Книга: Пнин - Владимир Набоков

"Рассеян был не Пнин, а мир, и Пнину приходилось наводить в нём порядок"

Немного неуклюжий, не вписывающийся в Американскую картину мира, Пнин вызывает сочувствие. Это отчуждённость от американского окружения подчёркивается тем, что он довольно плохо говорит по-английски, попадая в смешное положение, когда норовит ввернуть красивое словцо, не совсем понимая его значение.

Время является важной темой всего романа. Случайно брошенная кем-то фраза вызывает у Тимофея вереницу щемящих душу воспоминаний и уютного детства в России. Конечно, эти эфемерные, подёрнутые дымкой воспоминания не вполне правдоподобно отражают действительно произошедшие события. Но таково уж свойство нашего мозга - редактировать собственные воспоминания, наслаивать на них последующие впечатления.

Набоков не был бы собой, если бы не рассыпал по тексту множество загадок для пытливого читателя. Тексты Владимира Владимировича нельзя во всём объёме оценить при первом прочтении, их нужно перечитывать, чтобы уловить все хитрости и подмигивания.

Как в любом хорошем постмодернистском тексте, в Пнине очень загадочна фигура повествователя. Он робко даёт о себе знать в начале текста, а под конец становится уж слишком настойчивым. В какой-то момент Набоков вовлекает нас в постмодернистскую игру, когда воспоминания рассказчика и самого Пнина начинают расходится. И вот этот поиск ненадёжного рассказчика, уличения кого-либо из них во лжи отличает этот роман от любого другого романа о нелёгкой жизни эмигранта, делает этот роман не просто историей о жизни непутёвого русского в Америке.

Единственный роман Набокова, в котором никто не умирает, тем не менее навевает меланхоличное настроение. Пнин очень приятный герой, которому хочется сочувствовать, но при этом он не вызывает жалости, граничащей с раздражением. Хочется стать ему тем другом, которые так необходимы всем эмигрантам поневоле.

Роман «Пнин» совершил переворот в отношении создателя «Защиты Лужина», «Дара», «Лолиты». 

Тимофей Пнин, профессор русского языка и литературы, эмигрант, который пытается вписаться в американскую академическую среду.

Роман начинается с того, что Пнин садится не в тот вагон и это метафора всей его жизни. Эмигрант первой волны, вынужденный укореняться в чуждой культуре. Его английский плох. Окружающие в шутку считают, что ошибки Пнина в произношении мифотворны, а обмолвки достойны оракула.  Его жесты предмет всеобщих разговоров. Но в то же время Пнин интеллигентен и чрезвычайно обаятелен, трогателен в своей беззащитности и постоянной попытке защититься.

Пнин вынужден переезжать с одной съемной квартиры на другую, при этом каждое новое жилище несмотря на легкую обшарпанность проходило стадию «пнизации» и становилось уютным. В целом роман состоит из зарисовок жизни Пнина объединенных общей темой поиска утерянного дома.

Но это также и университетский роман в котором Владимир Владимирович проходится по закулисным интригам преподавательского состава, дает нагоняй студентам за весомые заметки на полях типа «описание природы» и «ирония», отпускает колкости о досужих разговорах: события «Анны Карениной» начинаются в четверг или пятницу? И наконец Набоков является сам на страницы романа, чтобы быть немым укором всем анти-пнинистам. 

Хотя в России всегда любили юродивых (что подтверждается мнением рецензентов), поэтому жить бы ему не тужить у нас, да вот Революция подлая все планы нарушила. Пришлось скитаться по углам, даже прости-господи работать, чего уж русский интеллигент не приемлет отродясь. Хотя нашлись добрые люди и на чужбине - приютили, обогрели, даже позволили пользоваться библиотекой и читать никому не нужный курс русского. И вот торчит такая оглобля посреди американского университета - ни пошутить, ни пользу принести не может. Даже английский не выучил нормально. Зато голова полна опилок из сомнительных знаний о том, в какой день недели началась Анна Каренина.

Итого. Родина отторгла его как лишний элемент, новая Родина тоже не особо принимает как элемент вопиюще бессмысленный. Жалко ли его? Нет. Туда и дорога всему, что выродилось и устарело.