Текст книги "Марина Мнишек. Невероятная история авантюристки и чернокнижницы"

Глава 13. Поцелованная Богом

Марина ехала с отцом в повозке. Она с грустью смотрела на проплывающие мимо поля и рощи, которые могли бы быть ее собственностью. На деревни, жители которых выходили к обочине дороги, чтобы посмотреть на то, как несколько тысяч шляхтичей возвращались с позором домой. А главное – попробовать увидеть Маринку, как ее стали называть с подачи приспешников Шуйского.

В некоторых деревнях ее встречали поклонами. Старосты, несмотря на опасность, приносили подарки. И Марина с благодарностью смотрела на незатейливые золотые изделия, серебряные чаши и украшения, купленные у торговцев и так трогательно подаренные ей через отца и его свиту. Позади были два года плена в Ярославле.

Поляков заперли в одном из монастырей. И почти все это время то голодом, то отказывая в дровах, пытались заставить отдать оружие. Иногда против чужеземцев местные бояре настраивали чернь и монастырь осаждали разъяренные толпы. Несколько раз мимо стен проходили наемные татарские отряды. Но до настоящих стычек не доходило.

Отец виделся с ней почти ежедневно. Поддерживал и сообщал последние известия. В основном от Дмитрия. Он убедил Марианну, что царь спасся. Никто не видел его убитым. Тело в шутовской маске так и не было узнано никем. В то время, как из разных концов царства – из Брянска, Орла, Тулы постоянно приходили известия о том, что верные Дмитрию отряды нападают на войска Шуйского, ходили слухи, что войско уже собрано и тайными путями пробирается к Москве.

Когда же Марианну со свитой решили выпустить в Польшу, в монастыре появился гонец. И на следующий день после отъезда отец рассказал ей о предстоящей встрече с Дмитрием.

– В пути, в нескольких верстах от Москвы, в деревне Тушино, царь будет ждать нас, – говорил Мнишек. – Говорят, он сильно постарел. Отпустил бороду на русский манер.

– И что с того? – спросила Марианна.

– Многие не верят, что это он. Да, и Шуйские, хоть и боятся нападать на его лагерь, потому что в нем собралось много вольных людей и воров, готовых сражаться на смерть, распускают слухи…

– Какие слухи?

– Что царь – не царь, а вор, называющийся его именем.

– Пускай распускают слухи. Я останусь с ним.

Марианна посмотрела в окно.

Ей вспомнились долгие ночи в Ярославле, где она, оставшись в одиночестве, плакала по мужу и своему несостоявшемуся счастью. Она вспомнила Самбор, Корвуса, все это время находившегося там. Ее интриги и колдовство, поездку в лагерь Дмитрия и въезд в Москву.

– Останешься? – переспросил Мнишек.

– А ты советуешь мне с унижением вернуться в Речь Посполитую, отец?

– Унижение было бы, дочка, если бы он отказался венчаться и короноваться с тобой. А так – ты пала жертвой мятежа.

– Я стала беглянкой в собственном царстве. Это хуже, чем быть обесчещенной невестой.

Она взглянула на отца.

Это был уже не тот Мнишек – самоуверенный вельможа и главный слуга короля. Перед ней сидел разорившийся, резко состарившийся староста. Потерявший все свое влияние воевода, который возвращался из плена в обедневший дом, и не знающий, как поправить свои дела.

До Марианны дошли слухи о том, что бернардинцы выкупили все долги Мнишеков и сейчас шантажируют отца.

Несколько раз она говорила с ним о самой ценной части библиотеки, которую им удалось вывезти с собой в Ярославль. Отец не хотел менять рукописи на закладные, и рассчитывал решить все финансовые проблемы уже на месте.

– Оставь мне эти книги, – сказала она.

– Зачем?

– Они отнимут их у тебя. Или убьют, если ты откажешься отдавать.

Мнишек уже думал на этот счет, и согласился с дочерью.

– Нам надо обыграть твое бегство к нему. Иначе король не поймет, – сказал он. – Слишком большие уступки он сделал Шуйскому, чтобы вызволить нас.

– Скажем, что Дмитрий напал на нас и похитил меня.

– Так и скажем, – задумчиво произнес Мнишек.

