Текст книги "Негоциант 2. Марланский Квест"

голову ядовитых змей, до первой горсти земли, предрекающей похороны заживо, однако

сценарий, проказница судьба выдала нам иной.

– Эй, – на краю ямы появилась голова и я уже было решил, что сейчас нас забросают

чьими-то останками, однако сама человеческая часть, вместо того чтобы рухнуть вниз

мертвым лицом, – добродушно поинтересовалось голова.

– Серый? – Опешил Амир, – а мы то вас уже похоронили.

– Серый. – Подтвердил воскресший из мертвых. – И не иначе как Антон Павлович

Серый.

На лице Серого впервые появилась улыбка, и я запомнил ее на всю оставшуюся

жизнь. Больше Антон Павлович Серый эмоций не показывал.

51

– Прошу простить меня, господа, за чрезмерную расторопность моих людей. – Голос

Урук-хана, грозы пустошей, и страшной легенды королевства звучал ровно и уверенно. Но

смущало не это. На Урук-Хана он был вовсе не похож. Я слышал много историй о бандах

работорговцев, шнырящих в приграничье и утаскивающих на аркане зазевавшихся

беднягах, после чего продавая их в рабство не столь прогрессивным государствам. Они

были злы, беспощадны и неумолимы, однако не представляли собой неуправляемый

сброд. Поток живого товара контролировал, а также управлял действиями летучих отрядов

некто Урук-Хан, свирепый степной воин с молниями в глазах и громом в ладонях. Однако

пред нами, уставившими, измученными и грязными по самые брови предстал

европейского вида джентльмен, высокий, смуглый и светловолосый, одетый быстрее как

городской модник, чем как суровый степной дух.

Правильное породистое лицо с азиатскими нотками предполагало, что в роду

сурового Хана были азиаты, однако высокий рост и стать фигуры подводили его к

нордическому типу нашей земной породы.

Видя наши недоуменные взгляды, Хан как будто наслаждался произведенным

эффектом.

– Вы, наверное, удивлены господа? – Продолжил он, белозубо скалясь. – Однако

всему свое время. Мистер Серый мне все объяснил, а он расскажет и вам, после чего у

меня будет к вам маленькая просьба. Но все это потом, а пока прошу воспользоваться

гостеприимством моего скромного походного лагеря. К бойцам не суйтесь, передвигайтесь

только между белыми палатками.

Скромный лагерь Урук-Хана представлял из себя порядка сорока палаток,

вмещающих в себя по меньшей мере под сотню бойцов. Особняком стоял табун

низкорослых мохнатых лошадок, смешно стригущих ушами, за которыми приглядывала

пара степняков и с десяток здоровенных лобастых псов. Каждый из этих зверюг был

размером с теленка и казался неповоротливым и тупым, но стоило одному из пастухов

отдать команду или просто свиснуть, как вся собачья свора молнией срывалась с места и

выделывая кульбиты, умело и ловко управляло табуном.

Если в серых матерчатых палатках-шатрах в основном жили степняки рангом

пониже, то белый круг из шелка был чем-то вроде передвижной столицы степей и тут

располагалось местное начальство, со своими приближенными, адъютантами,

обслуживающим персоналом и любовницами.

На подходе к этому рубежу компанию остановили бдительные стражи, но

сопровождавший их воин что-то гортанно пробурчал и войны расступились.

– Нам туда. – Решительно произнес Серый, махнув рукой в гущу колеблющегося на

ветру шелка и не дожидаясь остальных, заспешил к нужной палатке.

Воду в лохани с бадьей не меняли, так что превозмогая брезгливость вся компания

вынуждена была отмывать свои грязные, пропахшие потом тела в единственном

доступном месте. Питьевая вода была тут на вес золота, ее запасы ценились пуще золота

или лошадей, так что присутствие в палатке помывочной говорило о высоком статусе

гостей.

