Текст книги "Легенды Танайры. Герои, которых не было"

– Горжусь, не могу!

Думал, получу по зубам, но остроухий резко развернулся и ушел в темноту леса, к костру.

Стражи вернулись на свои места.

Жутко болела шея с левой стороны, куда поставил блокирующую магию печать эльф, горело и жгло.

– Чего молчите? – зло спросил я Тавину и притихшего Рока.

– Хана нам! – сказал гном после некоторого раздумья.

– Нужно было бежать, до того как он поставил тебе печать, – тихо сказала Тавина.

Вот и поговорили.

Через час боль несколько утихла, или это я притерпелся, и мои мысли снова завертелись вокруг моей прошлой жизни. Наверное, все дело было в том, что я давно не сидел столько времени на одном месте без дела. Впрочем, это было полезно – повспоминать. Потому что, школьные годы и первые года института я забыл напрочь. Как будто их и не было.

Я вздохнул, попытался устроиться поудобнее, но земля от моего ерзанья мягче не стала.

Интересно, что происходит сейчас в реале? Или, может быть, не происходит ничего, потому что реала никакого больше и нет. Третья мировая война, уничтоженные государства, руины вместо городов, пепел вместо домов и прах вместо человеческих тел. И чудом уцелевшие игровые сервера, что вполне возможно. Учитывая, что последнее время мировые игровые корпорации стали размещать мейнфреймы на островах Индийского океана, в основном на Филиппинских островах – подальше от большой политики и непрекращающихся конфликтов.

Это одна из основных версий. А так их неимоверное количество. Кто-то считает, что это военные проводят над геймерами эксперименты; кто-то верит в то, что Землю завоевали инопланетяне, и теперь, проводят опыты (вместе со своим излюбленным зондирование всего и вся, что можно прозондировать в homo sapiens).

Многие геймеры думали, что если убить себя в игре, то можно выйти из вирта, очнувшись в реальности живым и здоровым. В основе их теории лежит баг в системе, не дающий выйти из киберпространства. Почему я упоминул их в прошедшем времени? Да потому что все, кто считал так, покончили с собой. Ну, или помогли друг другу в этом неблаговидном и малоприятном деле. Сказать по правде, я сам чуть не решился на подобное, когда отчаялся вернуться назад. Но вовремя одумался. А может быть, смалодушничал. Сам не знаю…

Под утро нас пинками подняли с земли и погнали вглубь Серой Чащи. После того, как я несколько раз упал – нога слушалась плохо, остроухие соорудили для меня волокуши и заставили Тавину и Рока их тащить. Гном стразу стал ругаться, Тавина, как всегда, не проронила ни слова, на то она и Молчунья. Километров через десять эльфы поняли, что далеко мы так не уйдем, и выделили для нас немногочисленных лошадей.

Не прошло и двух дней, как мы оказались в эльфийской крепости. Небольшой, но хорошо укрепленной. Несколько красного цвета знамен с изображенным черным сломанным клинком развевались на ветру. За время пути мы с Тавиной пытались бежать дважды, гном – трижды. Безрезультатно. Только синяков прибавилось, головной боли и сломанных ребер – били нас остроухие от души, как не убили, не знаю.

Предварительно разделив, нас бросили в темницу, каждому досталось по каменной одиночке, где только и можно, что ноги вытянуть, если сядешь напротив двери. Небольшое окно в виде прямоугольной дыры в метрах четырех от пола давало пусть и скудный, но все же свет, а еще выполняло функцию вентиляции. Если бы не это, то здесь можно было вполне задохнуться от вони – убирали остроухие свои тюремные помещения от силы раз в двадцать лет, если убирали, конечно. На руки и ноги мне надели цепи и приковали к железным кольцам, вмурованным в стену. Как по мне, перестраховались ушастые, я сейчас не то что бежать, сидеть нормально не мог.

Прошло около суток. Мне так показалось, хотя периодически отключался. Никто не входил в железную дверь, ее скрип и лязг, когда петли проворачивались в пазах, я услышал бы за километр даже в безсознательно состоянии.

