Текст книги "Офицер. Слово чести"

– Буду ждать, иначе бордель посещу, – промурлыкал я, целуя её в ушко, носик, щёчки и губки. – Вы же не хотите, чтобы я по борделям шастал? Спасите одинокого офицера.

Наконец она отбилась и, задрав нос, но бегом, скрылась в соседней комнате. То есть вернулась туда, откуда появилась, я же, ещё чувствуя вкус поцелуя, поправил форму, чтобы скрыть возбуждение, и стал прогуливаться, довольно похмыкивая: а не зря столицу навестил, помимо прочего, ещё и девицу местную потискал и поцеловался взасос. Насчёт принцесс, дочерей Николая Второго, я думал: нет, не похожа ни на одну из них, и пусть лица дочерей я не помнил, но никаких общих черт с императором у девушки не было, так что точно или фрейлина, или из прислуги. Хотя нет, одета дорого, не прислуга, может, подружка кого из принцесс, или родственница? Может быть. Склоняюсь к последнему.

Девушка больше так и не появилась, видимо я пережал со страстью и вспугнул ее. Жаль, эту ночь прожду её, если не будет, то в бордель. Из-за того, что я летел аэропланом, у меня появился лимит времени, и я смогу пробыть в столице куда дольше, чем запланировал. Вместо двух дней – неделю, и вернусь поездом, обратно никто не будет перегонять аэроплан, у него от таких полётов износ растёт сильно, так что только поезд. Побываю на своих предприятиях, проверю, как там работа идёт, в редакцию «Патриота» отдам последнюю статью. Ту, что про офицеров, что важнее – присяга или приказ командира. Потом издадим письма читателей, граждан нашей страны, но только самые-самые, с изюминкой, чтобы интерес к газете был. Да сами разберутся, вроде неплохо работают. Банк посещу, часть денег на счета предприятий положу, чтобы резерв у них был. Война всё же идёт. Часть на свой счёт, а остальное, арендовав банковскую ячейку, уберу на хранение. Чтобы не привлекать внимания к себе крупными вложениями на счёт. Пока такие планы, в остальном поглядим по ситуации, а она может так сложиться, что мне прикажут немедленно возвращаться на фронт, на своё место службы. Мало ли чем я не угожу императору или его приближённым, хотя, судя по намёкам Николая, в столице я теперь фигура известная, благодаря статьям. Ну, так пиарил себя, как же без этого? Интересно, будут проводить встречу героя-фронтовика или нет?

Прошло полчаса после того, как неизвестная нимфа упорхнула – впрочем, я тоже не представился, как-то подзабыл о манерах, когда увидел девушку, слишком неожиданно та появилась, обдав меня ароматом духов и молодого тела. Тут на одних инстинктах дальше действовал, какие ещё манеры? Хорошо на диване не разложил, вполне могло до такого дойти после пяти дней воздержания. Так вот, через полчаса за мной пришли, к счастью следов возбуждения уже не было, так что я спокойно проследовал за гвардейцем обратно в кабинет императора. Я прошел к письменному столу, за которым продолжал сидеть хозяин кабинета, и вопросительно посмотрел на него. Тут также и Боткин присутствовал, но стоял у окна, как зритель или статист.

– Сведения, что вы предоставили, штабс-капитан, будут исследованы, но некоторые врачи, с которыми удалось связаться, вполне допускают возможность того, что вы сообщили. Исследования крови, оказывается, уже некоторое время идут. Что бы вы хотели получить за вашу помощь?

– Полноценная жизнь Алексея Николаевича не требует оплаты, мне ничего не нужно, – слегка пожал я плечами.

– Что ж, тогда я награду выберу сам. Как главнокомандующий, жалую вам чина капитана. Знаю, что чины для офицера значат многое, носите с честью этот подарок. Тем более, как мне доложили, вы желаете командовать отдельным подразделением, чтобы иметь больше свободы действий, и этот чин позволяет вам занять такую должность.

