Текст книги "Авиация великой войны"

Январь

На этот раз январь месяц на Восточноевропейском театре начался активными боевыми действиями. Русский генеральный штаб решил в этом году не раскачиваться долго.

3 января – Командующий Северным фронтом генерал Рузский определил фронт для атаки между болотом Тируль и мызой Олай, общая протяженность – 30 км. Задача: сбить противника с «занимаемых позиций, прорвать его расположение и, маневром в открытом поле, отбросить за реки Экау и Аа».

Цель: овладеть станцией Митава и железнодорожной линией Митава – Якобштадт.

Из приказа от (27 декабря] 1916 г.: «(20 декабря] 8 самолетов фронтовой авиагруппы капитана Якобешвили вылетели для боя и фотографирования. Во время полета самолеты выдержали четыре боя, причем два неприятельских самолета были сбиты, один – прапорщиком Н.К. Кокориным, другой – старшим унтер-офицером И.В. Смирновым с наблюдателем штабс-капитаном Пентке. Неприятельские летчики (три офицера и один унтер-офицер] убиты ружейными пулями в воздухе».

После тщательной авиаразведки с фотографированием русские перешли в наступление.

5 января – Перед рассветом, внезапно, без артиллерийской подготовки, русские соединения устремились к укрепленной линии противника. На участке главного удара фронт обороны австрийцев был прорван в трех местах; русские заняли район Скудр – Граббе – Скангель.

7 января – (25 декабря] был сформирован Петроградский авиадивизион из 3-х отрядов с подчинением начальнику противовоздушной обороны Петрограда генерал-майору Л.С. Бурману – это положило начало авиации ПВО в России.

9 января – Бомбардировочным эскадрам Эрнста Бранденбурга была поставлена непосредственная задача разведки и подавления британских подводных лодок. Этим надеялись принудить Англию к капитуляции, что должно было, по расчетам германского командования, привести к быстрому достижению победного мира.

Командование Антанты, в свою очередь, намеревалось согласованными наступательными действиями развить свой успех на всех фронтах с целью нанесения окончательного поражения Германии и ее союзникам.

12 января – Завершилась Митавская операция на Восточноевропейском театре.

В этой операции войска 12-й русской армии успешно прорвали германскую оборону и создали угрозу прорыва на Якобштадском и Двинском участках фронта.

Все последующие дни, вплоть до 3 февраля, русские ведут оборонительные бои, сдерживая яростно наседающие германские войска. Силами одной только армии русским войскам не удалось развить успех и выполнить поставленную задачу.

Русская истребительная авиация обеспечила скрытность подготовки наступления, подавив действия австрийской авиационной разведки, и обеспечив действия своей; русские разведчики провели успешную аэрофотосъемку австро-венгерских позиций, позволившую вскрыть слабые пункты обороны противника между Леси, Мантель и Пулеметной горкой. Атака на этом направлении была предпринята без предварительной артиллерийской подготовки и явилась полной неожиданностью для австро-венгерских войск.

Людендорф: «Неожиданно всполошил удар русских в направлении на Митаву; поспешно стянутыми резервами едва удалось его локализовать».

Февраль

В этом месяце в Петрограде (впервые на Восточном фронте) была проведена межсоюзническая конференция с целью согласования действий союзных сил. Русское верховное командование настойчиво добивалось правильного распределения военных ресурсов, имеющихся в распоряжении союзников. Россия нуждалась в орудиях, аэропланах, военном снаряжении.

4 февраля – (22 января) 1917 г. УВВФ разрешило «допустить к сдаче и отправке 25 самолетов „Лебедь-12“ с установленными на них 4-мя круглыми бомбосбрасывателями системы инженера Шкульника».

