрытое под водой. Девушка упала на спину – и в ту же секунду ее подхватил мощный поток с двух сторон. Она барахталась, пытаясь зацепиться за стену, но ее несло. Потолок вдруг стремительно обрушился сверху, заставив ее нырнуть. Течение понеслось вниз. Марго кувыркалась. Тщетно пытаясь вынырнуть на поверхность, чтобы глотнуть воздуху. Потом ее ударило головой о выступ и сознание оставило ее.

Марго пришла в себя от боли, словно кто-то пытался сломать ей ребра. И потом уже, позже, когда Маньяк буквально на себе, контролируя каждый шаг по камням, вынес ее из бухты, в открытом море показалась лодка. И ухмыляющийся от уха до уха Шеф радостно сказал первый раз свою фразу. «Если бы не выстрелы, мужики»…

Темнело. Все куда-то разошлись. У костра вместе с ней остался лишь Маньяк. В его карих глазах плясали искры. Он вел себя так, словно пока прокручивал в голове весь монолог, потерялось начало.

Поэтому заговорила она.

– Ты сделал свою работу. Спасибо. Дальше я сама. Он кивнул. Потом странно, в два приема вздохнул.

– Смерть Робинзона совсем тебя не волнует? – невпопад тихо спросил дайвер.

Марго прислушалась к себе и не нашла там ответа: ни положительного, ни отрицательного. Она ответила правду – неопределенно пожала плечами.

– Так я и думал. Да тебя ведь ничего кроме… брата не волнует. Цель достигнута. Что будешь делать дальше?

Она хотела сказать какую-нибудь банальность, например, «жить», но это было таким враньем, что ее губы, еще болевшие после «поцелуев», которыми наградил ее Маньяк, отказались произносить это слово.

– Могу я попросить тебя об одном? – Маньяк не дождался ответа на предыдущий вопрос.

Девушка кивнула, бросив на него удивленный взгляд.

– Не ходи в Цитадель. Сегодня. Подожди хотя бы до утра. Только не спрашивай почему. Хоть это ты обещать мне можешь?

– Обещать? Могу.

Они помолчали.

– Зачем тебе русалка? Она еще живая?

На этот раз промолчал он. Стремительно опускался вечер. На потемневший небосклон выкатилась луна.

– Об одном жалею, – внезапно зло сорвался дайвер. – Что с моей подачи ты оказалась здесь. И смерть получишь. С моей подачи.

Он резко хлопнул себя по коленям и поднялся. Марго подняла руку, нашла его ладонь и потянула к себе. И в тот момент, когда он послушно сел рядом, на нее накатила удивительная волна спокойствия. Впервые не только за прошедшие дни, но и за все время после начала конца света.

– Тебе не кажется, Маньяк, что нас – всю нашу землю, давно перебросили в другую галактику? Нас перебросили. И забросили. Или скорее, забили на нас окончательно. Мы сидим в какой-нибудь компьютерной галактической корзине. И должны быть благодарны тому, кого… жалость?.. Не знаю. Что-то удерживает от окончательного решения. «Очистить корзину»? Окей.

– Марго, – дайвер развернулся, едва не опрокинув корягу, и стиснул ее руку горячей ладонью. – Живи. Пожалуйста.

* * *

– Врубель, старик. Я тебя не ждал.

Высокий мужчина с наметившимся животом протянул руку для приветствия.

– И губу уже раскатал на твою снайперку.

– Закатай обратно, Ворон, – хмуро сказал Врубель, отвечая на приветствие.

– Этот с тобой? – спросил лопоухий парень, замерший в боевой готовности с оружием наперевес. – Этот сам по себе, – огрызнулся Маньяк и сбросил ношу на землю. От тяжести плечи ныли, а в шею словно вставили железный кол.

– Маньяк, – раздался негромкий тенорок и из темноты выступил третий. Небритый, коренастый, с мощно выступающей вперед нижней челюстью. – Трюкач тебя ждет.

– Надеюсь, – процедил дайвер и поддал ногой термомешок. – Кто понесет? – спросил он, заранее зная ответ.

Желающих не нашлось. Опасливо переглянувшись, бойцы промолчали. Коренастый, судя по повадкам главный из трех, красноречиво посмотрел на Маньяка.

– По этому поводу никаких распоряжений не было.

– Ясно, – нахмурился дайвер.

Термический мешок был странным на ощупь. Нечто среднее между мягким пластиком и толстой кожей. Податливый, разделенный на крошечные ячейки материал с внутренней стороны состоял из крохотных капсул, заполненных снотворным. В темной глубине, скрытой клапанами от глаз, лежало тело. Гибкое и очень тяжелое. В то время как Маньяк вытаскивал с трудом приходящую в себя Марго из ущелья, Врубель задержался у мертвой – как тогда казалось – русалки. Для того чтобы это понять, дайверу не нужно было подходить к ней близко. Одно то, что она не напала на него сзади, говорило само за себя.

