Текст книги "Авиация великой войны"

Июль

Высокие боевые потери русских, до 50 % самолетов, по-прежнему оставались результатом слабой вооруженности самолетов.

Русское командование принимает решение увеличить фронтовые истребительные отряды.

В действующей армии хронический некомплект материальной части.

В среднем на фронте одновременно действовало не более 500 боевых самолетов с обеих сторон.

Германский штаб перевел 1-й KG на Болгарский фронт. Выделенные из него три отряда стали ядром 3-го KG, который разместился в Генте. Этот бомбардировочный дивизион был снабжен большими самолетами «Гота» особой конструкции с большой горизонтальной и вертикальной скоростью и предназначался специально для бомбардировок в Англии.

Несмотря на тяжелые бои под Верденом Франция и Англия, против всех ожиданий германской стороны, все же не отказались от своих планов и начали запланированную еще зимой мощную наступательную операцию. Операция на Сомме явилась крупнейшей в этой войне по численности участвовавших в ней войск и применению технических боевых средств – тяжелых орудий, самолетов, впервые – танков. Операция, продолжавшаяся 4,5 месяца (с 1 июля по 18 ноября) проводилась с решительной целью. Англо-французское командование планировало прорвать германский фронт на 37-км участке обоих берегов Соммы и, развивая успех в направлении Камбрэ – Валансьена – Мобежа, нанести удар по флангу германской группы армий в нуайонском выступе, где фронт наиболее близко подходил к Парижу.

Инструкция Жоффра указывала, что «атака должна вестись методично, чтобы сохранить связь… Порядок важнее быстроты». Таким образом, наступательная операция сводилась к материальному измору противника.

Германская оборона, совершенствуемая в течение двух последних лет, была глубоко эшелонирована (7 км) и тщательно применена к местности, имела бетонные убежища, промежуточные позиции и прикрывалась проволочными заграждениями.

Англо-французские войска при подготовке операции не соблюдали строгой маскировки, тем не менее германское верховное командование, по словам Людендорфа, было застигнуто врасплох.[120]120
  Ллойд Джордж: «Большие сражения на Сомме и «последствии при Пашенделе являются великолепной иллюстрацией длительной попытки своевременно уведомить неприятеля о наших намерениях. Дороги в течение педели были покрыты движением колони войск; тяжелые орудия подавали одно за другим на транспортах и больших грузовиках; небо кишело аэропланам и-разведчикам и; в воздухе плавали воздушные шары, которые указывали противнику точное направление нашего удара…»


[Закрыть] Фалькенхайн, увлеченный верденской бойней, считал, что французы неспособны сейчас к проведению еще одной масштабной операции.

Наступлению франко-английских войск предшествовала начатая 24 июня артподготовка, которая сопровождалась нападением групп французских истребителей на расположения германских войск и вытеснением из воздушного пространства германской авиации. Бомбардировочная авиация французов действовала по германским аэродромам, корректировочная авиация производила фотоконтроль результатов артиллерийской подготовки. Этот подготовительный период наступательной операции французов на р. Сомме длился семь дней.

К началу операции на Сомме у французов насчитывалось около 300 самолетов, а у германцев – 129. Германская авиация была равномерно распределена по корпусам и имела в общем составе всего 19 истребителей.

Во время подготовки операции очень активно работала разведывательная авиация обеих сторон. Французские авиаразведчики вскрыли оборонительные укрепления германской армии на участке прорыва, а германские авиаразведчики регулярно докладывали о всех перемещениях французов, в результате чего германское командование успело усовершенствовать систему оборонительных сооружений и создать третью, резервную линию обороны. Это стало возможным прежде всего потому, что в последний месяц перед началом наступления французов на Сомме наступило странное затишье в действиях истребительной авиации. Группе «Аистов» была поставлена задача заниматься разведкой германских позиций и они почти не участвовали в воздушных боях.

Кроме того, французские авиаторы переходили на групповую тактику ведения боевых действий. Именно в эти дни французский летчик Деллен выдвинул следующее предложение: «Необходимо введение среди летного состава строжайшей дисциплины для обучения и действия в групповом воздушном бою, обеспечивающем огневую и моральную поддержку для каждого воздушного бойца».