Тут же имелось пять коек, убранных под тонкий тюль, подвешенный к потолку

шатра, широкий складной сто, пока пустой и четыре комплекта новой одежды. Нашлась

тут и моя трость. Я уж было похоронил ее в пыли и грязи, однако обнаружилась она к

моей радости, прислоненной к спинке одной из походных кроватей. Одежда, выданная на

замену нашей было простой, но удобной. Наш хозяин даже угадал с размерами, так что

широкая полотняная куртка, цвета мышиной шкурки, шаровары с плотными войлочными

вкладками на внутренней стороне бедра и туфли из мягкого материла, мною с ходу

неопознанного, пришлись в пору. Довершал гардероб широкий кушак и странного вида

войлочная же шапочка с полями.

52

Пока мы переодевались после помывки, в шатер заскочил слуга и быстро собрав

грязные вещи, и обмолвившись парой слов с Серым, пустился наутек.

– Господин Серый, – Суздальский огладил полы своей одежды и с сомнением покачал

головой. – Вы нам должны много объяснить.

– И с превеликим удовольствием, полковник. – Кивнул поверенный Подольских. – Но

чуть позже. В любом случае, могу заверить что произошла досадная ошибка и господин

Урук-Хан проносить свои искренние извинения и хочет пообщаться с вами лично.

В шатер вновь проникла чумазая физиономия слуги и он что-то зачастил на своем

тарабарском, обращаясь к Серому, а тот в свою очередь обратился к собравшимся.

– Радушный хозяин ждет нас всех в своей палатке через тридцать минут. Великий и

непобедимый хозяин степей и повелитель человеческих душ приглашают нас отобедать и

побеседовать.

Последнее было произнесено с неуловимой ноткой пренебрежения, однако вряд ли

кто-то кроме меня ее уловил.

Палатка великого Хана располагалась в трех метрах от нашей, так что путь нам

предстоял недолгий. Преодолев крошечную площадку, под завязку, заполненную охраной,

слугами и прочими прихлебателями, мы с трудом протиснулись по узкому коридору и

наконец оказались внутри жилища Урук-Хана.

Внутри были все тот-же аскетизм и простота линий, однако широкий походный стол

был завален всевозможными яствами. Жареное и тушеное мясо, огромный поднос с рисом

и черносливом, бараньи головы, уставившиеся в потолок вареными глазами, горы фруктов

и просто фантастическое разнообразие всевозможной снеди, а также с десяток кувшинов с

вином.

От такого изобилия я немного оторопел и мысленно прикинув в уме вес пищи на

порцию человека решил, что даже если мы все немедленно примемся за еду, то прикончим

запасы не раньше следующей среды.

– Проходите господа, садитесь. – Радушный Урук-Хан, на время «убрав клыки»,

вальяжно возлежал на мягких подушках. Одет он бык так же неброско и по-походному,

однако его костюм выгодно отличался от нашего парадного облачения. В наших костюмах

можно было отдыхать, веселиться, играть в подвижные игры, но не более. Костюм Урук-

Хана предполагал активные действия, от пеших прогулок по пересеченной местности, до

конной атаки. – Присаживайтесь, не стесняйтесь господа. Вот вы, советник, можете сесть

напротив меня, так как я считаю вас равным себе по статусу. Вы барон садитесь по левую

руку от меня, так как ваша боевая слава, словно оружие в руке, крепка и смертельна. Вы

Серый садитесь позади милейшего Баруса. Пусть роль ваша по сей момент не главная.

Все расселись и только я с полковником остались в недоумении. Я отчетливо

понимал, что Урук-Хан ведет какую-то игру и все это театрализованное представление, не

более чем тщательно выверенный ход, надрез сделанный умелой рукой хирурга.

Оставалось понять, что же вспарывает этот эфирный скальпель.

– Остались вы двое, – продолжил свой монолог хозяин шатра. – Полковник

госслужбы и опальный негоциант. Положение у вас у обоих сомнительное. Оба вы гости

непрошенное, но вот полезны вы делу или вредны, я пока не разобрался. Позволяю вам

самим выбрать место за столом.

Выбор остался не богатый. Свободное место по левую руку от Урук-Хана и еще

одно, на удалении, в конце стола. Убей меня икота, если бы я хоть на грамм понимал их

значимость. Мы с Суздальским с тревогой переглянулись и тот, решившись, упал по левую

руку. Мне же достался торец.

