Текст книги "Пули для прокурора. Продолжение жесткого детектива"

Эпилог

За свою сознательную жизнь я не помнила себя, находившуюся в больнице. В семейном альбоме сохранились фотографии, на которых папа, такой молодой, бережно держит меня, младенца, на руках на ступеньках роддома рядом со счастливо улыбающейся мамой. Это единственное документальное свидетельство моего пребывания в лечебном учреждении за мою еще относительно короткую жизнь. Но раны рано или поздно (такая вот получается тавтология!) затягиваются, оставляя только рубцы и шрамы на теле. Мужчину шрамы украшают. А женщину?

Прошел месяц с момента моего ранения. Дело шло на поправку. Мне уже разрешили вставать, ходить понемногу. Выписка пришлась аккурат на 23 февраля. Чтобы это значило? Весь этот месяц каждый день рано утром ко мне приезжал Юрий Петрович, а вечером, после тихого часа – семейство Дроновых в полном составе. Я настолько привыкла к их заботе, что не представляла другого отношения к себе.

Узнав о предстоящей выписке, попросила Ольгу съездить ко мне домой, привезти одежду – все, что было на мне в тот злополучный январский вечер, пришлось выбросить – грязное, рваное, окровавленное. Ольга привезла и сегодня помогала мне одеваться. Когда я сняла больничные халат и рубашку, заметила расширенные от испуга глаза девушки. Большого зеркала в палате не было, но я поняла: Ольгу испугал послеоперационный шрам на груди. Если он пугает даже девушку, как же я смогу…

Ладно, об этом и думать еще не стоит. Оделась, собрала в черный пластиковый пакет нехитрые больничные пожитки – чашку и тарелку, ложки, мыльницу, зубную щетку, пасту, кипятильник и несколько книг – свежих детективов, что я читала на досуге в последние дни. Попрощалась с соседкой по двухместной палате, сказала огромное спасибо лечащему врачу и девчонкам-медсестрам, осторожно, поддерживаемая под руку Ольгой, несущей в левой руке пакет с моими пожитками, начала путь к долгожданному выходу.

В вестибюле меня ждал сюрприз. С огромным букетом алых роз там стояли Юрий Петрович Дронов, младшая его дочь Лена и мой спаситель Коля Беркутов, на плечах зимней куртки которого блестели золотом новенькие погоны младшего лейтенанта. На моих глазах навернулись непрошенные слезы – сентиментальная я стала за месяц выздоровления. Лена в порыве детской непосредственности, так похожая на Наташу Ростову в начале бессмертного романа Льва Толстого, бросилась мне на шею, но вовремя была остановлена сразу тремя парами рук – страховали меня надежно!

Искренне расцеловав всех, спросила:

– Куда едем?

– Странный вопрос. Домой, куда еще?! – обведя присутствующих хитрым взглядом, загадочно ответил судья.

У больничного подъезда стояла бежевая «шестерка» Дроновых. За руль села Ольга, рядом с ней на переднем сиденье разместился огромный по сравнению с нами всеми Орлов, а мы трое, «малогабаритных», как пошутил судья, оказались на заднем. По дороге я с жадностью смотрела в окошко – соскучилась по родному городу. За стеклом автомобиля по-прежнему был унылый зимний пейзаж, словно не месяц прошел, а всего несколько часов.

Поднявшись к Дроновым, прежде всего увидела уже сервированный стол. «Ждали!» – мелькнула в голове радостная мысль. Ольга, ухаживая за мной, как за маленькой, помогла принять душ – ванну врачи запретили минимум на полгода. Только раздевшись перед большим зеркалом, я увидела, как четок еще шрам. О глубоких декольте теперь придется забыть до конца своей жизни. «Но разве это проблема?» – философски заметила я, вытираясь пушистым и огромным полотенцем. Так, а что я накину на себя? На вешалке вдруг заметила свой любимый домашний халат. Да, Ольга вчера ездила ко мне за одеждой для выхода из больницы. Но чтобы предусмотреть такие мелочи… Молодец, девочка моя!

