Текст книги "Скажи мне что-нибудь хорошее"

ПЯТНИЦА

Пятница издревле считалась не самым лучшим днём, особенно тринадцатого числа. Хотя, если разобраться, это последний рабочий день недели и впереди ожидали целых два свободных дня. Нормальные люди уже после обеда расслаблялись и начинали готовиться к этому маленькому празднику.

Грибов воспользовался всеобщим настроением и отпросился с обеда домой. Сегодня, кровь из носу, надо доделать ремонт, а завтра с утра генеральная уборка и готовка: вечером придут Китяевы. В воскресенье можно будет поспать подольше, а затем Тамара собиралась пройтись по магазинам. В принципе, это и к лучшему: за повседневными заботами в голову будут меньше лезть всякие безрадостные мысли. Хотя бестолковому сердцу не прикажешь, и оно иногда щемило от грусти.

Он зашёл за женой, и они отправились в хозяйственный магазин. Выбрать новые обои среди почти сотни вариантов оказалось делом не простым, и они почти час бродили между стеллажами. Наконец нашли подходящий рисунок, прикупили клей, и весь вечер Грибов приводил прихожую в порядок. В первом часу ночи прикрутил последний плинтус, выпрямил со скрипом натруженную спину и позвал жену.

– Пойдёт?

– По-моему, замечательно.

– Честно?

– Конечно. Ты молодец. Совсем устал, вон какие круги под глазами. Иди ложись, остальное завтра доделаем.

Он хотел возразить, что сил у него ещё о-го-го сколько, но понял, что может лишь добраться до дивана.

«А Лариса не оценит моих трудов, – подумал он и от этой мысли снова расстроился. – Ну что это такое? Сколько можно забивать голову всякими глупостями. Хватит киснуть, дел невпроворот, завтра придут гости. Она же обо мне не вспоминает, почему я должен за неё переживать».

Он ошибался. Лариса сидела на кухне и курила одну сигарету за другой. Муж и сынишка давно уснули, а она, как не старалась, не могла сомкнуть глаз. После вчерашнего разговора, услышав по телефону голос Димы, она поначалу вспыхнула от обиды, но теперь чувствовала себя одинокой и совершенно несчастной.

«Это конец, он больше не придёт и не позвонит, а он мне так нужен. Я люблю его. Впервые в моей жизни появился человек, которого интересует не одно моё тело, а и мои мысли, мои желания, моё настроение».

Она вскочила, схватила тряпку и принялась судорожно протирать блестевший чистотой стол. Переставила чашки на полке, снова уселась и безвольно опустила руки.

«Что делать? Я не могу без него, а кончится это тем, что или меня совершенно замучит совесть, или он меня бросит. Да, да, наиграется и бросит. Пройдет немного времени, ему станет скучно, и он уйдёт. Нет, пока не поздно, нужно остановиться. Пусть будет больно, я обязана выдержать. И почему в моей жизни всё наперекосяк, не так как я хочу, как мечтала? И первый муж, и второй. Наверно, я сама во всём виновата».

Она открыла окно, помахала ладошкой, разгоняя сигаретный дым, и выглянула наружу, вдыхая холодный воздух.

– Будь что будет, – прошептала она, закрыла окно и отправилась спать. Если получится.

СУББОТА

Наступила суббота. Один чудак считал, что лучшее средство от сердечных переживаний – тяжёлый физический труд. Насколько действенно это средство, Грибов не знал, однако с утра на него навалилось столько дел, что он совершенно не вспоминал о Ларисе: уборка квартиры, стремительные вылазки в магазин за продуктами и подготовка к приёму гостей вытеснили все остальные мысли. Они заканчивали сервировку стола, когда Тамара взглянула на часы.

– Семь часов! – ахнула она. – Сейчас гости придут, а я ещё не готова.

И тут же прозвучал звонок в дверь.

– Иди, встречай, – она толкнула мужа в прихожую. – А я пойду хоть губы накрашу.

– Не спеши, успеешь! – крикнул ей вслед Дмитрий и повернул ключ.

