Текст книги "Тайна Вселенской Реликвии. Книга вторая"

Как до этого, так и сегодня, так и в дальнейшем, все события, разворачивавшиеся на экране «Дешифратора», снимались Митькиной видеокамерой, при этом чётко фиксировались даты и время суток, с точностью до секунд.

В последующие дни ребята выяснили, кто семь лет назад следил за ними в лесу и подрезал верёвочную лестницу. Несмотря на определённые трудности, возникшие в связи с обвалом Склепа, удалось установить, что человеком этим был всё тот же Дюгелев, пожелавший заживо похоронить свои жертвы в зловещем подземелье.

Гришкиного «Слона», претендовавшего на занесение в «Книгу рекордов Гиннесса», спалил Жора-Интеллигент. Он просто воткнул в тело всенародного изваяния горящую палочку «бенгальского огня».

Ещё до начала учебных занятий друзья успели проследить путь Кузиных картин из Крутогорска в руки какого-то дельца весьма интеллигентного вида, встретившего Дюгелева на Казанском вокзале. Это потребовало от ребят больших трудов, нервного напряжения, осторожности и, конечно же, определённых финансовых затрат.

Но самое главное – они познакомились с изображением личности загадочного Айвисто, и ещё раз «встретились» с незабвенным Львом Савельевичем Лопухиным.

8. Мысль остановить нельзя.

Золотистые спицы вечернего солнца нанизывали на себя лёгкую, пушистую вату хлопковых облаков, выводя и высвечивая по их краям дивные, причудливые узоры. Холодный, осенний ветер лениво гнал опавшую листву по тротуарам и мостовым, заглядывая в проулки и подъезды. Крутогорск, казалось, жил своей неторопливой, размеренной жизнью, начисто игнорируя катаклизмы новых общественных отношений.

Как и всегда, по субботам, по укоренившейся привычке, в квартире Лопухиных было более многолюдно, чем в обычные будничные дни. В предпоследний день каждой недели ребята любили собираться в уютной квартире с непременным, традиционным чаепитием в перерывах между занятиями «по душе». Ребята разбирались в книжных архивах и уцелевшем творческом наследии Льва Савельевича. Оттуда можно было узнать много полезного и почерпнуть немало сведений различного характера.

Отсутствовали сегодня Таня Ремез и Кузьма Малышев. Таня всё ещё возилась над расчётами ячеек-упаковок для ШМАБов, а Кузя работал над каким-то совершенно новым принципом развёртки телевизионного изображения, прочил ему большое будущее и намеревался в дальнейшем положить его в основу темы своего дипломного проекта…

Закончив ознакомление с содержанием старых газетных и журнальных вырезок с карандашными пометками Льва Савельевича, Митька протянул руку к очередной толстой, зашнурованной папке. В ней оказался старинный семейный альбом. С разрешения хозяйки гости с интересом разглядывали старинные фотографии, первая из которых датировалась 1882 годом.

– Это мои прапрадеды, – пояснила Настя.

С фотографии на ребят смотрели заводчик Демидов со своей супругой Демидовой-Лопухиной: строгие, серьёзные лица, солидная, степенная осанка…

– Надо же, – мотнул головой Сапожков, – больше века прошло, а фотография, как новенькая, нисколько не выцвела. Во качество!

– А знаете, – произнёс Саня после того, как просмотр альбома был завершён, – у меня создаётся такое впечатление, будто многих, кто на фотографиях, я когда-то видел или где-то встречал – ей Богу, – и обстановка кое-где вроде бы знакомая… А может и во сне когда-то всё это привиделось.

– Вот-вот, – поддержал Сапожков, – и мне так кажется.

– В том, как я полагаю, нет ничего удивительного, – заметила Настя. – Лица и события на фотографиях, вполне возможно, действительно могут быть вам знакомыми.

– Как так? – от удивления на Митькином лбу обозначились складки морщин. – Это же ведь когда было! Да и знать никого из них мы не могли, по причине нашего небытия к тому времени.