Приведя себя в порядке в спальне у девочек, вышла в готовый к торжеству зал. Меня усадили между хозяином и Ольгой.

– Так, прошу внимание! – Юрий Петрович постучал вилкой по бутылке красного вина. – мы собрались сюда по трем поводам. Первый тост – за здоровье Нади, так чудесно спасшейся от вражеской пули!

– Тогда и за ваше здоровье, или вы уже обмывали ваш выход без меня? – погрозила я пальцем судье.

Врач предупредила меня, что пить можно, но только красное виноградное вино и не более одного бокала за день, поэтому я только пригубила – надо растягивать удовольствие.

– Так, – многозначительно заметил Дронов, посмотрев на наши фужеры. – Раненной и несовершеннолетним я не добавляю. А себе и Николаю налью еще. Сегодня, между прочим, 23 февраля, День защитников Отечества. За столом таковых по крайней мере трое. За нас, ребята!

Пригубила вино во второй раз, закусила традиционным салатом. Хорошо, два повода вполне ясны. Ну а третий?

Хозяин между тем явно волновался. Интересно, отчего волнуется сорокалетний мужик, побывавший в передрягах не лучше моих?

– Теперь о третьем. Вернее, о главном. Надо было с этого начать, но я, простите, боюсь… Боюсь – и все тут. Дочки вот знают, что я хочу сказать, они дали добро. -Надя! – Дронов поднялся, посмотрел внимательно мне в глаза. – Ты меня прости, что я вот так, при всех. Хотя, дочки – самое дорогое в этой жизни, что есть у меня. А Николай своим стал за этот месяц…

Я замерла в предвкушении чуда, ведь самое главное в чувствах – это предвкушение, реклама права. Господи, помоги, только бы не ошибиться! Скажет ли Юрий, наконец, что я хочу услышать?

– Надя! – глубоко вздохнув, решился все-таки произнести бесстрашный судья. – Выходи за меня замуж!

В комнате воцарилась тишина. Четыре пары глаз внимательно следили за моей реакцией.

– Юра, я… согласна! – после паузы выдохнула наконец я долгожданный для всех ответ.

Как я не старалась, но профессиональная выдержка мне на этот раз изменила: слезы так и хлынули из глаз. Девочки, бережно – только бы не причинить мне боль, – обняли с двух сторон, гладя мои руки, шею, целуя лицо:

– Надя, ты чего плачешь? – удивлялась Ольга.

– Будешь замуж выходить – поймешь! – сквозь слезы ответила я. – От счастья плачу…

– Это мы с Ольгой папке глаза на тебя раскрыли! – откровенничала младшая. – Он у нас застенчивый, без нас бы не решился тебе предложение сделать. Но он у нас очень хороший, заботливый, а это самое главное! – не переставая, верещала Лена.

Один Юрий Петрович стоял с бокалом в руках. Наконец не выдержал Николай:

– Девочки, а за помолвку пить будем?

Ольга и Лена отпрянули от меня. Наши с Дроновым взгляды встретились. Мы чокнулись, выпили, посмотрели снова друг на друга.

– Ой, да они же еще ни разу не целовались! – глубокомысленно заметила Ленка. – Горько!

Сколько раз мне делали предложения мужчины, – я не подсчитывала. Американской женой я уже была. Но первый раз в жизни я дала согласие стать женой человека, с которым, на самом деле, даже не целовалась до этого. Но так ли это важно в жизни? Дронов нежно, словно хрустальную, притянул меня к себе и осторожно поцеловал в губы. Чувствовалось, что мой жених волновался страшно…

Вечером, когда мы с ним наконец остались одни в его кабинете-спальне, я, улыбаясь, спросила:

– Мы с тобой оба, наверное, сумасшедшие?

– Отчего? – удивился судья?

– Оба солдаты с раной, а туда же, жениться им подавай. Ладно, ты уже был женат, девчонки вон какие замечательные выросли, а я-то куда лезу от своей сумасшедшей работы? – пожала я плечами.