На пороге стоял сияющий Сан Саныч с бутылкой коньяка, букетом цветов и огромной коробкой конфет. Рядом улыбалась Элеонора.

– Заходите, заходите, – посторонился Грибов. – Тамара сейчас выйдет. Раздевайтесь. Элечка, разреши. – И он помог ей снять пальто.

– Здравствуйте, – в прихожую вышла Тамара. Она переоделась и даже успела накраситься.

– Привет хозяйке, – пробасил Китяев и протянул ей цветы и конфеты. – А бутылка нам с Димкой.

Весело переговариваясь, они прошли в гостиную.

– Ну-с, – произнёс Сан Саныч, с довольным видом оглядывая стол и с наслаждением принюхиваясь. – Тамарочка, ты кулинарный гений, так чудесно пахнет!

– Спасибо.

Наполнив женщинам бокалы вином, а себе и Китяеву разлив коньяк, Грибов встал и торжественно провозгласил:

– За вашу новую машину, чтобы колёсики не отвалились!

Они выпили, закусили, затем повторили «За милых женщин!» Разговор поначалу зашёл об аврале в институте, но Грибов быстро пресёк это безобразие:

– Что за привычка, как на работе, так о бабах, а дома – обязательно о работе. Вот мы с Тамарой недавно новую книгу купили. Человек может и должен жить долго и счастливо.

– А я к маме ездила, и познакомилась с одним экстрасенсом, – с томным видом сообщила Элеонора. – Молодой, а уже известный. Он мне сеансы давал.

– Знаю я эти сеансы, сплошной лохотрон, – язвительно заметил Сан Саныч, пропустил очередную рюмочку и, подхватив из вазочки виноградинку, отправил её в рот. – Да я за такие деньги, что хочешь предскажу.

– Между прочим, он о моём прошлом всё точно рассказал, – тотчас надулась Эля. – И будущее предсказал, главное, чтобы я не свернула со своей дороги.

Видя, что назревает маленькое выяснение отношений, Тамара захлопала в ладоши. – Танцы, давайте танцевать. Сколько можно сидеть на месте.

– Давайте, давайте! – подхватил Китяев и подскочил к ней. – Я вас приглашаю.

– С удовольствием, – ответила она и шепнула мужу: – Пойди, пригласи Элю.

– Ты же знаешь, я плохо танцую, – попытался отговориться Грибов.

– Глупости, вечно ты выдумываешь, со мной же можешь.

– Это с тобой, – не сдавался Дмитрий. – Ты меня не критикуешь.

– Что вы там без конца шепчетесь, скоро песня закончится, – потянул Тамару за руку Китяев.

– Иду, иду, – она состроила мужу «свирепую» гримасу. – Давай, не упрямься.

Грибов подошёл к Элеоноре.

– Прошу.

Эля прижалась к нему всем телом, но после первых шагов скептически посмотрела на Грибова. – Господи, ты до сих пор не научился танцевать.

– Посидим? – обрадовался Дмитрий и дёрнулся к дивану.

– Ладно уж, учись, – снисходительно разрешила Эля – Только смотри, не отдави мне ногу. – Они начали танцевать и она, мило улыбаясь, спросила. – Как ты относишься к любовницам?

Грибов растерялся от этого провокационного вопроса, запнулся и со всего маху наступил на ногу партнёрши.

– Ой, – взвизгнула она. – Я же тебя предупреждала, медведь неуклюжий. И почему мне вечно на ноги наступают?

«Меньше тупые вопросы задавать нужно», – мстительно подумал он, но вслух произнёс. – Прошу прощения, я нечаянно.

– Прощаю, – смилостивилась она. – Вы, мужики, такие неловкие. Пошли, посидим.

Они вернулись на диван, и она ткнула пальчиком ему в плечо.

– Ты так и не ответил на мой вопрос.

Дмитрий судорожно попытался сообразить, что ей может быть известно. Вроде ничего существенного, обычные сплетни, и он, решив начисто всё отрицать, замотал головой.

– Не знаю, никогда с ними не сталкивался.

