Текст книги "Полярный квест. Рассказы"

– Ну а что же входит, позвольте узнать? Пусть нам кто-нибудь пояснит, что случилось с нашими приборами и что вообще происходит? Лучше соедините меня с тем, кто реально может оказать нам помощь, иначе мы вот-вот рухнем на землю с сухими баками!

– Совершенно не могу!

– Чего не можете?! – начинал злиться Платонов.

– Ни помочь, ни соединить с кем-то еще, – невозмутимо отвечал голос.

– Но вначале разговора вы же спросили о том, как у нас дело с приборами, значит, это каким-то образом входит в ваши обязанности? Или вы что-то можете для нас сделать?

– Я просто до этого слышал, как вы беспокоились о том, что приборы не работают, поэтому и спросил. Вообще я здесь один, никого рядом нет, и я, к сожалению, не представляю, как вам помочь! – говорил голос.

– Хорошо, ответьте, вы военный или летчик?

– Нет, я не военный… и не летчик…

– Как же вам тогда удалось подключиться к нашей частоте, если вы гражданское лицо?

– Не понимаю вас, ни про какую такую частоту я не знаю, я просто могу с вами говорить и все…

– Но мы же в воздухе находимся, а вы на земле, явно далеко от нашего самолета, поэтому связь с нами может быть только по радио, а для этого надо на приемнике включить определенную частоту радиосигнала. Вот я и спросил, как вам удалось связаться с нами?

– Я никакого радио не включал, просто был дома, а ваши голоса вдруг начали слышаться в моей голове, и через некоторое время у меня появилась идея с вами поговорить…

– Вот это да!!! Еще не легче!!! – удивленно произнес второй пилот.

– Да, дорогой друг, экипаж борта 49343 стал частью галлюцинаций у одного сумасшедшего, – утвердительно заявил штурман Дорохову, – ну я же говорил вам, что это все мистика, такого в жизни просто не бывает!..

– Кстати, как же вас звать? – спросил у голоса командир.

– Мое имя по документам Григорий, но лучше зовите меня Гораций, мне так будет приятнее.

– Почему же именно Гораций? – спросил Георгий Павлович.

– Потому что я человек творческий, одаренный, а это имя тоже связано с искусством, и потом оно мне просто нравится, – спокойно объяснил Григорий-Гораций.

– Ясно все с вами… Гораций, а меня зовут Георгий Павлович, – ответил ему КВС, – но все-таки у нас остался не решенным вопрос, как нам разобраться в этой необычайной ситуации и благополучно ее разрешить, потому что скоро может неминуемо произойти катастрофа!

– Мне очень жаль, господа летчики, но мне затруднительно ответить на этот вопрос… – начал было объяснять Гораций.

– Допустим, все мы являемся вам в виде галлюцинаций, голосов в вашей голове, и вы можете с нами общаться, так? – продолжал командир, перебивая собеседника.

– Пусть так, но я бы предпочел назвать это сеансом связи, потому что галлюцинации это у сумасшедших, а я вполне нормальный, просто мой мозг работает как радиоприемник. Не удивляйтесь, подобное со мной бывало и раньше, я неоднократно ловил переговоры пилотов, железнодорожников, полиции и даже военных, кстати, к их неописуемому удивлению, – вполне серьезно и не без признаков гордости заверил Гораций.

– Хорошо, хорошо, я верю вам, Гораций, – ответил ему командир, а сам многозначительно посмотрел на членов своего экипажа.

– Спасибо и на этом, уважаемый командир борта 49343!

– Пожалуйста, не за что, Гораций. Но тогда ответьте, пожалуйста, существует ли, по-вашему, какая-то связь между тем, что мы летим на самолете на огромной высоте и сейчас по некоему «радиомозгу» разговариваем с вами, сидящим где-то на земле у себя дома, с тем неоспоримым фактом, что наше бортовое оборудование работает некорректно и нам грозит катастрофа?

– Вы полагаете, что между этими событиями может просматриваться какая-то связь? – своим мягким тембром невозмутимо спросил Гораций.

