Текст книги "26 мифов о России. Ложь и тайны страны"

26
Зашагает ли Россия левой?

23–24 декабря 1922 года Владимир Ильич Ленин надиктовал «Письмо к съезду», которое называют его «политическим завещанием».

В этом письме Ленин подчеркивал необходимость сохранения единства партии и повышения ее руководящей роли. Ставя вопрос о руководстве партией в случае своей смерти, тяжело больной вождь в своем «завещании» давал характеристики главным лидерам ВКП(б) – Сталину, Троцкому, Зиновьеву, Каменеву, Бухарину и Пятакову, оценив не только их политическую деятельность, но и некоторые личные качества.

В том числе он выражал сомнение в том, что Сталин, ставший генеральным секретарем ЦК и сосредоточивший в своих руках большую власть, сумеет правильно ею пользоваться, и напоминал о «небольшевизме» Троцкого, предупреждая партию о возможности у него меньшевистских рецидивов.

Обелять Льва Давидовича Троцкого, особенно в нашей стране, где он до сих пор существует в общественном сознании либо в образе карикатуры, либо в образе демона, задача абсолютно неблагодарная и непосильная. Самое большее, что можно сделать, – это хотя бы отчасти вспомнить правду.

Например, что известные ленинские ругательства в отношении Троцкого, будто он «иудушка» и «проститутка», были задолго до Октябрьского переворота. А вот между февралем и октябрем они стали вообще друзьями не разлей вода. И как раз Троцкого Ленин тогда именовал «лучшим большевиком партии». Ленин вообще многих страшно ругал, когда их взгляды расходились, а затем тех же людей нахваливал, когда их взгляды совпадали.

Ленин и Троцкий были за подготовку немедленного восстания, хотя против этого выступали все остальные виднейшие теоретики партии. Оба были за мировую революцию, поскольку только она одна и могла, по их общему мнению, спасти восставший русский пролетариат. И Ленин, и Троцкий чувствовали себя гражданами не России, а будущей федерации советских республик всего мира. Планетарный характер мышления Льва Давидовича, как и Владимира Ильича, отмечают многие биографы.

Наконец, оба были страстными сторонниками жесточайшего классового террора. И не было случая во время Гражданской войны, чтобы Ленин не поддержал самые жесткие приказы Троцкого. Много было и других, правда, уже второстепенных совпадений.

Это Троцкий вместе с другим забытым у нас персонажем, Парвусом, стоял во главе первой русской революции. Это он, вместе с Лениным, возглавлял Октябрьский переворот 1917 года. Это Троцкий, хотя и при поддержке других военных строителей, создал из безалаберной Красной гвардии регулярную Красную армию, которая сумела победить и белых, и зеленых.

Причем создал он ее при полной поддержке Ленина, опираясь в том числе и на бывших царских офицеров, которых настойчиво выковыривал из различных советских учреждений и даже из подвалов Лубянки. Недаром известный монархист Шульгин с горечью писал, что «белая идея успешно переползла линию фронта», имея в виду, что под руководством Троцкого служило в конечном итоге больше царских офицеров, чем в белой армии.

«Троцкого можно сравнить с неким пришельцем с планеты «Мировая советская федерация». Он, как в свое время варяги на Древнюю Русь, был призван в Россию, чтобы обеспечить победу над внутренними и внешними врагами».

(Краснов и Дайнес, «Неизвестный Троцкий»).

Отходя от ленинизма, сталинская пропаганда на самом деле во многих случаях громила под видом троцкизма сам ленинизм. Просто Ленину была отведена роль неприкасаемого божества, а Троцкому – роль дьявола. Не зря с начала 30-х годов и до 1956 года ленинское «Письмо к съезду», в котором Сталин и Троцкий равно рассматривались как лидеры партии, было объявлено фальшивкой и при арестах служило серьезнейшей уликой в обвинении в антисоветской контрреволюционной деятельности.

