Текст книги "Летний брат"

5

Чтобы вытащить из кондиционера последний мелкий шуруп, мне приходится так сильно за него схватиться, что у меня сводит большой палец. Па одной рукой опирается на ящик для инструментов и прочищает горло.

– Не потеряй, – голос его подводит, и он срывается на писк. – Это важные винтики.

Теперь, когда мы их все открутили, я могу снять крышку. Эмиль выходит, чтобы познакомиться с па. Но как только он видит, что Рико и Рита с нами, он мигом влетает обратно внутрь.

– Молодец, Брай, разглядел, – прошептал па.

– Что?

– Ну… – Он посмотрел, закрыта ли дверь трейлера. – Что с этого типа можно стрясти. Видел его часы? А ботинки?

– Ага, конечно.

Я сажусь на сухую траву и ерзаю, пока она не перестает колоться сквозь плавки.

– Черт, какой придурок его собирал…

Па крутит пропеллер вентилятора и опускается на колени рядом со мной.

– Тринадцатый ключ давай.

Я копаюсь в его пластиковом пакете с инструментами.

– Этот?

Па проверяет номер и начинает откручивать тугой болт. Я завязываю очередной узелок на шнурке моих плавок и быстро смахиваю засохших уховерток из короба кондиционера, чтобы па не завел свою шарманку, что ему все всегда приходится делать в одиночку.

Собаки по очереди подбегают к бетонному бассейну за трейлером. В метре от края они останавливаются, вытягивают шею и заглядывают внутрь, застыв с поднятой вверх лапой. Затем принимаются обнюхивать траву и внутренности кондиционера, чихают и мотают головой, стряхивая с носа паутину. Бассейн довольно большой, в него легко поместятся два микроавтобуса. Зная это, можно даже разглядеть на дне следы от шин. Белая краска облупилась, сломанная лестница лежит с краю. Старые трещины еще пытались замазать, а из новых во все стороны торчат сосновые иголки. Две стены неряшливо выкрашены в лазурно-голубой, а рядом выстроились башенки из плитки в ожидании того, кто возьмется привести тут все в порядок и заполнить бассейн водой.

– Чуют, смотри, – говорит па.

– Ты что, туда пописал?

– Жан говорит, там раньше устраивались собачьи бои.

– Правда?

– Отовсюду сюда стекались люди, чтобы посмотреть на это и сделать ставки. Вон там устанавливали несколько фонарей повыше, чтобы было лучше видно. Иногда они пускали туда еще лису или барсука.

– И им было не выбраться?

– Если они пытались, их спихивали обратно, – качает па головой. – Бетон впитал в себя всю их кровь и панический страх. Собаки это чуют.

Па чешет Риту между ушами, пока она трется своими шершавыми подушечками о его ногу.

– Попроси-ка у нашего постояльца воды.

Обе собаки посмотрели на меня.

Я стучу в дверь и сразу распахиваю ее. Рита проскальзывает у меня между ног и вбегает внутрь.

– Можно воды для собак?

Рита носится по трейлеру.

– А можно эта… эта собака выйдет на улицу?

Рита уже залезла на диван напротив Эмиля.

– Рядом! – командую я. Рита соскальзывает с дивана, но водружает передние лапы на кухонную рабочую поверхность. – Извините, между ног проскользнула.

Тарелка с грохотом летит в мойку, а собака на лету хватает зубами что-то из остатков еды.

– Уведи, пожалуйста, собаку отсюда!

Я за поводок вытаскиваю Риту на улицу. Рико встречает нас, виляя хвостом в ожидании своей очереди.

– Вода для собак нужна? – приподнимается на диване Эмиль.

– Я сам возьму.

В одном из шкафов внизу лежат миски, Эмиль об этом знать не может. Вода течет в миску слабой струйкой, даже в туалет быстрее можно сходить. А на столе стоит аквариум Эмиля, укрытый двумя кухонными полотенцами.

– Ваш аквариум сломался?

– Нет, я просто хочу, чтобы рыбки успокоились.

– Жалко. Я хотел на них посмотреть.

