Текст книги "Когда наступит вчера"

Глава 14
Сказ о научном подходе, обходе и охвате

Вода из опрокинутого ведра с плеском ударила в лицо жертвы Вадюниного гостеприимства и, распавшись десятками струек, покатилась по лбу и щекам на примятую траву. Оглушенный приемом, гость рефлекторно дернулся и, застонав, попробовал открыть испуганные глаза.

– Добро пожаловать на этот свет. – Я присел на корточки рядом с подопечным. – У вас есть право на снисхождение в случае откровенного признания и право на обращение с жалобой на наши действия, адресованное непосредственно исполняющему обязанности государя Субурбании.

– Кого? – туго соображая, что происходит вокруг, с трудом пробормотал задержанный.

– А вот на его, буквально высочайшее имя. – Я указал на широко улыбающегося Вадима, похлопывающего себя по ладони моей резиновой палицей.

– М-м-м… – Пострадавший от увесистой руки хранителя престола обреченно закрыл глаза.

– Ну что, будем говорить? – увещевающе промурлыкал я, точно кот, сообщающий пойманной мыши подробности вечернего меню. – Или предварительно стоит провести среди тебя разъяснительную работу?

– Стало быть, отлетался Соловей, – чуть слышно прошелестел гость.

– Оч-чень верное замечание! Отлетался, – похвалил я сообразительность незнакомца. – Но он выбрал путь исправления и сотрудничества с властями в нашем лице, поэтому сейчас живет в условиях куда лучших, чем ваши.

– Словцо-то красно, да как проверить? – Пленник чуть приоткрыл глаза и начал из-под ресниц оглядывать окруживших его людей.

– За этим дело не станет, – обнадежил я гостя и повернулся к ожидающим поодаль стольникам Уряда Нежданных Дел. – Ребятки, отведите-ка его наверх!

Двое стражников, подхватив разбойничьего связного под мышки, рывком поставили его на ноги. Отпущенный на волю Проглот с недоумением приблизился к незнакомцу, озадаченно совершил вокруг него вояж, втягивая ноздрями воздух. Вид у животины был обиженный и удивленный, как у ребенка, которого поманили конфетой, а затем коварно съели ее сами.

– Не сердись, малый. Это он конкретно не со зла, это он типа по глупости. – Вадим опустил свою тяжелую ладонь на спину Проглоту, желая поддержать его в трудную минуту. – Мужик, а че ты в натуре грифоном курлыкал?

– Как сговорено было, так и сделал, – едва касаясь ногами земли, огрызнулся пленник.

– С этого места, пожалуйста, подробнее. С кем сговорено? Для чего? – не меняя тона, попросил я. – И, пожалуйста, не надо этих приступов бесполезного героизма, их здесь никто не оценит. Давай начистоту, без суеты. И помни, выражение: «Ваша жизнь в ваших руках» для тебя сейчас истинно, как никогда.

Допрашиваемый зыркнул на меня недобро, но, сообразив, что блефовать нам вроде бы ни к чему, заговорил сквозь зубы:

– С Фуциком мы сговорились, чтоб я знак о прибытии своем ему подал. Я ему крикну, а он мне в ответ. Дело верное! В этих краях никто, кроме нас, грифоном кричать не умеет.

– Это почему? – больше из врожденного любопытства, чем по необходимости спросил я.

– Ну так, оно ж как получается, – более или менее успокаиваясь, заговорил незнакомец, зажатый между стражниками, – едва осень наступает, они с Орел-камня за море подаются. А в наших краях у них стоянка. Каждый год на берегу, перед дальним полетом, эти твари отдыхают да сил набираются. Ну вот, людишки приловчились мальцов, навроде вашего, может, чуть поболее, сетями да путами ловить. Так что, почитай, кроме наших краев нигде в Субурбании по-грифоньи кричать не умеют. И кто ж полагать-то мог, что здесь живой леогриф сыщется?!

– А вы, стало быть, с Фуциком из одних мест? – словно невзначай уточнил я.

– Земляки, – кивнул задержанный.

– И знак вы подавали именно ему.

