Текст книги "Скажи мне что-нибудь хорошее"

– А куда деваться? Сначала попала на клубнику; хозяин жадюга, и я от него быстро убежала. Потом какие-то салаты, шпинаты, а затем подвезло: встретила старую подругу – в детстве в одном дворе жили. Она у капиталистов горничной пристроилась: уборка, дети, магазины. Знакомые её хозяев как раз подыскивали себе новую прислугу. Подруга меня за сто баксов комиссионных к ним и сосватала, но умолчала, что у них ещё бабка лежачая. Этакая карга, которая всех домработниц тихим поедом ела. Поэтому у них никто долго и не задерживался. В общем, я согласилась и не прогадала. Платили прилично, за бабку доплачивали. Я тоже старалась; с детьми так вообще никакой проблемы. Они ещё маленькие, три и два годика, им главное заботы да ласки побольше. Да что я вам рассказываю, сами знаете.

– А бабка? – снова не выдержала Тамара.

– А что бабка? – усмехнулась Люда. – С бабкой мы подружились. Она поначалу придиралась, по пустякам гоняла, а я что, мне деньги нужны, терпела. Потихоньку язык учила. Однажды бабка, задремав, пульт выронила, телевизор и замолк. Старая ругаться: у них выборы проходили, и позарез ей хотелось знать, кого мэром изберут, сильно она политикой интересовалась. Слушала я, слушала её ворчанье, да и выдала, кто победил. Бабка от изумления рот раскрыла. Потом уже она призналась, что думала, будто все иностранцы или тупые да ленивые, или воры. Мы с ней с тех пор без проблем общались: я ей газеты по утрам читала – и старой приятно, и мне тренировка. Она меня поправляла, но уже вежливо так, а вскоре и вовсе перестала. Постепенно и с хозяйкой нашли общий язык, она почти моего возраста, а раз я уже по-ихнему заговорила, то по вечерам и с ней стали на кухне болтать: бабьи темы, они общие. Муж хозяйки оказался директором крупной турфирмы, взял к себе, с нашими туристами заниматься. Вроде получилось, и я решила, а чем чёрт не шутит, попробую открыть свою контору у нас в городе. Школьная подруга в мэрии работает, помогла помещение снять, бумаги оформить, так что буду работать на себя. Вот зашла насчёт банковской ссуды посоветоваться.

– Ты прекрасно выглядишь, случайно снова не влюбилась?

– Вот ещё. Пускай меня мужики любят. Я утром встану, умоюсь, в зеркало погляжу и себя по щёчкам поглажу: какая я хорошая, какая я красивая. Себя уважать нужно. Если ты к самой себе плохо относишься, то и другие об тебя ноги вытирать начнут. А ты тоже ничего. – Она щёлкнула Грибова по носу. – И жена у тебя молодцом. Смотрится лет на десять моложе, не меньше.

– Скажешь тоже, – смущенно отмахнулась Тамара, но было видно, что ей приятно. – Лучше расскажи, чего тебе наш новый зам ответил?

– В лучшем виде. Завтра подписываем договор, на пять лет. Интресс божеский. Он, как я вошла, на мои ноги уставился, да так до конца разговора на них и косился. А мне что, не усохну: юбку поддёрнула, нога на ногу – смотри, облизывайся. А он, кстати, мужик ничего, представительный. Пригласил меня в ресторан, и я даже задумалась.

– Да ты что! У вас сумасшедшая разница в возрасте.

– Подумаешь. Вот тебе, Димка, было бы приятно заиметь любовницу лет на двадцать моложе?

– Издеваешься? – едва не подскочил Грибов, меньше всего ему сейчас хотелось развивать эту скользкую тему.

– Нисколько, – не унималась Людмила. – У меня одна девчонка работает: двадцать пять лет, маленький ребёнок, муж бросил. Её утешить нужно, вернуть уверенность в том, что она не закомплексованная курица, а привлекательная женщина. Здесь, главное, чтобы никто из посторонних ничего не знал. Повстречались, пока не надоели друг другу, затем разбежались и снова всё тип-топ, зачем остальных-то напрягать.

– Это невозможно, – покачал головой Дмитрий. – У нас стоит один раз пройтись с дамой рядом или пять минут поболтать, такое придумают; почище «Тысячи и одной ночи». Так что, хорош трепаться, лучше поехали к нам в гости.