– Благодарю, ваше императорское величество.

– Капитан, у меня есть к вам личная просьба, – сразу сказал император.

– Я весь внимание, – слегка поклонился я.

– Я бы хотел приобрести у вас все предприятия, завод, лицензии на производство противошрапнельных касок и котелков, типографии и газеты. Как выяснилось, всё, за что вы берётесь, приносит солидный доход. Тем более, давая своё личное соизволение вам как действующему офицеру вести подобные торговые и производственные дела, я создал прецедент, другие офицеры стали просить того же. Поэтому мне проще выкупить у вас всё ваше имущество.

– Завод я подарю государству и так, не стоит жиреть на крови солдат, каски и остальное точно пригодятся, опыт использования такой защиты ясно это показал. К заводу у меня в комплекте прилагается плотницкая мастерская, где ящики делают, а также лесопилка. Кроме газет есть ещё две типографии.

– Я знаю, мне уже всё это сообщили.

– Да, директор мне доложил о двух группах проверяющих, от жандармов и военных инженеров. Я лишь хотел бы вас предупредить, что японцы и англичане желают разместить заказы на заводе, видимо пример французов их на это сподвигнул.

– Эти заказы отменены, поэтому долгов нет. Оформим всё тут же, сейчас, документы будут приготовлены.

– Хорошо, ваше императорское величество.

– Скажите, капитан, почему вы приобрели квартиру в Париже?

Вопрос не сказать что неожиданный, но отвечать-то что-то нужно.

– У меня появился излишек средств, ваше императорское величество, я и подумал: а почему бы и нет? Сначала дом хотел купить, с этим и отплыл из столицы, а потом, как увидел квартиру, не смог отказаться. Тем более за время плавания я игрой в покер ещё пополнил свои средства, так что хватало на неё. Париж мне очень понравился, не зря офицеры в части его хвалили, а квартира окнами на Эйфелеву башню смотрит. Признать, идти до неё минуту. Вышел из дома, перешёл дорогу – и вот в самом парке под башней гуляешь.

– Похоже, отличная покупка.

– Согласен, половину выигрыша в покере потратил и не жалею.

– Значит, вы всё же не доверяете мне как Главнокомандующему, раз решили приобрести квартиру в Париже? – поинтересовался тот, догадавшись об истинной подоплёке приобретения недвижимости за рубежом.

– Я сразу прошу прощения, ваше императорское величество, но вы просто отличный муж и отец, как с семьянина с вас только пример можно брать, памятник при жизни поставить, но как государь… Вы очень мягки, что для государя недопустимо. Ещё раз прошу прощения, я никогда не стану придворным лизоблюдом и всегда говорю как есть, но мой любимый император – это Александр Третий, ваш батюшка. У меня в квартире на столе даже его бюст стоит и картина на стене имеется.

– Да какие извинения, он и мой любимый император тоже, – отчего-то хмыкнул Николай Второй.

– Капитан, что у вас на нижней губе? Всё никак не пойму, – вдруг спросил Боткин, явно меняя тему разговора.

Проведя рукой, я обнаружил красноватую полосу.

– Похоже, губная помада, – озвучил я очевидную мысль. – Признаться, я здесь встретил очаровательную девушку, она из другой комнаты впорхнула в мою. Не удержался, столько дней не видел столь прелестных сознаний, поцеловал. Но она убежала.

– Как она выглядит? – вдруг нахмурился Николай Второй, видимо заподозрив, что это могла быть одна из его дочерей.

– Э-э-э… – я попытался вспомнить, как девушка выглядела, и смог только уточнить, вполне уверенно: – Не лысая.

Медик от неожиданности всхрапнул, с трудом сдержав рвущийся смех, а вот император этого сделать не смог и внезапно расхохотался. Чувствуя, что краснею, я с некоторой виной в голосе пояснял:

– Я в это время думал о другом, – но не поясняя, о чём, мои руки выдали меня с головой, щупая в воздухе попку и грудки.