– И тем не менее, это так, – убеждённо ответила девушка. – Помните, мы ещё в школе немного проходили, что по наследству могут передаваться такие признаки, как внешность, характер, поведение, привычки, болезни. Сейчас учёные полагают, что по наследству может передаваться и память, имея в виду её качественную сторону, то есть – хорошую память, плохую, или ещё какую: оперативную, кратковременную, долговременную, и так далее.

Мне думается, что по наследству должна передаваться и содержательно-смысловая форма памяти, которая упрятана у далёких потомков под «семью замками» в глубинных недрах их подсознания. И вот эта память в виде информации о каких-либо лицах, событиях, происшествиях, приобретённой когда-то нашими предками, при каких-то определённых, пока ещё невыясненных обстоятельствах – то ли во сне, то ли в критических ситуациях, – начинает проявляться и у их потомков.

Поэтому мы иной раз нередко задаёмся вопросом, что вот этого человека я где-то видел или встречал, а вот эта местность или обстановка мне до боли знакомы, хотя мы и в глаза-то всего этого никогда не видели. По всей вероятности процесс извлечения подобной информации у любого из нас можно активизировать с помощью избирательного воздействия на определённые нервные структуры мозговой ткани специфических веществ, содержащихся в нашем организме. Так, например, в мозгу животного и человека есть вещества, регулирующие процессы ощущений боли и страха, сна и памяти. В частности, поведением и памятью управляют химические соединения, называемые нейропептидами…

– Ой! – спохватилась вдруг Настя. – Да что же это я кормлю вас высокими материями. Вам, мальчики, наверное неинтересно выслушивать всё это…

– Нет, нет, – остановил Саня, выразив крайнюю заинтересованность в только что сообщённом девушкой, – как раз наоборот. А не могла бы ты прочитать нам с Митей небольшую лекцию по поводу наследственности, – попросил он Настю после некоторого колебания. По всему облику Остапенко было заметно, что в его мозговые извилины закралась какая-то свежая мысль.

– Смогу ли? – засомневалась девушка. – Ведь это всё так сложно.

– Сможешь, сможешь! – подбодрил улыбающийся Сапожков. – Не такие уж мы с Санькой пентюхи. Только ты нам об этом популярно, на дилетантском уровне.

– Ну что ж, тогда терпите, коли сами того пожелали… В первую очередь необходимо определиться с таким понятием, как «наследственность». Это одно из важнейших свойств живых организмов из рода в род, из поколения в поколение, сохранять и повторять схожесть процессов обмена веществ и индивидуального развития организма в целом.

Наследственность, в свою очередь, обеспечивается наличием генов. Ген – самовоспроизводящаяся материальная единица наследственности, формирующая какой-либо отдельный, элементарный признак живого организма. Гены локализованы в хромосомах ядра клетки и имеют химическую природу.

Каждый в отдельности взятый ген представляет собой специфический набор ферментов – нуклеотидов, в линейной последовательности соединения которых закодирована та или иная генетическая информация. Являясь составной частью молекулы ДНК – дезоксирибонуклеиновой кислоты, – и неся на себе функции по обеспечению белкового синтеза, гены управляют всеми химическими реакциями организма, предопределяя его признаки.

– Если можно, то поподробнее о генетическом коде и генетической информации, – попросил Остапенко.

– Пожалуйста!.. Наследственная или, вернее – генетическая информация, представляет собой своеобразную «программу», приобретённую потомками от своих предков и заложенную в соответствующих наследственных структурах живого организма. «Программа» эта определяет строение, состав и характер обмена веществ.