Троцкий – фигура действительно крайне противоречивая, как, наверное, и все революционеры всех эпох и народов. Но в данном случае нельзя забывать о том, что Троцкий хоть и был интернационалистом, но при этом не стеснялся любить свою Родину. Просто у нас есть такой стереотип, что интернационалист автоматически считается не патриотом.

Идеи Троцкого и основанный им Четвертый интернационал не прошли для мирового коммунистического движения бесследно. До сих пор практически в любой европейской стране есть многотысячные организации коммунистов, которые стоят на несталинских интернационалистских позициях, причем они гораздо более толерантны к демократии и сейчас ориентированы в основном на социальные движения. Активистов троцкистского толка немало среди левых французских профсоюзов, а также во многих общественно-политических движениях Латинской Америки. Это серьезное движение, и далеко не столь радикальное, как раньше, причем в наши дни принципиально являющееся противником революционного насилия.

От самого Троцкого и его идей в современных троцкистских движениях осталось три важные черты. Во-первых, последовательная ориентация на переход к новому обществу, антикапитализму – сейчас даже существует антикапиталистическая партия. При этом антикапитализм они понимают как отход от капиталистической системы за счет развития низового гражданского общества. Современный троцкизм – это троцкизм, который работает с низовыми социальными движениями.

Во-вторых, последовательный антисталинизм и демократизм. У современных троцкистов сейчас буквально пунктик на правах человека, на демократии и даже на многопартийности. В этом они смыкаются с либералами, и хотя идеи у них разные, по сути они представляют из себя движения больших противоположностей к некоей абстрактной общей платформе. Кстати, в правозащитных организациях очень часто вместе оказываются те же троцкисты и последовательные либералы.

И наконец третья черта – интернационализм. То есть троцкистские организации современности всегда последовательно выступают против правых, националистов и тому подобных. Сейчас это такие антисталинские, антифашистские, демократические коммунисты. Они не очень многочисленны, но очень активны.

Так что Троцкий и сейчас живее всех живых, и будет жить по двум взаимоисключающим основаниям. Пока живы наследники ортодоксального марксизма и коммунизма, Троцкий будет просто необходим, потому что другого такого образа дьявола у традиционных коммунистов нет. До сих пор наша КПРФ всех, кто отходит от официальной доктрины, называет троцкистами, даже если у тех нет ничего общего с идеями Троцкого и его последователей. А вторая причина в том, что идея переделать мир на эгалитарных основах, под глобальными знаменами, всегда будет жива, особенно у молодежи.

Конечно, сейчас Троцкий уже утратил монополию на эти идеи – в 60-е годы у него появились конкуренты, а с 70-х началась меняться повестка дня демократического общества – оно стало переходить в постиндустриальную фазу, и классическое деление на левых и правых во многом утратило свою актуальность. Что сейчас можно сделать левым в рамках ЕС с его жесткой бюджетной политикой? Ни денег не напечатать, ни инфляцию не разогреть, и социальные расходы не увеличить ради этого – потому что все очень жестко зарегулировано ЕС. Приходят другие ценности – от сексуальных ориентаций и экологии до антиглобализма или альтерглобализма. Нельзя сказать, что это прямое продолжение Троцкого, но основано на идеях Троцкого, или совпадает с его идеями там очень многое. Поэтому это имя всегда будет в пантеоне великих и на книжных полках части современного левого движения.

Тем не менее время идей мировой революции давным-давно закончилось. И появление сталинского государства являлось логическим следствием краха этих идей. И современные левые, безусловно, не повторяют лозунги начала XX века. Они вполне отвечают на вызовы постиндустриальной системы – не случайно «новые левые», возникшие после 1968 года, и современные троцкисты, и теоретически, и политически довольно близки и часто работают вместе. Особенно это важно для новых социальных движений. Ключевые лозунги в области собственности – это не вопрос фабрик рабочим, это вопрос интеллектуальной собственности, это вопрос открытости интеллектуальных результатов, вопрос отсутствия монополии фармацевтических корпораций на ноу-хау новых лекарств. Это вопрос политики базовой низовой демократии, которая ставится в альтернативу политическому манипулированию, фактически ставшему во многом подменой парламентского демократизма. Это в геополитике вопрос интернационализма социальных движений, а не просто взаимодействия государств.

