Текст книги "Медин"

Глава 3

Солнце уже не было видно за мрачными деревьями, горизонт горел оранжевой полусферой, отбрасывая на снег пугающие фигуры. Андрей пробирался по хрустящим сугробам, дьявольски искрящимся на жгучем морозе. «Ну, где же ты, где?», – бормотал он себе под нос, и горло сводило от нервных вдохов декабрьского воздуха. Черная галка сорвалась с кривой ветки совсем рядом и, обсыпав стеклянными снежинками, гаркнула во все горло так, что зазвенела округа. Андрей оторопел, фиолетовый наст заплясал под ногами. Туда-сюда. Хлопая чернильными крыльями, галка улетела в сторону леса. И в то же мгновенье там, между причудливых стволов, мелькнула чья-то тень.

«Стой-ой-ой!», – засипело горло Андрея. Он услышал свой голос, будто на расстоянии. «Ой-ой-ой», – отозвались узловатые деревья. Тень замерла, напряженно покачнулась и бросилась прочь.

«Сто-о-о-о-о-ой!», – Андрей выдернул серебристый топор и кинулся вслед что есть силы.

До первых когтистых кустов он добрался в несколько прыжков. Врезался в них, раздирая одежду, с треском стал рубить жесткие ветки. Но они держали, не поддавались, а тень в это время удалялась, становилась все меньше и меньше. «А-а-а-а-а-а, – заревел Андрей, – При-зра-а-а-ак! Сто-о-ой!». Медин прорубил проход, ввалился в снежную муку, зачерпнул за шиворот, шею закусал ледяной песок. Ай! Ошалело огляделся по сторонам. «Где он?!» Никого вокруг не было.

– Призра-а-ак! Ты мне нужен! – закричал он, выдыхая клубы пара… «Эн-эн-эн», – ушло в темноту эхо.

Солнце село. Тени вытянулись и теперь зловеще таяли. За спиной что-то скрипнуло.

– А? – Андрей резко обернулся. И успел увидеть только стремительный полет клинка. Холодная катана иглой вонзилась ему в горло. Теплая кровь наполнила рот…

«Нажмите F9, чтобы воскреснуть», – всплыла надпись над телом Андромеда. Вместо крови в горле Андрея набух комок от досадной гибели в лесу. Он угрюмо посмотрел на монитор, где тело его героя уже обшаривал в поисках наживы закованный в магические латы самурай.

– Этот Григорьев замучил. Ну, невозможно по лесу пройти.

– Опять убил? – оторвался от оладьев Колька и, увидев лицо друга, понял без слов. – Леха – он такой, постоянно исподтишка нападает. Но зато свои пятьдесят очков зарабатывает.

Андрей бросил укоризненный взгляд.

– А я что? – толстяк невинно вытянул лицо. – Разве что говорю? Сволочь он, конечно. Увидел, что ты без Призрака и сразу напал.

– Да пошел он… этот Призрак, – Андрей вышел из сети, ожесточенно хлопнув по клавишам. – И без него справлюсь.

Он сунул руки в карманы и уставился в окно. На улице было также темно, как в игре.

– Ну, погоди, погоди, – сказал ему дважды отраженный в стекле Колька на фоне черного неба. Его силуэт был нечеток как акварельный набросок, на голове и груди мерцали желтые и красные капли. – Пусть мы не знаем, кто такой Призрак, но, согласись, он явно тебя охраняет.

Андрей всмотрелся в размытые глаза Кольки, но не увидел их. В какой-то момент ему показалось, что за спиной стоит не друг, а кто-то другой. Больше и мрачнее.

– Если Призрак говорит, что тебе завтра не надо никуда ходить, – гипнотически заворковал он, – то, я думаю, его надо послушать.

Не отрывая взгляда от бегущих через колькину голову огней автострады, Андрей медленно выдавил:

– А что такого у меня может произойти с Лизой?

После этого он задержал дыхание. Отражение задрожало.

– Ну… если мы считаем, что Призрак – маньяк, а маньяки обычно знают то, чего не знаем мы, то вполне может произойти все, что угодно.

Андрей развернулся. Колька быстро стал материальным, теплым и растерянным.

– Андрюх, да оставайся ты дома. Что тебе неймется?

Медин внимательно оглядел товарища – левую щеку, потом лоб, спустился на веснушчатый нос, посмотрел в глаза. Колька их опустил.

– Знаешь, – сказал Андрей, – мне кажется, что все эти предостережения Призрака – всего лишь розыгрыш Кабанов.