1 июля – В атаку была брошена пехота, сопровождаемая огневым валом. Авиация французов атаковала уцелевшую германскую пехоту и германскую артиллерию. Благодаря активной авиационной поддержке 6-й французской армии удалось сходу продвинуться на 8 км и выйти к южному берегу р. Соммы. Здесь французы приостановили наступление в ожидании англичан, которым не удалось достигнуть того же рубежа.

Германское командование еще в период артподготовки быстро перебрасывало подкрепления в район Соммы, однако преодолеть перевеса в артиллерии и авиации немцам не удалось.

Фалькенхайн: «В результате чудовищной массы снарядов, брошенных на германские укрепленные линии, все препятствия впереди исчезли совершенно, окопы в большинстве случаев были сравнены с землей. Лишь отдельные особенно прочные постройки выдержали бешеный град снарядов. Еще тяжелее было то, что нервы людей должны были сильно страдать под семидневным огнем».

Артиллерийская подготовка велась и химическими снарядами. Германские окопы обстреливались пулеметным огнем авиации, в первые же дни захватившей полное господство в воздухе.

Людендорф: «Могучая неприятельская артиллерия, хорошо ориентируемая аэропланами, подавила на Сомме огромным количеством снарядов нашу артиллерию. Обороноспособность нашей пехоты была до такой степени истощена, что предпринятая неприятелем массовая атака удалась…

В то время летательные аппараты не применялись еще как оружие против земных целей так планомерно, как в 1917, а особенно в 1918 году, но уже во время сражения на Сомме неприятельские аэропланы, летая очень низко, производили на нашу пехоту сильное впечатление. Впечатление это вызывалось не потерями убитыми и ранеными, а тем обстоятельством, что пехота оказывалась обстрелянной там, где до того находила укрытие».

Восточноевропейский театр

Австрийцам так и не удалось опрокинуть выдвинувшиеся вперед войска 8-й русской армии.

4 июля – Начинается второй этап наступательной операции русского Юго-Западного фронта. Одновременно с этим перешли в наступление под Барановичами войска русского Западного фронта.

2–7 июля – Русская авиация сыграла исключительную роль в прорыве фронта под Конюхами. Участок передовой линии окопов австро-венгерских войск перед фронтом 11-й русской армии был полностью заснят фотокамерой Потте с высоты 1000–1200 м. Вся пленка была развернута в карту и передана артиллерийскому командованию с приложением фотоснимков. Затем в течение нескольких дней и ночей тяжелая артиллерия русских производила обстрел австрийских позиций, руководствуясь данными аэрофотосъемки. В результате этого обстрела окопы первой линии австро-венгерских укреплений были фактически все разрушены, пулеметные гнезда ликвидированы.

Такая подготовка позволила русской пехоте за одни сутки преодолеть первую, вторую и третью линии обороны австро-венгерских войск, неся потери только в непроработанных артиллерией участках фронта.

Из воспоминаний участника этой операции Н.М. Брагина: «Отдельные фотоснимки, произведенные до начала артиллерийской подготовки, а затем после нее, давали наглядную картину, с какой точностью ложились наши снаряды на окопы, батареи и другие объекты противника. Фотоснимки наглядно характеризовали разрушительное действие нашей артиллерии. На некоторых снимках воронки от снарядов буквально перекрывали друг друга. Снимки, произведенные мной в полдень, в ясные дни июньского наступления[121]121
  Операция проводилась 20–25 июня по старому стилю.


[Закрыть], были особенно четки, на них легко можно было различить не только разбитые нашей артиллерией батареи, окопы и ходы сообщений противника, а также отдельные повозки или артиллерийские патронные ящики, стоявшие во дворе какого-либо деревенского дома».