– Умно, – расплылся в улыбке предводитель степного воинства. – Хотя на мой взгляд

опрометчиво. Вы полковник, того не ведая, а может быть и зная, выбрали место визиря,

отдав сомнительную роль пришлого, но почетного гостя Сбирскому. Ну что-же. Так тому и

быть.

53

Я уселся на свою подушку и приготовился слушать, однако Урук-Хан в разговор

вступать не спешил и сразу предложил всем подкрепиться, чем все тут же и

воспользовались. Добряк Грецки набросился на угощение сразу. То-же самое повторили и

Серый с Суздальским, однако взгляд мой зацепился за Амира. Советник вроде бы и не

спешил приступать к пиршеству, хоть и был так же голоден как его спутники.

– Не бойтесь Барус, – снова оскалился Урук-Хан. – Я торговец, воин, стратег, иногда

политик, но вовсе не отравитель. Те, кто вкушают пищу вместе со мной, благословенны

пустошью и могут не опасаться за собственную жизнь.

Советник пожал плечами и принялся за еду.

– Послушайте, Урук-Хан.

– Можно просто Хан. – Усмехнулся хозяин, неспешно отхлебывая вино из расписной

пиалы. – Я, знаете-ли, космополит и предпочитаю общаться без титулов.

– Хорошо, – кивнул я. – Хан. Чем мы, собственно обязаны столько радушному приему

и негостеприимной встрече?

– Все очень просто. – Мой собеседник расплылся в улыбке. – За свое радушие и

дальнейшую помощь я хочу от вас небольшую, самую крохотную услугу.

– Вы знаете суть нашего предприятия.

– Серый мне рассказал. Более того, я давно и плотно сотрудничаю с господином

Подольских и только присутствие его ставленника не дало вашим головам отделиться от

тела.

– Но если вы знаете суть предприятия, то будучи разумным человеком, вы просто

обязаны оказать нам посильную помощь.

– Послушайте, Сбирский. – Голос Урук-Хана из бархатно вальяжного в мгновения

ока превратился в полоску стали. – Вы деловой человек, я к слову, тоже. Любая помощь

стоит чего-то, а альтруизм придумали нищие, чтобы проще было побираться.

– Но джины…

– Чушь. – Хан брезгливо сморщился. – В фольклор я верю ровно на столько,

насколько можно его продать. Я подозреваю что причины вашего поспешного

путешествия несколько более материальны, чем свирепые духи пустоши. Я безраздельно

владею всеми торговыми путями от побережья северного моря до скалистых гор

Безмолвия, которые подступают к оазисам рожденным пустошью за десятки переходов

конного отряда отсюда и прекрасно понимаю природу вещей. Ранее нам доставляли

удивительные по изящности и исполнении безделушки, и делали это такие же негоцианты

как вы, но в один момент поток диковин из бурной реки превратился в тоненький ручеек, а

затем и вовсе тонкую ниточку. Недавно иссякла и она, а ваши, Сбирский, соплеменники

вооружаются и уходят куда-то на южное побережье. Истерия, которой подверглись все от

мала до велика, и организовали ее ваши же, Дмитрий, соотечественники. Вы не

подскажете, что происходит?

Я на секунду замялся и пытаясь увидеть поддержку товарищей, оглядел

собравшихся, но взгляды их, что удивительно ничего не выражали. Амир застыл в

недоумении, Грецки нахмурился и, казалось бы, ушел в себя, осоловев от обильной пищи.

Оставшиеся полковник и Серый не сговариваясь пожали плечами, оставив инициативу

мне.

– Я вам помогу, Сбирский. – Вновь подобрел Хан. – Я отлично знаю откуда вы, и не

раз бывал на вашей планете. Некоторые способы ведения дел, самые радикальные и

действенные я перенял от ваших соотечественников. Я знаю о крахе негоциантского дома

Подольских и плачевном состоянии остальных торговых представительств. И главное, я

знаю о Ястребе и том что вы, каким-то чудом, хоть и номинально, но являетесь его

капитаном. Эта гора металла слушается вас и только постельное белье не меняет.

– Вы хотите свою долю?

