Текст книги "Имя на площади Победы"

– обязать Наркомат среднего машиностроения (т. Акопова) поставить Минскому горисполкому в IV квартале 10 автобусов «ЗИС», в том числе 5 газогенераторных…;

– обязать Совнарком РСФСР (т. Косыгина) передать из автобусного парка городов РСФСР в IV квартале 1944 г. Минскому горисполкому 20 исправных автобусов…;

– обязать Управление тыла Красной Армии (т. Хрулева) выделить до 1 ноября 1944 года для работ по восстановлению города Минска 150 автомашин, в том числе 130 грузовых 2-3-тонных…».

Минск был гол как сокол. Наличествовал в том постановлении и такой, уже экзотичный для наших дней, пункт: «обязать Совнарком БССР (т. Пономаренко) продолжить в 1944 году проектные работы по строительству в городе Минске завода синтетического бензина из торфа, предусмотрев использование отходящих газов для целей газификации города, с затратами в 1944-45 г.г. на проектно-изыскательские работы 700 тысяч рублей». Кто в наше время помнит или знает, что бензин можно делать из торфа…

Документ, красноречиво свидетельствующий о состоянии Минска и его потребностях. Дорог был каждый килограмм, каждый ящик помощи

Но кому предстояло осуществить то, что в окружении развалин воображали политики и отображали на своих планшетах зодчие? Тогда виделось три источника рабочей силы. Во-первых, это сами горожане, включая женщин-домохозяек, «которые могут и должны быть вовлечены в строительно-восстановительные работы». Учет такого вовлечения велся ежедневно, составлялись графики выхода на работу по организациям. В своем отчете «Участие населения Сталинского района в восстановлении города Минска за 19 октября 1944 года» секретарь райкома Базылевич информировал городские власти, что в тот день отработано 1016 часов, работало 95 домохозяек, 116 учащихся педучилища, 16 человек от завода «Красная Заря», 3 от мясокомбината, 5 от спиртзавода. А 20 октября работало 98 человек от педучилища, 92 – от курсов телеграфа, 53 – от мясокомбината, 100 – от ремонтной школы, 46 – домохозяйки, 17 – от почты, 8 – из зубоврачебной школы, 11 – от фабрики имени Крупской. Отработано 1294 часа. Сталинский район теперь называется Заводским. Некоторые из тех отчетов были отпечатаны на машинке на обратной стороне немецких топографических карт. На одной из них – предупреждение: «Deutshe Heereskarte. Nur fur den Dienstgebrauch!» («Немецкая войсковая карта. Только для служебного пользования»). Тиражом 10000 экземпляров в 1945 г. была выпущена специальная «Памятка участнику восстановления города Минска» с целью «ознакомить десятников, бригадиров, рабочих, все население с правилами ведения работ по разборке разрушенных зданий и восстановлению строительных материалов, получаемых в результате разборки (кирпич, щебень, камень, раствор, металл разных сортов и т. д.)». В ней изложены как «правила техники безопасности, строго обязательные при ведении данного вида работ, правила использования простого строительного инструмента, инвентаря, простейших средств транспортировки», так и «правила складирования и хранения восстанавливаемых строительных материалов».

Но даже при подобном подходе столичных рабочих рук никак не могло хватить, поскольку минчан в августе 1944 г. было в шесть раз меньше, чем в июне 1941. Городское население республики пострадало от оккупантов больше всего. Значит, вторым источником рабочей силы предстояло стать белорусской деревне, где сразу же намечалось проводить «систематический набор рабочих как на определенный срок, так и для перевода их на постоянную работу в город». По плану разверстки, составленному в 1944 г., на восстановление Минска районы и области республики должны были направить 195 стекольщиков, 218 печников, 397 штукатуров, 890 каменщиков, 226 бетонщиков, 214 маляров, 538 столяров, 706 плотников, 204 кузнеца, 181 электромонтера, 201 слесаря, 186 водопроводчиков, 3815 разнорабочих, всего рабочих -7970 человек. В Национальном архиве Республики Беларусь хранится весьма красноречивое на сей счет письмо того времени:

«Секретарю Клецкого райкома КП(б)Б тов. Бегун П. А.

Председателю Клецкого райисполкома тов. Бураковскому Н. Г.