– Возможно, эта связь и имеет место, но я просто ума не приложу, какова причина всего происходящего! Вам хорошо говорить, вы-то на земле, у себя дома, а мы сейчас в воздухе и не можем связаться ни с одним ближайшим аэропортом. Экипаж нервируют неадекватные показания приборов, а у нас в салоне тридцать пассажиров, которые вот-вот начнут паниковать, потому что мы должны были бы уже подлетать к Петропавловску! – в явными нотками раздражения проговорил Георгий Павлович.

– Но, насколько я понимаю, несмотря на трудности, вы продолжаете полет, верно? – вопросительно утверждал Гораций.

– Верно-то оно верно, только нам от этого не легче! Экипаж обязан благополучно посадить машину и вернуть пассажиров домой, как в большинстве случаев и происходит, но я больше не уверен, что с нашим рейсом 1739 будет именно так!

В этот момент в дверь кабины пилотов постучала стюардесса Марина, и Платонов открыл ей замок.

– Командир, простите, но пассажиры начали волноваться, спрашивают, когда мы приземлимся, прошло уже достаточно времени, а информации о посадке не поступило! – с нотками беспокойства произнесла женщина.

– Ну вот, началось, – негромко обронил Дорохов.

– Скажи пассажирам, что у нас все под контролем, самолет исправен, все системы в норме, но нам надо, скажем, облететь грозовой фронт, поэтому и задержка, ясно? И, кстати, Ирине передай то же самое, ладно? – объяснил командир.

– Хорошо, Георгий Павлович, я все сообщу, но, думаю, людей это ненадолго успокоит!

– Ничего, скажи всем им именно так, нам понадобится это «недолго»! – сосредоточенно ответил Платонов, глядя перед собой.

– Для чего вам нужно время, разве что-то случилось? – настороженно спросила Марина.

– Мы пока сами не знаем, вот и разбираемся… Ступай, милая, нам надо работать…

Бортпроводница кивнула в знак понимания и покинула кабину пилотов.

– Кстати, Гораций, – продолжал командир разговор с единственным их собеседником в этой ситуации, – раз уже вы с нами и нашим бортом находитесь на стойкой связи благодаря своему «радиомозгу», скажите, а вы больше ничего не ощущаете, кроме нашего с вами разговора?

– Что именно?

– Ну, скажем, не поступает ли вам информация о том, в каком направлении мы летим, сколько у нас топлива и тому подобное? Как знать, может быть, вы каким-то образом знаете об этом, но не обращаете на эти сведения пристального внимания? – задал этот странный вопрос Платонов попросту от безысходности, а второй пилот недоуменно посмотрел на КВС.

– Я постараюсь уловить что-нибудь в этом потоке поступающих ко мне в мозг звуков, дайте время прислушаться.

– Хорошо, Гораций, мы будем ждать от вас данных! Я в вас верю! Но прошу, по возможности, не долго, потому что сами понимаете, в нашем распоряжении не большой запас времени, – ответил собеседнику Георгий Павлович…

– Ты что, в самом деле, считаешь, что этот галлюцинирующий психобольной там, на земле, реально может нам чем-то здесь помочь?! – удивленно спросил у командира Дорохов.

– Но он же говорит с нами, и это не галлюцинация! И если верить в то, во что верю я, то есть в мистическое развитие данной ситуации, то это вполне себе возможно! – ответил за КВС Зябликов.

– И я согласен с тобой, Андрей Петрович. Сам-то ты, Иван Савич, какой выход можешь предложить? Пойми, нам уже все равно у кого просить помощи, других вариантов все одно не существует! А тут есть хоть какой-то шанс…

– Шанс?! Командир… Ладно, делайте все, что считаете нужным… – недовольно пробурчал второй пилот и замолчал.

Прошло минуты две или три, и экипаж снова услышал мягкий и спокойный голос Горация.

– Георгий Павлович! Командир! Вы там?

– Да, да, конечно, слушаю вас, Гораций!

– У меня есть для вас новая информация!

– Мы все вниманье! – ответил командир, искренне надеясь узнать что-то полезное.

– За эти несколько минут я прислушался к своему мозгу, и оказалось, что он принимает и другие сигналы.

