Текст книги "В ответе за прошлое. Роман"

Мы отмотали время на пять минут назад и перезашли в хранилище вслед за «кассиром». Буквально по сантиметру обшарили все стенки, потолок и внутреннюю часть двери хранилища. Обследовали внешние стороны трех больших сейфов. Камер не было.

– Напрасно. Доверяй, но проверяй. Я бы вывел камеру из хранилища себе в спальню на монитор и еще писал бы на отдельный жесткий диск. Перед таким количеством денег вряд ли кто устоит, слишком велик соблазн взять хоть крошечку якобы незаметно. Ладно, сейчас в полной темноте покрутимся в хранилище. У камер есть инфракрасная подсветка для съемки в темноте, вот ее и видно на смартфон.

В темноте камеры тоже не обнаружили.

– Ладно, последний штрих для безопасности: наденем мамкины колготки на головы, чтоб, даже будучи заснятыми, оказались бы инкогнито. Интересно, что в сейфах лежит? Скорее всего, валюта, золотишко, может, камушки. Валюту бы тоже прибрать, чтоб больше не искать нигде. Придется ждать, когда валюту принесут, хотя, когда Петр Первый хотел от меня досками отгородиться, у него ничего не получилось. Я видел его все равно хорошо и даже разговаривал с ним. Давай опять откатимся назад и, пока «кассир» будет возиться с мешками, заглянем в сейфы.

Снова перезашли в хранилище, направились сразу к сейфам и буквально через мгновение уж могли осматривать пачки долларов, евро в одном сейфе, золото в слитках во втором, украшения в коробках и футлярах и еще разные бумаги в третьем.

– Богатенький «буратинка», просто Рокфеллер рыночный. Ну что ж, начнем экспроприацию ночью, их ночью. Щас найду колготки, и до мамки еще успеем обогатиться и спрятать, чтобы не знала.

Я взял в шкафу на полке у жены новые темные колготы, отрезал ноги.

– Надевай. Ты за пультом, я в хранилище.

Наметили время входа их прошлой ночью, отсмотрели вперед и назад по десять минут времени от точки входа. В хранилище никто не входил.

– Ну, с Богом. Открывай.

Я с фонариком соскочил на пол хранилища сразу у стеллажа с тысячными купюрами. Осторожно раздвигая задние мешки на стеллаже на самой нижней полке, стал доставать по одному через несколько мешков, чтобы было не сразу заметно, и кидать их в комнату. Мешки были довольно увесистыми, и можно было предположить, что там по несколько миллионов. Затем подошел к стеллажу с пятисотками и также набрал с десяток. Обливаясь по́том от страха, заскочил в комнату.

– Закрывайся – и давай к сейфу с валютой.

Мы вплотную приблизились к валютному сейфу и протиснулись в его пространство.

– Открывай.

Уже не выходя из своей комнаты, достал с полок сейфа по десять пачек по двести и сто евро, а также по десять пачек по сто и пятьдесят долларов.

– Все, уходим домой.

Руки тряслись, как после самой тяжелой работы.

– Для таких дел надо иметь просто железные нервы и стальное сердце. Даже зная, что никто не поймает, страху натерпелся. Такое занятие не по мне. Лучше работать за зарплату, дольше проживешь.

– Ладно тебе! – Сын восторженно обнимал пачки валюты. – Три минуты страха – и теперь вся жизнь без работы. Только надо было бы еще чуток набрать, с Лехой поделиться.

– Ты сначала это пересчитай, уже тебе мало.

– А денег никогда много не бывает, странная это материя, уж очень летучая.

– Скоро мать придет, давай эту материю нам под диван затолкаем, в антресоли к моим деталям, валюту – в мой стол под столешницу. Там она никогда не лазит, и ты теперь не лазь, строго через меня и только рубли. Не надо особо сорить деньгами. Пока с нашими зарплатами на наших работах это будет слишком заметно. Продадим эту квартиру, купим в приличном доме с консьержкой, с внутренней парковкой, вот тогда и можно шик показывать, там это нормально.