– Вряд ли, – тихо не согласился Колька. – Сложновато для них. Они, конечно, старше нас, но какие-то тупые…

Андрей тихо улыбнулся.

– Ладно, утро вечера мудренее. Завтра решу – идти или не идти, – он похлопал друга по спине. Разговор подошел к концу.

– Ты это… – перекидывая сумку через плечо, сказал Колька в прихожей, – выспись завтра, как следует. И никуда не ходи. Я загляну часа в два, пойдем рейдом на Замок Мертвых.

– Хорошо, хорошо, – улыбался Андрей. – Завтра решим.

– Чего решим? – не отступал строгий Колька. – Рейд у нас завтра. Готовь целебные снадобья, будем зачищать от нежити старые коридоры.

– Да-да, – подтолкнул Андрей гостя к выходу. – До завтра.

– Я приду.

– Конечно.

– Там еще босс тридцатого уровня.

– Уже готовлюсь… Пока.

Дверь захлопнулась. Андрей тут же перенесся мыслями в сказочный лес, благоуханный и светлый, там, где он гордый Мухомор, а она – Глупенькая невеста.

«О, чуден гриб, наверно, белый

Тебя попробую на вкус я…

Девичьи губы стали бледны,

Осела барышня без пульса».

Вот тут я ее целую, вот тут. Андрей, возбужденно подпрыгивая, вернулся в комнату. Его аквамариновые глаза загорелись темно-синим светом. Завтра. На виду у всего класса поцелую недоступную Лизу… Ух, смело. В груди защемило, и сжало волнением горло. Перед глазами возник полный зал изумленных лиц. Страшно? Жуть. «Ты чего, Медин?», – спросил кто-то за кулисами. Горло вытянулось в тонкую тугую трубку. Ахр-р-р… дышать стало невозможно. И руки еще ледяные. А в них ладони Лизы. И взгляд ее полный ужаса. Кошмар! Андрей всплеснул руками. Стоп, так нельзя, надо заново, в начало сцены.

«Манишку спрячу, пятна…» Тьфу! Это еще зачем? Он нервно замотал головой и стал ходить по комнате взад-вперед. Лунный свет, пробивавшийся сквозь окно, выхватывал из темноты край стола, серый угол двери и напряженное лицо с взъерошенными черными волосами. Он еще два часа так блуждал по комнате с неподатливыми, словно спутанные ветки, мыслями. За полночь он устал, прилег на кровать и долго еще ворочался, терзаемый навязчивыми картинками. В них уже плохо угадывался сказочный лес, разбежались деревья, он не был грибом, от Лизы осталась лучистая фигура, глаза, бесконечная улыбка и тепло. Он касался ее рук, обнимал, протяжно целовал, и уже не было никого, только долгий поцелуй. От него он несся над деревьями, кувыркался в небе, хватал кончиками пальцев ускользающую Лизу. И так беспокойно засыпал.

– А!

– Андрюшенька…

Медин камнем рухнул в комнату с бабушкой.

– Двенадцать уже. Все спишь и спишь.

Бабушка маячила рядом с зашторенным окном, источающим фатиновый свет. Куда-то наклонялась, что-то выглядывала, шаркала, но не приближалась. Со стороны была похожа на домашнего робота, застрявшего в бахроме ковра.

– Андрюша… – донеслось от нее снова.

Андрей протер глаза, почувствовал над ними горячий лоб, облизнул сухие губы и сел. Кости ломило, и не было сил. Но к этому он давно привык. Сейчас посидит десять-пятнадцать минут и начнет очередной заурядный день.

«Стоп! Какой заурядный, сегодня он очень важный! Через три часа…, – он скривил лицо от проглоченного аспирина, – начнется судьбоносная вечеринка!»

– Носки теплые принесла, надень, – бабушка присела у края стола живым и дорогим человеком. Подперла голову рукой и, хитро щурясь, стала смотреть, как Андрей допивает малиновый чай.

– Может, не пойдешь?

Андрей обнаружил поверх кружки лукавый взгляд на себе.

– Ба, – глухо отозвалось в малине, – я уже большой.

– Да понятно, понятно, – бабушка завертела пальцами в седых кудрях, сделав вид, будто предложила что-то пустяковое. – Эт я так.

– Лучше Кольку задержи, он придет через час.

В глазах пожилой женщины юркнула подростковая настороженность.

– Ну… – пояснил Андрей. – Так надо.