– Я уж о том сказывал. – Ловец грифонов досадливо поморщился, хотел было сплюнуть, но сдержался. – Токмо Фуцик должен был навстречу выйти. Мне б насторожиться, что он не торопится, а я, дуралей, ишь, сам голову в петлю засунул!

– Пока что о петле речь не идет, – обнадежил я бедолагу. – Мы с вами просто поговорим по душам, и если вы будете откровенны, то завтра, очень может быть, все злоключения будут позади.

– Ваши бы слова, да Нычке в уши, – пробормотал мой незадачливый собеседник, негромко кряхтя и потирая ушибленное после негаданной встречи с увесистым брусом место.

– В цитадель! – скомандовал я, и он в окружении двух стольников поплелся к одиноко стоящей башне замкового донжона.

– Клин, ты че, в натуре, завтра его отпустить собираешься? – бросился исполняющий обязанности государя.

– Посмотрим. – Я задумчиво поглядел вслед земляку Фуцика. – Следственного изолятора у нас нет. К тому же, вполне возможно, на свободе он нам будет полезней, чем взаперти.

Скептическое выражение на лице моего друга описывалось фразой: «С чего бы это вдруг?», но он мне этого не сказал, он мне это подумал.

Честно говоря, моего напарника можно было понять. Это дело не нравилось нам с первого момента, и по сей день все складывалось так, чтобы изначальное чувство в нас не ослабевало. Обилие следов, которому обычно радуешься при других обстоятельствах, сейчас только вызывало раздражение. Круг подозреваемых хоть и не был слишком велик, однако наводил на грустные мысли о том, может ли вообще политик оставаться человеком, или же пребывание в так называемых высших сферах способно превратить его в нелюдь, словно укус подколодного упыря.

Работа сыщика довольно специфична. В отличие, скажем, от дирижеров, живущих в мире волшебных звуков, нам приходится копаться в отбросах общества – труд, близкий ассенизаторскому. Когда же видишь, что за тривиальным бандитом стоит бандит нетривиальный, а над тем, в свою очередь, и вовсе криминальный гений, становится невыносимо тошно. И глядя порою, какой восторг написан на лицах зрителей бесконечных криминально-романтических сериалов, теряешь жизненные ориентиры. Так кто же чьими отбросами, в конце концов, является?

Когда-то, впрочем, не так давно, подобные мысли заставили меня уйти из уголовного розыска. Теперь же получается, что мир, в котором витязи, не щадя живота своего, отправляются на поиски исчезнувшей из-под венца принцессы, а стаи грифонов по первым холодам тянутся в теплые края, по сути, таков же, как и наш.

Труд частного детектива, или же, на местном наречии, одинца-следознавца, вопреки расхожим штампам, отнюдь не романтичен. Ступающий на этот путь может утешаться лишь одним – его работа должна быть сделана, и дело это нужно людям. Не всем вместе, не глобально – человечеству, а конкретным мужчинам и конкретным женщинам, для которых ты восстанавливаешь само понятие справедливости.

Сейчас, увы, такого чувства у меня не было. За время пребывания в Субурбании я не встречал никого, кто был бы искренне встревожен, банально, по-людски, обеспокоен случившимся исчезновением крупной группы довольно заметных в обществе людей. В конце концов, ведь должны были остаться родственники, знакомые, друзья у короля и у всех, пропавших вместе с Барсиадом?! С точки зрения здравого смысла, им бы уже с ног сбиться, разыскивая бесследно канувших родных и близких. Однако рассказы толмача о происходящем в столице, да и наши собственные наблюдения не содержали ничего похожего. Елдин жил привычной жизнью. Субурбания без суеты, с передышками, двигалась в светлое будущее, Прихвостневый Уряд собирал привычную десятину, ремесленники не отвлекались от своего ремесла, лавочники от лавок, а жены сгинувших урядников и подурядников вкупе с радниками на вопрос: «Где, собственно говоря, муж?» твердили: «Все путем, батюшка!» В смысле, в дороге, в командировке.