– Ну, заходи тогда как-нибудь в другой раз.

Еще на столе лежит сборник кроссвордов и мобильный телефон из тех, что я до этого момента видел только в рекламных брошюрах.

– Это новая модель?

Эмиль проводит пальцем по кнопкам, смотрит на загоревшийся зеленым экран и засовывает телефон под кроссворды.

– Наверное, много новых крутых функций в нем?

– Видимо, да, – улыбается он в ответ. – Но до сих пор я только разговаривал по нему, и то с автоответчиками.

Эмиль посмотрел на миску, в которой тем временем вода уже начала переливаться через край.

– Получится кондиционер починить?

– Думаю, да.

Эмиль аккуратно двигает сборник кроссвордов, выравнивая и без того ровный край.

– Может, хочешь чего-нибудь? Кофе, например?

Рико и Рита вылакали всю миску до дна еще до того, как я поставил ее на пол. Кондиционер снова тихо жужжит и урчит.

– Хорошо, что трейлер такой тяжелый, а то его бы вентилятором сдуло, – не без гордости говорит па, собирая инструменты обратно в пакет из супермаркета. – Не стой там слишком близко, Брай. Глазом моргнуть не успеешь, пройдешь обряд обрезания. И будет у тебя голая головка.

Ненавижу, когда он начинает шутить об этом.

– Мило посидели?

– В каком смысле?

– Слышал, как вы разговаривали. Он что-нибудь рассказал?

– Не особо.

– Например?

– Сказал, его рыбкам нужен покой.

Па скребет обвисшие сзади джинсы, надевает обратно крышку кондиционера и кивает мне, чтобы я подавал ему шурупы.

– Спросил еще, не хотим ли мы кофе.

– Ну, от этого не откажемся.

Свет дает только одинокая лампочка над плитой. Па сидит за столом рядом со мной. Эмиль не стал садиться, и из-за этого кажется, что мы у него в гостях.

– Ну вы посмотрите только, какая красота.

Па приподнимает полотенце, вглядываясь в темный аквариум. Мимо быстро проплывают несколько рыбок. Своим ртом-присоской чистит стекло какое-то коричневое чудище.

– Это же какие-то плавучие произведения искусства. – Па постукивает ногтем по стенке аквариума. – Бронированное стекло?

– Не знаю, – мямлит Эмиль, – может быть.

– Может, и нам такой аквариум нужен, Брай? Даже лучше телевизора, скажи?

– Могу я что-нибудь для вас сделать? – спрашивает Эмиль.

– Вы же предложили нам кофе? – Па вопросительно посмотрел на меня. – Или нет?

Я кивнул в ответ.

Пока Эмиль снимает с плитки кофейник, па окидывает взглядом обстановку.

– Да вы тут устроили уже все на свой лад.

– Точно, да…

Эмиль садится напротив нас. Я думаю, он хочет, чтобы мы выпили свой кофе на улице, но не знает, как нам об этом сказать.

– Может, пойдем? – спрашиваю я па.

– Нам же только что налили кофе.

Мне прилетает легкий удар в плечо.

– Веди себя прилично. Отличный кофе, кстати, спасибо.

На кровати Эмиля лежит рубашка, на алюминиевой подставке возвышается кофемашина. На столе между нами и Эмилем лежит свернутый в трубочку и изрядно потрепанный сборник кроссвордов. Он поймал мой взгляд.

– Остальное я пока еще не распаковал.

– Вам помочь? – спрашиваю я.

– Я пока что попробую обойтись только самым необходимым.

– Самым необходимым… – эхом повторяет за ним па.

На плитке зашипели капли кофе, пролившиеся из кофейника. Когда я заерзал, потому что плавки тянут мне в паху, они оба посмотрели на меня.

– А кондей-то снова фурычит, – говорит па.

– Точно, – кивает в ответ Эмиль и добавляет, потому что па не может оторвать взгляд от пачки печенья: – Я не буду, а вы берите.

– Ну, если только одну штучку. – Па берет печенье. – И как вам тут, нравится?

