Текст книги "Сказание о наших готских предках"

2. Куда бедным готам податься?

Гот Иордан назвал северную Европу мастерской человеческого рода; я скорее назвал бы ее мастерской, где производится оружие, разбивающее оковы, которые куют на юге.

(Шарль Луи де Монтескье)

Мал… или все-таки амал?

Под мощным гуннским натиском остготы частью подчинились гуннам, частью отступили в горную местность южнее реки Гипаниса и в горы Тавриды, где давно уже жили их соплеменники. Там археологи, этнографы и филологи находили следы пребывания готских мигрантов (вошедших в историю под названием готов-тетракситов или крымских готов) еще через много столетий. По последним эпиграфическим данным еще в IX-X вв. готский язык существовал в Крыму и как письменный, и как разговорный, причем употреблялся не только в литургиях, но и в обиходе. В древнерусском «Слове о полку Игореве» (конец XII в.) сказано, что после разгрома войска русского князя Игоря Новгород-Северского половцами в 1185 г. «ГОТСКИЕ (выделено нами В.А.) девы …на берегу синего моря (т.е. на Черноморском побережье Крыма – В.А.)…воспевают время бусово (т.е. победу Амала Витимира-Винитария над Бусом – вождем антов Божем, о которой будет подробнее сказано далее – В.А.)». Католический монах-францисканец Вильгельм де Рубрук, следовавший в 1253 г. (!) из Константинополя с дипломатической миссией в ставку каана (Великого хана) монголов, видел на южном побережье Крыма замки, в которых «было много готов, язык которых тевтонский (teutonicum)» (т.е. германский). «В Крыму готы жили с III века» (Виктор Шкловский. «Марко Поло»).

Именно на основании столь долгого пребывания готов в Крыму считавший себя их преемником «безбожный гот», по выражению митрополита Сергия Страгородского, Адольф Гитлер намеревался присоединить Крым, заселенный германцами, к своему «Третьему рейху». Назвав его не как-нибудь, а «рейхсгау (имперская область) Готенланд (Готская земля)». Но не все готы покорились гуннам или бежали от них. Часть остготов, отказавшись искать спасения от степных «кентавров» в бегстве, даже после смерти Германариха, продолжала оказывать гуннам упорное вооруженное сопротивление. Эти готы дрались с гуннами под предводительством упомянутого выше Винитария (или Витимира), избранного царем, согласно Аммиану Марцеллину, в 375 г. Витимир, сражался, по Аммиану, и с аланами, и, как уже упоминалось выше, получил прозвище «Винитарий», буквально – «Победитель венедов (венетов)». Это прозвище, упоминаемое уже Кассиодором, преемник Германариха получил, по мнению австрийского историка Хервига (Гервига) Вольфрама, «за свою победу над венедами». Хотя Витимир принадлежал к роду Амалов, он не был сыном Германариха. Если, конечно, верить родословной Амалов, приведенной Иорданом. Но ведь иной родословной у нас не имеется. В «Гетике» Иордана, прославляющего доблесть «Винитария», имя «Витимир» отсутствует.

