Текст книги "Когда наступит вчера"

Глава 22
Сказ о ветре перемен

Пылкий монолог горе-чародея стих, и он, словно вихрем сорванный с длинной лавки, отскочил в угол, точно надеясь отыскать там защиту.

– Не губите, господин одинец! Не своим умыслом от вас убег! Дю Ремар, змеиный язык, попутал!

Я едва скрыл злорадную усмешку. Да и чему, собственно говоря, было улыбаться? И незадачливый беглец Фуцик, и мы с нашими хитрыми планами теперь находились в одинаковом положении и под одним замком.

– А что ж ты вернулся? – Я занял свое место у стола. – Неужто совесть заела?

– Э-эх! – Чародей-недоучка обреченно махнул рукой. – Не иначе как совесть. Я-то доподлинно о ней немного что ведаю, но, сами посудите, ваше предпочтение, с чего бы вдруг иначе вечор впилась в меня туга-печаль, да такая, хоть волком вой, хоть в домовину ложись. Гляжу на небосвод, как солнышко за рекой хоронится, а у самого ноги к этим местам так и шагают. Я уж и плакал, и путами их вязал, все едино! Идти не могу – ползком ползу. Вот, на беду свою, и воротился. – Он снова вздохнул, наглядно демонстрируя тяжесть проигранной схватки с внутренним голосом.

– Наверняка это Делли постаралась, – предположил я, и Вадим, видимо, с целью конспирации, молча, кивком, подтвердил мое предположение.

– Так ведь не видал я ее, – испуганно пробормотал Фуцик.

– Зато она тебя видала. – Я скривил губы, вспоминая давешний рассказ феи о встрече на лесной дороге. Наверняка произвести зачистку в мозгах для могущественной чародейки так же не сложно, как и запрограммировать незадачливого беглеца на возвращение к «родному порогу». – Ладно, с этим более или менее понятно. А к хозяину в лапы как тебя попасть угораздило?

– Я к замку еще затемно подобрался, – не видя причин запираться, начал подследственный. – Да внутрь идти боязно стало. Всяка нечисть в стенах хороводила! Я только дух ее почуял, сразу в лесу схоронился. Меркую, утро вечера мудренее – по светлому дню без опаски подойду. Да только с устатку-то лишь очи смежил, дремота и навалилась. Утром глядь – вкруг замка войска стоят! А тут вы, барышня-кудесница, на вороном коне мимо, стрелою, вжик, – только пыль взвилась.

– Да что ты гонишь?! Вот же она в натуре сидит, – возмутился Ратников.

– Вадик, не тупи. – Я поморщился. – Скорее всего это была Делли. Хотя с чего бы вдруг ей принимать Оринкин облик?

Вопрос повис в воздухе и, не дождавшись ответа, растаял без следа.

– Так я и говорю, – продолжал Фуцик, – спустился я наземь с лежки. Ночевать-то мне, извольте понять, среди ветвей пришлось, на лежке, что дозорные себе загодя смастерили, и, голову повесив, в замок поплелся. А у ворот меня под белы руки и прямехонько сюда привели.

– А то, что в замке Ян Кукуевич, тебе известно? – словно вскользь бросил я.

– Да уж ведомо мне про то.

– Что же он тебя в гости не пригласил? Ты ж у него вроде как в друзьях-приятелях ходил.

– Ходил, было дело, – мрачно кивнул незадачливый мошенник. – А нынче вот здесь сижу.

Я почувствовал, как старая оперская привычка докапываться во всем до сути подхлестывает мозг, точно боевая труба списанного в обоз одра.

– А я ведь тебе говорил, нужен ты Кукуевичу, как быку кальсоны. На кого ты понадеялся? На душегуба? Да он десяток таких, как ты, на обед съедает! А, что с тобой говорить, тварь ты неблагодарная! Мы тебя от смерти мучительной спасли, выходили. И что, ты нам спасибо сказал? Как последний хорек, в бега пустился! Вот и скажи по совести, о которой ты знаешь понаслышке, стоит тебе помогать или нет?

– Не прогневайтесь, господин одинец! – с заученной слезой в голосе взвыл боевой маг. – Не было у меня умысла злого! Дю Ремар принудил!

