Текст книги "Психопат: ночь в аэропорту. Том 1"

– Совершенно верно, – кивнул головой Эжен. – Мы пытались вычислить эти организации более пяти лет, но так и не смогли. С момента смерти их лидера они стали хитрее, программное обеспечение, принадлежащее им, невозможно обойти. Ни шпионы, ни внешняя разведка не могут выяснить ничего. Сейчас мы располагаем секретной информацией о том, что Асаф собирается заявить о себе, чтобы другие организации признали его верховенство, и они объединились под его началом.

– Заявить о себе? – с едва полуоткрытым ртом и хмуренными бровями спросил жандарм. – Вы имеете в виду …?

– Да, – утвердительно сказал Эжен. – Но мы не можем быть абсолютно уверены до конца. Это всего лишь наиболее вероятный сценарий.

– Тогда необходимо эвакуировать аэропорт.

– Нет, – отрезал Эжен. – Если бы они планировали взрыв, то уже сделали бы это.

Но вы правы, мы не можем так рисковать, поэтому мои люди сейчас проверяют каждый угол аэропорта. Кроме того, судя по видеозаписям и билету, приобретенному Джимом Каррагером, он собирался отправиться в Россию. Поэтому его планы не касались Парижа.

– А кто же тогда напал первым на Каррагера? – спросил Уолтер.

– Я не могу раскрыть эту информацию. Я и так уже выдал слишком много только из уважения к вам, господа.

– Хм, может, конечно, я плохо слушал, но так и не понял, причем здесь Джим Каррагер и ваше появление? – спросил с ухмылкой жандарм. – Нужно только уничтожить этого террориста и нечего с ним играться. Здесь вы нам не нужны.

– Именно поэтому я здесь. Джим Каррагер имеет ценные сведения относительно формировании организации «Энтикам», а также о планах Асафа. По всей видимости, Асаф намеревался заявить о себе, и мы все понимаем, каким образом это должно произойти. Мое руководство хочет, чтобы Каррагера взяли живым и допросили.

– Полагаю, у вас это не получится, – вставил комиссар. – Я разговаривал с ним, он исключил контакты.

– Пойдет, – уверенно сказал Эжен. – Он же хотел интервью.

Глава отдела повернулся и обратился к одному из своих подручных:

– Найдите журналиста, готового взять интервью у террориста.

– Да вы спятили!? – возмущенно, чуть не начиная орать, бросил Гюстав. – Какое интервью! С меня хватит! Полная эвакуация и штурм!

– Никакой эвакуации, – монотонным твердым голосом, отдающим непоколебимой решительностью, прервал Эжен. – Если мы начнем эвакуацию, то заставим Каррагера действовать, и потеряем контроль над ситуацией.

– И что же он сделает!? Пулю себе в лоб всадит!? Начнет расстреливать заложников? Он и так уже собирается это делать, поэтому времени у нас нет!

– Я вам уже сказал, генерал, он нужен живым.

– А почему нельзя отправить одного из наших под видом репортера? Он бы мог убрать объект? – спросил Уолтер.

– Как вы сами правильно заметили, Уолтер, при разговоре с генералом, Джим Каррагер действует не один. Ему кто-то подбросил пистолет. Поэтому не стоит рисковать напрасно людьми. Также, если он выживет, ситуация может выйти из-под контроля.

– Мне плевать на ваши приказы, я отдаю поручение вывести людей и начать штурм … – пылал гневно жандарм.

– Хватит! – выпалил Эжен. – Вы мне осточертели! Генерал, вы под моим руководством, если у вас не хватает выдержки выполнять свою работу, то я буду вынужден освободить нас от вашего присутствия. Мы не имеем право на неверный шаг, поэтому все должны прийти к единому решению и найти единственный верный выход из сложившейся ситуации.

После этих слов началась страшная ругань. Затем на минуту все успокоились, но вслед за этим началось все заново.

Гюстав Женерё продолжал настаивать на полномасштабной операции по эвакуации людей из аэропорта и штурму терминала. Он подкреплял свои слова тем, что промедление каждой секунды может стоить потерей жизней, учитывая, что отведенный им час заканчивался.

Эжен Бутен высказывал позицию о проведении переговоров с террористом и настоятельно возражал против штурма терминала.

