Текст книги "Психопат: ночь в аэропорту. Том 1"

Глава 3

На кровати валялись бумаги, а поверх них лежал открытый черный чемодан. На столе стояла пепельница, набитая окурками сигарет. В комнате витал запах плесени, пота и табака.

Этот номер напоминал притон. Стены в некоторых местах ободраны, обои свисали параллельно потолку, на котором еле-еле держалась лампочка на проводах. Углы комнаты покрывались пятнами плесени. Помимо интерьера, напоминающего нору крысы, по комнате располагались некоторые предметы мебели: маленький поцарапанный стол, разваливающаяся табуретка, небольшой шкаф со сломанными полками. Еще в номере стояла кровать, точнее, подобие кровати. Это были набросанные друг на друга одеяла, поверх которых лежал матрац.

Из ванной вышел светловолосый накачанный мужчина, с полотенцем на поясе, прикрывающим его гениталии. Он прошелся по комнате, достал из пачки сигарету и подошел к окну.

Наступило уже утро. Нежные лучи яркого солнца не могли просочиться и разнообразить этот тусклый мир, который находился в комнате. За окном виднелся небольшой дворик, где играли несколько ребятишек. Мужчина задымил.

Его тяжелый, угрюмый взгляд устремился в неестественную пустоту скитающихся мыслей. Рука медленно поднималась к губам, заставляя сделать затяжку.

В этот момент в коридоре послышались матерные возгласы. Мужчина сразу узнал голос владельца отеля, ругающегося с одним из своих квартирантов из-за неуплаты аренды. Эти крики привели в себя ушедшего в мысли мужчину. Не докурив до конца, он потушил сигарету и начал быстро передвигаться по комнате. Отбросив полотенце, мужчина оделся, собрал все бумаги, валявшиеся на кровати, подвинул табуретку и сел за стол.

Через несколько часов, после чтения бумаг, он зажег очередную сигарету и опустил свинцовый взгляд в окно на синеющее небо. Словно данный проем символизировал надежду в этом маленьком гадком местечке, сопоставимом с его собственной жизнью. Взгляд был напряженным, но в то же время пронизан легким сиянием мечтаний. Повернув голову обратно к столу, он закурил, а затем поднес зажигалку к кучке документов и чиркнул. Огонь начал поглощать листы бумаг. Человек накинул на себя кожанку, взял чемодан и вышел из комнаты, заперев за собой дверь.

Мужчина спустился к ресепшену, если, конечно, можно было назвать захудалый уголок, покрытый паутиной, таким деликатным словом. За стойкой сидел толстяк с волосатыми руками и грязной бородой, от которого за милю разило перегаром. Заметив спускавшегося посетителя, он было уже собирался привстать, но, так и не осилив это сложное действие, плюхнулся обратно.

– Мистер Лестрейд, вы уезжаете? – спросил портье бездонным пьяным голосом.

– Да, мне пора, – оставляя на столе ключ от комнаты, ответил посетитель.

– Как вам наше обслуживание? – икая задал вопрос алкоголик, изрыгая зловонию.

Джим молча направился к выходу, не отвечая больше этому пьянице. За спиной только послышалось, как хозяин буркнул вдогонку уходящему от него мужчине:

– Ну и вали.

Агент вышел из отеля и прошел пару кварталов, чтобы поймать такси, так как в этом захудалом местечке поблизости не было видно ни одной машины. После Каррагер направился в аэропорт.

Около 12:30 к главному входу аэропорта Шаль-де-Голль приближался предатель. Он шел уверенной походкой, твердо держа в своей руке чемодан. Движения были даже не столь уверенными, сколько олицетворяли собой принятие вызова. Человек, готовый в любую минуту выйти на ринг со своим соперником и биться до тех пор, пока один из них не рухнет замертво. Конечно, это было немного странно, но люди, замечающие Джима (а замечали его практически только женщины), бросали свой игривый взгляд на красавца и провожали его неисполненным желанием своей похотливой жажды укротить жеребца.

Джим был белокожим мужчиной тридцати семи лет, атлетического телосложения, ростом около ста восьмидесяти сантиметров. У него были немного взъерошенные светлые волосы, но назвать блондином его было нельзя. Прямой лоб, на котором виднелись едва заметные морщины.