– Слушай, Грибов, я до последнего времени считала, что ты тюфяк: возишься с детьми, держишься за жену, везде только вдвоём. Помнишь Галку? Ну, такую плоскую, вы с ней ещё у нас дома познакомилась? Крашеная блондинка. Вспомнил? А, не важно. Так вот она вас как-то с Тамарой в городе видела: идут, говорит, под ручку, словно два грибочка.

– И чего?

– Ничего. Просто прошёл слух, ты в последнее время зачастил в одно известное помещение и часами любезничаешь с некоторыми молодыми особами.

– По-моему, я со всеми подряд одинаково разговариваю! – возмутился Дмитрий. – Но, когда я, как ты говоришь, «часами любезничаю» со старыми тётками, это нормально, а стоит перекинуться парой слов с Ларисой, сразу криминал, вопли на всю округу.

– О чём секретничаете? – навис над ними Китяев. – Так и будете сидеть?

– Этот медведь отдавил мне ногу.

– Ну, сидите-сидите, а мы пошли танцевать дальше.

– Вас видели вдвоём на улице, – снова навалилась на Грибова Элеонора. – И что ты в ней нашёл? Глупая особа.

– Нормальный человек, с ней интересно поговорить.

– Просто поговорить? Грибов, не смеши меня.

– А тебе-то что?

– Любопытно, неужели ты на такое способен?

Дмитрий передёрнулся. Похоже, во всем городе, кроме как обсуждать их с Ларисой, больше говорить не о чем. И почему люди так интересуются чужой жизнью? Почему они готовы поверить любой глупости, если она совпадает с их мнением?

– Ничего у нас не было, – отчеканил он металлическим голосом. – «И теперь уж никогда не будет», – добавил он про себя. – И вообще, я считаю, это дело двоих, и остальных совершенно не касается.

– Но согласись, неприлично цепляться всю жизнь за одного человека.

– Не знаю, по крайней мере, я не стал бы кричать об этом на всех перекрёстках.

Он посмотрел на Эльку и, злорадно подумав, – «Сейчас я тебе устрою», – проговорил: – Вот, например, если б ты стала моей любовницей, я бы никому об этом не сказал.

– И зря, – усмехнулась его Эля. – Что это за измена, если о ней никто не знает.

– Ври больше, – фыркнул Дмитрий. – Если бы узнала, что муж тебе изменил, по-другому бы запела.

– Я и так знаю, с кем, где и когда. – Она с иронией посмотрела на его вытянувшееся от изумления лицо. – А ты как думал? У нас доброжелателей много – мигом донесут. Я и скандал ему закатила. Для профилактики. Я его по жизни вперёд толкаю, все силы в него вкладываю и не собираюсь ни с кем делиться. Мне жизнь обеспеченная нужна.

– А как же эта, которая любовь? – пробормотал Грибов. Такого откровения от Элеоноры он никак не ожидал.

– А что любовь, – усмехнулась она. – Любовь придумали поэты. У нас, между прочим, равноправие. И у меня были романы. Я женщина слабая и имею право мстить, не правда ли. – И она снова прижалась к нему.

– В своём стаде овец не таскают, – ответил он, машинально отметив, что грудь у Элеоноры очень даже и ничего.

– Дурак, – коротко произнесла она и отодвинулась. – Наверно, действительно про тебя всё наврали.

«Сама такое слово», – начал заводиться от этого допроса Грибов.

Раздавшийся испуганный возглас: – Упадём! – заставил их оглянуться и посмотреть на танцующих. Сан Саныч поднял Тамару на руках под самый потолок и кружил с нею по комнате. К счастью, музыка закончилась, и он опустил её на пол.

Элеонора поджала губки. Конечно, дружба дружбой, но всё-таки неприлично при жене оказывать повышенные знаки внимания другой женщине. Она схватила со стола бутылку коньяку, плеснула в бокал и залпом выпила. Ничего, дома она объяснит ему, что к чему.

Китяев не подозревал о нависшей над ним выволочке.

