Текст книги "Пули для прокурора. Продолжение жесткого детектива"

Глава седьмая. «Погиб поэт, невольник чести…»

Вернувшись домой к Дроновым, решили поужинать – девочки обедать – обедали, а ужинать без меня не стали. Лена предложила накрыть в зале – по ОРТ должна была начаться очередная серия «Убойной силы». Включили телевизор, но, поскольку до начала сериала оставалось минут пятнадцать, девчонки захотели узнать прогноз погоды на завтра в новостях местного канала. Мы с Ольгой носили посуду из кухни, а Лена расставляла ее в зале, следя за новостями. Нам оставалось принести только заварной и обычный чайники, когда мы услышали истошный крик Лены:

– Дядю Лешу убили!

Заскочив в зал, увидели дрожащую девочку, показывающую рукой на экран телевизора. Там на фоне фотографии улыбающегося Писарева диктор читала сводку криминальных новостей. Ольга сделала звук громче:

– По сообщению пресс-службы городского Управления внутренних дел, примерно час назад у дома номер семнадцать по проспекту Строителей обнаружен труп известного журналиста Алексея Писарева, заведующего отделом криминальной хроники газеты «Губернское обозрение». Тридцатитрехлетний публицист, широко популярный не только своими газетными публикациями, но и двумя книгами «Криминальное Поволжье», многочисленными выступлениями на нашем телеканале в передаче «Тревожный канал», убит выстрелом в упор в сердце. Работники милиции пока не спешат с выводами. В деле много неясного – как оказался журналист в этом районе, хотя квартира Пименова находится на другом конце города, мотив преступления – версия ограбления маловероятна, так как деньги, часы, хозяйственная сумка с продуктами и другие личные вещи покойного остались нетронутыми. На место преступления выехала съемочная группа нашего телеканала. Ее репортаж планируется дать в эфир в ночном выпуске новостей в двадцать три часа.

Плечи Ленки сотрясались в беззвучном рыдании. Мы с Ольгой обняли девочку, но, вместо того, чтобы успокоить ее, заревели в три ручья. Даже меня оставило мое обычное хладнокровие. Я плакала как ребенок, навзрыд, впервые в своей взрослой жизни не стесняясь слез.

Сколько раз приходилось смотреть в глаза смерти, бывать в казалось бы безвыходных ситуациях, но всякий раз удавалось выпутываться, находить единственный нужный и верный путь к победе. Но теперь я оказалась зажатой в угол, тупик, из которого нет выхода. Ладно, речь шла бы только обо мне. «Вооружен и очень опасен» – так говорят не только о преступниках. Вооружена и очень опасна я. Мой кузен Слава Медведев, заканчивающий в этом году Академию Права, любит играть как любой мальчишка (это еще Антуан де Сент-Экзюпери подметил, что в каждом мужчине до конца его жизни скрыт ребенок). Как-то раз, придя к ним в гости, я застала Славу и его прелестную жену Машу за азартным сражением у экрана телевизора – подключив игровую приставку «Денди», они световым пистолетом сражались с ковбоями, выскакивающими на экране из дверей салуна. Компьютер высвечивал на экране время, за которое нужно было поразить условного противника, пока виртуальный ковбой не выхватил кольт и не поразил тебя первым. Фиксировался и результат игрока. Личный рекорд кузена был 0,17 секунды – это при том, что самый быстрый противник стрелял с экрана за 0,40 секунды. Очень довольный своим результатом, Слава галантно предложил мне занять место у экрана телевизора. Моя серия выстрелов повергла всех в шок. Нет, естественно, я и раньше стреляла в настоящем тире, но там фиксировалась лишь точность попадания. Скорость, от которой зависит твоя жизнь в поединке с реальным врагом, учитывалась только в «Денди».

Когда компьютер выдал 0,14 секунды, двоюродный брат посмотрел на меня с явным уважением. В следующем туре я поразила ковбоя за 0,07 секунды – Медведев присвистнул. Но когда в очередном туре компьютер показал 0,00 – Слава ахнул:

– Это невозможно! Ты стреляешь быстрее компьютера?