– Эм-м, тут замечательно. Я, правда, пробыл здесь пока что всего день.

Па рассматривает печенье так, будто имеет значение, с какой стороны он откусит в следующий раз.

– А что вас сюда привело, так сказать?

– Уф, сложный вопрос.

– Что-то неожиданное?

– Да уж, такого я не ожидал, это точно.

– И что, вот так вот вдруг пришлось сниматься с места? Со всем барахлом и аквариумом?

– В двух словах не расскажешь.

– Никто не поедет сюда жить ради вида из окна.

– Ну, мне… мне нужно утрясти кое-какие дела.

Он пальцем собирает крошки от печенья в кучку рядом со своей чашкой.

– Ну да, – соглашается па, будто точно знает, что имеет в виду Эмиль.

Рядом с дверью трейлера слышится какой-то стук. Это Рико виляет хвостом: охраняет.

– Дело в том, что… – Он трясет головой, отгоняя мысль. – Все довольно сложно.

Эмиль разворачивает пачку печенья открытой стороной ко мне.

– Ладно-ладно. – па останавливает его руку. – Мы больше не будем приставать.

– Нам нужно еще обсудить какие-то формальности?

– По-моему, вы вчера уже обо всем прекрасно договорились. – Толкает меня в плечо па. – Так что, если у вас будут вопросы, можете обратиться к Брайану.

Ко мне? Этого он мне еще никогда не поручал.

– И оплату тоже ему… – Снова костяшки на моем плече. – Договорились?

– Ну, отлично, – отвечает Эмиль, как будто он сам это и предложил.

– Ну и хорошо. – Па хочет еще раз толкнуть меня в плечо, но я встаю и уворачиваюсь.

На улице на меня пахнуло жаром, будто я попал в объятия потного толстяка.

– Ах да, – вспоминает па уже на пороге, – чуть не забыл про расчет. Давайте сойдемся на двадцатке на брата.

– Двадцатка на брата?

– Мы же вдвоем с ним возились.

– За кондиционер?

Па заходит обратно, а Эмиль отходит в полутьму.

– Честно говоря, мне кажется, что это многовато.

– Это включая аренду. Он же жрет электричество. Если вы его включаете, у нас телек начинает барахлить.

Рико пытается прорваться мимо меня. Коротким рывком за ошейник я оттаскиваю его назад.

– Не пускай собачек к нашему жильцу, Брай.

– Я пытаюсь!

Па закрывает за собой дверь. Но с улицы все равно слышны их приглушенные голоса.

– Но я считал, что… раз уж я арендую трейлер… кондиционер включен в стоимость.

– Понимаю, понимаю. Но вы снимаете помещение, а кондиционер – это дополнительная услуга. Зимой им никто не пользуется, так что и платить за него не приходится. Но если вы хотите, чтобы он работал, будьте любезны заплатить. Брайан не сказал?

Ответа не последовало.

– За это вы платите только один раз.

Дверь снова открывается, я вздрагиваю и притворяюсь, что не подслушивал.

– Сорок евро – это ведь совсем не дорого, да, Брай?

– Обычно это стоит полтинник.

Я вижу, как уголки губ у него поползли вверх. Это был правильный ответ.

– Хорошо. – Эмиль поворачивается к верхнему шкафчику. – Подождете на улице?

– Конечно, конечно. – Па аккуратно соскакивает с подножки. – Если вдруг он в течение двух недель сломается, мы приведем его в чувство бесплатно.

Собаки трутся о ноги, пытаясь скинуть с себя жар, скопившийся в шерсти, на нас. Затем они начинают вылизывать пустую миску, толкая ее по траве и гравию друг к другу.

Эмиль открывает дверь и отдает па деньги.

– Спасибо, – говорит он и прячет бумажки в нагрудный карман на молнии. – И еще одно, это последнее… – Он показывает пальцем на ангар Генри. – К тем ребятам лучше не соваться.

– Почему?

– Просто держитесь от них подальше. Это люди другого склада, не такие, как мы с вами.

6

– Этого жильца надо поберечь.