– Дима, чего ты такой сурьёзный? – игриво спросил он, наливая себе очередную рюмку. – У тебя прекрасная жена. Замечательно готовит, прекрасно танцует. Или ты расстраиваешься из-за того, что шеф на всех бросается? Не бери в голову, пока я твой начальник, ты работаешь.

– Вот уж о чём меньше всего думаю, так это о работе.

– Ты это серьёзно? – удивился Сан Саныч.

– Естественно. Я тут вычитал, что после сорока человек свой жизненный путь пересматривает, так сказать, промежуточные итоги подводит, и часто они ему не нравятся. Вот и я последнее время чувствую, меня теперь больше семья интересует: жена, дети, внуки – им нормальный дед нужен.

– Не скажи, – важно, словно выдал ценное указание, изрёк Сан Саныч. – Руководитель, он и есть руководитель: деньги, престиж, положение в обществе.

– Денег нам на двоих вполне хватает. А остальное…. Трудно сказать. Сегодня ты начальник, а завтра поругался с руководством и всё – ищи работу, а в нашем возрасте приличное место ещё поискать придётся. В лучшем случае, как наш дядя Вася, сантехником пристроишься.

– А ты чего Китяева с каким-то паршивым дядей Васей сравниваешь? – взъерошилась Элеонора. – Между прочим, у нас высшее образование и он со своим опытом работы ещё в сто раз лучше место найдёт.

– Я разве спорю? – пожал плечами Грибов. – Просто отмечаю: жизнь – штука сложная, возможны разные варианты, и не всегда они приятные. И сравнивать никого ни с кем не собираюсь: каждый живёт, как хочет.

– Не скажи, – раздражённо буркнул Китяев. – Мало ли чего мы хотим, иногда приходится исходить из обстоятельств.

– А оно надо?

– Ой, давайте о чём-нибудь другом, – замахала руками Тамара, пытаясь снять возникшую напряжённость. – Сейчас кофе поставлю и тортик принесу. – И она бросилась на кухню.

Но у Элеоноры уже окончательно испортилось настроение. К тому же коньяк ударил в голову, и она ядовито прошипела Грибову:

– Ты просто завидуешь.

– Нисколько. Завидуют тогда, когда не могут получить то, что желают. Лично меня сейчас всё устраивает, и я ни под кого подстраиваться не собираюсь.

– Ну, старик, – поднялся из-за стола Китяев. – Ты, похоже, перебрал, заговариваться начал. Мы пошли домой, а ты давай проспись.

Они поднялись и направились к выходу.

– Вы куда? – растеряно спросила Тамара, появившись с тортом в руках.

– Голова разболелась, – буркнула Эля и уже в прихожей тихо шепнула. – Что-то твой в последнее время какой-то странный? Смотри, как бы чего не вышло.

– Слушай, какая муха тебя укусила? – удивлённо спросила Грибова жена, когда за гостями закрылась дверь.

– А нечего задавать глупые вопросы.

– Эх ты, Аника-воин, – ласково потрепала его по волосам жена.

– Ладно, не переживай, неси тарелки – я помою.

Тамара переносила на кухню посуду и вышла на балкон. У неё не выходила из головы последняя фраза, сказанная Элеонорой. Вроде ничего конкретного, но неприятный осадок остался, и теперь она вспоминала мельчайшие детали поведения мужа. В самом деле, в последнее время он стал каким-то нервным. И если раньше она списывала эту нервозность на работу, то теперь ей внезапно пришла мысль, а не появилась ли у него другая женщина? Тамара вдруг почувствовала, что замёрзла и прижала руки к груди. Бред, вроде он никак не изменился по отношению к ней, если не считать недавнего скандала, но тут его можно понять. Хотя, кто его знает, за столько лет совместной жизни вполне могла ему приесться. Она даже растерялась, но тут же взяла себя в руки и решительно тряхнула головой. Нечего забивать голову всякими глупостями.

– Китяев, я пошла спать, – сообщила Элеонора, когда они вернулись домой. – Я должна хорошо выглядеть, а после твоего Грибова все нервы разболтались.

– Ложись, – махнул рукой Сан Саныч. – Я ещё посижу.