Он достал из кармана коробочку и достал оттуда пилюлю.

– Что это? – спросила Марианна.

– Печень пошаливает. Король прислал с посольством.

Марианна улыбнулась.

Пережитые несчастья и невзгоды научили ее спокойно относиться ко всему, что происходит. Она не могла сказать, что не рада предстоящей встрече с Дмитрием. Но и ждала ее без восторга, прекрасно понимая, какие опасности и трудности ждут их впереди. Она отдавала себе отчет, что возможно никогда больше не станет царицей, а возможно даже закончит жизнь в каком-нибудь лесу, или замерзнет в поле, или вообще будет повешена, как преступница.

«Почему, еще какие-то два с половиной года назад мне все давалось так легко? А сейчас, когда я стала и умнее и опытней, намного лучше знаю, как надо поступить, мне кажется, что я не справлюсь?», – спросила она саму себя.

Не найдя ответа на этот вопрос, она снова посмотрела в окно и попыталась заставить себя думать о предстоящей долгожданной встрече с мужем.

* * *

Длинный эскорт уже три дня двигался в сторону Москвы, чтобы, не доезжая до столицы, повернуть на запад. До Тушино оставалось полтора дня пути. Мнишек и Марианна уже переложили книги в ее багаж и обсуждали детали ее похищения.

– Тебя поведут в его сторону. Не сопротивляйся и не оскорбляй его приближенных. Среди них увидишь множество гнуснейших типов, но не забывай, что они вступились за тебя и готовы идти на смерть. Когда тебя подведут к нему. Он поднимет тебя, не слезая с коня, и усадит рядом. Ты посмотришь на него и громко, так, чтобы было слышно всем, признаешь в нем мужа.

Марианна кивнула.

Ей уже надоело выслушивать от отца одно и то же на протяжении нескольких дней.

– Марианна, – продолжил Мнишек.

– Да…

– Я должен тебе кое-что сказать.

Лицо воеводы, вдруг стало очень серьезным и мрачным. Он посмотрел на дочь тяжелым, как ей показалось, даже угрожающим взглядом.

– Что ты хочешь сказать, отец? – немного опешив, спросила она.

В ее голове пронеслись мысли о том, что встреча с мужем отменяется, что Шуйским все-таки удалось поймать его, представились картины его казни в Москве, пыток. Ее скучная и однообразная жизнь в Самборе до конца своих дней.

– Его нет, – ответил Мнишек.

– Кого?

– Царя. Дмитрия.

– Что значит «нет»?

– Он был убит тогда, во время бунта, – сказал воевода.

Марианна смотрела на отца непонимающим взглядом.

– Кто же будет в Тушино? – наконец, задыхаясь от ужаса собственной догадки, спросила она.

– Разбойник. Вор. Местный лихач.

– Отец!

Марина встала, несмотря на то, что карету сильно качало на неровной дороге.

– Сядь! – тихо сказал Мнишек.

Она продолжала сверху вниз смотреть на отца. Возмущение и ненависть, неожиданно вспыхнувшие в ее сердце, разгорались все сильнее.

Вдруг карету сильно качнуло, Марианна потеряла равновесие и, упав на свое сиденье, сильно ударилась головой.

Как маленький ребенок, которого ни за что обидели, она смотрела на отца, раскрыв свои большие карие глаза. Ее губы стали мелко дрожать, и она заплакала. В следующую секунду, закрыв лицо руками, она громко во весь голос разрыдалась.

– Марыся… – воевода потянулся к ней.

– Оставь меня! – закричала она. – Оставь!

Она вдруг почувствовала себя никому не нужной, слабой и одинокой. Беззащитной.

– Я не хочу тебя видеть!

Она открыла окно.

– Останови! – крикнула она кучеру.

Карета остановилась.

Марианна на глазах у изумленных стрельцов выпрыгнула из кареты и направилась в поле. Она шла под лучами заходящего солнца и рыдала во весь голос. Мнишек бежал к ней.

– Марыся! Марыся! – он догнал и обнял ее. – Ну, что ты, девочка моя!