Боевые столкновения готов с гуннами носили непривычный по своей ожесточенности и крайней беспощадности характер. Непривычный даже для готов, «повитых под шлемами и вскормленных с конца копья» (выражаясь слогом «Слова о полку Игореве»). И считавшихся самым воинственным из всех народов германского корня. Ведь у готов даже женщины сражались наравне с мужчинами, как амазонки. Согласно римскому историку Флавию Вописку, в триумфальном шествии римского императора Аврелиана: «Вели и десять женщин, которые сражались в мужской одежде среди готов и были взяты в плен, тогда как много других женщин (готских воительниц – В.А.) было убито…» («Жизнеописание августов»). Но гунны вели себя совершенно иначе, чем прежние противники готов, к чьей манере поведения лихие германцы успели привыкнуть. Так, гунны (особенно на первых порах) вообще не брали пленных. А ведь за военнопленных, особенно знатных, можно было получить выкуп. Пленных можно было обратить в своих рабов. Или продать их в рабство «на сторону». Тем же римлянам и грекам. Гунны не щадили даже женщин и детей, ведя борьбу на уничтожение. Борьбу, беспощадный характер которой пугал готов тем более, что откровенно геноцидальные методы гуннов не поддавались, с готской точки зрения, разумному объяснению. Откуда было готам знать, что гуннские скотоводы, бросившие родные пастбища вследствие бескормицы, вызванной обледенением степи – т.н. джута -, бились с ними на вечно голодный желудок? Как в свое время – гонимые резким похолоданием в «Скатинавии» и голодом предки готов Винитария – с эстиями на Янтарном берегу. Ведя борьбу не просто за добычу, новые угодья, пастбища, а смертный и бескомпромиссный бой «по Дарвину». Борьбу за выживание. Ведь гуннам было совершенно безразлично, пасть ли в бою от вражеских мечей, копий и стрел, или без боя издохнуть от голода. При том, что голодная смерть гораздо мучительней быстрой смерти на поле боя, почетной и желанной для всякого честного воина! . Вооруженная борьба – не на жизнь, а на смерть! – давала гуннам, по крайней мере, шанс на выживание. И на завоевание земель, которые опытный глаз кочевника сразу же оценил как не только пригодные для жизни, но и поистине благодатные.

Отдавать приказы и доводить их до исполнителей в то время можно было лишь в пределах видимости. Если царь, герцог, фуристо, был впереди, в первых рядах, все шло хорошо. Если он пропадал из виду – значит, его необходимо было спешно выручать из окружения. Если же царь обращался в бегство, лучше всего было тоже «вдарить плещи» – бежать с поля боя. Желательно, несколько быстрее, чем царь. Спасаться бегством было не в духе Амала Винитария. Он предпочел вступить с гуннами в бой. И гунны, также, видимо, поставив все на карту, выставили против него своего лучшего бойца и предводителя. Именно в данной связи мы впервые узнаем имя одного из царей этого загадочного народа – Баламбер. Имя воинственное, громкое и звучное, как барабанный бой. Наступательное вооружение Баламбера (у Л.Н. Гумилева – Баламира) явно превосходило таковое отважившегося сразиться с ним остготского царя. Хотя тот, возможно превосходил гуннского повелителя вооружением защитным. Мощный дальнобойный лук давал гунну большое преимущество. Выпущенные из него стрелы летели гораздо дальше, чем копья и дротики готов. Стрела царя Баламбера поразила Винитария в голову. Возможно – даже в глаз, (как норманнская стрела, сразившая англосаксонского короля Гарольда Годвинсона в битве при Гастингсе в 1066 г.). Готский царь, упав с коня, скончался на месте. Бегство в степь от гуннской конницы означало бы верную смерть. Поэтому, как уже говорилось выше, большинство остготов, а вместе с ними, некоторые племена вестготов, которым явно грозила участь стать очередной жертвой гуннских «кентавров», обратили свои взоры и стопы в направлении Гема, римской Фракии. Чтобы добраться до Фракии, готам пришлось бы перейти Дануб. Нарушив тем самым договор о мире и общей границе с римлянами. Договор, заключенный несколькими десятилетиями ранее и соблюдаемый до тех пор обеими сторонами. Римляне, после некоторых колебаний, согласились впустить готов в пределы империи. Вероятно, «сыны Ромула» догадывались, что главную угрозу ей представляют не готские беженцы, а их преследователи. Гунны, уже маячившие, так сказать, за готскими спинами. Понимая, что им, римлянам, самим придется очень скоро отражать гуннское нашествие. И что тогда будет на счету каждый гот, способный носить оружие и поднять его в защиту Рима.