– А зачем ты ему сказал держаться подальше от Жана и Черного Генри?

– Наш Эмиль – это банкомат, Брай. – Он наклоняется ко мне. – Важно, чтобы карточка была только у нас с тобой. Понял?

Пока мы ползем вслед за нашими тенями, па жестом фокусника вытаскивает захватанную десятку.

– Во-о-о-о-от. – он запихивает банкноту в карман моих плавок. – На летние карманные расходы.

К счастью, Эмиль ничего не сказал про размер арендной платы, о которой мы договорились.

– Как думаешь, что у него произошло?

– У постояльца-то?

Мы одновременно оборачиваемся посмотреть на трейлер.

– Понятия не имею. – Занавески закрыты, будто там никого нет. – Может, он директор банка, сбежавший с парой чемоданов денег. А может, он из тех сосунков, до сих пор живущих с родителями, который в итоге свою слабоумную мамашу подушкой придушил.

– Ты так думаешь?..

– Он отмалчивается. Мы тоже молчим. – Па хлопает ладонью себе в грудь. – И он готов за это платить.

– Ты куда?

Па направляется не к нашему трейлеру, а в ангар Жана и Черного Генри.

– Отдам аренду.

Внутри слышны удары какого-то инструмента по бетону. Сквозь открытую дверь внутрь свободно влетают ласточки.

– Доброе утро! – голос па гулким эхом разлетается по ангару.

– Морис…

Жан даже подпрыгивает от неожиданности. Вокруг него стоят открытые ящики. Слева – белые пластиковые бутылки с синими крышечками. Справа – те же бутылки, только уже с этикетками. Халтурка, которую он периодически делает для брата Черного Генри. На подъемнике стоит ослепительно новенький «мерседес», но Черного Генри нигде не видно.

– Эй, Брайан! У тебя уже каникулы? – спрашивает Жан.

– С пятницы.

– Хорошо, хорошо.

Он берет одну из бутылок, одновременно отковыривая овальный стикер с маркировкой.

– Что за товар на этот раз? – спрашиваю я.

– Был майонез из Румынии.

Жан плавно переворачивает бутылку и аккуратно наклеивает стикер на заднюю сторону. Пальцем он крепко прижимает наклейку, а потом разглаживает все пузырьки.

– А теперь это эксклюзивный майонез. Из Пикардии.

В другой руке у него уже следующая бутылка.

– Как дела… – Он хватает ртом воздух, задыхаясь: – С девчонками?

– Норм.

– Да-да. Так все пацаны говорят… – Он делает паузу, вдыхает: – У которых нет девчонки.

Из носа у него торчат две трубочки, которые потом соединяются в полупрозрачном шланге, протянутом над ухом к аппарату. Каждые пару секунд этот аппарат будто бы вздыхает, словно прохудился, и выплевывает из себя воздух.

– Сколько бутылок тебе еще надо сделать?

– Две паллеты, я уже… с субботы вожусь.

– Морис. – Черный Генри вышел из туалета. – Давно не виделись. Жан, пересчитаешь мои инструменты?

Они засмеялись. Единственный шанс па не упасть в грязь лицом – пошутить в ответ. Но его опережает Жан.

– Нет необходимости. Ведь все твои инструменты… уже у Мориса.

Снова взрыв смеха. Па переваривает сказанное, собираясь с мыслями. Жан теребит подбородок, довольный собственной шуткой. Там у него растет родинка, чем-то напоминающая холмик над кротовой норой.

– Черт побери, Жан!

– Что? – Смеяться ему сложнее, чем говорить.

– Давай я тебе эту гадость просто прижгу? Один раз с-с-с-с-ст паяльником – и она отвалится.

Защитным движением Жан быстро подносит руку к шее, чтобы удостовериться, что все на месте.

– Я ему уже сто раз предлагал! – гаркает Генри. – Раз девки у Жана нет, со своей бородавкой он не расстанется.

Теперь вместе смеются Генри и па. Жан мнет коричневый нарост, будто это животное, которое надо успокоить.