– Я напишу матушке! Я напишу королю! Я напишу в Рим! Все узнают, как ты продаешь меня! Я все расскажу о твоих оргиях! О твоем поганом Корвусе! Об этих гнусных мерзавцах, которых ты пригрел в Самборе!

– Тихо! Тихо! – Мнишек с силой сжал ее хрупкие плечи.

От резкой боли Марианна почти сразу пришла в себя. Она дернула плечами.

– Отпусти меня, – с презрением сказала она.

Мнишек ослабил хватку, но продолжал удерживать ее.

Он несколько секунд смотрел на нее.

– Тебе нужна корона? – наконец, спросил он ее.

– Оставь меня. Ты мне отвратителен.

– Тебе нужна корона?! – повторил он и снова сжал ее плечи.

Марианна вырвалась из его рук и отошла на несколько шагов.

– Я задал тебе вопрос! – сказал воевода.

Она молча смотрела на него.

– Я вопрос тебе задал! – снова сказал Мнишек.

Марианна почувствовала холодок наступающей ночи. В поле уже начинали стрекотать цикады, а ветер становился прохладным.

Она подошла к отцу, приблизившись вплотную, и еле слышно сказала: «Ты будешь проклят!».

Мнишек с иронией посмотрел на дочь.

– Значит, согласна?! – сказал он. – Тогда пошли в карету. Послезавтра отряд пана Александра Зборовского разгонит всю эту стрелецкую охрану и, похитив тебя, повезет в лагерь вора.

– Как хоть зовут этого разбойника? – раздраженно спросила Марианна.

– Дмитрий Иванович, – как ни в чем не бывало, ответил отец.

– А… ну, да… – Марианне стало смешно.

«В конце концов, что я потеряю? Лишний год-два жизни или всю жизнь, которую бы мне пришлось провести в самборских стенах? Тем более, что магнат Александр весьма привлекательный мужчина», – подумала она и вернулась в карету.

* * *

Через день, как только стемнело, из леса неподалеку от дороги на кортеж царицы напал отряд конников. Стрельцы попытались оказать сопротивление, но их быстро перебили и Зборовский, подъехав к карете на вороном коне, не слезая, открыл дверцу и подал Марианне руку.

Услышав шум, сзади приближались, оставшиеся за поворотом кавалеристы Шуйского, также провожавшие Марианну в Польшу.

Она повернулась к отцу, но решила попрощаться с ним быстро. Выразительно посмотрев на Мнишека, она взяла его руку и поцеловала.

– До свидания, батюшка, – сказала она.

– Прощай доченька.

На глазах воеводы появились слезы.

«Старый лицемер», – подумала Марианна, когда Зборовский поднимал ее и усаживал на седло.

Через минуту, они уже неслись с ним через редкую рощицу в сторону Тушинского лагеря. Она сидела позади Зборовского, обхватив его крепкое тело и прижавшись к спине.

Младший сын львовского магната Самуила Зборовского – староста Александр – считался одним из лучших полководцев Сигизмунда. Он помог царевичу Дмитрию в походе на Москву, и сейчас решил ввязаться в авантюру с Тушинским вором, чтобы взять солидную награду. Кроме золота и земель, староста собирался получить от разбойника и другую награду – Марианну. Еще в юности он несколько раз видел ее на балах в Варшаве и воспылал к ней сильным чувством. С годами любовь прошла, но желание обладать ею осталось. Потому, когда хитрый Мнишек предложил ему разыграть похищение и начать покровительствовать своей дочери, Александр сразу же согласился.

Марианна тоже симпатизировала Зборовскому. Ей всегда нравился этот высокий и статный брюнет с горящими глазами. Она много слышала о его подвигах как на поле боя, так и в общении с придворными дамами. Слава ловеласа притягивала Марианну к Александру. И сейчас, сидя с ним в одном седле, она на какое-то время даже забыла, куда они едут и какое тяжелое испытание ждет ее впереди. Проехав поле за рощицей, Александр остановил коня.

– Ваше величество! Нам следует подождать здесь людей из Тушина, – сказал он, и ловко соскочив с коня, подал ей руку.

Обхватив Марианну за талию, он аккуратно опустил ее на землю, и в этот момент, встретившись взглядами, они почувствовали влечение друг к другу.

