Текст книги "Психопат: ночь в аэропорту. Том 1"

Глава 7

Встретившись в аэропорту, друзья прошли все этапы регистрации и контроля, а затем проследовали в зал ожидания. До вылета рейса на Санкт-Петербург оставалось чуть больше часа.

– Давайте сядем там, – предложил Сергей, указывая на свободные места у стены.

Друзья уселись и начали обсуждать свои впечатления от проведенного времени в Париже.

– Как же у меня болит голова, – сказал Никита, прикладывая холодную бутылку ко лбу. – Больше не буду столько пить.

– Так ты выпил полбара в отеле, неудивительно, что она у тебя болит, – улыбаясь, поддержала беседу Марина.

Все были очень довольны проведенным временем вместе. Друзья сидели и смеялись, обмениваясь своими впечатлениями о городе любви.

Только Сергей отстранился от жарких обсуждений. Он сидел рядом с Натальей и наблюдал за окружающими. Русский парень то улыбался, то делал свой взгляд более серьезным; голова резко меняла положение из одной стороны в другую, что было свойственно для него в моменты наблюдения за происходящим. Сергей внимательно рассматривал каждого, пытаясь уловить настроение присутствующих. Для него это была некая игра, в которой ему не было равных. Наталью порой это пугало. Однажды она сказала, что с ним невозможно находиться в одном помещении, поскольку он считывает любого. И те тайны, которые должны оставаться и умирать с принадлежащим ему хозяином, выползают, словно маленькие паучки из темных уголков сознания.

Усталость. Хм, это что возбуждение? Видимо, интересный журнальчик. Гнев. Раздражительность. Измена. Раздражительность.

Сергей остановил свой взгляд на мужчине, который сидел в профиль в кожаной куртке и серовато-синих джинсах. В ожидании он почитывал газету, однако держал ее немного выше положенного. Глаза время от времени бегали по сторонам. У Сергея возникло ощущение, что этот человек что-то скрывает. Все, конечно, что-то скрывают, но здесь было нечто заинтриговывающее. Нечто неподвластное моментальной разгадке, будоражащее животный инстинкт.

Сергей вел себя очень тихо, и Наталья это заметила. Она обернулась посмотреть на него, но ее скользящий взгляд не получил должного внимания, из-за чего девушка отвернулась обратно.

Внезапно раздался громкий женский крик. На глазах у всех началась разыгрываться любовная драма. Какая-то дама громко вопила, обращаясь к испуганному мужчине.

Сергей подвинулся к Наталье и прошептал на ухо:

– Спорим, засветит пощечину?

Девушка решила снова отмолчаться. В это время к паре, пылающей страстью бранных слов, присоединились двое полицейских. Один из них что-то сказал по-французски, вероятно, пытаясь успокоить и узнать, что произошло. Но женщина начала только громче кричать. Затем эта стервозная особа собрала свои вещи, разбросанные на полу, и вместе с бедным мужчиной и сотрудниками безопасности аэропорта направилась к выходу.

– Только выделываться и можешь! Твои слова опять ничего не значат. На что ты вообще способен? – с огромным восхищением и чувством победы воскликнула Наталья.

Сергей c улыбкой ответил:

– Тебе я всегда готов проиграть.

Лицо Натальи исказилось в гримасе раздражения. Она отвернулась от Сергея, стремясь вернуться к разговору, который велся среди друзей. Девушка так сильно хотела хоть раз вывести из себя парня, как он постоянно это делает с ней. Однако это снова оказалась тщетной попыткой несбывшихся надежд.

Он часто игрался, по крайней мере, она так думала, в то время как его намерения были искренними. Она не верила в свою возможность быть с ним, отвергая его раз за разом. И хотя она делала вид, что не разделяет его увлечения в отношении игр, в которые были втянуты люди, девушка каждый раз раздувала в нем огонь страсти и поддерживала интригу. Вот они – два игрока, обрекающие друг друга на несчастье, но так и не осмелившиеся приступить к решающему поединку.