– Сегодня никак не могу, весь вечер занят: сначала к себе в контору, затем за ребёнком в спортшколу, а вечером мы с ним в бассейн идём. Как-нибудь в другой раз.

– И как ты успеваешь? – удивилась Тамара.

– Живу, – весело уточнила Людка и схватила сумочку. – Я побежала. До встречи.

– Какой человек! – восхищённо посмотрел ей вслед Дмитрий. – И с мужем разошлась, и неплохую работу потеряла, а поди ж ты выдержала.

– Слезами горю не поможешь. Если думать о плохом, то всё и будет плохо.

– Да, Людкой не покомандуешь.

Заглянув в магазин, они отправились домой. Дмитрий разделся и отнёс пакеты с покупками на кухню. Сашенька с Никитой тотчас засунули в них любопытные мордочки, выискивая что-нибудь вкусненькое.

– Успеете, – сказал Грибов.

Доставая покупки, он неловко повернулся и перекосился: левую сторону внезапно пронзила резкая боль.

– Слышь, мать, – поморщился он, потирая поясницу. – Чтой-то у меня вот тут слегка покалывает.

– Ничего тяжёлого не поднимал? – встревожилась Тамара.

– Вроде нет, разве только стол перетаскивали, – развёл руками Дмитрий. Не говорить же жене про Ларису.

– И как тебя угораздило? – заохала жена. – У вас там никого помоложе не нашлось? Тоже мне начальник, мебель перенести некому. Иди, ложись, «Спортивной мазью» намажу.

Грибов послушно поплёлся на диван, а она встала, достала из аптечки тюбик и принялась натирать ему спину.

– Значит так, – строго скомандовала она, укрывая его одеялом. – Несколько дней никаких тяжестей.

– А сумку? – поинтересовался он. – В магазин ходить надо.

– Без тебя справимся, – отрезала жена.

– И что это за мужик, который ничего поднять не может, – удручённо заметил он. – Женщинам нужны сильные мужские руки.

– Глупости, нам нужны надёжные руки, чтобы на них можно было положиться.

– А я как?

– Ты? Нормально.

– А стану насквозь больной и старый? Ни встать, ни сесть, а? Другого найдёшь, здорового.

– Тебе, часом, тот стол на голову не упал? – рассердилась жена. – Ерунду городишь.

– А что, ты у меня ещё очень даже неплохо выглядишь, – не унимался Дмитрий.

– Кому нужна старая вешалка, – фыркнула Тамара. – Это вы, мужики, сразу себе найдёте помоложе и покрасивее.

– Прямо сейчас, всё брошу и пойду искать, – парировал он.

– А что, небось там у себя на работе перед какой-нибудь молодухой выпендривался. Позвоню завтра Китяеву и узнаю, отчего вам грузчиков не дают?

– Ну, ты мать, даёшь, – опешил от такого поворота событий Дмитрий. – Скажешь тоже.

В замешательстве он натянул на самый нос одеяло, испугавшись, что жена догадается об истинной причине его недомогания. Никогда ещё она не говорила с ним таким тоном.

«Неужели что-то почувствовала? – заволновался он. – Чёрт. Вот она, женская интуиция».

– Вот и ты не болтай всякие глупости, – сказала Тамара и заботливо подоткнула края одеяла.

– Никуда я от тебя не денусь, так и будешь со мной мучиться до самой смерти, – он поймал её руку и нежно поцеловал. – И не надейся.

– Ладно, лежи, – улыбнулась она.

Лариса смахнула с чистого стола невидимые крошки, села на краешек стула и задумалась. После сегодняшней встречи с Димой, она окончательно поняла, что влюбилась. Но и мужа она любит, с ним столько прожито, ребёнок, и поначалу он был совершенно другим человеком: заботливым, ласковым, носил на руках, дарил цветы. Неужели всё это прошло и невозможно снова вернуть назад. Она встала и пошла в комнату. Олег, по обыкновению, сидел в кресле и, потягивая пиво, смотрел телевизор.

– Олежка, – она присела рядом. – Ты меня любишь?

– Угу, – кивнул он, не отрываясь от экрана.

– Давай куда-нибудь сходим. Подкинем Стасика твоей маме и сходим в гости или в кино.