– Это я уже слышал. Ну, да ладно, если и впрямь ты ступил на нелегкий путь исправления и сотрудничества с администрацией, давай все по порядку, без дураков и корявых выдумок. И помни, одно твое лживое слово, и моя доброта закончится, едва начавшись. Я солью на тебя и то, что ты хозяина заложил, и как про орехи раскололся, и забавную историю об организации побега с рудников батьки Соловья тоже упомянуть не забуду.

– Не погубите! – бледнея на глазах, выдохнул Фуцик.

– Все в твоих руках, – обнадежил я. – Начинай говорить, а там посмотрим.

– О чем сказывать-то? – обретая надежду, поспешно уточнил возвращенец.

– Значит, так. То, что вы с Кукуевичем намеревались похитить золото и смарагды Хведонова куша, мы уже установили.

– Верно, – горько вздохнул соучастник злодейства.

– Для этого вы разработали план, в котором, насколько я понимаю, не хватало одного-единственного звена. Вероятно, для получения этого звена вам был нужен Сфинкс, которого так старательно и, надо сказать, успешно искал ваш подельник – небезызвестный в криминальных кругах магистр естественных и противоестественных наук Дю Ремар.

При упоминании о Сфинксе Фуцик судорожно вздохнул, пораженный нашим многознайством.

– Так? – с нажимом произнес я, поднимаясь с места и нависая над дважды арестантом.

– Так, – чуть слышно вымолвил он.

– А теперь давай начистоту и без утайки. Что? Почему? Каким образом вы надеялись взять во временное, потому что все в нашей жизни временно, пользование сокровища, хранящиеся на острове Алатырь. Причем заруби себе на своем чересчур длинном носу: ситуация поменялась, и скорее всего Ян Кукуевич возьмет то, что вы намеревались заграбастать на пару, и без твоей помощи. Если он будет признан новым королем, ты для него будешь уже не корефан, с которым он вместе срок мотал, а опасный свидетель. К тому же имеющий излишне большие познания о предмете, составляющем государственную тайну.

– А где гарантия, что я, после того как ее открою, жизни не лишусь? – запоздало вскинулся пленник.

– Какие уж тут гарантии! – покачал головой я. – Хочешь – верь на слово, хочешь – не верь. Это твой шанс, свободно можешь им не пользоваться. Но, сам посуди, нам и без твоих секретов неплохо живется, а вот тебе, с твоими тайнами великими, при таком раскладе жить недолго осталось.

Мучительная пауза избороздила волнением и тоскою рябое лицо Фуцика. От роду он привык подозревать обман в каждом слове и потому сейчас судорожно решал, чья ложь для него безопаснее.

– Да, парень, – между тем, давя на психику подследственного, продолжал я, – ситуация у тебя аховая. Все, что ты до этого знал, небось уже Кукуевичу разболтал? А про сфинкса-то Дю Ремар ему раньше тебя доложит, а может, и уже доложил. И тут тебя обошли!

– Так ведь сами же сказываете, – скороговоркой выдал злокозненный шарлатан, – что ежели Ян королем станет, то всякий, тайну злата ведающий, ему поперек пути выйдет.

– Это еще бабушка надвое сказала. Но если и не станет, – неужто от такого-то куша откажется? – немедля парировал я. – И вот что. Дружок-то твой многомудрый должен был уже с паханом вашим встретиться, а в свите я его что-то не видел. Вот и думаю себе, не прикопали ли бездыханное тело несчастного магистра в каком-нибудь отдаленном перелеске?

Кровь отлила от лица чародея-неудачника, глаза наполнились ужасом в предчувствии неминуемой скорой погибели.

– Господин одинец, ваше предпочтение, – понижая голос до шепота, затараторил он, – вызволите, не дайте смертушку принять! Все как на духу расскажу!

– Валяй! – устало опускаясь на скамью, напутствовал я.

– Вот, значит, как мы все умыслили, – порывисто заговорил Фуцик. – В полудне пути от моего городка большое селение есть. В нем обоз с орехами перед тем, как к морю ехать, ночевку как раз и устраивает. Стража у обоза, вестимо, немалая, но в сундуках-то, чай, орехи, а не золото. Потому охраняют их вполглаза. Ночью возы в большом таком сарае стоят, а кони, знамо дело, в ночном пасутся. Так в том амбаре по-над самыми стенами мы загодя схорон сделали, вроде как канавы большие, поверху дернинами перекрытые. Там, в потае, иные сундуки загодя схоронены должны быть. А в ларях этих разбойники припрятаны. А чтобы, часом, не сыскали их, поверх – короба с орехами. Откроешь, вроде как лещина, ниже глянешь – рылохват при щите да сабле. В ночь подмену никто не заметит! Для стражей, ежели вдруг что, сонное зелье припасено. Поутру возы снова в путь отправятся. На берегу, близ города нашего, их, как водится, на корабль погрузят. До острова ребятки на орехах доплывут, а там, как на берегу обман вскроется, так они из ларей, нежданные, выскочат да саблями сторожу порубают.