Вокруг не было никого. Солдаты Зборовского были далеко – чтобы отвлечь царских конников они поскакали в другую сторону.

– А где мой муж? – спросила Марианна.

– Должен прибыть к полуночи, – ответил Зборовский.

– Сколько же сейчас? – она почувствовала, как закружилась голова.

– Еще рано.

Сказав это, Зборовский наклонился и поцеловал Марианну.

Долгий поцелуй спутал все мысли царицы, она уже ничего не понимала. Александр, сбросил свой подбитый соболями плащ и положил ее на него. И, когда пальцы стали развязывать шнурки на ее платье, Марианна покорно закрыла глаза.

* * *

Три десятка всадников в заячьих шапках набекрень неслись к ним через поле.

Отряд Зборовского уже прибывший на место, тихо дожидался «коронования» Тушинского вора.

Зборовский стоял на почтительном расстоянии от царицы, всем своим видом показывая, что горд своей ролью спасителя земли русской. Марианна была хороша, как никогда. Лунный свет освещал ее лицо.

– Хей! – крикнули им с противоположного конца поля.

В ответ кто-то из поляков свистнул.

Всадники направились напрямую к ним.

Через две минуты они уже приблизились к ожидавшим у леса полякам.

Один из всадников поскакал прямо к Марианне.

– Марина! – крикнул он и, не сбавляя скорости, подхватил ее с земли, усадил перед собой на коня и, наконец, остановившись, крепко поцеловал.

Колючая щетина сильно колола лицо Марианны. Она почувствовала сильный запах пота.

Оторвавшись от ее губ, мужчина слегка отодвинул ее и произнес так, чтобы окружающие слышали его.

– Сколько же я тебя не видел!

– Дмитрий! Любовь моя! – с точно такой же интонацией прокричала Марианна и, рассмеявшись, поцеловала своего нового мужа.

Произошедшее в этот вечер сильно развеселило Марианну, и она, радостная от смены обстановки, счастливая от того, что рядом был Зборовский, въехала в лагерь разбойника.

Десятки шатров были разбросаны по огромному Тушинскому полю. Повсюду горели костры. Когда они въехали в лагерь, тысячи разбойников, казаков и беглых крестьян громким криком встретили их.

– Слава царю и царице! – кричали им.

Находившиеся в сильном подпитии стали палить в воздух. Лжедмитрий провез ее вокруг всего лагеря, чтобы каждый воздал царице должное, и направил коня в центр поля, где возвышался его самый большой шатер.

* * *

Марианна сидела в шатре и гадала. Последнее время тоска все сильнее одолевала ее. Она скучала по отцу, по знакомой обстановке, все чаще – по погибшему мужу. Второй ее муж, которого Шуйские после того, как пришла весть о ее похищении, назвали Лжедмитрием Вторым, был отвратителен. Грубый мужлан и неотесанный бандит, он мог думать только о золоте, женщинах и пьянстве. Вся его жизнь сводилась к этим трем составляющим. И он не был особо разборчив.

За последние месяцы она несколько раз заставала его с какими-то грязными пьяными бабами. И каждый раз после этого он избивал ее до полусмерти.

Письма, которые Марианна писала отцу и Сигизмунду, оставались без ответа. И она начинала понимать, что единственной ее надеждой является Зборовский.

Но и он все больше отдалялся от Марианны, увлеченный новым развитием событий в Московии, подбивая бояр на поход против Шуйскийх.

– Ваше величество, – старый казак, служивший у нее кем-то вроде камердинера, постучал по деревянному косяку шатра.

– Да, – ответила она.

– К вам монах.

– Какой монах? – изумилась Марианна.

– Недомерок…

Марианна встала со стула.

Внезапный испуг охватил ее. Она поняла, что Корвус приехал не просто так и ему нужны книги из царской библиотеки.

– Не впускай! – сказала она старику. – Пускай подождет, пока я не позову его.

Она подошла к столу, на котором стоял кувшин с вином, и налила себе половину бокала.

Выпив вина и дождавшись, пока оно успокоит ее волнение, Марианна подошла ко входу.

– Пускай заходит! – приказала она.

И через мгновение на пороге появился Корвус.