– Мы уже с тобой сходили, хватит, и вообще, не мешай футбол смотреть, наших опять дерут, – сердито бросил он.

Понимая, что дальше разговаривать бесполезно, она встала и ушла в спальню. Открыла шкафчик и стала рассматривать стоявшую на полке косметику. Уже много лет она ничего себе не покупала; на полке валялось несколько тюбиков с кремом и парочка полупустых пузырьков с духами. Взяв первый попавший флакончик, она открутила колпачок и вдохнула слабый полузабытый аромат духов. Сердце сжалось от нахлынувшей грусти, и она решительно завернула крышечку.

– Чего это с тобой? – раздался за спиной подозрительный голос мужа. – То лыбишься без причины, то песни орёшь, а теперь ещё и мазюкалки свои разложила.

– Смотрю, что выбрасывать, – стараясь сдержать внезапно навалившееся на неё раздражение, ответила она.

– Интересно, – поворчал Олег, подошёл поближе и ткнул пальцем в одну из коробок. – Откуда у тебя эти духи?

– Мы же вместе покупали, – растерялась она. – Давно.

– Что-то я не помню, – скривился он. – А эти?

– Тоже давно.

– И эти не помню.

– А что ты помнишь? – с горечью бросила она. – Иди, смотри свой футбол.

– Сейчас перерыв.

– Тогда рекламу, а я спать, поздно уже.

ЧЕТВЕРГ

Утром, отворив дверь в отдел, Грибов сразу понял, здесь только что произошло небольшое побоище. Народ демонстративно занимался своим делом: Синичкин сидел, уткнувшись в справочники, однако уши и даже шея у него светились малиновым цветом; Маринка быстро-быстро выстукивала на клавиатуре текст, ни разу не взглянув на монитор; Вановна стояла возле кульмана, спиной к остальным, но по тому, как нервно она двигала руками, было видно – злится. Дополняла картину стоявшая в углу с сердито поджатыми губами Колоскова.

«Интересно, с какой стати Рита спозаранку к нам в гости заявилась? Документов мы вроде не заказывали», – мимоходом отметил про себя Дмитрий Михайлович.

– По какому поводу баталия? – поинтересовался он у настольной лампы, садясь на своё место. – Чего не поделили на этот раз?

– Это всё Синичкин! – сразу же прекратила терзать клавиатуру Марина. – Представляете, у Дарьи Ивановны соседа с нижнего этажа ушла жена. Насовсем. А он такой тихий: не пьёт, не курит, слова грубого не скажет, и дома завсегда жене помогал. Теперь один, переживает очень. Вчера к ним приходил, как жить дальше спрашивал. Он бутылку приволок, и они с её Серёгой до полпервого ночи просидели. Дарья Ивановна рассказывать начала, а этот бесчувственный…

– Ага, давай, расскажи Михалычу, как вы тут меня обзывали, – подхватил Леонид. – Они, оказывается, много умных слов знают – «Кобелино» у них самый ласковый эпитет. А всего-то я сказал, что нет счастливых и несчастных людей. Есть разные подходы к одним и тем же обстоятельствам.

– Где ты радость нашёл? – высунулась из-за доски Вановна. – Семья распалась!

– Это голый факт. В нынешней ситуации бывший муж в соплях, а соперник при счастье. Но, – Лёня назидательно поднял вверх палец. – Пройдёт какие-то полгода, максимум год, и, вполне возможно, бывший муж встретит новую пассию и будет радоваться, как у него прекрасно сложилась жизнь, а второй – выдерет последние волосёнки от досады за своё приобретение.

– И чего в тебе девки находят, не понимаю? – возмутилась Вановна.

– А я себя с ними честно веду. Сразу предупреждаю, что если даме нравится театр, рестораны, романтический вечер при свечах, то полное моё удовольствие, а ежели у неё наступают глупые мечтания насчёт свадьбы – это не ко мне. Любовь – понятие эфемерное, возвышенное, а всякие там тапочки, немытая посуда, детишки сопливые – сплошная банальность. Женщина должна кровь будоражить, толкать мужчину на подвиги. А развешивать мокрое бельё в мороз на обледенелую верёвку, не вижу в том ничего героического.

– Паразит ты.

