Текст книги "Приключения профессионального кладоискателя"

Я налил. И сала отрезал. Брусочки положил на толстые ломти ароматного хуторского серого хлеба. Кол громко сглотнул слюну. Оба придвинулись. Я отвернулся, чтобы не видеть этого зрелища, – и вовремя: Пузырь то ли от жадности, то ли измученный организм его уж не принимал «живительное зелье» – подавился и долго надрывно кашлял…

Увы! Теперь им потребовалось закурить. Это едва не стало проблемой, поскольку ни я, ни тем более мои родственники табаку на дух не выносим. К счастью, у нашего компаньона и хозяина транспортного средства нашлась полуопустошенная пачка «Ватры» – ностальгическая, Моршанской табачной фабрики. Я очень пожалел о том, что, послушавшись деда Никиту, налил им «допинга» до того, как они приступили к труду, потому что эта доза казалась малой и с необходимостью требовала добавки. Налитая же следующая приводила к желанию усилить эффект предыдущей – и тем хуже они работали…

Слава богу, впереди в раскопе подалось, кирпичи один за другим крошились и проваливались внутрь – и наконец мы смогли заглянуть в темное помещение. Я первый вызвался туда пролезть. Дыру расширили, долбя кирпич ломом и даже отколупывая руками, в кровь раня пальцы, но в азарте не замечая ничего. Казалось, даже мои забулдыги на миг ощутили себя добытчиками и забыли непреодолимую тягу! Я первым спрыгнул на твердый и довольно ровный пол. За мной залезли забулдыги, потом компаньон на «Ниве», увязался и дед Никита. Тьма царила кромешная. Но воздух был на удивление чистым, без всяких запахов, и даже дышалось почти так же легко, как на улице, если не считать раздражающей гортань кирпичной пыли, которая, впрочем, скоро осела. Я хлопнул себя по лбу: «Ну надо ж – фонарь позабыл! Хоть бы лучину какую догадался сунуть в карман…»

Если честно, я взял минимальный набор вещей для поиска, потому что не до конца верил в успех предприятия. Теперь же снова выручил компаньон, молча найдя в темноте мою ладонь и вложив в нее тугую трубочку газеты и коробок спичек. Я чиркнул – помещение осветилось таинственным мутноватым темно-желтым полукругом и… вряд ли кто из нас сможет когда-нибудь забыть увиденное! Кто-то присвистнул, кто-то выдал «оба-на!», кто-то ахнул, кто-то просто удивленно и громко сглотнул – и было от чего! Ровными рядами с соблюдением всех правил пожарной безопасности и складирования весь подвал был до самого потолка заставлен ящиками разного калибра, находящимися в идеальном состоянии. Я пораженно втянул воздух: нет! – ни малейшего запаха! – ни тления, ни прели, ни сырости! Все сухо и красиво – словно хозяева лишь вышли на минутку, и вовсе не пронеслось над руинами столько десятилетий. Я невольно восхитился зодчими, настолько продумавшими проект, что помещение могло «дышать» даже под грудой развалин.

– Д-дают, черти, – пробормотал дед Никита. – Аккуратные они все-таки – эти немцы.

Далеко я не пошел. Содрал тут же лопатой крышку с ближайшего ящика. И замер потрясенно: в идеальном порядке рядами в нем лежали знаменитые немецкие пистолеты-пулеметы MP-38 выпуска 1940 года… В другом оказались 7,92-миллиметровые карабины 98-К образца 1935 года, в третьем – находились медикаменты, в четвертом – немецкая форма. Только на первую визуальную прикидку всем тем, что там хранилось, можно было обмундировать не меньше полка – полностью. Но еще там были и телефоны, и посуда… все, как надо! И единственным, омрачающим восторг находки, чувством стало осознание того, что вывезти все это в Россию – просто нереально. Мы это поняли без лишних слов и даже без обмена мнениями.

