Текст книги "26 мифов о России. Ложь и тайны страны"

Чтобы быть эффективной в России, власть должна в большей степени внушать страх или уважение?

• Страх – 9,4%

• Уважение – 90,6%

По результатам опроса слушателей радио «Эхо Москвы».

Власть в России всегда внушала страх, и уважает народ тех правителей, которые оставили в истории след своей крайней жестокостью. Иван Грозный внушал страх, а Александр Второй – уважение, когда проводил реформы, но первого помнят и интересуются им, а второго знают намного меньше, хотя он заслуживает много большего. При этом по результатам опросов все тот же народ желал бы, чтобы власть внушала уважение. Получается, что народ хочет Сталина и Грозного, но одновременно хочет уважать власть, а не бояться ее.

Но, с другой стороны, сейчас все-таки на дворе XXI век, связанный с глобализацией общества, переходом к новой цивилизации, сетевому сознанию, транснациональной экономике. Многие вещи будут самоубийственны для нашей цивилизации. Поэтому, говоря о страхе, большинство людей имеют в виду скорее не сам настоящий страх, а чувство страха, и не насилие, а ожидание насилия, привычку к насилию.

А чего хочет сама российская власть – внушать людям страх или уважение? Наверное, как любая власть, она хочет и того и другого, а главное – чтобы ее любили. Это тоже сложный синдром, но уважение власти немыслимо без признания силы. Есть такая фраза «Бог не в силе, а в правде», и власть является для миллионов людей и самой власти носителем правды. Но правда – это не право. Это объяснение, как устроена жизнь, правда – это высшая справедливость, правда – это истинный смысл, глубинный, ради которого можно делать все, что угодно. Например, приносить жертвы, карать неправедных, карать инакомыслящих.

Иван Грозный оправдывал свой террор именно этим, он говорил, что подотчетен только Богу, Бог его направляет, и власть его божественна. Получается, что эта формула позволяет оправдать любой кровавый террор против своего народа. А Сталин это же выводил из другой религии – из Революции. Справедливость и правда – вообще опаснейшие термины. Потому что ради справедливости и ради правды можно сделать все, что угодно, даже самые страшные вещи – цель все оправдывает.

При Иване Грозном все было просто – что справедливо, а что несправедливо, решал сам царь. Времена менялись, и как сказал Паскаль, «нет ничего более подверженного моде, чем понятие справедливости». Так что ради этой сиюминутной «справедливости», объявленной очередным властителем, в топку истории не раз бросались миллионы людей.

«Конечно, нынешняя власть хочет, чтобы ее боялись – отсюда Ходорковский и ОМОН».

(Из комментариев слушателей радио «Эхо Москвы»).

Безусловно, власть сейчас делает некоторые жесты, чтобы произвести впечатление на народ – это и «дело Ходорковского», и силовые разгоны демонстраций. Но цель их – не вызвать страх, а сохранить свою власть. Страх – это, конечно, один из эффективных методов, но сейчас есть не менее эффективные технологии, и прежде всего пиар: телевизионный, медийный и виртуальный. Мы же не знаем, какова власть на самом деле, потому что мы видим ее только в телевизионном варианте.

Большинство людей живет как бы в третьей реальности – не в первой, физической, не во второй, придуманной пиарщиками, а в третьей, где одно слито с другим. Сейчас уже нет такой необходимости избивать, а тем более убивать политических противников, их можно уничтожать другими способами. И хотя старые методы все еще используются, но это скорее для острастки. Не нужен ни Большой террор, ни опричнина, мы уже находимся в новом состоянии общественного устройства и формирования, когда можно из людей лепить все, что угодно, поскольку люди очень сильно зависят от СМИ.

Конечно, в этом тоже ничего нового – из людей лепил нужное Геббельс в Германии в 30-е годы, и Сталин в 40–50-е годы, и Брежнев в 70-е годы. Ново лишь то, что сейчас это происходит в условиях открытого общества, в условиях колоссальных потоков информации, абсолютной свободы и наличия Интернета. То есть сейчас работают сверхновейшие, почти невидимые, не отрефлексированные исследователями новые подходы управления массовым сознанием. Скорее всего, в будущем соревнование цивилизаций будет связано именно с борьбой за контент наполненности человека. Конечно, эпоха жестокости не ушла на все сто процентов, однако технологии все больше меняются на более манипулятивные, но от этого не менее мощные.