Гунны и впрямь не заставили себя долго ждать, завладев готскими землями. Обширная территория между Тавридой и бывшей римской провинцией Дакией, нынешней Трансильванией, славящаяся своим плодородием, была способна прокормить сотни тысяч гонимых голодом кочевников. Но эти кочевники уже вкусили вражьей, человечьей крови. Захваченная у готов богатая добыча, не виданная дотоле гуннами в родных кочевьях, пробудила в них жажду наживы. Гунны познали радости «наездов» на беззащитные, неукрепленные селения. Радости грабежей и поджогов. Гунны вошли во вкус, неустанно насилуя схваченных женщин и девушек, увозя их с собой, бросая или убивая их по пути, пресытившись их прелестями. Они ощутили себя повелителями мира. Они догадывались, что дальше их ждут все большая добыча, все новые города, новые женщины. И золото, еще больше золота, жажда которого в гуннах теперь пробудилась в полную силу. Гуннский вожак Баламбер, недолго думая, «поял» в жены Вадамерку (или Валадамарку), внучку старца Германариха. Она была далеко не первой его женой (и, скажем в скобках, далеко не последней). Но Вадамерка была не гуннкой и не простой полонянкой. А готской царевной из царского рода Амалов. Грубый с виду степняк Баламбер был, как говорит русская пословица, «сер-сер, да ум у него не черт съел». Он живо сообразил, что все эти бьющиеся насмерть с гуннами или бегущие от гуннов чужеземные народы схожи в одном. В приверженности своему царю и царскому роду. И что поэтому ему, владыке гуннов, очень важно и полезно будет породниться с этими царями. Чтобы быть причисленным к их роду. Поэтому он взял знатную готскую девушку в жены. И, со скоростью степного наездника, сразу же сделал ей ребенка. Породил с ней сына, получившего готское имя Гунимунд. Имя «говорящее», «гласное», свидетельствующее о том, что отец его носителя – гунн.

В изложении Иордана, вся эта драматическая история выглядит несколько иначе. Хотя, пожалуй, даже любопытнее и интереснее. Вестготы, еще до нападения гуннов на остготов, «следуя какому-то своему намерению», отделились от них и проживали в «западных областях», в «Гесперийских странах». В то время как остготы, после смерти Германариха подчиненные власти гуннов, «остались в той же (прежней – В.А.) стране (Скифии-Причерноморье – В.А.)». Однако Амал Винитарий «удержал все знаки своего господствования» и, освобождаясь из-под власти гуннов, двинул войско в пределы антов (этноним этих предполагаемых праславян, сближаемых некоторыми авторами с венедами-вендами, имеет в иранских языках значение «жители окраин» – В.А.). Но в первом сражении был антами побежден. В дальнейшем Винитарий (чье происхождение «Гетика» возводит, через его отца Валараванса, к родному брату Германариха – Вультвульфу, или Вультульфу, приходившемуся таким образом, по Иордану, дедом Винитарию), «действуя решительнее, для устрашения», распял царя антов Божа с сыновьями и с семьюдесятью антскими старейшинами. Царь гуннов Баламбер, не стерпев этого (видимо, анты к описываемому времени были подчинены гуннскому владыке или зависели от племенного союза, возглавляемого гуннами), призвав на помощь Гезимунда (внука Германариха), сына великого Гунимунда (сына Германариха), повел войска на Винитария. Иными словами, гуннский царь выступил при поддержке одних готов против других готов. Впоследствии эта история будет повторяться с завидным постоянством. Баламбер дал войску Винитария три сражения, в которых Винитарий бился не только с гуннами (и, надо думать, аланами), но и со своими ближайшими готскими родственниками. В первых двух сражениях победил Винитарий. Но в третьей битве Баламбер, «подкравшись к реке Эрак» (?), собственноручно пущенной стрелой смертельно ранил Винитария в голову. И, «появ» себе в жены племянницу убитого им Винитария, Вадамерку, стал властвовать над племенем готов, полностью покоренным теперь «видимыми бесами» (как именовали гуннских нехристей богобоязненные христианские античные хронисты).

Следует заметить, что все это способствовало снижению напряженности, характерной для периода военных столкновений гуннов с готами. Гунны не только влияли на готов, но и попадали, в свою очередь, под готское (как и под алано-сарматское) влияние. Эдред Торссон считает крайне вероятным, что определенные готские кланы или семьи заключали с гуннскими кланами брачные союзы, поскольку не только готский царский род Амалов, но и многие другие известные готские роды процветали под гуннским «господством». Да и личные имена гуннов свидетельствуют об их восприимчивости к готскому влиянию. Как указывает в своей книге «История и культура гуннов» профессор Калифорнийского университета Отто Й. Менхен-Хельфен, «удивительно большой процент» гуннских имен имел германское и иранское происхождение. Германским (а именно – готским) было и имя (или прозвище) самого знаменитого гуннского царя – Аттила. «Атта» по-готски означает «отец».

