Текст книги "Император Александр III"

В эти дни ожидания тело почившего Монарха было перенесено из верхнего этажа в нижний и поставлено под образами в большой комнате. У изголовья священники, чередуясь, день и ночь читали Св. Евангелие. Тишина в Ливадии стояла глубокая, и Августейших Особ можно было видеть в те минуты, когда они два раза в день, в 2 часа пополудни и в 8 часов вечера, собирались в Малом Дворце на панихиды, на которых присутствовали также чины Двора, генерал-адъютанты, обер-прокурор Св. Синода, К.П. Победоносцев и лица свиты, находившиеся в Ливадии.

21 октября, в день восшествия на престол Государя Императора Николая Александровича, в Малой дворцовой Ливадийской церкви состоялось торжество миропомазания Высоконареченной Невесты Его Величества. Траур при Высочайшем Дворе был на этот день отменен, и приспущенный на флагштоке Императорский штандарт поднят.

23 октября на пароходе Добровольного Флота Орел прибыли в Ялту их королевские высочества принц и принцесса Вельсские, задержанные бурною погодой на один день в Севастополе. Принц Вельсский и его супруга, августейшая сестра Ее Величества Государыни Императрицы, были в глубоком трауре и встречены были на пристани Великим Князем Алексеем Александровичем, который проводил их высочества в Ливадию. В этот же день канонерская лодка Запорожец доставила из Севастополя высланные из Петербурга вещи, и фельдъегерь привез из Симферополя доставленную туда с курьерским поездом Императорскую золотую Корону и боевую шашку Почившего Монарха, которые должны венчать крышку гроба. В глубоком молчании большие толпы народа встречали выгрузку с парохода доставленных вещей, и особенно потрясающее впечатление производил (уложенный в обитый черною клеенкой ящик) гроб, который должен был принять тело усопшего Царя.

Когда тело усопшего Великого Миротворца было положено во гроб, вечером состоялся вынос дорогого для всех Русских праха Усопшего в Вознесенскую Ливадийскую церковь. Покойный Государь положен во гроб в форме Преображенского полка. О выносе тела Почившего я вас телеграфировал, но в краткой депеше, конечно, невозможно было дать даже приблизительную картину этой трогательной, но всегда остающейся в памяти церемонии.

Уже с полудня на Севастопольском шоссе, вблизи которого, в самой верхней части Ливадии, расположена Большая Ливадийская церковь, стали собираться народные массы, надеявшиеся, что им удастся поклониться праху усопшего Царя. Церковь только по сравнению с дворцовою церковью, еще более малых размеров, носит название Большой Ливадийской. На самом деле это маленькая, но красивая, выстроенная в строго-византийском стиле церковь, расположенная на площадке в Ливадийском парке. Перед церковью разбит цветник, а сама церковь по углам окружена стройным, вечнозеленым кипарисом. По повелению Государя Императора доступ в церковь должен был быть открыт для лиц всех званий, чтобы дать народу возможность поклониться праху Усопшего, который так часто посещал чудный уголок Южного Крыма и пользовался безграничными любовью и преданностью как русского, так и татарского населения. Незначительные размеры церкви, имевшей один выход, и большие массы желавших проститься с Усопшим причиняли некоторые затруднения, которые были устранены, наконец, тем, что был устроен выход чрез окно в северной стороне храма.

Благодаря вниманию, которое во всех случаях оказывали представителям печати лица, заведующие дворцовою полицией, за которое приносим искреннюю благодарность, нам удалось до постановки гроба осмотреть сделанные в церкви приготовления. Посреди церкви была устроена небольшая площадка, а на ней невысокий катафалк, обитый малиновым бархатом. Катафалк сверх бархата обит золотым генеральским шитьем. По углам катафалка стояли на высоких подставках четыре чудные экземпляра Latania Burbonica, громадные листья которых, сходясь посредине, образовывали над катафалком широкую зеленую сень. Налево от катафалка стояли три подставки для подушек с орденами: Св. Андрея Первозванного, Владимира и Георгия, а еще левее, ближе к стене, подставка для крышки гроба.