– Так-так, интересно! Говорите! – с нетерпением произнес Платонов, перебивая собеседника.

– Мне удалось услышать переговоры диспетчеров аэропорта Якутск с Москвой, с центром. Из них мне стало понятно, что ваш рейс 1739 действительно исчез с их радаров после того, как вы пролетели над рекой Леной и должны были поворачивать направо, чтобы войти в их зону слежения. Мне показалось, что разговоры диспетчеров были очень оживленные и обеспокоенные, потому что служба контроля прекрасно понимает, что раз уж вас нет на радаре, то с самолетом, более чем вероятно, могла произойти катастрофа.

– То есть, вы хотите сказать, что аэропорт нас больше не видит? – спросил Платонов.

– Выходит, что так, Георгий Павлович! Давно не видит…

– Понятно, что еще хорошего скажете? – с сарказмом спросил КВС.

– В то же время я случайно перехватил и переговоры военных, которые своими северными РЛС некоторое время назад засекли ваш самолет на подлете к Таймыру и сообщили об этом диспетчерам в Якутск и в Москву…

– Что??? Таймыр?! – воскликнул Платонов, удивленный до крайнего предела.

– Именно так я и услышал, уверен, точно они сказали Таймыр! – спокойно говорил Гораций.

– Значит, Петрович, ты тогда правильно указал наши координаты, – заметил КВС штурману, – оказывается, не все наши приборы врут!

– Прекрасно, что еще удалось узнать? – продолжал командир диалог с Горацием.

– Военных, судя по их беседам, удивило ваше положение по высоте.

– Как же именно?

– Говорили, что вы летите слишком высоко, запредельно высоко, что-то вроде шестьдесят километров, а этого в данном случае просто не может быть.

– Да, Гораций, они правы, действительно не может. На такой высоте из-за сильной разреженности воздуха двигатели любого реактивного самолета не смогут создать необходимую тягу, они могут заглохнуть и машина просто камнем свалится вниз. Но мы-то пока летим! Каким-то необъяснимым чудом! Мы все время считали, что приборы вышли из строя. Но вот наш альтиметр до сих пор показывает то же самое значение высоты, получается, и он не врет!

– Штурман, какой курс! – обратился Платонов к Андрею Петровичу.

– Мы почти пролетели Таймыр, – через полминуты ответил тот.

– Гораций, а военные там случайно не говорили, как можно нам помочь выйти из этой ситуации? Они могут догадаться, что самолет не управляем? – с надеждой спросил командир.

– В разговоре упоминали, что вроде как они неоднократно пытались связаться с вашим бортом, но вы им не ответили. Им даже странно было, что самолет все еще в воздухе, потому что у него по расчетам должно было бы уже закончиться топливо, – сообщил Гораций.

– Да, ситуация просто сногсшибательная! – произнес второй пилот.

– Скорее, абсурдная, – вставил КВС.

– Говорил же я вам – все это мистика! – в очередной раз констатировал Андрей Петрович.

В этот момент в дверь кабины снова постучала стюардесса, на этот раз это была Ирина. Войдя к пилотам, она стала спрашивать, что делать, потому что пассажиры паникуют, все полетное время давным-давно вышло, а мы до сих пор не приземлились.

– Все верно, Ирина, но мы же все еще в воздухе! Каким-то чудесным образом держимся! – сообщил ей Платонов.

– Поясните, командир, что все-таки происходит? – спросила девушка.

– Дорогая моя, мы и сами не можем понять до конца, что именно! Ладно, я сам выйду в салон. Гораций, это командир, постарайся пока не исчезнуть, оставайся на этой же волне, а мне надо поговорить с пассажирами.

– Хорошо, Георгий Павлович! Удачи!

Платонов вместе с Ириной вышли из кабины и направились в салон.

– Командир, а кто это там из динамиков говорил? – вдруг спросила Ирина.

– Это диспетчер был на связи, – спокойно ответил ей Платонов, и она больше не стала ничего уточнять, хотя где-то в глубине души догадывалась, что на самолете происходит что-то неладное.