– Это полканов-то? – усомнился я. – Перед тем просидев хрен знает сколько в темном ящике? Сам-то ты в это веришь?

– Ну, порубать-то, положим, не порубают, – криво усмехнулся Фуцик. – На то им кишка тонка, но шуму-гаму наделают преизрядно. Один свистун-то наш чего стоил! Да и иным палец в рот не клади. Но суть-то не в том. Пока эти дурни с полканами силами мериться будут, мы по-тихому у другого места иным кораблем пристанем и все сокровища на него загрузим.

– А Соловей со своей бандой, стало быть, на съеденье остаются?

– Ну, так, не разбив скорлупы, орешек не съесть, – развел руками мошенник.

– И что, он был на это согласен?

– Он о том и не ведал, – вздохнул разбойничий замполит. – Я ему наговорил, что ежели он свистанет в полную силу, то от эдакого посвиста полканы наземь повалятся. А там их, тепленьких, лишь прикончить останется.

– М-да, все хороши, – подытожил я. – Ладно, с ограблением более или менее понятно. Сфинкс-то вам зачем нужен?

Фуцик подозрительно оглянулся, словно на ходу соображая, можно ли поверять мне столь великую тайну среди подобного многолюдия. Однако вариантов не было, и потому, наклонившись к самому уху, он сообщил мне заговорщическим шепотом, старательно косясь и подмигивая:

– Без Cфинкса нельзя никак! Даже Лазурен доподлинно не ведал слов тайных, коими воевода пешей морской рати с полканами обменивается. А слова те от Сфинкса проистекают.

– Поясни? – удивленно потребовал я.

– В стародавние времена, когда Сфинкса в подземный чертог заманили да на цепь посадили, уж не знамо, каким чудом, хитрая затея повелась. Король самолично к зверюге этой приходит да вопрос от него выслушивает, и, коли даст на него правильный ответ, то свою загадку загадывает. Вот эта-то загадка и ответ на нее тайными словами являются. И всякий раз слова иные, а уж какие – никому не ведомо. Известно токмо, что сей же миг, как Сфинкс слово заветное речет, у полканов, да у воеводы пешей рати морской в голове оно слышится. И тот, кто орехи привозит, да за кушем Хведоновым приезжает, заветными словами с воеводой обменивается, чтоб подвох какой не вышел. А без них и близко лучше не соваться.

– Угу, ясненько. – Я постучал пальцами по столешнице. – И вы, значит, решили потягаться со Сфинксом в разгадывании загадок? Похвально. А знаете, что он делает с теми, кто не справится с задачей?

– Да уж как не знать, – грустно вздохнул охотник за сокровищами. – Съедает. Хоть в броне, хоть в рядне. Да только не на то голова дадена, чтоб ее к животине злой в яму совать. Свалка-то – место грязное, по ней никто особо рыскать не будет, а притаиться там завсегда есть где. Так что, ежели все заранее присмотреть да приноровиться, то и у самого лаза схорониться можно. А Сфинкс, поди, не сверчок, голос у него гулкий. Так вот и выходит, что с малым риском все разузнать можно. Всех-то печалей – государя дождаться!

– М-да, теперь его можно долго дожидаться. Хорошо. Только одна нестыковочка выходит. Зачем вам тайные слова, если полканов планировалось отвлечь боем? Да и зачем вообще кровопролитие, если полканы с тайным словом и сами все отдадут?

– Без боя они лишь Хведонов куш полной мерой отвесят, а там, поди, еще немало чего останется за просто так лежать. Ну а ежели у сокровищницы еще какая стража имеется? Нет, без тайного слова в такое место идти – дело глупое.

– И с ним не след, – подала голос Оринка. – Весь план сей щеглам на забаву. Не в том суть, что злато да каменья на острове том добываются.

– А в чем же? – Фуцик быстро повернул голову, странно двигая носом и становясь неуловимо похожим на крупного грызуна.