Уолтер Дюран был частично согласен как с одним, так и с другим. Однако в обоих случаях он видел больше вопросов в действиях каждого, чем конструктивный и продуманный подход к разрешению ситуации. Комиссар не мог понять, почему руководитель, Эжен Бутен, стремится к контакту с террористом, что не соответствовало принятой доктрине по отношению к террору – отказ от переговоров. А Гюстав Женерё, по мнению Уолтера, казался совершенно лишенным здравого смысла, предлагая совершать любые действия, противоречащее доводам Эжена.

Споры продолжались некоторое время, набирая обороты, пока не открылась дверь, и в помещении не зашел полицейский с молодой смуглой девушкой.

Глава 12

Молодая амбициозная журналистка Аннет Бибо ехала в такси, быстро проглядывая своими черными ежевичными глазами страницы потрепанного блокнота.

«09:30 – предполагаемое время совершения преступления. Трое детей, а также мужчина и женщина были зверски убиты. Филипп – младший сын Дианы – пять лет. Череп пробит молотком. По всему телу присутствуют синие отеки – перед смертью был сильно избит».

Перелистнув страницу, Аннет продолжила читать:

«Аналогичные травмы обнаружены у других детей: Ребекка 8 лет и Эмелин 11 лет. Рядом с телом Ребекки найдено кровавое полотенце… Возможно, она была изнасилована.

Пальцы Эмелин превращены в кровавое месиво. Кусочки ногтей вбиты в основание фаланг пальцев».

Что за тварь могла это сделать? – журналистка едва подавляла в себе смрадный испуг. Фаланги пальцев?

Аннет небрежно начала перебирать страницы блокнота.

«Эмерик Леруа. 45 лет. Муж Дианы и отец детей. Череп пробит молотком. По всему телу присутствуют синие отеки – перед смертью был сильно избит. (аналогичные травмы и раны, которые присутствовали на теле его сына Филиппа). Пальцы отрезаны и очищены от мяса и кожи (присутствует ли здесь аналогия с Эмелин?). Кости пальцев заострены и, предположительно, находятся в кишечнике (при визуальном осмотре из заднего прохода торчала белая заостренная кость – утверждает эксперт Александр Моро). Следствие заявляет, что ничего подобного раньше не встречало».

Здесь, кажется, Аннет все поняла. Она закопошилась в своей черной сумочке. Ее сердце забилось радостным криком. Весь страх, излагающий собой противоестественность человеческой натуры, который так пронизывал несколько секунд назад тело журналистки, испарился. Это была сенсация!

Не сдерживая порывов своего прекрасного настроения, столь неподобающего для такой ситуации, она достала из сумки телефон и набрала номер.

– Люк! – волнующе воскликнула Аннет.

– Да … – прошипело на другом проводе телефона.

– Алло, Люк!? Ты еще валяешься в кровати!?

– Аннет?

– Вставай, быстро! Мне нужна твоя помощь! – быстрым и решительным тоном произнесла журналистка.

– Аннет… у меня единственный выходной… отстань… не сейчас … – невнятно доносились слова из трубки.

– Кажется, это касается того психопата! Он здесь, в Париже!

– Аннет… какого психопата? Опять эти твои сенсации. Говорю же, отстань. Все потом, – убирая телефон от уха, произнес Люк.

– Сумасшедший судья!

Люк пропустил слова мимо ушей, нажимая на красный значок: «Повесить трубку».

– Сумасшедший судья, Люк!

Глаза Люка широко раскрылись. Он убрал большой палец с экрана телефона. В трубке у Аннет послышался грохот, как будто кто-то упал с кровати.

– Сумасшедший судья!? Здесь!?

– Да. И мне нужна твоя помощь.

– Это тот самый психопат, который летает по миру и убивает людей? – сомневаясь в услышанном, продолжал Люк.

– Да-да-да! – раздражительно ответила журналистка. Аннет собралась начать объяснять свою просьбу, как по сотовому телефону раздались оживленные возгласы:

– Это тот психопат, который ускользает от Интерпола!?

– Люк! Хватит! Мне срочно нужна твоя помощь.