Я, компаньон, дед Никита стали разбирать добро, выбирая себе «на память». Взяли понемножку – этак по нескольку ящиков. И я вполне серьезно говорю «понемножку», потому в сравнении с общим объемом добычи, даже для простого вытаскивания которой на свет Божий нам, наверное, потребовалось бы не меньше недели, захваченные нами «памятные сувениры» – совершеннейший пустяк! Впрочем, то, за что можно было получить статью по украинскому или российскому законодательству, мы, конечно, не тронули. Но как удержаться от красивейшей безупречно сшитой черной эсэсовской формы?!! Вот и мы не смогли! А наши ставшие весьма общительными благодаря «допингу» и азарту добычи алкаши сказали:

– Вам, ребята, и так слишком много! А нам давно приодеться пора.

И давай напяливать на себя, обстоятельно, со вкусом, с привередливым и точным подбором размеров, фасонов… Кол, на глазах преобразившийся в эстета, громко сожалел, «как это чертовы фрицы зеркал тут не предусмотрели?». Пузырь сетовал, что на его кургузую фигуру строгая форма не очень-то налезает, и перебирал один комплект за другим. А найдя удовлетворивший его внезапно сделавшийся изысканным вкус, долго прохаживался среди нас, красовался и требовал всеобщего одобрения и восхищения. Тут оба, видимо, вспомнили, кто они на самом деле и ради чего влачат свое жалкое существование и – возжелали немедленно «обмыть» обновки!

До сего дня вполне серьезно я считаю своей заслугой то, что я не дал им закусить тушенкой, которая могла взорваться даже от легчайшего прикосновения и, разумеется, перекрыл доступ к оружию! Однако после открытия шнапса шестидесятилетней выдержки с добавлением в «коктейль» медицинского спирта – немецкого, высшей очистки! – они все равно пошли на хутор: добивать коммунистов!

Ясно, что наши помощники стали уже неуправляемы, но еще яснее нам виделась невеселая перспектива появления двоих эсэсовцев среди мирного населения хутора. Мы поняли: утаить добычу способов нет! Наспех грузили «сувенирные» ящики с избранными вещами, сделали пару «ходок» на машине до дома бабы Милы и спрятали добычу прямо у нее в курятнике. И, слава богу, что мы, переборов вполне понятную жадность, приняли решение вызвать местную администрацию! И очень выручило содействие моих родственников, заявивших себя «копателями»: на языке местной администрации это звучало и означало, что «фулюганили» все-таки свои, а не «проклятый москаль»! И ничем, кроме везения, невозможно объяснить того, что первой все-таки приехала эта самая администрация! Потому что за ней к месту раскопок подрулил автозак с ментами, престижные места в «собачнике» которого занимали два наших лихих эсэсовца. Они пытались распевать немецкие песни на совершенно тарабарском наречении, смысла которого, скорей всего, не понимали и сами, но это вполне сходило у них за язык Гёте, Канта и Гитлера. И, несмотря на болезненные удары милицейских дубинок, все еще кричали: «Эй, коммуняки, выходи!!!» и, срывая с кителей железные кресты, пытались выкупить свободу в обмен на немецкие награды, утверждая, что оберштурмбаннфюрерам войск СС совсем не к лицу кататься на вонючем автозаке!

Но, к нашему удивлению, шоу было недолгим и обещало пойти дальше лишь на следующий день: администрация погрозилась поставить к месту охрану и приехать с необходимой техникой и экспертами. Охранником избрали молоденького рыжего милиционера, который, впрочем, сразу же по отъезду начальства незаметно куда-то испарился (сбывать трофеи?). Ну а мы не смогли себе отказать в еще одной маленькой награде: каждый выбрал понравившуюся марку оружия. Кому-то пришелся по душе девятимиллиметровый Walter P-38, кто-то обнаружил в себе поклонника Walter РР, кто-то избрал Luger P-08… И все это оружие – сияло и блестело, смотрелось грозно и величественно. Неужели, пролежав только лет под руинами, оно сохранило свою мощь? Патронов мы набрали – завались! Поэтому тут же отошли к месту пустынному и достаточно глухому – огородам, объединяемым общим высоченным забором. Вряд ли нас реально было откуда-нибудь увидеть!.. Кирпичом из этого же храма нарисовали мишень на заборе, метров на пятьдесят отошли и – устроили себе заправские стрельбы, оценивая, насколько мала отдача, насколько оружие, пролежавшее столько времени, находится в боеготовности и много чего еще все в том же духе!..