Подождав, пока жена уйдёт, он вытащил из бара бутылку водки и направился на кухню. Усевшись за стол, наполнил до краёв стакан, несколькими большими глотками опустошил его и невидящим взглядом уставился прямо перед собой. Хотя он и был категорически не согласен с Грибовым, этот разговор его неприятно зацепил.

«Жизнь у него поменялась. Философ-неудачник. Диоген хренов. Кроме пустой бочки, ничего не надо. Машину до сих пор не купил. „Ходить пешком – полезно для здоровья“. Конечно, у него ничего не болит: забот никаких, тупых указаний начальства не выполняет. А тут крутишься, как белка в колесе. До чего всё надоело. Эта нервотрёпка, эта постоянная необходимость доказывать свою незаменимость и одновременно держаться в тени руководства. И попробуй хоть слово скажи против – вмиг уволят. Директор – выскочка-дилетант, сам деревянный, как Буратино, зато в кармане Золотой ключик. А где моя черепаха Тортилла? Господи, живут же некоторые спокойно, не заморачиваются».

Он налил ещё стакан, одним махом отправил его содержимое себе в рот, передёрнулся и положил в рот кусочек чёрного хлеба.

«Уйти, что ли, в какую-нибудь частную фирму. Там людей по деловым качествам оценивают. Хотя, с другой стороны, у них тоже спокойно не посидишь. Да и не надёжно, лопнет фирма – ищи работу. А в моём возрасте с этим действительно проблема».

– Так, спокойно, не психовать, – громко произнёс он и тут же, испуганно прикрыв рот ладонью, прислушался: из спальни не доносилось ни звука.

Он схватил бутылку и хлебнул прямо из горлышка.

«Рождаемся, растём, учимся, мечтаем. Вырастем, на работе самый-самый. На мне всё держится. Жена – красавица, всем на зависть. Дети – все в меня. Собственный дом. Путешествия за границу. А что в итоге? Чушка с ушками. Бьешься, бьёшься. Локти и колени: в кровь. А результат? Результат, как говорится, на лице».

Он заглянул в оставленное на столе Элькой зеркало, скривился и резко оттолкнул его от себя.

«А этот, гриб сушеный, дядя Вася для него образец, – снова выплеснулось наружу раздражение. – Болтают, с Лариской связался. Кобель-тихарила. И что она в нём нашла? Мне так отказала. Пойди пойми, чего этим бабам надо. – Он раздражённо пнул зеркало в сторону. – Или вот ещё – Синичкин! Всё пофиг. Верста коломенская. Девкам головы морочит, а они, разинув рот, его слушают».

Он в два приёма допил оставшуюся водку, с трудом поднялся и, пошатываясь, поплёлся в спальню.

ВОСКРЕСЕНЬЕ

Дмитрий проснулся с ужасной головной болью. Приняв душ, он выполз на кухню. Жена уже приготовила ему завтрак и, усевшись напротив, смотрела, как он ест. Грибову стало неловко под её взглядом, словно она знала, что творилось у него на душе, и он с хмурым видом жевал безвкусный бутерброд.

– Болит? – сострадательно спросила жена. – Это от коньяка. Давай доедай, и пойдём на свежий воздух, проветримся.

День выдался на удивление солнечный и тёплый, и почти целый час они бродили по скверу, а затем решили заглянуть в «Универмаг».

В одном из отделов Дмитрий заметил Риту. Она стояла рядом с высоким худощавым седым мужчиной. Одна рука у него была засунута в карман, а во второй он держал сетку с продуктами. Они о чем-то совещались, затем Рита отрицательно покачала головой и направилась к выходу. Её спутник вздохнул и послушно поплёлся следом.

– Дима, ты чего застрял? – раздался голос жены. – Кто это?

– А, так, знакомые по работе, – отмахнулся Грибов. – Просто, чем дольше живу, тем меньше понимаю. Вернее, не понимаю, как можно учить других, если сам про себя не знаешь, что сделаешь?

– Не суди, да не судим будешь.

– Это точно.