Генетический код представляет собой единую систему записи наследственной информации в виде последовательности нуклеотидов в молекулах нуклеиновых кислот. При этом, механизм генетического кодирования реализуется в два приёма. Сначала в ядре клетки, на соответствующих участках ДНК, осуществляется синтез молекул информационной рибонуклеиновой кислоты – ИРНК. При этом совершается «перепись» последовательности нуклеотидов ДНК в последовательность нуклеотидов ИРНК. Затем, уже в цитоплазме, на синтезирующих белок клеточных частицах – рибосомах, последовательность нуклеотидов ИРНК «переписывается» в последовательность аминокислот в синтезирующемся белке…

– Братцы, у меня от синтеза голова начинает пухнуть, – пожаловался Сапожков некоторое время спустя.

– Тогда выйди вон, через второе окно справа, – пошутил Саня, а девушка продолжала.

– Я уже закругляюсь, мальчики. Так вот, организм наш постоянно обновляется, так как все молекулы его непрерывно разрушаются и образуются вновь. Так, например, девяносто процентов белков нашего мозга обновляется не более, чем за две недели. При этом, построенные белковые структуры изменению не подвергаются: процесс можно уподобить ремонту дома, когда в кирпичной кладке его, то тут, то там, производится замена отдельных кирпичей. Своеобразным «шаблоном», по которому в клеточной структуре происходит синтез белка, как раз и является информационная рибонуклеиновая кислота: ИРНК.

Напоследок замечу, что наследственные признаки живого организма можно предсказать заранее, зная порядок расположения генов в хромосомах. Это делается с помощью так называемых генетических карт хромосом…

– Значит так, – вымолвил Саня, делая какие-то пометки в записной книжке, – если я правильно понял, и если всё сказанное тобой подытожить, то получается так, что гены локализуются в нитчатых структурах – хромосомах, – образующихся при делении клетки из ядерного вещества, содержащего ДНК. Молекулы последней состоят из двух цепочек нуклеотидов, которые свёрнуты одна вокруг другой в виде спирали. В составе только одной молекулы ДНК насчитывается десять-двадцать пять тысяч нуклеотидов. Последовательность соединения нуклеотидов определяет специфичность молекулы ДНК… Молекулы ДНК способны синтезировать другие, новые молекулы ДНК и ИРНК. Две последние поступают из ядра в цитоплазму и присоединяются к рибосомам, в которых молекулы ИРНК приобретают функцию «шаблона» для синтезируемого из аминокислот белка. При этом, доставка в рибосомы аминокислот осуществляется транспортной РНК, которая содержится в цитоплазме. Следовательно, ДНК – это вещество, с которым связана передача свойств по наследству, и которое определяет характер и индивидуальную особенность белкового синтеза.

– Ты хороший ученик, Саня, – похвалила девушка, – пять с плюсом тебе.

– Да-а, – неопределённо протянул Сапожков, – а по мне, так сложная, оказывается, эта штука – генетика, генная инженерия. – В общем-то, Митька сейчас больше разглагольствовал, чем следил за ходом мыслей своих собеседников, так как думами своими был далёк от поднятой проблемы. Мысли его непрестанно бились о металлический корпус «Джина» и прозрачную упаковку ШМАБов.

– А ты, Митенька, не особо-то совмещай таких двух понятий, как «генетика» и «генная инженерия», – заметила Настя. – Здесь второе вытекает из первого. Хотя функции их и схожи, но задачи – разные.

– А это мы сейчас проверим. – Митька взял с полки толстенный фолиант «Малой Медицинской Энциклопедии», отыскал нужную страницу. – Вот, нашёл, читаю: «Генетика – наука о законах наследственности и изменчивости организмов и методах управления ими. Основы современной генетики заложены Г. Менделем, открывшим в 1865 году закон дискретной наследственности, и школой Т. Х. Моргана, обосновавшей в 1910 году хромосомную теорию наследственности. В 20—30 годы генетику развил Вавилов Н. И.»

– Та-ак, – продолжал Сапожков, – на той же странице: «Генная инженерия – раздел молекулярной биологии, связанный с целенаправленным конструированием новых, несуществующих в природе сочетаний генов с помощью генетических и биохимических методов. Основан на извлечении из клеток какого-либо организма гена или группы генов, соединении их с определёнными молекулами нуклеиновых кислот и внедрении полученных гибридных молекул в клетки других организмов».