8 февраля – Гийнемеру удалось сбить бомбардировщик «Гота». Германский гигант бомбардировал Нанси, когда французский истребитель привычно зашел ему в хвост и снизу для атаки. Однако германский наблюдатель не дремал и, едва Гийнемер приблизился, воспользовался сюрпризом – последним изобретением германских летчиков. Француз вдруг увидел, как в пузе у гиганта открылся люк и оттуда высунулся пулемет. Гийнемер отреагировал тотчас и, сделав быстрый маневр, в следующую минуту атаковал немца в ³/₄ с носа, первой же короткой очередью с близкого расстояния пробил мотор гиганта и вынудил его совершить посадку на французской территории у Понт-а-Мусона. Оба летчика были взяты в плен.

9 февраля – Летчик из эскадрильи Гийнемера капитан Оже, сбив «Альбатрос», одержал третью победу в воздушном бою.

11 февраля – В ночь самолету 12-го германского авиаотряда впервые удалось сбить два французских самолета. Все началось с планомерной разведки ночной деятельности летчиков с аэродрома в Мальзевиле. Время вылета было установлено по сигнальным огням на аэродроме. Кружась около 20 минут над местом старта француза, германский самолет терпеливо поджидал его возвращения. Первое предупреждение о приближении противника немец получил, услышав огонь германской зенитной артиллерии на линии фронта. Вскоре летчик заметил в воздухе и красно-зеленые огоньки двухместного биплана, приближающегося к своему аэродрому. Германский самолет крутым виражом пристроился ему в хвост и расстрелял с близкого расстояния. После того, как он выпустил всего 25 пуль, французский самолет загорелся, затем взорвался и рухнул вниз. Этот факт был подтвержден артиллерийскими частями 47-й бригады.

Спустя совсем непродолжительное время появился второй французский самолет, возвращавшийся с ночного задания. Германский летчик повторил маневр. После короткой очереди французский биплан исчез в темноте. Впоследствии немцы узнали от французских военнопленных о том, что и второй самолет разбился.

14 февраля – К (1) февраля поступило на вооружение ЭВК 38 машин.

20 февраля – Во Франции командующий Нивель подает в Военное министерство на утверждение подробный план воздушных бомбардировок. Теперь уже и Франция собирается приступить к централизованному утверждению объектов воздушного нападения.

25 февраля – Союзники начинают выполнять решения последней межсоюзнической конференции и посылают в Россию военных летчиков.

«Е. Крутень

Нашествие иноплеменников[140]140
  Погибший на Русском фронте в июле Э. Пульпе, был в общем-то русским летчиком, служившим во Франции. Но он прибыл с французской эскадрильей и значился как французский летчик. Но таких было немного. Русские летчики воевали во Франции, на Салоникском фронте, на Балканах; английские и французские летчики воевали в России – это была обычная ситуация. Крутень и сам стажировался во Франции и Англии. И претензия замечательного русского летчика относится, прежде всего, к тому низкопоклонству, которое испытывают в России ко всему заграничному.


[Закрыть]

У нас всегда зовут варягов. Авиация не может представить исключения. Были одиночные французы-летчики в начале войны, потом назвали механиков, потом стали выписывать летчиков вагонами – все мало – едет в Россию целая организованная банда в виде двух отрядов – разведочного и истребительного.

И этого мало – едут около двадцати англичан…

Но учиться у них пока что авиации решительно нечему.

В Англии, слов нет, лихая авиация, но без систематической организации и без хороших технических средств…

О французах надо говорить иначе.

…Вполне достаточно было бы ограничиться призывом инженеров, мотористов и прочего технического люда. Но вот призыв летчиков не находит себе никакого оправдания…

Едет компания не лучших летчиков, а „так себе“…

…В августе 1916 г. какой-то Смольянинов писал в газете „Новое Время“ о том, как вдруг все изменилось на нашем фронте, когда к нам приехал французский авиационный отряд[141]141
  Одни из этих вскоре прибывших в Россию истребителей – канадский летчик Билли Бишоп в марте месяце этого года сбил первый из 27-ми немецких самолетов, брошенных на Восточный фронт для усиления.