Мне повезло, у меня оказался сосед – тощая серая крыска. Она сначала пряталась в своей норке, но потом привыкла и стала выбегать наружу и смотреть на меня одновременно печальными и голодными глазами. Я было решил, что смогу подружиться с одиноким животным. Но как оказалось, ей нужны были мои грязные пальцы ног. Один из них, большой, она решила рискнуть и попробовать на вкус. Пришлось прибить ее цепью. Чтобы не проснуться потом с обгрызенным… носом. Пальцы не жалко, а лицом своим я дорожу.

Пока сидел, все сокрушался, что не мог предупредить никого в Громроке. Крепость, в которой отслужил больше четырех лет, стала почти моим домом. Сейчас эльфы, вероятно, уже раскатали его по бревнышку…

За мной все же пришли.

Провели по коридору наверх, заставили свернуть пару раз, а потом зайти в небольшое помещение. Мне оно сразу чем-то не понравилось. Дыба, раскаленная докрасна жаровня, костедробилки и пыточный стол с лежащими рядом инструментами определенно не внушали оптимизма.

Меня посадили на высокий железный стул, расковали, протянули железную цепь в специальные вделанные кольца таким образом, чтобы я не мог сдвинуться с места, и заковали заново. Рядом встали два эльфа в черной с красным униформе.

Около получаса мы ждали. Молча. Даже я не стал острить, а решил посидеть в тишине. Иногда стоит подумать и проникнуться моментом. Наконец послышались приглушенные голоса, и в пыточную вошли еще два остроухих. Оба мне не понравились. Один за высокомерный вид и предельную чистоту своего костюма, сразу видно, высокородный. Другой – из-за мертвенного, равнодушного взгляда. Я сразу признал в нем палача.

Вперед вышел высокородный, чуть наклонился вперед, посмотрел мне в глаза, сказал:

– Ты расскажешь, кто ты. Какую обязанность выполнял в Неназванном отряде. Сколько всего отрядов вышло из Линаэли, – видя мое замешательство, он с раздражением поправился, – ты знаешь эту крепость как Громрок, человек. Сколько всего отрядов осталось. Расскажешь, сколько находится в крепости обычных алаʼринов. – Здесь я понял – так эльфы называли нас, геймеров, буквально это значило «пришедшие с другой стороны». – И обладающих магической силой. Я смогу распознать ложь, человек. Любая неправда, даже небольшая, будет жестоко наказываться. Но для начала ты испытаешь боль, которую будешь вспоминать каждый раз, когда только подумаешь обмануть меня. Приступай!

Последнее он сказал палачу, который без лишней суеты взял большие щипцы и направился ко мне.

Но несмотря на приближающегося мучителя, я не думал о пытках, разбитые губы сами по себе расползались в ухмылке.

Громрок еще держался. Держался, назло всем эльфийским отродьям вместе взятым!

И мы подержимся.

Судя по тому, как невольно вздрогнул высокородный, моя ухмылка превратилась в оскал.

Часть третья

«Мир без горести и боли

И без зависти людей;

Мир, где нет ужасной доли

Оставаться не у дел.

Плач не слышен, смех не горек.

Нет печальных слов и слез.

Исчезает дымкой море

Глаз голодных…

Слишком прост

Этот мир для нас, безбожных,

Бессловесных и глухих.

Нужен нам такой, где можно

Собирать свои грехи…»

«Истории, сказки, легенды и песни земель Танайры».

Составитель Э.Л. Собек.

Глава первая

– Боже! Вас там магии учили – в вашем Приюте? Даже связать круг единения не можешь… Не отпускай! Не отпускай руки, говорю! Держи прямее, черт, держи их перед собой!.. Вот, вот так! Держи, говорю, здоровяк!

Хагар видел тела своих друзей. Лодика в местном лазарете, среди других мертвецов, их складывали в самое дальнее помещение, последних уже бросали как попало, он лежал у самого края. Глаза широко раскрыты, лицо искажено гримасой боли. Тело изломано так, что не признать «Вихрь», боевое заклинание магов воздуха, просто невозможно.