– Я весь во внимании. Что мне делать? – Люк доставал носки из-под кровати, прижимая сильнее плечом телефон к уху.

– Мне нужна информация о последних преступлениях этого психа. У тебя есть под рукой ручка и листок бумаги?

– Так, сейчас, – Люк стал ворошиться по тумбочкам, стоящим возле кровати. Достав смятый листок, журналист разгладил его и приготовился записывать.

– Готов.

– Узнай, не обвинялся ли в сексуальных домогательствах Эмерик Леруа. Родился 23 января 1970 года. Проживает по адресу: ул. Адольфа Жюльена д. 31.

– Записал.

– Через два часа жду тебя в редакции. Мне нужно показать тебе свои записи. Мне кажется, это его почерк.

– Почерк?

– Да. Сегодня в 9 утра было совершено преступление. И, мне кажется, это был он.

– Выезжаю.

– Люк, сделай это как можно скорее и приезжай сразу ко мне. Это будет мой материал!

– Уже собираюсь.

Аннет закинула телефон в сумку и скрестила руки. Ее размышлениями завладела неконтролируемая жажда карьерного роста. Еще утром она даже не подозревала, что ее журналистское поприще перевернется с ног на голову и увенчается ароматной лаской пальмовой ветви. После публикации этой статьи к ней в редакции будут относиться совсем иначе, а Бертран Фурнье будет считаться с ней, как с истинным профессионалом своего дела. Погруженная в свои мечты, Аннет все больше увязала в роскошных видениях, теряя связь с реальностью. А реальность была такова. У нее был выступающий аппетитный бюст и манящие соблазнительные бедра. Безупречные черты лица, гладкая кожа и чувственные губы, испускающие неуёмное желание вкусить их. Поэтому, когда она вступила в кабинет Бертрана Фурнье, чтобы посвятить свою жизнь опаснейшей игре, называемой «правда», шеф даже не спросил ее имени или учебного заведения, он вовсе не открывал личное дело девушки. Взглянув на эту красотку, главный редактор попросту не смог устоять от своих похабных потребностей и принял ее на работу. Даже сейчас, таксист, подвозящий Аннет до редакции, не мог скрыть своего влечения к женщине и время от времени ловил ее образ в отражении стекла заднего вида.

У него возникла эрекция. Он испытывал сильное возбуждение при виде ее черных обтягивающих брюк, подчеркивающих изгибы ног, перекинутых одну на другую. Глаза скользили по двум выпуклым бугоркам, видневшимся из-под слегка расстёгнутой белой блузки, открывающие столь лицеприятный наслаждению вид. Капелька пота нежно оседала на ее смуглой коже, плавно скользя по груди и пропадая в бюстгальтере, смакуя сексуальное тело. Нет. Аннет не могли воспринимать всерьез. Главное ее достоинство – внешняя красота, превратилось в главную проблему, упирающуюся в сексуальные потребности мужчин, минуя искренность душевного состояния.

Машина проезжала по улицам города. Аннет, уставившись в боковое стекло автомобиля, стала замечать, что люди гораздо активнее обычного ведут оживленные разговоры. У каждого в руке сотовый телефон: одни заняты деловыми разговорами, другие обмениваются эмоциональными переживаниями, а третьи и вовсе напуганы.

– Простите?

– Да, мадемуазель? – гордо выпятив подборок вперед, произнес таксист. Он старался как можно сильнее показаться джентльменом, питая мнимую надежду на совокупление.

– Нет-нет, сделайте радио громче, – Аннет привстала со своего места и подалась вперед. Воротник блузки слегка разошелся по сторонам, открывая сочную грудь перед благородным извозчиком во всем своем превосходстве. Теперь взгляд таксиста полностью растворился в бюсте журналистки. Джентльмен торопливо подкрутил радио, чтобы Аннет не отдалилась обратно, и звук распространился по салону.

«… терминал 2D аэропорта Шарль-Де-Голль был захвачен. В данную минуту сложно что-либо утверждать. Однако, как стало известно, эта новость разнеслась по всей Франции за считанные минуты. Хотя представители полиции и охраны аэропорта отказываются давать комментарии, мы смеем предположить, что это террористический акт. Уолтер Дюран…».

Таксист с Аннет небрежно обернулись друг на друга и покрылись краской обескураженной тупости.