– Нет, очевидно, он фиксирует только сотые доли секунды, а тысячные остаются за кадром, – объяснила я. – Именно на тысячные доли я его и опередила.

Рекорд, поставленный мною в детской игре – а в тот давний вечер «в ударе» я прошла все сто раундов, набрав более миллиона очков), можно было повторить, но не превзойти. Выходит, в реальном поединке я бы уложила всех сто соперников, не оставив им не малейшего шанса на выживание. Поэтому, когда вооружена, я очень опасна. Но это – в поединке лицом к лицу. Между тем Писарева убили, если верить информационному сообщению, чуть ли не в упор. Скорее всего, «случайный» прохожий, поравнявшись с журналистом, просто выхватил оружие и всадил пулю наверняка. В такой ситуации не успела бы среагировать и я, как не успела это сделать Виктория Громова – табельный пистолет был при ней.

Мне стало страшно. Если гибель Виктории Васильевны была связана только с ней самой, личной жизнью или служебной деятельностью – не знаю еще, то смерть журналиста Писарева касалась уже и меня. Теперь ясно – за нами следили, нас «вели» все эти дни. Почти наверняка я была уверена, что в названном в криминальной хронике теленовостей доме номер семнадцать по проспекту Строителей жила Лена Глумова, Алешкина любовь, у которой он ночевал последние двое суток. Надо проверить…

Совсем по-ребячьи вытерев краем ладони слезы, выразительно посмотрела на дрожащих девчонок:

– Милые мои, по профессиональной смертности журналисты стоят на втором месте в мире после летчиков-испытателей и космонавтов.

– Дядя Леша был таким хорошим, – все еще всхлипывая, произнесла младшая, – за что его, тетя Надя?

– Журналистов убивают за информацию, которой они овладели. Вероятно, Алексей Сергеевич узнал нечто, что испугало кого-то, – объяснила я, а сама подумала про себя: «Но когда Леша успел узнать что-то очень важное? Ведь мы расстались с ним буквально за два часа до его гибели. Располагай Алексей ценной информацией, он не преминул бы поделиться ею со мной, мы делали общее дело…»

– Убийцу найдут? – тихо спросила Лена.

– Не знаю, девочка моя, – поцеловав младшую в пушистые волосы, я прижала ее к себе. – Ты так сильно переживаешь за дядю Лешу…

– Когда вырасту, стану журналисткой. Писать буду только о бандитах, как дядя Леша, – упрямо тряхнула челкой золотистых волос Лена.

Я вышла из зала в кабинет Дронова, где стоял телефон. Набрала номер дежурной областного адресного бюро. Назвала пароль на этот зимний месяц – «Кедр» – дававший право получать нужную информацию в любое время суток. Попросила найти данные на Глумову. Адресная служба теперь компьютеризирована – секунд через тридцать оператор продиктовала адресную справку: «Глумова Елена Викторовна, 24 октября 1971 года рождения, зарегистрирована постоянно с 1997 года по адресу: Ленинский район, проспект Строителей, дом 17, квартира 11.» Все точно, мои предположения подтвердились: Алеша шел к ней…

Как поступить? Оставить одних девчонок и помчаться через весь город к незнакомке? Захочет ли она разговаривать со мной в таком состоянии? Потом, влюбленным всегда свойственно идеализировать своего избранника. Вот и Алешка мог не заметить двойной игры адвоката Глумовой. Что, если именно она причастна к убийству журналиста, дала наводку кому следует?! Еще один аргумент против скоропалительного поступка – коль следили за нами двумя, получается, что и сейчас неизвестный «топтун» – так на жаргоне службы наружного наблюдения называется агент, следящий за квартирой объекта – пасет меня под окнами дроновского дома? Стоит мне спуститься в подъезд – и история с моими уже двумя убитыми друзьями может повториться… Позвонить кузену и попросить помощи? Уверена, Слава никогда не откажет и кинется выполнять любое задание. Но у

Славы семья, годовалый сын. Я не имею права подвергать опасности в этом деле больше никого. Маша в роли вдовы меня не устраивает. Следовательно, этот вариант отпадает. Оставлять девчонок одних? Ни в коем случае. Что же делать?..