А когда вчера днем Хагар шел вдоль стены, он увидел тело Олии, видимо, магический щит дал слабину, и уже заклинание магии земли смогло проникнуть за барьер, превратив каменные плиты под ногами игроков в смертельную ловушку. Из почти гладкой поверхности они превратились в шипы, которые, пронзили пятерых геймеров. Эльфийский маг оказался настоящим мастером, искусно использующим власть над стихией. Так энтомолог, собирая свою коллекцию, прикалывает бабочек булавками на длинную дощечку. Хагар в реале, еще Олегом занимался коллекционированием. Поэтому хорошо помнил, как это – булавками, аккуратненько…

Мертвых снимали долго, пришлось долбить камень. Этого орк уже не застал. Ушел, забился в свою комнатенку и заплакал. Онн только выглядел взрослым, все-таки ему было лишь шестнадцать лет.

– Держишься там! Держись! Сейчас атака закончится, сможешь отдохнуть. Только не помри! Не помри, говорю! Ты мне еще пока нужен.

Он все рассказал своим друзьям. Только им. Как бросил Неназванный Отряд, сбежал по заранее подготовленному маяку, связь с которым держал все это время.

Они поверили и не простили ему. Перестали разговаривать.

Орк же не переставал искать с ними встречи, высматривал на конюшне, останавливал в коридорах замка. Когда находил – объяснял, что те, трое: Норд, Рок и Тавина были уже почти что мертвы, он ничего не мог поделать. Ни-че-го. Лодик плюнул ему в лицо, а Олия отвернулась, еле сдерживая слезы.

Больше они не виделись.

А потом началась осада.

Большинство игроков даже не подумали бежать из Громрока, то ли не поверили рассказам о нападении на Неназванный Отряд, из которого остался жив лишь маг, то ли просто не придали особого значения. Только комендант, Харкит Грост, принял слова орка всерьез. Отправил верных ему людей прочесывать окрестности и собирать назад Неназванные Отряды. Заставил всех энписи, а было их здесь немного – не любили местные держать рабов, тащить все съестное с огородов, разбитых за пределами крепостных стен в погреба и кладовые.

Сам же пытался заставить геймеров укрепить стены, но игроки – те еще трудяги: уже через час половина из них, бросив дела, пошла пить пиво и вино в местном кабаке, еще через два к ним присоединилась другая половина. Что-что, а кабак геймеры восстановили в Громроке, как только обосновались в нем. В отличие от стен, надвратных башен, рва под стеной, заваленного землей и мусором, конюшни, псарни и части казарм. Единственно, над чем игроки решили поработать, так это над магической защитой, которая, несмотря на внушительный возраст, все еще действовала. Многослойная, с использованием всех четырех стихий, а еще магии жизни, любимой друидами.

– Все, здоровяк! Можешь выдохнуть. Отпускай руки! Надолго сегодня их не хватило. Парочка воздушных «Макстаранов», два десятка «Файерболлов». Что-то было новенькое из магии земли, но я плохо разобралась в остаточном фоне. Выдыхаются, ушастые. Если продержимся еще пару суток, может быть, дождемся помощи от Энʼрела. Что скажешь? Ну, не молчи, говори же!

– Я пойду, посплю. У себя. Часа два.

Хагар даже не спрашивал, просто констатировал факт. То, что молодой маг находится здесь не по своей воле, он даже не вспомнил.

Орк с трудом встал с каменного пола и на трясущихся ногах, осторожно, чтобы не наступить на тщательно вычерченные линии большого магического круга, пошел к выходу из башни.

– Ага, только дохляка этого забери.

– Медок! – толкнул Хагар еще одного мага, валяющегося на полу. – Вставай!

Медок даже не шелохнулся, как лежал лицом вниз, так и продолжил лежать. Хагар толкнул его еще раз, решил перевернуть, но он так ослаб, что у него это получилось только после третьей попытки.