– Вот и получается, – вымолвил Саня, внимательно слушавший до этого своего друга, – что те крылатые ублюдки, с которыми нам довелось повстречаться в Тихом океане, ни что иное, как злые плоды чьей-то человеконенавистнической деятельности.

– А может и нет, – засомневалась Настя, и тут же обратилась к Сапожкову: – По-моему где-то на той же странице дано пояснение к генетическому действию излучений. Будь добр, прочитай нам.

Митька быстро отыскал нужное место и стал читать.

– «Генетическое действие излучений – возникновение под влиянием ионизирующих излучений и ультрафиолетовых лучей наследственных изменений – мутаций. Под действием этих излучений возникают качественно те же мутации, что и без облучения, но значительно чаще; соотношение разных типов мутаций так же может быть иным. Генетическое действие излучений используется в генетических исследованиях, в селекции промышленных микроорганизмов, сельскохозяйственных и декоративных растений. Одна из основных опасностей радиоактивного загрязнения биосферы – повышение частоты вредных мутаций в результате увеличения в биосфере радиоактивных изотопов».

– Здесь особое внимание следует уделить последнему предложению, – заметила девушка. – Те чудовища-мутанты, которых вы видели, могли возникнуть в результате повышенной радиации в тех местах.

– Исключено, – возразил Саня. – Радиационная разведка показывала норму.

– Но, если бы даже и допустить наличие повышенной радиоактивности в той акватории, – стал рассуждать Сапожков, – то всё равно покажется невероятным столь большое количество этих мутантов. Ну, один-два – куда ни шло ни ехало. Но их же там пруд пруди: сотни, а может быть и тысячи. Откуда их столько расплодилось, да ещё за такой короткий промежуток времени? Не-ет, это дело человеческих рук, – последовало твёрдое заключение…

Разговор затянулся. В основном тему развивали Настя с Митькой. Саня, уже не обращавший внимания на их затянувшийся диалог, всё что-то помечал и помечал в своём блокноте.

– Вот теперь-то, кажется, я начинаю догадываться, – наконец-то произнёс он, отрываясь от записей, – почему, например, люди, особенно состоящие в близком родстве, чувствуют и ощущают необъяснимую тревогу за ближнего, попавшего в ту или иную критическую ситуацию; почему самка и самец бабочки безошибочно находят друг друга на расстояниях в десятки километров; почему одно из двух, изолированных друг от друга растений, чутко реагируют на всяческие изменения в жизнедеятельности другого. О миграции птиц, рыб – взять хотя бы всё тех же угрей, – говорить не приходится: здесь чётко срабатывают механизмы памяти о смене времён года и маршрутах их далёких предков. А вот что касается человека, то здесь, скажем, в минуты какого-либо нервного потрясения – отрицательного или положительного характера, неважно, – в результате избирательного воздействия нейропептидов на определённые участки нервных структур, начинается многократно ускоренный процесс деления клеток и синтеза белка.

Такие же процессы начинает претерпевать на клеточном уровне и организм другого, близкого этому лицу, человека. В итоге у последнего всё это выливается в своего рода «смутное предчувствие» о каких-то событиях, происходящих с первым.

– В таком случае объясни нам пожалуйста, каким образом может осуществляться подобная передача психического состояния от одного индивидуума к другому? – уже с нескрываемым интересом осведомился Сапожков.

– А таким, что связь эта, по всей видимости, должна осуществляться на молекулярном уровне, то есть, должны существовать неизвестные ещё науке излучения или самого синтезирующегося белка, или же его «шаблона» – информационной РНК. «Шаблоны» же эти, особенно у родственных душ, как братья-близнецы. Вот и делайте из того выводы. – Саня замолчал.