Еще больше сгорбившийся, с проседью на висках он, улыбаясь своими тонкими губами, вошел в шатер.

– Девочка моя! – Корвус потянул к ней руки.

Марианна подалась ему навстречу, и они обнялись.

– Девочка моя! – со слезами на глазах продолжил причитать Корвус. – Что же тебе пришлось пережить?! Что за злая судьба была тебе приготовлена?! За что все эти испытания?!

Он расплакался.

– Корвус! – Марианна, от внезапно нахлынувших чувств тоже расплакалась. – Корвус. Ну, почему?

Она взяла его ладонь и еще долго не отпускала ее.

Немного взяв себя в руки, она наконец посмотрела ему в глаза и поняла, что что-то произошло.

– Как… отец? – помедлив, спросила она.

Корвус опустил глаза и ничего не ответил.

– Что с ним?

Монах молчал. Марианна закрыла глаза руками и отвернулась.

Корвус приобнял ее своими короткими руками и стал гладить по спине.

– Ну, будет, будет тебе, девочка моя, – шептал он, успокаивая Марианну.

Наконец, снова взяв себя в руки, она спросила.

– Когда?

– Два месяца назад, – ответил он.

– Что с ним произошло?

– Разрыв печени, – грустно ответил Корвус.

Марианна снова заплакала.

– А как матушка? – сквозь слезы спросила она.

– Уехала к твоим сестрам, – сказал он.

– О, Боже! – Марианна вдруг поняла, что у нее в этой жизни не осталось больше никого.

Рассчитывать на милость сестер, ставших с ней очень нелюбезными, после того, как погиб Дмитрий, не приходилось. А мать, всегда тихая и покорная, вряд ли стала бы перечить им.

– Я одна, – прошептала она. – Совсем одна.

– Ну, что ты, милая моя? – ответил Корвус. – Я с тобой.

Марианна на секунду замерла и внимательно посмотрела на него.

– Теперь, когда я одна, ты со мной, – с презрением произнесла она.

Корвус опешил. Он не ожидал такой встречи.

– Так что же тебя привело сюда, святой отец? – резко сменив тон, спросила Марианна. – Неужто нехватка гонцов, которые так и не смогли добраться досюда за два месяца?

– Марианна… – попытался успокоить ее учитель.

– А может кое-что другое?

Она замолчала и внимательно посмотрела на него.

– Ты, кстати, не знаешь, что за странные пилюли присылали отцу от имени короля?

Корвус побледнел. Марианна заметила это.

– Знаешь, старый плут!

Она встала и налила себе еще вина.

– За книгами приехал?

– Марианна, я приехал к тебе как друг…

– И убийца моего отца! – перебила она Корвуса. – Ты приехал, как предатель и отравитель, под личиной друга и учителя!

– Я бы просил вас, пани…!

– Просить будешь прощения у Бога на Страшном Суде, старый ведьмак! – крикнула Марианна. Она подошла с бокалом в руке к нему и села напротив.

– Давай! Рассказывай с чем пришел? Быстро! А не то, мои подданные в раз скормят тебя собакам.

Корвус сжал губы, опустил голову, тяжело выдохнул и сказал.

– Меня послали к вам, ваше величество, чтобы сообщить трагическую весть о кончине вашего отца, достопочтимого воеводы Самборского Ежи Мнишека. – сказал он.

– Ты это уже сделал. Что еще? – резко спросила она.

– Более ничего, – обиженным тоном ответил Корвус.

– В таком случае, ступайте! – приказала она и крикнула. – Андрей!

В комнату зашел старик.

– Отведи святого отца в шатер для гостей, накорми и исполни все, что он захочет. А завтра, накорми лошадей, на которых он приехал, и проводи обратно в путь.

– Слушаюсь, Ваше Величество, – ответил Андрей, и дождавшись, когда ошеломленный таким приемом Корвус выйдет, закрыл дверь.

– Ваше Величество, – усмехнулась Марианна и осмотрела стены шатра, увешанные саблями, награбленным серебром и мехами.

С криком она швырнула кубок в одну и стен и, рухнув на кровать, разрыдалась.

– Все, все это мне в отместку за колдовство… – причитала она, рыдая в подушку.