Густые массы народа окружали церковную площадку и покрывали соседние горы. Перед входными дверями был выстроен почетный караул от 16-го Имени Усопшего Императора стрелкового полка со знаменем и музыкой. Усыпанный кипарисами путь от Малого Дворца до церкви, который на протяжении двух верст тянется по парку, мимо конюшен и кавалерийской казармы, был занят людьми Собственного Его Величества конвоя, которые держали горящие факелы. Начавшийся перезвон колоколов заставил прекратить все разговоры; на церковную паперть вышел преосвященный Мартиниан, епископ Таврический и Симферопольский.

Ровно в семь часов Государь Император Николай Александрович, Наследник Цесаревич, Принц Вельсский, Великие Князья и генерал-адъютанты подняли гроб с останками Почившего Монарха и вынесли его на площадку перед Малым Дворцом, где гроб приняли люди Собственного Его Величества конвоя и поставили на носилки, которые затем были подняты конвойцами на плечи, так что золотой, ярко блестевший при свете факелов гроб был далеко виден всем. Медленно, шаг за шагом, двинулись люди с драгоценною ношей в гору, предшествуемые певчими и духовенством. За гробом шествовали Государь Император, бывший в форме лейб-гвардии Преображенского полка, и принц Вельсский, вдовствующая Императрица с Августейшею Сестрой, Принцессой Вельсскою, Высоконареченная Невеста Государя Императора, Великая Княжна Александра Феодоровна, Наследник Цесаревич с братом, Великим Князем Михаилом Александровичем, и сестрами и прочие особы Императорской Семьи, чины Двора, генерал-адъютанты и лица свиты.

М. Зичи. Спуск гроба с телом императора на корабль в Севастополь. 1895

Когда при мерцающем свете факелов люди конвоя с гробом приблизились к церкви, раздалась тихая военная команда, солдаты взяли на караул, и горнисты затрубили поход. Труднопередаваемое впечатление производил этот военный сигнал, раздававшийся в ночной тиши, при приближении гроба с останками Того, Кто, в качестве начальника Рущукского отряда, Сам неоднократно отдавал приказ играть поход! Но прошло несколько секунд, и звуки военного сигнала были покрыты величавыми аккордами Коль славен.

Конвойцы медленно приблизились к паперти церкви и передали драгоценную ношу на руки Государя Императора, наследника Цесаревича, Принца Вельсского, Великих Князей и генерал-адъютантов, которые внесли гроб в церковь и уставили на катафалк. Маленькая церковь могла вместить только незначительную часть участвовавших в печальной процессии, и потому, после того как вошли в церковь Высочайшие Особы и лица свиты, двери были закрыты для публики на время служения панихиды. Когда, по окончании панихиды, Августейшие Особы простились с дорогим усопшим и в каретах возвратились во Дворец, двери церкви были открыты для всех желавших поклониться праху усопшего Монарха.

Покойный Государь за время болезни значительно похудел, но его доброе, открытое лицо мало изменилось, и только прекрасные глаза, очаровывавшие всякого своим ласковым, до глубины души проникавшим взором были теперь закрыты. Руки Почившего были сложены на груди на крест, и к ним прислонен маленький образок. Входившие, положив перед гробом почившего Монарха земной поклон, целовали правую руку его и затем, обходя вокруг гроба, покидали церковь через временный выход, устроенный в окне северной стороны, дабы не задерживать новые массы лиц, желавших поклониться праху Усопшего, беспрерывною волной входивших через двери. В продолжение целой ночи, невзирая на стоявшую непроглядную темноту, люди всех званий, и богатый и бедный, поднимались по Севастопольскому шоссе к Ливадийскому храму, расположенному в шести верстах от Ялты, и масса желавших войти в храм была так велика, что многие, после тщетных пяти-шестичасовых ожиданий, должны были возвращаться в город с надеждой застать на другой день меньшее число ожидавших доступа в храм. Но и на другой день многим, к их прискорбию, не удалось исполнить душевного желания, так как прилив желавших проститься нисколько не уменьшался до последней минуты пребывания гроба в церкви.