– А мне на мышку с ковриком-то дай сейчас, завтра слетаю в магазин, куплю.

– Надо ближнее место хранения наличности организовать для текущих трат, чтоб мать не заподозрила. И ты попридержи свои желания, а то она дознание учинит и хай поднимет. Тихонько, осторожно введем ее в суть уже произошедшего, а там посмотрим.

Глава 8. Наполеон

Я нашел его на самом краю обрыва. Он стоял, заложив руки за спину, ветер трепал фалды его шинели. Океанские волны в неистовстве бились далеко внизу, только шум их доносился сюда, наверх. Он смотрел вдаль, и нельзя было понять, о чем он думает. Может, снова тешит себя слабой надеждой, что за ним придут, его вспомнят, его позовут, как это уже было во время его первого заточения на острове Эльба? Правда, до сегодняшнего его пристанища на острове Святой Елены несколько тысяч миль, да и охрана более серьезная – два военных корабля сторожат на рейде. Но все-таки. Он еще полон сил, и еще столько несовершенства в этом мире… Но заглянуть в его душу было не суждено никому. Приблизившись вплотную сбоку, я был потрясен увиденным. Наполеон Бонапарт, император всех французов, завоеватель Европы, плакал. Он плакал скупо, по-мужски. Слезы скатывались по его щекам, и он не пытался их смахнуть – ветер сбивал их на плечи. Трудно было предположить, что он сожалеет о своем заточении здесь, на острове, так, как о том, что в свои пятьдесят лет он многое бы еще сделал.

– Простите, император, что беспокою вас.

Наполеон стоял не шелохнувшись. То ли я вопрос от волнения произнес тихо, то ли ветер был слишком силен. И я уже крикнул:

– Император, вы слышите меня?!

Он вздрогнул, резко смахнул рукой слезы и медленно повернулся. Не найдя никого, он опять застыл в своей позе.

– Император, вы не можете меня видеть, только слышать.

Наполеон опять повернулся, лицо затянула злая гримаса.

– Кто здесь? – скорее машинально, чем осознанно спросил он.

– Вестник.

– Вестник? – удивленно произнес он, поворачиваясь вокруг своей оси. – И где ты, вестник?

– Я здесь, но видеть вы меня не можете, да и охрана не должна меня видеть.

– И что ты хочешь, вестник? – устало проговорил Наполеон, снова устремив свой взгляд на океан. – Уж голоса доносятся с небес, пора на встречу к ним податься… Говори, вестник, я слушаю тебя! – крикнул он, распахнув руки вширь. – Пора уже к вам? Но я здесь не закончил свои дела.

– Не с небес я, вполне земной. Меня так Петр Первый назвал, мне нравится. Вы же знаете Петра?

– Знаю, достойный государь. Так ты и его видел?

– Да, как вас. И разговаривал с ним, и военные корабли и самолеты показывал.

– Какие? – живо откликнулся Наполеон. – Хотя, впрочем, бред какой-то.

– Вовсе не бред, меня царь Петр наш долго не признавал, отказывался верить, до пистолетов доходило, по мне стрелял.

– Почему ваш?

– Так я сам из России, только на двести лет вперед живу от вас. Про вас почти все знаю.

– На двести лет вперед?! И что там впереди, меня хоть помнят там? Или позабыли?

– Конечно, помнят. Не только помнят, но и чтут как великого полководца. Романы пишут, фильмы снимают. Именами ваших маршалов названы улицы и площади Парижа. А прах ваш покоится в красивом соборе.

– Прах мой в Париже покоится? – Наполеон ухмыльнулся. – Живой я там теперь уже не нужен? Мертвый идол спокойнее, чем живой император. Такова истина всех времен. Я так понимаю, оружие из вашего времени царю Петру показывали. Что, до сих пор воюете?