Сергей продолжил наблюдать за ситуацией. У выхода из зала, под сопровождением конвоя, мужчина нежно прикоснулся к руке кричащей женщины, видимо, он хотел извиниться и успокоить ее, но та развернулась и влепила ему со всей силы пощечину. Пассажиры, ожидавшие посадку на самолет, моментально обернулись на раздавшийся свист. Большинство разинуло рты, другие – заулыбались.

Наталья откинулась на спинку стула, осознав, что она в очередной раз проиграла.

Сергей желал склониться к её уху и рассказать об этом, подразнить сильнее эту чувственную натуру, как вдруг его взгляд, словно магнитом, притянуло к вставшему со своего места мужчине. Тот быстрой походкой направился к пассажиру напротив, именно к тому, который держал газету в руках.

Брови сошлись на лбу, ноздри раскрылись, словно парашют, а губы сжались.

«Интересно» – промелькнуло в голове у Сергея.

Суровая сосредоточенность, невозмутимость и одержимость – вот, что исходило от надвигающейся проблемы.

Затем глаза молодого человека широко раскрылись, и он произнес:

– А здесь я абсолютно прав.

Мужчина достал из куртки пистолет и направил дуло на Джима. Оглушительный визг женщины послышался со стороны. Все присутствующие в зале устремили свой взгляд на испускающий дикий звук. Затем глаза испуганной женщины быстро переключились на мужчину, удерживающего пистолет.

Вот и все.

Предатель пойман.

Джим откинул газету и сильным броском послал в Роджера чемодан, а сам резким движением наклонился и устремился вперед на агента. Кейс попал в правое плечо Тайлера с такой силой, что убийцу развернуло на девяносто градусов.

Выстрел!

Пуля проникла в сидение, где секунду назад сидела Наталья.

Схватив правой рукой за шею, Сергей положил ее на пол, укрыв своим телом. Считанные секунды прошлого отделяли Наталью от забвения реального существования.

Каррагер набросился на Тайлера и сильным ударом кулака правой руки врезал ему по челюсти. Роджер с трудом устоял. Завязалась схватка. Люди в панике вскакивали со своих мест и стремились убежать от центра событий, что мешало полицейским, выхватившим свои пистолеты, прицелиться в преступников.

В руках у Тайлера находился пистолет. Джим попытался выхватить его, но Роджер уцепился за него смертельной хваткой, словно это был торчащий сук над пропастью, который сохранял надежду на выживание, и, отчаявшись, агент не выпускал его из рук.

Раздалось еще несколько выстрелов. Испуганные люди бросались на пол, пытаясь защитить свои головы руками.

Пока двое сотрудников безопасности старались успокоить захватывающую любовную сцену возле выхода из зала ожидания, рядом с Джимом и Роджером осталось трое охранников.

– Руки вверх! – выкрикнул один из полицейских, удерживая указательный палец на спусковом крючке.

События разворачивались со скоростью летящего метеорита. У агентов не оставалось времени на размышления, и врожденные инстинкты выживания придавали им ловкость и силу. Сейчас осталась лишь борьба за выживание. Джим выпустил убийцу из захвата и резким выпадом правой руки ударил Тайлера в печень, отчего тот скорчился и в бессилии одолеваемой болью поддался давлению агента. Затем Каррагер снова схватился за руку Роджера и, нажимая на его палец, находившийся на спусковом крючке, произвел два выстрела. Один из полицейских, получив пулевое ранение в голову, упал замертво.

Охрана аэропорта открыла ответный огонь. Спрятавшись за телом убийцы, словно за щитом, Джим защитился от летящих со свистом маленький металлических палачей. Роджера пробило градом пуль, и он рухнул на холодные белые плиты. Предатель же отпрыгнул от бездыханного тела Тайлера как можно дальше – на пол, укрывшись за металлическими креслами. Джим пополз к выходу из зала ожидания.

– Проверь, он мертв? – сказал один из охранников, направив свой пистолет на ряды металлических сидений.

Напарник наклонился к Роджеру, чтобы проверить пульс агента.

– Он…

Прежде чем сотрудник успел закончить фразу, Роджер произвел несколько выстрелов полисмену в грудь. Еще один блюститель закона выбыл из игры.

Третий полицейский обернулся и увидел лежащего рядом напарника. Дуло пистолета Тайлера смотрело ему в глаза. Счастливые отголоски былой жизни мелькнули в памяти охранника в последний раз. Он быстро развернул руку с пистолетом на Роджера…

Выстрел!