В каком направлении должна развиваться Россия в политическом плане – скорее к либерализму или скорее к социализму?

• Скорее к либерализму – 68%

• Скорее к социализму – 32%

По результатам опроса 1800 экономически активных граждан России старше восемнадцати лет на портале «SuperJob».

«Если только в данном случае либерализм не означает тотальную анархию».

«Россия должна развиваться не в направлении социализма, так как социализм уже давно отжил свое, но и не в направлении абсолютного либерализма, так как на данный момент развитие в сторону либерализма дает свои сбои».

«Необходимо найти золотую середину, все должно быть по справедливости».

«России ближе социализм, но это не значит, что я его поддерживаю».

«В советское время не было такого безобразного расслоения на чудовищно богатых и выкинутых из нормальной жизни бедных граждан».

«Критиковали социализм – мол, у нас не получился, а капитализм у нас как раз классический: человек человеку волк». «Россия должна двигаться скорее к демократии».

(Из комментариев к опросу о пути развития России на сайте «SuperJob»).

Конечно, сайт «SuperJob» не отражает в полной мере настроений в стране – на нем бывают либо собственники, либо те, кто активно ищет работу, то есть люди, связанные с новой экономикой и новым мышлением. Это граждане и собственники – как минимум своих мозгов, знаний и трудовых ресурсов. Таких людей, к сожалению, в Россию меньшинство. У нас колоссальная тяга к государственной экономике – 60–70% населения всегда выступают за то, чтобы все, кроме мелких ларьков и мастерских, принадлежало государству. Большинство людей очень не любит предпринимательство – ни в обществе, ни в государстве. К тому же инициатива и предприимчивость не относятся к числу тех ценностей, которые поощряются и продвигаются нашим государством.

Общественная и политическая ситуация в России провоцирует радикальные идеи от низовой демократии – до «отнять и поделить». У нас одна из самых высоких в мире социальных дифференциаций: по официальным данным – 10% богатых и 10% беднейших, а по неофициальным – все 25% беднейших. И ситуация, при которой сельский учитель получает в лучшем случае пять–семь тысяч рублей, а при этом во время кризиса возникают новые олигархи – долларовые миллиардеры, не способствует росту доверия к бизнесу, тем более что наш российский бизнес инициирует коррупцию ничуть не меньше, чем наше бюрократическое государство.

«На националистические митинги выходят десятки тысяч, на либеральные – тысячи, а на левые «дни гнева», хорошо, если сотни, а то и десятки. КПРФ в последнее время набирает массовку на сайте с тем же названием».

(Из комментариев слушателей радио «Эхо Москвы»).

То, что мы видим в последнее время – события на Манежной, и то, что за ними последовало, – свидетельствует, что люди выходят протестовать не под либеральными и не под левыми, а под националистическими лозунгами. Не означает ли это, что мы видим крах и левой идеи, и либеральной? И не эволюционирует ли Россия постепенно в фашистское государство?

Наверное, это один из самых сложных и важных вопросов в современной России. Но прежде всего надо различать левых, выступающих с социалистических позиций демократии и интернационализма, и левых, которые выступают с державно-государственнических и националистических позиций и паразитируют на левой идее в экономике. К сожалению, в нашей стране таких вторых левых, соединяющих сталинизм, российский национализм и социальные идеи в экономической сфере, – большинство. Это прежде всего зюгановская КПРФ и ее сторонники.

Почему сложилась такая ситуация, почему державная идея, близкая к националистической, действительно так востребована? Первая причина – распад СССР и реформы, которые проводили под демократическими и либеральными лозунгами в 90-е годы и которые ударили по людям так, что образовалось огромное люмпенское болото и огромное количество молодых людей, которые не могут найти для себя места для самореализации. Эти люди уходят в национализм, где им дают простейшее решение: «если мне плохо, то виноват человек с другим типом внешности». Впрочем, это не только у нас, это очень распространенная международная тенденция. Вторая причина – унижение страны, что-то вроде ситуации после Первой мировой войны в Германии, так сказать, наш российский «Версальский синдром». И третья – что руководство страны средствами пропаганды поддерживает державную идею.