В салоне находились три десятка раздраженных людей, которые беспорядочно галдели, требуя объяснений происходящего. Когда КВС вошел в салон, все сразу же замолчали и приготовились слушать, что им скажет пилот.

– Уважаемые пассажиры! Я Платонов Георгий Павлович, пилот первого класса, командир этого воздушного судна. Сейчас я хочу обратиться ко всем вам с просьбой, прежде всего, успокоиться. В настоящее время поводов для паники нет. Самолет исправен, продолжает оставаться в воздухе, топлива у нас еще достаточно. Стюардессы дополнительно обеспечат вас питанием, если кто-то захочет перекусить. Насколько я знаю, еды и воды у нас хватит.

– Когда мы сядем? Долго нам еще болтаться между небом и землей? Пора бы уже, судя по моим расчетам, – крикнул один из пассажиров, лысеющий мужчина лет сорока.

– Поверьте, этот же самый вопрос тоже занимает меня вот уже часа три! Мы работаем над разрешением ситуации, – как можно убедительнее ответил КВС.

– Что же случилось, вы можете объяснить, наконец! У меня здесь дети маленькие! – крикнула какая-то женщина.

– Дорогие мои, к сожалению, ни я, ни члены моего экипажа пока точно не знают, что именно происходит с нашим самолетом. Вроде бы все в норме, оборудование исправно, но совершить посадку мы пока не можем. Подчеркиваю, пока не можем! И весь наш экипаж отчетливо понимает, что ситуация, в которой мы оказались, нестандартная. Могу заверить, что о нашей проблеме знают наземные службы, что они сейчас там внизу думают, как нам помочь вернуться в пункт назначения. Но решения от них пока к нам не поступило. Уважаемые, пожалуйста! Мы просим вас просто спокойно подождать. Стюардессы к вашим услугам. В случае получения дополнительной информации я тут же вам сообщу об этом! Спасибо! – закончил говорить командир и повернулся, чтобы направиться обратно в кабину пилотов.

– Командир! Можно вопрос? – вдруг обратился к Платонову один молодой человек лет тридцати.

– Да, конечно! – ответил Георгий Павлович, снова повернувшись лицом к пассажирам.

– Я вот тут подумал, если мы летим все время прямо, не сворачивая, то за такое время мы уже должны быть где-нибудь над Беринговым проливом, не так ли?

– Почему же, мы поворачивали, просто вы не заметили. Нет, нет, все в порядке, курс верный, мы над своей территорией, не волнуйтесь, – улыбнувшись, невозмутимо ответил пассажиру Платонов, и снова направился к выходу из салона.

– Надеюсь, что мне удалось их успокоить еще на какое-то время, – сообщил Георгий Павлович своим коллегам, вернувшись в кабину.

Расположившись в кресле, командир снова обратился к своему собеседнику, обладающему «радиомозгом».

– Ну как, Гораций, у вас есть, что еще нам сообщить?

– Пока новостей нет, но я буду слушать себя дальше… – ответил тот.

– Понимаете, вы стали для нас единственной нитью, связывающей наш борт с землей, это крайне важно и для нас, и для всех пассажиров!

– Понимаю, Георгий Павлович!

– Спасибо вам за помощь! – искренне поблагодарил его КВС.

– Ребята, мне очень часто кажется, что все это с нами происходит в каком-то ужасном сне, а может быть, мы и правда сейчас спим? – предположил штурман.

– Рад бы согласиться с тобой, Андрей Петрович, да не получается! Вот не похоже все это на сон, все вроде как настоящее, да и Гораций этот говорит, что, вроде как, слышал переговоры военных о нашем борте… Но зато мистики здесь с избытком и чертовщины тоже…

– Достойного решения-то пока все равно нет, – с грустью заметил Дорохов.

– Соглашусь, нет решения, но все это должно когда-то завершиться? Не можем же мы летать вечно! – заключил командир.

– По моим данным мы благополучно миновали Таймыр и теперь летим над Карским морем аккурат в сторону Северного полюса, – немного восторженно, но спокойно, сообщил Андрей Петрович.