Поворот и, правда, оказался последним перед выходом в море. Когда Маньяк одолел последний спуск, буквально неся на своих плечах девушку, шторм стих. Только клочья туч, расползающихся за горизонт, напоминал о том, что закончилась буря. На выцветшем, омытом до прозрачной синевы небосводе, неярко горело солнце. Берега не было. Но на их счастье скалы, вплотную подступающие к серым волнам, разродились каменной плитой, на которой вполне можно было разместиться.

Маньяк сидел возле дрожащей девушки, обнимая ее за плечи, когда возник суровый Врубель. Левая половина его лица покраснела и отекла. «Тоже безбашенный мужик, – подумал тогда дайвер. – Опять на слабо повелся». Рулевой одолел прыжок, рискнул, поставив на карту собственную жизнь. И удача не подвела его.

Врубель постоял на камнях, широко расставив ноги. Он не стал выяснять отношения, не стал вздергивать дайвера за грудки и прикладывать головой о стену. Не говоря ни слова, он опустился рядом и долго молчал.

– Она живая, – через полчаса, не меньше, подал он голос.

– Толку-то, – отмахнулся дайвер. Хотя от этой новость неприятный холодок пробежал по спине.

Они молчали. Вполне возможно, в душе каждый из них молился о том, чтобы случилось чудо. Или через одного. Во всяком случае, в голове у Маньяка парила на крыльях абсолютного покоя звенящая и умиротворяющая пустота. А может быть, судьба отчаялась дождаться этих самых молитв и стенаний. И просто так, от душевной «щедрости»… Что уж тут церемониться, когда речь идет об одном шансе из ста, отстегнула с барского плеча лодку, за рулем которой сидел улыбающийся Шеф.

Им с Врубелем пришлось вернуться, прихватив с собой и пистолет со снотворным, и термомешок. Когда они, обжигаясь о выступившую из ран «гремучую смесь» и стеклянные волосы, упаковывали тварь, она еще жила. Врубель уверял его, что ткань «дышала». И что через некоторый промежуток времени в кровь твари выплескивается снотворное, чтобы поддержать «спящий режим», и если на доставку русалки уйдет не более пяти часов, есть шанс принести ее живой. Но… как все обстоит на самом деле, не знал никто.

И чего им стоило плыть на лодке, везя с собой смертельно опасный груз – вопрос, на который тоже не было ответа.

Теперь, глядя на обожженные, покрытые волдырями руки и ношу, что послушно лежала у его ног, Маньяк искренне надеялся на то, что тварь не подохла. В противном случае, ему нечего будет предъявить Трюкачу, кроме собственной беспомощности. Дайвер присел и, как тяжеловес, толкающий штангу, взвалил термомешок на плечи. Потом медленно, с великим трудом выпрямился и побрел следом за высоким мужчиной, показывающим дорогу. У дайвера не осталось сил, чтобы поднять голову, он видел только ноги, мелькающие впереди. Его преследовала мысль о том, что он тащит мертвое тело.

И через полчаса двумя трупами станет больше.

Дайвер брел, едва переставляя ноги, согнувшись от непосильной тяжести. Рядом, хлюпая по мелководью, шел угрюмый Врубель. Его опухшая щека время от времени вздрагивала от болезненного тика. Замыкал немногочисленный отряд небритый мужчина, которого дайвер принял за главного. Лопоухого услали в Цитадель, чтобы опередить события.

Маньяк тащился медленно. Словно подсознательно пытался оттянуть тот момент, когда придется предъявлять товар лицом. Он шевелил плечами, придерживал тяжесть руками и все равно, как ни старался, не смог устроить ее удобнее. Врубель уверял его, что тварь выживет. Дайверу эти уверения были до звезды. Другой русалки в его распоряжении не имелось. Русская рулетка. Он уже вложил в револьвер единственный патрон, крутанул барабан и приставил ствол к виску. Оставалось выяснить, кто у судьбы в любимчиках, нажав на спусковой крючок.

Из темноты, заслоняя ослепительный диск луны, надвигалась черная громада Цитадели. Маньяк хорошо помнил ее величественную мощь. Зубчатые стены старинного замка, пронизанные наверху рядами бойниц, словно вырастали из воды. Основание, сложенное из огромных по размеру камней – замшелых, плотно пригнанных, столетия назад скрепленных раствором, который держался до сих пор. Все выше поднимались к небу ряды красновато-бурых камней, у самого верха прерывающихся врезанными в стены амбразурами.