– К вашему сведению, не все так считают.

– А они заранее знают, что от тебя всё равно никакого толку не будет, – вклинилась в разговор Колоскова. – Мне бывший муженёк тоже до свадьбы цветы дарил, духи, одеколоны всякие, один раз даже на шёлковую косынку разорился, а как поженились, так и закончились подарки. Натура у него, видите ли, тонкая – в духовом оркестре на трубе играл. Музыкантишка паршивый! Да он больше на похоронах болтался, чем на концертах. Он эти домашние заботы терпеть не мог. Уборка, постирушки, сопли детские – это не для него, даже в магазин со скрипом ходил, зато стиранную и отглаженную рубашку каждый день требовал – не пристало ему в приличном обществе в несвежей одёжке появляться. Я тогда молоденькой дурочкой была: с раннего утра до поздней ночи по хозяйству хлопотала. Жарила, парила, варила и гладила, всё вокруг намывала, а по ночам дорогого мужа ублажать старалась. А он чем дальше, тем больше: то одно ему не так, то другое, разборки начались и обвинения: – У меня, – кричал, – при виде тебя всё вдохновение пропадает! Ты меня морально давишь! – А как его не давить? Все люди, как люди: всё в дом. А этот эстет хренов был готов первому встречному отдать последний рубль. Домой начал появляться за полночь, а там и вовсе исчез, сбежал.

– Чрезвычайно душещипательная история, – согласился Лёня. – Но я здесь причём?

– А притом, – со злостью выпалила Рита. – Все вы поначалу за свою свободу двумя руками держитесь, а время пройдёт, и одному становится худо. Вот и ползёте к старым подружкам, на жалость давите, авось примут.

– Господи! – всплеснула руками Вановна. – Никак твой беглый заяц объявился?

– Ага. Сижу я вчера вечером, телевизор смотрю. Слышу, звонок. Открываю, а там мой благоверный. В руках цветы и кулёк конфет. Я спокойно, ни слова не говоря, как ша-а-арахну дверью у него перед носом. «Ах ты, – думаю, – тварь наглая. Нагулялся и пришёл. Ещё веник в лицо суёт». Пошла, «валерьяновки» себе накапала. Через час дочь вернулась. И что ты думаешь, этот паразит её по дороге перехватил, на жизнь жаловался. Оказывается, эта скотина недавно упала неудачно: руку сломал, да так, что она едва сгибается, теперь без работы. Любовница сразу за дверь выставила, кому калека нужен. Занял на дорогу денег и приехал прощения просить. Вот как она жизнь-то обернулась. Бог, он сверху всё видит, отлились мои слёзы гаду ползучему.

– Неужто не примешь? – от волнения Вановна раскрыла рот.

– И не подумаю! – жёстко ответила Рита. – Моя умница ему ответила, что в эти дела она не лезет, как мать решит, так и будет, а я, ещё раз придёт, с лестницы спущу.

– Круто, – кивнул Синичкин. – Но совершенно не понимаю ваших беспочвенных обвинений. Я вашего соседа не бросал, а женщин люблю и стараюсь по мере своих слабых сил хотя бы некоторым доставить в жизни немного радости.

– Вот именно, «немного», – не унималась Вановна. – Поматросил и бросил. Бабник!

– Эх, Дарья Ивановна, Дарья Ивановна, неправда ваша! – Синичкин с обиженным видом задрал вверх подбородок. – Ни одну не бросил. И потом, кто-то же должен исправлять демографическую несправедливость.

– Чего? – ошарашено уставилась на него Вановна. – Это ты о том, что мужиков на свете меньше, чем баб?

– Совершенно верно, и жизнь у нас намного короче. Статистика, с ней не поспоришь, она всё знает, и она гласит, что одиноких женщин в мире… где-то… что-то… этак… примерно… ну очень страшное количество. Я, конечно, не ангел, – Леонид запустил руку себе за спину и почесал между лопатками. – Крылышек пока не чувствуется, но расходились мы с ними по-доброму. Я вообще считаю, что с женщинами ссориться нельзя. Разве я не прав, скажи, Михалыч?

– Честно говоря, меня чужие дела мало интересуют, – пожал плечами Грибов. – Со своими бы разобраться.