Честно говоря, результаты наши оказались весьма скромными: то ли растерялись, впервые держа в руках такое оружие, то ли попросту никудышные из нас стрелки, – но в десятку так и не попал никто. Максимальное приближение было у деда Никиты – в семерку. Постреляли, в общем, утомились, и, как в тире, подошли к мишени – попадания оценить.

Знаете, когда я заглянул в дырочку на «семерке», то обомлел: на горизонте, на расстоянии приличном, но для пули вполне досягаемом, здоровенная такая тетка, дачница-крестьянка лет пятидесяти, стояла на грядках выразительной буквой «ЗЮ» с тяпкой в руках и увлеченно окучивала картошку. Ей было наплевать не только на нас с нашими выстрелами, но даже, пожалуй, и на любые явления мирового масштаба – в силу чего она и стояла к нам задом.

Тут-то я понял, какое на самом деле счастье, что никто из нас не попал в «десятку», потому что если бы попали… ровно, строго засадили бы ей… да-да! Именно туда, куда вы подумали!

Я не стал этим своим наблюдением портить настроение товарищам, да и пора было уходить. Наши «сувениры» перекочевали из курятника бабы Милы в багажник машины и за пару ходок были доставлены в дом моих родственников. Теперь потихоньку-полегоньку в Москву перевозим… А что? Хороший повод почаще с родней встречаться!

Маршрут к золоту
(рассказ черного копателя, изложенный А. Бариновой)

Совсем недавно при довольно-таки загадочных обстоятельствах расстался с жизнью очень богатый человек, коллекционер-нумизмат, некоторое время проведший в околополитической тусовке, но отошедший от дел и последние годы проживший почти в полной изоляции в загородном особняке. Был он одинок и весьма нелюдим. Завещания не оставил, а родственников не нашлось, посему вся недвижимость, равно как и движимость, перешла к государству. Однако люди, которых судьба с ним сводила, не успокоились: где солидная коллекция драгоценных монет? Ее, правда, никто воочию не видел, но – наслышаны. Любимцы, а у одиноких богатых и влиятельных людей время от времени таковые заводятся, соревновались в поиске. Говорят, безуспешно. Один такой симпатяга приходил в «Кладоискательскую контору Владимира Порываева» с заказом на поиск клада в имении покойного. Ему отказали: не являясь ни наследником, ни родственником, ни тем паче должностным лицом, человек не имеет права привлекать организации к поискам ценностей на чужой земле.

Владимир Порываев упоминал вскользь об этом визите, но совершенно неожиданно мы узнали о последующих событиях. Периодически мы встречались с Владимиром в одном из его офисов. Мы подружились: ему нравилось, как я пишу, мне – как он рассказывает. В одну из таких встреч на середине таинственной истории о потерянных амулетах нас прервал появившийся на пороге незнакомец. Выглядел он – как нечто среднее между алкашом и бродягой. Лицо обветренное, медного оттенка. Глубоко утонувшие в складках загрубелой кожи хитрые глаза цвета мартовского ледка. Из-под потрепанной вязаной шапки выбиваются полукольца седоватых волос. Одежда, некогда добротная и, видимо, недешевая, изношена практически до дыр. В общем, типичный облик кладоискателя-одиночки из провинции! Незнакомец окинул нас подозрительным взглядом и, мгновенно определив высокую степень доверия, приблизился к хозяину офиса. Подмигнул заговорщически:

– Почем золотишко берешь?

Мы оба не заметили движения, которым он извлек откуда-то из складок просторного кожаного плаща небольшую жестяную банку. В ней тускло светились старинные монеты.