Летчик Брагин вел корректировку огня артиллерии со специально обученным для этого в Гатчинской военной авиационной школе офицером-артиллеристом Лапчинским, впоследствии известным советским теоретиком в области военной авиации. Брагин вспоминает:

«Все мои полеты с ним на самолетах „Вуазен“, „Фарман“, „Сопвич“ для корректировки артиллерийских батарей обычно заканчивались уничтожением 2–3 батарей противника… При отсутствии вблизи корректируемой батареи земной радиостанции мы вели пристрелку при помощи вымпелов, сбрасываемых с самолета непосредственно на батарею, в которых А.Н. Лапчинский давал подробные указания по ведению артиллерийского огня.

Иногда по требованию Лапчинского я совершал на подходящей местности вблизи корректируемой батареи посадку самолета, особенно при корректировке тяжелой батареи, которая располагалась на значительном расстоянии от передовых окопов. На батарее Лапчинский договаривался с командиром о деталях дальнейшей стрельбы, после чего мы вновь поднимались в воздух и продолжали корректирование огня».

Новые методы массированной артиллерийской атаки во взаимодействии с авиацией и пехотой, заставили германское командование создать «программу Гинденбурга», предусматривавшую резкое увеличение производства артиллерийских средств борьбы.

Интенсивная деятельность артиллерийских авиаотрядов вызвала к жизни особую боевую тактику – всяческое препятствование корректированию огня. Имея на вооружении новые «Фоккеры» с установкой для стрельбы через винт, германские летчики легко поражали устаревшие русские корректировщики «Фарманы» и «Вуазены», безнаказанно заходя им в хвост.

Русские летчики, в свою очередь, приняли меры, установив боевой порядок передвижения корректировщиков в тройках. Первый самолет держался на высоте 2000 м, второй – на 500 м ниже и уступом за первым, третий – еще на 100 м ниже и уступом за вторым, прикрывая таким образом «мертвое пространство» под хвостом впередилетящего.

Однако это оказалось малоэффективным и вскоре пришлось прибегать к защите своих истребителей.

7 июля – «ИМ-Киевский» из первого отряда был переведен на Западный фронт, на аэродром города Станьково, к югу от Минска. «Муромцы» понадобились на этом участке из-за возросшей неприятельской активности. После гибели «ИМ-3» Муромцев здесь больше не было. Поэтому русская армия послала сюда этот специальный воздушный отряд под командованием штабс-капитана И. С. Башко, который также командовал «ИМ-Киевским».

На Кавказском фронте началась Трапезундская операция.

На Юго-Западном фронте русские продвинулись еще немного вперед и отбили у немцев станцию Маневичи.

8 июля – Рихтгофен: «В России наша эскадрилья занималась преимущественно бомбежкой, мы дразнили русских, как могли. Мы сбрасывали наши яйца на самые лучшие их станции. Однажды нас всех послали бомбить одну особенно важную станцию. Местечко называлось Маневичи и находилось примерно в двадцати милях от линии фронта. Это недалеко. Русские планировали наступление, и вся станция была буквально забита поездами, они стояли впритык, ими было покрыто пространство на многие мили путей. Сверху их было отлично видно – лучшего объекта для бомбардировки и не придумаешь.

Я всегда впадаю в энтузиазм при возможности удачного дела. А тогда я особенно увлекался бомбардировками. Мне доставляло колоссальное удовольствие бомбить этих лапотников сверху, и часто я вылетал два раза на дню…

Аэропланы тяжело выкатились на старт. Они несли бомбовый запас по максимуму своих возможностей. Иногда на обыкновенной машине я нес триста фунтов бомб[122]122
  Около 120 кг.


[Закрыть]! Кроме того, на этот раз со мной летел очень тучный наблюдатель, который, по-моему, вообще никогда не ограничивал себя в еде. Еще была и пара пулеметов, но толку от их применения в России не было. И жаль, что в числе моих трофеев так и нет ни одного русского. Лететь на груженой машине, переполненной смертоносным грузом, удовольствие маленькое, особенно в самую полдневную русскую жару. Машина начинает капризничать. Она, конечно, не упадет, от этого ее удерживает мотор в 150 лошадиных сил, но все-таки весьма неприятно нести такое количество зарядов вместе с бензином. Наконец, мы выбрались в спокойное место, и началась самая прелесть бомбометания. Ах, как дивно иметь возможность лететь по прямой, иметь точный приказ и отличный объект! После того, как ты сбросил бомбы, всегда испытываешь чувство, что ты выполнил что-то настоящее и чего-то добился, тогда как проплутав в поисках врага и не сойдясь с ним в воздушной стычке, возвращаешься домой с ощущением проигрыша и имеешь полное право сказать себе: „сегодня ты действовал глупо“.