Столица Советской Белоруссии – город Минск – разрушена немецкими захватчиками. Развертывание восстановительных работ требует огромного количества рабочей силы и особенно рабочих строительных специальностей.

Население города Минска в значительной части уничтожено немецкими захватчиками или угнано в рабство в Германию и на месте рабочих почти нет. Поэтому кадры рабочих-строителей в городе Минске могут быть созданы за счет их обучения, к чему уже приступлено, но эти кадры будут только через известный промежуток времени, а в настоящее время этими кадрами для восстановления города Минска должны помочь районы.

Ввиду этого поручаем Вам в Вашем районе в порядке добровольном и в порядке мобилизации специально отобрать бригаду в 52 чел. рабочих следующих строительных специальностей: стекольщиков -1, печников -1, штукатуров – 2, плотников – 4, столяров – 3, каменщиков – 5, кузнецов – 1, электромонтеров – 1, слесарей – 1, водопроводчиков – 1, бетонщиков – 1, маляров – 1, разнорабочих – 30. Всего 52 человека.

Выделение бригады строительных рабочих для восстановления г. Минска проведите как политическое мероприятие, являющееся практическим включением Вашего района в общее дело восстановления столицы Советской Белоруссии.

Осветите это в районной прессе, проведите политическую работу с подобранными рабочими. Разъясните им значение этого мероприятия. Разъясните, что в Минске они будут обеспечены жильем и питанием, получат единовременное пособие, связанное с переездом, а также спецодежду; лица, прибывшие со своим инструментом, будут компенсированы особо.

Назначьте старшего бригады и сопровождающего от райисполкома.

Срок прибытия бригады Вашего района в город Минск 20 ноября в Управление восстановительных работ г. Минска, улица Кирова, дом № 17.

Секретарь ЦК КП(б) Белоруссии (П. Пономаренко)».

Далее – размашистая подпись, сделанная синим карандашом, порядковый номер документа и дата – 12 октября 1944 г. Письмо было изготовлено типографским способом, но все экземпляры, направляемые «на места», собственноручно подписывал первый секретарь ЦК КПБ. Такую разнарядку получил каждый район республики.

А третьей категорией строителей являлись военнопленные немцы, ибо «нужно, чтобы наши города, разрушенные руками немецко-гитлеровских захватчиков, восстанавливались их же руками. Нужно заставить немцев основательно поработать над теми домами, которые они сожгли, взорвали и разрушили всякими иными методами в период войны». Такое мнение тоже прозвучало на республиканском собрании актива, посвященном восстановлению белорусских городов. Эту идею вообще никогда и никто не пытался оспорить, потому еще в упомянутом проекте постановления союзного Совнаркома был 81 пункт: «обязать НКВД СССР (т. Берия) организовать лагерь для 10 тысяч военнопленных с использованием их на работе по восстановлению г. Минска». Довольно долго значительное число их обитало в подсобных помещениях оперного театра. Кроме того, как следует из справки заместителя заведующего инструкторским отделом ЦК КП(б)Б Шелихова, на 13 ноября 1944 г. «проживают в здании театра оперы и балета и питаются в столовой, организованной в помещении этого же театра» еще 1200 рабочих, прибывших на восстановление Минска из разных регионов республики. Там же ютились и некоторые работники театра. Спустя некоторое время они стали организовывать совместные вечеринки и даже концерты.

Общая ситуация усложнялась тем, говорилось уже в записке А. Воинова на имя П. К. Пономаренко «О составлении генерального плана г. Минска и первоочередных мероприятиях по восстановлению города», составленной еще в августе 1944 г., что «по освобождении гор. Минска от немцев при розысках материалов по планировке города оказалось, что почти вся документация по генеральному плану уничтожена». Сохранился лишь «опорный геодезический план города (съемки 1932 г.) без журнала отметок и реперов и 60–70 % кварталов внутриквартальной съемки». Еще в той записке Воинов обозначил идею, которая потом стала доминирующей: «Управление находит необходимым составление генплана заново не только потому, что отсутствуют довоенные материалы по планированию города, а главным образом, в связи с тем, что город сильно разрушен, и имеются все возможности улучшить его архитектурные и планировочные качества». Документ подтверждает, что архитекторы с первых дней освобождения белорусской столицы настойчиво готовили руководство республики именно к тому решению, которое и было впоследствии принято: строить, по сути, новый Минск.