– Высота шестьдесят две тысячи метров, топливо на нуле, обороты двигателя в норме, давление в норме. На локаторе пока чисто. Это тоже по показаниям приборов, – дежурно заявил второй пилот, а потом добавил.

– Черт знает, что творится с этим рейсом! Летим можно сказать на честном слове, вопреки здравому смыслу и элементарной логике, не считаясь с физическими параметрами и возможностями нашего, замечу, уже старенького самолета! Такого у меня еще никогда в жизни не было!

В этот момент по внутренней связи с командиром связалась стюардесса Марина, которая сообщила, что на самолете закончилась еда, остались только алкогольные напитки, чай, кофе и сладости. Пассажиры снова начали роптать и ругать экипаж. Георгий Павлович без эмоций поблагодарил бортпроводницу за информацию, а потом отключил связь. В данный момент ему просто нечего было сказать своему коллеге, нечего…

Во время полярного дня заря в этих широтах занимается рано, за иллюминатором уже можно было разглядеть синее безоблачное небо, а где-то внизу была видна водная гладь Карского моря, по которой местами дрейфовали белые льдины. Самое удивительное, что пилоты могли увидеть вдали полукруглый горизонт, что свидетельствовало о запредельной высоте, на которой находился «ветеран небес» Ил-62М. Экипаж был никоим образом не в состоянии повлиять на ситуацию. Всем оставалось спокойно пребывать в ожидании своей дальнейшей участи.

– Командир! Отзовитесь! – вдруг услышали летчики голос из динамиков. Это был Гораций.

– Да, на связи! Слушаю! – мгновенно ответил Платонов.

– Я снова услышал переговоры военных относительно борта 49343. Если я правильно понял, то они все еще пытаются с вами связаться, потому что никакие диспетчеры аэропортов этого сделать просто не смогут, вы летите слишком высоко и вне радиуса действия их локаторов, а службы ПВО вас постоянно ведут своими средствами, но без возможности контакта с вами, – сообщил Гораций.

– Из этих переговоров вы случайно не узнали, собираются ли они что-то предпринимать для нашего спасения? – в очередной раз спросил командир, уже не надеясь услышать что-то хорошее.

– Да, они говорили и на эту тему, но, к сожалению, у них все равно нет плана, как вам помочь. Мне искренне жаль…

– Георгий Павлович, а может снова попробовать начать снижение или сделать обратный разворот? Ведь так мы Северного полюса достигнем, а там, глядишь и до Канады недалеко, – вполне серьезно заявил Дорохов.

– Не знаю, я время от времени пытаюсь обуздать штурвал, но он меня не слушается, самолет так и остается неуправляемым, летит сам по себе, – с сожалением ответил Платонов.

– Ты понимаешь, командир, что произойдет, когда мы перелетим госграницу, пусть даже и над полюсом? – спросил уже штурман.

– Понимаю, ребята, прекрасно понимаю… – обреченно ответил КВС.

– Связи нет, ответить им мы не сможем. Да нас просто собьют ракетой, как нарушителей, причем не наши, а америкосы! – немного раздраженно произнес Иван Савич.

– Увы, ребята, в этой ситуации нам остается только ждать развязки… – только и смог сказать командир.

Спустя минуту, Платонов немного встрепенулся и вдруг сказал.

– Как же мы не додумались?! Гораций, Гораций!

– Я здесь, Георгий Павлович!

– У меня появилась идея! Не сочтите за наглость, а могли бы вы и с этими военными поговорить посредством вашего «радиомозга» так же, как сейчас с нами? Если получится, объясните им ситуацию, а потом сообщите нам результат!

– Хорошо, командир, попытаюсь! Прекрасная идея, кстати, – сказал Гораций, и динамики снова наполнились тишиной…

– Почему мы раньше-то до этого не додумались? Что, если получится, тогда он будет нашим связным, а на земле, наконец, поймут что к чему! – с явной радостью произнес Платонов, и это вселило новую надежду на благополучный исход.

Прошло еще некоторое время, в течение которого в самолете ничего не менялось, а пилоты просто сидели в ожидании сообщения от Горация. Вскоре в динамиках снова послышался голос их необычного собеседника.