54

– Возможно. – В глазах повелителя пустошей загорелся алчный огонек, но не здесь и

не сейчас. Сбирский, я знаю, что надвигается катастрофа, серьезная, непоправимая,

большая беда для всех, в независимости от статуса, привилегий и крепости рук. Я смеюсь

над глупцами, ибо катастрофа эта вселенского масштаба, и я знаю, ну или предполагаю,

как можно выжить.

– Откуда вы все это знаете? – Опешил я от этой исповеди.

– Мои уши и глаза везде, и я щедро плачу за сведения. – Пожал плечами Хан. –

Однако к делу. У нас два варианта. Либо я всего добиваюсь сам, либо вы мне помогаете.

Первое, я бы лично вам не рекомендовал. Вы даже не представляете себе Сбирский,

насколько пытлив и первобытен ум обычного кочевника. И он настолько же дитя в этом

мири, простое, непорочное и чистое, насколько руки его с готовностью и сноровкой могут

снимать кожу с человека. Лоскут за лоскутом, сантиметр за сантиметром, пока от когда-то

знатного вельможи или смелого воина не остается груда корчащегося в пыли свежего

мяса.

– Ладно, – сдался я, и выложил ему все что я знаю. Про боевые спутники, мирно

дремлющие на орбите, про чужеродный заводик по производству плотоядных дроидов,

про невозможность Ястреба стартануть без повторной идентификации. Рассказ мой был

сбивчив и сумбурен. Некоторые вещи, вроде истинного предназначение челнока и

внешней угрозы, я пока приберег на потом, но признаюсь, был с этим типом откровенен.

Что уж на меня тогда на шло, не знаю, но мой приступ откровения польстил Хану.

Эмоции на лице Хана менялись по ходу сюжета моего сумбурного повествования.

Сначала он изображал вальяжного хозяина, затем его лицо приобрело отпечаток

заинтересованность, а когда я заговорил о сути предстоящего бедствия, великий воин

степей и вовсе приобрел озабоченный и обеспокоенный вид. Впрочем, все это были

отблески, вспышки, сменяющаяся череда масок.

Но как бы я не старался пробудить в нем хоть что-то человеческое, холодный расчет

и прямая выгода перевешивали в нем положительные чувства.

– Я понял, – наконец произнес Урук-Хан и переменил позу, поудобней страиваясь на

своем ложе. – Однако решение я принял. Я хочу, чтобы вы взяли меня на Ястреба.

– Зачем вам это нужно? – Напрягся я.

– Ну как же, – усмехнулся мой собеседник. – В пику предстоящего веселья на борту

вашего судна самое безопасное место. Я вовсе не уверен, что у вас получиться

предотвратить катастрофу, а вот разыскать брелок и просто улететь с планеты, это вполне

возможно. В ответ на эту услугу я даю вам гарантии того что не один степной воин, куда

бы вы не следовали по пустоши, не причинит членам экспедиции или имуществу

последних вреда. Более того, все мои подчиненные будут оказывать вам любую

требующуюся помощь и поддержку, в рамках нашей локации. Как вам такой вариант?

Я нахмурился, а Хан тем временем продолжил.

– Я припомнил карту королевства и мысленно отметил первую вашу остановку. Вы

конечно можете пройти пограничье и двинуться вперед через все эти буреломы,

сломанные мосты и полноводные реки, однако сейчас как раз закончился сезон дождей, и

почва в некоторых местах превратилась в жидкую грязь. Вы потратите в два раза больше

времени, чем если бы вы сделали гипотетический крюк и прошли по моим владения.

Продолжительность пути увеличиться, однако я гарантирую вам самых быстрых лошадей

и проводника.

– У нас есть автомобили. – Напомнил я, но по издевательской усмешке Хана понял,

что промахнулся.

– Полноте Сбирски. – Расхохотался он. Мои люди давно растащили ваши магические

повозки на сувениры. Вещи они по моему приказу не тронули, побоялись, однако средство

передвижения есть честный трофей. Нет у вас больше автомобилей. И еще одно.

На секунду Хан замолчал, формулируя что-то про себя.

55

– Я хочу гарантий.

– Мое честное слово. – Охотно предложил я, однако «повелитель степей» в ужасе

замахал руками.