Полицейский с дыркой во лбу повалился на пол. С глубоким погружением в неизведанные бездны бесконечной вселенной ушли из жизни трое служителей закона, выполнявших свой долг.

Люди, оказавшиеся в перестрелке между агентами и сотрудниками безопасности аэропорта, в отчаянии рыдали и кричали под властью паники, окутавшей их разум. Рон Макевой и Моррис Берк стреляли во всех, кто оказывался в их прямой видимости. Это было побоище, а скотом в этом диком месте стали люди.

В такие моменты жизнь мало чего стоит, где внутренний животный трепет пробивается наружу: вопли, крики, страх, слезы, ощущение неуклонной беспомощности – это неотъемлемая составляющая человеческой природы, которая существует испокон веков в минуты проявления истинного героизма.

Молодой Рон заметил, как Джим расправился с Роджером, и скрылся среди металлических сидений, прикрываемый оголтелым писком испуганных пассажиров.

Каррагер продолжал отдаляться от преследующих его убийц, скрываясь в другом углу зала ожидания.

В это время агенты, отправленные Диланом, были заняты двумя полицейскими, пытающимися успокоить разгневанную женщину, заводившую истерику всего лишь несколько минут назад.

Роджер, опираясь на ослабевшие руки, со свистом в ушах поднялся с пола. Он, словно опьяненный жгучим хмелем, качался из стороны в сторону. Под уставшим взглядом Тайлер заметил три кровавых пятна на своём теле. Пятна расширялись, а после них оставались маленькие следы, словно капли, стекающие по стеклу, которые оставляют за собой пройденный путь.

Роджер с трудом поднял голову и заметил ногу, скользящую по полу.

– Каррагерррр … – прорычал агент.

Тайлер из последних сил несколько раз произвел выстрелы в Джима. Предатель начал ползти быстрее, а затем прошмыгнул за большой прямоугольный бетонный столб и укрылся за ним.

По лбу стекал холодный пот. Джим осмотрелся, анализируя обстановку. Слева от него разворачивалась перестрелка между Макэвоем и Берком, но это было еще только полпроблемы: сзади к нему направлялся Роджер.

Когда Каррагер выглянул из-за столба, чтобы посмотреть, что происходит у выхода, на него посыпалась брусчатка, а рядом с его ухом просвистело несколько пуль. Перестрелка была настолько ожесточённой, что звуки выстрелов напоминали барабанный ритм.

Один из полицейских, участвующий в перестрелке Морриса и Рона, был ранен.

Ситуация приближалась к своему логическому завершению. Джим понимал, что живым ему не выбраться. Теперь предателю предстояло умереть в одном из залов ожидания аэропорта Руасси.

Сейчас два агента без труда расправятся с оставшимся полицейским, а затем обратят свое внимание на него.

Единственный шанс попытаться убить раненого Роджера и завладеть его пистолетом. Однако действовать было намного сложнее, чем думать. Каррагер был окружен со всех сторон.

Наталья, дрожа от страха, лежала под защитой Сергея, стараясь ускользнуть от пронзительных криков, наполнивших её сердце ужасом.

Русский молодой человек следил за происходящим по ногам, видневшимся под сиденьями. Когда Роджер направился к Джиму, скрывающемуся за столбом, он медленно сполз с Натальи.

– Стой, – прошептала девушка. – Сережа, ты куда? – едва сдерживала девушка слезы. – Сережа…

– Лежи тихо.

Наталья пыталась удержать пальцами соскальзывающую потную ладонь Сергея, но он взглянул ей в глаза и заверил, что она будет в безопасности.

Девушка всегда ему верила в минуты опасности. В такие моменты он превращался в нечто угрожающее, в то, веру во что исповедуют сектанты или сатанисты – в некую высшую силу.

Сергей молча приблизился к покоившимся вечным сном сотрудникам правопорядка. Наталья, едва поднимая голову, следила за ним и молилась в душе: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, вернись ко мне». Налитые каплями слез глаза не могли оторваться от своего героя.