– Увы, человек не может мирно сосуществовать. Войны идут, не прекращаясь, и у нас.

– И в чем сейчас у вас выражается политика войны?

– Одно и то же: рынки сбыта, территории и полезные ископаемые. Природные ресурсы – нефть, газ – встали сейчас во главу военных конфликтов. И вместе с тем развиваются армии, вооружение.

– А Франция? Как сейчас она?

– Живет и процветает в своих естественных границах, что было и при вас. Как нельзя сказать о других государствах. Сменились названия, сменились границы, нет королевств. И правят государствами президенты и премьер-министры.

– А что мой сын, он как-то проявил себя? – резко спросил Наполеон.

– Нет, никак не проявил. Вернее будет сказать, ему не дали проявить себя. Он знал о вас и помнил. Тоже был военным, дослужился до майора австрийской армии своего деда, потом заболел и умер. А вот жена ваша, Мария-Луиза Австрийская, наоборот, преуспела, была правительницей Пармы и многое сделала для процветания маленького герцогства. Народ ее очень любил.

– Да, мое учение не пропало даром, хорошая, стало быть, была императрица. А маршалы мои живы? Мюрат, Ней, Даву?

– Так вы же знаете, Мюрата и Нея расстреляли еще в тысяча восемьсот пятнадцатом, а Даву лишь немного переживет вас.

– А мать моя, Летиция? Что с ней?

– Матушка ваша переехала в Рим, последние годы вела уединенную жизнь и прожила до восьмидесяти пяти. Простите, император, можно теперь мой вопрос? – поторопился я, предупреждая возможные дальнейшие расспросы.

– Спрашивай, инициатива в твоих руках.

– Скажите, для чего вам нужна была Россия? Ведь, затевая поход против нее, вы наверняка оценивали опасную ситуацию. Враждебная Англия совсем близко от Франции и ненадежный мир с Австрией в отсутствие правителя в Париже. Русские под командованием Суворова в военной кампании в Италии доказали, что умеют драться. И потом, такую огромную территорию надо держать в повиновении вдали от самой Франции. Что было возможно в Европе, не подходит для России.

– Это вам сейчас известно. Тогда ситуация была другая, по моему мнению. И мне нужно было обезопасить себя от военного союза России с Австрией и Пруссией, которые тогда зависели от меня. Старика Суворова тогда уже не было, и кого-нибудь более или менее подходящего из генералов у русских я не видел. Да и бивали мы их уже неоднократно. И времени на раздумья тоже не было. Нужно было вывести из игры сильного соперника, еще более усилив свое влияние в Европе. И только тогда я мог сокрушить Англию, нашего давнего соперника. Но ваш Кутузов спутал все мои карты, он всячески уклонялся от сражения, прекрасно понимая, что я разобью его.

– Да, но битва при Бородино показала, что это не совсем так, – поспешил я вставить свое слово.

– М-да, Бородино… Здесь русские показали себя во всей красе. С такими солдатами, как у вас, и маршалами, как у меня, я мог бы завоевать весь мир и не стоял бы здесь, вдали от Франции. Отчасти эта битва и была неким отрезвляющим моментом, который повлиял на мой уход из Москвы без дальнейших больших сражений… Откуда ты знаешь все это? – Наполеон повернулся, как бы ища меня.

– Это уже история, давнишняя история. В наше время все можно узнать за считаные минуты. Технический прогресс за двести лет шагнул так далеко, что вашим фантазерам даже и не снилось.

– И вы теперь можете путешествовать во времени?

– Похоже, что так. Сам случайно эту возможность обнаружил.

– И что, ты видишь меня?

– Да, как будто рядом стою.

– А я смогу тебя увидеть?

– Конечно, только в комнате у вас, чтобы охрана не видела.

– Тогда я возвращаюсь. – Наполеон резко повернулся и направился в сторону дома.