– В наш век рыночной экономики, первичного награбленния капитала и всеобщей

глобализации слово не стоит и выеденного яйца.

– Что вы предлагаете.

– Я приглашаю в гости одного из вас. – Улыбнулся Хан. – И обещаю ему самый

радушный прием, а также мое гостеприимство, которым он будет пользоваться до того

момента, пока вы не отправитесь в обратный путь.

– Заложник? – Подал голос Суздальский.

– Гость. – Отрезал Хан. – И имейте ввиду. Ни Серый, не полковник меня в качестве

гостей не интересуют. Пусть отправляются с богом. Чтобы обдумать предложение, у вас

есть время до вечера.

– А парень далеко не тот, кем хочет казаться. – Едва сдерживаясь, выдал Амир, как

только члены спасательной экспедиции оказались в своей палатке.

– С чего ты это взял? – Вяло поинтересовался я. То, что Урук-Хан такой же Хан как я

королева Великобритании, было понятно сразу.

– Оговорился он. Серого сначала как величал? Мистер?

Все обернулись к скромно сидящему в уголке серому и Амир решительно шагнул в

его сторону.

– Объяснитесь милейший.

– А что ту объяснять. – Тот меланхолично пожал плечами. – На Подольских я

работаю почти десять лет и среди его партнеров есть весьма сомнительные мои личности.

Урук-Хан, в их числе. Есть какая-то сомнительная история, однако я могу только

предполагать.

– А вы постарайтесь!

– Хорошо. – Пожал плечами Серый. – Но помните, это только мое личное мнение. До

того, как стать личным помощником шефа, я некоторое время работа у врат и был одним

из немногих, кто провожал на Марлан первых авантюристов. Среди них был некто Хан

Браел, английский немец с сомнительной репутацией. Я бы даже сказал больше. Его

разыскивали по всему старому и новому свету и потому, лично, по моему мнению, он

решил пересидеть охоту на другой планете.

– И вы не отслеживали его судьбу? – С любопытством поинтересовался я у Серого.

Тот лишь пожал плечами.

– Зачем? Поток был приличный. На Марлан проникали все, кому не попадя. Бандиты,

исследователи, ученые. Чертова уйма народа, открывшая для себя новые горизонты. И

если на вратах где я работал это еще хоть как-то регулировалось, то на остальных, вроде

Израильских или Канадских, достаточно было просто показать чековую книжку, и никто

не задавал тебе вопросов. Кто-то погибал от болезней, удара ножа в подворотне или

других, совершенно естественных на Марлане причин. Другие пропадали без вести. Но

была и еще одна категория. Я их называю «Звездные мальчики». И тут нужно понять

градацию этой звездности.

Профессиональные военные уходили в солдаты и умудрились дослужиться если не

до тысячников, то до сотников, а это почет, уважение и большие деньги. Умелые политики

делали себе карьеру при дворе, уверенно лавируя в крохотной лачуга собственных

амбиций между рифами заговоров, водоворотам предательств и мелями коррупции. Много

чего было, что уж говорить. Вот хотя бы вы Сбирский. Кем вы были на Земле и кем вы

стали тут?

– Ну, у меня другая история. – Печально отмахнулся я.

56

– Но все равно. Вчера торговый представитель, сегодня региональный менеджер.

Крутой старт за три копейки. Опасно, грязно, иногда подло и беспринципно, но как

говориться, цель оправдывает средства.

– Но что же Хан?

– Да, он пришлый и тот самый парень, что имя в руках ствол, а на плечах рюкзак с

запасом пищи на три дня и снаряжением для похода, несколько лет назад шагнул в

неизвестность. Что уж у него вышло, я не знаю, но в какой-то момент степные племена

стали вести себя по-другому. Старшие, или Ханы у них и так были, да и сейчас их в

пустошах предостаточно, однако Урук-Хан привнес в тактику и стратегию летучих

отрядов кочевников много нового, поднял торговые отношения, смог договориться о

перемирии и зонах влияния. Он стал тут для этих дикарей чем-то вроде мессии, или добра

с кулаками и поверьте мне, друзья, вся степь молиться на своего нового властелина. Скоро,

очень скоро, он мог бы и вовсе сплотить все племена, однако вмешательство королевских

советников, не позволяло ордам алчущих крови степняков договориться между собой.