– А ты, Дмитрия Михайловича сюда не приплетай! – не унималась Вановна. – Он, в отличие от тебя, мужчина положительный, семейный. Он свою жену…

– Всё, заканчиваем дебаты, каждый живёт так, как считает нужным, – замахал руками Грибов и повернулся к Колосковой. – Какие у нас новости?

– Логовой сегодня не будет, она отпросилась к врачу, ребёнок приболел.

Грибов моментально взмок. Ему показалось, что все вокруг уставились на него и, ехидно ухмыляясь, думают одно: – «Ага, а мы знаем, что ты с Лариской роман крутишь». Он почувствовал, что краснеет и принялся теребить нос, стараясь взять себя в руки. Наконец, немного придя в себя, он выдавил: – И что теперь?

– Я вам «Вестник» со статьёй принесла, Лариса говорила, вы его искали, а он на столе под другими журналами лежал.

«Да я ж его уже читал!» – едва не вырвалось у Грибова, но он вовремя остановился.

– Конечно, спасибо! – бурно обрадовался он. – А то мне никак до вас не добраться: то одно, то другое. А начальство торопит. Заработался. Да и сейчас времени в обрез.

Он схватил журнал, рухнул на стул и сделал вид, что погрузился в чтение.

Колоскова ушла, остальные занялись своими делами, и Дмитрий, наконец, сумел перевести дух.

«Вот язва, – думал он про себя. – И кто её просил орать во всё горло про Ларису. Что ж, придётся ждать завтра. А если не дождусь? – закралась тревожная мысль. – Значит не судьба. Боже мой, и чего я бешусь? Другие мужики живут спокойно, не дёргаются. Взять того же Синичкина, у него как у дятла – от таких глупостей голова не болит и подобных вопросов попросту не возникает».

Неожиданно у него в памяти всплыла поговорка Синичкина, которую тот как-то выдал в одном из разговоров: «Секс, свобода, оптимизм, укрепляют организм».

– И не поспоришь, – вздохнул Грибов. – Хотя в Лёнином случае, это скорее пофигизм.

Вечером, поднимаясь по лестнице, возле своей двери он увидел соседа, живущего этажом выше. Еле держась на ногах и распространяя вокруг сильнейший запах перегара, он трясущейся рукой пытался попасть ключом в замочную скважину чужой квартиры, ничуть не смущаясь тем, что ключ и замок совершенно не подходили друг к другу.

– Что, ещё на один этаж подняться сил не осталось? – поинтересовался Грибов.

– О, Михалыч, – неуклюже повернувшись, удивлённо выдал сосед, приподнял голову и, наморщив лоб, уставился на номер. – Извини, двери перепутал.

– Извиняю, карабкайся дальше, – вздохнул Дмитрий. – Всё праздники отмечаешь? Новый год давно прошёл.

– Какой праздник, – скривился сосед. – Дети – сволочи! Я их рожал, растил, воспитывал, а они (у соседа был единственный сын) дома сидят, ни черта не делают. – Голос у него взвился вверх и сорвался. – Сопляк, учить меня вздумал: «Вы неправильно живёте». Мы с матерью вкалываем, а он всё работу ищет. Тунеядец. Вырастил на свою шею. Собаку, и ту выгулять не может, всё матери бегать приходится.

Он скорчил разобиженную мину и шмыгнул носом.

– Поэтому и пью. Разве это жизнь, Михалыч. – И, пошатываясь, медленно побрёл к себе.

Отворив дверь в квартиру, Грибов сразу же наткнулся на двух страшных разбойников.

– У-у-у! – завыли «злодеи» и повисли у него на шее.

Самый маленький и самый отважный разбойник вскарабкался на деда верхом и завопил в самое ухо: – Кафету хочу!

– После еды, – строго возразила дочь, – Не балуйте мне ребёнка.

– Понятно? – назидательно спросил Грибов, ссаживая «мелкого вымогателя» на пол. – С мамой не поспоришь, она главная. А тебе чего? – он посмотрел на внучку, обхватившую его руку.

– Деда, мультик включи.

– «Детский мир», по-моему, закончился.

– А ты найди другую программу, про привидения.

– Моников хочу! – запищал Никитка.

– Кого? – опешил дед.

– Моооников!

– Это он так монстриков называет, – пояснила Сашенька.