Но жестокость, конечно, не исчезла и не осталась в прошлом – есть и войны, и насилие над личностью, телевизор нам транслирует жестокость через криминальные новости, сериалы и шоу – у людей формируется настоящая привычка к насилию. Жестокость на улице, в семье – везде. Жестокость – часть нашей жизни. Она воспринимается привыкшим к ней общественным сознанием как нечто очень эффективное, и поэтому власти тоже невыгодно от нее отказываться, тем более что не использующую жестокие методы власть перестают воспринимать всерьез.

Что делать с наркоманами? Большинство говорит – убивать. Что делать с наркодилерами? Убивать. Что делать с убийцами и насильниками? Убивать. Отменить ли смертную казнь? Подавляющее большинство населения ответит: «Ни в коем случае». Все опросы показывают огромный общественный спрос на жестокость государства.

И этот спрос на насилие – во многом свойство именно российской действительности. Проблема в том, что население нашей страны не живет в современности, оно формирует свою картину мира, исходя из целого ряда идей, принципов и реалий, относящихся к советскому времени. Люди продолжают жить словно в середине XX века, поскольку никто с сознанием населения не работает, не возвращает людей в 2010 год. Почему? Возможно потому, что власти не видят этого отставания. А может быть, и потому, что так проще – с народом, живущем в 1937 году, можно и работать методами 1937 года, он их понимает и даже приветствует[11]11
  В главе использованы материалы выступления на радио «Эхо Москвы» культуролога Даниила Дондурея – главного редактора журнала «Искусство кино». А также материалы, подготовленные политическим обозревателем «РИА Новости» Петром Романовым.


[Закрыть].

11
Мировой продовольственный кризис?

1 сентября 1956 года состоялся первый всесоюзный семинар по кукурузе, где передовики и ученые обучали ответственных работников с мест, как выращивать в наших широтах кукурузу. Хрущев высказал уверенность в том, что «царица полей» поможет «созданию изобилия продуктов» для советского народа.

«Кукуруза, товарищи, – это танк в руках колхозников, танк, который даст возможность преодолевать барьеры на пути к созданию изобилия продуктов для нашего народа».

(Никита Сергеевич Хрущев. Из речи на семинаре 1956 года).

Хрущев и кукуруза давно уже стали темой для анекдотов. Между тем, если вдуматься, это, скорее, драматическая история. Советский лидер отчаянно искал соломинку, которая спасла бы от окончательной смерти неэффективное, даже при наличии отдельных колхозов-миллионеров, социалистическое сельское хозяйство. В какой-то момент на Хрущева снизошло что-то вроде экономического озарения, и он увидел кукурузный початок во всей его божественной красоте. Дальнейшее знакомство с американскими кукурузоводами лишь укрепило убежденность Хрущева в том, что найден наконец Архимедов рычаг, с помощью которого можно, по крайней мере, решить кормовую и зерновую проблему страны.

В этот период лучшим другом Никиты Сергеевича стал крупный американский фермер и глава компании по производству семян гибридной кукурузы Гарст. Беда только в том, что СССР имел несколько иные в сравнении с США географические координаты и, соответственно, другой климат. Так что проникновение кукурузной бациллы в голову Хрущева стало весьма эффективным способом отвлечения Москвы от решения реальных проблем отечественной экономики.

На январском пленуме ЦК КПСС 1955 года весь свой доклад советский лидер посвятил царице полей, а выступая уже на февральском пленуме Компартии Украины Хрущев с горечью констатировал: мы отстали от Америки по возделыванию кукурузы, наверное, на сто лет. А далее была поставлена задача не менее грандиозная и столь же утопическая, как в свое время задача мировой революции, – партия потребовала довести к 1960 году посевные площади под кукурузой не менее чем до двадцати восьми миллионов гектаров. Сам Хрущев весь 1955 год говорил о кукурузе везде. Тогда каждый форум, на котором он присутствовал, чему бы этот форум ни был посвящен, становился кукурузным. Кукуруза была лучшей культурой для силоса, лучшей культурой для фуража и так далее.

Единственное, что готов был с сожалением признать Хрущев, – так это то, что до стадии зрелости кукуруза в СССР сумеет дотянуть не везде, но и в этом он не видел большой беды. «У нас ограниченные возможности для получения зерна кукурузы в сухом виде? – заявлял он. – Но если мы будем убирать кукурузу в молочно-восковой спелости и хранить ее в консервированном виде, то границы распространения этой культуры, по существу, отпадают».