Христианская молитва «Отче наш», переведенная епископом Вульфилой, начинается по-готски со слов «Атта унсар». Добавление к корню «атта-» уменьшительного суффикса «-ила» дало диминутив «Аттила» («Батюшка» – традиционный эпитет царя у нас в России, на бывших готских землях). Готские имена, по Менхен-Хельфену, носили и другие высокопоставленные гунны из окружения «царя-батюшки» Аттилы – Эдекон, Лаударик, Онегесий, Рагнарис, да и царь гуннов Руга (Роас, или же Ругила), убитый молнией на подступах к Константинополю (что спасло Второй Рим от разграбления гуннскими «кентаврами»).

Из версии событий, изложенной в «Гетике», не ясно, почему сына Германариха тоже звали Гунимундом. Ведь Германарих-то был не гунном, а готом, и гуннских жен у него, насколько нам известно, не было. Да и не успел бы он, даже при самых благоприятных обстоятельствах, зачать с гуннкой сына и вырастить его. К тому же известен другой Гунимунд – царь германцев-гепидов, разгромленный лангобардами Альбоина, также не имевший, вроде бы, гуннских корней. Впрочем, довольно об этом «белом пятне истории» …

Но все ли готы были оттеснены гуннами на римские земли или в Тавриду? Или же часть их, возглавляемая князьями из рода Амалов, смогла, вопреки всем неблагоприятным обстоятельствам, удержаться на берегах Данапра-Борисфена? И, возможно, дожить до основания «империи Рюриковичей»?

В своем первом историческом сочинении, опубликованном в 1841 г., крупнейший историк дореволюционной России С.М. Соловьев, рассуждая о призвании варягов, писал: «…власть у славян должна была явиться извне. Разумеется, что не к скотоподобным финнам (извиняемся перед уважаемым читателем, могущим, чего доброго, заподозрить нас в отсутствии политкорректности, но так написано у глубокоуважаемого Сергея Михайловича! – В.А.) должны были обратиться славяне с просьбою о власти, а к смелым морским королям Скандинавии, которые (будучи большей частью изгнанниками из своего отечества или удалившись из него по недостатку владений, следовательно, будучи безродными скитальцами, коих жизнь и слава зависели от их личных достоинств, т.е. храбрости и силы – единственных достоинств того времени) пришлись как нельзя лучше к славянам, также безродной смеси от племен всего мира. Вероятно, старики славянские еще помнили то славное время, когда все эти смешанные племена повиновались одному вождю из племени готфов (готов – В.А.), знаменитому Эрманарику» («Феософический взгляд на историю России»).

Уважаемый читатель, разумеется, не забыл, что, вследствие «перекрестных» браков остготские Амалы оказались и во главе вестготов. Даже если это было родство по материнской линии, род Амалов, как наиболее знатный, имел в глазах вестготов-тервингов («древлян») не меньший вес, чем в глазах готов восточных.