Конечно, можно было подозревать в злом умысле Юшку-каана, но ведь, с другой стороны, из Союза Кланов «За Соборную Субурбанию» тоже никто не почесался, чтобы отыскать пропавшего государя. Мы здесь не в счет. Впервые в жизни, по сути, я занимался делом, которое никому не было нужно. Уверен, еще неделя-другая – и Грусь, успокоенная непрерывностью поставок стратегических сала и рассола, думать забудет про ввод своих войск на территорию соседей. Но мы-то уже в игре, и разнотравчатой шушеры разворошили целый воз, и сами уже по уши вляпались в местные расклады. Что ж теперь? «Камера, стоп! Массовка свободна!»?

Я еще раз поглядел в спину пленнику. Можно было предположить, что дело, заставившее его искать встречи с Фуциком, касалось именно драгоценностей острова Буяна. Недаром же задержанный был земляком и, судя по всему, сверстником разбойничьего колдуна. Возможно, он и сам был какой-то частью плана. Фактики, конечно, мелкие, косвенные, но чем черт не шутит?

Растревоженный манком чужака неистовый грифон стремглав носился по заросшему густой травой крепостному двору, совершая дикие прыжки, во весь голос выражая обуревавшую его досаду и колотя по земле длинным хвостом. Стольники Уряда Нежданных Дел от греха подальше поспешили укрыться на стенах, где их уже поджидали претенденты на вакантные должности новосформированного Уряда.

– Проглот! – Я засунул два пальца в рот и оглушительно свистнул, чтобы привлечь внимание разбушевавшейся твари. – Иди сюда, тварюга страшная! Иди сюда, мой хороший!

Услышав знакомый голос, щен-переросток описал петлю вокруг донжона, сбавил скорость, потрусил ко мне.

– Обидели зверюшку! – Я присел, и переполненный чувствами монстр, тоскливо поглядев на меня черными влажными маслинами огромных глаз, положил клювастую голову на подставленное ему плечо. – Не грусти – все будет хорошо! Пошли-ка лучше расспросим этого пародиста, как он докатился до жизни такой.

Восковые свечи медленно оплывали в бронзовых зеленоватых шандалах, танцующее пламя норовило сорваться с фитиля и отправиться гулять вместе с бродившим по комнате сквозняком.

– Я, между прочим, – поспешил уведомить меня задержанный, удобнее усаживаясь на тяжелый заеложенный табурет, – я не абы кто, а персона научная! Всяких гадов изучаю, ну и там… Разных тварей, паразитов…

– Клин, слышь, – восхитился Злой Бодун. – Прикинь, совпадение! В натуре наш человек! Мы тоже по сволочам специализируемся!

– Про научную особу, это я понял. Как вы на стражников в воротах окрысились, я сразу подумал: это ли не светило учености!

– Между прочим, извольте понять, магистр естественных и противоестественных наук! К тому же из старинного тарабарского дворянского рода! Так что прошу именовать меня мэтр дю Ремар.

– Как скажете, – согласился я. – С тарабарскими дворянами нам уже дело иметь приходилось. Как-нибудь при других обстоятельствах можем и о них поговорить. А сейчас, будьте любезны, первый вопрос, что называется, для проверки вашей искренности. Какими судьбами такой весомый карбункул знаний оказался в логове разбойников?

– Разбойников? О чем вы говорите?! – Глаза допрашиваемого округлились так, что не всякие очки смогли бы скрыть праведность, нарисованную в них на скорую руку. – Разбойники?! Где разбойники? Что вы! Насколько мне известно, здесь живет община людей, которые бежали от нестерпимого гнета короля Барсиада и ныне промышляют охотой, собирательством и созерцанием Пути.

– Насчет пути, это верно, – согласился я, скрывая усмешку. – Созерцали они его даже слишком пристально. И не только созерцали, но и грабили на нем проезжих и прохожих.

– Какой ужас! – Дю Ремар драматическим жестом вцепился в длинные, довольно редкие волосы, точно намереваясь себя оскальпировать. – Неужели это правда? О, как я обманут! Какое низкое вероломство! Они говорили, что оружие необходимо исключительно для самообороны и охоты!

С непривычки подобным стенаниям можно было бы и поверить, когда б не силился высокоученый магистр подглядеть, какое впечатление произвели на слушателей его слова.

– Ладно, оставим в покое ваше Общество Собирателей Лютиков и вернемся к цели визита.