В итоге к 1962 году посевные площади под кукурузу достигли тридцати семи миллионов гектаров, что превысило общую площадь распаханных к этому времени целинных и залежных земель. Эксперимент, разумеется, провалился, заодно незаслуженно и надолго дискредитировав в нашей стране такую прекрасную зерновую культуру, как кукуруза. А еще через короткое время Москва была вынуждена пойти на массовые закупки зерна в США. Тем и закончился этот скверный анекдот.

Но ведь не такая уж это была дурная идея. Конечно, не надо было все, что возможно, засеивать кукурузой, но она действительно была нужна. Другое дело, что, как всегда, административный раж чиновников привел к тому, что вместо относительно рационального количества земель, отведенных под кукурузу, засеяли безумные площади – тридцать семь миллионов гектаров. Но это, конечно, уже не совсем вина Хрущева, а вина тех исполнителей, которые все, что говорится наверху, принимают как приказ, – кукурузой они засеивали земли вплоть до Полярного круга.

Сейчас в России под кукурузу отведено полтора миллиона гектаров, и в 2009 году произвели четыре миллиона тонн, что вполне обеспечивает потребности страны в кукурузе. Но надо учитывать и степень развития животноводства – поскольку кукуруза идет в основном на кормовые цели. В настоящее время достаточно быстро растет производство мяса, и поэтому нужно увеличивать посевные площади кукурузы. Но при этом обязательно надо учитывать климатические условия, почвы и так далее и уже исходя из всего перечисленного рекомендовать регионам, какие культуры им лучше выращивать – чтобы они были и востребованы, и могли дать в этих местах хороший урожай.

«Если говорить о том, что необходимо нашей стране, то для подъема животноводства нам нужен высокобелковый корм… Пусть нас не смущает, что в свое время усилиями Никиты Сергеевича Хрущева кукурузу партийным сапогом заставляли двигаться на север. Если бы в России средняя полоса смогла выращивать высокоурожайные сорта кукурузы, то Россия была бы и с зерном, и с мясом, и с молоком».

(Юрий Лужков в ходе посещения Медынского района Калужской области, 2008 год).

Нельзя забывать, что и без вмешательства Хрущева в сельском хозяйстве Советского Союза тоже было не все благополучно, в основном из-за склонности к монокультурности, – в СССР достаточно долгое время выращивали одну только пшеницу.

Конечно, сейчас что, где и сколько выращивать прежде всего регулирует сам рынок. На правительственном уровне только дают рекомендации, а региональные власти доводят их до реальных производителей. Рентабельность той же кукурузы зависит и от территории, и от экономической эффективности каждого отдельного предприятия. Но в целом она сейчас достаточно рентабельна.

«На юге кукуруза прижилась – до 70% площадей частных огородов. Потому что вызревает полтора урожая: зерно плюс силос».

(Из комментариев слушателей радио «Эхо Москвы»).

Сейчас многие политики очень любят говорить о мировом продовольственном кризисе. Называется даже официальная цифра голодающих людей – 970 миллионов, то есть почти миллиард. При этом специалисты утверждают, что человечество впервые за свою историю достигло баланса и производит сейчас как раз столько продовольствия, сколько его должно хватать на все население земного шара. Получается, что производство поставлено правильно, но существует неправильная система распределения продовольствия – где-то густо, а где-то пусто. Где-то зерно не реализуется и просто гниет, поэтому не доходит до беднейших стран. Или возможно, проблема в том, что этот беднейший миллиард просто не может себе позволить покупать продукты в достаточном количестве – нет дохода. А, грубо говоря, богатый миллиард, золотой миллиард, съедает в разы больше, чем бедный миллиард.

Население земного шара продолжает расти. Понятно, что размер пахотных земель ограничен. Больше того, проблема последних десятилетий в том, что сокращаются даже существующие пахотные земли – в силу опустынивания, заболачивания, засоления и неправильного использования химикатов. И специалисты говорят, что самый большой мировой резерв для сельского хозяйства – российская пашня. В России огромные площади пахотных и даже пустующих земель, и при этом не очень высокая урожайность и бедная агрокультура, то есть земли используются далеко не с полной отдачей. Если Россия в обозримой перспективе за десять–пятнадцать лет сумеет выйти на современную производительность, она фактически сможет накормить весь мир.