Колька настойчиво звонил в дверь, когда Андрей в шапке с бубоном, многослойном вязаном шарфе и куртке-милитари перепрыгивал через талые сугробы, торопясь по дороге к школе. Бабушка поддержала внука – она разыграла амнезию, слепоту и глухоту, стоя под дверью, когда пришел андреев друг.

– Это я, Коля, – непонимающе объяснял он в глазок.

– Кто? – наигранно писклявила бабушка.

– Ко-ля!

– Оля?

– Не-е-е-ет!

Ну вот и школа. Андрей затормозил и выдохнул со свистом воспаленным горлом. Огляделся: белые обветренные стены актового зала слева, спортзала – справа, грустные бумажные снежинки на серых окнах. За ними ничего не видно, что внутри – непонятно, но где-то там Лиза. Андрей обернулся. «Призрак, я пришел. Знаю, ты этого не хотел, но я здесь. Что теперь должно случиться?». Он обвел глазами округу. В стороне мелькали машины, торопились люди, и ничто не указывало на какую-то опасность. Хотя…

В глаза вдруг бросилось черное пятно на дереве. Галка? Та самая? «Какая, та самая? – строго спросил внутренний голос. – Не нужно мешать виртуальное с реальным, а то так недалеко и до шизофрении». Да, согласился Андрей и, поглядывая на загадочную птицу, устремился к входной двери школы. Белый продрогший фасад с большими окнами тут же навис над ним и проглотил. Галка склонила голову на бок.

– Хо-хо, какие люди! – Озерский умело изобразил высокопарное удивление. – А мы уже Виталика нарядили в твой костюм. Виталик, раздевайся!

Андрей осторожно ступил в музыкальный класс, расположенный рядом с актовым залом, и служащий гримерной. Все вокруг жужжало, скрипело, картонилось и дышало проклеенными ватманами и женской туалетной водой.

– Андрюша, зайчик, как хорошо, что ты здесь, – Дайана Викторовна с кипой сценариев новогоднего вечера и зеленой бабочкой-заколкой в волосах вынырнула из каких-то бумаг и устремилась навстречу. – Текст выучил?

– О… да, – только и сказал Андрей, поглощенный увиденным в классе.

– Мота-алин! Отдай костюм Мухамора Медину, – классная руководительница прошуршала по гофрированным листам мимо Андрея и скрылась за фанерными березами. Ш-ш-ш-ш-ших. Андрей повернулся на звук, и ему в горло больно уткнулась деревянная линейка. Григорьев!

– Готов, – злорадно прошептал он, и на его лице нарисовалось торжество. – Второй раз!

– И последний… – сквозь зубы процедил Андрей.

Несколько секунд они ожесточенно смотрели друг на друга. Потом Григорьев резко отнял линейку и выбежал из класса.

– Привет, – услышал Андрей справа от себя. В бугрящейся бумаге стояла Лиза.

– Здра… ствуй, – ответил он, и Лиза исчезла.

– Моталин! – гаркнула где-то рядом Дайана Викторовна. – Сколько раз повторять?! Отдай костюм.

– Надеюсь, ты не испортишь сценку, – Лиза вновь стояла там, где и была. Между ними пронесли дуб с бобром.

– Я… все выучил.

– Что ж, посмотрим.

Лиза была неприступна, смотрела взглядом учительницы, но совсем не Дайаны Викторовны. Определенно, она считала Андрея ничтожеством. Мухомором, как он есть. В плечо кто-то ткнул. Это был Виталик, он принес костюм. Ну что ж, Медин, надевай, тебе этого не хватало до полноты образа. Андрей поднял глаза на Лизу, – в ее взгляде светилось холодное презрение.

– Так, так, так, готовимся! – затараторила Уткина, – сейчас начинаем. Волчек! Миша! Куцыло! Оля! «Программист и скворечник», как учили. Где зомби? Зомби! Ребята, скорее на сцену!

Андрей медленно сел на скамейку, заваленную атласными шароварами, пестрыми колпаками и веревками с узлами, механически стал надевать нижнюю часть костюма. Лиза убежала переодеваться в Невесту, где-то рядом с ней острил Озерский, мельтешили фигуры с реквизитом, кто-то проскакал на палке с головой лошади, рассыпалось конфетти, снова пронесли дуб с бобром. Все это Андрей видел и слышал смутно. Ему вдруг очень захотелось домой, к бабушке, малиновому чаю и Кольке. Где он теперь там, друг сердешный? Наверно, дома, обижен. Ну, ничего, я скоро приду…

– Медин! На сцену!