Полумертвый от усталости, Маньяк не сразу понял, что вслед за провожатым остановился у ворот. Створки отъехали в стороны. Он вошел, глядя только себе под ноги. Во дворе горел открытый огонь, освещая покрытый трещинами булыжник.

Их ждали. Начался галдеж. С кем-то из старых знакомцев мрачный Врубель успел обменяться парой слов. Вернее, просто послал любопытных так далеко, как только смог. Ему беззлобно ответили.

– Наконец-то, – раздался хриплый голос, и мгновенно установилась тишина.

– Монгол, – вместо приветствия сказал Врубель. – Не ждали?

– Это то, что я думаю? – вопросом на вопрос ответил Монгол. – Живая? Да ладно.

Маньяк, согнувшийся под тяжестью, головы не поднимал. И ежу ясно, на что показывает невидимый Монгол. Дайвер едва дышал, грудную клетку сдавило так, что едва проходил кислород. Но все равно он чуть не ответил. Его опередил Врубель.

– А языками почешем еще с полчаса, так подохнет. Трюкачу так и скажу.

– Ладно, не заводись, – в голосе Монгола сквозило плохо скрытое раздражение. – Давай за мной.

Маньяк двинулся вперед. Нашел под ногами широкие ступени и тяжело, в два приема стал подниматься. Плечи онемели. Немилосердно ныл затылок, а в позвоночник вогнали резкую, отзывающуюся на каждый шаг боль. Но бросить ношу – такого он не мог себе позволить. Пока начнутся разборки, кому тащить, пока сгоняют за распоряжением к Трюкачу, пока найдутся смельчаки… Пройдет время. А кто знает, сколько еще отпущено той, что въезжает на его плечах в старинный замок? Если, конечно, она вообще жива.

Анфилада из арочных сводов напряженно внимала звуку шагов. Эхо привязалось к старческому шарканью Маньяка, стократ усилило его, растянув в один нескончаемый шорох. Он передвигался на одном упрямстве, плохо понимая, где находится. В глазах дрожала радуга, рябил пол под ногами. Ему казалось, что эта пытка не кончится никогда. Переставляя ноги, полуживой от боли в спине, он не сразу расслышал приказ.

– Ложь ее сюда. И лицом к стене.

Когда до него дошел смысл слов, Маньяк наклонился, осторожно опуская немыслимо тяжелую ношу и четко осознавая то, что не сможет взвалить ее на себя еще раз. Позвоночник пронзила нестерпимая боль и тут же отступила. Дайвер открыл рот, глотая воздух. Когда он выпрямился в полный рост, ему стало легче. Тот, кто отдал приказ, ждать не любил. Дайвера отпихнули лицом к стене. Ощутимый удар по голени заставил его широко расставить ноги. Он молчал, пережидая, пока чуткие пальцы ощупывают каждый шов на его одежде. Дотошно, обстоятельно, возвращаясь к пройденному. Более того, в какой-то момент Маньяк осознал, что хочет, чтобы обыск продлился подольше. Но потом плечи его распрямились и открылось второе дыхание.

– Чист, Трюкач.

Маньяка бесцеремонно развернули лицом к залу. Рядом с ним, хмуро глядя себе под ноги, застыл Врубель.

– Хорошо, – раздался знакомый до боли низкий голос.

В центр некогда рыцарского зала из темноты вышел Трюкач. «Любит эффекты, подлец», – неприязненно подумал дайвер, осматривая и огромное помещение, освещенное мягким светом горящих факелов, вставленных по старинке в отполированные до серебряного блеска кольца. Наверху выступал в зал второй ярус полукруглых декоративных балконов, огороженных ажурными периллами. Десяток мужчин бойцовыми собаками застыли в нишах, готовые по приказу босса порвать всех в клочья. Еще двое сопровождали Трюкача. Он сам остановился в нескольких шагах от Маньяка. В щегольски распахнутом вороте кожаной куртки по-прежнему таяла в облаке золотой пыли «пчела».

– Браво, Маньяк! – Трюкач подтвердил свои слова аплодисментами. Жидкими, впрочем. Так, ударил пару раз ладонью о ладонь. – Она жива?

– Где Аленка? – проигнорировав вопрос, хрипло спросил Маньяк.

– Русалка жива? – голос у Трюкача стал тверже. В серых глазах мелькнул огненный сполох.

– Проверь, – пожал плечами дайвер.

– Не сомневайся. Найдется, кому посмотреть.

– Я сделал то, о чем договорились. Дело за тобой.

– За мной не заржавеет.

– Ближе к телу.

– Я никуда не тороплюсь.

– Тороплюсь я. Отдай мне девушку и мы в расчете.