Я следовал за ним. Он шел не останавливаясь, не задавая вопросов. Похоже, что он что-то задумал. И я уже пожалел о том, что заговорил с ним на берегу. Как бы он не затеял третье пришествие на престол. Ну, здесь его могу остановить даже я, никакие доводы его не помогут. Он так разворошил этот европейский муравейник, что Европа долго не успокоится. Да и Франция вздохнула свободней от кровавой повинности в пушечном мясе, которой он обложил всю страну мертвой хваткой. Только покажу ему современную Францию, Европу, если захочет – Россию. Это в моей власти.

Я вместе с ним миновал все караулы и вошел в дом. Он приказал своему слуге Маршану не беспокоить его до вечера и сам закрыл за ним дверь. Затем он оглянулся вглубь комнаты, все еще держа руками дверь.

– Ты здесь?

– Да, – эхом отозвался я.

– Покажись! – не терпящим возражения голосом приказал Наполеон.

Я занял позицию возле окна, чтобы меня не было видно с улицы, и нажал «Z». Мы молча смотрели друг на друга. Я судорожно поправлял гарнитуру электронного переводчика, наушник никак не держался в ухе.

– Ты человек? – наконец вымолвил он.

– Да, такой же, как и вы, из плоти и крови.

– И тебя можно потрогать, ты не растворишься, как мираж?

– Можно.

Наполеон еще постоял некоторое время, прислонившись спиной к двери, а затем медленно направился ко мне. Кто бы мог подумать, что я могу вот так запросто говорить с императором Франции, с тираном, от имени которого трепетали все короли Европы. С императором, который единолично перекраивал карты государств и повелевал судьбами миллионов.

– Странно, ты говоришь по-русски, но я слышу и французскую речь с каким-то странным оттенком.

– Это электронный переводчик. Я могу общаться с любым иностранцем, и все будут понимать меня, а я их.

Он склонил голову.

– Занятно. Не надо содержать и таскать за собой свору своих переводчиков и всякий раз сомневаться в точности перевода.

Наполеон подошел еще ближе, внимательно разглядывая меня и обстановку за моей спиной, стол, всякий хлам на столе. Он держал руки за спиной, и мне почудилось, что он страстно хочет перекреститься, или, во всяком случае, скрестил пальцы. Но держится молодцом. Человек-титан, вместо сердца кусок стали. Сердце, струны которого замолчали сразу же после расставания с Жозефиной. Он подошел вплотную, выпростал из-за спины руку и осторожно дотронулся до края моего стола. По лицу пробежала какая-то тень. Взял книгу, покачал, как бы взвешивая в руке.

– А исчезаешь так же быстро? – Отошел с книгой в руках.

– Да.

Я нажал «пробел» – Наполеон с книгой остался только в мониторе. Он стоял посреди комнаты, качая книгой, явно что-то раздумывая.

– И со мной можешь исчезнуть?

– Да без проблем.

– Проблемы будут у них, – повернулся он в сторону двери.

– Я могу вернуть вас сюда тут же, никто и не заметит, хотя для вас пройдет целый день там, в нашем времени.

Я чувствовал, что он хочет о чем-то попросить, но не решается.

– Хотите посмотреть на современную вашу Францию? – попытался я вывести его из затруднительного положения, появляясь также у окна.

– Хочу. – Он решительно шагнул на мою территорию, на секунду остановился у стола и подошел ко мне. – Хочу, показывайте!

Я щелкнул по «пробелу», Наполеон схватился за стол, потом резко выпрямился.

– И где мы сейчас?

– Двадцать первый век, Россия, – как можно более буднично ответил я. – Точнее, у меня дома. Прежде чем посещать Францию, необходимо переодеться. В такой одежде, как у вас, никто уже давно не ходит. Нужно подобрать вам костюм и, осмелюсь сказать, имя.

– Имя? – недоуменно спросил он.

– Да, имя. Я не могу там прилюдно называть вас императором. Никто не поймет, а излишнее внимание нам ни к чему.