Под шумом выстрелов Сергей беззвучно приблизился к увядшим охранникам. Роджер уже практически подобрался к Джиму. «Еще немного» – думал про себя Каррагер, выбирая момент для нападения.

Сергей взял лежащий рядом с трупом полицейского пистолет и швырнул его по полу. Роджер заметил, как мимо ног промелькнуло черное пятнышко. Агент обернулся и увидел молодого парня, лежащего рядом с трупом охранника. Тайлер осознал, его жизнь прервется в ближайшую секунду. Он развернулся. Дуло пистолета уже поглощало его слабый взгляд. Джим нажал на спусковой крючок. Пуля пронзила голову агента ЦРУ и размозжила его мозг на мелкие кусочки.

В это время Макэвой и Берк разобрались еще с одним полицейским, который защищал своего товарища, а также с подоспевшими на помощь из других залов ожидания блюстителями порядка.

Моррис медленно двигался ко второму бетонному столбу, расположенному параллельно тому, за которым укрывался Каррагер.

– Джим! Тебе больше некуда бежать! Мы оба знаем, чем это закончится, – обратился Рон к своему врагу, опускаясь на одно колено и перезаряжая оружие.

Выстрел!

Затем снова выстрел!

И еще!

Макэвой не сразу понял, что произошло, но его руки начали ослабевать. Голова потяжелела и стала тянуться вниз. Рон пытался подняться с колен, но ноги отказывались ему служить. Из-за угла виднелось лицо подлеца. Потускневший мир собирал в себя однотонные краски серого цвета, переливающиеся в вечную тьму. Едва живой полицейский, которого они ранили первым, с огромным трудом добрался до лежащего рядом пистолета и направил его на убийцу. Макэвой был выведен из игры.

Моррис, следуя за раскатами выстрелов, повернулся и застрелил охранника. Теперь их осталось только двое. Двое, взаимно захваченные своими охотничьими инстинктами, которые властвуют над ними, ведомые нитью судьбы, окрашенной в краски насилия.

Каррагер и Берк.

Они укрылись за массивными прямоугольными столбами, стоящими друг напротив друга. Стонущие вопли женщин, мужчин и испуганных детей стихли, закручиваясь во взвивающихся вихрях страха. Парализующий ужас, овладевший их движениями, продолжал распространяться, поражая рассудок.

Напряжение расходилось по всему залу, а затем и вовсе застыло в воздухе. Один из агентов в ближайшие минуты умрет.

В магазине у Джима оставалось два патрона, неточные выстрелы, и ему конец. Два варианта: ждать, пока подойдет первым Берк, и пытаться его убить, либо идти напрямую, что было рискованно и безрассудно, учитывая количество оставшихся патронов.

Очевидно, Берк должен начать первым. Моррис это понимал, иначе бы Каррагер уже пришел к нему. Гнетущая тишина овладела терминалом. Эхо молитв и непрекращающихся воплей проникало в темноту молчания, усиливая драматичность ситуации.

Одна из женщин, лежавших на полу, не в силах совладать со своими страхом поднялась на ноги и побежала к выходу. Выстрел. Мозги этой худощавой бабы разлетелись вдребезги.

Победит тот, у кого прочнее нервы, чей стальной взгляд на жизнь разрушает все законы психологии.

Джим стоял, прижавшись к столбу, и осматривал людей, лежащих в этой части зала. Они казались испуганными, как кролики с бегающими глазками, только эти зверьки пытались укрыться не большими ушками, а своими руками, стараясь как можно больше обхватить свои головы, будто это поможет им спастись от беспощадных жалящих пчел.

Каррагер обратил внимание на парня, лежащего рядом с холодными трупами полицейских, который долго смотрел на него, а затем по неизвестной ему причине кивнул и отвернулся.

Наталья внимательно следила за происходящим, она не могла понять, что задумал этот ненормальный. Перед тем как встать, Сергей повернул голову к русской девушке. Его взгляд был стеклянным, словно он смотрел сквозь нее на моменты пронзающие жизнь случайными событиями. Снова эти мгновенья теплоты и ласки в кабаре «Aux Trois Mailletz», танец незримого счастья, охватывающий сумасшедшие фантазии, врывающиеся в этот тусклый мир. Наталья начала вертеть головой, взмоляясь: «Не надо, пожалуйста».

