Текст книги "Психопат: ночь в аэропорту. Том 1"

– Совершенно верно, – кивнул головой Эжен. – Мы пытались вычислить эти организации более пяти лет, но так и не смогли. С момента смерти их лидера они стали хитрее, программное обеспечение, принадлежащее им, невозможно обойти. Ни шпионы, ни внешняя разведка не могут выяснить ничего. Сейчас мы располагаем секретной информацией о том, что Асаф собирается заявить о себе, чтобы другие организации признали его верховенство, и они объединились под его началом.

– Заявить о себе? – с едва полуоткрытым ртом и хмуренными бровями спросил жандарм. – Вы имеете в виду …?

– Да, – утвердительно сказал Эжен. – Но мы не можем быть абсолютно уверены до конца. Это всего лишь наиболее вероятный сценарий.

– Тогда необходимо эвакуировать аэропорт.

– Нет, – отрезал Эжен. – Если бы они планировали взрыв, то уже сделали бы это.

Но вы правы, мы не можем так рисковать, поэтому мои люди сейчас проверяют каждый угол аэропорта. Кроме того, судя по видеозаписям и билету, приобретенному Джимом Каррагером, он собирался отправиться в Россию. Поэтому его планы не касались Парижа.

– А кто же тогда напал первым на Каррагера? – спросил Уолтер.

– Я не могу раскрыть эту информацию. Я и так уже выдал слишком много только из уважения к вам, господа.

– Хм, может, конечно, я плохо слушал, но так и не понял, причем здесь Джим Каррагер и ваше появление? – спросил с ухмылкой жандарм. – Нужно только уничтожить этого террориста и нечего с ним играться. Здесь вы нам не нужны.

– Именно поэтому я здесь. Джим Каррагер имеет ценные сведения относительно формировании организации «Энтикам», а также о планах Асафа. По всей видимости, Асаф намеревался заявить о себе, и мы все понимаем, каким образом это должно произойти. Мое руководство хочет, чтобы Каррагера взяли живым и допросили.

– Полагаю, у вас это не получится, – вставил комиссар. – Я разговаривал с ним, он исключил контакты.

– Пойдет, – уверенно сказал Эжен. – Он же хотел интервью.

Глава отдела повернулся и обратился к одному из своих подручных:

– Найдите журналиста, готового взять интервью у террориста.

– Да вы спятили!? – возмущенно, чуть не начиная орать, бросил Гюстав. – Какое интервью! С меня хватит! Полная эвакуация и штурм!

– Никакой эвакуации, – монотонным твердым голосом, отдающим непоколебимой решительностью, прервал Эжен. – Если мы начнем эвакуацию, то заставим Каррагера действовать, и потеряем контроль над ситуацией.

– И что же он сделает!? Пулю себе в лоб всадит!? Начнет расстреливать заложников? Он и так уже собирается это делать, поэтому времени у нас нет!

– Я вам уже сказал, генерал, он нужен живым.

– А почему нельзя отправить одного из наших под видом репортера? Он бы мог убрать объект? – спросил Уолтер.

– Как вы сами правильно заметили, Уолтер, при разговоре с генералом, Джим Каррагер действует не один. Ему кто-то подбросил пистолет. Поэтому не стоит рисковать напрасно людьми. Также, если он выживет, ситуация может выйти из-под контроля.

– Мне плевать на ваши приказы, я отдаю поручение вывести людей и начать штурм … – пылал гневно жандарм.

– Хватит! – выпалил Эжен. – Вы мне осточертели! Генерал, вы под моим руководством, если у вас не хватает выдержки выполнять свою работу, то я буду вынужден освободить нас от вашего присутствия. Мы не имеем право на неверный шаг, поэтому все должны прийти к единому решению и найти единственный верный выход из сложившейся ситуации.

После этих слов началась страшная ругань. Затем на минуту все успокоились, но вслед за этим началось все заново.

Гюстав Женерё продолжал настаивать на полномасштабной операции по эвакуации людей из аэропорта и штурму терминала. Он подкреплял свои слова тем, что промедление каждой секунды может стоить потерей жизней, учитывая, что отведенный им час заканчивался.