Владимир встревожился:

– Да что ты, приятель?! Сначала с этим надо к профессионалам – археологам, историкам…

Мужик явно расстроился:

– Значит, не возьмешь? Жаль! Ну да ладно: найдутся люди… – заметив, что на столе присутствуют две недопитых чашки кофе, он, едва не облизываясь, спросил: «Ну хоть кофейком-то угостите, ребят, с дороги, а?»

Вид у него и впрямь был довольно жалкий и какой-то загнанный, что ли. Некоторое время он озирался через оба плеча, потом, немного успокоившись, присел на свободный стул. Владимир пожал плечами, достал пластиковую чашку и плеснул из кофеварки немного остывшего напитка:

– Угощайся, раз пришел. Только… недолго: видишь – работаем.

– А диктофончик-то выключен? – поинтересовался незваный гость и, взяв мою аппаратуру, тщательно ощупал, проверил.

Мы молчали. Он жадно и шумно выхлебал полчашки, а затем – его словно прорвало:

– Я ведь о тебе знаю. И в деле видел пару раз! Ты меня не замечал, а я тебя запомнил. Вишь, какая история вышла с этим нумизматом…

Мы оба сохраняли незаинтересованный вид, и, наверное, как раз этим спровоцировали его выговориться:

– Нашел меня недавно паренек – чистенький такой, даже интеллигентный. Познакомился. Поставил выпить. Забористый виски! Потом заговорил о деле. Упоминал, что к тебе обращался, но, говорит, они-де все такие официальные – букву закона блюдут, а мне нужно по-тихому дельце провернуть… Я согласился: «Это – ко мне!»

Тогда он рассказал, что несколько лет перед смертью того богача-одиночки очень с ним сдружился: был дилером на нумизматическом рынке, а тот предложил на него поработать. Ну и сошлись… на страсти к монетам, что ль? На том ли, чтоб из рук их не выпускать? – по лицу рассказчика пробежала тень знания какого-то неприглядного секрета: – Часто, говорил, виделись. Ну, врал или нет, а сказал, что тот ждал себе расправы. И будто место указал, где в саду зарыты две пластиковых канистры из-под автомобильного масла, в которых упакованные в целлофан лежат самые дорогостоящие монеты его коллекции – подарок, говорит, хотел мне сделать на прощание. В общем, парнишка этот меня нанял. Я сказал, что для такого дела необходимо не только оборудование, но и надежный товарищ. Он ухмыльнулся и заверил, что тоже будет с другом. Но плату оговорил и ни рубля не набавил. Я прикинул: силы равны, а скупердяйство парня меня взбесило…

Гость прервался для того, чтобы, поднявшись, проверить, не крутится ли кто поблизости, плотнее притворил дверь. Мы переглянулись с одинаковым чувством: ответственность владения чужой тайной не прельщала, однако поневоле пробуждалось любопытство. Прокашлявшись, он продолжал своим хрипловатым простуженным голосом:

– Встречались поздним вечером. Я взял с собой проверенного парня, с которым во многих переделках побывать пришлось: и в бегах, и на рисковых раскопках… С ним тоже был высокий молчаливый крепыш. Первое, что они сделали, – продемонстрировали кобуры под куртками. Я понял: боятся. «Ехать недолго, – заверил заказчик. – Но, разумеется, мы завяжем вам глаза!» Я оценил свою предусмотрительность – захватил-таки спутниковый навигатор GPS фирмы «Гармен»! Это меня нередко выручало в дальних походах. В общем, соглашаемся, но я отхожу на минутку вроде как по нужде, а сам включаю навигатор. К счастью, они не могли предположить, рассудив по внешнему виду, что мы владеем такой техникой! Возвращаюсь, они усаживают нас в джип, в багажник запихивают металлоискатели и лопаты, тщательно завязывают обоим глаза. Тронулись… Ехали и впрямь недолго. Но – кружили. Наконец через ранее заботливо вырезанную дыру в заборе протащили нас в глухой сад. Там только глаза развязали. Особняк утопал в зелени. Начинался дождь, и земля размокла. Заказчик молча показал на место, на котором мы стояли. Ничего приметного! Я предложил обследовать с металлоискателем. «Я точно знаю, – отрезал он. – Копайте!»