Итак, я всегда бомбил с наслаждением, к тому же, мой наблюдатель скоро выучился с помощью прицельного телескопа выбирать удобный момент для скидывания вниз наших яиц.

Полеты к Маневичам были чистым удовольствием, и я не раз летал туда. Надо было сначала пролететь над огромным лесом, в котором, вероятно, водилось немало лосей и рысей, потом над деревнями. Но деревни были пустыми и жалкими, Маневичи были, пожалуй, самым приличным населенным пунктом. Вокруг виднелось немереное количество палаток и бараков, но знаков Красного Креста видно не было.

До нас на станции только что побывала другая эскадрилья, поскольку от палаток и бараков тянулся густой дым. Ребята поработали неплохо. Выход на станцию был испорчен мощным и удачным ударом. Паровоз еще стоял под парами, но машиниста не было видно – очевидно, он сбежал в укрытие. По другую сторону здания тоже пыхтел паровоз, медленно продвигаясь вперед, и мне отчаянно захотелось разбить его. Пролетев на высоте в несколько сотен ярдов, я бросил бомбу и достиг желаемого результата. Паровоз встал. Мы развернулись и стали бомбить станцию, внимательно определяя цель по прицельному телескопу. У нас было много времени, поскольку никто нас не беспокоил, хотя вражеский аэродром находился совсем неподалеку. Однако не было и следа русских летчиков. Залаяло несколько противоаэропланных установок, но стреляли они почему-то совершенно в другую сторону. Мы даже сохранили несколько бомб, чтобы иметь возможность воспользоваться ими где-нибудь на обратном пути.

Неожиданно мы увидели, что из ангара выводят вражеский аэроплан, но мы сомневались, что он станет нас атаковать. Я вообще не верил в атаку – скорее всего, летчик считал, что сейчас во время бомбежки ему гораздо безопаснее будет в воздухе, а не на земле. Воздух в такой ситуации – место самое подходящее. Мы вернулись домой кружным путем, ища русские лагеря, было отчасти даже весело поливать этих молодцов внизу пулеметным огнем, тем более, что эти полудикие стада азиатов удивлялись такому огню куда больше, чем, например, цивилизованные англичане. Интересно было стрелять и по кавалерии. Воздушные атаки наводили на них чудовищную панику, огромные массы всадников начинали беспорядочно скакать во всех направлениях. Да, не хотел бы я быть командиром казачьей сотни, когда начинается стрельба из пулеметов с аэропланов!

Вскоре внизу показались наши траншеи, надо было сбрасывать последние бомбы, и мы решили устроить подарок русскому наблюдательному воздушному шару – единственному, который у них имелся. Мы совершенно комфортабельно спустились к нему на расстояние всего в несколько ярдов, чтобы атаковать. Поначалу русские стали очень быстро тянуть его, но когда бомбы упали, движение прекратилось. Правда, мне не верилось, что я попал – скорее, русские просто бросили свое начальство в воздухе на произвол судьбы и удрали. Но вот мы и на своей территории, тем удивительней показался приветствующий нас снизу огонь. Один аэроплан даже изрядно продырявило».

9 июля – Войска 3-й и 8-й русских армий, ломая упорное сопротивление австрийцев вышли к р. Стоход от Любешова до железной дороги Ковель – Луцк, но овладеть р. Стоход сходу не смогли, хотя отдельные части и зацепились за левый берег. Генерал Брусилов приказывает приостановить атаки и заняться сосредоточением достаточных резервов и сил для дальнейшего продвижения.

Атаки 11-й и 7-й армий вновь не имели успеха, зато войска 9-й армии вышли на линии Долина (на Днестре] – Делатынь – Тартаров.

Войска Западного фронта, в первые два дня наступления продвинулись до второй линии австрийской обороны, но в следующие дни вынуждены были оставить завоеванные позиции и вернуться практически к исходному положению.