В день перенесения гроба в церковь Вознесения началось возложение венков к ногам усопшего Императора. Первый венок положил стрелковый 16-й полк своему незабвенному Шефу. Город Ялта, купечество, ремесленники города Ялты возложили серебряные венки, приготовленные ялтинскими мастерами. La colonie française de Jalta возложила большой лавровый венок с надписью Souvenir et regret; затем следовали венки от Татар, поселян Алуштинско-Дерикоевской волости, от Русского Общества Пароходства и Торговли, от Ялтинской прогимназии, от Греков Турецких подданных, от общества ялтинских приказчиков, от училищ Ливадийского, Никитского сада и т. д. Обращал на себя внимание венок от военного министра «Незабвенному Командиру от начальника штаба Рущукского отряда». Масса венков была так велика, что закрывала весь катафалк, и новые венки пришлось складывать на правой стороне церкви.

Для прощания с прахом Усопшего уже с вечера начали приходить отрядами воинские части, прибывшие из Одессы и расположившиеся за Ялтой в Массандре. Одна часть сменяла другую, так что почти все войска, около восьми тысяч, получили возможность поклониться телу Почившего. Этого возможно было достигнуть, благодаря строгой дисциплине, господствующей в армии. В строгом порядке входили солдаты, не мешая один другому, не задерживая товарищей, так что в то время, когда мимо гроба проходили десятки частных лиц, успевали проходить сотни солдат.

Панихиды служились у гроба два раза в день в присутствии Государя Императора, вдовствующей Императрицы, Особ Императорской Семьи, генерал-адъютантов и лиц свиты. День и ночь у гроба Почившего дежурили чины Двора, а священники читали Св. Евангелие.

Бюллетени о состоянии здоровья Его Императорского величества государя императора Александра III

* * *

Здоровье Его Величества, со времени перенесенной Им в прошлом январе тяжелой инфлюэнцы, не поправилось совершенно; летом же обнаружилась болезнь почек (нефрит), требующая для более успешного лечения в холодное время года пребывания Его Величества в теплом климате. По совету профессоров Захарьина и Лейдена, Государь отбывает в Ливадию, для временного там пребывания.

«Прав. Вестн.» (17 сент. 1894)

Заключение врачей: берлинского профессора Лейдена, профессора Захарьина, доктора Попова и почетного лейб-хирурга Вельяминова на консилиуме 4 октября о состоянии здоровья Его Императорского Величества

Болезнь почек не улучшилась; силы уменьшились. Врачи надеются, что климат южного берега Крыма благотворно повлияет на состояние здоровья Августейшего Больного.

* * *

Ливадия, 5 октября, 11 час. вечера

В состоянии здоровья Государя Императора замечается ухудшение: общая слабость и слабость сердца увеличились.

* * *

Ливадия, 6 октября, 7 час. вечера

В состоянии здоровья Государя Императора перемены нет.

* * *

Ливадия, 7 октября, 10 час. вечера

Ночь на 7-е число прошла почти без сна. Утром Государь Император, как всегда, вставал. Общая слабость и деятельность сердца в том же состоянии. Отек ног, показавшийся в последнее время, несколько увеличился. В общем положение то же.

* * *

Ливадия, 8 октября, 8 час. 40 мин. вечера

За истекшие сутки Государь Император немного почивал; вставал в течение дня. Состояние сил и сердечной деятельности то же. Отеки не увеличиваются.

* * *

Ливадия, 9 октября, 8 час. 50 мин. вечера

За истекшие сутки Государь Император спал немного больше, встал в обычное время. Аппетит и самочувствие несколько лучше; в остальном перемен нет.

* * *

Ливадия, 10 октября, 8 час. 16 мин. вечера

В ночь на 10 октября Государь Император почивал с перерывами около пяти часов; вставал Государь по обыкновению. Аппетит несколько меньше, силы не увеличились.