[Закрыть], летчики которого ежедневно сбивали по несколько немцев и совсем заставили их перестать летать в этом месте…

Так это писалось еще тогда, когда французского отряда и в помине не было у нас. Что же будет теперь, когда вдруг среди заплеванных обществом русских летчиков появится в самом деле отряд истребителей из 16 летчиков[142]142
  Одни из этих вскоре прибывших в Россию истребителей – канадский летчик Билли Бишоп в марте месяце этого года сбил первый из 27-ми немецких самолетов, брошенных на Восточный фронт для усиления.


[Закрыть], среди которых, верно, хотя один да будет порядочный, да еще на лучших аппаратах „СПАД“, с которого довольно просто сбивать неподготовленных немцев…

Мы в технике уступаем, но в работе боевой французы не смеют сделать нам упрека.

Не только французы нас презирают, но и свои нас оплевывают, начальство не доверяет, а французов, которые смотрят на нас, как англичане на негров или мы на персюков, у нас сажают на первое место и дают полную возможность омертветь еще пока ретивому сердцу русского военного летчика.

Кризис близок.

25 февраля 1917 г.»[143]143
  Эта брошюра «Нашествие иноплеменников» была сначала опубликована в Лондоне, где Крутень находился на стажировке.


[Закрыть]

27 февраля – На англо-французской конференции в Кале был одобрен план операций Нивеля. С целью обеспечения полного единства командования «в течение предстоящих военных операций» общее руководство французской и английской армиями возлагалось на французского главнокомандующего.

В Англии создан Комитет войны под председательством Ллойда Джорджа. Ллойд Джордж сменил на этом посту лорда Китченера, погибшего в июне 1916 г. при подрыве британского крейсера на мине.

Март

В этом месяце в истребительную эскадрилью Рихтгофена «влился» его младший брат Лотар.

Рихтгофен: «По прибытии он, конечно, был очень молодым и невинным летчиком, который и понятия не имел о мертвой петле и всяких такого рода трюках. Но был весьма доволен уже тем, что может поднять машину в воздух и успешно посадить ее. На следующий же день я взял его с собой в разведку, прося лететь как можно ближе ко мне, чтобы он мог внимательно смотреть, как я буду расправляться с англичанами. На третий наш совместный полет я заметил, что он вдруг отделился от меня, ринулся на англичанина и сбил его. Сердце мое преисполнилось радостью. Ведь искусству поражать аэропланы противника научиться негде, все зависит лишь или от личности летчика или от решимости победить. Я не Пегу и быть им не хочу. Я всего лишь солдат, исполняющий свой долг».

Россия все больше и больше отставала в этой европейской авиационной гонке.

1 марта – Из отчета русского авиационного командования в Ставку: «…сложилась крайне неблагоприятная обстановка для нашей авиации. Материальная часть очень изношена. Новых самолетов поступает очень мало. Наша авиация действует в условиях значительного количественного и качественного превосходства самолетов противника. Разведывательная авиация вынуждена перейти к групповым полетам под прикрытием истребителей. Дальняя разведка производится одиночными самолетами-истребителями, а в особо важных случаях – группами по 5–7 самолетов… На сегодняшний день за первые два месяца кампании 1917 г. произведено 2505 самолето-вылетов, а всего с начала войны 31162 самолетовылета…»

Молль[144]144
  Германский морской летчик, капитан II ранга, командир Виндавского отряда гидросамолетов.


[Закрыть]: «При первых же воздушных боях весной 1917 года у русских… было сбито виндавскими истребителями 4 самолета без всяких потерь с нашей стороны. И с тех пор все русские гидросамолеты, при виде даже одного нашего, поворачивали обычно назад и спускались в районе своих авиачастей или дозорных кораблей. Их не удавалось расшевелить и вызвать на бой, даже применяя особые приманочные самолеты… И только над собственной территорией русские пытались всегда сбить наши гидросамолеты с помощью большого числа своих истребителей».

3 марта – Немцы разбомбили английский госпиталь, в котором погибли раненые – жертвы недавнего налета германских бомбардировщиков.

10 марта – Немецкие самолеты разбомбили еще один английский госпиталь; погибли все раненые и 2 сестры.

12 марта – (27 февраля) в России произошла Февральская буржуазно-демократическая революция.