Теперь, когда чуть ли не в привычку вошли утверждения, что «при Советах» отметалось все национальное или, как минимум, на него никто не обращал внимания, стоит привести еще одно требование, повторенное на том совещании не один раз: «Даже одаренный творческий работник не сможет дать полноценной продукции в том случае, если он будет оторван от народного творчества. Наши белорусские архитекторы должны тщательно и глубоко изучать творчество белорусского народа, изучать его строительные приемы, изучать белорусский орнамент, резьбу по дереву, керамику, художественную вышивку, изучать белорусскую природу, традиции и вкусы белорусского народа и, овладев классическим архитектурным наследством, сочетая эти знания со знанием народного творчества, они смогут дать прекрасные архитектурные образцы». Ганенко в этой связи даже напомнил слова Виктора Гюго о том, что «человек имеет две книги, две летописи, два завещания – архитектуру и книгопечатание, две библии – каменную и бумажную». И добавил: это положение очень уместно сейчас, «когда мы стоим на пороге великих работ…».

К сказанному в выступлениях Пономаренко и Ганенко начальник главного управления планирования застройки городов Комитета по делам архитектуры при правительстве СССР Бабуров добавил, что центр обновленного Минска «не может быть решен вне связи с рекой, протекающей через этот город». Потому нужно «обернуть центр города к реке», связать этот центр с рекой и «перевернуть эту инерцию, которая была взята городом, начиная со средневековья». По его мнению, в Минске задача организации центра должна быть связана если не непосредственно с рекой Свислочь, то, во всяком случае, с долиной реки Свислочь». Более того, на тот парк, «который строится по оси Свислочи должен быть открыт центральный ансамбль города Минска». Теперь это Центральный детский парк имени Горького.

Архитекторы послевоенного Минска (слева направо): Михаил Павлович Парусников, академик Академии архитектуры СССР, академик АН БССР;Михаил Осипович Барщ; Любовь Дмитриевна Усова; Абрам Григорьевич Духан

Так начиналось восстановление послевоенного Минска. Разумеется, столь большие архитектурные задачи не могли быть решены только белорусскими силами. Своих архитекторов, действительно, было совсем немного. В докладной записке «О положении с архитектурными кадрами Белорусской ССР» от 30 июня 1944 г. Воинов информировал Пономаренко, что «для работы в аппаратах Управления по Делам Архитектуры при СНК БССР, его местных органов (областные отделы и управления Главных архитекторов городов) и республиканских проектных организаций требуется, по минимальным расчетам, 120 архитекторов, а имеется в наличии только 15». Он просил походатайствовать перед союзным правительством «об отзыве 15 белорусских архитекторов из Красной Армии», выражал надежду, что должны возвратиться из эвакуации еще пять. Не решал проблему и 74 пункт упоминавшегося уже постановление Совнаркома СССР, обязывавший «НКО СССР (т. Смородинова) освободить от мобилизации в Красную Армию инженерно-технических работников и квалифицированных рабочих, занятых на восстановительных работах города Минска». Потому Воинов делал упор на том, что по «договоренности с ЦК ВКП(б) и Всесоюзным Комитетом архитектуры из выпуска Московского Архитектурного Института текущего года к нам будут направлены в июле с. г. 7 и в октябре месяце 30 молодых архитекторов». Теперь есть все основания говорить, что среди прибывших в белорусскую столицу зодчих было много по-настоящему талантливых специалистов. Например, М. О. Барщ, здания которого стоят на проспекте Независимости, площади Победы, площади имени Якуба Коласа. У него учились многие и многому, а его учеников, вспоминала Л. Д. Усова, тогда называли «барщенятами», чем те были довольны. Был в числе приехавших и Л. Н. Рыминский, проектировавший главный корпус БИТУ, а тогда БПИ. Многое сделал для Минска и А. Г. Духан – главный корпус Белорусского государственного университета, Дом книги, Центральный телеграф…

Курировал все проектные работы по созданию первой очереди главного проспекта в белорусской столице академик архитектуры М. П. Парусников, еще до войны сделавший себе имя своими работами в Москве. В Минске ему же принадлежит авторство ряда жилых домов на главном проспекте, а также Национального банка, стадиона «Динамо», моста через Свислочь.