Достигнув своей цели Хан смял бы королевство, а потом бы занялся и основным

континентом.

– Королевство лучше вооружено. – Не выдержал барон, однако Серый быстро

прервал его.

– Скажи тем, Грецки, сколько на данный момент может выставить королевство в

пехоте и конных частях, не оголяя остальные границы.

– Десять тысяч пехоты и четыре конных сотни панцирников, и это без гвардии и

личного полка охраны его величества Матеуша.

– А по моим подсчетам армада Били-Хана насчитывает сто тысяч конных ратников.

Мар-Хан, чья зона влияния – северная пустошь, может обеспечить сорок тысяч летучей

конницы. Мне продолжать?

В палатке повисла тягучая тишина. Впрочем, долго не молчали, и Амир решил взять

инициативу на себя.

– Вы все слышали, чего хочет Урук-Хан. Что мы будем делать? Живыми он нас не

выпустит.

– Придется пойти на уступки, – признался я неохотно, но это не мне решать. – Если

ты или Грецки согласитесь остаться в лагере, у нас будет шанс.

– От себя могу заметить, – вновь появился в разговоре Серый, – что, если хозяин

пустошей пообещал что-то за столом, это вроде святой клятвы. Если ты обманул человека,

преломившего с тобой хлеб и разделившего воду, то ты не человек вовсе и конец тебе

один.

– То-есть ты говоришь, что можно не беспокоиться?

– Да.

– Хорошо. Тогда давайте решать.

– Да и решать тут не надо. – Грецки шагнул вперед и скрестив руки на груди кивнул.

– Останусь тут, попью местного пойла, поем местной жратвы, а если кто-то решит, что

худое задумать, то будьте уверенны друзья, я за себя постоять сумею.

В путь выдвинулись поутру. Урук-Хан не подвел и выдал каждому из членов

экспедиции по две лошади, одна для седока и одна вьючная, запас провизии и питьевой

воды в кожаных бурдюках, по комплекту походной одежды. Так же было возвращено

оружие и личные вещи членов экспедиции и выделен проводник, сухой малый метра в

полтора роста, одеты в плотный стеганных халат и ватные штаны, заправленные в высокие

кожаные сапоги.

Сам Хан решил попрощаться с экспедицией и в этот ранний час он стоял рядом с

коновязью, раздавая команды и подстегивая окриком нерасторопных подчиненных.

57

– Сбирский! – Увидев меня он приветливо улыбнулся и мне пришлось нацепить на

лицо маску добродушия. – Вас то я как раз и ждал. Вижу, что ваша команда на ногах, так

что устроим маленькое совещание.

Шустрый степняк принес откуда-то карту и расстелил ее прямо на земле, придавив

края увесистыми камнями.

– Смотрите, – Урук-Хан присел на корточки и взяв в руки хворостину обвел ей серое

пятно. – Это пустоши, а вот их соприкосновение с королевским пограничьем. – Прут

мерно переместился на зеленую полосу. – Дальше тракт и переправа через реку Холодную.

Истоки ее как раз горных хребтов, – прут переместился к технично изображенным скалам.

– И это самый короткий путь, но только не в сезон дождей. На ближайшем пограничье и в

примыкающих районах движение фактически парализовано и местные сидят по своим

хибарам, похлебывая горячую похлебку и дожидаясь пока земля уберет всю лишнюю

влагу. Вы же пойдете вот так. – Прут очертил дугу и уперся в рисунок, на вид

неприступной скалы, – и мой проводник вам поможет.

Новая веха нашего путешествия началась.

Мысли кружились в голове самые отвратительные. Я с болю в сердце и с неясной

тревогой в душе расставался с Грецки, опасаясь, что Хан не сдержит слова и причинит

вред моему товарищу, но не это было самое противное. Липкой черной волной накатывала

тревога. Мы опаздывали, выбившись из графика и потеряв уйму времени в степи и теперь

должны были наверстать упущенное и прибыть ровно к сроку на первую отметку. Если

повезет, брелок будет в контейнере, а контейнер мы сможем отыскать. Если хотя бы одна

из констант вдруг превратиться в переменную, приодеться двигаться дальше, а там? Да

черт его знает, что может случиться. Придется, так станется еще один такой ходок вроде

почтенного Урука, и тогда жди беды.