Рихтгофен: «Примерно в это же время и в этом месте мы получили приказ атаковать русских, которые намеревались перейти реку Стоход. Мы отправились к месту назначения с огромным запасом бомб и множеством лент к пулеметам. Но по прибытии были удивлены тем, что вражеская кавалерия, оказывается, уже начала переправу Шли они через единственный мост, и нам сразу стало ясно, что, разрушив только один этот мост, можно нанести врагу колоссальный ущерб.

Мы пошли на бреющем полете и ясно видели кавалеристов, стремившихся с отчаянной поспешностью покинуть мост. Первая бомба упала в воду около моста, за ней так же последовали вторая и третья. Начался страшный беспорядок, однако, мост был все еще цел. Движение же по нему прекратилось практически полностью, люди и лошади рвались во все стороны, давя друг друга. Итак, всего три бомбы – а успех блестящий. За нами шла новая эскадрилья. После бомб мы занялись стрельбой. Мой наблюдатель поливал из пулеметов разбегающиеся толпы, и удовольствие от этого было невыразимо словами. Правда, реальных размеров причиненного нами вреда я не знаю, русские мне об этом не сообщили, однако можно было себе вообразить, что я один сорвал русскую атаку. Может быть, после войны русский Генеральный штаб и сообщит мне об этом какие-нибудь подробности».

Брусилов: «Одна из причин, не давших возможности овладеть Ковелем, помимо сильных подкреплений, подвезенных немцами, заключалась в том, что у них было громадное количество самолетов, которые летали эскадрильями в 20 и более аппаратов и совершенно не давали возможности нашим самолетам ни производить разведок, ни корректировать стрельбу тяжелой артиллерии, а о поднятии привязных воздушных шаров для наблюдений и думать нельзя было. На все мои требования увеличить количество наших самолетов, для „особой“ и 3-й армий в особенности, я получал неизменный ответ, что самолеты ожидаются, что некоторое количество находится уже в Архангельске, но что пропускная способность железных дорог не допускает их перевозки в настоящее время, и, в общем, мне не следует ожидать их прибытия в более или менее скором времени. Между тем, наш воздушный флот был столь слаб, что почти не имел возможности подниматься, и потому точное расположение неприятельской артиллерии мне было неизвестно, а корректировать стрельбу тяжелой артиллерии на ровной местности, покрытой густым лесом, было невозможно. Вследствие этого наша метко стрелявшая артиллерия не могла проявить своих качеств…»

13 июля – По данным русского штаба потери русских войск составляли убитыми 62 155 офицеров и солдат. Ранеными и заболевшими 376 910 и без вести пропавшими – 59 802. Всего – 497 967 солдат и офицеров.

Из еженедельного иллюстрированного журнала «Вокруг света» № 30 за 1916 г. «Хроника войны»:

«(29) июня неприятельские аэропланы бомбардировали Двинск, а наши – станцию Еловку».

14 июля – Авиация Англии также сыграла заметную роль в битве на Сомме. Наблюдатель Королевских ВВС лейтенант Т.В. Сталлибрас писал: «Британские самолеты из 3-й эскадрильи засекли немецкую пехоту на дороге из Найвуда, спустились на высоту в 500 футов и расстреляли колонну из пулеметов Льюиса».

Штурмовые действия авиации стали обычным и повсеместным явлением.

15 июля – Из рапорта Авиадарма начальнику штаба Верховного главнокомандующего:

«Появление на нашем фронте быстроходных и сильно вооруженных неприятельских аппаратов истребителей вызвало необходимость формирования у нас отрядов истребителей, задачей которых явились бы:

1) защита менее быстроходных и слабее вооруженных аппаратов во время исполнения последними задач по разведке, фотографированию и корректированию стрельбы;

2) недопущение аппаратов противника к разведке важных в военном отношении пунктов и районов;

3) преследование неприятельских аппаратов с целью их уничтожения.