Важнейшей проблемой были, конечно же, средства, которые могло дать только союзное правительство. И не только путем прямых ассигнований из союзного бюджета в бюджет республиканский. Изыскивались они самыми разными способами. Больше всего этим занимался П. К. Пономаренко – должность главы правительства обязывала. А он просить и настаивать умел, о чем красноречиво свидетельствует еще один пример. В мае 1948 г. Пантелеймон Кондратьевич направил министру автомобильной и тракторной промышленности СССР С. А. Акопову письмо с просьбой предусмотреть для белорусской столицы на 1949–1950 гг. средства в размере 5 миллионов рублей на строительство плотины, создание которой было прервано войной. В то время это равнялось примерно 1,25 миллиона долларов. Свою просьбу Пономаренко мотивировал тем, что Свислочь «в силу своей неурегулированности» не может обеспечить потребность города Минска и предприятий в воде, потому Совет Министров принял решение о создании в 15 километрах от Минска «мощного регулирующего водохранилища». И поскольку к тому времени полным ходом строился Минский тракторный завод, а первая очередь автозавода уже давала продукцию, то уточнялось, что эти предприятия в Минске «требуют в сутки 133 тысячи кубометров воды».

Письмо о долевом участии в строительстве плотины Пономаренко направил и министру текстильной промышленности СССР И. К. Федину, попросив предусмотреть на эти цели 500 тысяч рублей. Свою просьбу тоже мотивировал тем, что предприятия министерства текстильной промышленности относятся к числу наиболее мощных в белорусской столице и ежедневно потребляют 1500 кубометров воды. Плюс – необходимость «оздоровления жилых районов промпредприятий». Такое же письмо Пономаренко адресовал министру промышленности стройматериалов С. 3. Гинзбургу, указав, что предприятия Минпромстройматериалов в Минске ежедневно потребляют 1000 кубометров воды. Добавил при этом, что Свислочь – река неустойчивая, ее режим «характеризуется бурными паводками в весеннее время и крайне незначительным дебитом воды в летние и зимние месяцы», а потому она «не в состоянии обеспечить растущую потребность промпредприятий в воде». И тоже попросил 500 тысяч рублей, уточнив, что все строительство водохранилища потребует 12,5 миллиона рублей, дескать, речь идет совсем о мелочи. А министру легкой промышленности СССР Н. В. Чеснокову Пономаренко предложил выделить 600 тысяч рублей, потому что его предприятия в Минске ежедневно потребляют 3,5 тысячи кубометров воды. С ходатайством об изыскании 2,5 миллиона рублей он обратился к заместителю Председателя Совета Министров СССР В. М. Молотову. Все письма разосланы 29 мая 1948 г. Из других документов следует, что еще 2,5 миллиона рублей предлагалось выделить министерству электростанций СССР, 0,4 миллиона – министерству станкостроения СССР. Таким образом, на бюджет республики оставалось 2,5 миллиона рублей. Получалось, с миру по нитке – Минску водохранилище.

Выбивание средств – отдельная тема, и то, что Пономаренко пользовался определенным авторитетом у самого Сталина, тоже имело для этого немаловажное значение. Но примечательны слова 3. И. Азгура об этом руководителе, которые проливают свет и на то, как он воспринимался весьма авторитетными минчанами: «Пантелеймон Кондратьевич рисуется мне спокойным вулканом. Я не помню проявлений его гнева или взрыва ликования. Но и никогда не сталкивался с тем, чтобы он был равнодушным, безразличным к ходу разговора, к собеседнику… Я не знаю человека, который, уходя от П. К. Пономаренко, сомневался бы в исходе дела…». Присутствовал Заир Исаакович и на том самом майском совещании 1945 г., которое было посвящено восстановлению и реконструкции послевоенного Минска. О нем он оставил воспоминание, своей поэтикой тоже похожее на легенду: «Слушал я высказывание Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко о блестящем будущем Минска и в только что освобожденной нашей столице… Слушали оратора представители художественной интеллигенции. И вдруг в разгар его речи о магистралях и площадях будущего Минска в зале погасло электричество. Вокруг были руины, поэтому казалось, что весь город погрузился во тьму. Тогдашний главный дирижер вслух сказал мне: мол, о какой красоте грядущих времен может идти речь, когда мы не можем обеспечить свет сегодня.