– Брайан, если хочешь чего-нибудь выпить…

Он машет в сторону холодильника. В отделе для овощей у них всегда припасен для меня энергетик.

Довольный собой, па потягивается. После удачной шутки он всегда как будто занимает больше места. Генри еще немного посмеивается.

– Кстати, у нас новый съемщик?

– Да, – отвечает па, – вчера заехал.

– Я еще с ним не пересекался, – говорит Жан. – Что за фрукт?

– Ничего особенного. Его, видимо, неожиданно выгнали из дома. – Верхними зубами па почесывает щетину под нижней губой. – Думаю, разводится.

Жан приподнялся на стуле повыше, чтобы увидеть трейлер.

Рико крутится у стола, на котором стоит клетка с хорьками.

– Морис, убери оттуда собаку, – говорит Генри.

– Р-р-рядом! – подзывает па Рико и пронзительно свистит. Пальцем он показывает себе под стул и прижимает пса головой к бетонному полу, пока тот не начинает скулить. Рита поднимает голову, но потом снова растягивается в полоске солнечного света.

– Можно я хорьков покормлю?

– Там есть еще немного… сухой курицы.

Оба хорька встают на задние лапки. Они трясутся, водят мордами из стороны в сторону, толкают друг друга, как будто под их марлевым потолком есть только одно место, куда они могут засунуть свой розовый носик.

Грязным ножом я отрезаю маленькие кусочки мяса и бросаю их в клетку. В этот момент они из вытянутых тревожных колбасок в один миг превращаются в меховые клубочки.

– Аккуратнее с тем ножом, – кричит Черный Генри, забираясь обратно под «мерседес». – С девятью пальцами сложно досчитать до десяти.

Он показывает мне руки: на правой не хватает мизинца. Если я засматриваюсь на это место, Генри всегда превращается в зануду:

– Никогда не хватайся за болгарку с другого конца, парень… Никогда не задерживай оплату… Никогда не думай о бабах, когда тебе надо что-нибудь распилить.

Каждый раз он придумывает новое поучение. Это вполне могло бы сойти за заповеди нашей тмутаракани. А заповедь па тоже начиналась бы с «никогда», а заканчивалась бы «твоя мать». Но у него все пальцы пока что на месте.

– Скажи, Морис… – едко начал Жан, – ты когда аренду собираешься отдавать?

– А, да, – отвечает па и бросает пару банкнот из денег Эмиля на стол. – Вот.

– Ты посмотри-ка.

Жан пересчитал купюры.

– Сколько там? – спрашивает Черный Генри, продолжая копаться в автомобиле.

– Сто десять! – кричит Жан в ответ.

– И это все? – спрашивает Генри.

– Если мои деньги вас не устраивают, я их обратно заберу.

– С тебя тогда еще четыреста двадцать долга.

– А съемщик? – спрашивает Жан.

– А что он?

– Он что, бесплатно тут живет?

– Да будет всё, будет.

– И когда же?

Па быстро облизывает губы.

– В конце недели.

– В конце недели, – повторяет за ним Жан.

– С тех пор как ты этим занимаешься, жильцы платят все позже и позже, – замечает Черный Генри.

– У него сейчас сложный период. Мы же тоже не волки какие-нибудь.

Па отворачивается к стеллажам, стоящим вдоль стены. На одной из полок лежат начищенные до блеска выхлопные трубы. Он качает головой, будто что-то в этом смыслит и считает, что все, что он видит, – просто хлам.

– Отстаньте от этого новенького.

– Чего это?

– Ему нужно всего-то немного личного пространства. Имеет право.

– Я не хочу, чтобы от него были проблемы, – говорит Генри. – Может, его разыскивают за что-нибудь. Не хватало, чтобы сюда понаехали машины с мигалками.

– Такой мужик, а живет один. – Жан многозначительно поднимает брови. – Занавески у него всегда закрыты. Я имею в виду…

– У тебя свечи зажигания еще есть? – спрашиваю я, чтобы увести разговор от Эмиля.

– Свечи зажигания?

– Мне для мопеда.

– Длинный стержень или короткий?