– Работать тебе еще долго не придется! – решительно заметил Юрий.

– Ладно, месяц – другой отдохну, войду в форму – и за дело. Ты только свободу мою не ограничивай, иначе сразу на развод подам, мне адвокат не нужен, заявление сама в состоянии составить…

– У меня есть только один способ ограничить твою свободу, не нарушая твоих гражданских прав! – улыбнулся жених.

– Какой? – наивно спросила я.

– Я сына хочу, нашего, от тебя! – покраснев, как мальчишка, признался судья.

В моем сознании почему-то пронеслись видения, охватившие меня после ранения, мольба Господу о спасении, главный довод – я не успела даже ребенка зачать на белом свете. Вот Бог и дает мне шанс. Я пошатнулась от волнения. Нежные руки Дронова обняли меня.

– Так за чем же дело стало, Юра? – прошептала я.

– Тебе можно? – пересохшими губами произнес жених.

– Даже после инфаркта можно. Только осторожно, не раздави меня…

Никогда еще я не получала такого удовольствия от прикосновения мужчины ко мне. Может, просто изголодалась по любви? Юрины пальцы очень осторожно расстегнули все пуговички моего халата. Губы целовали мое тело, узнавая каждый его бугорок… Самое большое желание отдаться своему мужчине возникло после прикосновения его губ к шраму на груди. А я-то боялась, что шрам обезобразит мое тело и вызовет отвращение у мужчины, который посмеет прикоснуться ко мне…

Только сняв рубашку с Дронова и увидев его шрамы на груди, боку и спине, я поняла, почему этот мужчина станет моим мужем, таким долгожданным и единственным – он знает, каково там, под пулями!

Я ласкала его давно зарубцевавшиеся шрамы, он нежно и спокойно, мое ждущее любви тело. Наконец, случилось это чудо единения стосковавшихся по теплу мужчины и женщины…

В марте мы стали мужем и женой. Свадьбу сыграли не слишком большую по нынешним меркам, человек пятьдесят гостей, в ресторане «Ностальжи», любимом ресторане Громовой. В начале апреля я поняла, что наша первая ночь двадцать третьего февраля, в день защитника Отечества, не прошла даром – беременна!

Экспресс-анализ подтвердил это предположение.

В августе (на шестом месяце!), после того, как Ольга успешно поступила в школу милиции, мы ухитрились всей семьей слетать в Соединенные Штаты – надо же было утрясти все формальности по вступлению в законные права наследницы состояния казненного Кинга.

В середине ноября родился Сашенька – так единогласно в честь дедушки, моего то есть отца, мы решили назвать долгожданного сына. Александр Юрьевич Дронов. Мне легко и спокойно в браке. С Сашенькой возятся и Ольга – но в основном по воскресеньям, когда выдается свободная от занятий время, и подросшая за лето Лена – она любит гулять с братом, коляску везет не одна, в свои свободные от службы дни ее неотлучно сопровождает Николай – он мне на правах мачехи признался, что собирается ждать, пока Лена вырастет – влюбился в нее с первого взгляда.

Муж стал теперь председателем Дзержинского районного суда – ротация кадров, его прежний шеф ушел в отставку. Мотивы остались неясны, но злые языки поговаривают – был связан с милицейским скандалом. Да, забыла совсем. Летом состоялся суд над бандой в милицейских погонах. Одиннадцать человек получили крупные сроки – от десяти до двадцати пяти лет. Справедливость восторжествовала? В общем и целом – да…

Только я тоскую от безделья в последнее время. Хотя работает открытая на мои американские средства адвокатская контора по помощи соотечественникам, оказавшимся за рубежом, там без меня успешно заправляет Ирина Громова – я ей честно призналась о своих подозрениях и мы по-прежнему подруги. Она так и делит своего Баева с Мариной. Жизнь продолжается. Вернусь ли я к своей работе частного сыщика? Время покажет. Пусть Сашенька подрастет…

2001—2016 гг.

г. САРАТОВ.