Автор «Повести временных лет» (не будем называть его «Нестором-летописцем», ибо таковым его сегодня уже мало кто считает) упоминает лесовиков-древлян с их князем «Малом», как убийц киевского князя Игоря (Ингвара) Старого, считающегося сыном Рюрика-Рорика Ютландского. Вдова убитого – Ольга (Хельга, т.е. «Святая») изощренно мстит «тервингам», дважды убивая послов «Мала», сватающегося к ней, и разоряет древлянский «стольный град» (Ис-) Коростень (по-готски: hro:th+sten, т.е. «Красный камень», как верно подметил В.Б. Егоров в своем исследовании «Русь и снова Русь»). Казнь послов (первую «партию» которых сжигают в бане, а вторую – закапывают живьем в ладье) подозрительно напоминает погребальные обычаи древних рус(с)ов (описанные, в частности, арабским путешественником Ахмадом ибн Фадланом). Скорее всего, древлянские послы стали погребальной жертвой на тризне по Игорю-Ингвару (чем и объясняется их безропотное поведение). Однако об убийстве или казни победителями самого князя «тервингов» Мала – казалось, бы главного виновника гибели Игоря Рюриковича! – киевская летопись ничего не сообщает. Российский историк Сергей Викторович Горюнков придерживается версии, согласно которой Ольга состояла в любовной связи с Малом (одним из готских Амалов), продолжавшим править частью земель своего предка Германариха. Факт отнесения его подданных – «древлян» – киевским летописцем к числу славянских племен этому вовсе не противоречит. Ведь и русы – изначально норманны с балто-финской примесью – дали свой этноним покоренным им славянам (хотя долгое время как в договорах Олега и Игоря с Константинополем и в других документах проводилась четкая разница между «русью» и славянами). Татары (изначально – монгольское племя), покорив тюркское населения Поволжья, растворились в нем, но передали ему свой этноним. Германцы-франки покорили римскую Галлию, названную в их честь Франкией-Францией, хотя от их «германства» скоро ничего не осталось (впрочем, французский король вплоть до 1830 г. именовался букв. «царем франков» – лат. «рекс франкорум»). То же можно сказать о германцах-бургундах, тюрках-(прото)болгарах и о многих других пришельцах, растворившихся в покоренных ими народах, но давших им свое имя.

Кстати говоря, Павел Иванович Якушкин (двоюродный брат декабриста Ивана Димитриевича Якушкина) – российский писательэтнограф, собиратель народных песен, присловий, загадок и побасенок – в «Путевых письмах из Новгородской и Псковской губерний», опубликованных в Санкт-Петербурге в 1860 г., упоминает одно из имен Ольги – «Мальдита» – вероятно, «Амал(ь)дита» (как и в случае Мала-Амала). Возможно, и у Хельги-Ольги-(А)Мальдиты текла к жилах кровь Амалов, потомков Германариха? Что и предопределило ее связь с князем «древлян-тервингов» (А)малом, с целью зачатия равнородного и равнокровного наследника? Тогда «постылый, старый», да еще и «худородный» (по сравнению с Амалами) муж Игорь-Ингвар Рюрикович ей только мешал. И она постаралась его устранить, но, так сказать, «сохраняя правила приличия», чтобы комар носа не подточил… В-общем, темна вода во облацех…

Если «князь-викинг» Святослав (Хельгу-Рюрик) был не законным сыном Ольги от Игоря Рюриковича, а внебрачным отпрыском связи Ольги с древлянским князем из рода Амалов (несомненно, превосходившим Рюриковичей по знатности и древности рода, шутка ли – потомок самого Германариха!), то именно сыну Святослава – Владимиру (в святом крещении – Василию, т.е. «Царю») Красное Солнышко, по мнению С.В. Горюнкова, было предназначено судьбой примирить в своем лице враждовавшие линии его предков с отцовской («более поздних» выходцев из «Скатинавии» – норманнов Рюриковичей) и с материнской («более ранних» выходцев из той же «Скатинавии» – готов Амалов) стороны. Отвечая на вопрос, куда же подевался якобы «разбитый в пух и прах» киевским воинством древлянский «Мал», Горюнков указывает на таинственного «Марко» или «Малко» (уменьшительная форма имени «Мал», т.е. Амал) Любечанина (т.е. «живущего в Любече»). И на упоминаемого в русских былинных сюжетах «черниговского владыку». Как указывает в своем труде Горюнков, во времена Ольги и Святослава между Киевом и Черниговом существовало противостояние. Связанное с тем, что бывший князь древлян-тервингов (а теперь – любечский узник или правитель – в этом вопросе версии расходятся) (А)мал, чье полное родовое имя было Мальфред (Амалфрид, Амалафрид – В.А.), возглавлял, как это явствует из летописно-былинных реконструкций, «готскую» черниговскую оппозицию «норманнской» партии,(включая истинных Рюриковичей – Ярополка и Олега Игоревичей), засевшей в Киеве (бывшем готском «Данпарстадире» ; впрочем, В.Б. Егоров считает готским, Германариховым «Данпарстадиром» другой, заброшенный к тому времени, окруженный «Змиевыми валами», Великий Город, который Владимир Киевский пытался восстановить после прихода к власти). Относительно причин возникновения противостояния между бывшими знатными любовниками – родителями Святослава Киевского – пока можно только догадываться. Ясно лишь одно. Это противостояние закончилось, по С.В. Горюнкову, тем, что Ольга умерла в Чернигове (т.е. в оплоте «готской» оппозиции «норманнскому» Киеву), а Святослав (А)Мал(ович) был изгнан за пределы «империи Рюриковичей» и погиб при неясных обстоятельствах на днепровских порогах, еще помнивших его далеких готских предков. Считается, что сын Ольги и (А)Мала попал в засаду, устроенную ему тюркскими кочевниками-печенегами (якобы «по наводке» коварных «ромеев»). Перед этим отпрыск готских Амалов, изгнанный норманнской «партией Рюриковичей», неудачно воевал с «ромейским» самодержцем Иоанном I Цимисхием за Дунайскую Болгарию. Между прочим, в письме этого «василевса ромеев» отпрыску Амалов Святославу, вступившему в войну с Восточной Римской империей, прямо говорилось, что убитый древлянами князь Игорь Рюрикович пал от руки «германцев». Понимай – готов-тервингов («древлян»). Quod erat demonstrandum, что и требовалось доказать:

«Полагаю, что ты не забыл о поражении отца твоего Ингоря (Игоря Старого, считавшегося официально отцом Святослава – В.А.), который, презрев клятвенный договор (заключенный им ранее с «ромеями» – В.А.), приплыл к столице нашей (Новому, или Второму, Риму – В.А.) с огромным войском на 10 тысячах судов, а к Киммерийскому Боспору (Керченскому проливу – В.А.) прибыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды. Не упоминаю я уж о его [дальнейшей] жалкой судьбе, когда, отправившись в поход на германцев (древлян-«тервингов» – В.А.), он был взят ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое» (Лев Диакон. «История»).

Уж кто-кто, а «ромейские» спецслужбы точно знали, что к чему. Так что письмо константинопольского василевса «Сфендославу» подтверждает: древлянский князь «Мал» был в действительности не славянином, и уж тем более не иудеем или принявшем иудейскую веру хазаром «Малхом» (каковым его аттестуют иные «популяризаторы истории»). А восточным германцем из древнего готского рода Амалов, Амалунгов, Амелунгов или Амалфридов, нашедшего себе убежище в Древлянской («Тервингской») земле. Потомком разгромленного гуннами Баламбера готского царя Германариха из рода Амалов. А дочь (А)Мала Древлянского – (А)Малфрида, или (А)Малфредь («Малуша») – став наложницей единокровного ей Святослава Киевского, родила ему сына Владимира – будущего Крестителя Руси. Амала по крови, неизмеримо превосходящего по знатности всех подлинных Рюриковичей, включая своих сводных братьев Олега и Ярополка – родных сыновей Игоря Старого. Повторим это лишний раз для пущей ясности. Конечно, в случае правильности данной версии получается, что Святослав – сын (А)Мала Древлянского от Ольги-(А)Мальдиты – породил Владимира с (А)Малушей-(А)Малфридой – дочерью того же (А)Мала Древлянского от другой жены или наложницы, т.е. со своей сводной (по отцу) сестрой. Кровосмесительный брак! Но вспомним, что автор «Повести временных лет» весьма отрицательно отзывается о нравах древлян – они-де «жили звериным обычаем», «жили по-скотски», «и браков у них не бывало». Т.е. их брачные обычаи, не укладывавшиеся в представления автора ПВЛ, возможно, включали в себя браки между кровными родственниками. Браки между братьями и сестрами практиковались в свое время и у северных германцев, особенно в среде высшей знати (кровосмесительный, с нашей точки зрения, брачный союз Сигмунда со своей сестрой Сигню в «Саге о Вёльсунгах»). Темна вода во облацех…