– Не спеши, Маньяк. Ребята уже идут, – Трюкач заложил руки за спину и сделал несколько шагов. – Сделка будет считаться, когда я увижу, что русалка жива. И ты не пытаешься толкнуть мне залежалый товар.

– Так в чем дело? – почти сорвался Маньяк. – Смотри! Или хочешь, я сам ее открою.

– Стоять, – негромко приказал Монгол и для верности обхватил железными пальцами предплечье.

Дайвер передернул плечом, стряхивая руку.

– Отвали, – сквозь зубы бросил он.

– Не трогай его, Монгол, – сказал Трюкач и подошел ближе. – Не ожидал, признаться…

– Положил я на твое признание, – в глазах у Маньяка зажглись искры.

– Остынь, дайвер. Если она действительно жива, – Трюкач не мог оторвать глаз от лежащего у его ног объемного предмета с крупными ячеистыми порами и клапанами у основания. – Ты понимаешь, что это значит?

– Дай догадаюсь, – съязвил Маньяк. – Мою свободу? Где Аленка? Я хочу ее видеть! – он почти хрипел от злости.

– Это не просто удача, Маньяк, – хозяин Цитадели его не слушал. – Нет, это не просто удача. Это запредельное везение.

– Где Аленка! Я хочу ее видеть!

– Ты бесценный человек, Маньяк. Не зря… столько хлопот ты мне доставил.

– Трюкач.

– Ты увидишь свою зазнобу чуть позже. Я даже дам вам возможность… м-м-м… пообщаться. Только после того, как ты получишь новое задание.

Маньяк судорожно перевел дыхание. Сбылось одно из худших опасений.

– Ты – моя золотая рыбка, Маньяк. А кто же отпустит ее в море, не загадав трех желаний?

Трюкач хрипло рассмеялся, задрав голову так, что виден был дергающийся кадык. Нестерпимо, до дрожи в членах Маньяку захотелось резануть ребром ладони по этому выступающему кадыку. Так примерно он и представлял себе весь этот сыр-бор после возвращения. Живая русалка – брошенная под ноги белобрысому гаденышу – еще не означала свободу для него и Аленки. Скорее всего, задание – первое в числе многих. А испуганная девочка – цепь, на которой будут держать за железный ошейник послушного барбоса.

– Падла ты, Трюкач, – сухими губами сказал Маньяк. – Редкая и гнусная тварь.

Стоявший рядом Монгол дернулся, но наказывать без приказа не посмел.

– Шестерку на побегушках из меня хочешь сделать? – продолжал дайвер.

– Почему шестерку? Хочешь, договоримся о размерах благодарности. Я готов. На общих основаниях расплачиваться с тобой за каждую сделку. Если речь идет о деньгах – мы договоримся.

– Трюкач, – отвлекая внимание хозяина Цитадели на себя, из темноты выступил Врубель. – Я свободен?

– А? – Трюкач перевел взгляд на рулевого. Но ответить не успел.

В зал вошли трое. В черных халатах, с угрюмыми, больными лицами мясников.

– Вот и ребята, – вздохнул Трюкач. – Проверьте ее у себя, что там и как. А ты, – он резко обернулся к Маньяку. – Будешь делать то, что я скажу.

В противном случае…

Он не договорил. Одновременно с шумными возгласами, докатившимися до зала, и вбежавшим парнем, в чьих глазах плескался ужас, Маньяк почувствовал, как дрогнул пол. Еще не было звука. Легкая вибрация предалась от подошв ног и поползла выше, добираясь до сердца.

– Циклоп! Циклоп, Трюкач! – крикнул ошалевший от страха парень. В зале прокатилась шумная волна.

– Вот и трындец тебе пришел, – усмехнулся Маньяк. Он был готов отдать свою жизнь. Но только вместе с тем, кто стоял с ним лицом к лицу и тянул углы губ в мерзкой ухмылке. «Почему он улыбается, – мелькнула шальная мысль. – Еще не дошло?»

– Я бы на твоем месте закрыл хайло и спокойно принял бы свою участь, – спокойно сказал Трюкач.

– Принимай на своем. Недолго осталось.

– Ты, дайвер, ни хрена не понимаешь. Так что заткнись и делай то, что велят. Цитадель стоит на таких катакомбах, которые тебе и не снились. Мы уже пережили одного Циклопа. Переживем и второго, – он обернулся. – Все в бомбоубежище. Монгол, возьми людей, за дайвера отвечаешь головой.

Началась суета. Трюкач повернулся и пошел вглубь зала. Но далеко уйти не успел. Ровно за секунду до того, как Маньяк, развернувшись, нанес страшный удар Моголу в лицо, за мгновенье до того, как дайвер крикнул: «Врубель, давай», раздался выстрел.

Вернее, несколько выстрелов подряд.