В кабинет осторожно вошла Ольга. Чувствовалось, что девушка хочет поговорить со мной. Она опустилась на краюшек дивана, посмотрела на меня:

– Надя, мне за тебя теперь страшно… – еле слышно прошептала Дронова-средняя.

– Оленька, я тут не при чем! – пыталась схитрить я.

– Только не надо меня жалеть и говорить мне неправду! Через полгода мне поступать в школу милиции. Стреляю, дерусь и вожу автомобиль я не хуже мужиков. Спасибо, папа научил. Неужели я не понимаю, что охота началась на вас обоих, дядя Леша просто стал первой жертвой? – взволнованно рассуждала Ольга.

– У тебя завтра нет физкультуры по расписанию? – совершенно неожиданно для девушки спросила я.

– Нет, а что? – еще не понимая, о чем пойдет речь, спросила Ольга.

– Под брючный костюм кобура чудненько подходит. Только не засветись в туалете, у тебя ведь по возрасту еще нет разрешения на боевое оружие! – предупредила я. – Это на тот случай, если я не смогу встретить вас обеих после уроков. Задача ясна?

– Ты считаешь, может и до нас дойти… очередь? – после некоторой запинки произнесла Ольга.

– Береженого – Бог бережет. Будьте особенно внимательны при подходе к дому. Киллеры в большинстве случаях предпочитают убивать свои жертвы возле их собственных домов. В подъезде увидишь кого-то подозрительного – кричи во все горло: «Пожар! Горим!» – только тогда можно рассчитывать на помощь соседей. Придется стрелять – целься не на поражение, потом, если укокошишь киллера, нам тебя же еще и вытаскивать за незаконное ношение оружия, – давала я советы профессионала.

– Ты говоришь, возле собственного жилья убивают. А дядю Лешу уложили вообще неизвестно где, – возразила мне Дронова.

Я улыбнулась, прижала указательный палец к губе, перешла на шепот:

– В доме, возле которого его обнаружили, живет его подруга. Ты достаточно взрослая, чтобы понять это. Алексей Сергеевич ночевал у нее эти дни.

– Ленку жалко! – задумалась о чем-то сокровенном подросток. Потом поделилась, – Ленка по-своему, еще почти по-детски любила дядю Лешу. Мечтала скорее хотя бы до семнадцати лет дотянуть и выйти за него замуж. Не успела! – Оля огорченно махнула рукой.

– Подругу Алексея, между прочим, тоже Леной зовут, – задумчиво произнесла я.

– Интересное совпадение! – печально улыбнулась девушка. Подумав, тревожно взглянула на меня, – Но ей тоже угрожает опасность! По крайней мере, теоретически.

– Я о том же думала, когда ты вошла, – честно призналась я.

– Писаревская девушка, кто она? – спросила зачем-то Ольга.

– Адвокат, достаточно известный, – пожала я плечами.

– Интересно, она знает о его гибели? – засомневалась Ольга. Может, сидит и ждет дядю Лешу до сих пор, переживает, почему любимый опаздывает? – рассуждала вслух Дронова.

– Оперативники должны были обойти весь дом в поисках свидетелей, – я была спокойна за своих коллег – чего – чего, а дело свое они знают.

– Смотря какие менты попадутся! Это только в «Убойной силе» и «Улицах разбитых фонарей» они такие крутые профи. У нас пройдут для проформы по двум ближайшим подъездам, да еще по нижним этажам, коль лифт не работает, – и дело с концом. А местный телеканал не все же смотрят, – хладнокровно и довольно справедливо рассуждала Ольга.

Идею нежданной помощницы я поняла быстро. По 09 узнала номер телефона адвоката. С мобильного – его засечь труднее, чем подслушать городской, позвонила ей. Трубку подняли сразу, словно ждали звонка.

– Да, Глумова! – облегченно донеслось на том конце линии.

– Елена Викторовна? – на всякий случай уточнила я.

– Да, я вас слушаю! – теперь в голосе адвоката сквозило явное разочарование: она жаждала услышать совсем не женский голос.