После смерти Свято-Слава – Хельгу-Рюрика – вспыхнула смута (в ходе которой важную роль сыграл соратник Игоря Старого и Святослава воевода Свенельд, натравивший, мстя за своего сына Люта, или Льота, убитого Рюриковичем Олегом Игоревичем, последнего на другого Рюриковича – Ярополка Игоревича, спровоцировав братоубийственную войну и расчистив путь к власти над Киевом потомку Амалов – Владимиру Святославовичу (Святославичу). Этот самый Владимир, сын (А)Малуши-(А)Малфреды, дочери (А)Мала-(А)Малко-(А)Малфреда Сильного (в крещении – Ильи), и пришел, с помощью Свенельда, к власти в Киеве.

В действительности сына Святослава Киевского от (А)мал(а)фриды звали, очевидно, все-таки не Владимир, а Вал(ь)дамер. Слово «вал(ь) д» (wald) в готском языке означает «великий», «славный», а слово «мер(с)» (mers) – «известный» («знатный», «знаменитый»", «именитый»). В доказательство можно указать на то, что в древнерусских летописях имя сына Святослава Киевского писалось всегда через «е» – Владимер (др. русск. Володимер), что соответствует готскому и вообще германскому варианту имени Вал(ь)демер-Вал(ь)демар (в аналогичных готских и вообще германских именах «е» часто чередовалось с «а», например: Германарих-Герменериг, Теодемер-Теодемар и т.д.).

Возможно, Свенельд был сородичем и потомком упоминавшейся выше Свенильды-Сунильды, возлюбленной царя Германариха, за измену растерзанной или затоптанной конями по его приказу. Но Свенельд(ы)-Свенильд(ы) давно уже забыл(и) о своем происхождении от родичей Свенильды, воспринимая себя, да и других потомков росомонов времен Германариха как «часть коллективного наследия» древнего готского племенного союза с центром в Данпарстадире.

О Малфреде (Амалфреде) Сильном известно, что он входил в ближайшее окружение Владимира-Валдамера-Вал(ь)демара Святославича (Хельгурюриковича). И, по мнению Горюнкова, «изучение противоречий в древнейших документах по истории Киево-Печерской лавры позволяет думать», что роль Малфреда-Ильи в истории основания монастыря этими документами замалчивается. Взять хотя бы такой «черниговский аспект» в биографии «ЛЮБЕЧАНИНА (выделено нами – В.А.) Антония», как закладка им под Черниговом пещерного монастыря и церкви во имя пророка Илии. Основной же момент замалчивания летописями и церковной литературой личности Малфреда-Ильи, по Горюнкову, заключалась в его оппозиционности «ромейской» православной (к тому времени уже давно) Константинопольской патриархии. А именно – в арианском, еретическом, характере его христианства. Так объясняется сказка об Илье (опубликованная в «Очерках» Всеволода Федоровича Миллера), где он изображен покаявшимся в конце жизни «разбойником». В антиарианском сочинении Кирилла Туровского II половины XII в. «Слово на (собор – В.А.) святых отец 318» сам ересиарх Арий характеризуется как «необратный разбойниче», т.е. «необратимо отпавший от (православной) церкви раскольник». Именно таких «разбойников» (а не грабителей и душегубов) долго отказывался казнить смертью Владимир Святой, потомок ариан-Амалов как по отцу, так и по матери (в официальной истории крещения Ольги-(А)Мальдиты в Царьграде «от грек», т.е. кафоликов, тоже не все ясно), пока православные священнослужители из Второго Рима не убедили его проявить «необходимую твердость». Возможно, и сам князь Владимир был, до принятия крещения по православному обряду во взятом им «ромейском» городи Корсуни, т.е. Херсонесе Таврическом (скорее всего, отпавшем от Ромейской василии и возвращенной Владимиром империи «ромеев» в качестве «вена, т.е. выкупа за невесту – обещанную ему в законные супруги православную греческую царевну Анну, сестру императора Василия II, прозванного впоследствии «Болгаробойцей» за массовое ослепление захваченных им, не без содействия присланного князем Владимиром, по условиям брачного договора, в состав имперской армии вспомогательного воинского контингента, болгарских военнопленных), не язычником-идолопоклонником, а арианином.