Сергей отвернулся и поднялся с пола.

Джим сжал пистолет крепче и приготовился выстрелить в русского парня.

Доносящееся шуршание заинтересовало Берка. Он едва выглянул из-за столба и увидел поднявшегося с пола молодого человека.

Сергей приковывал к себе взгляды окружающих, которые не в силах осознать происходящее.

Сердце колотилось в конвульсиях так быстро, что напоминало быстрые взмахи крыльев колибри. Одежда пропиталась потом. Уверенным шагом Сергей продвигался к центру зала, направляясь к месту, находившемуся недалеко от центра между столбами, где затаились агенты.

– Как-то раз голодные шакал, лиса и волк не поделили кролика, – раздался громкий голос русского.

Берк снова выглянул из-за столба, чтобы рассмотреть этого безумца.

– Шакал и волк готовы были разорвать друг другу глотки за этого кролика, в то время как лиса просто сидела рядом. И вот, шакал попытался отобрать у волка его добычу, но последний набросился на него, и началась драка. Кролик лежал в стороне один, а лиса все сидела рядом.

Что он делает?

Сейчас его убьют.

Кажется, он выжил из ума.

Спятил.

Закрой рот и ложись!

– Так кто мне объяснит, почему лиса не украла этого бедного кролика?

Из-за столба высунулась рука с пистолетом, дуло которого было направлено на русского.

Время замедлилось. Сергей застыл на месте. Берк решил устранить шутника.

– Сarpie diem1414
  Устойчивое латинское выражение, в переводе на русский – «лови день», «лови мгновение».


[Закрыть], жаль, в латинском языке нет слова «пуля», – произнес Сергей.

Джим обратил внимание на взгляд русского, словно осмысливающего всю диковину этого мироздания. Его глаза прожигали саму материю жизни, пытаясь оставить свой след в небытие.

Вылетев из-за столба, Каррагер метким выстрелом попал в едва видневшуюся руку Морриса Берка.

Пистолет отлетел. Рев ужасной боли раздался позади столба. Джим ринулся к Берку и, выстрелив второй раз, засадил пулю в его голову.

Более пяти полицейских окутались сумрачной красотой рая. Трое агентов оказались в забвении существования. И все планы Джима на свободу были искоренены. Небольшой вой одичалых больных разносился туманом скорби по головам присутствующих.

Каррагер прошелся быстро по залу, собрал все пистолеты, поднял чемодан и уселся на стул. Люди провожали его взглядом в ожидании лучшего исхода. Через мгновение прибудут дополнительные отряды полицейских, и Джиму хорошо было об этом известно.

Он никогда ранее не оказывался в столь затруднительном положении, и теперь выбраться из этой ситуации будет крайне сложно, если, конечно, возможно.

– Поднимайтесь и баррикадируйте окна и двери: стульями, стойками – чем угодно! Накрывайте их своей одеждой, чтобы не было видимости в зал снаружи.

Затем после недолгого молчания продолжил:

– Тот, кто попытается напасть – будет убит! Не выполнит мой приказ – будет убит! Попытается сбежать … – немного помедлив, – будет убит. Всем ясно? Выполнять! – закончил агент.

Затем Джим вывел из строя все камеры, находившиеся в зале ожидания.

*****

Меньше чем за 15 минут СМИ пестрили заголовками: «Перестрелка в аэропорту Парижа», «Ненормальный захватил в заложники…»; «Разборки в аэропорту Руасси»; «Террористический акт в аэропорту Шарль-де-Голль».

Аэропорт Шарль-де-Голль оказался на первых полосах всех изданий и новостных программ.

Разведывательные службы различных стран мира были уже в курсе произошедшего и раскрыли суть событий. Оружие, способное изменить баланс сил в мире, оказалось в руках американского шпиона Джима Каррагера и пассажиров, собиравшихся отправиться в российский город Санкт-Петербург.

В ту же минуту, как стало известно о случившемся, главы разведывательных центров мировых держав начали связываться со своими лучшими агентами. США лишились преимущества во внезапности, и теперь все страны Земли знали, где находится информация об оружии и человеке, похитившим ее.