– Меня зовут Надежда Александровна, фамилия – Фомина. Я ваш коллега, частный сыщик – адвокат. Может, я не вовремя? – иносказательно поинтересовалась я.

Но голос моей собеседницы был на удивление спокоен:

– Нет, все нормально. Я вас внимательно слушаю.

– Нам необходимо немедленно встретиться! – глядя на Ольгу, предложила я.

– Сожалею, но только завтра в офисе моей конторы, – вежливо попыталась уклониться от встречи Глумова.

– Вы ждете Алексея? – спросила я напрямик.

На том конце линии несколько секунд царило молчание. Очевидно, Глумова просчитывала возможные варианты ответа.

– Допустим, – уклончиво ответила адвокат. «Как же вытащить Лену сюда?» – мучительно думала я. – Вопрос очень серьезный, о жизни и смерти Алексея, – черт подери, я словно чрезвычайный и полномочный посол на переговорах, старалась подбирать выражения, дабы не напугать заранее адвоката и вытащить ее сюда.

– Вы знаете мой адрес? – кажется, адвокат уже решила эту проблему для себя.

– Безусловно, но приехать к вам сейчас я не смогу. Проблема в том, что под моей опекой двое детей судьи Дронова, попавшего на днях а автокатастрофу. Может, слышали? – с надеждой в голосе произнесла я.

– Да, вчера он должен был вести процесс с участием моего клиента. Я в суде и узнала об аварии, – уточнила Глумова.

– Тогда записывайте адрес Юрия Петровича, – я продиктовала координаты жилья Дронова. – Рассчитывайте, что вам придется ночевать здесь. У вас есть разрешение на ношение оружия?

– Ни того, ни другого! – не к добру весело произнесла Глумова.

– Тогда в подъезде особая осторожность, до нас желательно добраться на общественном транспорте – так безопасней…

– С Алексеем что-то случилось? – наконец начала догадываться адвокат.

– Это не телефонный разговор. Приезжайте! – настойчиво повторила я.

– Хорошо, выезжаю! – адвокат прервала разговор.

«Только бы ее не перехватили по дороге менты или…» – подумала я, отключила мобильник и взглянула на Ольгу.

– Ты оказалась права: Лена не знает о гибели Алексея… – искренне удивилась я.

– Как мы ей говорить-то будем? – задумалась Ольга.

– Надо приготовить нашатырный спирт и сердечные, не дай Бог, в обморок упадет, – предусмотрительно заметила я.

Потянулись долгие минуты ожидания. На часах было уже начало одиннадцатого, когда раздался звонок у входной двери. Жаль, Дремова-младшая не видела, как мы с Ольгой встречали ночную гостью – Лена, уставшая и грустная от трагического сообщения, рано легла спать. Ольгу я спрятала за косяком двери, она с «Макаровым» наготове страховала меня, готовую распахнуть дверь. Мы договорились: если начнется перестрелка (дверная сталь должна выдержать обычные патроны, но, как знать, может, в руках у нападавших будут «Калашниковы» с бронебойными пулями – Ольга прикроет меня и вызовет милицию по моему мобильнику. Ладно, пошли!

На мой вопрос «Кто там?» послышался долгожданный ответ: «Глумова!» Но надо быть настороже – вдруг там киллеры? Я распахнула дверь. На лестничной площадке стояла невысокая девушка в черной шубе и лисьей шапке, закрывавшей всю голову и шею – на улице стоял мороз градусов в пятнадцать. Удивительно, но девушка не испугалась, увидев у меня в руках пистолет.

– Я – Глумова. Вы – Фомина? – девушка не решалась войти.

Опустив оружие в карман халата, я жестом показала: входите. Девушка вошла, поздоровалась со мной и Ольгой, тщательно закрывавшей дверь на оба замка. Мы пригласили гостью в зал. Устроившись в кресле, Лена с тревогой посмотрела на нас обеих:

– Девочки, что с Алексеем? – тряхнув своими распущенными до пояса волосами, спросила адвокат.