– Следовательно, когда-то может настать такое время, когда мы найдём способ и научимся передавать друг другу свои мысли, переживания, образы, содержание происходящих с нами в определённый момент событий, так что ли? – удивился Сапожков.

– Всё верно! – подтвердил Остапенко. – Я думаю, что не за горами то время, когда мы сможем, например, наблюдать ход текущих событий глазами совершенно постороннего человека. Только для этого надо будет знать его генетические характеристики, и, в первую очередь – архитектуру его «шаблона» – ИРНК, свойственную лишь ему одному, как неповторим дактилоскопический отпечаток любого человека. Архитектура «шаблона» должна определять особенности «рисунка» передающей среды, которую назовём ИРНК-излучением. По всей видимости, необходимо будет иметь «при себе» и культивированную на искусственной среде вне организма нервную ткань конкретного человека… Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов и радиочастотный диапазон излучения. И он так же должен играть существенную роль в приёмо-передаче биоинформации, но – не главную, – при этих словах Саня посмотрел на девушку, та ответила улыбкой…

Впрочем, подобные недомолвки Сапожкову были понятны. Саня с Настей, равно, как и Кузьма, не связанные и не обременённые в настоящее время какими-либо проблемами и не страдающие «головной болью» по разрешению поставленных жизнью задач – они их уже решили с честью, не в пример ему, Митьке Сапожкову, которому до сих пор не под силу поднять в воздух свой «Джин», – могли позволить себе роскошь заняться другими делами…

Ничто ни в силах остановить фантазию и полёт мысли, это проявление наивысшей, интеллектуальной деятельности человечества. Тем более, в думающей, талантливой голове она бурлит и пульсирует, словно кипяток в паровом котле, непрестанно требуя выхода наружу. Мысль… Она приходит неожиданно, иной раз помимо твоей воли и в самый, что ни на есть, неподходящий для того момент. Рождения её не запретишь и не замедлишь. Она, словно туго натянутая тетива, осуществляет запуск заветной мечты, стрелой мчащейся в своём полёте к маячащей где-то вдали цели-мишени. Только вот вопрос: достигнув цели, куда попадёт эта стрела – в «яблочко» или же в «молоко»?

Так и Кузьма с Саней. Мысли их давно уже работали – на растяжение – в другом направлении. Первый совершенствовал технику телевизионного приёма, и на этой основе конструировал телевизионный аппарат будущего, а второй, при помощи и поддержке ещё одного пытливого ума – Насти Лопухиной, пытался произвести в той же области свой технический переворот, но на совершенно ином принципе. Получалось нечто похожее на соревнование в «изяществах оформления» конечной цели. Каждый шёл своим путём…

Разговоры и мысли присутствующих были прерваны настойчивым телефонным звонком. Настя подняла трубку: звонил Кузьма Малышев. Он настоятельно требовал безотлагательного прихода к себе ребят. В голосе его звучала скрытая тревога…

– К чему такая спешка?.. Что случилось?.. – взволнованным голосом спросил Остапенко у Малышева, встретившего товарищей почему-то у парадного подъезда своего дома.

– Идём, пройдёмся по улице, – с озабоченным видом предложил Малышев. – Поговорить надо…

9. Демонстрация очередной новинки.

Домашняя электростанция, работавшая на внутренней энергии синтезированной шаровой молнии, вот уже как два месяца работала бесперебойно. Ждать Сапожков больше уже не мог, да и не желал. Вставал вопрос о практической реализации конструкции ШМАБов, тем более, что для этого всё было уже подготовлено.

Полторы недели из подвального помещения особняка Ремезов доносились приглушённые звуки электрических разрядов, рождавших шаровую плазму, а на одиннадцатый день все работы были завершены. Шесть, переливающихся неимоверно красочными тонами шаровых сгустков плазмы, выстроенных в одну линию, выглядели сказочно впечатляющими. Каждый сгусток зависал в центре отдельно взятой прозрачной, кубической ячейки, удерживаемый силовыми полями двух мощных, постоянных магнитов, укреплённых с внешней стороны, по двум противоположным, боковым граням. Верхние грани ячеек отсутствовали. Это диктовалось технологией упаковки молний в ячейку. Последние как бы нанизывались на синтезированную и висящую в воздухе шаровую молнию.