* * *

Ливадия, 11 октября, 10 час. утра

В ночь на 11 октября Государь Император почивал лучше. Аппетит мал. Состояние сил и деятельность сердца не лучше. Отеки ног несколько увеличились.

* * *

Ливадия, 11 октября, 7 час. вечера

В течение дня замечались некоторые сонливость и легкие спазмодические явления. Аппетит лучше вчерашнего.

* * *

Ливадия, 12 октября, 10 час. утра

Ночью Государь Император почивал несколько часов. Сонливости не заметно. Аппетит есть.

* * *

Ливадия, 12 октября, 8 час. вечера

В течение дня сонливости не было. Аппетит и самочувствие лучше. Отек ног несколько увеличился.

В прошлое воскресенье, 9 октября, Государь Император приобщился Св. Тайн.

* * *

Ливадия, 13 октября, 11 час. утра

Ночью Государь Император спал мало. Утром Его Величество встал в обычное время. Аппетит и самочувствие, как и вчера. Отеки не увеличились.

* * *

Ливадия, 13 октября, 8 час. вечера

В течение дня ни сонливости, ни спазмодических явлений не было. Аппетит удовлетворительный. Отеки не увеличиваются.

* * *

Ливадия, 14 октября, 11 час. утра

Ночью Государь Император почивал довольно хорошо. Аппетит хороший. Сонливости и спазмодических явлений нет. Отеки несколько увеличились.

* * *

Ливадия, 14 октября, 7 час. вечера

В течение дня Государь Император кушал хорошо, с аппетитом, но чувствовал некоторую слабость. В остальном перемен нет.

* * *

Ливадия, 15 октября, 10 час. утра

Ночью Государь Император почивал довольно хорошо. Аппетит хорош. Вчерашней слабости нет; в остальном без перемен.

* * *

Ливадия, 15 октября, 7 час. вечера

В течение дня Государь Император кушал хорошо. Деятельность сердца несколько удовлетворительнее. Отеки не увеличились. Самочувствие лучше вчерашнего.

* * *

Ливадия, 16 октября, 10 час. утра

Ночью Государь Император почивал хорошо. Аппетит удовлетворительный. В остальном перемен нет.

* * *

Ливадия, 16 октября, 7 час. вечера

В течение дня в состоянии здоровья Его Императорского Величества никаких перемен не произошло.

* * *

Ливадия, 17 октября, 11 час. утра

Ночью Государь Император спал меньше. Аппетит есть. Отеки не уменьшаются.

* * *

Ливадия, 17 октября, 8 час. вечера

В течение дня Государь Император кушал мало и чувствовал Себя слабее. Обычный кашель, которым Его Величество страдает давно, вследствие хронического катара глотки и дыхательного горла, усилился, и в мокроте показалось несколько крови.

* * *

Ливадия, 18 октября, 11 час. утра

В состоянии здоровья Государя Императора произошло значительное ухудшение. Кровохарканье, начавшееся вчера при усиленном кашле, ночью увеличилось, и появились признаки ограниченного воспалительного состояния (инфаркт) в левом легком. Положение опасное.

* * *

Ливадия, 18 октября, 10 час. вечера

В течение дня продолжалось отделение кровавой мокроты; был озноб. Температура 37,8, пульс 90, слабость, дыхание затруднено; аппетит крайне слаб; большая слабость. Отеки значительно увеличились.

* * *

Ливадия, 19 октября, 10 час утра

В течение ночи Государь Император спал несколько часов. Отделение кровавой мокроты несколько уменьшилось. В остальном перемен нет.

* * *

Ливадия, 19 октября, 9 час. вечера

В течение дня Государь Император кушал мало. Явления ограниченного воспалительного состояния (инфаркта) в левом легком продолжаются. Дыхание затруднено; пульс слаб. Большая общая слабость.

* * *

Ливадия, 20 октября, 9 час. утра

Ночь Государь Император провел без сна. Дыхание сильно затруднено. Деятельность сердца быстро слабеет. Положение крайне опасно.

* * *

Ливадия, 20 октября, 11 час. 30 мин. утра

Деятельность сердца продолжает падать. Одышка увеличивается. Сознание полное.