Взгляд прозрачных, светло-голубых глаз мог притянуть внимание любой женщины. Джиму стоило всего лишь посмотреть этим бездонным взором, как девушка могла полностью погрязнуть в пространстве, ограниченным четырьмя стенами, в чертогах блаженства. Это блаженство было интригующим, настораживающим, заставляющим задуматься и решить загадку, закрытую в этих глазах. Словно за стеклянными гранями бился человек, пытающийся выбраться наружу, но его никто не слышал. Поэтому глаза Джима очень сильно выделялись среди прочих элементов мимики. В целом у агента были выразительные черты лица: выпирающие скулы, брутальная щетина, круглый подбородок и пухлые губы, напоминающие элегантный бант к смокингу. Одет Джим был в черную кожанку, серовато-синие джинсы и потертые темные туфли.

При входе в аэропорт перед агентом предстала следующая картина: одни носились туда-сюда со своими вещами; другие стояли, образовывая длинную шеренгу; третьи трясли автомат с кофе, который не хотел отдавать их товар; четвертые в спешке перебегали от одной кассы к другой. В целом, это напоминало хаос.

Джим подошел к информационному табло, выделил для себя ближайший рейс до Санкт-Петербурга и проследовал к стойке регистрации №3, где занял свое место в очереди, которая была очень длинной и тянущейся, словно изгибающаяся змея.

Когда подошла очередь агента, он наклонился к окну. На своем рабочем месте сидела девушка с дежурной белоснежной улыбкой.

– Добрый день, месье!

– Добрый день, ближайший рейс до Санкт-Петербурга, – ответил Джим.

– Минуту. Ваш паспорт и виза.

Джим передал документы.

Агент, стоявший у регистрационной стойки, оглядывался по сторонам, пока блондинка заполняла данные.

– Вы провозите с собой багаж?

– Да, чемодан.

Девушка продолжила оформлять сведения.

– Вот ваш посадочный талон и багажная квитанция, месье. Приятного вам полета! – с улыбкой произнесла сотрудница заученную фразу.

Джим взял билет с квитанцией и отправился проходить контроль безопасности. Таможенный надзор напоминал средневековые ворота замка: рамка стационарного металлоискателя в роли ворот, охранники аэропорта в облике стражей, пистолеты вместо мечей на поясах, а гончие собаки – интроскопы.

Джим положил чемодан на вращающуюся ленту, которая проходила через интроскоп, а сам проследовал через рамку стационарного металлоискателя, после которой охранник приступил к стандартной процедуре досмотра. Ощупав всю поверхность верхней одежды Джима, сотрудник попросил снять обувь. Проверив туфли, он сказал:

– Проходите.

Джим обулся и уже собирался взять чемодан и отправиться дальше, как вдруг послышался голос:

– Постойте. Месье, откройте, пожалуйста, ваш чемодан.

Джим с недоумевающим взглядом посмотрел на женщину полицейского и ответил:

– Какие-то проблемы?

– Мы должны осмотреть ваш багаж.

Джим подошел к чемодану, щелкнули запоры. Внутри лежало несколько папок, в которых находились бумаги. Женщина начала пристально осматривать кейс.

– Пожалуйста, будьте осторожны с этими документами, – говорил Джим, делая взволнованное лицо.

– Куда вы направляетесь, месье?

– Санкт-Петербург, – спокойно отвечал Джим, протягивая паспорт и посадочный талон второму охраннику.

– Цель вашего визита в Париж?

– Я – ученый. Выступал в Париже на научном симпозиуме на тему электронных средств связи. Это мой доклад. Теперь направляюсь к себе на родину. Если имеются сомнения, можете просмотреть все эти папки, там вы все равно не найдете ничего интересного, если вы, конечно, поймете, о чем идет речь.