После революции в летных школах была проведена чистка, обнаружены офицеры, которые не имели ни одного боевого вылета. От руководства летными школами были освобождены барон Буксгевден, полковник Стаматьев и др. Многих офицеров вернули в кавалерию и пехоту.

15 марта – Рихтгофен: «Летя с эскадрильей, я вдруг заметил противника, который теперь тоже летал только эскадрильями. Это все произошло над нашими артиллерийскими позициями по близости от Линса, то есть достаточно далеко, а нет ничего более возбуждающего, чем видеть противника, когда до сражения остаются считанные минуты. Я даже думаю, что в такие мгновения лицо мое немного бледнело, но сказать это с точностью не могу – зеркала с собой у меня никогда не было. Мне нравится это чувство опасности, поскольку оно сильно стимулирует поведение. Итак, ты видишь врага. Ты видишь целую эскадрилью. Ты считаешь вражеские машины и быстро рассчитываешь условия боя. Очень многое зависит в этом случае от направления ветра, куда он тянет машину – к фронту или от фронта. Например, однажды я подстрелил англичанина и сделал этот фатальный выстрел над английскими позициями, но ветер был настолько силен, что английский аэроплан приземлился не у своих, а как раз рядом с нашим наблюдательным воздушным шаром, так что мне повезло…

Нас было пятеро, англичан в три раза больше. Они летели, как мошкара. Расстроить такой порядок в таком скоплении машин – дело непростое, и одному аэроплану это не под силу. Это тяжело даже для нескольких, особенно, если имеется такое численное превосходство, как было в тот раз. Но, тем не менее, мы чувствовали такое воодушевление, что совершенно не сомневались в победе. На войне всегда главное высокий боевой дух, нападение, порыв, и бой в воздухе – не исключение. Правда, наши противники, наверное, думали точно так же, что я сразу и отметил про себя. Заметив нас, они построились кругом и атаковали, теперь нам пятерым надо было глядеть в оба. Мы сбились в тесный кружок и приготовились к приближению английских джентльменов.

Я внимательно смотрел, не поспешит ли какой-нибудь из них и не оторвется ли от компании. Ага! Вот и нашелся дурачок, который так и сделал. Теперь добраться до него было легко, и я сказал себе: „Этот пропал“. Громко закричав, я ринулся на него и подлетел совсем близко. Он в ответ тут же открыл беспорядочную стрельбу, что говорило только о том, что господин нервничает; Тогда я снова сказал себе: „Давай, голубчик, стреляй! Все равно промахнешься“. Он стрелял из какого-то неизвестного мне оружия, но все равно мазал. Мне казалось, что я сижу перед гигантским кипящим котлом, и в этом было мало приятного. Правда, англичане всегда стреляют много из своих дьявольски отличных пулеметов, и мы более или менее привыкли к ним. Привыкнуть ведь можно решительно ко всему. Кажется, в тот момент я даже громко рассмеялся, но скоро получил за это хороший урок. Приблизившись к англичанину почти вплотную, то есть на триста футов, я приготовился стрелять, прицелился и дал несколько пробных очередей. Пулемет был в порядке и мысленно я уже видел своего противника падающим.

Возбуждение несколько улеглось. В таком положении надо оставаться очень спокойным, собранным и постоянно иметь в виду, что и тебя тоже смогут сбить. Однако воздушного боя без возбуждения все-таки не бывает – просто ему должна быть мера, ибо без меры ты непременно совершишь ошибку или, хуже того, ошибки, и никогда никого не собьешь. Но спокойствие – дело привычки. Во всяком случае, в тот раз ошибки я не сделал. Я приблизился к англичанину на расстояние в пятьдесят ярдов[145]145
  Грей: «В небе дистанцию определить сложно, ее можно только почувствовать. На то время 50 ярдов – сказочно большое расстояние, наши, например, предпочитали 50 футов. Правда, порой Р. признается, что открывал огонь и на расстоянии в 1000 ярдов».