Взялись мы за лопаты. А душонка так и зудит: щас вот наткнемся – или заминировано, или они нас тотчас перестреляют да в этой же яме и закопают. Вон даже фонари не зажигают, так боятся случайного свидетеля. Копали, в общем, медленно, с превеликой осторожностью. И на глубине около метра моя лопата во что-то уперлась. Заказчик запустил руку под куртку. Я напрягся, готовясь следующим движением сбить его на сырую грязь и уже в яме подмять. Покосился на товарища, чтобы убедиться в его боеготовности, он, видно, понял меня без слов. Однако извлекли только одну канистру. Заказчик ругался, требовал копать глубже. Его приятель настаивал пока отступить. Он оказался знающим и не тупым – этот парень. Солидно убеждал, что никакой клад с первого раза не дается. Впрочем, скорее всего, он хотел немедленно урвать свою долю.

Как бы то ни было, заказчик заявил, что, пока обе канистры не найдены, вознаграждения нам не ждать, и тут же условился о встрече на том же месте на следующую же ночь. Нам завязали глаза и отвели к машине. Высаживали нас на той же тихой окраинной улочке, где и встретились. Джип взревел, сорвался с места и умчался в сырость пасмурной весенней ночи…

Рассказчик сделал паузу, видимо, чтобы дать передышку надсаженному горлу и снова оглядеться, метким броском отправил пустую пластиковую чашку в корзину для мусора.

– Мой приятель ворчал, но я, как умел, заверил его, что завтра непременно получим деньги, а может, и остатком клада разживемся… Вряд ли он мне поверил. Простившись с ним, я покрутился по улицам, запутывая следы, перехватил в какой-то забегаловке, потом отправился в свой гараж. Маршрут читался легко. Уже на рассвете я пролез через дыру в заборе и начал работать с металлоискателем. Через несколько минут он дал устойчивый сигнал. Я выкопал вторую канистру в нескольких метрах от прежней ямы. Жаль только, что на четверть ее занимали бережно увернутые в целлофан и сверху в кусок брезентухи какие-то старые финотчеты. Мне они, понятно, ни к чему, но, вероятно, проливают свет на тайну внезапного ухода хозяина золотишка.

Вдруг он еще раз оглянулся, спохватился и поспешно, не прощаясь, выскочил из офиса, стремясь скорее раствориться в толпе. Некоторое время мы сидели молча, осознавая – не приснилось ли? Потом я спросила:

– Ну и как? Есть у него шанс сбыть награбленное?

Владимир пожал плечами:

– Скорее всего, успеет. Но, как минимум, три человека знают о кладе – они его обязательно найдут. Такова жизнь черных копателей – короткая, рискованная, богатая приключениями.

– А зачем было еще и нам рассказывать? – недоумевала я.

– В наследство. Чтобы хоть у кого-то память о нем жила. Ведь у профессиональных черных копателей, зарабатывающих кладоискательством на жизнь, обычно не бывает ни близких, ни друзей – расплата за избранную стезю. Он, верно, чувствует… Хотя есть один небольшой шанс: сбежать подальше от Москвы и залечь на дно… Но, может, бегать устал? Может, некуда? Как знать? Во всяком случае вас можно поздравить: сбылась ваша мечта – лично познакомиться с профессиональным черным копателем!

Подарок

Говорят, судьбу не обманешь… Недавно я попытался. Продолжение, конечно, может последовать в любой момент, но пока по крайней мере рассказать – время есть.

Вы, конечно, догадываетесь, что зимой у кладоискателей наступает период «архивных раскопок»: походы, так сказать, «на поклон» к сотрудникам библиотек и архивов, изучение раритетных материалов и рукописей, краеведческих изданий – в общем, сбор информации, чтобы наметить планы на сезон, который начинается с первой проталины и продолжается до снега.