Директор ЦРУ Дилан Динлейк разнес полкабинета, узнав, что Джим перебил всех его собак. Единственной надеждой оставался Майкл Шерман, который уже приземлился в Париже.

Глава 8

Чернокожий, с небольшим выпирающим брюшком мужчина, в обычных, слегка потертых серых брюках и белой рубашке в пепельную полоску с расстегнутыми верхними пуговицами возле воротника, стоял на кухне у окна и разговаривал по телефону. Видимо, диалог шел очень серьезный, поскольку его глаза были широко открыты и сконцентрировано смотрели в окно. Лицо испускало непримиримую грань сосредоточенности, не порождая ломаных линий лица. Затем он перевел взгляд на чайный сервис, стоящий возле окошка на столе, за который цеплялись ласкающие руки солнца, и начал поглощаться в пустоте вращающихся мыслей.

– Вас понял… Через сколько за мной заедут? … Это террористический акт? … Когда нужно будет вам доложить? … Собираюсь.

– Дорогой? – Уолтер Дюран, комиссар полиции1515
  Комиссар полиции во Франции – это высокопоставленный полицейский офицер, занимающий ключевую роль в правоохранительной системе. Он обладает значительным опытом и полномочиями, являясь ответственным за руководство подразделением или выполнение специфических задач. Комиссар полиции может занимать различные должности, например, может руководить специальной службой в Префектуре полиции Парижа, такой как по борьбе с терроризмом или службой по борьбе с организованной преступностью.


[Закрыть], стоял на кухне, обдумывая полученные сведения по телефону от префекта парижской полиции1616
  Должностное лицо, возглавляющее полицейскую префектуру Парижа (сокращенно на французском «la PP»). Полицейская префектура Парижа является структурным подразделением Министерства внутренних дел Франции, которое обслуживает Париж и прилегающих трех пригородных департаментов: О-де-Сен, Сена-Сен-Сен. Дени и Валь-де-Марн. Кроме этого, несет ответственность за обеспечение безопасности в трех основных аэропортах Парижа (Шарль-Де-Голль, Орли, Ле Бурже). Префект полиции подчиняется непосредственно Министру внутренних дел Франции.


[Закрыть], когда из-за спины донесся встревоженный нежный голос. Он убрал трубку в правый карман брюк и повернулся к жене. – Что-то случилось? – с испуганными глазками промолвила Джаннет.

Жена Уолтера всегда чувствовала тревогу, когда у мужа звонил телефон. Это означало, что ему придется уйти и окунуться в преступный мир, где отчаяние сходится со страстью, а жизнь противостоит смерти. Джаннет отлично знала, какое ответственное положение занимал Уолтер в префектуре парижской полиции, поэтому, если на экране телефона высвечивался незнакомый номер, это всегда знаменуется окликами душевного волнения.

– Аэропорт Руасси … – тяжело выдохнул комиссар. – Один из терминалов захватил человек, и держит людей в заложниках. Префектура направляет меня в аэропорт. Сейчас за мной заедет Жак.

Джаннет растерялась от услышанных слов. На мгновение она потеряла дар речи, словно лишилась голоса. Ее душа сжалась в комок вокруг трепещущего сердца.

Снова уйдет. А что делать мне? Сидеть на диване всю ночь в ожидании, когда он вернется?

– Но у тебя же сегодня выходной, – бросила мнимую фразу жена, с намерением натолкнуть мужа на мысль, чтобы тот остался дома.

– Ты же знаешь, у меня нет выходных. Это начальство. Тем более они полагают, что с этим разберутся меньше, чем за час. Не волнуйся, – приблизившись к жене, тепло произнес Уолтер. – Я вернусь домой уже к вечеру.

Как тут не волноваться? Ведь кто-то смог захватить один из терминалов Руасси!

– Разве этим не должно заниматься GIGN1717
  Группа вмешательства Национальной жандармерии Франции, сокращенно называемая GIGN – элитное антитеррористическое подразделение Французской жандармерии. Считается отрядом специального назначения как армии, так и полиции. В задачи подразделения входит обезвреживание вооруженных преступников, в особенности связанное с освобождением заложников, контртеррористическая деятельность и т. п.