[Закрыть] и стал стрелять прицельно, будучи полностью уверенным в своем успехе. Я просто верил в него. Но едва расстреляв десять лент, я неожиданно услышал чудовищный грохот, что-то ударило в мою машину. Затем мне стало ясно, что меня подбили. В тот же момент я почувствовал опасный запах бензина и увидел, что поврежден мотор. Это, конечно, заметил и англичанин, поскольку начал стрелять с удвоенной силой. Мне пришлось оставить его, уйдя резко вниз. Инстинктивно я выключил мотор и, надо сказать, весьма вовремя. Когда пробит бензобак, и дьявольская жидкость уже струиться по ногам, существует весьма реальная опасность пожара. А там и взрыв мотора в 150 лошадиных сил, и так уже горячего до красноты. Если хотя бы одна капля бензина попадет туда – аэроплан вспыхнет.

Машина моя оставляла в воздухе тонкое светлое облачко, а я уже хорошо знал, что это значит на примере моих противников. Появление такого облачка – первый знак приближающегося взрыва. Я же находился на высоте девяти тысяч футов и до приземления мне оставалось еще ого-го! Но заботою Провидения, мотор вдруг заглох, и теперь я даже не понимал, с какой скоростью опускаюсь вниз. Однако скорость была очень приличной, поскольку я даже не мог высунуть головы без того, чтобы меня не отшвырнуло обратно плотной струей воздуха.

Вскоре я потерял своего врага из виду – единственное, что я успел заметить, были мои оставшиеся четверо товарищей, которые продолжали бой. Слышна была оживленная перестрелка. Неожиданно я заметил вспышку ракеты. Было ли это вражеским сигналом? Такое вряд ли могло случиться, да и свет был слишком ярок для простой ракеты. Должно быть, это вспыхнул какой-то аэроплан, но чей?! Кажется, наш… но нет, слава Господу, горит аэроплан врага! Кто же подбил его? Не успел я ответить на этот вопрос, как увидел еще одну машину, падающую прямо перпендикулярно земле, и вращающуюся точно так же, как и я сам, но затем неожиданно вернувшую равновесие. Аэроплан летел теперь прямо за мной. Вероятно, у такого же „Альбатроса“ были и такие же повреждения.

Я уже находился на высоте около тысячи футов и должен был высматривать место для посадки. Теперь такие непредвиденные посадки обычно заканчиваются аварией, но тогда дела обстояли проще[146]146
  Эта фраза свидетельствует о том, как существенно изменялись самолеты в это время всего за пару месяцев. Книга написана Рихтгофеном во время летнего отпуска в этом году.


[Закрыть]. Я нашел луг, не очень большой, но все же достаточный для моих целей. К тому же, он был очень удачно расположен неподалеку от дороги Хенин-Литар. Там я и собирался сесть.

Все пока шло нормально, и меня терзала только одна мысль, что же произошло с моим товарищем?

Как оказалось, он приземлился в нескольких километрах от моего луга.

У меня было достаточно времени, чтобы изучить повреждения; аэроплан оказался пробит в нескольких местах, а выстрел, заставивший меня выйти из боя, пробил бензобак. Теперь у меня не было ни капли бензина, да и сам мотор был прилично попорчен пулями. Жаль, это был очень хороший мотор!»

16 марта – Германское командование начинает отвод войск на предварительно подготовленные позиции Зигфрида. Этот неожиданный отход германских войск нарушил планы союзников, заставив их произвести перегруппировку армий. План захвата в клещи нуайонского выступа потерял смысл, однако общая идея наступательной операции Нивеля осталась в силе. Главному удару должен был предшествовать удар англичан у Арраса.