Изо рта Медока медленно ползла окрашенная кровью слюна, глаза мага не двигались, одно веко опустилось, второе было открытым. Маг был мертвее мертвого.

– Что там, Хагар?

К горлу орка подкатил тошнотворный комок, Хагар сделал пару шагов вперед по направлению к двери, и его вырвало.

– Боже ты мой, неужели было нельзя этого сделать в коридоре или на лестнице? Хорошо, круг не заблевал.

– Он мертв, – тихо сказал орк.

– Как мертв?

Теперь к телу подошла магичка. Эльфийка по расе, она была таким же геймером, как и орк. Ее звали Таэль Ли, и в реале она была Мэй Ли, полукореянкой, полурусской, живущей в культурной столице России Петербурге и работающей секретаршей в одном из офисов «WORLD GAME STUDIOS». Но вот уже в течение двух лет она была одним из боевых магов Громрока и практически единственной, кто вообще представлял, что делает. Поэтому на третий день осады из обладающих магией выжили только трое, вернее, двое, если не считать умершего от истощения Медока.

Из-за неумения Медока накладывать правильно даже простейшие заклятия Таэль начала использовать его как батарейку для себя и магических барьеров, которые подпитывала постоянно уже в первый день осады Громрока. Для подзарядки она пустила в дело еще кучу артефактов, которые по приказу коменданта собирали по всей крепости и относили ей в башню.

Хагара она заметила не сразу. Он прятался на конюшне. Нет, сначала он тоже сражался, но после того как рядом с ним, несмотря на щиты, магическим заклятием взорвало голову лучнику, он испугался. Как тогда, когда завязался бой с передовым отрядом эльфов у Башни.

Его выволокли из конюшни сегодня утром. В соломе и лошадином дерьме. Он не сопротивлялся. Даже когда его приволокли в башню к Таэль, поначалу Хагар не понимал, что происходит, думал, его накажут, может быть, даже приговорят за трусость к казни, но никак не ожидал, что проклятая эльфийка использует его как источник магической энергии.

– С паршивой овцы хоть шерсти клок, – сказали ему.

Теперь он давал шерсть, то есть пополнял резервный магический фон для пользования Таэль приблизительно каждые три часа. Именно с таким интервалом маги эльфов атаковали магический барьер Громрока.

Первородных осталось немного, вчера вечером основная их часть ушла по направлению к Энʼрелу. По пути им должны были встретиться пара форпостов и небольшой городок под названием Лим, но вряд ли остроухих они могли задержать, там почти не было игроков.

– Значит, так, – распорядилась двужильная Таэль, – ты, здоровяк, сейчас пойдешь к караульным внизу, скажешь, что отсюда нужно будет убрать труп. Если заленятся, скажешь, что Таэль помнит – они знают, что именно, так что мигом оторвут свои жопы от табуреток. Потом зайдешь на кухню и хорошо подкрепишься.

– А потом?

– А потом найди себе место, где ты снова сможешь спрятаться, здоровяк, только что-нибудь получше конюшни. Я на себя вешать второй труп не хочу. Совесть не позволяет. На сегодня у нее лимит. А завтра… В общем, спрячься получше.

Хагар удивленно посмотрел на эльфийку, понял, что что-то говорить сейчас опасно для здоровья и второго шанса у него не будет, встал сам, пусть и с трудом, и поплелся по ступеням в караульную.

– И еще, – крикнула Таэль ему сверху вниз, голос ее звучал устало, – не попадайся больше Гросту. Если он найдет тебя в какой-нибудь щели, уклоняющегося от боя, то свернет шею. Да, и помойся, что ли, а то от тебя воняет!

Хагар ничего не ответил, лишь ускорил спуск. Чуть не прошел караульную, сказал напряженным и злым солдатам про мертвого Медока, выслушал много «хорошего» про себя и своих предков аж до самого седьмого колена и, шаркая сапогами по каменному полу, пошел к себе в старую комнатку. Есть ему не хотелось. Прятаться тоже.