Теперь хохотали оба, а я стоял красный как рак, ожидая, когда они прекратят – вот кони! Ничего, отсмеялись, император платком вытер слёзы и сказал:

– Сейчас пройдёте в мою канцелярию, там всё оформите. Вы не против вместо денег получить другое имущество, которое более пристало вам как дворянину?

– Нет, не против.

– Хорошо. Передам вам бывшее поместье дворян Свиридовых, их имущество перешло в казну, после того как умер последний представитель этого рода и род прервался. Поместье находится рядом с Казанью. Дом двухэтажный каменный, у берега Волги, все постройки целые, и за ними проводится уход. Шесть деревень и крупное село. Поля плодородные, думаю, без дохода вы не останетесь. Это более к лицу дворянину, чем заводы или газеты.

– Благодарю, ваше императорское величество.

После этого мне позволили покинуть кабинет, и гвардеец, тот самый, видимо выделенный мне в сопровождающие, проводил в канцелярию, где я подписал нужные бумаги, при этом внимательно читая, что подписываю.

Вот так и лишился одной головной боли, чтобы заполучить другую. Сам я побывать в поместье не смогу, война идёт, напомню, попрошу отца отправить понимающего человека из своих, чтобы тот посмотрел, что там и как, ну и отписался мне.

Получив дарственные на землю и поместье – всё уже было подписано императором, видимо тот не сомневался, что я соглашусь, – я покинул дворец. До Питера добрался за час на пролётке, этот экипаж мне выделили в Царском Селе. Высадив меня, где я указал, он укатил обратно. Сначала я заглянул в издательство, чтобы передать статью редактору. Теперь он уже не мой подчинённый, может и отказаться выпустить. Так и случилось. Зато другая газета, довольно крупная и известная в столице, за небольшую плату приняла материал, и обещали уже через два дня выпустить статью. Заодно я пообщался с редактором, тот знал меня как автора нашумевших статей и предложил поработать на них внештатным корреспондентом под тем же псевдонимом – Игорь Лисов. Я пообещал присылать статьи, как и фотографии, а оплату тот будет переводить на мой счёт, он все данные записал, мы даже оформили договор на бумаге.

Затем я посетил стряпчего, завод, всем работникам сообщил о смене владельца. Егор на территории завода проживал, он мне двух старых казаков нашёл, но пока никого не отправлял к Лодзи. Все наши договоренности для курьеров остались в силе, только пакеты в другую редакцию доставлять будут, так что казачки пусть остаются, четыре лучше, чем два. Я оплатил им проживание в гостинице, всё же завод уже не мой, и направился на квартиру. Оставил там вещмешок и, сложив деньги в саквояж, отправился в банк. Там, как и спланировал, двадцать пять тысяч положил на счёт, остальное – в банковский сейф, документы на поместье туда же. Банк уже закрывался, но всё же со мной закончили, хотя вышел я оттуда последним.

Осмотревшись, я направился к портному, там мне поменяли погоны. В соседнем фотоателье сняли фото в полный рост с новыми погонами и при всех наградах. Ну, пообещали сделать пять отпечатков, чтобы с запасом хватило. Следующим утром доставят на квартиру, аванс я оставил. После этого и в Генштаб заехал, офицерское удостоверение поменял, нужная справка для этого из канцелярии императора у меня на руках была. Что-то в последнее время часто их менять приходится, даже не знаю, радоваться или горевать. При таком быстром взлёте падение ну очень болезненно.

Пока было время, я занялся квартирой. Ещё когда в банк отправлялся, местной горничной дал задание отмыть её, и та как раз закончила к моему возвращению. А вообще квартира хороша, не хочу её продавать, буду использовать для жизни. Хм, а стряпчий удивлялся, почему одна спальня, да и вообще квартира под одного. Так для одного и покупал. Понимаю, что у меня есть родственники, и много, но в большой квартире проходу бы от гостей не было, а тут одинёшенек, к чему я привык, и ничего менять не хочу, занимайся чем хочешь и живи спокойно. Лучше я в гости буду ездить. Ну и когда меня нет, квартирой можно будет пользоваться тем, кто приезжает в столицу по делам – родителям или другим родственникам, – но небольшой группой. К тому же о квартире в Питере из родственников никто не знает, адрес я давал, но не уточнял, что она моя, про парижскую квартиру знают, не зря же ключи дал и копию договора купли-продажи. А теперь надо сообщить.