Ллойд Джордж: «На самом деле этот отход немцев был действительно неожиданностью для союзников. Наши планы были опрокинуты, и немцам удалось вывести из окопов целые дивизии и тем самым накопить в ближайшем тылу огромные резервы; при помощи этих резервов они подготовились к контратаке и покрывали потери в передовых частях. Нельзя себе представить, чтобы эта крупная операция германской армии могла быть проведена, оставаясь совершенно неизвестной французской и английской разведке. Аэропланы пересекали германские линии и возвращались назад, не замечая подготовки, которая продолжалась неделями и даже месяцами и состояла в постройке новой и массивной линии окопов… они не замечали увода солдат, пушек, запасов…»

Рихтгофен: «Название „позиция Зигфрида“ известна в Германии каждому юноше. К тому времени, когда мы выдвинулись на эту позицию, активность в воздухе возросла до немыслимых пределов. Мы позволяли противнику оккупировать наши территории, которые были уже полностью эвакуированы, но не отдавали ему ни пяди наших воздушных пространств. Истребительная эскадрилья, натасканная Бельке, гонялась за англичанами, которые тоже отчаянно бились за воздушное пространство, и нам удавалось удерживать их в рамках только ценой чудовищных усилий.

Это было время, когда свою жизнь отдал за родину даже принц Фредерик Чарльз.

В ходе охотничьей экспедиции истребительной эскадрильи Бельке лейтенант Фосс выиграл у англичанина воздушную дуэль, и тот вынужден был сделать посадку на нейтральной территории, на ничейной земле. В данном случае это была земля, которую мы уже покинули, но противник еще не занял. По неоккупированной зоне ходили только наши и английские патрули. Английский аэроплан стоял между двумя позициями, и наш добрый англичанин поверил, что земля эта уже принадлежит его соотечественникам – во всяком случае, верить в это было ему удобнее…

Лейтенант же Фосс придерживался иного мнения. Не раздумывая ни секунды, он приземлился рядом со своей жертвой и быстренько перетащил английские пулеметы и другие полезные вещи в свой собственный аэроплан, достал коробку спичек, и через минуту английская машина уже пылала факелом. Потом Фосс, улыбаясь, помахал крылом сбегавшимся со всех сторон англичанам – и был таков».

К тому времени, когда он писал эти строки Рихтгофен сам уже стал, согласно его же определению, «мясником». А еще в начале этого года он думал немного иначе.

Рихтгофен: «Мой отец всегда различал спортсмена и мясника. Последний убивает для забавы. Но когда я сбивал англичанина, то моя охотничья страсть успокаивалась на четверть часа.

Таким образом, я никогда не стремился сбить сразу двоих; когда один падал, я был вполне удовлетворен, и только много, много позже я превратился действительно в мясника.

Брат мой оказался устроен совсем по-иному. Я имел возможность наблюдать за ним в то время, когда он сбивал своего четвертого и пятого противника. Мы атаковали всей эскадрильей. Первым танец начал я и настиг свою жертву очень быстро. Обернувшись, я увидел, что брат рвется вслед за машиной, которая пылает и тут же взорвалась. Рядом оказался еще один англичанин, и брат, преследовавший первого, тут же направил свой пулемет на второго, несмотря на то, что первый все еще был в воздухе и не коснулся пока земли. Вторая жертва после короткой борьбы отправилась туда же.

Когда мы встретились дома, он гордо спросил меня: „Ну, и скольких ты сбил?“ – „Одного“, – скромно ответил я, а Лотар повернулся ко мне спиной и заявил: „А я – двоих!“. Тогда я послал его узнать все обстоятельства падений, имена летчиков и так далее. Вернулся он уже после полудня с информацией только об одном англичанине.

Выглядел он при этом совершенно беспечно, как и водится среди мясников. Рапорт о втором сбитом противнике я получил только на следующий день, хотя, конечно, в правдивости брата никто не сомневался».

Из письма военного министра Франции главнокомандующему Нивелю: «20 февраля Вы представили мне очень подробный план, согласно которому теперь должны выполняться воздушные бомбардировки на фронте северных и северо-восточных армий. Этот план был рассмотрен военным комитетом и привел к следующим общим положениям.

1. Наша воздушная деятельность окажется эффективной только в том случае, если будет сосредоточена на существенных объектах военной промышленности, на коммуникациях и на военных нуждах противника, и если бомбардировочные действия по данному индустриальному району будут выполняться в течение достаточно длительного времени для того, чтобы дезорганизовать работу.