Подлинные бюллетени подписали:

Профессор Лейден

Профессор Захарьин

Лейб-хирург Гирш

Доктор Попов

Почетный лейб-хирург Вельяминов

* * *

Ливадия, 20 октября

Утром Государь Император приобщился Св. Тайн в полной памяти.

Документы и некрологи на смерть Александра III

Телеграмма, полученная министром внутренних дел

от министра Императорского Двора из Ливадии,

20-го сего октября

«Государь Император Александр III, в 2 ч. 15 м. пополудни, сего 20-го октября, тихо в Бозе почил».

Министр Императорского двора

Граф Воронцов-Дашков

Редакцией «Правительственного Вестника»

получена 21 октября следующая телеграмма из Ливадии

Кончина Государя Императора Александра Александровича была праведная, как праведна жизнь Его, исполненная веры, любви и смирения. Несколько дней Он уже чувствовал приближение смерти и готовился к ней, как верующий христианин, не оставляя забот о делах правления. Два раза, 9 и 17 октября, Государь приобщался Св. Тайн. Не спав всю ночь, рано утром, 20-го числа, в Бозе почивший Император сказал уже Императрице: «Чувствую конец, будь покойна; Я совершенно покоен», – и, собрав всю Семью около Себя, пригласил духовника и приобщился с великим умилением, произнеся вслух ясным для всех голосом молитву пред причащением, сидя в креслах. Государь все время не терял ни на минуту сознания. После Обедни Он послал за о. Иоанном Сергиевым и вместе с ним молился; потом, через полчаса, призвал его снова, и о. Иоанн, вновь напутствовав Его молитвою и помазанием св. елея, приобщил Св. Тайн и оставался при Нем до самой кончины. В два часа пополудни усилился у Государя пульс, и взор Его как бы оживился, но уже чрез четверть часа, закрыв глаза и откинув голову, Он предал дух Всевышнему Богу, завещав народу Своему благословение мира и завет доброй жизни.

О почившем Государе

С.-Петербург, 20 октября

Не верилось в несчастье, а оно было близко, оно предчувствовалось, но ему не хотелось верить. Сердце сжималось от печали, от предчувствия и искало надежды, хотя бы намека на надежду в этих кратких, слишком кратких известиях о ходе болезни Государя. По этим намекам на силы Его, на выказываемую Им бодрость составлялись свои предположения, которые спешили осветить расспросами у знакомых врачей. Ловили всякий слух, допрашивали каждого приезжего с юга, справлялись с известиями иностранных газет, гадали, спорили и даже самый малый луч надежды принимали с уверенностью, что Государь будет жить. Все это доказывало, как велика была любовь к Государю и вера в Него, какие надежды возлагали на Его чуткое сердце, на Его русский разум, на Его любовь к России…

Еще на этих днях мы читали, как Он бодро борется со своим недугом, как Он хочет утешить беззаветно любящих Его Государыню и детей, работая через силу, не беспокоя никого ночью, сам одеваясь, без помощи прислуги, и пользуясь каждою минутою облегчения, чтобы посвятить его делам своего широкого царства. Он являлся Царем и мужественным человеком до последней минуты, до последнего биения сердца своего, полагая, что жизнь Его принадлежит не Ему, а Его родине, Его России, и мы до последней, роковой минуты не теряли надежды, и кончина Государя явилась для всех неожиданным горем.

И не у нас одних, не в одной России, во всем мире болезнь Государя отозвалась глубоко и еще глубже отзовется Его преждевременная кончина.