Вернувшись, я заплатил горничной за работу и, устроившись за письменным столом, принялся писать родителям в Москву. После просьбы передавать всем приветы, коротко описал, как у меня судьба сложилась и как в чинах росту: последний чин капитана пожалован лично императором-батюшкой за подвиги ратные. Ну, и рассказал, что император пожаловал меня поместьем, дал его координаты, ну и попросил отца, которого до сих пор не видел и даже ещё не знаю, увижу ли, отправить туда своего доверенного человека. Чтобы посмотрел и сообщил, что с землями и имением. Ну, и как бы между прочим сообщил о том, что квартиру в столице приобрёл. Если кто сюда из родственников отправится, то сможет пользоваться. Два ключа на небольшой связке к замкам входной двери я также в конверт положил. Но пока не заклеивал его, мало ли что дописать решу. Письмо-то завтра отправлю. И фотокарточки две вложу, одну родителям, вторую пусть их человек в поместье отвезёт и отдаст там прислуге, пусть знают, как выглядит новый хозяин, да ещё что он офицер-фронтовик, заслуживший боевые награды.

Только после этого я занялся обустройством любовного гнёздышка. Свежие фрукты мне доставили в корзине, вино было и так, в кладовке небольшой ящик, самое прохладное место, бельё застелено, будем ждать.

Устроившись в халате на диване, только что из ванной, и попивая чаю с мёдом, я размышлял. Финт, что провернул император, мне понравился, я даже чуточку его зауважал. С выхода газет прошло уже некоторое время, а я себя там в первых двух статьях, что уже вышли, отлично подал, влюбиться можно, в каждой по три-четыре фото в доказательство свершённых нами действий, и хотя бы на одной я присутствую, а под фотографией подпись, кто здесь командир подразделения. Узнать меня, конечно, сложно, качество оставляет желать лучшего, но при желании возможно. При волне возникшего интереса ко мне я радовался, что моё прибытие было проведено инкогнито, и мало кто об этом знал, иначе бы давно затыркали меня приглашениями. Но, думаю, долго это не продлится, завтра, скорее всего, уже пойдут первые призывы посетить то или иное мероприятие. Идти ли, там видно будет, а пока я не хотел об этом думать. Нет, всё же император какой жук, зная, что мне все косточки перемоют, он сделал обратный финт ушами, сам дал разрешение мне заниматься бизнесом в знак благодарности за своё спасение, и сам же его отменил, выкупив всё дискредитирующее имущество в личную собственность, в обмен выдав поместье. Вроде как и сам в выигрыше, и меня теперь представлял в лучшем свете. Офицер, дворянин, и поместье с землями имеет – идеал! Как бы меня так на каком званом вечере или балу, от которого невозможно будет отказаться, не оженили. Я, конечно, после прошлой жизни и не против, ни детей, ни супруги не имел, но считал, что пока рано. Вот вой на закончится, там видно будет.

Вечером, через час как стемнело, раздался осторожный стук, если бы я его не ожидал, то мог бы и не услышать. И звонком гость не пользовался. Открыв дверь, я обнаружил закутавшуюся в плащ гостью. Лестничная площадка была темна и пуста, поэтому я мгновенно подхватил её на руки. Потом, удерживая одной рукой под попку, закрыл двери на запоры и бегом потащил её в спальню. Сначала дело, а потом и поговорим. Та в первое время что-то возмущенно пищала, а потом прекратила, когда я всё-таки её раздел – и как они не путаются во всех этих нижних юбках и одеждах? – и добрался до сокровенного. Предварительные ласки показали, что та ну очень чувственная особа, хотя я это понял ещё во дворце. Только после того, как довёл девушку до кондиции, уже настала пора основного. Так представляете, она действительно девушкой оказалась! Нонсенс, чтобы фрейлина была девственницей. Значит, точно родственница какая императорской семье. Решила испытать острые ощущения, вот и получила. Ну что ж, виноватым я себя не чувствую, сама пришла.