Захватили терминал аэропорта Шарль-Де-Голль!? Это день сенсаций! Ну и ладно, меня все равно бы туда не отправили, но теперь у меня есть своя статья! Тем более чертовы жандармы ничего не скажут. Журналисты потеряют только время.

Такси подъехало к зданию редакции газеты «Le Figaro»2020
  Le Figaro – это одна из самых популярных и уважаемых газет во Франции. Она была основана в 1826 году и является одним из самых старых и авторитетных изданий страны. Le Figaro традиционно считается правой газетой, с консервативными взглядами на политику.


[Закрыть]. Аннет расплатилась и вышла из машины. Таксист, не упустив возможности, напоследок бросил взгляд на аппетитные ягодицы его клиентки, обтянутые черными брюками.

Аннет Бибо ворвалась в здание и сразу же заметила, что в редакции сегодня царит атмосфера пылкой журналистской страсти. Люди бегали из угла в угол, раздавая крики и перебрасывая друг другу стопки бумаг. Аннет бегом поднялась на 3 этаж к своему рабочему месту. Хоть людей здесь было и меньше, но крики были интенсивней и намного ожесточённей, а звуки работающих компьютеров и принтеров заставляли думать амбициозную журналистку о том, что сейчас здесь все взлетит на воздух.

– Вот ты где! Ты где была!? У нас здесь просто ад. Фурнье рвет и мечет! – встретила на входе Аннет ее подруга Аньес, вышедшая из ближайшего кабинета справа.

– А что случилось? – быстро переходя к своему рабочему месту, спросила Аннет.

– Что случилось? – с недоумением спросила подруга. – Ты не слышала? Впервые в истории захвачен терминал 2D аэропорта Руасси. Шеф превратился в безумного орангутанга. Просто Кинг Конг, – сказала журналистка с широко раскрытыми глазами, – никак иначе. Роз и Стефан куда-то пропали, и до них никто не может дозвониться. А Пьер и Элизабет сейчас на другом конце города. Вот шеф и бесится – ему некого послать в аэропорт.

– Какого черта! Где они!? Какая на хрен пробка! Скажи им, что они оба уволены, мне срать на них и на их дела! Они должны появиться по первую требованию! А не трахаться налево и направо друг с другом, – донесся пронзительный бешеный крик из кабинета главного редактора Бертрана Фурнье. Затем дверь мощно раскрылась, чуть ли не слетев с петель, и шеф выскочил прямо на Аннет и Аньес. Журналистки чудом смогли увернуться от столкновения.

– Какого черта вы здесь делаете? Вам заняться больше нечем!? – прокричал на них разъярённый бык.

– Шеф, простите, – выбежал за своим начальником подручный. – Я что-нибудь придумаю.

– Пошел вон! – от этого злобного рыка мужчина чуть не наложил в штаны.

Аннет и Асьен хотели как можно быстрее сбежать с места преступления, чтобы сохранить свои барабанные перепонки, но шеф действительно просто рвал и метал.

– Эй, ты! А ну, стой!

Аннет резко обернулась, чувствуя сильные удары в груди. Ее локоны промялись под напором воздуха из-за неожиданного поворота к начальнику.

– Ты. Что ты сейчас делаешь?

– Шеф, я раздобыла информацию по одному преступлению. Кажется, у нас в городе Сумасшедший судья. Я собиралась…

– Заткнись. Отдай все наработки Алену. Ален! Черт тебя подери, где ты, бездарный идиот!

– Но, шеф … – Аннет попыталась перебить Фурнье, но затея получилась весьма неудачной.

– Я сказал, заткнись!

Мужчина средних лет в галстуке набекрень, промокшей белой рубашке и очках с черной оправой, подбежал к начальнику.

– Возьми у … – шеф не знал, как зовут его кучерявую сотрудницу. И Аннет не хотела ему помогать, желая, чтобы тот сам вспомнил ее имя. – Возьми у нее записи! Чего ты стоишь!?

Ален спохватился и подбежал к Аннет несмотря на то, что она стояла всего в двух шагах. Красотка открыла сумку и с глубоким разочарование и злостью внутри передала блокнот ему в руки.