Россия сейчас главный мировой резерв по очень многим ресурсам – по воде, по лесу, по энергетике. И в сельхозпроизводстве сейчас ставится задача, чтобы серьезного снижения запасов продовольствия не было даже в такие засушливые годы, как в 2010-м. Но для этого надо повышать уровень модернизации в хозяйствах, улучшать технологии, работать с семенным материалом. Пока же в Западной Европе с гектара получают семьдесят центнеров зерна, а в России около двадцати. Конечно, прежде всего в этом виноват климат, но с этой частью проблемы ничего не поделать. Однако и винить один только климат тоже нельзя – России давно необходимо совершать технологический рывок.

Кроме того, советская мелиоративная система уже разрушилась, а замены ей не сделано. Все мелиоративные системы в начале 90-х годов были расхищены на металлолом. Теперь все это надо восстанавливать, и в Министерстве сельского хозяйства на этот счет готовится большая программа. Сейчас есть новые технологии в мелиорации, которые нужно и можно применять, но для этого нужно, чтобы сельское хозяйство стало экономически эффективным.

За последние годы в России уже появились достаточно крупные серьезные холдинги и в растениеводстве, и в мясном животноводстве, причем это достаточно хорошо интегрированные структуры. Например, животноводческий комплекс в Белгороде считается самым лучшим в Европе, в том числе и по производительности. В растениеводстве тоже есть отдельные крупные предприятия, которые получают не средние по России двадцать, а уже сорок пять центнеров зерновых с гектара.

Правильный ли это путь, делать ставку только на крупные компании? Есть разные модели развития современного сельского хозяйства: польская – там преимущество отдается мелкому фермеру, и модель бывшей ГДР – там преимущество отдается крупным коллективным хозяйствам. Кроме того, есть французская и американская модели, которые тоже имеют свои особенности.

В России пока только крупные холдинги способны дать хорошую производительность, но в Министерстве сельского хозяйства рассчитывают, что потом крупные хозяйства, словно локомотив, потащат за собой и фермеров. Если крупная компания строит какой-то свиноводческий или животноводческий комплекс с большой бойней, все равно ее собственного производства обычно недостаточно для того, чтобы загрузить эту бойню полностью. И поэтому, чтобы она не простаивала, создают мелкие фермерские хозяйства – по сто-двести голов. Или иногда их просто кредитуют кормами для того, чтобы потом забирать скот.

Однако мелкое животноводство развивается плохо, поскольку у людей нет альтернативы – обычно есть только одно место, где принимают скот, и закупщики там дают ту низкую монопольную цену, какую пожелают. Поэтому корова может стоить меньше, чем потраченные на нее корма. Можно, конечно, пойти на рынок и продать мясо там по рыночным ценам. Но для этого нужно разрешение на торговлю, торговое место и много различных дополнительных разрешений, за каждое из которых придется заплатить столько, что продажа мяса на рынке тоже окажется нерентабельной.

Главная же проблема на продовольственном рынке в России та же, что и в энергоресурсах, – плохо налажена переработка. Хотя в этом направлении прогресс несколько заметнее, чем в производстве. Например, Алтай в советское время был поставщиком сырья – зерна и мяса. А сейчас на Алтае развилась прекрасная перерабатывающая промышленность – делают крупы, масла и макароны всех видов на итальянском оборудовании. И похожая картина во многих других регионах, хотя, конечно, сильное отставание от Европы все равно сохраняется, и перерабатывающей промышленности тоже нужна помощь государства.

Боитесь ли вы мирового продовольственного кризиса?

• Да, боюсь – 19%

• Нет, не боюсь – 61%

• Затрудняюсь ответить – 20%

(По результатам опроса 1800 экономически активных граждан России старше восемнадцати лет на портале «SuperJob»).

«Каждый кризис создается искусственным путем, в интересах отдельных лиц».

«Кризис специально раздувают монополисты».

«Для этого нет никаких предпосылок».

«Нет предпосылок, его могут создать искусственным способом – вот в это верю».

«Мировой не наступит, а вот гречка в магазине исчезла, а в ларьке семьдесят восемь рублей стоит – паника очередная или уже пора затовариваться?»

(Из комментариев к опросу о мировом продовольственном кризисе на сайте «SuperJob»).

Судя по результатам опросов, большинство жителей России не боится мирового продовольственного кризиса, зато людей возмущают конкретные факты – например, ситуация с гречкой летом–осенью 2010 года. Проблема дефицита – очень типичная для России еще со времен Советского Союза. Причины возникновения этого явления бывают разные – это может быть и реальное соотношение спроса и предложения, и чисто психологическая проблема. Если же говорить конкретно о том, что происходило на внутреннем рынке с гречкой, то, конечно, это был ажиотажный спрос.