– Я уже имел честь сказывать вам, – дю Ремар мигом прекратил картинные страдания, – Фуцик, занимавшийся, насколько мне было известно, научными изысканиями в области магии в этом уединенном месте, друг моего детства. У меня возникли кое-какие мысли на стыке магии и, извольте понять, зоологии… это, с позволения сказать, такая наука о животных.

– Слышь, фурункул знаний! Да мы десять лет за партой срок мотали! – оскорбился Вадюня, имеющий в аттестате пятерку только по физкультуре. – Ты че, в натуре, нас за лохов держишь?! Может, тебя самого в зоопарк для опытов сдать?

– Ну что вы, что вы! – Испуганный тон магистра противоестественных наук мало напоминал тот, каким он изъяснялся у замковых ворот. Но, судя по всему, он полагал, что попал в засаду местных оперов, работавших по банде Соловья.

Что ж, для пользы дела вполне можно было оставить его в этом блаженном заблуждении.

– Я, видите ли, в научных трудах своих занимаюсь гибридизацией. Вот, скажем, грифон – это гибрид орла и льва. Но есть обычные грифоны, где первая и вторая природы выражены пятьдесят на пятьдесят. А вот ваш образец – типичный леогриф. От орла у него лишь голова и крылья. Есть еще иппогриф – помесь орла и коня. Ну, да мало ли! Одни полканы, скажем, чего стоят! Большая, знаете ли, научная проблема!

– Ну, эти, насколько мне известно, населяют только остров Алатырь?

– По древним сказаниям здешних мест, – торжественно поднял указательный палец дю Ремар, – в прежние времена полканы все побережье в страхе держали. Однако, с позволения сказать, науке куда интереснее другое: что повлияло на столь разнородных животных и предопределило такое резкое и неправомерное изменение их облика. Чтобы докопаться до истины, – торжественно вещал магистр, норовя утащить за собой следственную группу в дебри противоестествознания, – задумал я дерзкий опыт: скрестить между собой ужа и ежа. Если замысел мой удастся, и для науки неоценимая польза будет, и для дела всяко сгодится. К примеру, можно шкурками ежужей поля от диких зверей огораживать. Они-то небось колючими будут… шкурки-то.

– Да-а-а, – протянул я, ввязываясь в игру. – Исключительно ценное изобретение! Ну а Фуцик на что здесь сгодиться мог?

– Я желал бы с ним посоветоваться по некоторым магическим аспектам проблемы. Не исключено, что в вопросе о появлении гибридов мы имеем дело с проявлением волшебных сил. Я бы даже сказал, магических аномалий. – Дю Ремар глубокомысленно уставился на ползущую осеннюю муху и, насладившись зрелищем, весомо завершил: – Таким вот образом.

– Это че, – не удержался от вопроса Злой Бодун, – типа мурлюкской Девы Железной Воли?

– Видите ли, досточтимый вьюноша. – В научном раже местный криптозоолог несколько утратил интерес к нам как представителям следствия или, вернее, старательно делал вид этакого рассеянного научного светила, не запятнанного мирской суетой. – Все деяния упомянутой вами Девы Железной Воли направлены, быть может, во вред тем существам, коих они непосредственно касались, но все же для пользы собственного народа. Что же касается грифонов или, скажем, например, птицы-небылицы – кому от них польза? Однако же откуда-то диковинные существа взялись?

– Н-да! Эта загадка выше моего разумения. – Я немного помолчал, пристально глядя на высокоученого лектора: – Что ж, если ваших изысканий простым смертным, вроде нас, не понять, вернемся к тому, что достаточно ясно и вам, и мне. Нехорошая ситуация выходит: светоч знаний, не сегодня-завтра буквально член Ареопага Посвященных – и вдруг на тебе! Разбойничья банда батьки Соловья!..

– Но я же уже имел честь доложить вам, что был жестоко обманут и не ведал истинных целей собравшихся в этих стенах людей! Впрочем, – дю Ремар тяжело вздохнул, – признаюсь честно, они мне никогда не нравились. Три десятка здоровенных мужиков, живущих в лесу без дела…

– Т… – попытался было перебить ученого Злой Бодун, но, увидев мой сжатый кулак, осекся. – Т-так это… Вы б в натуре в воротах благим матом не орали – я б вас и не приложил. А так я, конечно, по жизни, извиняюсь.