Слышали бы вы, как убежденно и спокойно ответил на это с трибуны Пантелеймон Кондратьевич: «Я приглашаю вас лично в Минск через пятнадцать лет. Вы увидите один из красивейших… подчеркиваю, красивейших городов Европы!». В темном зале вспыхнула дружная овация, словно бы возмещая отсутствие света».

Никто из аплодировавших тогда не знал и не мог знать, что спустя три года своеобразный восклицательный знак их овациям будет поставлен в Польше во время визита в соседнюю страну группы белорусских архитекторов, которая брала с собой и фотовыставку, посвященную восстановительным работам в нашей республике. Отчитываясь о поездке на заседании правления Союза архитекторов, М. С. Осмоловский, ставший после А. П. Воинова начальником

Управления по делам архитектуры при Совете министров БССР, рассказал о том, что удивило поляков. Оказывается, самое «ошеломительное впечатление на них произвело то, что Советский Союз стоит на позициях классики, то есть того, что они у себя признают чуть ли не консерватизмом… В последний вечер устроили диспут. Приехали архитекторы из других городов. Все выступления сводились к вопросам идейности и направленности в архитектуре. Встречались говорившие, что жилье – подобно сотам в ульях и т. п… Выступил один оригинальный старик 70 лет. Он ведет кафедру графики и проектирования в Политехническом институте в Варшаве. Он сказал, что мы с большим интересом и страстью следим за пребыванием наших коллег в Польше. Изучили выставку и понимаем, на каких путях стоит советская архитектура. Я готов заявить, что Корбюзье – это французская канализация, выпущенная в Польшу… Произошло смятение……У них возникло желание организовать большую делегацию в Советский Союз…».

Оказывается, в архитектурных кругах Варшавы думали, что классику в СССР давно выбросили за борт современности, к чему когда-то и призывали футуристы. Да и не только футуристы. Вот что в декабре 1918 г. в статье «Архитектурная пощечина бетоно-железу», помещенной в газете «Искусство коммуны», писал авангардист Казимир Малевич: «Наш новый архитектор тот, кто отбросит Грецию и Рим мощным новым ударом, заговорит новым языком архитектуры». Он предлагал «взорвать институт старых архитекторов и сжечь в крематории остатки греков, дабы побудить к новому, дабы чист был новосказанный образ нашего дня». Вскоре после этой публикации Малевич переехал в Витебск и стал преподавать в Народном художественном училище, которому вскоре суждено было превратиться в техникум. Можно ограничиться констатацией, что Казимир Северинович был весьма своеобразным человеком, его даже хоронили в гробу, имевшем форму креста, но лучше добавить к сказанному, что тогда многие вне РСДРП, РКП(б), ВКП(б) вели себя как большевики, стремясь побыстрее зачеркнуть былое. И вот на тебе – в Минске классика, что с одобрением воспринимается и в других странах.

Не менее важным был еще один, сугубо практический вывод, касающийся впечатлений о поездке, озвученный Осмоловским: «У них нет еще понимания проектирования комплексной застройки. Отдельные куски магистрали делают разные мастерские. Никто их работы не координирует…». В Минске уже твердо стояли на том, что градостроительство – это, прежде всего, ансамбль. Реакция польских архитекторов фактически убеждала белорусских зодчих, занимающихся восстановлением своей столицы, что ими выбран верный путь. И с годами такое убеждение только крепло, что с особенной силой зазвучало во время творческого обсуждения застройки второй очереди проспекта, носившего к тому времени имя Сталина. Длилось это обсуждение четыре дня – с 17 по 20 июня 1953 г. Одновременно давалась оценка тому, что осуществлено на первом этапе: и главному проспекту, и прилегающим к нему улицам. А сделано было очень много хорошего, отмечал в своем выступлении и Г. В. Заборский. Притом Георгий Владимирович подчеркнул, что самым «большим достижением первой очереди строительства является то, что найден масштаб застройки, общий масштаб при его разнообразии». Сам он уже имел к этому непосредственное отношение. А В. А. Король напомнил, что «в общей сложности в проектировании Советской улицы участвовало 37 архитекторов», включая московских и ленинградских. Он также подчеркнул, что характерной особенностью возведения послевоенного города «была концентрация строительства, которая дала возможность в 5 лет создать на этом отрезке законченный ансамбль…».