Меня давно интересовало одно имение, расположенное недалеко от моей родины. Изначально принадлежало оно графу В***, известнейшему масону конца XVIII – начала XIX веков. В исторических очерках того времени его даже именуют Чернокнижником. После революции новые хозяева жизни, как известно, предрассудков чуждались и с неподражаемым чувством юмора регулярно устраивали в имении то психоневрологический диспансер, то поликлинику, передавали его из собственности федеральной в собственность региональную… В конце концов забросили – и оно стало разрушаться, что давало прекрасную возможность наконец-то туда попасть и хорошенько все обшарить.

Дожидаясь весны в мечтах о сокровищах «гнезда Чернокнижника», я упорно собирал информацию о нем. И вот в одном из архивов наткнулся на целую пачку документов, принадлежавших владельцам имения – графу В*** и его потомкам. Среди хозяйственных отчетов обнаружилась переписка старого графа со своей родней, где постоянно упоминалась Книга. Упоминалась именно так – с большой буквы. Находясь за границей в бессрочном, так сказать, отпуске, вызванном необходимостью лечения от замучившей его подагры, граф В*** регулярно писал управляющему, родным, детям, которые гостили в имении летом. И почти в каждом письме предупреждал всех: «Книгу бережно храните, не повредите, не выбрасывайте, но только не читайте!!!» Создавалось впечатление, что Книга была у них как член семьи: в каждом письме граф интересовался, как Книга поживает, как у нее дела, приказывал холить ее и лелеять, но ни в коем случае не читать и не уничтожать.

Такое отношение к печатному изданию показалось мне необычным. Впрочем, я решил, что, скорее всего, речь идет о каком-нибудь ветхом геральдическом издании, колдовском манускрипте или передающейся из поколения в поколение подарочной фамильной Библии.

С первыми весенними деньками я узнал, что имение уже полностью освободилось от всех структур, которые занимали его. Это были государственные малобюджетные организации, и, естественно, возможностей заниматься реставрацией, реконструкцией им не предоставлялось. Я возликовал: «гнездо Чернокнижника» досталось мне в первозданном виде, за исключением лишь проводки поверх стен да закрашенных масляной краской росписей. Теперь оставалось найти соратников. Потому что кладоискательством не стоит заниматься одному – особенно если вы хотите выезжать в какие-то кладоискательские экспедиции и походы. Вы можете где-то в лесу упасть, споткнуться, вывихнуть ногу или пораниться, например наткнуться глазом на ветку. На вас может напасть стая диких собак. А работая в каком-нибудь подполе или чердаке, имеете хороший шанс провалиться. Вот почему рядом обязательно должен быть напарник. В идеале – двое. Они же и помощники, они же и свидетели. Завидев человека с металлоискателем в руках, местное население сразу представляет, что в карманах у него полно золота! Иногда бывают выяснения отношений с местной администрацией и контролирующими органами власти, так что свидетели тоже не помешают. Таким образом, 2–3 человека – нормальная группа для отработки объекта. Для особо жадных замечу, что поделить добычу на двоих-троих это все же не на 10 человек и не отдать государству!..

Солнечным весенним утром мы с двумя моими товарищами отправились обследовать это имение. Один специализировался по полам, другой – по печкам, моя же прерогатива в таких делах – это чердаки. Каждый определил себе место деятельности – и мы разошлись. Изредка по рации переговаривались, спрашивая, у кого что интересное. Одному попалось – несколько так называемых потеряшечек, взломав прогнившие полы, он нашел не очень дорогие крестик, монетки, колечко. Другой обнаружил «нычку» с купюрами смутного постреволюционного времени, когда деньги были ничто: «керенки» и советские рубли 1918–1919 годов. Обидно: все находки из сравнительно недавнего времени, а драгоценностей Чернокнижника, о которых я так мечтал, будто и не было вовсе!