– Да-да, несомненно, – любезно кивнул милостивый деятель науки. – Мы ж для того сговорились с Фуциком, что я буду вызывать его из замка, чтобы обсуждать все насущные вопросы, гуляя в тиши, под кронами леса.

– Ну, вы уж нас, ради Нычки-то, простите. – Я свесил повинную голову на грудь. – Ошибочка вышла! Со всяким случиться может. Вы теперь все нам растолковали, так что, по всему выходит, держать вас смысла нет. Утром, стало быть, и отпустим. Ночью здесь небезопасно, недобитые остатки банды еще озоруют. Но ничего, мы и до них доберемся! А на ночь, ежели желаете, я велю поместить вас рядом с Фуциком. И он рад будет, и вы его магические советы получите. Я препоны на пути великой науки ставить не намерен.

– Клин! – попытался вмешаться Вадюня.

– Стало быть, так и поступим, – резко заглушил его я. – Сейчас же распоряжусь, чтобы все для вас устроили.

Явившийся на мой зов урядник с нескрываемым удивлением выслушал приказ, но, свято веруя в непогрешимость руководства, постарался не подавать виду.

– Накормите господина ученого! Да не скупитесь! Как мы тут выяснили, он ни в чем не виновен, и завтра же поутру он вновь обретет свободу.

Каблуки Вавилы Несусветовича вновь щелкнули, и он отворил дверь, пропуская вперед себя обретшего покой магистра.

– Глаз с него не спускать! – тихо, одними губами, прошептал я, лишь только дю Ремар скрылся из виду. – Пропадет – головой ответишь!

Шаги на лестнице были еще слышны, когда временно заткнутый фонтан Вадюниного красноречия прорвало с удвоенной силой:

– Клин, ну ты в натуре! Ты че?! Этот фурункул нас с тобой за лохов держит! Он же конкретно по ушам трет, а ты ни фига его базар не фильтруешь!

– Тише, тише. – Я приложил палец к губам. – Меньше эмоций! Больной скорее жив, чем мертв. Конечно же, наш пациент наивно считает, что ему удалось обмануть следствие. Пусть считает. Но кое в чем он уже банально прокололся.

– Численность банды? – хмуро бросил Вадюня.

– Несомненно, – подтвердил я его предположения. – Я и сам прикидывал, что полторы сотни человек многовато и для разбойничьей банды, и для проживания в этих, с позволения сказать, хоромах. Значит, бандюков собирали для известной нам акции и, вероятно, появление господина исследователя имеет к ней самое непосредственное отношение. Конечно, никаких магических советов ему Фуцик дать не может, его учитель Лазурен-каан показал ему лишь несколько дешевых фокусов. Но чем больше господин магистр будет нас держать за идиотов, тем будет откровеннее. Во всяком случае, с другом детства.

– Что ты имеешь в виду?

– У тебя микрофоны еще остались?

– Ну, есть чуток, – догадываясь, о чем идет речь, удовлетворенно улыбнулся Злой Бодун.

– Вот и славно. Тогда остается надеяться, что господин дю Ремар хоть и знатного происхождения, но все же не принцесса на горошине.

Извинившись за временные неудобства, стражник, тащивший за научным светилом оборудованный микрофоном тюфяк и подушку, разложил свою ношу на скрипучем деревянном топчане, стоявшем в одном шаге от Фуцикова ложа, поправив кожаную перевязь меча, вышел прочь из «тюремных покоев».

– Проглот, стереги! – крикнул я, запирая ключом дверь и устремляясь к приемнику. Обрадованный грифон немедленно устроился под дверью, демонстративно выпустив серповидные когти.

Вадим уже ждал меня, сидя за столом в наушниках.

– Что там?

– Сам послушай. – Он повернул ко мне приемник.

– …Вот и свиделись.

– Это Фуцик, – почему-то шепотом пояснил исполняющий обязанности государя.