Передышек не было, мы до двух часов ночи куролесили, вино и фрукты очень даже пригодились, и если, извините за подробности, в первое время девушка была бревном, в основном получая, то к концу мне удалось её расшевелить, чтобы тоже поучаствовала в процессе, не только получала удовольствие, но и доставляла его партнёру, то есть мне. А попка у неё действительно хороша. Потом мы посетили душ, ванную я наполнять не стал, и отправились спать.

Утром я проснулся от треньканья звонка входной двери. Осмотревшись, увидел, что кровать пуста, вздохнул и сказал:

– Меня Игорем зовут, а тебя?.. – но вопрос так и остался без ответа.

Да ладно, отлично я эту ночь привёл, хотя надо сказать, что больше давал в постели, чем брал, не хотел испортить девушке первую ночь с мужчиной. Она должна запомнить её на всю жизнь и только в лучших красках. Хм, даже странно, что она так тихо смогла кровать покинуть, одеться и уйти. Я встал и осмотрел квартиру. Пуста, и записки нет. Сплю-то я чутко, так что меня поразило, насколько тихо девушка передвигалась.

Накинув халат, я открыл дверь. Это оказался курьер из фотоателье. За фото было уплачено еще вчера, я дал монету за доставку и, закрыв дверь, прошёл в спальню, на ходу изучая все пять карточек. Сегодня у меня в планах несколько дел. Забронировать места в поезде на Варшаву, на себя, своих людей и их коней, через шесть дней отправимся. Отправить письмо родителям, вложив две фотокарточки. Ну и отдохнуть в столице от фронтовой жизни. Благодаря императору, забот с предприятиями у меня теперь нет, можно просто отдыхать. Этим я и займусь. Хм, а может, устроить прогулку по бухте под парусом? Тут вроде сдают небольшие яхты или лодки в аренду. И красавицу мою неизвестную пригласить можно. Надеюсь всё же, что я не оплошал и следующей ночью её стоит снова ожидать.

* * *

Паровоз, выпуская клубы дыма и пара, плавно замедлял ход, подводя эшелон к железнодорожной станции. Варшаву мы уже проехали, это конечная, дальше фронт, дорога перерезана. Отсюда ближе всего до Лодзи. Эшелон шёл от Питера, воинский, части артиллерийской бригады перевозили, вот и мы отправились с ними. Оба коня моих казаков с нами. А казакам ведь по пятьдесят – пятьдесят пять лет было, и к службе уже не годны, а я, как и мой наставник, вполне. Ничего, поработают курьерами.

Началась разгрузка, сначала выведут лошадей из вагона, потом груз мой снимут, найдут пару бричек, и мы отправимся в Лодзь. Командовал выгрузкой Егор, да и вообще в пути выполнял обязанности денщика, я стоял в сторонке и наблюдал за суетой солдат-артиллеристов. Мне выделили четырехместное купе, в котором я ехал со своими казаками, решил не отправлять их к солдатам. Да и в него только поесть и поспать приходил, проводя все остальное время с офицерами. В покер играли или просто общались. Я подробно описывал свои приключения, меня уже узнавали по фото из газет, и авторитет я этим наработал солидный.

В Питере я прожил шесть дней, и та неизвестная нимфа посещала меня каждую ночь. При этом отказывалась со мной разговаривать, все общение сводилось к «подними тут ножку», «прогни спинку», «прими эту позу»… И тому подобное. И всегда я просыпался в пустой постели, ни разу меня не разбудила, выбираясь. Единственное, что пропало у меня в кабинете – одна из трех моих фотокарточек в форме, что лежали на столе.