– Сила в той земле чудодейная, – начала было кудесница, но ее слова прервались очередным появлением тюремщика.

– Ты, доходной, шагай сюда!

– Слушай внимательно, – зашептал я горе-фокуснику. – Скажешь Кукуевичу, что на острове могут быть бо-ольшие проблемы. Ты же как раз сейчас подробненько вызнаешь, что да как. Об остальном, думается, он и сам догадается. Да помни, в лесу землицы под могилы мно-ого! Смотри же, не просчитайся!

Скрежет ключа, запирающего замок, словно отсек разговоры о тайнах острова Буяна и о прочих насущных проблемах. Таковых в данный момент насчитывалось как минимум две. Первая: как выбраться из этой зловещей крепости до темноты; и вторая: где обещанный любезным хозяином обед? Поскольку разрешение второго пункта означенного плана мероприятий затягивалось по не зависящим от нас обстоятельствам, все силы были брошены на обсуждение вопроса номер один.

– Слышь, – Вадим покосился на дверь, – давай типа побарабаним, чтоб нам хавчик притаранили. А как дверь откроют, мы по-тихому стражу приговорим и сделаем ноги.

– Тут во дворе еще сотни две стражников, – напомнил я, охлаждая взлелеянный голливудскими боевиками пыл моего друга.

– А мы переоденемся. Наших возьмем, типа будто мы их охраняем, и шевелим булками к «ниссанам». А дальше – хрен они нас поймают!

Оставленные нами во дворе синебокие скакуны по-прежнему одиноко стояли на своих местах, не проявляя никакого интереса к прочему конскому составу и с презрительным пренебрежением отвергая всякий предложенный им конюхами корм. Откуда же было знать озадаченным коневодам, что «ниссаны» не употребляют ни овса, ни сена, ни свежей травы, ни даже сахару, а питаются исключительно соком минеральных дров. Однако причины несгибаемой стойкости загадочных коней были им недоступны, а потому разбойники опасливо сторонились наших транспортных средств, опасаясь подвоха.

– Замечательная идея, – похвалил я. – Только предварительно надо будет договориться с гарнизоном, чтобы они открыли ворота, опустили мост и дружно смотрели в другую сторону.

– Может, из поясов веревку свить да по ней спуститься? – неуверенно предложил Вавила.

– На виду у восторженной публики? – Я подошел к окну. – Да и оконце маловато. Здесь едва Оринка пролезет, а нам, что тем верблюдам в игольное ушко, – путь заказан.

Я мрачно уставился на крепостной двор, где вовсю суетился вооруженный до зубов люд, занимая места у дымящихся котлов. Сквозь узкую щель в каменной толще стены виднелись и «ниссаны», и возок с золотом, на крыше которого, свесив когтистые лапы, возлежал Проглот. Должно быть, лишенный хозяйского внимания, он инстинктивно занялся тем, чем до него были знамениты сотни поколений свирепых предков – охраной сокровищ. Какая неведомая сила толкала их на это – одна из нераскрытых тайн противоестественной истории.

Грифон загорал на крыше золотого возка, и разбойники, вероятно, не имевшие прямого указания проверить содержимое повозки, не слишком торопились вступать в пререкания с юным, но уже вполне боеспособным монстром. Как я заметил, там же, около возка, кучковались и наши бывшие соратники, вероятно, сговорившиеся по возможности разделить трофеи между собой и потому зорко следящие за каждым подходящим к экипажу чужаком. Полный грустных мыслей, я повернулся к Вадиму:

– Наверное, сделаем так. Ты действительно снимешь охрану, и вы с господином урядником переоденетесь в стражников. А я сооружу несколько факелов и подожгу траву во дворе. Полагаю, в этом случае с выходом проблем не будет, да и среди кутерьмы, которая здесь начнется, улизнуть будет куда проще.

– Толково, – покачал головой Несусветович, – но опасно.

– Я чего-то не врубился, Клин, – озадаченно глядя на меня, произнес Вадим. – Мы типа когти рвем, а ты?

– Задам хозяину ласковому пару-тройку вопросов и догоню вас.

– Клин, ты чего, перегрелся в натуре? Какие вопросы?! А вторым «ниссаном» кто управлять будет? Ну и прочее. – Он поскреб затылок. – Ствол, ну, типа копье у меня номерное. Как я потом в райотделе объяснять буду, что у меня, по жизни, «мосберг» в тридевятом царстве попятили?