Не снимая одежды, он рухнул на кровать, но долгожданное забытье не шло, несмотря на усталость.

Почему-то память подсовывала ему воспоминание о стычке Неназванного отряда с эльфами. Палач, Черный и Молчунья проигрывали бой. Мог ли он помочь им? А может ли помочь сейчас?

Он сел на кровати.

Магически орк был опустошен, спасибо Таэль. Но у него в комнате был припрятан охранный талисман, не бог весть что, но, поглотив его энергию, можно скастовать, например, заклинание Портала.

Заклинание Портала – это смешение магии всех четырех стихий: земли, воды, воздуха и огня. Слабаку или недоучке лучше за него не браться. В лучшем случае у него ничего не получится, в худшем – сильнейший откат от плохо сплетенного и неконтролируемого заклинания убьет самоуверенного мага.

Но есть одна уловка. Маяк. Нет, не тот, что светит и указывает мореходам верное направление или предупреждает об опасности. Магический маяк – нечто иное и одновременно похожее. Он может быть неодушевленным, обычная вещь, которая находилась рядом с хозяином не меньше полугода. Маяк может быть одушевленным: животное или даже кто-то повыше в эволюционной цепи – эльф, человек, орк, гном…Тролли и гоблины к этой категории не относились, потому что были мало восприимчивы к магии.

Хагар воспользовался маяком, когда улепетывал от эльфов-разведчиков в Громрок. Старый нож в его комнате сослужил для этого дела отличную службу. Почему орк решил начертить перемещающий круг и положить в его центр магически закрепленную за ним вещь, он до сих пор не понимал. Нападений на Неназванные отряды почти не случалось, если только те, решив подзаработать, не переходили границу. Но он решил перестраховаться. Как выяснилось, не зря.

Теперь Хагар решил воспользоваться Порталом через магический маяк еще раз, вернее, даже два.

Он нашел в своей сумке две вещи, полученные им во время недолгой его службы в отряде. Первую дал ему северянин Норд – старый нож, наполовину сточенный, но не настолько, чтобы им нельзя было пользоваться. И то, что он несколько дней назад отдал его магу, не должно повлиять на отпечаток ауры первоначального хозяина. Второй вещью оказалась полупустая фляжка; серебро, из которого она была сделана, почернело снаружи, но все равно вычеканенные на сосуде победы гномов над другими расами Танайры виднелись вполне еще отчетливо. Рок дал ее ночью перед нападением. В ней все еще плескалась бражка.

Хагар положил предметы справа от себя и начал тщательно чертить перемещающий круг. Он не просто хотел воспользоваться заклинанием портала, но и инвертировать его. Через маяки притянуть истинных хозяев вещей. Если, конечно, они еще живы. В чем орк сильно сомневался. Но для того, чтобы жить дальше и не чувствовать постоянной вины от предательства боевых товарищей, которых мог спасти (а мог ли он их спасти?), нужно было совершить ритуал.

На начертание круга и вписывание в него символов призыва понадобилось около часа. У молодого мага тряслись руки от усталости, недосыпания и недоедания. Много раз ему приходилось перечерчивать линии. Наконец, когда все было готово, он положил вещи Норда и Рока в центр круга, где должны были одновременно открыться два Портала. Отошел в самый дальний угол, чертить еще один круг с символами поглощения для уменьшения отката орк уже не стал, не было ни сил, ни терпения. Перетерпит, он же все-таки здоровяк, как называет его Таэль.

Маг долго не начинал, решался, хотел уже замазать линии и символы. Но потом переселил непонятный страх и, поглотив магию талисмана, активировал подготовленное заклинание. Как всегда, Хагар вспомнил самое главное уже после, он совсем забыл про активный магический барьер, поддерживаемый вокруг крепости.

И про то, что Порталы лучше открывать на значительном расстоянии друг от друга. Но про это он вспомнил еще позже.

Ничего удивительного, что ничего не произошло.

Хагар уже хотел выйти из своего безопасного угла, как в комнате явственно потянуло сквозняком. Символы загорелись мертвенно-белым светом.