Сердце учащенно заколотилось, и на Андрея моментом накатил шум гримерки. За стеной он услышал голос Озерского: «В тени неспиленной дубравы тебе признаюсь в чувствах вдруг…». Боже, мой выход!

– Медин!

Андрей лихорадочно натянул красную мясистую шляпу Мухомора и бросился на сцену. Темный отворот кулис, испуганные лица, Дайана Викторовна призывно машущая рукой, Лиза с Озерским в свете множества ламп и он. Вылетает: свет по глазам, зал белым морем с барашками голов, все смотрят. Внимание! Он – Мухомор.

Андрей не очень помнил как отдекламировал начало зазубренного текста, как отвешивал реверансы, как получил пинка от Жениха, но после того, как зал услышал про «манишку» его сознание будто включилось. Он вдруг ощутил на себе тепло софитов, или это был внутренний жар от поднявшейся температуры, он четко увидел лицо Лизы, она была прекрасна. Напудрена и прекрасна. В воздушном кружевном платье Невесты она в сто крат была красивее любой девушки на свете. Озерский отдыхал, так ему и надо, Лиза плыла к нему, Андрею. Этот миг он видел накануне во сне. Именно такой, волшебный. «О, чуден гриб, наверно, белый, – шептали ее губы. – Тебя попробую на вкус я…»

– Сейчас! – скомандовал внутренний голос. И Андрей впился губами в приоткрытый от удивленья лизин рот.

Свет в зале мигнул и погас.

Глава 4

Темнота наступила непроницаемая. Но мгновенья спустя ее прорвало вспышкой неровного кольца от лба до подбородка. Андрей почувствовал, как его левая глазница резко раскалилась и запылала уничижительным огнем.

– Это тебе на первый раз, – услышал он сквозь гул удара в глаз. Пунцовые отметины гранитных пальцев Ильи Кабанова стали расползаться вверх и вниз – прожгло бровь, вспучило скулу.

– Еще раз выкинешь подобное – убью, – предупреждение повисло выщербленной наковальней над головой. Угроза воспринималась серьезно, может, оттого, что произнес ее Кабан очень спокойно. Его голос гвоздил твердо, под стать руке, минуту назад Андрей столкнулся не с человеком, а бульдозером. Сердце захлебывалось от волнения, и теперь гнало пульсирующую кровь к подбитому глазу.

Под ладонями обнаружилась влажная каша талого снега. Андрей сжал ее, что есть силы, сдерживая накатывающую боль. Он лежал под окнами актового зала после безоговорочно пропущенного удара. Басами гудели стены, дребезжали стекла, бумажные снежинки подпрыгивали в разноцветных тенях.

Открылся здоровый глаз – перед ним борзо переминаются белые кроссовки. «Шнурочек сейчас развяжется», – почему-то пришла мысль.

– Ты меня понял, а? – задрожала сверху наковальня. Лица Кабана Андрей не видел, но сразу его представил. Тьф-у-у, хлопнула плотная слюна рядом с рукой. – Пойдем, Киря…

Медин выдохнул, наковальня не упала. Он повернулся и сел, промокшие джинсы неприятно обволокли ноги липким холодом. Низ содрогнулся, а верх остался гореть.

Оглянулся на желто-зеленые окна новогодней вечеринки, внутри во всю шло безудержное веселье, снежинки бесовски светились рогатыми стрелами. «Все же я это сделал, – прищурился он от самодовольства и боли. – Видели бы вы лицо Лизы! Мне кажется, она вообще первый раз в жизни целовалась. Зато строила из себя… Хех. А как удивился Озерский! Та еще картина! Он ведь не закончил свой монолог, забыл слова, зацепился рукавом за дуб… Оля Куцыло не знала, то ли радоваться, то ли кричать, Дайна Викторовна странно висела на кулисе, может, плохо ей стало, я не понял… Ну и зал ревел и хлопал, после того, как свет включили.

– А от чего он погас-то? – спросил оторопевший Колька на табурете, внимательно следя за тем, как бабушка прикладывает Андрею холодную тряпочку к взбухшей щеке.

– А кто ж его знает, – испытующе посмотрел через бабулины руки Андрей.