– А ты быстро поезжай в аэропорт Руасси. Докладывай мне всю полученную информацию.

– У меня уже была своя статья! Вы ее отобрали и теперь эту отберете!? – возмущенно бросила Аннет. – Тем более вы знаете, что сейчас они ничего не скажут!

– А ну, быстро пошла отсюда! – завопил на весь этаж начальник, да так, что несколько капель слюны попали на лицо журналистки.

Аннет пылала ярким пламенем внутри. Она прокручивала в голове, как пошлет этого напыщенного, самодовольного идиота куда подальше, и пусть тот выкручивается, как хочет с этой статьей! Но она взяла себя в руки и направилась к выходу. Перед этим она остановилась перед шефом и, близко наклонившись к нему, со злобной гримасой прошипела:

– Тогда это будет моя статья, иначе, иди ты к черту!

Весь зал удивленно наблюдал за этой сценой, в которой царила напряженная тишина, непривычная для ушей подчиненных Бертрана Фурнье. С этими словами Аннет, все еще пропитанная неприкрытой злобой, покинула свое рабочее место, а шеф, обескураженный такой выходкой, проводил ее со слегка появившейся улыбкой на лице.

– Что все встали!? За работу, бездари! – провопил оклемавшийся бык.

Аннет выбежала из редакции, поймала такси и отправилась в аэропорт. От злости на своего шефа ее руки до сих пор дрожали. Аннет даже не заметила, как она сжала кисть в кулак, где выступили побелевшие костяшки.

Как можно построить карьеру, если этот напыщенный боров постоянно сует палки в колеса!?

Аннет прокручивала в голове мысли о том, что сегодня у нее был шанс сделать отличную статью, которая повлияла бы на ее карьерный рост. Сумасшедший судья в Париже! Его уже несколько лет никто не может поймать. И вот она так легко передала дело другому человеку. Сейчас, прибыв в аэропорт, она будет стоять, как вкопанный истукан, впрочем, вероятно, как и все остальные журналисты, ожидая, когда полиция или охрана безопасности аэропорта снизойдет, чтобы дать интервью.

*****

По прибытии в аэропорт все выглядело так, как предполагала Аннет. Репортеры стояли без дела, другие копошились возле полицейских машин, но, судя по всему, тоже безуспешно. Остальные мелькали от одного человека к другому, придумывая свои собственные новости.

М-да, тут нечего делать! Идиот, Фурнье!

Решив заполучить любые сведения, Аннет решила пройтись по толпе.

Через 10 минут она оставила эту затею и уселась на первом попавшемся стуле в ожидании чего-то неизвестного.

Спустя несколько минут репортеры начали метаться из стороны в сторону, что привлекло внимание амбициозной журналистки.

– В чем дело? – спросила Аннет проходящего рядом парня с камерой в руке.

– Террорист, захвативший терминал, требует интервью с репортером, – улыбнувшись, ответил мужчина. – Теперь полиция ищет человека, который сделает это.

– Нашли?

– В том то и дело, что нет. Никто не хочет рисковать и идти к этому сумасшедшему, – продолжал корреспондент говорить с улыбкой. – Ты видела, как он убил тех людей? Посмотри видео, его уже слили в сеть.

Поднявшись со стула, Аннет без лишних раздумий направилась к полицейскому фургону, оцепленному сотрудниками полиции.

– Никаких комментариев, – раздался властный тон служителя порядка.

– Я слышала, вам нужен репортер для интервью с террористом, – показывая удостоверение, обратилась журналистка.

Полицейские переглянулись. Затем один из них достал рацию и произнес:

– Передайте шефу, здесь одна женщина, – неохотно промямлил жандарм.

– Журналистка, говорит, готова взять интервью у террориста.

– Какому шефу? Их теперь здесь трое, я не знаю, кому и докладывать…

– А я здесь причем? Доложи всем троим.

– Ладно, жди.

Через несколько секунд рация снова зашипела. Полицейский получил указания и обратился к Аннет:

– Пройдемте за мной.

Смуглая журналистка и блюститель порядка направились в помещение главы аэропорта Руасси.