Возникает он всегда примерно по одному и тому же сценарию. Сначала народ слышит по радио и телевизору про какую-то серьезную проблему – в данном случае про засуху. Естественно, на этом все переработчики и оптовые продавцы хотят немного нажиться. Поэтому они специально могут придерживать некоторые продукты – для того чтобы создавать ажиотажный спрос и задирать цены. А напуганный прежними дефицитами народ как видит, что что-то заканчивается – сразу же стремится делать запасы.

В 2010 году засуха и страшная летняя жара на самом деле нанесли огромный ущерб. Они серьезно затронули двадцать семь регионов России, и порядка 30% посевных площадей, можно сказать, сгорело. Чтобы не провоцировать дефициты, правительством даже было принято решение закрыть экспорт по зерну. Но, конечно, об угрозе голода не может быть и речи – страна имеет гигантские резервы и продовольствия, и денег, поэтому, если не хватит своих запасов, может и докупить.

Обычно производство зерновых в России составляет около девяноста миллионов тонн в год. В 2010 году собрали около шестидесяти, но от 2009 года осталось госзапасов двадцать пять миллионов тонн зерна, а потребление в России – порядка семидесяти семи миллионов тонн в год. То есть при закрытии экспорта стране должно даже после такого неурожайного года хватить собственных ресурсов, и еще останется небольшой резерв на следующий год. Кроме того, закрытие экспорта позволило задержать рост цен на хлеб на внутреннем рынке России, тогда как на мировом рынке цена на зерно существенно выросла.

Многие, в том числе и Министерство сельского хозяйства, не раз говорили, что регионы России и сельхозпроизводители завышают ущерб от засухи, – для них чем хуже ситуация, тем лучше, поскольку благодаря этому повышаются цены. Сельхозпроизводители, прикрываясь засухой, завышают ущерб, чтобы росли цены на зерно, что в свою очередь является ухудшением конкурентных условий для животноводства, для которого зерновое производство жизненно важно, поскольку зерно – основной корм скота.

В Минсельхозе работает комиссия, которая проводит экспертизу представленного регионами ущерба. И эта комиссия действительно выявила, что регионами ущерб завышается. Но завышается не с точки зрения производства – производство они не могут завысить или занизить. Они завышают с точки зрения тех средств, которые они потратили на поддержку сельского хозяйства в условиях засухи.

В свое время, когда создавался госрезерв, идея была такая: когда зерна много и цены падают, государство его выкупает, чтобы поддержать сельхозпроизводителей, а когда зерна мало – выбрасывает на рынок, чтобы не допустить резкого всплеска цен и тем самым защитить население. Но в 2010-м, несмотря на низкий урожай, выброса зерна на рынок не произошло. В Министерстве сельского хозяйства это объяснили тем, что сразу после сбора нового урожая эта мера нерентабельна. Во время и после сбора урожая идет реализация, и регионы, которые пострадали от засухи, закупают зерно в зернопроизводящих регионах. За счет введения запрета на экспорт цену стабилизировали, и цена эта намного ниже, чем была в пиковые уровни 2007–2008 сельскохозяйственного года. Планировалось, что цена начнет расти в 2011 году, и тогда, чтобы ситуация не стала нестабильной, государство может выбросить на рынок свои резервы зерна.

Вообще кризис и вмешательство государства в экономику, включая тот же запрет экспорта, привели к тому, что вновь зазвучали требования углубить это вмешательство и установить госрегулирование цен, в том числе на гречку и на другие продовольственные товары. Но в условиях рыночной экономики регулировать жестким административным способом нельзя. Конечно, есть отдельные механизмы, которые государство все равно использует, когда начинают расти цены на социально значимые товары. Например, если цены в течение тридцати дней вырастают более чем на 30%, государство может ввести регулирируемые цены сроком на девяносто дней. Но это – крайняя мера. А ситуация с госзапасами зерна – вполне рыночный механизм, предполагающий когда нужно скупать товар, а когда нужно – его продавать.

Несколько лет назад еще предыдущий министр сельского хозяйства Гордеев выступил с инициативой создать мировой зерновой резервный фонд и зерновую ОПЕК. Но дальше идей дело не пошло, поскольку создание такого фонда потребует больших средств на хранение и транспортировку. Причем мировую продовольственную проблему это все равно не решит – богатые государства будут хранить зерно в этом фонде, а беднейшие страны будут продолжать голодать.