В качестве дополнительного аргумента в пользу данной версии можно указать на одно «темное» место в «Повести временных лет».

В ПВЛ в статье под 988г. в рассказе о крещении Руси Владимиром Святым приведен именно арианский символ веры.

Цитата:

«Когда же Владимира крестили и научили его вере христианской, сказали ему так: «Пусть никакие еретики не прельстят тебя, но веруй, говоря так: "Верую во единого Бога Отца вседержителя, творца неба и земли" – и до конца этот символ веры. И еще: "Верую во единого Бога Отца нерожденного и во единого Сына рожденного, в единый Святой Дух, исходящий: три совершенных естества, мысленных, разделяемых по числу и естеством, но не в божественной сущности; ибо разделяется < Бог> нераздельно и соединяется без смешения. Отец, Бог Отец, вечно существующий, пребывает в отцовстве, нерожденный, безначальный, начало и первопричина всему, только нерождением своим старший, чем Сын и Дух; от него же рождается Сын прежде всех времен, Дух же Святой исходит вне времени и вне тела; вместе есть Отец, вместе Сын, вместе и Дух Святой. Сын же подобосущен Отцу и безначален, только рождением отличаясь от Отца и Духа. Дух же пресвятой подобосущен Отцу и Сыну и вечно сосуществует с ними. Ибо Отцу отцовство, Сыну сыновство, Святому же Духу исхождение. Ни Отец переходит в Сына или Духа, ни Сын в Отца или в Духа, ни Дух в Сына или в Отца: ибо неизменные их свойства. Не три бога, но один Бог, так как божество едино в трех лицах. Желанием же Отца и Духа спасти свое творение, не изменяя людского семени, сошло и вошло, как божественное семя, в девичье ложе пречистое и приняло плоть одушевленную, словесную и умную, прежде не бывшую, и явился Бог воплощенный, родился неизреченным путем, сохранив нерушимым девство матери, не претерпев ни смятения, ни смешения, ни изменения, а оставшись как был, и став каким не был, приняв вид рабский – на самом деле, а не в воображении, всем, кроме греха, явившись подобен нам <людям> … По своей воле родился, по своей воле почувствовал голод, по своей воле почувствовал жажду, по своей воле печалился, по своей воле устрашился, по своей воле умер – умер на самом деле, а не в воображении; все свойственные человеческой природе, неподдельные мучения пережил. Когда же был распят и вкусил смерти безгрешный, – воскрес в собственном теле, не зная тления, взошел на небеса, и сел справа от Отца, и придет вновь со славою судить живых и мертвых; как вознесся со своей плотью, так и сойдет. Исповедую же и едино крещение водою и духом, приступаю к пречистым тайнам, верую воистину в тело и кровь, принимаю церковные предания и поклоняюсь пречестным иконам, поклоняюсь пречестному дереву и кресту, и всякому кресту, святым мощам и священным сосудам. Верую и в семь соборов святых отцов, из которых первый был в Никее 318 отцов, проклявших Ария и проповедовавших непорочную и правую веру. Второй собор в Константинополе 150 святых отцов, проклявших духоборца Македония и проповедовавших единосущную Троицу. Третий же собор – в Ефесе 200 святых отцов против Нестория, прокляв которого, проповедовали святую Богородицу. Четвертый собор в Халкидоне 630 святых отцов против Евтуха (Евтихия – В.А.) и Диоскора, которых и прокляли святые отцы, провозгласив Господа нашего Иисуса Христа совершенным Богом и совершенным человеком. Пятый собор в Царьграде 165 святых отцов против учения Оригена и против Евагрия, которых и прокляли святые отцы. Шестой собор в Царьграде 170 святых отцов против Сергия и Кура, проклятых святыми отцами. Седьмой собор в Никее 350 святых отцов, проклявших тех, кто не поклоняется святым иконам"» (просим прощения у уважаемых читателей за столь длинную цитату).