В остальном я отдыхал и особо ничем не занимался, император уже взял моё бывшее имущество под контроль, и там распоряжались его люди. Я этим не особо интересовался. В это время вышла в «Патриоте» третья моя статья – о действиях пулемётной полукоманды. Её встретили на ура, стопки газет со всеми тремя статьями я отправил родителям. А чуть позже вышла моя статья и в другой газете. Вот она наделала изрядно шуму, и в той газете действительно начали печатать письма разных государственных и военных деятелей, из тех, что приходили к ним на адрес. Император вот не ответил. Времени мало, может, ещё думает? В ту же газету, она называлась «Санкт-Петербургские ведомости» и считалась главной и самой влиятельной ежедневной газетой в столице, я отдал статью о своих приключениях при захвате пленного и знамени дивизии, правда выхода не дождался, но мне пообещали выслать почтой. Фото там было только одно – то, что я в фотоателье сделал.

Вскоре меня пригласили на награждение, бумаги, видимо, до них дошли, и в Георгиевском комитете быстро приняли решение, подозреваю, Николай Второй надавил. Меня наградили орденами Святого Георгия второй степени и Святого Владимира третьей степени. Фотографии с новыми наградами я тоже сделал и разослал родственникам, да и себя не забыл.

В принципе, на этом всё. Незнакомка провожать на вокзал не пришла, да она и не знала о моем отъезде. Мы на эту тему не общались. Я лично был вполне доволен таким общением: чисто секс, ничего лишнего, да и не хотелось другого, если честно. В последнюю ночь я лишь сообщил, что уезжаю, но куда и как, об этом не говорили, просто чтобы в следующую ночь не приходила. Так что та ночь была последней, и мы хорошенько простились. Подозреваю, что навсегда, слишком она отчаянно грелась в моих объятиях, и была страстной как никогда, не так, как в прошлые ночи. Шесть ночей, и должен признать, что я хоть чему-то её научил, та не таким неоперившимся птенцом была, как раньше. Да и ученицей, надо сказать, была прилежной, без слов всё понимала и делала, что я говорил. Видно, что сама с удовольствием пробует новое и неизведанное. Жаль, я бы продолжил наше общение, но служба.

Когда подогнали пролётки, в одну загрузили мои вещи, в основном пачки столичных газет, в другую сели мы с Егором, а старые казаки двигались впереди, проводя разведку. Вооружил я их ещё в столице. Дорога до Лодзи заняла продолжительное время, но к вечеру того же дня мы въезжали на территорию. Сначала на место постоя, где нас встретил мой денщик – наставника не было, тот в казачьей сотне время проводил, что тут охраняла штаб армии. Пока мои подчинённые разгружали пролётки, я расплатился с возницами и отпустил их, ну а дальше водные процедуры и обустройство в своей комнате. Старые казаки пока на сеновале, как и денщик, им там привычнее. Ну, а пока ещё светло, я отправил старых казаков с пачками газет в город, и те, наняв детишек, отправили их продавать. До наступления темноты те бегали, выкрикивая звонкими голосами заголовки. Раскупили их быстро, так что половины прессы как не бывало, даже заработать удалось три десятка рублей, что очень неплохо. Я их отдал на прокорм казакам. А там и мой наставник вернулся, ему сообщили о моём прибытии, так что этот вечер мы отдохнули в узком кругу, отметив чин и награды.

Утром старые казаки отправились продавать оставшиеся газеты, договорившись заранее с теми же мальчишками, так что процесс пошёл, ну а я на Вороне отправился в отдел. Майора Баюнова не было, выехал в штаб фронта, а его зам сообщил, что я получил новое назначение, в канцелярии штаба могу уточнить. Там теперь новый руководитель. Ну, и по-тихому шепнул, в чём тут дело. Оказалось, пока я в столице пребывал, начальник разведывательного отдела провёл какую-то хитрую махинацию, чтобы от меня избавиться. Правда, куда, зам не знал, но подтвердил, что я уже не числюсь в их отделе.