– …Что ж ты, брат, так-то? Ежели я самолично к тебе не вышел, стало быть, случилось неладное.

– Да кто ж подумать-то мог? – точно оправдываясь, скороговоркой выдохнул зоолог. – Все ж, как уговаривались. Я грифоном крикнул – и мне в ответ грифон. Подождал чуток, а ты нейдешь! Ближе подошел, глядь – мост новый. Меня было сомнения взяли. Ну, да всяко случиться могло! Старый-то мост под копытом трещал. А тут еще обоз из крепости, точнехонько, как в былые времена. Вот я в силки и попался.

– Да-а… – с грустью протянул Фуцик. – Что и говорить, ушлые парни…

– Да ну, не скажи! Старшой-то у них – лопушок. Я ему песен о своем ученом звании напел он и раскис. «Ах, извините! Ох, простите!» Только что пылинки с меня не сдувал!

– Нешто поверил? – с удивлением проговорил Фуцик, растягивая слова.

– Да уж не сомневайся! – хвастливо обнадежил его собеседник. – Я звонил складно. Зря, что ли, науки в Империи Майна постигал?!

– Ох и ловок ты, брат, – с восхищением произнес неудачливый фокусник, – безмерно ловок!

– Ну, дык, всегда ж так было! – гордо развел пальцами исследователь гибридов, и этот жест читался даже в отсутствие картинки. – Я тут, пока рожь языком молол, все обдумывал да прикидывал, как нам от этого порога подалее очутиться.

– Дело непростое! – заверил ученик хитромудрого Лазурена. – Замок-то на двери – тьфу, да кабы только в нем дело было! Сам небось слышал: за дверью грифон, магия на него не действует, а вдвоем нам с ним не совладать.

– У, тварь жуткая! – согласно протянул ученый. – Он меня поутру едва не растерзал, насилу вчетвером удержали!

– А еще стража и в воротах, и, поди, на лестнице. Да и боец из меня сейчас никакой. Видал, как всего кнутом исполосовали!

– Это они, что ли, тебя пометили? – испуганно выдохнул дю Ремар.

– Нет, эти, слава Нычке, поблизости оказались. Селяне наши добрые, пахари беззаветные, чуть было до смерти не запороли! Все орехи в золото хотели оборотить.

– Ну, да ништо! Коли запросто уйти нельзя, то у меня хитрее план сыщется! – заверил магистр противоестественных наук. – Клянусь сачком для ловли пиявок, единственным наследством покойного батюшки, не родился еще тот ухарь, который меня в силках удержать сумеет. Так, стало быть, поступим: ты возьмешь мое обличье, а на меня наведешь личину своего. Поутру я лежмя лежать буду, мол, от ран весь обессилел и глаз открыть не могу. Тебя же вместо меня из замка выпустят. Ты на моего коня, и мчись стремглав на тот берег Непрухи. А затем, как личина спадет, я в крик брошусь: «Обманули, зачаровали, ограбили! Караул! Куда смотрели?» Ну а поскольку меня держать следознавцам резона нет, то всего скорее выпихают добра молодца из ворот. Мол, знать ничего не знаем, ступай с миром, куда глаза глядят, да благодари Нычку, что хуже не вышло. А затем на том берегу в обычном месте и встретимся.

– А далее-то что? Без Соловья с его бандой да без Кукуя, чтоб ему на этом свете не жилось и на том не лежалось, нам дела не осилить!

– Ну так и им без Сфинкса, поди, на остров не попасть! – победно заверил криптозоолог.

– Нешто отыскал? – радостно выдохнул Фуцик.

– Когда за дело берется дю Ремар, могут ли быть сомнения? Меж реками Хрясень и Немышля, у славного города Харитиева, находится руина древняя. В тамошней руине вход в подземный град Сару-каань. Там он, стало быть, к подземному своду навеки и прикован. Только ныне, кроме нас, почитай, о том никто не ведает.

– Уже хорошо, – пробормотал я.

– Клин! – негромко позвал меня Ратников.

– Погоди! – отмахнулся я. – Самое интересное начинается!

– Клин! В натуре прервись! У тебя мобила звонит! Ну, в смысле, это… Зеркальце!