– Командир, это я! – произнес его мягкий тембр.

– Слушаю вас!

– Я попытался поговорить с военными и объяснить ситуацию относительно вашего борта. Они мне, само собой, сначала попросту не поверили и приняли меня за сумасшедшего, но когда я категорически настоял, чтобы меня выслушали, то кратко рассказал им подробности происходящего. Единственное, что они пообещали, это просто наблюдать за вашим бортом по локатору, но помочь в этой нестандартной ситуации, к сожалению, даже они вам ничем не могут. Военные просили извиниться и передать вам искренние пожелания удачи, – сообщил Гораций.

– Спасибо вам большое и на этом, дорогой друг, – ответил разочарованный Платонов и погрузился в свои нерадостные мысли.

– Значит и «радиомозг» тоже нас не спасет. Совсем весело… – обреченно произнес второй пилот.

В этот момент самолет, все это время летевший в своем режиме, вдруг оживился, причем сам, без какого-либо вмешательства извне. Обороты двигателей увеличились, носовая часть стала приподниматься вверх, как будто машина опять набирает высоту, а измеритель скорости показывал ее увеличение от прежних тысячи восьмисот километров в час. Пилоты как завороженные беспомощно наблюдали за происходящим, за тем, как их машина сама разгоняется уже до двух тысяч, потом двух с половиной, потом трех тысяч. В это время высота, согласно данным альтиметра, почти достигла восьмидесяти километров и все еще продолжала расти.

– Мы уже на сверхзвуке идем! – воскликнул второй пилот, судорожно показывая на скоростемер.

– Просто невероятно, Иван Савич! Невероятно! Что же дальше-то? И правда в космос полетим, что ли? – исступленно проговорил Андрей Петрович.

– И самое страшное, что мы не можем это контролировать, черт возьми!!! – почти крикнул раздраженный Платонов.

– Наш самолет просто не рассчитан на такие перегрузки, мы можем развалиться в воздухе прямо сейчас, в любую минуту, – истерично произнес Дорохов.

– Успокойся, Иван Савич, пока все в порядке, хотя бы внешне! Заметь, даже при таких немыслимых условиях с нами ничего плохого не происходит, пока нет никаких признаков разрушения корпуса или скачков давления в салоне, – спокойно сказал КВС, а потом взял микрофон внутренней связи.

– Марина, – обратился командир к стюардессе, – ответь!

– Да, Георгий Павлович, слушаю вас!

– Срочно визуально оцени состояние двигателей, крыльев, все ли там в целости?

– Хорошо, я мигом!

Через несколько минут стюардесса связалась с КВС и сообщила, что нигде никаких повреждений не заметила, а в салоне все остается, как и до этого, люди сильно волнуются, а особенно, потому что почувствовали набор самолетом высоты, но они с Ириной как могут, пытаются поддерживать их спокойствие.

– Вот это да, ребята! Это уже не мистика, это чистая фантастическая реальность! – ошеломленно почти кричал штурман, при этом громко хохоча.

– Посмотрите в иллюминаторы, ребята, вверху уже не голубое небо, там чернеет настоящий космос!!! Скоро уже звезды увидим, спутники и саму МКС! – возбужденно произнес второй пилот, на лице которого было выражение беснующегося умалишенного.

– Даешь стыковку с МКС!!! Мы покорили космос!!! – как бешенный кричал штурман от страха, смешанного с неизвестностью, и махал руками, насколько позволяло пространство кабины.

Командир ничего не ответил на все это, он просто сидел в своем кресле, прикрыв лицо руками, и обреченно ждал неминуемой развязки.

– Командир, это Гораций!

– Да, слушаю вас! – спокойно и безразлично ответил ему Платонов.

– Как у вас там дела?

– Да вот уже на сверхзвуке в космос летим! Самолет почти превратился в космический корабль! – с безразличным спокойствием ответил Георгий Павлович.

– Это все же как-то странно, не может самолет подобного типа так высоко находиться, я знаю, потому что немного увлекаюсь авиацией, люблю читать про военные и гражданские самолеты.