Женщина посмотрела на него с недоверием и начала пролистывать документы, находившиеся в папках, не встречая при этом практически ни одного знакомого слова. Взяв в руки бумаги в желтом файле, Джим тут же подхватил:

– О, здесь одна из моих фундаментальных работ по электронной химической связи. Конечно, это пока только теория, но уверен, в скором времени я смогу это подтвердить. Основная идея гипотезы заключается в том, что образование химической связи может происходить как путём обобществления двух электронов, принадлежащих разным атомам или свободным радикалам, так и в результате передачи пары электронов одним из атомов в общее пользование с другим электроннодефицитным атомом по донорно-акцепторному механизму. Данная гипотеза была предложена еще вначале XX века Льюисом Г. Н.66
  Гильберт Ньютон Льюис (1875 – 1946) – выдающийся американский физико-химик, известный своими новаторскими работами в области химической термодинамики, химической кинетики, теории связи и фотохимии. В 1916 году Льюис предложил концепцию ковалентной связи, которая стала основой современной теории химической связи. Он описал ковалентную связь как результат совместного использования электронных пар между атомами.


[Закрыть] Другими словами, – отмахнулся небрежно Каррагер, – электроны атомов водорода заполняют электронные оболочки обоих атомов углерода до октета, к слову, правило октета…

– Ладно, хватит, вы можете проходить, – раздражительно сказала женщина.

– Всего хорошего.

– Видимо, сегодня не день Эжени Мишель, – произнес второй сотрудник безопасности аэропорта с иронической улыбкой.

– Подумай сам, какой из него ученый? Атлетическое телосложение, черная кожанка и брутальная щетина. Он больше похож на модель из «Vogue», чем на ученого.

– Но все же он явно знает достаточно.

Джим тут же закрыл чемодан, улыбнулся на прощание женщине и отправился в зал ожидания, минуя перед этим зону duty-free и табло с номерами «гейтов».

Взяв газету, агент уселся на стул и начал читать, чтобы как-то занять себя до начала посадки на самолет. На страницах были уже изрядно заезженные темы о выходе Великобритании из Евросоюза, о продлении санкций в отношении России, о положении дел в Сирии и т. п. Джим внешне выглядел очень спокойным, но внутри его жилки переполнялись потоком крови. Глаза время от времени незаметно отстранялись от газеты и осматривали весь зал, а после опять утыкались в новостные статьи.

Оставалось всего лишь несколько часов до того, когда он начнет более-менее размеренную жизнь. Но если так подумать, на какую спокойную жизнь может рассчитывать тайный агент после двадцати девяти лет службы? Джим знал, что русские смогут его защитить. Они твердо осознавали, что путем угроз, подкупа и других методов грязных сделок, сотрудники не смогут выведать данные об оружии у одного из лучших тайных агентов ЦРУ. Поэтому для спецслужб важны были только сведения про операции произведенные ЦРУ в мире, которые Джим мог им предоставить.

Агент, конечно, понимал, что этого все равно им будет мало. Но из вариантов: быть убитым или жить в особняке с кучей прислуги, он, разумеется, выбрал особняк, хотя этот выбор он сделал и не сразу.

*****

Чем ближе Джим приближался к цели, тем дальше отдалялся от своего дома

– Америки. Особенно его душа изворачивалась при мыслях о родном баре, который находился на Медл Вэлли Драйв, которого он больше никогда не увидит. Не встретит чёрствого бармена Бенджамина Диксона, который брался при любой драке за биту, стоящую под барной стойкой. Милую официантку Нэнси Хилл, с хрупкими плечами и изысканно виляющими бедрами, на которые время от времени засматривались посетители. Но, не дай бог, кому тронуть ее хоть пальцем. Бенджамин в сию же минуту выходил с битой из-за стойки и выкидывал за шкирку на улицу любого, кто к ней прикоснется. Бармен любил Нэнси, как дочь. Он был одним из близких друзей ее отца, который был тайным агентом, но, провалив операцию в Великобритании, был застрелен, по официальным данным. Некоторые же думают, что его ликвидировали по приказу директора ЦРУ Дилана Динлейка. Нэнси осталась после смерти практически одна, ее мать спилась и подалась в проституцию. Братьев и сестер у нее не было. Осталась только бабушка, которая любила безумно свою внучку. Для того чтобы продержаться им обеим на плаву, Бенджамин предложил работу Нэнси. И вот каждый день по вечерам девушка разносит выпивку посетителям, убирает со столов и получает небольшое жалование. Поначалу ее не воспринимали всерьез, глумились и подшучивали, иногда слегка шлепали по заднице. Но буйный нрав Диксона вышибал из посетителей в один момент всю дерзкую похоть. Поэтому со временем к Нэнси все привыкли, стали уважать и даже полюбили. Бар без ее смены уже не выглядел так торжественно в этой дыре.