– Зовите тогда Жозефом, так звали моего брата… Такая маленькая комната. Как вы здесь живете? – Наполеон обвел комнату глазами. – А там другая? – указал он на дверь.

– Да.

Он пошел к двери, он вел себя как император. На секунду скользнул взглядом по еще меньшей кухне и прошел в зал, я еле поспевал за ним. Жена лежала с кошкой на диване и смотрела очередной мыльный сериал. Наполеон остановился посреди комнаты и уперся взглядом в телевизор. Жена сбросила кошку с себя и вскочила.

– Вы кто?

Наполеон вопросительно повернулся ко мне.

– Дорогая, это Наполеон, собственной персоной. Моя жена Елена, – указал я на жену.

Он чуть кивнул.

– Откуда ты его взял? – Жена была вне себя от замешательства.

– Все оттуда же, из прошлого.

– Ты с ума сведешь нас своими похождениями! Хоть бы предупредил.

– Я не успел, все получилось спонтанно, – и уже обращаясь к императору: – Извините, император, я ее не предупредил.

– Да пожалуйста. Я сам словно во сне, все так неожиданно. А что это за устройство с живыми людьми? – кивнул он на телевизор. – Тоже ваше достижение современной науки?

– Да, это телевизор. Показывает спектакли, фильмы, новости, исторические события. Это очень сложный аппарат, преобразовывает сигнал из эфира в изображение.

– Пока непонятно, но забавно. Как они там помещаются? – Он подошел поближе, заглянул за телевизор.

– Мне трудно вам это объяснить, нужно делать экскурс в историю физических явлений, и это займет много времени. Примите это как интересный факт, тем более что таких фактов будет очень много. Кстати, можем поискать канал с новостями на французском языке.

Я взял пульт и начал перещелкивать каналы телевизора. Наполеон смотрел то на пульт, то на телевизор, где мелькали персонажи и события. Наконец появился новостной канал на французском языке, шли дебаты между кандидатом в президенты и действующим президентом Франции. Наполеон стоял все так же посреди комнаты и смотрел, не отрываясь, на их препирательства.

– Кто это? – спросил он после долгого молчания.

– Это президент Франции и кандидат в президенты. Сейчас там идет предвыборная кампания. Ну и в прямом эфире устраивают подобные мероприятия, чтобы избиратели видели воочию, кто что значит. Сейчас популярность действующего президента низкая, его все критикуют, ругают. Вот на этом и пытается сыграть его конкурент, раздавая щедрые обещания, что он все исправит и при нем жить будет лучше.

– И как часто такие выборы проходят?

– Обычно во многих странах раз в четыре года.

– И что, такая система эффективна?

– На сегодняшний день считается, что эффективна. Если действующий президент своими делами доказывает свою эффективность, что определяется устойчивым ростом экономики, повышением благосостояния граждан, не вызывает яростной критики оппозиции, имеет большую популярность, то он имеет больше шансов быть переизбранным на второй срок, но уже последний.

– А если президент глуп, то он четыре года будет сидеть на шее у государства и народ будет терпеть это четыре года? – усмехнулся Наполеон.

– Бывает и так. Но президент – это, как правило, лидер какой-нибудь политической партии, и свою состоятельность он доказывает еще задолго до выборов, успев приобрести опыт государственного управления на более низком уровне, в качестве губернатора провинции или в правительстве действующего президента. Но в истории всякое бывает. Например, президент Америки лишился своего поста из-за интимной связи с женщиной.

– Как это может быть? – воскликнул Наполеон. – Это привилегия императора, короля. Это было всегда. Иметь фавориток – это так же естественно, как выполнение любой другой государственной деятельности.

– Так было раньше. Сейчас за любовные домогательства лишают постов на любом уровне, невзирая на чины и звания. Впрочем, таким приемом пользуются и для устранения конкурентов.

– Похоже, времена действительно изменились, – задумчиво произнес он, скрестив руки за спиной. – И одежда совсем другая. В мое время короли и герцоги выглядели куда пышнее, чем эти высокопоставленные господа. Они что, еще и на государственном обеспечении? Не могут позволить себе более красивую одежду?