Успешное выполнение этих задач требовало значительного числа аппаратов истребителей. На получение же необходимого числа таковых полностью и в короткий срок рассчитывать было трудно: ввиду больших потерь в аппаратах истребителях под Верденом, французское правительство значительно ограничило число отпускаемых нам аппаратов и отказало в моторах Рон; постройка же истребителей на наших заводах по французским чертежам и образцам затруднялась тем, что приходилось вносить значительные изменения ввиду необходимости ставить на них вместо мотора Рон – мотор Моносупап. Соображения эти заставили ограничиться на первое время формированием всего лишь 12 отрядов истребителей (по одному на армию], силой в 6 аппаратов каждый.[123]123
  К 1 июля 1916 г. из-за границы в Россию поступило 358 самолетов и 1160 двигателей. Таким образом, к середине 1916 г. из всего числа самолетов, поступавших в русскую армию, 73 % были построены в России и только 27 % – за границей.
  За каждый строившийся в России самолет заграничной конструкции УВВФ платило фирме «Ньюпор» по 1435 франков, фирме «Фарман» по 1800 франков. Только осенью 1916 г. иностранным авиационным фирмам было выплачено около двух миллионов франков золотом.


[Закрыть]

Признавая настоятельную необходимость увеличения числа истребителей на фронте, мной были приняты меры к развитию наших аэропланостроительных заводов, которым были поставлены задания на конструирование истребителей собственного типа.

В настоящее время на некоторых заводах уже приступлено к постройке истребителей по заграничным чертежам, на других же – к постройке истребителей собственной конструкции, давших на испытаниях в полете отличные результаты.

Обстановка на фронте вполне оправдала предположения о необходимости увеличения числа истребителей на фронте. Воздушные бои, ставшие обычным явлением, принимают все более ожесточенный характер, причем появление быстроходных, сильно вооруженных аппаратов противника парализует деятельность наших летчиков, не давая им возможности выполнять крайне важные задачи разведки тыла противника, столь необходимые в период настоящих операций. Примером может служить обстановка в 8-й армии, где несколько попыток наших летчиков пролететь до Ковеля неизменно кончались нападением на них, тотчас же по переходе через позиции, нескольких (5, 6, а иногда и 8) истребителей противника, причем лишь благодаря счастливой случайности летчики наши отделывались разбитым винтом или простреленным баком, принуждавшим их спускаться, что, благодаря близости своих войск, им удавалось делать в расположении последних.

Меры к увеличению наших воздушных сил в районе 8-й армии мной приняты: в 8-м авиационном дивизионе спешно будут сосредоточены: 4 французских офицера со своими аппаратами-истребителями и 8-й отряд истребителей, которому спешно выдаются только что прибывшие из-за границы аппараты.[124]124
  То, что даже в документе такого уровня наиболее серьезной из принятых мер считается приглашение четырех французских офицеров с их аппаратами, свидетельствует о широко распространившейся в России дискриминации всего отечественного. Вместо того, чтобы энергичнее помогать русским летчикам, их еще и самих, возможно, того не замечая, обижали.


[Закрыть] Но вместе с тем можно с уверенностью сказать, что обстановка, сложившаяся в 8-й армии, не замедлит стать обычным явлением и в остальных армиях. Поэтому приходится признать, что наличие на фронте армии всего лишь 6 аппаратов отряда истребителей явится недостаточным для успешной борьбы в воздухе.

Ввиду усиливающейся за последнее время деятельности наших заводов можно предположить, что в недалеком будущем производительность их даст возможность увеличить число истребителей на фронте. Увеличение числа истребителей на фронте представлялось бы наиболее желательным произвести придачей каждому авиационному отряду по два аппарата-истребителя, задачей коих являлась бы защита других менее быстроходных аппаратов своего отряда, при выполнении последними ответственных задач. При этих условиях 6 аппаратов отрядов истребителей, с которых будет снята забота о защите аппаратов остальных отрядов, более успешно справятся с задачей недопущения к разведке важных районов и пунктов неприятельских летчиков, их преследования и уничтожения.