Подавляющим большинством посетителей Бенджамина были агенты, работающие на ЦРУ. Это место было укрытием от своего начальства. Здесь действовало правило: «Любишь драку – умей платить». Поэтому агенты приходили сюда исключительно отдохнуть.

Сам бар можно назвать спикизи77
  «Спикизи» (speakeasy) – это термин, обозначающий тайный бар, работавший во время «сухого закона» в США (1920—1933 гг.). В это время производство, продажа и потребление алкогольных напитков были запрещены. Спикизи стали популярным способом для людей получить алкоголь нелегально. Как работали спикизи: находились в тайных местах, таких как подвалы, чердаки, задние комнаты магазинов; для того, чтобы попасть, нужно было знать пароль или шифр; предлагали живую музыку, чтобы привлечь посетителей и скрыть шум от нелегальной деятельности.


[Закрыть]. Обстановка 1930-х годов, играющий патефон, море крепкого пойла и драки. Старые столики, за которыми агенты, окутанные табачным дымом, сидели, раскладывая преферанс. Настоящие дамы в облегающих платьях, подчеркивающих манящие формы. Милая Нэнси, быстро проходящая мимо столиков, собирала стаканы и обновляла пепельницы. И буйный нрав Бенджамина Диксона. По всему этому Джим скучал безумно. Его душа тяжелела, словно в одночасье масса тела увеличивалась на несколько килограммов из-за тяготеющих его душу воспоминаний.

Каждый раз, когда жизнь ударяла кулаком ему по морде, он отправлялся в бар Диксона. Бенджамин был одним из лучших друзей Джима, хотя Диксон скорее воспринимал Джима, как сына. Эта тонкая грань, когда друг может предать, а отец будет защищать своего сына до конца. В целом, у них были прекрасные отношения, поэтому Джим при каждом удобном случае пытался заглянуть в бар, пропуская очередной стакан виски со своим другом и разговаривая об этой непутевой сплошняком жизни.

Когда Джим вернулся в Америку с Тао Чжоу для миссии в Белом доме, он не упустил момента навестить своего друга с очаровательной китаянкой по имени Веики.

Почти всю ночь Джим, Бенджамин и Веики сидели и распивали сперва ром, затем виски, погружаясь все глубже в атмосферу пьяного угара. Бенджамин был восхищен китаянкой. Он даже сказал в каком-то часу ночи после выпитого: «До этого момента, в этом баре была одна девушка, из-за которую я брал биту! Теперь их две!». На что Веики, будучи уже немного хмельной, рассмеялась и ответила:

– А как же Джим?

– Этот чертов малый… Да он сам умотает любого, даже меня вместе с битой! Но думаю, если тебя кто и тронет, то за биту мне не придется браться.

– Это еще почему? А как же ваши слова? Вы что отказываетесь уже? – игриво спрашивала китаянка. – Очень жаль, я была готова принять это предложение в любой удобный для меня момент, – посмеиваясь, отвечала Веики со слегка опущенной головой.

– Нет-нет, милая моя, просто за всю мою жизнь Джим не приводил сюда еще ни одну женщину! А знаю я его очень-очень давно, можешь поверить старику. Да и кто сюда согласится прийти? Понимаешь, о чем я? – сверкающими глазами и с румяными щеками, говорил Бенджамин, намекая таким образом, что Веики очень сильно нравится Джиму.

И, кроме этого, он просто хотел побесить Джима, который покраснел при виде этой очаровашки.

Он знал, что у Джима было много женщин. С его привлекательной внешностью он мог заполучить практически любую, однако он ни разу не приводил ни одну даму в бар.