Открыв дверь и войдя в комнату, Аннет сразу же заметила комиссара полиции Уолтера Дюрана. Рядом с ним стоял Гюстав Женерё – возглавляющий французскую жандармерию. Только вот третьего человека она не смогла узнать. Лысый, средних лет, он и с решительным видом вручал папки главе жандармерии.

Трое мужчин о чем-то решительно спорили до того момента, как их разговор прервал полицейский со словами:

– Извините, – промямлил он, не зная, к кому обращаться.

– Что у вас? – ответил Уолтер.

– Это журналистка, Аннет Бибо. Она готова взять интервью.

– Никакого интервью! – выпалил Гюстав Женерё. – Отведите ее обратно и больше никого не приводите! – импульсивно приказал генерал.

– Нет, оставьте ее, – вмешался третий, незнакомый никому мужчина. – Она нам понадобится.

– Мы уже с вами все решили! Вы здесь не командуете, – чуть ли не в бешенстве парировал глава жандармерии.

– Достаточно, – отрезал мужчина. – Раскройте папки и прочитайте еще раз, если вы плохо понимаете с первого раза. Вы можете идти, – обратился новый командир к полицейскому.

– Да плевал я на твои папки! Я даже не знаю, кто ты такой!

Мужчина, ничего не ответив, молча приблизился к Аннет.

– Пойдемте, нам нужно поговорить в более спокойной обстановке.

Глава 13

Дикий волк, Майкл Шерман, летел на личном самолете директора ЦРУ Дилана Динлейка и уже приближался к Парижу, читая досье на Джима Каррагера.

Джим Каррагер, 38 лет. Был обнаружен на углу улицы 106 Гарлем (судя по внешним признакам и физиологическому состоянию сразу же после родов). В ходе расследования личности родители не установлены.

…До 5 лет находился в интернате, откуда сбежал и в последствии бродяжничал по улицам Нью-Йорка…

.. В возрасте 7 лет познакомился с Бенджамином Диксоном – хозяином бара на Медл Вэлли Драйв. Проработал у него год…

В возрасте 8 лет был включен в программу «Железная воля». Итоговая оценка по окончанию программы:10 баллов.

10 баллов – крутилось в голове Майкла Шермана.

Агент пролистывал досье, затем после каждой страницы вновь и вновь возвращался на первую – к фото Джима.

Как же я хочу с тобой встретиться.

Глаза Шермана сверкали неистовым пламенем. Его противник казался маяком, излучающим мерцающий свет в непроглядной затуманенной ночи, откуда Майкл видел и стремился к этому тусклому сиянию, чтобы навек поглотить его во тьме и стереть из памяти среди прочих призраков, бродящих под покровом ночи.

– Простите, – встряла молоденькая аппетитная стюардесса, вставшая перед агентом.

Майкл отвлекся от личного дела на мягкий голосок и улыбнулся.

– Вас к телефону. Директор, – протянула трубку девушка.

Шерман ничего не ответил, лишь мило улыбнулся стюардессе. От этой улыбки у девушки со стройными ножками затряслись коленки, а по коже пробежали мурашки. Эта улыбка… улыбка, издающая непрерывный гомон дичайшего страха. Стюардесса улыбнулась в ответ, но получилась довольно-таки сконфуженная мордашка, отчего та почувствовала себя еще хуже. Майкл протянул руку и взял телефон. Стюардесса засеменила в каюту капитана.

– Вы мешаете мне развлекаться, директор.

– Шерман! – донесся быстрый властный голос директора, который обычно звучал от Дилана, только теперь даже Майкл заметил в нем что-то до жути безумно решительное и волнующее одновременно. – Слушай меня. Каррагер захватил терминал аэропорта.

– Что? – приподнявшись с места, произнес агент.

– Сейчас в Париж направляются все агенты спецслужб мира. Ты понимаешь, чем это грозит!?

– Вы думаете, война за Каррагера разразится прямо в аэропорту? Директор, не утрируйте, они не настолько безумны, чтобы начинать перестрелку прямо там.

– Не в этом дело, Шерман. Если кто-то доберется до него… это будет катастрофой! Сейчас все происходящее в аэропорту поддается огласке в СМИ.

– Если он захватил аэропорт… впрочем… как ему это удалось? – спросил Майкл, явно не понимая, как за такое время Каррагера еще не убили.