– Мы и сами понимаем, что такого быть не может, а вот, знаешь ли, летим, и ничего плохого с нами не происходит. Пока. Только вот пассажиры очень волнуются, рейс 1739 просто до неприличия затянулся…

– Надо бы вам снижаться и возвращаться домой, – спокойно предложил Гораций.

– Пока это невозможно! Кстати, Гораций, а вы где сами-то находитесь, мне просто интересно? – спросил Георгий Павлович.

– Я в Иркутске живу, сейчас у себя дома, и вот уже несколько часов беседую с вами, ну и с военными тоже.

– Вы раньше кому-нибудь рассказывали о своем «радиомозге»? – чисто из праздного любопытства поинтересовался Платонов.

– К сожалению, рассказывал, поэтому меня и направили к психиатрам. Для них не составило большого труда выставить «верный» диагноз, поэтому сижу теперь на инвалидности по этой самой мозговой части, на работу с такими справками никуда не берут. Так как не буйный, в клинике держать не стали, отпустили домой, лекарств навыписывали, а я их все равно не пью, так как не считаю себя психобольным, я обычный человек, только особенный, – почти с гордостью спокойно рассказывал Гораций.

– Я вот все думаю, почему ваш «радиомозг» смог настроиться именно на нашу частоту? Почему так произошло? – безразлично спросил командир, не ожидая точного ответа.

– Подобные вещи нет никакой возможности объяснить, это вне нашего человеческого понимания, – ответил Гораций, – но вполне можно предположить, что вы во время полета случайно попали в какое-нибудь параллельное измерение или в сгусток мощных магнитных полей. Поэтому и я смог настроиться на общение с вами через мой мозг, и самолет ваш сам по себе вытворяет необычные и удивительные вещи. Например, в знак протеста.

– Как это так? Машина – и в знак протеста? – оживился командир.

– Но ведь у самолетов тоже есть душа, только она не всегда может раскрыться в полной мере, а в этих условиях ваш ильюшинский «старичок» дал жару, утер другим самолетам нос, показал себя во всей красе, не взирая, так сказать, на свой глубоко пенсионный возраст. Наверное, хотел доказать людям, что его рано списывать со счетов.

– Вы это серьезно или… – спросил Георгий Павлович.

– Ну а как же иначе вы можете объяснить происходящее?..

– В том-то и дело, что никак? Все же чепуха какая-то получается… Абсурд, истинно полнейший абсурд…

– Командир! Просто обалденно! Скорость три Маха! Приближаемся к ста тысячам метров! И это при полном отсутствии топлива в баках. И самолет все еще целый и летит! Тут ей богу, сойдешь с ума! – почти прокричал штурман, снова истерически хохотнув.

– Спасибо, я понял, Андрей Петрович! – без эмоций ответил ему Платонов.

– Почти сто тысяч! Сто тысяч метров над землей! Это непревзойденный рекорд! – голосил уже второй пилот, указывая дрожащим пальцем на показатели скоростемера, а его рот скривила ужасная гримаса, похожая на улыбку сумасшедшего…

– Переходи на световую! Летим на Маааарс!!! – во все горло орал беснующийся штурман, будто бы и в самом деле жаждал туда отправиться.

– Боже, спаси нас, грешных! – не обращая внимания на происходящее в кабине, прошептал Платонов, скрестив руки на груди и закрыв глаза от непреодолимого панического страха и беспредельного отчаяния…

Едва самолет на трех звуковых скоростях прошел высоту сто тысяч метров, мгновенно наступила мертвая тишина и полная темнота, а пилоты со всеми остальными, находящимися в салоне, мгновенно отключились…

…Первым в кабине очнулся командир, за ним штурман, а потом и второй пилот.

– Мы что все задремали? – недоумевающе спросил Платонов, позевывая и оглядываясь по сторонам.

– Наверно… – ответил второй пилот, тщетно пытаясь вспомнить что-нибудь из последних событий.

– Каково наше местоположение? – первый вопрос, который задал командир.

– Пролетели реку Лену, сейчас будем поворачивать вправо, – ответил штурман, сверившись с навигационным оборудованием.

– Параметры полета?