– Нет, это сейчас такой стиль делового костюма. И вам перед посещением Франции необходимо подобрать такой же костюм.

– Ты что, во Францию собрался? – вдруг подала свой голос жена. – Я тоже хочу. Возьмите и меня с собой.

Наполеон вопросительно посмотрел на меня.

– Жена просит взять ее с собой, мы там сейчас частенько бываем, Париж стал уже почти родным городом. У нас есть там небольшая квартирка, чтобы удобно было туда приезжать. А теперь попросим жену снять с вас мерки, чтобы в магазине подобрать подходящую одежду, и в путь. Пожалуйста, дорогая, помоги нам с одеждой по твоему вкусу.

– Пожалуйста.

Она сходила за портняжным метром, подошла к Наполеону.

– Разрешите, ваше величество, я сниму с вас мерки.

Он несколько отстранился.

– Не бойтесь, император. Это у вас портные – мужчины, – попробовал я успокоить Наполеона. – Сейчас женщины сильно потеснили наши мужские позиции. Они и руководители фирм, и в правительствах стран, и даже премьер-министры. Скоро президентами станут.

Жена тем временем сняла мерки и задумалась.

– Лучше сразу в магазине примерять, чтобы не подгонять.

– Так, в мундире императора мы не пойдем туда. Сначала я сейчас где-нибудь со склада ночью возьму что-нибудь попроще, а потом в ближайшем магазине подберем костюм, рубашку и обувь.

– Ладно, тогда неси джинсы, размера так пятидесятого, пошире в талии, футболку с каким-нибудь тонким свитерком, все с ростовкой под сто шестьдесят, да кроссовки тридцать девятого размера. Здесь приоденем – и в магазин для дальнейшей примерки.

– Присаживайтесь пока, Жозеф. – Я пристально посмотрел ему в глаза. – Я скоро вернусь.

Глаза его были спокойны и холодны. Он сел на диван и стал дальше смотреть словесную перепалку своих соотечественников, мелкие вопросы по одежде его не волновали.

Я изрядно повозился на складе одного из магазинов, чтобы подобрать все необходимое, и вернулся с ворохом одежды.

– Идемте переодеваться, Жозеф. Нас ждет Париж. Мы пойдем в то время, когда цветут каштаны.

Мы пошли в мою комнату переодеваться.

– Снимайте ваш императорский мундир, повесим его в шкаф.

И тут я столкнулся с неожиданностью. Мало того что Наполеон не мог сам толком раздеться, он вообще без моей помощи не смог надеть джинсы, футболку и свитер. Джинсы я подтянул ремнем на его большом круглом животе, а длинные штанины подвернул. Жена обрежет как надо. Кое-как напялили кроссовки.

– А теперь к зеркалу, император.

Он неуклюже прошел к зеркалу, осмотрел себя и произнес свою уже ранее знаменитую фразу.

– От великого до смешного один шаг. В этих штанах неудобно ходить. Это одежда для портовых грузчиков Марселя, а не для императора Франции.

– Вот поэтому мы сейчас пойдем в магазин и там подберем вам нормальный костюм. Заодно прогуляетесь по нашей России, посмотрите, как мы живем.

Он напрягся.

– Мы пойдем без охраны, так просто?

– Конечно, никто не знает, что вы император Франции. Никто даже сходства не заметит. Вы сейчас похожи на простого гражданина, в такой же одежде, как у всех. Идемте. Теперь хоть в магазин, хоть в театр. Даже в Париже можно появиться в такой одежде, никто ничего не скажет. Такая одежда сейчас универсальна для большинства городов мира. Но мы выберем костюм поудобней, чтобы вам было более комфортно. Дорогая, ты ведь поможешь нам?

– Ладно уж. Себе что-нибудь присмотрю, раз в Париж собрались.