…В случае, если приведенные выше соображения будут признаны Вашим высокопревосходительством правильными, прошу об утверждении дополнения к штату и табели авиационного отряда и о разрешении мне, по окончании формирования 12 отрядов-истребителей, немедленно приступить к постепенному пополнению авиационных отрядов двумя истребителями, по мере выпуска аппаратов нашими заводами и начиная с армий, на фронте которых воздушные силы противника проявляют наибольшую деятельность. Генерал-адъютант Александр Михайлович».[125]125
  Этот доклад (от 02.07.1916 г. но старому стилю) считается официальной точкой отсчета возникновения истребительных авиаотрядов в русской авиации.
  Летом этого года были созданы при 11-й армии 1 – я истребительная группа в составе 4-х авиаотрядов под командованием Казакова, несколько позже на Юго-Западном фронте – 2-я истребительная группа под командованием Крутеня, а на Западном фронте – 3-я истребительная группа, котором командовал русский летчик-ас Шереметьевский. На Западном фронте также действовал истребительный авиаотряд из гвардейских офицеров, подчиненный непосредственно великому князю Александру Михайловичу. Однако против всех ожиданий этот отряд не представлял собой никакой реальной силы. Летчики этого отряда плохо знали технику летного дела и пренебрежительно относились к механикам.


[Закрыть]

К этому времени воздушный бой принял совершенно иной характер. До сих пор русские летчики летали в основном на двухместных самолетах с толкающими винтами. С большинства из них можно было вести огонь только вперед, а на германских – только назад. Естественно, что при такой организации германский биплан не мог атаковать, так как для этого ему необходимо было развернуться на 180°. Однако и стреляющий вперед русский биплан тоже был лишен возможности атаковать из-за малой скорости. Но как только появились самолеты, стреляющие через винт, бипланы с толкающим винтом стали их легкой добычей. Поэтому такие самолеты действовали, начиная с середины этого года, лишь под охраной истребителей или под покровом ночи.

Из «Наставления по применению авиации на войне», составленного в России в 1916 г.:

«Целью борьбы с авиацией противника является обеспечение своему воздушному флоту свободы действий в воздухе и стеснение таковой противнику. Цель эта может быть достигнута беспрестанным преследованием неприятельских аппаратов для их истребления в воздушном бою, который является главной задачей отрядов истребителей».

Каким диссонансом с этими наставлениями звучит французский инструктаж этих дней.

Из наставлений французского военного летчика Жана Дюваля: «Делайте повороты через крыло, штопор, пике и другие номера по отношению к противнику, делающему то же самое; точно рассчитайте расстояние, откуда вы вышли, амплитуду вольта, точку, где вольт закончится; занимайте позицию для стрельбы, имея пулемет уже направленным на цель, и все это в четверть секунды – только тогда будет успех. Встречи самолетов имеют молниеносную быстроту… Расстояние между противниками в бою не превосходит обычно 200 м. Чаще оно измеряется дистанцией от 100 до 10 м. Не более чем в две секунды истребитель должен прицелиться, стрелять, сделать маневр, чтобы отбиться, и снова должен занять боевую позицию. В это мгновение проявляются ум, ловкость, глазомер, рефлективная способность, одним словом, весь человек. Такая точность в движениях может быть только инстинктивной…

Летчик-истребитель является великим фехтовальщиком в воздухе, а самолет – его рапирой. Бой между двумя ловкими противниками объясняет все летное искусство; это ослепительная джигитовка, головокружительная карусель в смертельной дуэли».

16 июля – Начали наступление с Рижского плацдарма войска русского Северного фронта. Однако это наступление не принесло никаких результатов и вскоре было приостановлено Ставкой.

18 июля – Завершилась Трапезундская операция на Кавказско-Турецком фронте, проводившаяся силами сухопутных войск и военно-морского флота, русскими взят Трапезунд, который затем превратился в базу русской армии на этом театре военных действий.

В этой операции заметную роль сыграла русская гидроавиация. Она вела разведку мест высадки десанта, прикрывала десантные войска с воздуха при их подходе к берегу и высадке, а также способствовала развитию успеха десантной группы корректированием артиллерийского огня поддержки и бомбардированием войск и укреплений турок.

Русские сделали хорошие выводы из Дарданелльской десантной операции англо-французов.