– Вадик, давай решать вопросы по мере их возникновения. Сейчас уходим, так и быть, уговорил, вместе, а уж потом все остальное.

– Нельзя во дворе траву жечь, – вмешиваясь в нашу перепалку, заговорила Оринка. – Трава сухая, разом займется.

– На это и надеюсь, – кивнул я.

– Полымя через стены единым махом перекинется, огонь весь лес загубит.

– Не загубит, – упрямо покачал головой я. – Разбойники пламя тушить кинутся.

– Так ить, воды во рвах – воробью по колено. С той-то беды замок и опечатали, – не унималась внучка деда Пихто.

– Вообще, нашла время о лесе думать. Нам головы спасать надо!

– Да как же мне о нем не думать? – Кудесница гневно свела брови, и в затхлой атмосфере места нашего временного пребывания явственно запахло грозой.

Вероятно, громы и молнии немедленно обрушились бы на мою повинную голову, когда бы в этот миг дверь вновь не отворилась, пропуская какого-то парнишку в подобии поварского колпака с котелком и ложками в руках.

– …Одна нога здесь, другая снова здесь, – заверял кого-то в коридоре поваренок. – Мухой! Пчелой! Слепнем!

Дверь за его спиной затворилась, и наш малолетний спаситель от голодной смерти повернул к замершей публике свой наглый хитрованский лик.

– Привет, гулевые! Ну что, плинта не гугно1?

Честно говоря, я узнал его еще по голосу, но от удивления не мог поверить собственным ушам. Теперь же сомнений не оставалось. В нелепом поварском колпаке, с ложками и котелком в руках перед нами стоял самый отчаянный из известных мне идейных борцов за чужое добро, непревзойденный мастер своего дела, сколь бы предосудительным ни числилось оно с точки зрения закона, сверхъестественный вор – Поймай Ветер.

Как говорится, история не сохранила имени этого человека, но его прозвище говорило само за себя. Нам уже приходилось сталкиваться с ним в столице Груси, и, насколько мы с Вадимом могли убедиться, если он не украл весь королевский дворец, то лишь потому, что не знал, кому его можно выгодно продать.

– Ну-тка, золотая рота, хватайте весла, нынче баланда наваристая!

– Не понял?! – Вадим потер кулаками глаза. – Это че, в натуре ты или типа нет?

– Тс-с. – Поймай Ветер аккуратно поставил котелок на стол. – Языком-то не мети! Кислая шерсть-то2 небось ушастая.

Вероятно, в клавирах местной блатной музыки «кислой шерстью» именовались конвойные, хотя кто его знает?

– Какими судьбами? – понижая голос, поинтересовался я, со стуком опуская ложку в котелок.

– Вашим следом. Оно ж, как за вами потянешься – завсегда в прибытке останешься.

– Типа че? – не понимая, о чем речь, поглядел на бывшего сокамерника Вадим.

– В столице тут днями дядя один объявился, такой махористый. Рожа, что этот котел. Погонялово у него Соловей. Может, слыхали?

– Да уж приходилось. – Я обвел глазами стены арендованного батькой замка.

– Вот он мне, стало быть, и отзвонил, какая незадача с ним приключилась. А как про вас сказывать начал, я себе и кумекаю, коли свой братан там основным будет, так и мне, чай, кусок обломится. Ноги в руки – и в Елдин. Пока шел, попал тут на один хоровод. Они как смекнули, кто да что, говорят, пахан нашу масть ценит и на рыжавье не скупится. Ну, я прикинул, что в цвет попал, – и вот я тут.

Признаться, диалект, на котором говорил Поймай Ветер, не слишком напоминал даже ту речь, которой потчевали меня на допросах коренные обитатели зоны, но в целом суть улавливалась.

– Ты хочешь сказать, что приглашен королевским наушником, чтобы что-то украсть?

– А то! – радостно кивнул Поймай Ветер, и огненно-рыжий чуб выбился из-под колпака. – Больно ему один перстенек приглянулся. Ну, так я к нему дубовой иглой ноги-то и пришил.

– Ты хочешь сказать, что у кого-то украл перстень?