С громким хлопком в центре круга появились четверо.

Босой, с черной, как сажа, кожей гном с кандалами на ногах и обрывками цепей.

Окровавленный полуголый северянин, прикованный к стулу.

И два эльфа. Один воющий от боли, потому что Портал захватил только часть его. Правую ногу до колена и кисть руки, тоже правую, он оставил по другую сторону. Кровь хлестала из вен и артерий, забрызгивая стены, пол, потолок и всех окружающих. Второму первородному повезло больше. Остроухий был полностью цел и теперь, сжимая в руках тонкие, больше похожие на стилеты, ножи, озирался по сторонам, не понимая, куда он попал.

Первым опомнился от перемещения, как ни удивительно, Норд. Глядя прямо в глаза Хагару, северянин тихо, но отчетливо произнес:

– Убей палача!

В следующие минуты произошло много событий.

Эльф с отрезанными Порталом конечностями, обезумев от боли, набросился на своего собрата. Норд резким толчком опрокинул кресло назад и вбок, упав вместе с ним на пол, ломая ему ножки. Хагар заехал кулаком по лицу палача. А гном решил, что без него вся эта свара никак обойтись не может, и потому с криком «Наших бьют!» вцепился руками в окровавленный обрубок ноги новоиспеченного калеки и что есть силы дернул, отчего первородный взвыл еще больше.

Орк только одним ударом и ограничился. Пришел запоздалый откат, и он рухнул на пол, харкая кровью. Северянин непостижимым образом – сказалась недюжинная сила, подаренная ему еще при выборе персонажа – поднялся вместе с креслом и рухнул на эльфов, придавив вдобавок Рока. Теперь пришла очередь взвыть гному.

Эльф с обрубками конечностей дернулся и затих, и все благодаря своему собрату, тот решил то ли облегчить несчастливцу участь, то ли – избавиться от лишней обузы, которая еще вдобавок душила его из последних сил. Так или иначе, но он всадил в такого же остроухого, как и он сам, свои узкие ножи. Норд, скованный по рукам и ногам, сделал то, что мог – ударил своего мучителя головой в лицо, отчего тот потерял сознание.

– Новичок… – прохрипел северянин. – Встань и убей эту сволочь, пока она не пришла в сознание!

Придавленный гном поддержал своего товарища:

– Давай же! Чего разлегся? Эх-ха… После смерти отдохнешь! И когда закончишь с остроухим… хех… то скинь с меня этого борова, а то… мне нечем дышать!..

Хагар, только что чуть не выблевавший горлом свои легкие, с трудом встал. Шатаясь, подошел к этой куче тел, залитой эльфийской кровью. И стал поднимать кресло с северянином, стараясь поставить его на отсутствующие ножки.

– Ты что делаешь? Палача убей, он сейчас очнется.

Но орк не слушал, перед глазами его двоилось, к горлу все еще подкатывал тошнотворный комок. Поэтому он не заметил, как эльф очнулся, достал свои ножи из мертвеца и решил снова применить их. Не оплошал гном. Рок кинулся жителю леса под ноги, опрокинул его, а затем, намотав ему на шею цепи, стал душить. К тому времени, как Хагар все же сумел поставить на пол кресло, которое тут же упало вновь, с палачом было покончено.

Какое-то время никто ничего не говорил, стояла абсолютная тишина.

– Думал, не выберемся от этих чертовых остроухих, – первым подал голос гном. – Думал, или сгнию в камере, или помру от пыток. А ты, Палач?

– Черный, может быть…

– Да ладно, ладно, нечего тебе горячиться, это я так, по-дружески.

Вдалеке раздались хлопки, яростный звериный рев, а затем крепость сотряслась до самого основания.

Хагар буквально почувствовал на себе, как рвется магический барьер, оставляя Громрока без защиты перед магией эльфов. И перед пламенем могучих крылатых созданий.

– Драконы, – выдохнул орк. – Они заключили союз с драконами.