– Он захватил один из залов ожидания и возвел там что-то вроде крепости. Планировал улететь в Россию. Вот кому Джим собирался передать данные!

– Крепости? – удивленная гримаса нарисовалась на лице агента.

– Да, крепости – пробурчал директор. – Он использовал все доступное: стулья, куртки, джинсы, накидки – все. Сначала он заблокировал вход к дверям, затем к окнам. Туда невозможно проникнуть, чтобы не выдать своего присутствия.

Шерман рассмеялся.

– Что ты ржешь!?

– Директор, – не успокаиваясь, агент продолжал смеяться. – Один ваш Джим Каррагер стоит всего вашего ведомства.

– Заткнись! – отрезал директор. – Больше никаких шуток. Я тебя предупреждаю в последний раз. Учти, ты можешь и вовсе не долететь до пункта назначения.

– И что же вы сделаете? Направите молоденькую красавицу убить меня? Или чтобы я потерялся у нее между ног?

– Не забывай, это мой самолет. И на всех моих самолетах есть взрывчатка, в случае их угона.

Шерман переменился. Его скулы заиграли на лице. Если бы сейчас он оказался с директором наедине… В этот раз по голосу Дилана стало понятно, что он действительно намеревался разрушить все границы.

– Шерман, – швырнул директор, – слушай меня. В течение часа я подниму всех агентов, которые находятся во Франции, чтобы они взяли на себя задачу по ликвидации тех, кто попытается помешать. Твоя цель – устранить его раз и навсегда. И меня не интересует, каким образом ты это сделаешь.

– 20 миллионов долларов, – ровным тоном ответил Шерман после недлительного молчания.

– Какого…

– Если вы хотите, чтобы я это выполнил, перечислите прямо сейчас 20 миллионов долларов. Вы знаете мой счет.

– Прощай, Шерман.

– Только я смогу убить Каррагера, но сделать теперь это возможно только открыто. Как вы уже сказали, меня будут охранять агенты, следовательно, мой тайный статус в ЦРУ уже раскрыт. Поэтому мне нужны деньги.

Повисла тишина.

– Хорошо, – прозвучал голос Дилана после раздумий.

– Я жду, директор, перечисляйте.

В трубке послышался глубокий вздох, напоминающий фырканье быка перед атакой.

Через 2 минуты на счету у Шермана было 20 миллионов долларов.

– Отлично, директор.

– Шерман, если ты не справишься, я обещаю, ты столкнешься с теми пытками, которые причинял людям, – решительно закончил разговор директор и повесил трубку.

Агент сидел несколько секунд, уставившись вдаль, воображая, как он расчленяет директора на маленькие кусочки, а затем скармливает их свиньям. Воображал, как встретит Каррагера и всадит ему пулю в лоб. В своих фантазиях Шерман представлял, как после этого он найдет эту милую мордашку, которая принесла ему телефон, и займется с ней сексом, а после свяжет и начнет истязать ее бархатное тело. Он до хруста сжимал правой рукой сотовый, который вскоре сломался. Ненависть, окутавшая волю Майкла, была неконтролируемой, придавая ему сверхъестественную силу.

Мысли агента беспорядочно перемещались от человека к человеку. Он визуализировал, как сдирает с них кожу, а затем надевает скальпированный кусок на свое лицо, улыбается и смеется костяному выродку, который в страхе кричит не своим голосом и плачет. Слезы, катящиеся по мясным щекам, причиняют еще большую боль, заставляя лишь усиливать свой визг. Майкла это лишь забавляло, и забавляли его не столько звуки страдания бесхребетного крысёныша, сколько философский взгляд на уничтожение человеческого самодовольства в своей неуязвимости. И после того, как жертва начинает терять сознание, агент проводит ногтем по щеке, срезая частички плоти, затем облизывает свои пальцы и пробует на вкус человеческий страх. Молящий взгляд, залитый кровью, смотрит на него, но Майкл с презрением выплевывает кусок мяса и наносит последний удар.

Извращенные мысли беспрерывно атаковали его разум, не давая покоя. Страсть Шермана к насилию после разговора с директором обострилась, затмив то хрупкое спокойствие, которое он поддерживал в себе. Ему необходимо было кого-то убить. Причинить до раздирающего безумства телесную боль, проникающую в самые отдаленные уголки сознания. Боль, изменяющую саму суть человека.