Все вместе взятые ячейки с шаровыми молниями образовывали собой шестиэлементную, аккумуляторную батарею с большим внутренним сопротивлением и такими же токами холостого хода. Размещались они в одном, общем и длинном прямоугольном сосуде с открытым верхом, длиной около полутора метров, выполненном так же из кварцевого стекла. Электроды каждой секции батареи были подключены по параллельной схеме к двум токонесущим шинам, укреплённым непосредственно над ними. Оставалось лишь только подключить их к нагрузке.

Особняк был вновь подключён к городской электросети.

По поводу успешного завершения работ по созданию ШМАБов решили устроить небольшой сабантуй. Собрались у Лопухиных. В этот день у друзей от сознания исполненного долга и выпитого шампанского голова шла кругом, а душа пела.

За окном глубокая осень дарила человечеству унылую слякоть и пронизывающий ветер, который время от времени сменялся промозглым туманом и полным безветрием. Здесь же, в квартире Лопухиных, было тепло и уютно. Сама обстановка навевала романтическое настроение и настраивала на лирический лад.

Было ещё сравнительно светло. Разговоры перекинулись на студенческие темы. Только Сапожков не принимал в них участие. Он сидел, откинувшись в кресле и, казалось, дремал.

– Открыв решительно кингстоны, он погрузил себя на дно, – продекламировал Саня, обратив внимание на подобное «отсутствие» друга.

– Не жужжи у меня под ухом, – далёким, отсутствующим голосом отозвался Сапожков. – Отдыхая, я думаю.

– О чём же, Митенька, поделись? – полюбопытствовала Таня.

– О том, что все твои расчёты по синтезу шаровой молнии тебе необходимо занести в Записки СОМов, а все черновики уничтожить. То же самое касается и меня в отношении конструкции ШМАБов.

– К чему такая таинственность, Митя? – удивилась Настя. – Неужели всё это так серьёзно?

– Представь себе, настолько серьёзно, что вы даже и вообразить себе не можете.

– Что я тебе говорила? – посмотрев в сторону подруги, улыбнулась Таня. – Тайны, кругом одни лишь тайны окружают нас с тобою, – она хитро подмигнула, и тут же обратилась к ребятам: – Ну ладно, синтезировали шаровую молнию… А зачем? Ума не приложу… Впрочем, если не хотите, можете не говорить, – и Таня капризно надула губки, что у присутствующих вызвало невольную улыбку.

– Послушайте, мальчики! Скажите лишь одно: всё то, что вы делаете, каким-то образом связано с дедушкиной Реликвией? – спросила вдруг тихим, дрогнувшим голосом вмиг посерьезневшая Настя.

Такого вопроса друзья не ожидали. Они были поражены наблюдательностью и прозорливостью девушки. Какое-то время в комнате царило выжидательное, томительное молчание. Наступал момент, когда сама собой возникала необходимость хоть чуть-чуть приоткрыть перед девушками завесу тайны. Держать их в полном неведении означало обидеть недоверием двух близких, хороших людей: это было просто неприлично и кощунственно.