– Каких ещё монстриков? Нашли что смотреть.

Вмиг два голоса дружно проревели: – Скубидууууу!

– Это что ещё за фрукт?

– Это не фрукт, а собака. Они там бегают, а их пугают.

– Ладно, – хитро прищурился Грибов. – Будут вам моники, только вы сначала мне хоть один такой мультик перескажите. А то я не знаю, что искать.

– Там один страшный, – решительно начала внучка. – Всё время наших бьёт. А потом наши ему – бац, бац.

– И всё? – усмехнулся дед.

– Не всё, – почувствовала подвох маленькая любительница ужастиков. – Там ещё железный рыцарь, мумия и привидение.

– А всё-таки, о чём мультик?

– Страшно.

– Очень конкретно. Тогда другой вопрос: кого съел волк в «Трям, здравствуйте»?

– Деда, ты всё перепутал! Какой волк? – завизжала от радости Александра. – Там медвежонок и ёжик ромашки собирали, потом на облаках катались. Медвежонок с неба упал, а зайчик его спас.

– Оплака, пелоклылые лосатки, – затянул внук.

– Вот, пожалуйста, наизусть помните, и вместо моников мы будем смотреть наши мультфильмы; у меня где-то диск лежал, сейчас отыщу.

Он включил внукам телевизор, уселся в кресло и принялся размышлять, каким образом сможет реализовать свою идею с подарком для Ларисы. Заскочив по дороге в расположенный неподалёку ювелирный магазин, он понял, что этот вопрос так просто не решить. Он совершенно не разбирался в драгоценных и прочих поделочных камнях, однако понял, что такая вещь действительно вызовет определённые вопросы, ведь не дарить же Ларисе какую-то дешёвую побрякушку. Так что этот вариант полностью отпадал.

– А вот если… – И он с восторгом прищёлкнул пальцами.

Он придумал, как сделать, что муж никогда её не заподозрит. В самом деле, проще всего подарить деньги, а понравившуюся вещь она купит сама, и даже на глазах у мужа.

План чрезвычайно простой, одна загвоздка – где их взять, эти самые деньги. С самого начала их с Тамарой семейной жизни всеми финансовыми вопросами заведовала она. Он приносил домой зарплату и отдавал её жене. Никаких заначек. Конечно, кошелёк у него был, и в нём даже лежала небольшая сумма, так, на всякий случай, а вот код своей банковской карточки он не помнил. Жена оплачивала платежи и покупки, он носил сетки и пакеты. Крупные покупки они делали вместе в зависимости от домашнего бюджета, и вроде ни в чём себе не отказывали. На жизнь хватало, имелись кой-какие сбережения, а личную яхту они приобретать не собирались. Пару раз съездили за границу, но жена больше любила отдыхать на даче. Если у Дмитрия появлялись какие-либо желания, жена без разговоров выделяла требуемую сумму. Справедливости ради, следовало отметить, что запросы у него были весьма умеренные. Единственное, он брал деньги без объяснений только на день рождения жены, Восьмое марта и Новый год.

Но просить деньги на подарок посторонней женщине. Такую статью расходов в семейном бюджете жена вряд ли поймёт. Оставался один путь – найти дополнительный, пусть даже одноразовый, заработок.

Можно, как в юности, подхалтурить на разгрузке вагонов, но как объяснить испачканную одежду и отсутствие всю ночь. Можно взять в долг, но потом придётся отдавать, а это опять к жене. Непыльная работа грузчиком в магазине или носильщиком на вокзале исключалась: один проходящий мимо знакомый, и объяснений с женой не избежать.

Как ни печально, легальных способов заработать не оказалось. Не идти же ночью с топором на большую дорогу обирать случайных прохожих. В конце концов, он пришёл к мысли, что проще всего ограбить банк.

За этими мрачными мыслями и застала его дочь.

– Ты чего такой озабоченный?

– Да хотел кое-что купить, а никак не получается.

– Деньги нужны? Возьми у меня в сумке.

– Не царское это дело в женских сумочках копаться.

Наталья хмыкнула, вышла в прихожую и, вернувшись обратно, протянула свой кошелёк.

– Возьми сколько нужно.

– У хороших родителей и дети хорошие, – обрадовался Дмитрий. Проблема самым чудесным образом разрешилась сама собой.