Хотя сейчас альтернативные лозунги характерны для меньшинства, но это меньшинство активное. И это не только собственники, есть разные люди, которые борются за свои гражданские права. Есть независимые профсоюзы, пусть маленькие, но пытающиеся добиться своего. Есть экологи, есть левые и не левые защитники прав человека и так далее, есть активные либералы. Но все они пока проигрывают правой националистической волне, которая сейчас поднялась. Ситуация такова, что державных националистов в значительной степени поддерживает явно или неявно, своей политикой, а иногда даже вполне открыто, государство.

И это еще накладывается на уже названные объективные факторы – огромное количество людей, оказавшихся на дне из-за гигантской социальной дифференциации и не имеющих возможности нормально подняться, синдром распада государства, унижение государства и отсутствие реальных возможностей добиваться своего через низовые организации, через те же профсоюзы или еще что-то, защищать свои интересы. Политическое сознание, активность граждан никак не поощряются, а наоборот, прямо дестимулируются и даже преследуются государством.

Тем не менее, несмотря на увеличивающуюся активность правых националистов, остальные партии и движения не стоит совсем списывать со счетов. В начале 2010 года КПРФ проводила один из «дней гнева» в январе, в двадцатиградусные морозы, когда даже «Единая Россия» отменила митинги из-за погоды. И коммунистам удалось вывести на улицы несколько сотен тысяч человек по всей стране. Потому что есть немало людей, которые по-прежнему ментально живут в СССР, – это контингент коммунистов, и он продолжает следовать за КПРФ, хоть это и тупиковое направление.

Есть тысячи людей, которые выходят на митинги под лозунгами «свобода и человеческое достоинство», – это либералы. Это понятная идея, и разумеется, такие люди будут всегда, пусть их и довольно мало. Есть третий тип – это люди, которые выходят под «поливалентными» лозунгами – не левыми, не правыми, а скорее общечеловеческими. Это может быть экология, это может быть грубое оскорбление властью человеческого достоинства или вовсе неправомерная застройка. Но в масштабе России таких людей все-таки немного.

А что остается остальным? Конфликтов и социальных трений очень много, никаких стимулов к политическому сознанию нет, поэтому человек в такой ситуации реагирует на самое низменное – по-английски это называется «праймовиал», что означает «первобытное». Первобытное – это то, с чем ты родился, чего не надо определять. Вот здесь свой-чужой, цвет лица, язык, музыка, религиозные обычаи вдруг становятся самым главным раздражителем. Те люди, которые сегодня больше всего поддаются на националистические и шовинистические лозунги, отнюдь не люмпены. Все социологические исследования показывают, что люмпены в прямом смысле – то есть самые обездоленные, ничего не могущие и не хотящие – пассивны, они выйдут на улицы в последнюю очередь, им туда не надо, поскольку они уже ни во что не верят и совсем отчаялись.

Можно посмотреть на съемки скандальных митингов и шествий – в кадре хорошие девочки и мальчики, молодняк – старшеклассники и студенты. Идеи, за которые они вышли воевать, распространяют социальные сети, а значит, эти идеи сразу нацелены на людей, у которых есть компьютер, а также потребность и навык общения. Это нормальный низший средний класс, который не имеет никакого другого политического мышления, кроме этого примитивного. И настоящая проблема состоит в том, что за этим примитивным политическим мышлением стоит желание не просто выйти на улицу, а еще захватить с собой травматический пистолет, а если его нет, то нож, отвертку и молоток. А ведь это – молодежь, будущее нашей страны.