– Чего уж там таиться-то, – решительно заявил Саня Остапенко после некоторого замешательства. – Ты права, Настя: с ней… – С молчаливого согласия, застывшего на лицах друзей, он постарался весьма кратко, в рамках дозволенного, изложить историю Реликвии – Степан Павлович поймёт и не осудит, – опустив, разумеется, некоторые подробности и детали. – За капсулой, как вам уже известно, Айвисто пообещал прибыть в конце июня 1995 года. В связи с этим сразу же возникла задача – отыскать Реликвию. Решение её взял на себя Кузьма. Сделанное им открытие, подтверждающее явление существования постгравитационного, пространственного рисунка, позволило ему создать «Дешифратор» и с его помощью отыскать Реликвию

Но, параллельно этому, наши головы посетила одна неприятная мысль: а что, если, по каким-либо не зависящим от него причинам, Айвисто не сможет явиться за капсулой в назначенный срок, или же – вообще не явиться? Тогда её необходимо доставить по месту назначения нам самим. Но, как это сделать? Вы сами понимаете все формальные и неформальные, бюрократические сложности процедур, связанных с подобным «путешествием», да и не один вид транспорта для этого не пригоден. Тогда, Дмитрий Геннадиевич Сапожков, – Саня хитро посмотрел в его сторону, – создаёт летательный аппарат, рождающий смерч и движимый им. Вся закавыка заключалась лишь в отсутствии мощного, надёжного источника питания, необходимого для длительного энергообеспечения аппарата. Однако, с этой задачей с честью справилась всеми нами уважаемая Татьяна Степановна Ремез: шаромолниевая, аккумуляторная батарея, а, проще – ШМАБ, стоит в лаборатории, готовая к проведению испытаний.

– Стоп! – прозвучал голос Малышева, воспользовавшегося образовавшейся паузой. – Дальше тебе вроде бы несподручно распинаться о самом себе, поэтому дальнейшее повествование позволь уж продолжить мне.

– Изволь, коль уж так припекло, – прозвучало в ответ.

– Премного благодарен!.. Так вот, – продолжал теперь Кузьма. – Если всё же выпадет самый худший вариант и назреет необходимость доставки капсулы в заданный район Южно-Антильской котловины, в качестве носителя будет использован «Джин». Не исключена возможность, что на пути следования к цели, «Джин» может подвергнуться всякого рода неожиданностям, вплоть до нападения. Средством защиты в этом случае должен явиться «Каталин» – изобретение Сани, – способный на расстоянии управлять не только скоростью протекания окислительно-восстановительных реакций, но, как оказалось, и некоторыми электрическими процессами. Сущность явления полностью не разгадана, так как основана на удивительных, но непонятных свойствах малоизученного минерала…

Девушки сидели, оглушённые всем услышанным и с нескрываемым восхищением смотрели на непосредственных участников предстоящих грандиозных событиё. До чего же близкими, родными показались им в этот миг трое отважных, открытых душой ребят, решившихся посвятить их в истоки глубочайшей тайны, которой отныне все пятеро, конечно, кроме Степана Павловича и экипажа Айвисто, они теперь повязаны.

– Ой, мальчики! – покачала головой Таня. – И опасное же предприятие затевается вами.

– Это не нами, – возразил Сапожков, – это уже как судьбе будет угодно распорядиться нашими делами и поступками…

Ближе к вечеру Лопухиных пришла проведать Екатерина Николаевна. Немногим позже забрёл «на огонёк» и Степан Павлович. Долго оглашалась квартира задорными молодыми голосами и дружным смехом. Как обычно в таких случаях посреди стола красовался пузатый, десятилитровый, медный самовар.

– Как движется учёба? – поинтересовался Ремез, помешивая ложечкой чай и поднося его ко рту. – Каковы планы на будущее?

– Да как вам сказать, Степан Павлович? Вгрызаемся в гранит науки, – ответил за всех Сапожков, – кажись поддаётся.

– Вот вам, полюбуйтесь, – улыбнулся Ремез, обращаясь к женщинам и кивая в сторону ребят, – ответ, достойный настоящих мужчин.

– Что же касается планов на будущее, так вы сами в курсе наших дел и как они обстоят у нас на данный момент, – продолжал Митька. – Каждый, кто как может, цепляется за свою звезду. В общем – не плошаем!

– Не плошаете?

– Не плошаем, Степан Павлович, не плошаем, – слова эти были произнесены с такой комической, трогательной непосредственностью, что все сидевшие за столом просто прыснули со смеху.