Колька поежился. Андрей перевел взгляд в окно. Бабушка со скорбным выражением лица поправила тряпочку. Колька несколько минут с ужасом и благоговением изучал профиль друга, словно ночную Луну: с этой стороны Андрей выходил привычным и задумчивым, с бледной кожей и печальным взглядом, с обратной – представлялся темным и пугающим, хранящим мрачную тайну встречи с Кабанами.

– А может… – Колька запнулся, представляя поворачивающуюся голову Андрея с кровавым глазом. И точно, Медин повернулся. Но глаз оказался прикрыт бабушкиной рукой, фух-х-х. – …может, эта история с Призраком, правда, – ловушка Кабанов?

Андрей улыбнулся.

– Да, нет, как ты уже говорил, для них это сложно. Они тупые.

– Тогда кто же отключил свет?

– Думаю, я.

Колька открыл рот. Бабушка промокнула синяк.

– Ты? Это как? – Колька принял позу непонятливого попугая.

– Ну… как-то так получилось. В момент, когда целовал Лизу, что-то проскочило… похожее на заряд.

Глаза Кольки после этих слов сузились, лицо сжалось скептической маской. Ночная Луна стала вчерашним блином.

– Ясно. Экстрасенс.

– Я не об этом…

– Да ну что ты, что ты, если способности есть, их надо развивать.

– Брось…

– Сейчас принесу ложки из кухни.

– Колян, хватит, – взбрыкнул Андрей.

Но Колька уже выбежал из комнаты.

– Там, кстати, суп грибной есть, – очнулась бабушка.

– Вот как раз и поедим, – донесся голос Кольки, и следом загромыхал ящик с ложками. – А то я пока тебя под дверью ждал, страшно проголодался.

– Шел бы тогда домой.

– Ну как же, – Колька появился в дверном проеме с половником и коварным взглядом. – Я не мог тебя бросить.

– Коля, брось.

– Заряд, говоришь, – посмотрел он целеустремленно. – Проверим.

Он подошел к Андрею и приложил половник ко лбу. Из-под высохшей тряпочки на него посмотрел уставший глаз друга. Половник упал.

– Ну? – спросил Андрей.

– Эээээ… ты специально отключил свой магнетизм.

– Да, иди, ешь суп.

Колька поднял черпак и весело засеменил на кухню.

– Медин, тебя не поймешь: то ты включаешь поле, то выключаешь. На тебя суп разогревать?

– Спасибо, не надо. Хватит с меня грибов.

В дверь энергично позвонили. Андрей подпрыгнул и напряженно посмотрел на бабушку. Она ответила ему тревожным взглядом. Кто бы это мог быть?

– И где же «Прощание славянки», а-а-а?! Кто так встречает боевого офицера?

– Па-а-а-апка!!! Верну-у-улся!

Андрей выскочил в залитый светом коридор, подпрыгнул и обнял громадно-черную, с широченными плечами в золотых погонах, пропахшую бессонными вахтами и бесконечно родную фигуру. Потертый чемодан хлопнул на пол, и крепкая рука ухватила мальчика, прижав к колючей шинели: «Сынок…». Бабушка охнула и прикрыла рот ладонями: «Слава Богу, жив-здоров».

– А то! Ну-ка, мать, прими, подарок!

Сбоку из-под Андрея вынырнула правая рука с букетом желто-радостных герберов.

– Здрасти, дядь Сергей.

– Привет, Коля. Мммм… как у вас грибами пахнет! Вот я соскучился по домашней еде! Ну-ка, Андрейка… – он поставил сына на пол и начал расстегивать шинель, живо оглядывая прихожую, словно не видел ее тысячу лет. Колька посмотрел на Андрея – тот, был явно в стеснении: не мог уйти, но и прятать фингал у него не получалось.

Бабушка, поставив цветы в старый глиняный кувшин на комоде, вернулась помогать раздеваться капитану Медину. Тот уже вешал увесистую шинель на латунный крючок с черным шариком. Андрей, воспользовавшись моментом, ухватил отцовский чемодан и поволок в комнату.

– Андрей Сергеич, стой, раз-два! – охладил его задумку приказ в спину. Мальчик оцепенел и, в растерянности блуждая глазами, наткнулся на колькин взгляд. Толстяк в ответ пожал плечами. – Круго-о-ом!

Бабушка на секунду замерла с кашне в руках. Андрей повернулся.

– Это еще что такое?

– В общем, я думаю, они специально его заманили, чтобы отдубасить, – закончил с набитым ртом Колька рассказ о школьной вечеринке. Все Медины и он разместились в комнате за столом, наскоро собранным бабушкой.