– Вставай рейдер. – Барсук был на удивление свеж и бодр после вчерашней попойки

и первым делом, после плотного завтрака, решил навестить Зимина. – Вставай говорю. Я

их похоже нашел.

Вячеслав с трудом разлепил глаза и попытался сфокусировать взгляд на клоке волос

из которого доносился вроде бы знакомый голос доктора.

– Ну? – Наконец вымолвил он и снова попытался заснуть, однако настойчивый медик

проявил упорство и вновь затряс Славу за плечо.

– Просыпайся говорю, нашел я похоже этих девок.

– Дай мне десять минут. – Тяжело вздохнув Зимин сел на край кровати и убедившись,

что Барсук, походкой Бонапарта, только что с успехом завоевавшего добрую половину

Европы, покинет комнату, встал и направился к умывальнику. Заботливый служка с вечера

поставил там кувшин с чистой воды, но ввиду алкогольных возлияний накануне и

тяжелых последствий чуть позже, кувшин был наполовину пуст и испачкан чем-то

липким.

– К черту. – Зимин приподнял кувшин и одним махом опрокину его содержимое себе

на голову. Помогло. Далее пошли растирания куском дерюжки, использовавшимся им как

полотенце, чистка зубов и проверка карманов на предмет кисета с наличность. Закончив

моцион и убедившись, что вчера он потратил не так уж и много, Вячеслав одел рубашку и

застегнув пояс, двинулся вниз в общую залу, где его с нетерпением уже поджидал Барсук.

– Очнулся? – Ехидно поинтересовался он у хмурой Славы, и тот, чтобы не дать

наглому нахлебнику по сусалам, поспешно удалился к стойке, где сердобольный бармен

нацедил ему полную кружку похмельного напитка.

Осушив спасительный сосуд, Зимин вытер губы тыльной стороной ладони, и

отметив что градус агрессии сошел на нет, направился к доктору.

58

– Выкладывай. – Слава рухнул на табурет и с неприязнью взглянул на, довольного

жизнью, раннего гостя. – И моли бога, чтобы твои сведения оказались важными и

верными… иначе…

– Иначе что?

– Пойдешь за отрядом пешком со всем своим скарбом.

Угроза была серьезная и мгновенно сбила довольную ухмылку с лица Барсука.

– Ты только не горячись, – зачастил испуганный естествоиспытатель, – но похоже я

девок нашел.

– Выкладывай говорю, но только ошибись, борода многогрешная!

– Значит с чего бы начать. – Пойма на себе испепеляющий взгляд Зимина, Барсук

сглотнул вдруг появившийся в горле ком и поспешил продолжить. – Ну значит встал я

сегодня пораньше, до ветру сбегать и пока ходил по делам, во двор ввалила телега. На ней

парень молодой лет двадцати и старик, ветхий как Карл Маркс. Я чего еще и зацепился то

сначала до них. Уж очень он своей бородищей на родоначальника коммунизма похож был.

Ну вот значит иду я и слышу. Разговаривают. Причем старый то в основном молчит, только

бороду топорщит, а вот молодой чуть ли не голосит. На жизнь жалуется. Скарба у них

было не густо и создалось у меня впечатление что-то произошло. Ну я возьми, да и

поинтересуйся.

– И что? – Поинтересовался Зимин.

– Да то, – возликовал Барсук, – что оказалось ограбили их. Везли они не больше, не

меньше как триста монет золотом. Парни коней разводили, а добрая лошадь цениться тут

на Марлане не дешевле хорошего доспеха. Разводили они не просто лошадей, а скаковых и

таких на последней ярмарке в Белогорье загнали аж три штуки.

Слава присвистнул.

– Сотня монет за голову! Круток.

– Вот и я о том, – заулыбался медик. – И ограбили их не кто иные как девки. Пара

пришлых проходимок сколотила банду и засела в Черном лесу, непроходимой лесополосе

в приграничье, ближе к Вечному болоту. На беду, торговцев, тракт проложен неподалеку

им приходиться им пользоваться чтобы обойти эти болота посуху. Можно и по гати идти,

но телеги там не проходят, так-как настил слишком узкий.