И не по тому, что в этом месте все было заполнено кубами дыма; и не по тому, что играл старый патефон; и не по тому, что здесь порой воняло хуже, чем в свинарнике; и не по тому, наконец-таки, что это место напоминало пиратское убежище больше, чем цивилизованное заведение. Он попросту никогда не открывал свою душу настолько, чтобы привести сюда женщину, в место своего настоящего «Я».

Ведь, по иронии судьбы, дом не там, где мы живем или находимся, а там, где душа обретает яркие краски душевного порыва под названием «Жизнь».

И Бенджамин заметил это по глазам Джима, который бросал свой кроткий, слегка потерянный взгляд каждый раз на Веики, когда та отворачивалась.

– Поэтому, если тебя кто и тронет, я буду искренне сочувствовать тому человеку, потому что Джим явно сделает из него отбивную, – продолжал Диксон.

– Кажется, кто-то перебрал! – встрял в разговор Джим, желая быстрее завершить эту тему.

– Перебрал? Я? Да никогда! В свои шестьдесят я перепью любого в этом зале, даже если придется пить вдвое больше! – громко, размахивая руками и смеясь, заявил хозяин бара.

После этих слов Диксону пришлось обслужить клиента. Веики проводила его игривым, мягким женским смехом. Когда он отошел, они остались с Джимом наедине.

По выражению лица Каррагера было видно, что он не готов заговорить первый, наслаждаясь обжигающе горячим виски Диксона, который он так давно не пробовал. Веики обернулась и уставилась своим легким будоражащим взглядом на Джима.

– Я бы хотела здесь остаться, прекрасное место.

Джим сделал глоток виски и проговорил:

– Да. … Это лучшее место…

Джим не успел закончить фразу, как Веики его перебила:

– С тобой, – еле слышно произнесла китаянка, уставившись на Джима.

Джим, услышав эти слова, был ошеломлен, словно на него резко выехала из-за угла машина, фары которой ослепляли глаза ярчайшим светом. Он резко повернул голову и увидел нежность, переплетающуюся с сексуальностью. Это было трудно вообразить, но Джим запечатлел этот момент в своей памяти и никогда не забывал его, периодически перелистывая эскизы обрывков прошлого в уме. Черное облегающее платье выделяло ее бюст, манящие бедра, видневшиеся из-за слегка задернутого подола, приковывали к себе особое внимание. Вьющиеся волосы, раскинутые по плечам, испускали запах табака.

Ее миловидное лицо выражало страсть и нежность одновременно. Было ли это результатом алкоголя, который кровоточил через вены, или разум потерял ясность, уже не имело значения…

Это не укладывалось в голове Джима. Как такое могло сочетаться в одном моменте и в одном человеке? Джим не знал, что ответить, и уставился в ее глаза своим бездонным глупым взглядом. Веики этим действием поразила агента в самое сердце. Диксон заметил, как Джим впервые тонет, не предпринимая попыток спастись.

– Ну, что ж! Продолжим!».

*****

Агент проснулся от возникших воспоминаний и опять оказался в набитом зале аэропорта.

Оставалось немного времени до новой жизни. На тот случай, если российские спецслужбы не выполнят своего обещания, Джим приготовил план. Сразу же по прибытии в Россию у него возьмут интервью для освещения информации в СМИ, чтобы Американское Правительство не имело право затребовать его экстрадиции, а российские спецслужбы не смогли обмануть. Джим договорился с одним из журналистов газеты «Ведомости», что по прилете сразу же даст сенсационное интервью, принимать которое будет Роман Белкин, человек ответственный, храбрый и решительный. Журналист занимается тем, что критикует власть, поэтому, если Джима схватят, он может быть уверен, что мир узнает правду.

Джим решил отвлечься от своих мыслей и приступить к прочтению газеты, как вдруг на его глазах разыгрался скандал одной из английских пар, где женщина начала кричать на своего мужчину. В это время один из сотрудников безопасности аэропорта направился к бушующим супругам и попросил успокоиться. Однако напор женщины только усилился, и она продолжила дальше кричать на своего мужа. К ним подошел еще один сотрудник и попытался помочь уладить конфликт.