Сейчас Россия подвергается довольно жесткой критике за свои меры ограничения экспорта, поскольку страна вышла на мировой рынок, стала одним из ведущих экспортеров, а после неурожая резко закрыла торговлю, в результате чего очень резко поднялись цены на мировых рынках. Египет, который покупал у России очень много зерна, оказался в особо тяжелом положении. Этот репутационный риск действительно серьезен, но приходится выбирать приоритеты. Конечно, те страны, которые традиционно были нашими импортерами, оказались в трудной ситуации, но они знают про засуху и знают, что если Россия, как в 2009 году, продаст двадцать четыре миллиона тонн зерновых, ей придется почти столько же самой у кого-нибудь покупать.

Впрочем, проблема с импортерами не столь велика, как можно подумать. В обычные годы, когда граница для экспорта открыта, где-то половина продаж зерна идет через транснациональные холдинги, которым по большому счету безразлично, где закупать зерно – в России, Франции или в США. Пострадали только те, кто закупал зерно не через них, а напрямую у России.

Как-то так вышло, что за последние несколько лет это уже второй мировой продовольственный кризис. Первый был в 2007–2008 годах, и тогда все обвиняли китайцев в том, что они стали потреблять много свинины, а значит, и зерна. Потом все успокоились, цены пошли вниз, и казалось, что это не повторится. В 2010 году снова весь мир обсуждал ценовой шок. Конечно, погодные условия непредсказуемы, и подобные колебания будут всегда. Но надо еще понимать, что рынку все равно надо что-то обсуждать, просто потому, что это большой глобальный рынок и для него важны любые новости – что хорошие, что плохие. За счет информации во многом этот рынок и существует, так же как, например, рынок ценных бумаг.

«Индикатором благосостояния населения страны является доля расходов населения на питание от общего дохода. Страны, где более половины населения расходуют на питание более 50% общего дохода, считаются бедными. В странах Западной Европы и США эта цифра порядка 20% – какие показатели в России?».

(Из комментариев слушателей радио «Эхо Москвы»).

По статистике, в России в среднем на питание тратится в районе 28 – 89% от семейного бюджета. Однако это средняя цифра, как в известном анекдоте – средняя температура по больнице, где у кого-то жар, кто-то уже умер, а средняя температура получается 36 и 6. Есть слои населения, которые тратят на еду 50, 60 и даже 70% своего бюджета. В России сейчас порядка девятнадцати миллионов человек живут за чертой бедности – ясно, что эта часть населения тратит почти все свои деньги на продукты питания.

Должна ли Россия оказывать помощь голодающим в мире?

• Должна – 49,2%

• Не должна – 50,8%

(По результатам опроса слушателей радио «Эхо Москвы»).

Россия, конечно, оказывает помощь голодающим странам – в рамках международных договоренностей. Этим занимается Министерство по чрезвычайным ситуациям. Это гуманитарная помощь, причем не только продовольственная, но и медицинское оборудование, а в чрезвычайных случаях и палатки, и генераторы, и много всего другого. По программам ООН Россия ежегодно оказывает гуманитарной помощи на сумму порядка пятисот миллионов долларов. Плюс еще помогает непосредственно странам, пострадавшим от стихии, когда такое случается. Возможно, стоит добавить, что России после засухи никто помощь не оказывал.

На самом деле гуманитарная помощь – это больше политический фактор. Понятно, что в России много людей, которые живут за чертой бедности, и с их точки зрения, требование, чтобы Россия еще оказывала кому-то гуманитарную помощь, – просто возмутительное.

«Россия обязательно должна оказывать помощь голодающим в России».

Из комментариев слушателей радио «Эхо Москвы».

Можем ли мы быть уверены, что мы найдем семена, все распашем, посеем, все взойдет и заколосится на будущий год? Можем ли быть уверены, что удар, который был нанесен по европейской части России, не аукнется и в следующем году?

Министерство сельского хозяйства уверено, что опасаться нечего, – есть семена, есть техника, есть топливо. Озимые посадили, остается ждать весны и бороться за новый урожай, который, как прогнозируют, будет гораздо лучше, чем в 2010 году. У России много проблем, но продовольственный кризис ей, к счастью, не грозит[12]12
  В главе использованы материалы выступления на радио «Эхо Москвы» Ильи Шестакова – директора регулирования агропродовольственного рынка и развития инфраструктуры Министерства сельского хозяйства РФ. А также материалы, подготовленные политическим обозревателем «РИА Новости» Петром Романовым.


[Закрыть].