Эжен Бутен высказывал позицию о проведении переговоров с террористом и настоятельно возражал против штурма терминала.

Уолтер Дюран был частично согласен как с одним, так и с другим. Однако в обоих случаях он видел больше вопросов в действиях каждого, чем конструктивный и продуманный подход к разрешению ситуации. Комиссар не мог понять, почему руководитель, Эжен Бутен, стремится к контакту с террористом, что не соответствовало принятой доктрине по отношению к террору – отказ от переговоров. А Гюстав Женерё, по мнению Уолтера, казался совершенно лишенным здравого смысла, предлагая совершать любые действия, противоречащее доводам Эжена.

Споры продолжались некоторое время, набирая обороты, пока не открылась дверь, и в помещении не зашел полицейский с молодой смуглой девушкой.

Глава 12

Молодая амбициозная журналистка Аннет Бибо ехала в такси, быстро проглядывая своими черными ежевичными глазами страницы потрепанного блокнота.

«09:30 – предполагаемое время совершения преступления. Трое детей, а также мужчина и женщина были зверски убиты. Филипп – младший сын Дианы – пять лет. Череп пробит молотком. По всему телу присутствуют синие отеки – перед смертью был сильно избит».

Перелистнув страницу, Аннет продолжила читать:

«Аналогичные травмы обнаружены у других детей: Ребекка 8 лет и Эмелин 11 лет. Рядом с телом Ребекки найдено кровавое полотенце… Возможно, она была изнасилована.

Пальцы Эмелин превращены в кровавое месиво. Кусочки ногтей вбиты в основание фаланг пальцев».

Что за тварь могла это сделать? – журналистка едва подавляла в себе смрадный испуг. Фаланги пальцев?

Аннет небрежно начала перебирать страницы блокнота.

«Эмерик Леруа. 45 лет. Муж Дианы и отец детей. Череп пробит молотком. По всему телу присутствуют синие отеки – перед смертью был сильно избит. (аналогичные травмы и раны, которые присутствовали на теле его сына Филиппа). Пальцы отрезаны и очищены от мяса и кожи (присутствует ли здесь аналогия с Эмелин?). Кости пальцев заострены и, предположительно, находятся в кишечнике (при визуальном осмотре из заднего прохода торчала белая заостренная кость – утверждает эксперт Александр Моро). Следствие заявляет, что ничего подобного раньше не встречало».

Здесь, кажется, Аннет все поняла. Она закопошилась в своей черной сумочке. Ее сердце забилось радостным криком. Весь страх, излагающий собой противоестественность человеческой натуры, который так пронизывал несколько секунд назад тело журналистки, испарился. Это была сенсация!

Не сдерживая порывов своего прекрасного настроения, столь неподобающего для такой ситуации, она достала из сумки телефон и набрала номер.

– Люк! – волнующе воскликнула Аннет.

– Да … – прошипело на другом проводе телефона.

– Алло, Люк!? Ты еще валяешься в кровати!?

– Аннет?

– Вставай, быстро! Мне нужна твоя помощь! – быстрым и решительным тоном произнесла журналистка.

– Аннет… у меня единственный выходной… отстань… не сейчас … – невнятно доносились слова из трубки.

– Кажется, это касается того психопата! Он здесь, в Париже!

– Аннет… какого психопата? Опять эти твои сенсации. Говорю же, отстань. Все потом, – убирая телефон от уха, произнес Люк.

– Сумасшедший судья!

Люк пропустил слова мимо ушей, нажимая на красный значок: «Повесить трубку».

– Сумасшедший судья, Люк!

Глаза Люка широко раскрылись. Он убрал большой палец с экрана телефона. В трубке у Аннет послышался грохот, как будто кто-то упал с кровати.

– Сумасшедший судья!? Здесь!?

– Да. И мне нужна твоя помощь.

– Это тот самый психопат, который летает по миру и убивает людей? – сомневаясь в услышанном, продолжал Люк.