И вдруг, уже собираясь уходить и в весьма расстроенных чувствах, я обратил внимание, что между потолком последнего этажа, который сверху засыпан шлаком, и самой крышей должно было быть две трубы, потому что в доме были две большие печи. Копаясь же на чердаке, я видел только одну печную трубу, которая выходила наружу, а второй не обнаружил. Я уточнил у товарища, обе ли печи он проверил. Он кивнул, добавив, что печей в доме было две и они располагаются симметрично с двух сторон чердака. Тогда я и решил поискать вторую трубу. Вместо нее обнаружился квадрат кирпичной кладки. Оказывается, вторая труба была заделана и давно. Сверху я разбил кладку, просунул руки в жерло трубы и… нащупал шкатулку. Сердце заиграло: «Вот они, сокровища Чернокнижника!!! Наконец-то!» Однако шкатулочка ощущалась легкой и небольшой. Там же, посветив фонарями, мы с ребятами вскрыли замочек. В шкатулке лежала книга. Бережно упакованная, она осталась в хорошем состоянии: ни следов тления, ни сырости, ни посягательств жучков, лишь немного паутины и еле заметный слой пыли покрывали ее. Книга представляла собою сборник рассказов неизвестного автора. Я неплохо знаю родную литературу, но это имя прочел впервые и мог бы поспорить, что о нем вряд ли упоминается в каких-либо литературоведческих исследованиях. Но это была моя добыча – и я забрал книгу. Другой мой товарищ взял себе пачку купюр, третий – монетки, колечко, крестик. И он же после небольшого колебания попросил у меня книжку – взглянуть самому, показать родне, среди которой есть известный литературовед, кто мог бы дать информацию об авторе.

Он позвонил дней через десять – этот мой приятель. Зашел ко мне и с порога вручил книгу. На лице его выражение недоумения смешивалось с испугом.

– Странная книженция, – бросил он, поворачиваясь, чтобы уходить.

Я не мог отпустить его без объяснений – любопытство взыграло, и я соблазнил его чашкой крепкого кофе с коньяком. Стал постепенно расспрашивать. Наконец он сдался и вот что мне поведал:

– Ты ж знаешь, что я тщательно веду фотоархив самых интересных находок. И не только своих. Потому первым делом я эту книгу твою заснял для памяти. Потом несколько дней было не до нее. Она просто валялась у меня дома. Приехал родственник – посмотрел, поахал, но ничего не мог определенного сказать об авторе. Попросту – никто такой фамилии и не слыхивал! Как-то в свободную минутку я наткнулся на книгу, полистал ее да и стал читать. Первый рассказ рисовал тихую благочестивую жизнь порядочной семьи небогатых дворян, достаточно интеллигентной, благообразной, религиозной. Жили они в Пскове, в собственном довольно приличном доме, не шиковали, но и не бедствовали. Жила по соседству и вся их большая родня. У кого – домишко в самом городе, у кого – именьице в окрестностях. И все они славились тем, что были очень дружны: вместе справляли праздники, ходили друг к другу на чаи-кофеи, с особою деликатностью обращалась иногда по-французски и букву «с» не забывали ставить под конец слов… Этак «знаете ли-с, понимаете ли-с»!

Так бы им и жить в забросе и благочестии, если б вдруг из Петербурга не пришло известие, что какой-то их родственник, по-настоящему выбившийся в люди, – советник в сенате, помер скоропостижно, не успев написать завещание. Дом в Питере был собственностью казенной и предоставлен ему для проживания временно, но еще было у него громадное богатейшее имение. И вот все понимают, что по закону, поскольку почивший так за всю свою бурную политическую жизнь и не обзавелся семьей, имение его должно достаться родственникам – то есть им, им всем.