Все знают о том впечатлении, о тех симпатиях, которые широкою волною зашумели во всех концах Европы, и в особенности во Франции, когда пришли туда известия об опасной болезни Государя. Вечно занятое многообразными близкими вопросами, общественное мнение вдруг поняло, какая опасность надвигается и какой это удивительно честный человек, какой это Царь спокойный, искренний, любящий правду и ненавидящий ложь, и как многое от него зависело в этой Европе, полной культуры, богатства, художества, всяких чудес, но и полной затаенной вражды и ненависти. Все любящие мир почувствовали, что теряют самого могущественного друга мира. Где-то там на Севере, в снегах, в сказочной, угрюмой России сидел этот богатырь и думал свою ежедневную честную думу и делал свое ежедневное, тяжелое, ответственное дело Монарха. Чем-то сердечным, скромным и таинственно-трогательным Он был окружен в своей семье, в своем рабочем кабинете. Где-то раздавались воинственные речи, угрозы, шумели витии, думая потрясать мир, лились льстивые речи, заискивания извне, но Он продолжал свою упорную работу, чуя собственным сердцем то, что есть самое важное в жизни, и старался, чтоб это самое важное торжествовало. И это самое важное было – мир и правда. Самые недоверчивые, самые великие дипломаты должны были спрятать перед ним свое лгущее оружие. Никогда Европа не бывала перед таким явлением, какое представлял собою Почивший Государь. Она заключала столько союзов, которые назывались не только двойственными и тройственными, но даже священными; но все эти союзы имели в виду честолюбивые цели, грозившие миру. Боже мой, неужели Россия так слаба, неужели правда так немощна, а ложь так всемогуща, что только в этих тройственных и священных союзах сила вещей? И Он остался один с своей Россией, и около Него соединялись в союзы, грозили, высчитывали свои силы, клеветали на Россию, считая ее чуть ли не дикой ордою. Но Он оставался спокойным и сильным своей великой честностью человека и Царя и своим глубоким религиозным чувством. И Он победил Европу, Он заставил ее ценить мир и верить Ему, Русскому Царю, верить Его чистому сердцу.

Н. Сверчков. Император Александр III в мундире лейб-гвардии Гусарского полка. 1881

И вот этот победитель миром, этот искренний служитель мира, этот ненавистник лжи, этот человек, в силы которого все верили, которого так любила Россия и который так любил ее, опочил навек…

Царствование Его, о котором мы говорим ниже, было слишком кратко для того, чтоб Он мог сделать все, чего желала Его истинно русская душа, Его правдивое русское сердце. Но Он совершил все, что мог. Он был сердцем своим всегда со своим народом и в радости, и в беде, Он не задумывался ни минуты сотни миллионов отпустить народу во время голода и был счастлив, что Русь вышла из этого испытания. Он почил в сознании Человека и Царя, который помнил всегда о смертном часе и своей совести, никогда не забывая, что он Царь и что Он обязан дать отчет перед Престолом Всевышнего. Истинно Русский Царь, выразитель лучших свойств русского человека, великий работник на престоле, Он много вынес и душевных тревог, правя таким огромным царством и утверждая в Европе мир. Неустанное трудолюбие, необыкновенное внимание к своим обязанностям сломили его здоровье. Не дожив нескольких лет до конца величайшего в истории мира столетия, Он оставил после себя вечную благодарную память: Он, и никто другой, утвердил во всей Европе сознание, что мир народов есть истинное, святое и величайшее благо. И за это мир Его благословлял и горячо любила Россия.

Он скончался, как жил, как расстаются с жизнью простые русские люди, крепкие своей чистой совестью, своей горячей верой в Бога и в бессмертие души. Сохраняя полное сознание, видя вокруг себя всех тех, кого Он любил, слыша рыдания и слезы, теряя все, что Ему было мило на земле, Он тихо отходил туда, где нет болезней и печалей…

Мир праху Государя, Который высоко держал знамя великого и миролюбивого русского народа, Который был искренним христианином, Который возвысил значение своей родины и любил превыше всего. Мир праху Государя, Который высоким своим примером, своей безупречной семейной жизнью, чистою, как кристалл, поднял нравственный характер русского человека и любовь к правде и искренности. Благодарная Родина вечно будет помнить в Нем своего доброго, мудрого, любящего и миролюбивого Государя и своего возлюбленного сына, Который отдал ей всю свою жизнь и служил ей до самопожертвования, до последнего биения своего благородного сердца.

* * *

Москва, 21 октября

О Боже, что сделалось, что свершилось над нами!