Но нельзя забывать и о том, что митинги – не единственная форма протеста и не единственная форма политической активности. Есть и другая активность – забастовочная. Конечно, если посмотреть данные Росстата, то у нас в 2008 году состоялись всего четыре забастовки, а в 2009-м и вовсе одна. Но на самом деле просто система сбора статистики такова, что учитываются только те забастовки, которые осуществляются в рамках процедуры разрешения коллективных споров. А по оценке известного исследователя Петра Безюкова, за 2009 год на самом деле было около двухсот семидесяти самых разных забастовок. Но о них либо вообще ничего не было в СМИ и большая часть населения страны о них не знает, либо о них пишут только на каких-то специализированных сайтах. Наше телевидение показывало забастовку английских диспетчеров, и создавалось впечатление, что у них там за права борются, а у нас все тихо и спокойно. При этом в то же самое время, в марте–апреле 2010 года, проходила забастовка российских авиадиспетчеров, но о ней СМИ предпочли не рассказывать. А ведь если бы ей уделили столько же внимания, сколько и английской, было бы совершенно другое отношение и другое понимание проблематики труда в обществе.

Конечно, известные события на Манежной площади не были чем-то очень неожиданным, к этому все шло давно. Еще 4 ноября националисты выводили несколько тысяч людей на улицы Москвы. Людям нужна возможность высказывать свое недовольство. И если бы либеральные движения, движения за права человека и социальные протесты не подавлялись, то естественно, этого бы не было.

Но нашей власти любая политическая активность не нужна, и националистическая – тоже. Не зря Путин буквально через два дня заявил, что это тревожный симптом и надо принять меры. Вот только меры будут приниматься совершенно однобокие – полицейские. То есть профилактика, наказание, аресты и так далее. Конечно, наличие в стране полиции, способной справиться с разогретой демонстрацией, – это тоже признак зрелой демократии. Но одной полицейской мерой конфликт не решить. Если бы дали возможность нормально, демократически выдвигать социальные, экономические, идейные требования, ситуация была бы совершенно иной.

Какие силы имеют больше политических перспектив в России – левые или крайне-правые?

• Крайне-правые – 62%

• Левые – 38%

По результатам опроса слушателей радио «Эхо Москвы».

Крайне-правые настроения растут, националистические настроения выплескиваются на улицы. Но ничего подобного слева мы не видим, что является не очень хорошим признаком. Мы видим совершенно дикое социальное расслоение, которое продолжает расти, видим совершенно издевательское отношение к наемным работникам на предприятиях, видим дичайшую несправедливость в системе образования, здравоохранения и так далее. Видим колоссальную концентрацию собственности в руках нескольких десятков, в лучшем случае сотен семей и физических лиц. Но при этом левых настроений мы не ощущаем, хотя по всем признакам у нас должна быть левая страна.

Существует ли потенциал того, что сейчас «бей такого-то» перейдет в «бей «мерседесы», «бентли», бутики – бей капиталистов»? Каков протестный потенциал и социальный потенциал действия в нашем обществе именно под левыми лозунгами?

Если под народом иметь в виду не то, что у нас называется средним классом, а учителя, врача, рабочего, крестьянина, который живет в российской глубинке и перед которым в первую очередь стоит проблема выживания, то это человек с социалистическими взглядами и не склонный к национализму и к драке. Если этому человеку дать возможность выйти на демонстрацию, на пикет, под социальными, левыми лозунгами – «даешь бесплатное образование», «даешь прогрессивный налог», «даешь контроль над монополиями», «ренту от нефти – народу», «олигархи – раскошельтесь» – эти люди выйдут. И более того, если их довести до предела, то они могут взбунтоваться. Но предел терпения у них достаточно высокий.

В 90-е годы именно эти люди голосовали на выборах против власти – за очень широкий спектр разных партий, не только за коммунистов. А когда власть в нулевые годы стала давать народу чуть-чуть больше материальных благ, пусть и в ущерб свободе, эти люди дружно стали голосовать за власть. Но они снова могут передумать, если пошатнется эта хотя бы относительная стабильность[31]31
  В главе использованы материалы выступления на радио «Эхо Москвы» Алексея Мельникова – члена бюро партии «Яблоко», Александра Бузгалина – профессора МГУ, доктора экономических наук, и Бориса Макаренко – заместителя директора Центра политических технологий. А также материалы, подготовленные политическим обозревателем «РИА Новости» Петром Романовым.


[Закрыть].