Стали узнавать, как бы разделить по долям. Законники, понятно, обещали – но за такие суммы и в такие сроки, никакой жизни, в общем, не хватит! Тогда наши герои сами потихоньку начинают делить наследство. И закипает у них свара, потому что никто с другим соглашаться не хочет. Один предлагает продать имение и деньги поделить. А ему возражают, что, дескать, цен не знаем, в дураках как раз и останемся! Другой требует сдать земли арендаторам. Да это ж и ехать туда надо, и цены на землю узнавать, объявлять о сдаче… кому охота?! Третий прочит нанять хорошего управляющего и делить ежегодную прибыль от имения. Да разве ж по всей России днем с огнем найдешь человека, которого можно поставить возле чужого добра, и чтоб он не воровал?! Найти-то, конечно, можно, но кто же из русских согласится труд по его стоимости оплачивать?! И главное – всем этим заниматься нужно, тратить свое время, силы, деньги… А наследство – маячит, хозяев ждет. Человеческой природе свойственно, зная о больших деньгах, строить планы, как бы их поскорее употребить. В результате вся семейка поганейшим образом переругивается, козни друг другу строят – словом, показывают истинные свои лица и характеры. Пока же они таким образом «делят шкуру неубитого медведя», в сенате узнают о преступных финансовых махинациях их почившего родственника-благодетеля.

Начинаются разбирательство, суды – и в рекордные сроки все наследство уходит в казну, якобы в компенсацию материального ущерба, нанесенного царю и Отечеству. Узнав, что никому ничего не достанется, наши герои опять потихоньку сдруживаются, чаи гоняют, благовоспитанно беседы ведут на французском, и снова у них сплошные «знаете ли-с, понимаете ли-с»… Жизнь пошла своим чередом, но истинную сущность-то свою они успели засветить, сор из избы вынесен…

– Прикольно, – заметил я, склоняясь над чашкой остывшего кофе. – Но тебе-то с этого ни жарко ни холодно.

Он кивнул:

– Я так и думал, пока не случилась в следующие же дни такая фигня. Ты ж знаешь, какая у нас большая и дружная семья, отношения с родственниками поддерживаем, помогаем друг другу, в гости часто ходим… Еще, если помнишь, побывав у нас в гостях, ты пошутил, что «порядки старозаветные сохраняем». Понятное дело, мы этим очень гордились. Я считал, что у нас вообще такой свой мирок из хороших людей создался… А не входил в этот мирок только мой дядя, человек, как ты знаешь, известный: и общественным положением, и размерами особняка на Рублевке.

– Так он же… – я пораженно осекся, вспомнив недавние кадры «Хроники происшествий».

– Вот и ты смотрел, – печально согласился мой приятель. – Грохнули его, в общем, как и следовало ожидать. А нам, по бездетности его и бессемейности, наследство на полтора лимона баксов в самом ближайшем будущем грезилось! Хотя по мне – черт бы с ним, с наследством, но что тут началось!!!! Герои рассказа из книжки отдыхают по сравнению с теми мерзостями, которые начали твориться в нашей семье, в родне. Представляешь?! Жена предлагала мне на брата в суд подать!!! Мол, его посадят – нам больше достанется! Грязи вылилось – представить невозможно!

Никак я не ожидал, что с такими сволочами всю жизнь бок о бок живу… Сколько раз про себя думал: «Лучше б его и не было – наследства этого!» И вот на днях запылал особняк на Рублевке… Подчистую выгорел, а ценности, бывшие там, вынесли заблаговременно. Следак так и говорит: ограбление, а зажгли, чтоб следы замести.

Но, когда разбирательство началось по поводу сгоревшего имущества, там такая путаница с дядиной деятельностью явилась на свет Божий! Земля под особняк получена незаконно, застройка внеплановая, заверенного проекта нет – и это, поверь мне, цветочки! Фрукты будут пострашнее. В общем, не до наследства нашим теперь – боятся, как бы и самих не затаскали!

– Прямо по твоему хотению, – рассмеялся я. – Тебе изначально с наследством этим возиться в лом было! А тут и не придется.

Приятель горестно кивнул:

– А жить как? Мои все уж снова друг дружке улыбаются умильно, отношения налаживают – грызться не из-за чего стало. И все вернулось на круги своя. Лицемеры… Тьфу!