– Ау, люди, гуляете? – раздался за спиной звонкий голос, и между ними втиснулась сияющая Людка в рыжей шубке, длинных красных сапогах и с новой ярко-рыжей причёской.

– Ну ты даёшь! – восхитился Дмитрий. – Солнечным зайчиком работаешь?

– Надоела серая погода, лета хочу, вот взяла и покрасилась, – сказала она и развернула их вокруг оси. – Знакомьтесь, это Лёня.

Грибов обернулся и остолбенел, перед ними стоял… Синичкин. Уж кого-кого, а этого ловеласа Дмитрий никак не ожидал увидеть.

– А это мои старые друзья и очень хорошие человеки, – продолжала Людмила. – Это Тамара, а это…

– Мы знакомы, – поспешно перебил её Дмитрий. – Вместе работаем. – И он несколько церемонно поклонился. – Здравствуйте, Леонид.

– Добрый день, – невозмутимо кивнул в ответ Синичкин.

– Гуляете?

– Ищем подарок, – пояснила Людка. – Подруга пригласила на день рождения, а она последнее время фен-шуем увлеклась. Вот Лёня и предложил зайти в китайский отдел.

– А что ей надо? Любовь, деньги? – поинтересовался Грибов. – Можно купить ей лягушку с монеткой во рту.

– Лучше что-нибудь на удачу. Она в художественную студию ходит, и у них скоро выставка.

– Тогда слоника, – предложил Синичкин. – Успех в творчестве обеспечен, а если он ещё и на деньгах сидит, то и заплатят прилично.

– О, раз вы в этом разбираетесь, то идите и выбирайте, – тотчас скомандовала Людка. – А мы с Томой пока сюда заглянем. – И она показала на отдел с женским нижним бельём. – Вам, мужикам, там всё равно делать нечего.

После недолгого, но придирчивого отбора мужчины выбрали небольшую шкатулку со слоником на крышке.

– Вроде красиво, – склонив голову набок, проговорил Грибов.

– Вполне, – согласился Синичкин. – Удобная вещь для хранения украшений, а если их нет, прекрасный повод их купить.

Они заплатили за покупку, и вышли из китайского отдела. Женщины ещё не появились, и мужчины устроились ожидать их возле колонны.

– Давно знакомы? – как можно равнодушней поинтересовался Грибов.

– Пять дней, – ответил Леонид и неожиданно восторженно помотал головой. – Слушай, какая женщина! Блеск! Первый раз такую вижу. И пацан у неё прикольный.

– Чего? – от изумления Грибов раскрыл рот.

Неужели это тот самый Синичкин, который терпеть не мог сопливых ребятишек? Каким образом Людка сумела так быстро перевоспитать этого закоренелого холостяка.

– Судьба, – развёл руками Леонид, заметив его реакцию, – Согласно восточным учениям, всё заранее предопределено, значит, пришла пора подумать о семейной жизни.

– А как же пелёнки, памперсы?

– Памперсы – пройденный этап. Андрюха вполне взрослый, самостоятельный мужик, через два года пойдёт в школу. У меня с ним крепкая мужская дружба.

– Ясно, а как вы… – Грибов неопределённо пошевелил в воздухе пальцами.

– Ты понимаешь, Михалыч, – Синичкин смущённо поскрёб подбородок. – Сижу я давеча в «Орхидее». На улице – проливной дождь. Входит дама, симпатичная, и одета прилично, но насквозь мокрая. Может, думаю, что случилось. Я, как воспитанный человек, подхожу, интересуюсь: «Извините, вам помочь»? – Она поворачивается, а у неё глаза весёлые. Представляешь, вечер, ливень, а ей весело. Я ей: «Вы же простудитесь». – А она: – Вы врач? – «Высшего медицинского не имею, но кое в чём разбираюсь. И если вас немедленно не отогреть – получите воспаление лёгких». – Короче, вызвал такси, предложил до дома подкинуть. Она согласилась. Так и завертелось.

– Поздравляю, – протянул руку Дмитрий.

– Спасибо, – ответил на рукопожатие Леонид.