– Короткий, – отвечает за меня па.

– Я могу попозже… там посмотреть.

– Сто десять, – качает головой Генри. – А остальное когда?

– Я же сказал, скоро будет.

– Да?

– Да.

– Ты это уже два месяца говоришь.

По тому, как затряслась у него щека, я понимаю, что па пытается не дать выхода своим эмоциям.

– Или, может, снова электричество отключить? Тебе это обычно помогает.

– Люсьен, может, скоро приедет домой, – снова меняю я тему.

Теперь все смотрят на меня.

– Кто такой Люсьен?

– Да так, никто… – незаметно качая головой, па пытается замять дело.

– Мой брат.

– И он приедет сюда?

– Может быть. Ненадолго.

– На сколько?

– Максимум на неделю. Это временно, – отрезал отец, не дав мне ответить.

– Брай тоже приезжал не навсегда, – говорит Генри, вылезая из-под «мерседеса».

– В каком смысле – я приезжал не навсегда?

– Не вмешивайся! – рычит на меня па.

Рико и Рита вскочили, выгнули спины, навострили уши.

– Ты хороший парень, Брайан… Но это не место для тебя. А теперь твой отец… еще одного сюда притащит.

– Никого ты сюда не притащишь, Морис! – пригрозил Генри.

– Да отвалите вы все!

Па подбирает с бетонного пола пакет с инструментами и выходит. Собаки, виляя хвостами, бегут за ним. На столе остаются лежать смятые банкноты.

Жан поднимается со своего садового стульчика. Тележку с кислородным аппаратом он осторожно помещает между башен из картонных коробок. Мне он жестом показывает, чтобы я шел за ним в заднюю часть ангара.

– Короткий стержень… – После пары шагов Жану стало еще сложнее дышать. – Так ты сказал?

Он открывает один из ящиков.

– Почему Генри так сказал?

– Ты о чем?

– Что я не навсегда.

– А…

Аппарат вдувает издевательски мало воздуха в его легкие.

– Подержи.

Он дает мне две картонные коробки.

– Одной достаточно.

– Одна запасная.

– Спасибо.

Жан поднимает вверх большой палец.

– Па правда так сказал?

– Забудь…

– Я же навсегда!

– Конечно.

– Почему он тогда так сказал?

– Это… – Он ненадолго замолкает, чтобы выровнять дыхание. – Касается только нас и твоего па.

Он неловко проводит рукой по моему предплечью. Его ладони, слабые и скрюченные, обычно безвольно висят на запястьях, как непонятные обрубки. Я и не догадывался, что они способны на такую нежность.

– Сколько с меня?

Он махнул рукой, не требуя оплаты.

– Скажи, сколько они стоят.

– Так отдам.

– Этого достаточно? – отдаю я грязную десятку.

– Слишком много.

– Я еще за фару должен.

Жан ухмыльнулся.

– Ты уверен, что Морис… тебе и правда отец?

Затем он берет десятку, складывает ее пополам и сует обратно мне в руку.

– Подкопи-ка для… девчонки.

– Почему это я не навсегда?

– Ты о чем?

Но па точно знает, о чем я. Он сидит в своем кожаном кресле перед экраном выключенного телевизора, наклонившись вперед и упершись локтями в колени.

– Я же был с тобой всегда?

– Брай, – неожиданно мягко говорит па, – я сказал это, потому что иначе они бы нам никогда это место не сдали. Спали бы мы в том жутком автобусе или на парковках. Ты этого хотел? Тогда тебя бы точно у меня забрали.

Конечно, я этого не хотел.

– Вот, – говорю я и протягиваю ему обратно ту десятку.

– Нет-нет. У своего ребенка я денег не возьму.

Я рад, что могу оставить их себе.

– А как ты привезешь сюда Люсьена?

– Вот так и привезу.

– Но они против.

– И как они мне помешают? А?

– Понятия не имею.

– Он приедет, – сказал па таким тоном, будто возражал против этого только я один. – А когда они увидят Люсьена, то не смогут его прогнать. Спорим?