– Ну ладно, ладно, убедил, – утирая платком слёзы, катившиеся от смеха, выдавил из себя Ремез, а затем, лукаво прищурившись, добавил: – Однако, даю голову на отсечение, что порадовать нас сегодня каким-нибудь новеньким, этаким – диковинным изобретением, вам сейчас не под силу, – и он обвёл ребят хитрым испытывающим взглядом.

– Это вы насчёт пороха в нашем интеллектуальном арсенале? – переиначив на свой лад, переспросил Кузьма. – Кое-что – некоторый задел, – имеется, можем и показать.

– Вот так-то, любезный Степан Павлович, – смеясь вымолвила Елена Владимировна. – Очень неосторожный, опрометчивый шаг с вашей стороны. Можете считать, что голова ваша отчаянная у них уже в кармане…

Остапенко с Малышевым вмиг куда-то исчезли и оба явились только через четверть часа. Саня сжимал под мышкой плоский корпус видеомагнитофона, а в другой руке держал небольших размеров прямоугольную, металлическую коробку, отливавшую чёрным, муаровым цветом. Малышев зашёл так, без ничего, разводя в стороны руками и усаживаясь на своё место. Несколько позже к нему присоединился и Саня, предварительно разместив свою аппаратуру на подоконнике.

– Так что же всё-таки новенького хотите вы нам показать? – сделав разочарованный вид лица, вымолвила Екатерина Николаевна. – Вижу, что Саня принёс с собой какую-то поклажу, а ты, Кузьма, заявился вообще без всего. Как тебе не стыдно и как это надо понимать? – шутливо пожурила она сына.

– Ты, мам, бочку на собственного сына не кати, – добродушно огрызнулся тот. – Конечно, моё изобретение не такого умопомрачительного характера, как у Саньки, но всё же… Поэтому предлагаю провести демонстрацию в последовательности от более примитивного к более сложному.

– Ну что ж, давай, показывай, – нетерпеливо заёрзал на стуле Сапожков.

Быстрым движением руки Кузьма извлёк из внутреннего, нагрудного кармана пиджака какой-то лист бумаги, свёрнутый в трубку, в виде рулончика, и тут же развернул его. Правда, сказать, что «развернул», значит сказать несколько неправильно: рулон развернулся и распрямился сам, словно подпружиненный изнутри. Изобретатель взял его двумя пальцами за верхний край и, словно фокусник, стал поводить им из стороны в сторону для всеобщего обозрения.

На первый взгляд это был обычный лист ватмана – чертёжной бумаги, – двенадцатого формата. Всю площадь листа занимало искусно вычерченное изображение лицевой панели телевизионного приёмника с отливающим тусклым серебром экраном. По правую его сторону, сверху вниз, по порядку, были изображены – такого же серебристого цвета – кружок с десятикопеечную монету, и ниже, одна под другой, пять, сравнительно широких, горизонтальных полосок. Под начертанным изображением самого экрана, на всю длину нижней кромки «телевизора», тянулась ещё одна сплошная полоска. Общий фон тёмно-коричневого цвета, оттенявший воображаемый экран, кружок и полоски – всё это находилось под тончайшей и прозрачной, эластичной плёнкой. Посреди верхней кромки листа виднелась металлическая, со сквозным отверстием, заклёпка.

– И это всё? – удивился Сапожков, округлив глаза.

– Всё!.. А что ты хотел?

– Ну-у, так и я могу нарисовать, – подметил он, растягивая рот в иронической улыбке.

Подобную дерзость, граничившую с бестактной, безобразной выходкой, Кузя пропустил мимо ушей, не удостоив Сапожкова даже мимолётным взглядом.

– Разрешите, Елена Владимировна, я повешу лист на один из вон тех гвоздиков? – кивнул он в сторону настенного ковра, подвешенного на нескольких гвоздиках, вколоченных в стену.