– Да уж скомылил. Дело-то плевое оказалось. – Наш официант выразительно посмотрел на Вадима. – Навели меня на терпилу, а он такой весь фря, руки бубликом, вокруг ломовики с пиками. Я к нему прилепился, как к родному. Он в лес – я за ним. Он вот с ней гулять намылился, а я тихонько притаился, думаю, сейчас, как одежу скинет, так я по ней и просквожу. А тут витязь навстречу – хоп! И туза ему промеж роги. Мой-то с копыт, а вы с того места ходу. Я чуток выждал, скок к нему, а на пальце-то фикс мой как раз и блестит. Старой руки1, такие нынче не носят, – заливался соловьем высокий профессионал, гордящийся результатами первоклассной работы. – И на таком-то фарте тыщу чижиков2 посадил! Так что, по всему выходит, коль с его шага сторговали, так ты теперь мой дольник1. – Поймай Ветер вынул из-за пазухи кошель и поставил его перед Вадимом. – Соцкий, все без обмана!

– Сто монет? – машинально перевел я.

– Точно так, – подтвердил старый знакомец.

– Слушай, у меня к тебе есть дело. – При этих словах воришка заметно поскучнел, и, чтобы окончательно его не расстраивать, я поспешил добавить: – Выгодное дело.

В глазах собеседника немедленно зажегся огонь, точь-в-точь как на светофоре, когда красный свет сменяется зеленым.

– Ты, часом, у Кукуевича не видел ключ, ну, такой, особенный… – Я замялся, не зная, как описать не виданный дотоле предмет.

– Была у него лапка куриная2 под золотой короной, – кивнул Поймай Ветер. – Работы хитрой, небось от большого медведя3. Он его в ларце хранит. И кольцо туда же поклал.

– Замечательно! – констатировал я. – А где он хранит эту шкатулку, ты, случайно, не заметил?

– Того не знаю, – шепотом поделился с нами секретом проныра. – А вот другую, такую же, он при себе носит да ночью под ухо кладет. Только в ней-то – тьфу! Пустяк – мышиный хвостик и лягушачьи уши. Это он сторожится, чтоб, значит, настоящую у него не украли.

– Ты в этом уверен? – переспросил я.

– Обижаешь?! – возмутился мастер криминального жанра.

– Перепроверяю. А как бы настоящий ларец отыскать? Понятное дело, не за просто так.

– Ежели очень надо, – не спуская с меня внимательных глаз, вкрадчиво промолвил Поймай Ветер, – так я и обе возьму.

– Обе нам не нужны, – заверил я.

– Вестимо, не нужны! Но ежели, скажем, в тайнике нужную на ненужную подменить, то, может, он сразу и не хватится.

– Разумно, – согласно кивнул я.

– Оно-то так. – Поймай Ветер недвусмысленно выставил вперед большой и указательный пальцы и начал тереть их друг об друга. – Но мне-то с того велика ли радость? Ежели пахан здешний узнает, что я у него добро попятил, то мне за Орел-камень ухлестывать придется. Не то хрюкам на корм отправит.

– Радость будет немалая, обхохочешься! Возок небось видел, на дворе стоит?

– Это тот, где грифон на крыше греется? – скороговоркой уточнил вор.

– Он самый. В возке рыжья на четыре таких замка да еще пару деревень в придачу. Так вот, стало быть, если нужную шкатулку похитишь, можешь золота взять, сколько сочтешь нужным.

При этих словах деревянная ложка урядника Нежданных Дел с грохотом рухнула на пустое дно котелка, а по окружности его глаз можно было выверять циркуль.

– Так-так-так! – Наглые глаза юного мошенника осветились нездешним огнем. – А ларец, получается, вам доставить?

– Вместе с содержимым, – уточнил я, зная манеру Поймай Ветра по-своему истолковывать статьи договора. – По обстоятельствам. Либо нам, если на свободе будем, либо в Торец. Сдашь Щеку Небриту, чтоб до нашего возвращения в тайне сохранил.

– А как я золото отсюда вывезу?

– Твоя забота, – пожал плечами я. – Впрочем, очень скоро все начнут спешно покидать замок. Так что, подсуетись. А грифона я отзову, на этот счет не беспокойся.

– Хорошо! – минуту подумав, согласился Поймай Ветер. – По рукам! Но чтоб без подвохов, бояре!

– Да уж какие подвохи! – отмахнулся я.

– Неужто вы ему верите?! – не сдержался Вавила Несусветович, и в словах его звучал сдавленный стон.

– А че, я верю. В натуре! – пробасил Вадим.

– И я тоже, – коротко отрезал я. – А теперь об освобождении.