Царь Александр III уже навсегда оставил Русскую Землю, и величайший Дух Его уже навсегда покинул дела человеческие. Кто не содрогнется и не восплачет при этом страшном зрелище меча Божьего, покаравшего святую Русь?

Не стало Царя, носившего в Собственной душе всю душу крестоносного Русского народа!

Не стало Царя, дышавшего заветами истории и самоотверженно, до последнего издыхания, верно и неизменно служившего своему небесному призванию.

Не стало Царя, Поборника веры и ревнителя Церкви православной, озарившего лучами истинного благочестия Царский трон в поучение и разум Своему народу.

Не стало Печальника Русской земли, облегчавшего народные страды и денно-нощным трудом устранявшего нестроения и водворявшего всюду порядок и благоденствие.

Не стало Царя, торжественно возвестившего, среди смут и колебаний, истину самодержавия и поднявшего знамя его так высоко, что пред ним стали благоговеть западные народы.

Не стало Самодержца, вершителя судеб всего мира, облагодетельствовавшего и юг, и запад, и восток благами мира.

Слезы льются, сердце рвется, давит тоска великая, неугасимая…

Но не будем унывать и падать духом, как народы, не имущие упования. Царь, в Бозе почивший, научил нас веровать в Провидение.

Перекрестись, православный русский человек, и помяни душу почившего возлюбленного Царя нашего Александра III!..

Подъем русской промышленности в царствование Императора Александра Александровича

Мир во всем мире сознан покойным Императором как высшее общее благо и действительно укреплен Его доброй волею среди народов, участвующих в прогрессе. Всеобщее признание этого ляжет неувядаемым венком на Его могилу и, смеем думать, даст благие плоды повсюду. Найти способы к осуществлению этого христианского завета составило высший и великий Его труд, ответило истинному стремлению коренного русского народа и показало русскую силу с новой благотворнейшей стороны. Большинство приемов, примененных для этого оплакиваемым Царем, на общей памяти и на виду, но есть такие, которых многие не видят и даже не признают за способы быстрого умиротворения. Развитие русской промышленности, «равномерное ограждение и оживление всех ее отраслей»[1]1
  Слова именного Высочайшего указа г. министру финансов от 16 августа 1890 года.


[Закрыть] стоят здесь на самом видном месте. Пока столь большой и сильный русский народ, ставший уже в число передовых, не будет иметь своей собственной сильной промышленности – не исполнится истинное завещание Петра Великого, не будет объяснена настоящая причина, по которой рубились окна на запад и на юг, и не может быть понят весь смысл последних столетий истории. Надо было громко, со всею русской силою сказать: пора развиться русской промышленности как залогу экономической независимости и зрелости и как средству к достижению возможного народного благосостояния, просвещения и всяких видов прогресса; пора направить русские силы на покорение обильной природы страны, вывести ее из эпохи земледельческой в более сложную – промышленную, совершенно неизбежную по строю развития всего образованного мира. Своевременно сказал это Александр III в своих мероприятиях и предначертаниях, и в голосе Хранителя мира все поняли заветную и твердую мысль народную – коренное дело, занимающее отныне Россию. Быть может, и хотели бы иные все время и впредь видеть в России только 120-миллионный рынок для сбыта своих изделий и только обширнейшую местность, доставляющую избытки хлеба и сырья для богатеющих других стран, но сказанное Царем-Миротворцем было так естественно и просто, так чуждо какого-либо задора и так твердо поставлено, что нельзя было и подумать мешать России выполнить волю своего державного Вождя, всегда согласную с затаенною мыслью народа.