– Н-да, – отбросил со звоном вилку на опустевший фарфор капитан Медин и, проводя языком в поисках остатков еды, озадаченно посмотрел на сына. Андрей тяжело вздохнул и уставился в почти не тронутое блюдо.

– Может, еще курочки? – забеспокоилась мать.

– Не надо, спасибо. Я – чаю.

Мать выбежала на кухню. Колька старательно наворачивал картофельное пюре с курицей и внимательно следил за Андреем и его отцом из-за банки клубничного компота. Медины молчали. Потом спустя какое-то время капитан порылся в карманах брюк, достал коробок, вытянул спичку и зажал ее зубами.

– Итак…

Колька перестал есть, Андрей поднял голову. Наконец-то, сейчас боевой офицер расскажет, как он отомстит обидчикам сына. Как вычислит их, как заставит раскаяться. Ух, будет Кабанам несладко. Они, наверно, и не знают, какой у него отец. Солдат! Глыба! Полетят клочки по закоулочкам! Ищи потом Кабанов по округе.

– Вот что… – отец остановился, будто собирался с мыслями, чтобы сказать что-то важное. Спичка прыгала во рту. Андрей затаил дыхание, спичкина шапочка, рисуя зигзаги, играла у него в зрачках.

– Нам надо отсюда уезжать, – сухо заключил офицер.

«То есть? Как уезжать?» Парни непонимающе переглянулись, у обоих возникли одни и те же вопросы.

– Папа…

– Меня переводят на Дальний Восток, – не дожидаясь, пояснил солдат. – И вы едете со мной.

– Но…

– Да, и сделать это надо, как можно, скорее. Думаю, отпразднуем Новый год и двинемся.

– Зачем так быстро?

– Ну… накаляется обстановочка. Возможно, придется воевать.

– Американцы?

– Они.

Андрей воткнул свою вилку в куриное филе и с усилием провернул. Курица выкопала в пюре неровную ложбину. Значит, Кабанам никто не отомстит. Жаль, а так хотелось. Колька неловко задергал ногами под столом, загремели банки, ложки, крышка масленки съехала набок. На шум повернулись головы.

– То есть… вы того… с концами? – спросил покрасневший карапуз. – В смысле, уезжаете. Меня оставляете…

– Ну, Николай, – Сергей Петрович вынул спичку изо рта. – Как же мы тебя возьмем? У тебя учеба, дом, родители…

– Я без Кольки не поеду, – вдруг вставил Андрей и снова углубился в пюре. Медин-старший, начавший делать добродушное лицо, осекся и серьезно посмотрел на сына. Тот вилкой возвращал филе в исходное положение.

– Так вот, Николай, – продолжил капитан после паузы. – Андрей поедет со мной, и да – вам придется расстаться…

Колька хотел что-то возразить, но капитан Медин остановил его поднятым вверх пальцем.

– Так надо, Николай. Так надо. Обещаю, что расставание будет не навсегда, вы обязательно еще встретитесь. И потом, у вас есть соцсети и онлайн-игры. Общайтесь, играйте.

– Мне казалось, что там, куда вы едите, война. Какие уж тогда игры.

– Ну, это громко сказано «война». Так, небольшое противостояние с потенциальным противником, тем более под водой. На поверхности никто и не заметит. И воевать мне, а Андрей в это время будет с бабушкой дома. Как сейчас.

– Если как сейчас, то я остаюсь, и буду ждать тебя здесь, – Андрей со злостью отодвинул тарелку. – Какая разница? Что ты тут, что ты там – все время под водой! Здесь хотя бы у меня есть те, с кем я могу проводить время, пока ты воюешь. А там?!

Лицо капитана посерело, глаза уязвленно спрятались под брови, желваки заходили мелким ходуном.

– Андрей… – выдавил он. – Ты должен быть рядом со мной.

– Зачем?! – вскочил Андрей. – Какой смысл?! Меня воспитывает бабушка, заступается друг… -

Подбитый глаз при этих словах загорелся кровавым ожесточением. – Для чего я должен быть рядом с тобой, а?! Чтобы ты не забывал, как я выгляжу?! Прости! В этот раз я тебя подвел – не успел подправить внешний вид! Ерунда вышла!..

Андрей вдруг беспомощно взмахнул руками и внезапно зарыдал. Потом понял, что дал слабину, опустил голову и выбежал из комнаты.

– Вот и свежий, душистый чай, – появилась из кухни розовощекая бабушка. – А где же Андрейка?