Качество архитектуры нового Минска вскоре было замечено и в Москве. 29 июня 1954 г. президент Академии архитектуры СССР А. Г. Мордвинов направил В. А. Королю письмо с просьбой «оказать всемерное содействие работникам Центральной студии документальных фильмов, выехавшим в Минск для производства киносъемок. Съемки производятся для цветного звукового фильма «Восстановление городов», выпускаемого указанной студией под наблюдение Академии архитектуры СССР по специальному поручению Правительства…

Ориентировочно намечены следующие объекты съемок в г. Минске:

1. Новые жилые дома и общественные здания на просп. Сталина.

2. Формирование городских ансамблей – перспективы пр. Сталина, Вокзальной площади, Комсомольского бульв., парка Победы, стадиона.

3. Масштабы восстановительных работ – макет застройки, показ на нем осуществленного и предстоящего строительства…».

При этом президент Академии архитектуры сообщил, что «оттенить новые съемки авторы фильма намерены документальными кадрами о разрушениях, проведенных немецко-фашистскими оккупантами в Минске и репродукциями с документальных фотографий». Мордвинов выразил надежду, что Король поможет «наиболее полно и наглядно показать средствами кино успехи, достигнутые в проведении восстановительных работ в г. Минске».

Удивил Минск и Н. С. Хрущева, посетившего город в 1958 г.: «Когда проезжаешь по главной улице Минска, создается впечатление, что ты словно едешь по Невскому проспекту». То, что было сделано в ходе послевоенного восстановления и возрождения белорусской столицы, с заметным восхищением со временем стало восприниматься самими архитекторами, принимавшими в тех работах непосредственное участие. Один из них Г. В. Сысоев – автор зданий горисполкома, магазинов «Академкнига», «1000 мелочей» – в своем выступлении по радио в честь 40-летия Победы говорил о «феноменальном явлении, которое представляет сейчас Минск-полуторамиллионный город с развитой первоклассной промышленностью, с высокой культурой, великолепными архитектурными ансамблями улиц, проспектов, площадей…». Он не скрывал, что даже для него – очевидца и соучастника всего того, что произошло в Минске, – с некоторым трудом укладывались в сознании, «казалось бы, невозможные для сопоставления картины: город в развалинах и руинах, город пепелищ и цветущий современный столичный город…».

П. К. Пономаренко, открывая памятное собрание актива в мае 1945 г., посвященное восстановлению белорусских городов, подчеркнул: «Нам бы хотелось в деле развертывания строительства опереться на хороших, умных людей, не на формалистов, не на буквоедов». Похоже, получилось. Особенно в столице. В начале 1980-х гг., вспоминает ученица Г. В. Заборского профессор и доктор архитектуры Ирина Антоновна Йодо, в Минск приезжала комиссия ЮНЕСКО. Ее «специалисты собирали информацию об архитектурных памятниках, достойных особого отношения государства и мирового сообщества. Первая очередь застройки Ленинского проспекта, которая берет начало от почтамта и заканчивается площадью Победы, произвела на них очень сильное впечатление. Они пришли к выводу, что это цельный архитектурный ансамбль, который заслуживает быть взятым на учет как один из лучших цельных комплексов архитектуры… этот комплекс является одним из лучших архитектурных произведений в европейской архитектуре». Главный проспект белорусской столицы к тому времени носил имя Ленина. Приведенные слова красноречиво говорят, что зря Томас М. Бон определение «Минский феномен» взял в кавычки. Немецкий автор, перелопачивая минские архивы, почему-то сосредоточил внимание преимущественно на спорах и конфликтах, которые тоже были во время восстановления Минска, особенно между самими архитекторами, архитекторами и строителями, а также на трудностях того восстановления – нехватке и текучести кадров, недостатке станков, материалов, на том, что не все из намеченного было реализовано на практике. И уж совсем неуместно звучит его упрек, что в послевоенном Минске мало чего осталось от довоенного. Ведь главная «заслуга» в этом принадлежит землякам автора книги.