– Курс правильный, скорость девятьсот восемьдесят, топлива достаточно, тонгаж в норме, давление в норме, автопилот включен, – четко сообщил второй пилот.

– Добро! – сухо ответил Платонов.

– Рейс 1739 в Петропавловск! Говорит Якутск, как слышите? – раздался голос в динамиках, который явно принадлежал диспетчеру.

– Борт 49343, слышим вас отлично! – ответил командир.

– Приняли вас и ведем на локаторе, счастливого пути! – проговорил диспетчер.

– Спасибо, Якутск! – бодро ответил КВС.

В этот момент автопилот, как и требовалось, осуществил плавный поворот машины вправо, в сторону Якутска. Все шло по плану. Часа через два полета в самом штатном режиме самолет Ил-62М с бортовым номером RA-49343 совершил благополучную посадку в аэропорту Елизово города Петропавловска-Камчатского. Пассажиры вышли из салона через поданный трап, экипаж тем же способом покинул машину, оставляя ее на попечение техникам для подготовки к обратному вечернему рейсу в Москву.

Когда члены экипажа самолета Ил-62М зашли в здание аэровокзала и направились в комнату отдыха экипажей, Платонов вдруг совсем рядом с собой услышал мягкий голос, который показался ему очень знакомым.

– Командир, Георгий Павлович! Как поживают ваши приборы?

Прежде чем ответить, Платонов мгновенно обернулся в поисках говорящего, но никого рядом не увидел. Через пару секунд он догадался, что голос звучал у него в голове.

– Кто это? – спросил он вслух, из-за чего идущие рядом с ним пилоты и бортпроводницы вопросительно посмотрели на своего командира.

– Ну как вам прогулочка? Здорово прокатились? – звучал голос в голове Георгия Павловича, и тогда он смутно начал припоминать, что на борту во время полета вроде бы что-то происходило, но ему никак не удавалось восстановить в памяти подробности.

– Неужели вы забыли, командир? Я тот, кто говорил с вами во время рейса!

– Кто вы, черт возьми?! – с удивлением, но вслух произнес Платонов, чем снова привлек внимание членов экипажа.

– Георгий Павлович! Что с вами? – заботливо спросила Марина.

– Спасибо, Мариночка, все в порядке! – рассеянно ответил командир, попытавшись улыбнуться.

– Гораций меня зовут! У меня же «радиомозг», вспомнили? – произнес мягкий голос, но на этот раз Платонову показалось, что он был какой-то злобный.

– Простите, не могу ничего вспомнить! – негромко произнес КВС.

– Да бросьте, мы же так хорошо и долго общались, пока ваш самолет своевольничал и выкрутасничал, а я вам помогал.

– Вы несете какой-то бред! Уйдите, пожалуйста, из моей головы! – негромко крикнул Георгий Павлович, но на это сразу же обратили внимание его коллеги.

– Командир, ты как? Что происходит? – участливо спросил Зябликов.

– Все хорошо, ребята, сказал же вам! Вы, кстати, что-нибудь помните о некоем Горации?

– Это который из древнего Рима, поэт «золотого века»? – улыбаясь, спросила Ирина.

– Нет, это который сейчас у меня в голове! – недоброжелательно ответил Платонов, показывая указательным пальцем на свой правый висок.

– Как это в голове? – удивленно спросил Дорохов, – ты так не пугай меня, Георгий.

– Этот виртуальный тип утверждает, что во время рейса говорил с нами!

– Я не помню никакого Горация, – уверенно произнес Иван Савич.

– И я не помню, хоть и мы все вместе находились в кабине, – подтвердил Андрей Петрович, – а разве что-то должно было произойти в этом рейсе? Все вроде бы хорошо закончилось.

– Гораций утверждает, что помогал нам в чем-то! Но я не помню в чем именно! – раздраженно говорил Платонов, – пытаюсь вспомнить и не могу! Но очень хочу! Я просто обязан вспомнить! Гораций, скажи мне, что было в этом рейсе, в чем ты нам помогал?

– Ну, с подсказками не интересно, командир, вспоминай все сам, а потом мне сообщишь, хорошо? – отвечал голос Горация.