«Хороший вкус был у Писарева», – подумала я. Елена Викторовна не была длинноногой красавицей, – рост средний, хотя, на каблуках она, должно быть, казалась выше Алексея. Но фигура вся ладная, стройная, руки тонкие, кожа матовая, волосы темные, ближе к брюнетке, чем к шатенке, черты лица правильные, спокойные, глаза карие, добрые, губы тонкие, но не хищные, как обычно.

Я посмотрела на электронные часы, стоявшие рядом с телевизором: 22.56. Через четыре минуты вечерние новости местного телеканала.

– Лена, вы сегодня включали телевизор? – осторожно поинтересовалась я.

– Нет, после работы готовила ужин, ждала Алексея, но он отчего-то не пришел рано, как обещал. Но с ним такое часто случается, – договоримся, а Леша опаздывает на два – три часа из-за своей работы. Без него я не очень люблю смотреть свой «ящик», – пожала плечами Глумова.

– Но эти новости надо посмотреть! – я кивнула Ольге, включившей «ящик».

– Криминальная хроника. Как мы уже сообщали в вечернем выпуске, сегодня около восемнадцати часов возле одного из домов по проспекту Строителей в Ленинском районе был убит популярный журналист, заведующий отделом криминальной хроники газеты «Губернское обозрение» Алексей Писарев. Съемочная группа информационной редакции вернулась с места преступления. Репортаж нашего корреспондента Марины Акуловой…

Смотреть этот сюжет пришлось «одним глазом» – вторым наблюдать за реакцией последней любви моего погибшего друга. Пальцы Лены впились в подлокотники кресла. Слезы катились по лицу, но Лена плакала беззвучно и беззащитно. «У них было серьезно!» – подумала я. Репортер с экрана между тем рассказывала подробности трагедии.

– От остановки автобуса до дома номер семнадцать по проспекту Строителей надо пройти через небольшой скверик. Метров пятьдесят всего, но долгими зимними вечерами, когда не горят фонари на столбах, пройти эти полсотни метров напрямик решаются немногие. Очевидно, что Алексей Писарев спешил куда-то. Пока мы ехали к месту трагедии, тело убитого журналиста успели увезти в морг. Но букет цветов, с которым шел куда-то известный репортер, так и остался лежать на снегу, там где в 18.24 тело Пименова обнаружил случайный прохожий – житель ближайшего дома, выгуливающий перед сном свою среднеазиатскую овчарку. Ранение было смертельным – как нам сообщили информированные источники, отсутствует даже обязательный в таких случаях контрольный выстрел в голову. Но, может, киллер просто спешил или его спугнул кто-то. Впрочем, в пятнадцатиградусный мороз раненый легко бы замерз на снегу. Версии о случайности убийства или убийства с целью ограбления отвергаются правоохранительными органами – все личные вещи журналиста остались нетронутыми, а ранение носит огнестрельный, а не ножевой характер. Милиция просит всех, кому известна любая информация по этому делу, обращаться по телефонам, номера которых вы видите на экране, или по хорошо всем известному телефону 02. Конфиденциальность и денежное вознаграждение от редакции «Губернского обозрения» информаторам гарантируются…

– О погоде на завтра расскажет сотрудник областного отделения Гидрометцентра… – на этом объявлении Ольга выключила телевизор.

Глумова между тем ревела все сильнее.

– Господи! Ведь Лешик теперь никогда не узнает! Господи, зачем ты забрал его так рано?! Я должна была сказать ему об этом сегодня! Алеша не пришел… И не придет теперь никогда… И не узнает… – рыдания сотрясали ее худенькие плечи.

Интересно, какую информацию киллер не дал узнать Писарев? Может, здесь кроется разгадка хотя бы одного из убийств? Я обняла адвоката за плечи:

Лена, милая, нам всем тяжело, мы все давно знали и любили Алешу, как друга любили, – на всякий случай добавила я. – Что ты хотела сказать Писареву?

– Сюрприз ему сделать хотела, позвонила, попросила пораньше прийти, приготовила праздничный ужин. Нет, Алеша должен был это узнать. Его душа должна быть где-то рядом. Может быть, хоть душа узнает, говорят, они все понимают еще сорок дней после смерти биологической, рядом с нами существуют, но только в другом измерении, – уже почти бессвязно шептала убитая горем женщина.