– Интересно, – засомневался Зимин. – Наши ли это барышни. Они же вроде все

культурные, с высшим гуманитарным. Разве могут такие рафинированные барышни

выходить с кистенем на большую дорогу?

– А по мне так все сходиться. – Замахал руками Барсук. – Вот сам посмотри. – И он

начал загибать пальцы на руке. – Две девки – это раз. Не из местных и вообще пришлые,

это два. Появились здесь внезапно это три. Координаты, которые выдал Подольских и

предполагаемое местоположение банды более или менее совпадают, так что я почти на сто

процентов уверен, что бандитки это и есть наши светские львицы.

– Ой, сомневаюсь. – Покачал головой Слава.

– Надо проверить. – Азир проявился внезапно и тоже был не в духе после

вчерашнего, однако какая-то невиданная бодрость и кружка похмельного варева позволила

вступить ему в диалог. – Обязательно проверить, только осторожно.

– А как это? – Зимин соображал сейчас с трудом и предпочел отдать толкование

пространных фраз на откуп тому, кто ими разбрасываться.

– Организуем вылазку в указанное место, – охотно предложил десятник. – Малой

группой, не афишируя присутствия двух десятков гвардейцев барона.

– А далеко этот лес с топями? – Поинтересовался Зимин у Барсука.

Тот опять пожал плечами.

– Пару дней пути, наверное. Я у торговцев спросил, но они с подводой и не особо

куда торопиться. Думаю, если отбросить все эти переменные, то на наших лошадях мы бы

смогли преодолеть это расстояние за день.

59

– Мы? – У Славы от удивления даже голова начала проходить. – Неужели, почтенный

естествоиспытатель, вы решили лично поучаствовать в рейде, вместо того чтобы сидеть на

постоялом дворе и кружка за кружкой уничтожать местные запасы спиртного?

Барсук, казалось, покраснел под бородой, и потупил взор, прояснил.

– Решил я для себя что так дальше жить нельзя. Великого первооткрывателя из меня

не получилось, медик так себе, аховый, так что может в этом предприятии я себя

реализую. А тут такой удобный шанс представился.

– Тогда готовьтесь. – Решил рейдер. – Ты Азир, подготовь выход, а ты – палец Зимина

уперся во все еще смущенного барсука, – найди этих двух коновалов и поговори с ними

под запись, чтобы все выложили как на духу. Нам совсем не светит ошибиться

ориентирами и заехать в гиблые топи.

К полудню трое всадников покинули постоялый двор и выдвинулись на восток, в

направлении, указанном пострадавшими. Зимин все еще прибывал в сомнении по поводу

идентификации особо, решительно не веря, что две рафинированные, взращённые в

богатстве и роскоши девицы, способны сколотить банду и начать грабить проезжающих.

Они больше подходили на роль жертвы, чем суровых амазонок облегающих кошельки

ротозеев. Однако Барсу имел на это свою точку зрения, что в общем и не удивительно.

Лохматый медик ко всему относился предвзято и в каждом действе мог заметить свой

потаенный смысл. Полено для него было не нарублено, а наколото. Мясо не обжарено, а

пожарено, волосы не подстрижены, а побриты. Порой он ходил по грани, балансируя

между очевидными фактами и откровенным бредом и вызывал у собеседников неприязнь,

но в большинстве случаев оказывался прав, ну или подводил к своей личной правоте

остальных участников спора, да так порой ловко, что они решали, что дошли до этого

самостоятельно.

– Итак, они там, обе. – Вновь решительно заявил естествоиспытатель, которого по-

прежнему распирало от собственной значимости. – Я в этом уверен на все сто процентов.

– И с чего же ты это решил? – Поинтересовался Азир. В голосе десятника сквозила

ирония вперемешку с насмешкой, но закутанный в эйфорию Барсук этого даже не замечал.

– Тебе что? Логическую цепочку?

– Попробуй.

– Значит слушай. Две девицы, выросшие в роскоши, никогда и ни в чем себе не