Но что может быть хуже злой женщины? Разве только две злые женщины.

Дама, не внимая словам сотрудников безопасности аэропорта продолжала скандалить, а мужчине ничего не оставалось, как попятиться назад и отводить лицо в сторону, чтобы успеть, в случае чего, увернуться от пощечины. За такое поведение один из сотрудников попросил пару проследовать за ним, чтобы разобраться в ситуации. А дальше… Дальше Джиму стало плевать на все это. Он уселся поудобнее в жестком железном стуле, расправил газету и продолжил читать.

Глава 4

Вашингтон 11:45. Дилан Динлейк, директор ЦРУ, не выходил из своего кабинета. Он то судорожно метался из угла в угол, то сидел, склонившись над телефоном в ожидании хороших новостей. На столе стояло пять недопитых чашек кофе. Невесомый пепел стал похож на застывшую вулканическую лаву, которая переваливалась за края пепельницы, словно из кратера вулкана.

Директор отменил на сегодня все встречи и дал поручение Дорис, чтобы она не беспокоила его, если только это не касается новостей о Джиме Каррагере.

Бессилие и волнение, покоившиеся в Дилане все эти месяцы, стали сказываться на здоровье: красные глаза говорили о бессонных ночах; неуклюжесть, которую он никогда не испытывал прежде, даже с учетом роста и габаритов, символизировали о рассредоточенности и погруженности в себя; раздражительность стала его спутником. Все это уничтожало бывшего шпиона ЦРУ, поскольку нет более тяжкого груза для человека, чем неизвестность. Тем более, если эта неизвестность сейчас где-то расхаживает с данными, которые могут уничтожить не только его карьеру, но и жизнь. Впрочем, для Дилана это было одно и то же.

Сидя в своем потертом кожаном кресле с очередной чашечкой кофе, директор на нескольку минут потерял реальность времени, и фантазия унесла его на теплые берега Калифорнии. Там, где прохладный бриз обдувает кожу. И застывшее тело, закутавшееся в дым горячих кубинских сигар, раскинуто на полосатом шезлонге. А перед глазами играются скользящие волны, пытающиеся вырваться на берег. Он медленно, раз за разом подносит пепельный дым сигар и растворяет его в облаке палящего солнца. Мягкий смех хорошеньких девушек доносится с берега, которые вскоре должны будут ублажить своего господина.

– Сэр, на проводе Дэвид Хант из посольства в Париже, говорит: «Срочно», – раздался голос секретарши по селектору, вырвавший директора из грез.

– Соедините, – ответил директор ЦРУ невозмутимым голосом.

Динлейк затушил сигарету в пепельнице, вывалив при этом несколько окурков за края, и встал со своего кресла, направившись к окну. Сунув руки в карман и уставившись в пространство, произнес:

– Слушаю.

– Сэр, Джим Каррагер… мы нашли его!

Динлейк обернулся и посмотрел на селектор. Брови были сведены, а стеклянный взгляд пытался разглядеть образ Ханта. Голова директора заполнилась приятными мыслями о поимке предателя. И куда сильнее его привлекала жажда осознания, какие страдания он причинит ему собственными усилиями. Вот она, настоящая награда.

Мысли проносились со скоростью рвущегося мустанга, сменяясь от забвенных грез до напряжения силы вулкана.

– Где он? – решительно спросил Дилан.

– Мы только что заметили его в какой-то дыре, кажется, это отель France Louvre. Он вышел и заказал в двух кварталах от гостиницы такси. В его руках был чемодан.

Динлейк задумался.

Если он передаст кому-то эти данные… Проклятый Каррагер! Безмозглый идиот!

Директора явно отстранят от должности, и он это прекрасно понимал. После этого безмерная череда сменяющихся друг за другом месяцев, превращающихся в года – «Летопись преступника №1 Дилана Динлейка» или «Террористы среди нас», – непрерывного расследования его делишек. Он займет противоположную сторону стола от обвинителей и будет находиться в холодном поту брезгливых слов, вылетающих из его рта на задаваемые вопросы агентов правительства. Затем на несколько лет его посадят в загородный дом, где кругом будут топтаться служебные собаки с охраной. Когда расследование закончится, то и этих благ его лишат, поместив в «убежище» похуже Алькатраса. И так постепенно жизнь превратится в бессмысленное существование, сменяющееся день за днем наростом морщин на лице и искалеченным сердцем от нервов.