2. Следует избегать бесполезных бомбардирований одиночными самолетами трудно уязвимых и несущественных для противника объектов, т. к. подобные бомбардирования могут только навлечь на нас репрессии.

3. Бомбардирование открытых городов воспрещается в принципе.

4. Необходимо выбирать объекты насколько возможно крупные, стараясь бомбардировать преимущественно военные и индустриальные объекты, наиболее удаленные от городов, однако, не делая из этого абсолютного правила. Поэтому ниже указываются категории объектов, на которые, по мнению военного комитета, надлежит сосредоточить в дальнейшем нашу воздушную активность.

1. Индустриальные объекты

Министерство вооружений установило прилагаемый список индустриальных объектов противника, имеющих для него существенное значение.

Вы заметите, что этот список содержит только металлургические предприятия с доменными печами, которые представляют собой объекты для бомбардирования днем и ночью, являясь в то же время объектами чрезвычайно уязвимыми.

2. Коммуникации

Тут нужно предусмотреть: сортировочные станции, на которых сосредоточивается большое количество подвижного состава; в нем противник начинает испытывать недостаток, а пополнять его он может лишь с большим трудом; станции, у которых расположены военные учреждения (склады различного назначения].

3. Военные объекты

Казармы, магазины, арсеналы являются объектами бомбардирования (они должны быть удалены от населенных пунктов, как об этом сказано выше).

Измените план, который Вы мне представили, на этих основаниях. Что же касается открытых городов, то их бомбардирование остается запрещенным. Однако, эти действия против германских городов могут иметь место в виде репрессий в особых случаях, которые будет определять правительство. Лиотэ.

Приложение: Список индустриальных объектов:

Саар (29 домен) – 10 объектов;

Занятая часть Лотарингии (66 домен) – 16 объектов;

Люксембург (43 домны) – 8 объектов;

Бриэ (43 домны) – 12 объектов;

Люксембург бельгийский (7 домен) – 5 объектов».

17 марта – Одержал свою первую действительную победу, сбив германский «Альбатрос D-III» Рене Фонк. За свою славную победу, одержанную на неповоротливом «Кодроне», он приглашен в истребительную группу «Аистов», где он пересел на «СПАД-VII».

23 марта – Русский военный летчик Гусев из 17-го корпусного авиаотряда с наблюдателем Лозовским вылетели ранним утром на «Моран-Парасоле» фотографировать германские позиции. Примерно через час после вылета на аэродром сообщили, что их самолет вступил в воздушный бой с «Альбатросом», после чего штопором упал на немецкой территории. Наши летчики сбросили немцам записки с просьбой сообщить о судьбе своих товарищей.

На четвертый день с «Альбатроса» на передовые окопы русских сбросили вымпел с пакетом, в котором на немецком языке было написано: «Аппарат „Моран-Парасоль“ типа L № 301 был сбит в воздушном бою 23 (10) марта в районе деревни Космичевки. Летчик мертв и похоронен нами на поле чести, наблюдатель ранен, находится в госпитале на пути к выздоровлению».

Впоследствии наблюдатель Лозовский вернулся на Родину и получил Георгия IV степени, так как «Альбатрос», с которым они с Гусевым вели свой последний воздушный бой, также упал.

Летчик Гусев А.М., окончивший в 1916 г. Севастопольскую школу авиаторов и погибший 23-х лет, также был удостоен Георгия IV степени. Незадолго до своей гибели, 12 марта (27 февраля), он, летая с наблюдателем Валлейко на своем «Моране», сбил одноместный германский истребитель.

В результате успешного действия союзных войск появилась возможность перебросить русские авиаотряды с Салоникского аэродрома в Южную Сербию, на аэродром под городом Монастырь, где, летая, в основном, на самолетах «Вуазен», они вели армейскую разведку, бомбометание, корректирование артогня.

Русскими авиаразведчиками было вскрыто обходное движение противника в стык между австрийским и болгарско-македонским фронтами.