По пути в канцелярию я думал о том, что понять майора можно, напугал я тогда его серьёзно, он не хотел повторить судьбу полковника Гуреева. Натравил жандармов – и ничего, да ещё в столицу вызвали. Значит, тот, кто меня прикрывает, сидит выше того, кто греет майора. Интересно, куда же меня перевели? В принципе, с чином капитана я могу командовать как отдельным подразделением, так и быть заместителем в какой-нибудь линейной части.

В канцелярии я предъявил документы и предписание, и унтер, что дежурил на приёме, немедленно провёл меня в кабинет начальника. Там сидел новый полковник, занявший эту должность после Гуреева. С интересом изучая меня, он встал и на ходу протянул руку:

– Рад познакомиться с самым знаменитым офицером не только нашей арами, но и всего фронта! Много наслышан.

– Прошу прощения, но есть офицеры, которые провели не менее значимые операции. Тот же поручик Ярош или штабс-капитан Гуляев.

– Их подвиги никто не умаляет, но они не умеют свои подвиги подать так, как это сделали вы. О вас только и говорят.

– Благодарю, господин полковник.

– Как я понимаю, вы пришли сюда за новым назначением?

– Так точно, господин полковник.

– Хочу сообщить, что решение о вашем назначении принимал сам командующий. Так как вы по военной специальности артиллерист, то было решено поставить вас командовать отдельной лёгкой гаубичной батареей. Недавно пришли с Обуховского завода шесть новеньких гаубиц, образца десятого года с щитом, сто двадцать два миллиметра. Новых поступлений не обещают, поэтому командующий решил создать отдельную полевую батарею и поставить вас ею командовать. В данный момент батарея находится в стадии формирования: личный состав полного штата, включая офицеров, обоз, и даже смогли найти по шесть лошадей в упряжки для буксировки орудий. Батарея пока расположилась в шести километрах от Лодзи. Ваш заместитель, штабс-капитан Горелов, пока вас нет, занимается формированием и подготовкой расчётов. Командующий уже решил передать вашу батарею в Пятнадцатый армейский корпус, для его усиления. Сейчас наша армия воюет, три дня как наступление идет, так что дополнительная батарея точно пригодится.

– Я готов принять батарею, господин полковник, – вытянулся я по стойке смирно.

– Хорошо, вас сейчас оформят и направят в расположение, чтобы представить личному составу и офицерам.

Когда необходимая бюрократия была соблюдена, в сопровождении офицера из управления артиллерией штаба армии я добрался до места дислокации теперь уже своей батареи. Встретили меня тут четыре офицера, три младших, прапорщик и два подпоручика, и тот штабс-капитан, что был назначен моим заместителем. Да уж, ему лет тридцать, может чуть старше. Я его моложе, а в чинах обогнал и буду командовать. К счастью, встретили меня хорошо, сопровождавший меня офицер убыл, ну а мы продолжили знакомство.

Прапорщик Симонов оказался моим заместителем по тыловой части, отвечал за обоз и все интендантские дела, каптенармус подчинялся ему, как и все кашевары. То есть Симонов был интендантом. Призвали его с гражданки в начале войны, и вот он устроился в батарее по специальности. Учитывая, что формирование началось две недели назад, в принципе, можно считать, что батарея в неплохом состоянии, хоть отправляй на передовую, так что три дня – это вполне реальный срок.

Два подпоручика – недавние выпускники артиллерийских училищ, Завьялов и Будин.

Штабс-капитан был достаточно опытным артиллеристом, эти орудия хорошо знал. Пока он знакомил меня с личным составом, я тоже приглядывался к нему, ведь именно Горелову тянуть всю тяжесть управления батареей, я лично вряд ли это потяну, знаний маловато. И если удастся договориться, он меня подучит в ходе боевых действий.