Майкл прозябал в своей страсти к нечеловеческим мукам и совсем выпустил из виду, что у него в руках папка с досье его противника – Джима Каррагера. Вот на кого он направит эту боль.

Агент взял над собой контроль. Затем лихорадочно улыбнулся. Перекинул ногу на ногу и откинулся на спинку кресла. Разгладил страницы дела в руках и приступил к чтению личного дела Каррагера до прибытия в Париж.

Не прошло и получаса, как Шерман оказался в аэропорту Руасси. В его голове даже не возникло мысли, как можно незамеченным проникнуть в зал ожидания и устранить Каррагера. Но по счастливой случайности везение само пришло к нему в руки.

Майкл заметил, как одна из сидевших девушек, выбившаяся из колеи журналистского энтузиазма, перебросилась словами с рядом проходившим оператором.

Речь шла о необходимости привлечь корреспондента, который смог бы взять интервью у террориста. После этого разговора девушка, недолго думая, встала и куда-то направилась. А Майкл, осознавая, что он может воспользоваться ситуацией, последовал за мужчиной.

Оператор добрался до небольшого фургона, окруженного другими машинами, и открыл заднюю дверь. Агент, не вызывая подозрений, отправился следом. Подойдя к двери, Майкл краем глаза заглянул внутрь. Мужчина капался в коробке, возле него лежала камера. Шерман оглянулся по сторонам и залез в фургончик, закрыв за собой дверь.

– Ты кто…

Не успел закончить оператор, как Майкл нанес удар ему по лицу. Затем еще один.

И еще. Забив голыми кулаками мужчину до смерти.

Через несколько минут избиения, агент отмывал руки водой из бутылки, которую нашел на переднем сиденье автомобиля. Затем убийца обтер свои кисти тряпкой и снял с трупа журналистскую ксиву. Теперь на груди Шермана висело удостоверение репортера. Хоть мужчина был и не похож на Майкла, но на случай, если полиция заинтересуется, почему у мужчины удостоверение другого репортера, агент знал, что ответить.

Шерман исследовал коробку мертвеца, пытаясь отыскать вещи, которые ему могут пригодиться, когда за его спиной послышался шорох. Он развернулся и увидел дуло пистолета с глушителем, направленное на него. Майкл хотел рвануться навстречу, но не успел. Раздался глухой выстрел. Голова целившегося была продырявлена. Тоненькая струйка крови сочилась из виска нападавшего. Тело бездыханно начало падать на землю, но чьи-то руки просочились из-за спины и обхватили труп.

– Так и будешь смотреть? Помоги, живее, – бросил мужчина с темными волосами и длинной кучерявой стрижкой.

Шерман быстро подполз к трупу, висевшему на руках у спасителя, словно боксерская груша, и затащил в фургон. Второй агент американской разведки залез следом за ним и закрыл дверь.

– Британец, – отрезал мужчина, усевшись у двери.

– Нет, немец, – ответил Майкл, осматривая труп.

– С чего ты взял?

– Смотри, как идеально разглажена рубашка и аккуратно собран воротник, – обыскивал мертвеца Майкл. – Только они так повернуты на педантичности в отношении одежды.

– Хм, – разглядывая труп, ухмыльнулся агент. – Тебя действительно не зря послали.

Майкл ничего не ответил.

– А это еще кто? Боже… что ты с ним сделал … – гримаса агента стала сконфуженной.

На мертвом журналисте не было лица. Эта голова стала больше походить на миску с кашей, в которой обнажились кости черепа с бульоном из запекшейся крови.

– Убил, – холодным пронизывающим тоном ответил Майкл, обшаривая уже безжизненного репортера. – Сколько времени прошло с момента, когда директор отдал приказ о моем сопровождении?

Шерман извлек бумажник журналиста и начал просматривать вкладки. Не обнаружив то, чего хотел, он продолжил изучать содержимое коробки.

– Примерно … – агент пытался сохранить самообладание, но не понимал, как можно сделать такое с головой человека голыми руками, поэтому голос его едва отдавал брезжащим страхом. – Примерно … 40 минут назад.