С самого начала своего царствования покойный Император ясно показал, что избрал путь покровительственной промышленной политики, но только в таможенном тарифе 1891 года вся Его мысль сказалась с полной ясностью, а в торговых договорах с другими странами она окончательно стала очевидною. Из этих актов видно, что для покровительства, а следовательно и для скорейшего внутреннего развития, были избраны коренные виды промышленности, подобные разведению своего хлопка, добыче и разработке своего железа и других металлов, каменного угля, соли и других ископаемых, обработке лесных материалов и тому подобных, для которых есть уже большой внутренний спрос и все условия для возможности на этих видах промышленности доставить новые заработки русскому народу вместо иноземного, от которого до тех пор такие продукты получались. На них назначены были таможенные пошлины настолько умеренные, что ввоз мог еще продолжаться, но и достаточно охранительные, чтобы внутреннее производство оградилось в своем зародыше от иностранного соперничества. Русский спрос тотчас стал возрастать, когда внутри страны стали оставаться миллионы, расходуемые производителями названных товаров, и стало уже ясно видно, что когда внутреннее производство, начатое на неисчерпаемых запасах русского сырья, перерастет домашний спрос, начнется выгодный для всех вывоз избытков, как это уже случилось на глазах с продуктами нефти, которых вывоз достиг до 60 мил. пудов, а к началу царствования был не более 1 мил. пудов в год.

Прошло не много лет, а русская действительность уже ответила мысли Царя не одною усиленной добычей каменного угля, чугуна, железа, стали, соды, хлопка и т. п., но и оживлением всей производительности. У меня под рукою нет новейших, наиболее интересных данных, но есть все, что собрано для периода первых десяти лет царствования. Сущность этих данных сводится к тому, что годовая сумма попавшей в отчеты внутренней заводско-фабричной и горной промышленности была в 1880 году равна 1220 мил. руб., а в 1890 году равнялась 1660 мил. руб., то есть ежегодно возрастала примерно на 45 мил. рублей. Ныне ее нельзя считать меньшею, чем 2000 мил. рублей. Чтобы смысл этой цифры стал ясным, полезно прибавить, что годовая сумма всяких зерновых хлебов (т. е. ржи, пшеницы, овса, гречихи, кукурузы и т. п.), производимых всею Россией, едва превосходит в среднем 2000 мил. пудов и вся их ценность много ниже ценности даже современных русских фабрично-заводских товаров, а продажная часть этих хлебных произведений России, т. е. та часть, которою главным образом должен удовлетворить земледелец свои иные потребности, едва составляет в год несколько сот миллионов рублей, недостаточных для покрытия неизбежнейших государственных расходов и не допускающих даже мысли о введении массы общих мер, необходимых для прогресса столь большой страны, как наша Родина. С производством одного хлеба, как бы много его ни родилось, не может никакой народ достичь сколько-нибудь сносных и прочных общих экономических условий, слагающихся при усилении труда и заработков на многоразличных видах промышленных производств, требующих истинного просвещения, действительных мер к обеспечению свободы труда и настойчиво обсуждаемых усилий всех участников.

Но направляя внутренние силы на разработку неисчерпаемых природных запасов страны, необходимо было позаботиться о том, чтобы дела этого рода прямо или косвенно не попали в чужие руки, что легко могло бы случиться, если бы капиталы, всегда дорогие в земледельческих странах и совершенно необходимые для расширения промышленных производств, добывались из других стран, как происходит это не у нас одних и как у нас не раз практиковалось в широчайших размерах. Конечно, в этом еще нет большой беды, потому что при современном ходе промышленных дел и при свободе внутренней конкуренции капиталу достаются лишь небольшие проценты, главная же часть промышленных оборотов расходуется на рабочих, на сырье, на перевозку и тому подобное, т. е. остается дома. Тем не менее страны, в которых промышленные предприятия ведутся на счет чужеземных капиталов, не только лишаются возможности быстро богатеть, но и не могут обладать полною экономическою свободою, а она для России не менее нужна, чем охрана территории и свободные торговые пути. Для обеспечения указанной стороны дела стало необходимым не только приложить заботы о понижении процентов на капиталы, но и облегчить возможность пользоваться ими в промышленности. Покойный Император разрешил и эту труднейшую задачу, как видно уже из того, что вместо прежних семи процентов на займы их стали получать за 3,5 %, что ссуды под товары всякого рода сильно облегчились и что в числе задач преобразованного Государственного банка поставлено снабжение промышленности необходимыми для нее капиталами.