– Куда он направляется?

– Сейчас за ним следит один из наших агентов. Предположительно, Каррагер направляется в аэропорт Руасси88
  Руасси – это название коммуны (общины) во Франции, расположенной в департаменте Валь-д'Уаз, в регионе Иль-де-Франс. Она известна прежде всего тем, что на ее территории находится аэропорт Шарль де Голль, крупнейший аэропорт Франции. Иногда, чтобы обозначить аэропорт, его называют «Руасси-Шарль де Голль» или просто «Руасси». Однако, официальное название аэропорта – «Аэропорт Шарль де Голль».


[Закрыть].

– В аэропорт? – повышенным тоном переспросил директор. – Он не должен улететь! Тебе понятно!? Хант, делай, что хочешь, но ты должен убрать его и забрать чемодан.

– Я все сделаю, сэр.

– Как только задание будет выполнено, доложить мне.

Разговор окончен.

Дилан плюхнулся в свое кресло и глубоко вздохнул. На его лбу виднелись капельки пота. Лицо искажало сильная усталость, словно этот человек только что преодолел сорокакилометровый марафон. Последний раз он был так взволнован больше двадцати лет назад, когда выполнял поручения своего правительства в ГДР99
  Германская Демократическая Республика (Восточная Германия) – социалистическая страна в Центральной Европе, существовавшей с 1949 по 1990 год. Она располагалась на территории бывшей восточной зоны оккупации Германии, а ее столицей был Берлин.


[Закрыть].

На службу он поступил еще совсем юнцом во времена «Холодной войны»1010
  Холодная война – это период геополитического противостояния между СССР и США и их союзниками, который длился примерно с 1947 по 1991 год. Хотя между СССР и США не было прямых военных столкновений, этот период характеризуется напряженностью, гонкой вооружений, идеологическим противостоянием и различными конфликтами по всему миру, в которых участвовали страны с обеих сторон.


[Закрыть], когда ему не было и девятнадцати.

Дилан вел шпионскую деятельность за Советским Союзом в Восточной Германии (ГДР). Так как ситуация там была постоянно напряженная, особенно после возведения Берлинской стены, он практически каждый день рисковал своей жизнью. Советские солдаты не церемонились с западными лазутчиками, пытавшимися подорвать авторитет коммунизма.

Со временем, в 50-х годах, после смерти И. В. Сталина ситуация в ГДР улучшилась. Массовых репрессий больше не было. Люди могли вести свой быт без ощущения страха смерти. Этот период в России называли «Хрущевская оттепель»1111
  «Хрущевская оттепель» – это неофициальное обозначение периода в истории СССР с 1953 по 1964 год, когда после смерти Сталина к власти пришел Никита Хрущев. Этот период характеризовался некоторыми либеральными реформами, ослаблением репрессий и частичным переосмыслением сталинского режима.


[Закрыть]. Да и Дилан мог больше не так искусно конспирироваться. Он подумывал о том, что теперь сможет вернуться домой, в родную Америку. Но постепенно начинался разгар холодной войны. Агенту поступали поручения об установлении месторасположений военных баз и секретных складов с вооружениями и боеприпасами, а также фиксации численности советских солдат в ГДР.

Так, с девятнадцати лет, большую часть жизни – до конца «Холодной войны» – Дилан пробыл в чужом государстве, исполняя долг своей стране.

После окончания «Холодной войны» директор был отозван обратно в Америку, где начал строить карьеру в качестве начальника, а не подручной собаки, которая выполняла грязную работу. Дилан не был безупречным агентом, но, несмотря на это, он очень быстро добивался успехов. Вплоть до того, что стал директором ЦРУ. Всему этому он обязан своей хитрости и лицемерию. Постоянные интриги и предательства своих агентов, фальсификации документов, шантаж вывели его на первые ряды зрителей Правительства США. И теперь эта гончая преследует своего агента.