20 июля – Благодаря фотосъемочной разведке, произведенной 6-м германским авиаотрядом были установлены главные военные склады английской армии.

Зигерт: «Благодаря фотосъемочной разведке 6-го авиаотряда были установлены неприятельские расположения весьма важного значения с многочисленными железнодорожными путями южнее Одрик по линии станции Омер – Кале. Они находились в 60 км за неприятельским фронтом и представляли собой главные военные склады английской армии. Нападение днем не обещало никакого успеха в виду того сильного противодействия, которого надо было ожидать со стороны врага… Поэтому атака была назначена в ночь…»

На Восточном фронте погиб, прибывший из Франции, военный летчик Э. Пульпе.

Он всегда смело бросался в бой, невзирая на количество встретившихся машин противника. 20 марта над территорией Германии он атаковал три немецких самолета; один сбил и, несмотря на множество пробоин, смог добраться до своего аэродрома.

31 марта Пульпе вновь атаковал два немецких самолета; один сбил, другой обратил в бегство. И вновь вернулся на свой аэродром на сильно поврежденном самолете.

В небе над Верденом Э. Пульпе, вступив в бой один против восьми немецких самолетов, сбил два из них, сам оставшись цел.

В момент гибели на счету Пульпе было 5 сбитых самолетов противника, по русским меркам он был летчик-ас.

Из акта французской военной миссии в России: «…причины смерти младшего лейтенанта Пульпе из 8-го авиаотряда.

Опрашивая свидетелей и изучив обломки самолета, случившееся представляется так: в семь часов утра пролетело пять вражеских истребителей. Через некоторое время над ними появился один наш истребитель, атаковавший противника. Два вражеских самолета обратились в бегство, в то время как остальные втянулись в бой с нашим самолетом, который после множества атак на врага резко упал на левое крыло, закрутился. На высоте триста метров он выпрямился и упал вертикально на землю.

После изучения обломков самолета следует, что во время воздушного боя была перебита тяга элерона, вследствие чего самолет потерял управление. Пилот был ранен в левую руку и в область поясницы…»[126]126
  Этот эпизод имел место в Ковельском районе над р. Стырь.


[Закрыть]

21 июля – В ночь 4 германских самолета 40-го авиаотряда, взяв одну 20-кг и десять 13-кг термитных бомб, а также 43 фугасных (по 12 кг] и 10 зажигательных (общим весом 770 кг] произвели бомбардировку английских военных складов. Скученными попаданиями всех сброшенных бомб была уничтожена половина общего лагеря площадью в 1 км², совершенно сгорели находившиеся на поверхности постройки; в полной невредимости остался только один сарай, от взрыва находившихся на складах массы снарядов образовались огромные воронки.[127]127
  Из перехваченного письма: «Блендек (Па-де-Кале)… во вчерашнем ночном кошмаре по предварительным подсчетам погибло около тысячи двухсот человек…»


[Закрыть]

«Вокруг света», № 30, (31) июля 1916 г.: «Как летают ночью. Очерк Я. Златогорова».

«Тихо… появляется воздушный пират над беззащитным городом ночью, спокойно и уверенно сбрасывает свои смертоносные разрушительные бомбы и также незаметно и безмолвно исчезает…

Что же требуется воздушному кораблю при его ночном путешествии?

…Для освещения аппаратов… покрывают все приборы и указатели фосфором, который не ослепляет авиатора…

Для наблюдения за правильным положением аппарата во время полета… применяются контрольные лампы, установленные на концах крыльев… Лампы эти обыкновенно делаются красного цвета; третья лампа – красная или белая – помещается на хвосте аэроплана…

Довольно интересно организована в Германии ночная сигнализационная служба, позволяющая и авиаторам и воздухоплавателям легко определять свое местонахождение… Для этого на многочисленных германских аэродромах и в местах приземления установлены специальные воздушные маяки… стекла фонарей маяков подобраны так, что в то время когда одна часть светового луча омывает горизонт, другая часть, состоящая из расходящихся лучей, освещает небесный свод в вертикальном направлении; благодаря этому авиаторы, находящиеся на больших высотах, легко замечают эти сигналы…