Глава вторая

В его жилах текла кровь высокородных эльфов Красной Семьи клана Тирэль, самого древнего рода среди всех родов лесных лимель, населяющих Танайру. На знамени цвета крови всегда изображался черный, неровно сломанный клинок, а девиз под ним гласил «Честь и сила!». Насчет силы, можно было не спорить – воины клана были тому подтверждение. Жаль, что насчет чести все было не так однозначно.

Ведь его мать оказалась обыкновенной шлюхой, не пропускающей никого, кто имел член. Впрочем, те, кто не обладал этим, обычно отличающим мужчину от женщины достоинством, тоже имели возможность попасть в одну постель с прекрасной Ланаэли Тирэль. Мать была настолько неразборчивой в выборе любовников, что однажды Дорс увидел ее в малом зале, прямо на столе из красного дерева совокупляющейся с двумя мерзкими дхатами, в землях людей называемыми еще гоблинами…

Он успел пробежать от открытой двери по коридору до следующего поворота, прежде чем его вырвало. Дорс как сейчас помнил этот эпизод в своей жизни, особенно то, как слуга, увидевший его, блевавшего на черный с красными прожилками мрамор пола, заставил потом все убирать, чуть ли не вылизывать языком. С истинным наследником рода он бы так не поступил, но Дорс, пусть и имел право добавлять к своему имени имя рода Тирэль, оставался всего лишь полукровкой, незаконнорожденным ублюдком.

Отцом его был человек, бард, попавший в плен из-за того, что по своей глупости заехал в Лак’эль-маль. Да не один, а с ребенком. Из всего имущества при себе у него была старая эльфийская лютня. Говорят, он был красив – для человека и обладал чудным голосом, как у одаренного лимель, поэтому его в виде раба оставили при Кровавом оплоте, замке Красной Семьи развлекать местную знать. Он умер довольно быстро, оппившись на очередном застолье, успев перед этим обрюхатить высокородную Ланаэли и оставить после себя кроме кучи бутылок в комнате еще малолетнюю дочку Рикалиту шести лет от роду. Девочку сначала хотели подкинуть какой-нибудь семье в людской деревеньке, недалеко от границы, но потом передумали и оставили при замковой кухне помощницей. Ее иногда показывали высокородным гостям как человеческого питомца, которого и погладить можно, и покормить с руки…

Впоследствии сестра оказалась единственным другом Дорса в Кровавом Оплоте. С ней он проводил большую часть свободного времени, а его у него было, не так уж и много. Весь день он выполнял какую-либо работу, которой его щедро одаривал старый управляющий. Полукровка чистил конюшни, мыл полы, убирал комнаты и еще делал много чего.

Кроме работы, его учили, не забывая, что он все же Тирэль. Поэтому около часа в день он тратил на изучение довольно кровавой истории Красной Семьи, а также истории других кланов, не отличающейся меньшей жестокостью. И около двух часов его пытали тренировками, как правило, это были меч и лук. Иногда он занимался с пращой. Интересно то, что вскоре к нему присоединилась Рика-Рикалита. Чтобы поддержать брата. Никто не возражал. Абидэль, старший мастер по оружию, только поворчал про «дур девок на плацу», и на этом все закончилось. С молчаливого попустительства старого Таркана Тирэль, главы Красной Семьи, ее вместе с братом стали обучать воинскому искусству.

Так продолжалось целых шесть лет.

Рикалита подросла и стала интересовать мальчишек лимель. Брат какое-то время пытался заступаться за сестренку, но потом она ему ясно дала понять, что совсем не против такого интереса.

Периодически, по воле слепого случая, Дорс заставал мать в различных частях замка занимающейся любовью с очередным мужчиной или с женщиной. И хорошо, если они были эльфами. В замок часто привозили пленников различных рас: орки, гоблины, тролли, люди, гномы… Выбирай – не хочу. Чаще всего она спускалась к ним в темницу, реже их провожали с охраной к ней в спальню или в малый зал приемов, где приемы давно заменились на оргии. В эти места полукровка старался не заходить.