– Слушай, ты про него в прошлый раз говорила? – с любопытством прошептала Тамара, едва они отошли от мужчин.

– Не, – отозвалась Людмила, рассматривая кружевной комплект. – Как тебе эти трусики и бюстгальтер? По-моему, я в них очень соблазнительно буду выглядеть.

– Я косточки не люблю, они у меня грудь натирают, – поморщилась Тамара и снова полюбопытствовала. – А тот где?

– А я откуда знаю? Гуляет. Он меня тогда в ресторан пригласил. Поначалу всё шло вполне нормально: сидели, выпивали, салатик, горячее, то, сё, пятое-десятое. Даже успели немного потанцевать. Настроение прекрасное, кругом знакомые: то один подойдёт, то другой и каждый норовит в щечку чмокнуть или поболтать пристроиться. Вижу, мой киснуть начинает, хотя с чего – непонятно. Я с ним сижу, никуда не исчезаю и не дёргалась, когда он какой-то накрашенной девице «незаметно» ручкой помахал. Странные они, мужики, окажут женщине услугу и сразу считают, что мы им теперь чем-то обязаны. Вот и этот забухтел, не понравилось, что меня от него отвлекают. О, думаю, начинается. Едва знакомы, а он уже начинает права качать, но я девушка вежливая, объясняю ему: это мои будущие клиенты. Не знаю уж, что он подумал, но вдруг как выдаст: «Я не желаю, чтобы ты с ними» … – Ну, тут уж я не выдержала: «С кем хочу, когда хочу и как хочу. И никто мне не указ». – Он побагровел, вскочил, но оказался настоящим мужиком, положил на стол деньги и ушёл. Честное слово, даже жалко, что так получилось, хотя, с другой стороны, сразу стало всё ясно, и мне такой ревнивец напрочь не нужен.

– А Леонид откуда взялся?

– На прошлой неделе познакомились. У меня машина забарахлила, я её знакомым в сервис отправила, они обещали к концу дня вернуть, встречу возле бара «Орхидея» назначили. Я-то думала вовремя приедут, сдуру в лёгкой курточке выскочила, а они задержались. Тут дождь, я моментом промокла и в бар, погреться. Здесь и пересеклись. Короче, позвонила я ребятам, что машину на другой день заберу. Лёня на такси отвёз меня в бани. Я там напарилась, прогрелась, и он меня проводил до дома. И знаешь, чем он меня привлёк? Я ему про Андрейку сказала, это мужиков частенько охлаждает, а он предложил мне при следующей встрече его с собой захватить, познакомиться.

– И что?

– Нормально, они целый час вместе играли. Лёня такие замечательные фигурки из бумаги умеет делать, да и вообще, он такой умный. Так что с тех пор мы с ним почти каждый вечер вместе, даже самой интересно.

– Будущий муж?

– Ещё чего, – рассмеялась Людка. – Он меня и так устраивает: встретились, погуляли и привет, до следующей встречи. Начнёт выступать – сразу разбежимся. Не собираюсь я больше мужиков на своей шее возить, а если ему это не нравится – его проблемы. О, смотри, нас уже ждут. – И она, схватив понравившийся ей комплект, протянула его продавщице.

Вечером Дмитрий устроился перед телевизором, а Тамара сослалась на усталость и, захватив книжку, ушла к себе. Она прочитала пару страниц и снова вспомнила разговор с Элей.

«Нет, так невозможно жить», – решила она, направилась к мужу и уселась рядом.

– Я ещё не очень старая?

– Ты – нет, а вот я точно не первой свежести.

– Мужикам проще. Раз седой, значит умудрённый и мужественный. А седая женщина – просто старуха.

– Хватит придумывать, – Дмитрий провёл рукой по её волосам. – Старушка. То-то последнее время на тебя со всех сторон сыплются сплошные комплименты. И на работе, и Людка. А кто тебя вчера весь вечер не отпускал, а?