[Закрыть]? – спросила Джаннет с охватившей ее паникой и надеждой.

– Да, скорее всего, жандармы будут привлечены. Но префектура отдала мне приказ взять под контроль ситуацию. Кроме того, на данный момент неизвестно, террористы это или нет. Вероятно, все можно будет уладить переговорами.

– Уолтер … – нежно прошептала Джаннет своему мужу, склоняя его лоб к своим губам, – ты же знаешь, что случилось совсем недавно. Я… не хочу, чтобы ты пострадал.

Уолтер обвил талию Джаннет своими руками и трепетно произнес:

– Джанни, – лаская слух, промолвил комиссар. – Я буду осторожен.

– Почему ты не оставишь эту чертову работу? Ты бы уже мог наслаждаться пенсией и проводить время с нами!

– Ты же знаешь… Мы уже разговаривали об этом, – прозвучало после короткой паузы. – Давай я возьму выходной через неделю, и мы отправимся в парк?

– решил подбодрить жену Уолтер. – Как тебе Сад Тюильри? Потом можем сходить в музей или кино. Я куплю твое любимое мороженное, фисташковое с джемом, – гладил Уолтер голову Джаннет по нежным локонам цвета баклажана, цепляясь за возможность успокоить свою супругу.

– Папа! Папа! – раздался тоненький детский голосок из другой комнаты. – Иди сюда! Смотри быстрее!

Это была суббота. У Уолтера за долгое время появился желанный выходной. Они с Джаннет и со своими детьми решили отправиться к бабушке с дедушкой в Нуази́-ле-Сек, в ту самую французскую коммуну, рядом с которой проезжала не больше часа назад группа русских туристов.

Уолтер ослабил свои руки, и они с Джаннет вошли в комнату, где находилась вся семья.

Жасмин, маленькая решительная девочка десяти лет с большим шрамом и едва заметными рубцами после ожогов на правой щеке, сидела на диване, держа в руке пульт от телевизора. На ней красовался милый сарафанчик алого цвета, а на голове были заплетены две косички, словно заячьи ушки. Жасмин любила смотреть новости и каждый раз мечтала застать тот момент, когда на экране телевизора покажется знакомое ей лицо, чтобы она присмотрелась внимательнее и произнесла: «Папа! Тебя показывают!».

Работа Уолтера и произошедшее два года назад событие заметно отразились на девочке. В свои юные годы она проявляла интерес к политике, увлекалась чтением истории и всегда внимательно слушала со всей серьезностью увлекательные рассказы отца о поимке преступников. Конечно, рассказы были поверхностные и в пределах допустимого. Но и этого вполне хватало маленькой любительнице детективов.

Так, время от времени, по вечерам, когда Уолтеру приходилось работать дома над очередным делом, он с порога проходил в свой домашний кабинет и там, погружаясь все дальше в омут затягивающих стеблей, окручивающих сознание и вырывающих его из семейного очага, усаживался за стол, включив настольную лампу и раскинув перед собой документы, принимался анализировать материалы уголовного дела. Жасмин осознавала, чем занимается отец, поэтому, когда Уолтер закрывал дверь в комнату, она кротко пробиралась к нему за спину и до тех пор, пока он не заметит, смотрела на все фотографии, пытаясь разобраться в сути дела.

Первое время комиссар понимал, что хотя у его дочери благие намерения, но жизненный путь, который она выбирает для себя, опасен.

Как бы не переросли эти увлечения во что-то большее.

Уолтер старался отстранить дочь от этих интересов, одаривая подарками, от которых без ума девочки в таком возрасте: шикарные наборы кукол, платья, туфли, к сожалению, все то, что не особо интересовало юную Жасмин. Для неё настоящим подарком стали рассказы отца о преступниках и детективные книги. Со временем Уолтер осознал, что ни разговорами, ни подарками, ни даже наказаниями оградить дочь от этого пристрастия не получается. Оттого он и стал обучать принцессу маленьким премудростям расследования уголовных дел, превращая это в своеобразную игру.