* * *

Корвус пришел попрощаться рано утром и застал Марианну заспанной, в простой ночной рубашке и с бокалом вина.

– Я пришел засвидетельствовать свое почтение, перед отъездом, Ваше Величество, – сказал он. – И, позвольте добавить, как ваш учитель, и надеюсь, друг. – Он сделал паузу, чтобы понять, ответит ли ему на это Марианна. Но она молча и равнодушно смотрела на Корвуса.

– Вы еще очень юны. Вам всего двадцать лет, ваше величество, – начал он. – Но вам выпало счастье перенести столько испытаний, сколько не испытывали даже самые смелые героини приключенческих романов. Вы доказали судьбе, что достойны быть не только царствующей особой, но и являетесь избранной. Поцелованной Богом. И я прошу вас, никогда не забывать об этом.

Он низко поклонился и направился к двери.

– Стой, – спокойно приказала она.

Корвус остановился.

– Зачем приехал?

– Ваше Величество, прошу вас…

Он был в бешенстве.

– О чем?

– Прошу Вас не обижать старика, посвятившего вашему воспитанию столько лет своей жизни.

– Но старик же приехал не затем, чтобы напомнить мне о долгих часах изучения ботаники и математики…

– Не затем, – Корвус, наконец-то дождался своего часа. – Я приехал, Ваше Величество, чтобы забрать то, что по праву принадлежит нашему Ордену.

– Речь идет о моей душе? – съязвила Марианна.

– Ваша душа не входит в сферы влияния братства. Нам нужны книги, – ответил он.

– Берите, – Марианна жестом показала на шкаф со стеклянными дверцами, в котором на полках лежали романы.

– Пани Марианна…

– Ваше величество, – поправила она его.

– Да, простите. Ваше величество, я говорю о книгах из библиотеки царя Ивана Васильевича и его бабушки царицы Ольги.

– Зачем же вы говорите об этом мне? – изумилась Марианна.

– Потому что до нас дошли сведения, что они у вас.

– Их у меня нет.

– Но, мы точно выяснили, что они могут находиться только у Вас.

– Каким образом, вам удалось это выяснить?

– Нам рассказал об этом Ваш отец.

– Отец не мог сказать такого в здравом уме. Он слишком хорошо знал, что вы и ваши так называемые браться из себя представляете, – ответила Марианна. – В трезвом рассудке он не мог ничего сказать. Вы что пытали его?

– Позвольте! – Корвус изобразил возмущение.

– В замке был еще кто-нибудь, когда он умирал?

– Слуги, – Корвус понял к чему клонит Марианна. – Ваша матушка уже гостила у ваших старших сестер. Что вы хотите сказать этим вопросом, Ваше Величество?

– Что вы его пытали, – легко, словно говоря о прогулке в саду ответила Марианна.

Корвус замер на месте.

– Что вы его убили. Что вы его шантажировали. И обещали расправиться со мной, если он не расскажет, где книги.

– Но, как Вы могли подумать…

– Корвус. Переходите к сути, – перебила она его.

– Да, – он все сильнее поражался изменениям, которые произошли в Марианне. – Мы… Наше братство, предлагает вам выкупить двадцать четыре книги.

– Полмиллиона злотых.

– Сколько?

– Пятьсот тысяч.

– Но…

– Хорошо, семьсот пятьдесят. На этом и закончим.

Она села на стул и спокойно смотрела за монахом.

– Думаю, что даже за такие большие деньги, несоразмеримые… братство, все же согласится выкупить…

– Арендовать.

– Простите?

– Взять во временное пользование…

– Как вы себе это представляете, Ваше Величество? – спросил Корвус.

– Все просто – братство присылает деньги, а ты переписываешь книги.

Корвус почувствовал слабость в ногах.

– Вы позволите мне присесть?

– Нет, – равнодушно ответила Марианна. – Мне надоело ваше общество. Присядьте снаружи, на пеньке, если совсем невмоготу.

Она с отвращением смотрела за тем, как учитель, переваливаясь на своих коротких кривых ножках, вышел из шатра.

«Как я могла доверять, уважать, и, более того, почитать такого омерзительного типа?» – с недоумением подумала Марианна, и, подойдя к зеркалу, начала приводить себя в порядок.