Батарея была разделена на три взвода по два орудия в каждом; три взводных унтера, шесть командиров орудий, фельдфебель, писарь имелся. То есть личный состав соответствует штату, вместе с ездовыми и отдельными подразделениями две сотни голов набиралось. В подразделении даже сформировано радиотелеграфное отделение под командованием старшего унтера Вострякова, только телефонных аппаратов и провода нет, склады пустые, поэтому телефонистов предполагалось использовать как посыльных. Их в отделении полтора десятка было. Честно сказать, не желал я пускать ценных обученных специалистов на это дело, конные посыльные и так имелись, поэтому я решил изыскивать резервы, чтобы телефоны появились. Связь нужна не только между взводами для улучшения управления подразделениями, но для корректировки на передовой. Подозреваю, моя батарея будет вести огонь прямо по порядкам противника.

После того, как меня торжественно представили, я распустил строй и прошёл к штабной палатке, где пообщался с офицерами, которые расписали свои трудности.

Начали, как водится, с самого младшего – интенданта. В основном всё получено по штатам, двадцать две грузовые армейские повозки, лошадей, всё есть для перемещения обоза, снарядов, фуража, снаряжения и продовольствия. Но, как уже ранее говорилось, нет никакого оснащения для телефонистов, а кроме того, ни одной полевой кухни, хотя на батарею нужно хотя бы пару, палаток из взводных всего две, а нужно пять, вместо трёх офицерских всего одна. В остальном всё наличествовало, батарею снабжали в первую очередь. Пулемёты нам по штату не положены, хотя как раз с ними я планировал вопрос решить, хотя бы пару зениток иметь нужно. Вооружены солдаты винтовками Мосина. Положено артиллеристам выдавать карабины, но что было, то и выдали, хорошо, что хоть это есть. Батарея укомплектована опытными солдатами, многие в артиллерии не первый год, другие призванные, из недавно демобилизованных и вновь призванных с началом войны. Есть участники русско-японской.

После интенданта остальные офицеры доложились. Были определенные успехи в обучении и освоении вооружения. Стрельб не проводилось, по неприятелю постреляют, но, со слов Горелова, расчёты знают орудия от и до.

Мне предложили остаться на обед. После него я решил все же вернуться в Лодзь, дела есть, в том числе служебные. Вскочив на Ворона, я поскакал обратно в город, оставив батарею на Горелова.

Добравшись до места постоя, я отпустил денщика, приписанного ко мне от разведотдела, и всем остальным велел собираться и отправляться на мое новое место назначения. Что-то очень часто у меня денщики меняются, в каждой новой части новый. Не успею привыкнуть к одному, как следующий уже вокруг крутится. Хорошо, казаки пока со мной. Они сборами занялись, но свои вещи я сам сложил и убрал в пролётку.

Пока возились с остальным, мы с наставником решили посетить мастерскую, где мне пулемёт ремонтировали. Мастер-фельдфебель оказался на месте.

– Здорово, Соколов, – начал я. – У меня к тебе дело есть. Я новое подразделение получил, да вот беда, пулемётов там нет, а они могут понадобиться для обороны. Что скажешь, реально у вас в запасах найти рабочую машинку? А лучше две.

– Хм, – осторожно ответил тот, – это зависит…

– Оплатить есть чем, а еще имеется два подарка в виде германских карманных часов и пистолета «Маузер» с запасом патронов.

– Есть германский МГ-8, нам такие уже доставляли для переделки под наш, русский патрон.

– А что, это возможно?

– Да, возможно, хотя работа и непростая. Этот пулемёт повреждённый, нам его на запчасти отдали, а я отремонтировал. Вчера закончил. Только не переделал, не с нашим оборудованием и инструментами такую работу проводить, это на завод отправлять нужно. Так что есть германский станковый пулемёт, он на треноге, с щитком, и три ленты к нему.

– Неплохо, а патроны я найду. Тем более часто стрелять из него не будем, для охраны нужен и обороны. Это один пулемёт. Может, и второй есть?