Слава Спасителю Этелю, пришедшему к лимель три тысячелетия назад, в шестнадцать лет по распоряжению деда (уже слишком старого, чтобы навести порядок внутри клана, но еще что-то значащего в нем) его отдали в военную академию, и он перестал лицезреть мать и ее любовников. А в двадцать два, после успешного окончания учебы, его отправили в Шост, бывшую гномью крепость на границе со спорной территорией у Большой Локи, бурной горной речушки. На самом деле спорили за землю даже не две расы, а три. Но люди, которые имели больше всего прав на этот достаточно лакомый кусок, уже давно решили не ввязываться в свару и отступили, оставив после себя несколько деревень и так и не достроенную крепость.

Дорс понимал, что его отправили в Шост не просто так, а чтобы он как можно дальше находился от дома и не раздражал своим видом трех старших братьев, претендующих на место главы клана. А оно, это место, должно было в скором времени освободиться. И полукровка был явно лишним.

В течение месяца он думал, почему его просто не прирезали или не столкнули с замковой стены, а потом гномы решили забрать свою старую крепость, а заодно подвинуть соседей-эльфов поближе к лесу, и он понял почему. Безусловно, власть держащие знали о скором конфликте с подгорным народом, поэтому и стягивали войска к границе. Но делалось это медленно, так как сейм кланов, видимо, решил, что в ближайший год нападения не будет. Ошибка дорого стоила солдатам лимель, оказавшимся в Шосте в полном окружении и полностью отрезанным от мира магическим барьером.

Крепость штурмовали шесть раз. И все шесть раз нападающие были отброшены от крепостных стен. Нахрапом гномам захватить свое же бывшее укрепление не удалось. Тогда они взяли его в осаду, не забывая забрасывать время от времени взрывающимися и просто огненными снарядами проклятых эльфов. Магическая защита пока держалась. Но полковые маги лимель не справлялись с напором, и то и дело стены подвергались медленному, но упорному разрушению со стороны военных машин подгорного народа.

А потом гномы сделали подкоп. Сразу в четырех местах. В двух случаях Дорс и десяток бойцов под его командованием смогли предотвратить прорыв врага. Там же, где гномы прорвались в старое подземелье, их ждал прием полусотни солдат и маг с заготовленными боевыми заклятиями. На поверхность не вышел никто. Ни гномы, ни эльфы.

Они бы продержались еще, но рухнула восточная стена.

Вот тогда Дорс понял, что такое попасть в располагающееся на дне Бездны людское Пекло, коим так любят пугать прихожан жрецы Бога-Солнца.

Эльфы говорят о гномах с пренебрежением, называя их в лучшем случае карликами, в худшем – грязными недоносками. Только вот подгорный народ – это народ, который благодаря своему воинскому таланту заслужил уважение во всей Танайре.

Железом и кровью.

Дорс и еще около трехсот лимель, находящихся в крепости, смогли по достоинству оценить, насколько гномы искусные воины.

Когда они отступили в донжон, их осталось от силы полсотни. Израненные, измученные многочасовыми боями, они готовились дорого отдать свои жизни. Никто даже не помышлял о сдаче, худшего позора вообразить для чистокровного первородного было нельзя.

Последний штурм не заставил себя ждать. И вот тогда у отчаявшегося Дорса, в чьих жилах текла кровь Тирэль, открылся дар к магии, прорезался, как первый зуб у младенца. С болью, криком и мучениями для себя и солдат-товарищей.

Чистая сила поглотила Дорса без остатка, а затем вырвалась наружу. Захватывая пространство, поглощая его, пожирая, словно чудовище, а, впрочем, она и была чудовищем, эта сила, монстром, который родился и обнаружил, вокруг лишь пищу.

И всю ее он захотел пожрать.

Атака подгорного народа захлебнулась. А следующей не произошло. Гномы отступили, подошла долгожданная помощь. Третий полк, состоявший в основном из воинов двух кланов, Марокэль и Синтэли, прямо с марша атаковал гномов.