– Что все-таки душа узнает, Лена? – как можно мягче произнесла я.

– Беременна я, восемь недель, представляете, девочки, теперь без отца рожать стану, – слезы не прекращались, а я, услышав эту весть, мучительно рассуждала про себя о ценностях в нашей жизни.

Несколько часов назад мы рассуждали о том же с самим Алексеем. Только в преломлении к похороненной днем Виктории Громовой. Совсем я заработалась. Ждала каких-то сногсшибательных убойных новостей. Как же, о чем еще могут говорить адвокат и криминальный журналист на свидании?! Дура я дура. Получается как в советской театральной пьесе конца тридцатых годов прошлого века. По сюжету он и она, этакие Ромео и Джульетта, любящие друг друга, заканчивают школу, и в июньскую ночь остаются одни на школьном дворе. О чем могут говорить влюбленные в самую короткую ночь в году, ночь выпускного школьного бала? В пьесе конца тридцатых они говорили о любви. О всенародной любви к отцу всех народов товарищу Сталину. Так и я, словно писатель – социалистический реалист, ожидала, что двое влюбленных в самом начале третьего тысячелетия будут говорить о киллерах и их заказчиках. Но сейчас не тоталитарный режим, и влюбленные собрались говорить о самом сокровенном – о детях, неизбежных и желанных, я надеюсь, плодах любви…

Ольга между тем поставила перед гостей фужер с водой. Та сделала несколько судорожных глотков.

– Что мне теперь делать? – Лена с надеждой перевела взгляд с меня на Ольгу и обратно, словно прося защиты или совета.

– Ты сама решила только что – рожать. Еще неизвестно, кто у вас получился, мальчик или девочка? – спросила я.

– Рано еще. Через месяц – другой УЗИ покажет, – наша гостья понемногу начала успокаиваться.

– Ты давно с Алексеем? – спросила я чисто из женского любопытства.

– Знакомы были шестой год, а стали… мужем и женой с год назад, прошлой зимой, – после паузы ответила Глумова.

– Лена, Алеша был моим другом, – начала объяснять я. – хотя обыватели утверждают, что, начиная с четырнадцатилетнего возраста дружба между мужчиной и женщиной невозможна, только любовь или секс. Но мы на самом деле просто дружили. Вот почему я должна найти убийцу или заказчика убийства Писарева. Найти и наказать. Ради справедливости. Ради вашего будущего ребенка. От успеха моего поиска зависит жизнь еще нескольких человек, в том числе и твоя, и моя, и дроновских девочек, – я кивнула на Ольгу, притихшую на кресле, – младшая уже спит, она твоя тезка.

– Что я должна делать? – тихо спросила Глумова.

– Ничего, только постараться как можно точнее и правдивее ответить на мои вопросы! – объяснила я.

– Хорошо, только мне надо привезти себя в порядок, – согласилась женщина, не успевшая стать ничьей женой, но зато вмиг ставшая вдовой.

Ольга провела гостью в ванную комнату, сама вернулась в зал. Она явно хотела присутствовать на второй части нашей беседы, что явно не входило в мои планы.

– Оленька! Пора спать! – я обняла девушку и поцеловала в кончик носа и мочку уха, – так в детстве меня ласкала перед сном мама.

– Надя, но мне так хочется поучиться у тебя методам допроса свидетеля, – пыталась возразить мой будущий коллега.

– Оля, не передергивай, это не допрос свидетеля, а деловая беседа, это во-первых, а во-вторых, ты не выспишься, а завтра тебе надо быть в отличной форме, в твоих руках будет не только твоя безопасность, но и безопасность сестры, – использовала я главный аргумент.

– Ладно, спокойной ночи! – с обидой в голосе попрощалась Ольга, уходя в свою «детскую» спальню. – Постельное белье я приготовила, пусть Лена здесь на диване ложится.

Заботливая хозяйка, ничего не скажешь. Между тем из ванной комнаты возвратилась Глумова. Она действительно постаралась взять себя в руки. Села в кресло, внимательно посмотрела на меня:

– Теперь я готова к вопросам.