– Да-да-да! – раздражительно ответила журналистка. Аннет собралась начать объяснять свою просьбу, как по сотовому телефону раздались оживленные возгласы:

– Это тот психопат, который ускользает от Интерпола!?

– Люк! Хватит! Мне срочно нужна твоя помощь.

– Я весь во внимании. Что мне делать? – Люк доставал носки из-под кровати, прижимая сильнее плечом телефон к уху.

– Мне нужна информация о последних преступлениях этого психа. У тебя есть под рукой ручка и листок бумаги?

– Так, сейчас, – Люк стал ворошиться по тумбочкам, стоящим возле кровати. Достав смятый листок, журналист разгладил его и приготовился записывать.

– Готов.

– Узнай, не обвинялся ли в сексуальных домогательствах Эмерик Леруа. Родился 23 января 1970 года. Проживает по адресу: ул. Адольфа Жюльена д. 31.

– Записал.

– Через два часа жду тебя в редакции. Мне нужно показать тебе свои записи. Мне кажется, это его почерк.

– Почерк?

– Да. Сегодня в 9 утра было совершено преступление. И, мне кажется, это был он.

– Выезжаю.

– Люк, сделай это как можно скорее и приезжай сразу ко мне. Это будет мой материал!

– Уже собираюсь.

Аннет закинула телефон в сумку и скрестила руки. Ее размышлениями завладела неконтролируемая жажда карьерного роста. Еще утром она даже не подозревала, что ее журналистское поприще перевернется с ног на голову и увенчается ароматной лаской пальмовой ветви. После публикации этой статьи к ней в редакции будут относиться совсем иначе, а Бертран Фурнье будет считаться с ней, как с истинным профессионалом своего дела. Погруженная в свои мечты, Аннет все больше увязала в роскошных видениях, теряя связь с реальностью. А реальность была такова. У нее был выступающий аппетитный бюст и манящие соблазнительные бедра. Безупречные черты лица, гладкая кожа и чувственные губы, испускающие неуёмное желание вкусить их. Поэтому, когда она вступила в кабинет Бертрана Фурнье, чтобы посвятить свою жизнь опаснейшей игре, называемой «правда», шеф даже не спросил ее имени или учебного заведения, он вовсе не открывал личное дело девушки. Взглянув на эту красотку, главный редактор попросту не смог устоять от своих похабных потребностей и принял ее на работу. Даже сейчас, таксист, подвозящий Аннет до редакции, не мог скрыть своего влечения к женщине и время от времени ловил ее образ в отражении стекла заднего вида.

У него возникла эрекция. Он испытывал сильное возбуждение при виде ее черных обтягивающих брюк, подчеркивающих изгибы ног, перекинутых одну на другую. Глаза скользили по двум выпуклым бугоркам, видневшимся из-под слегка расстёгнутой белой блузки, открывающие столь лицеприятный наслаждению вид. Капелька пота нежно оседала на ее смуглой коже, плавно скользя по груди и пропадая в бюстгальтере, смакуя сексуальное тело. Нет. Аннет не могли воспринимать всерьез. Главное ее достоинство – внешняя красота, превратилось в главную проблему, упирающуюся в сексуальные потребности мужчин, минуя искренность душевного состояния.

Машина проезжала по улицам города. Аннет, уставившись в боковое стекло автомобиля, стала замечать, что люди гораздо активнее обычного ведут оживленные разговоры. У каждого в руке сотовый телефон: одни заняты деловыми разговорами, другие обмениваются эмоциональными переживаниями, а третьи и вовсе напуганы.

– Простите?

– Да, мадемуазель? – гордо выпятив подборок вперед, произнес таксист. Он старался как можно сильнее показаться джентльменом, питая мнимую надежду на совокупление.

– Нет-нет, сделайте радио громче, – Аннет привстала со своего места и подалась вперед. Воротник блузки слегка разошелся по сторонам, открывая сочную грудь перед благородным извозчиком во всем своем превосходстве. Теперь взгляд таксиста полностью растворился в бюсте журналистки. Джентльмен торопливо подкрутил радио, чтобы Аннет не отдалилась обратно, и звук распространился по салону.