– А кто, вместо того чтобы со мной танцевать, с Элькой любезничал? – рассмеялась жена. – Кстати, тут на прошлой неделе комедия приключилась. К нам на приём пришёл мужик. Шеф занят был, и ему пришлось подождать. Сидит, треплется: чем занимается, куда ездил, где отдыхал. Мне-то его болтовня до лампочки, а он всё разглагольствует, вот мол, скоро в Испанию поеду. «Вы, – говорит, – не хотите в Испанию, могу посодействовать». «Я без мужа, – отвечаю, – никуда не езжу». А этот нахал и заявляет: «Нынче муж – пережиток прошлого, пока молодая, нужно пользоваться моментом». Только он это сказал, заходит Сашенька. Наши в магазин пошли, заодно решили и меня проведать. Саша – дама серьёзная, ему: «Здрасте», – и ко мне за стол, увидала новый журнал, сразу схватила и уселась разглядывать. Этот мужик: «Какая у вас дочка хорошенькая. Поздний ребёнок?» Я слова сказать не успела, залетает Никитка и с порога: – «Бабушка!» Видел бы ты рожу этого мужика. Хорошо шеф освободился.

– Вот-вот, – подхватил Дмитрий. – А мне сказки рассказывает: старая, седая.

– Так чем больше на женщину внимания обращают, тем лучше она выглядит.

– Хочешь сказать, я тебя забыл? – навалился на неё Грибов. – Запросто могу напомнить.

– Ты у меня прелесть, – обхватила его за шею Тамара. – И я очень счастлива, что ты у меня есть.

– Я тоже, – ответил он, вскочил и воскликнул. – Знаешь, устроим свой вечер, для нас двоих. Дети уехали, гостей больше не будет. Помнится, в молодости мы старались хоть ненадолго побыть вдвоём, уединиться ото всех, убежать, спрятаться в укромное местечко. Так давай, как раньше, сядем…

– Ну, предположим, молодой ты сидеть не очень-то любил. Тебя всё больше полежать тянуло, – рассмеялась Тамара.

– Кто сказал, что в пятьдесят лет жизнь закончилась? Она продолжается. Пока живёшь, живи.

Он вскочил, достал из серванта бутылочку сухого вина, безжалостно вскрыл и размазал по бутербродам маленькую баночку красной икры, отложенную на майские праздники, поставил на стол хрустальную вазочку с миндальными и фисташковыми орешками. Два больших бокала на длинных тонких ножках искрились и отражали дрожащий свет высокой свечи, вставленной в витой латунный подсвечник. Поставив диск с песнями их далёкой юности, они погасили свет и уселись рядышком на диване. Мягкий полумрак окутывал комнату. Он наполнил бокалы и протянул один жене.

– За нас.

Зазвучала песня о любви, под которую они в первый раз танцевали на школьном вечере.

Он встал и, протянув ей руку, галантно поклонился: – Я вас приглашаю.

Первый, второй, третий танец. Они кружились по комнате, позабыв о времени, о возрасте, словно и не было этих прожитых лет, а жизнь ещё только начиналась. Наконец диск кончился, и Тамара повалилась на диван, обмахиваясь салфеткой.

– Уф, совсем запарилась.

– Продолжим? – молодцевато вскинул голову Грибов.

– Давай передохнем. Если не трудно, принеси фотографии.

Он достал с полки четыре толстых альбома, и они погрузились в воспоминания.

– А помнишь?

– Конечно помню. А ты?

– И я помню.

Время летело незаметно. Наконец свеча несколько раз дрогнула и, ярко вспыхнув, погасла. Он отнёс жену на руках в постель.

– Помоги раздеться, – попросила она.

Через час, нежно поцеловав её на прощанье, он выбрался из кровати.

– Знаешь, – она придержала его за руку – Почему-то последнее время я боюсь тебя потерять.

– Глупости, – от волнения у Грибова перехватило горло. – Никуда я не денусь. По крайней мере, в ближайшее время. Конечно, потом всё равно придётся расставаться, раз уж мы родились. Говорят там, на небесах, любящие души встречаются вновь, но мы эту теорию потом проверим, а пока я здесь, рядом, не думай о плохом.

– Хорошо, – вздохнула она. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.