Однажды поздним вечером Жасмин и Уолтер сидели в кабинете комиссара, погруженного во мрак преступного мира. Единственным источником света в этой угрюмой обстановке была настольная лампа, красящая уголок темницы тусклым светом. Жасмин находилась рядом, наблюдая, как отец перебирает документы, заглядывая краем глаза в текст или фотографии. Конечно, комиссар не мог показать все изображения своей дочери. Среди них были жестокие убийства с расчлененными телами или ужасающие гримасы удушения. Однако даже эти снимки комиссару порой никак не выходило утаить от юного следователя.

И в этот вечер Уолтер рассказывал своей принцессе об очередном деле, где сумел поймать преступника.

– Поэтому, – подводил итог истории комиссар, – в каждом совершенном действии человека всегда прослеживается логика. Одни убеждены, что творят добро, другие оказываются в плену удовольствия, а третьи готовы пойти на любой риск ради спасения. Важно всегда это замечать и анализировать, понимая, что побудило человека принять данное решение. Не каждый человек, совершивший преступление, является плохим. Закон порой сам не справедлив.

Жасмин сидела с открытым ртом, подпирая голову ладошкой, и ловила каждое слово, произнесенное отцом. Затем, когда история закончилась, девочка заявила:

– Скоро я стану взрослой, – гордо поднимая подбородок, заявила Жасмин.

– И тоже буду ловить преступников, как ты, папа!

Уолтер мягко улыбнулся, испытывая искреннюю гордость. Но дикий рог, оглушенный воплями отцовской заботы, воротил его душу. Ведь не такого будущего желают отцы своим дочерям.

– Расскажи мне еще что-нибудь! – продолжала командовать принцесса.

– На сегодня хватит, – закрывая папки с делом, ответил Уолтер начальствующим голосом.

– Но, папа!

– Хватит! – загремел Уолтер, охваченный тревожными мыслями.

Жизнерадостность и твердость маленькой Жасмин улетучились моментально. Словно прилив синего моря, омывающего песчаный берег, забрал всю решительность девочки, оглушая ударами волн с разных сторон, а затем уводя ее дальше в бездну невидимой мглы.

Она спрятала свои зеленые глаза под челку и уставилась рассеянным взглядом на перекрещенные руки, которые, словно маленький замок, висели над коленями.

Уолтер осознал, что был слишком резок со своей принцессой. И этот выкрик лишь проявление отчаяния, загнавшего его в угол от собственного бессилия перед страстью Жасмин.

– Жасмин, – мягко обратился Уолтер, присев на колени перед девочкой и взяв её за руку. – Понимаешь, это профессия очень опасна, ты еще слишком маленькая, чтобы разбираться во всех этих вещах. Когда подрастешь, будешь вправе сама выбирать, чем тебе заниматься.

– Я хочу их ловить, папа, – поднимая свои зеленые бусинки на отца, тихо прошептала Жасмин. – Они плохие люди. И твой глаз, ты теперь видишь только одним глазом… меня изуродовали. А другие люди? Сколько они страдают из-за этой несправедливости? Когда мы были вместе в том супермаркете… погибло много людей. Поэтому я хочу ловить их, чтобы другие не чувствовали ту боль, которую пришлось вытерпеть нам.

У Уолтера блеснуло в глазу. Маленькие капельки, словно лодочки, кружась на гребне волны, начали качаться на ресницах. Сдерживая свои эмоции, чтобы не показать эту презрительную слабость перед своей малышкой, Уолтер обнял ее покрепче и сказал:

– Я научу тебя.

С того момента комиссар осознал, что его дочь особенная, и противостоять ее увлечению значило бы противиться ей самой.

Даниэль – младший брат Жасмин, шестилетний любознательный мальчишка. За ним всегда нужен был глаз да глаз, как за хвостатым котенком. Создавалось ощущение, что сам Бог открыл для него тайну мироздания, и теперь он стремился опробовать полученные знания. Этот маленький юркий темноволосый живчик сидел у дедушки на коленях и рассматривал картинки автомобилей, вслушиваясь в живописные истории старика, когда Джаннет и Уолтер вошли в комнату.

Мама Уолтера, Эмили, разрезала теплый бисквитный торт, покрытый расплавленным шоколадом, и аккуратно укладывала его по фарфоровым тарелкам с изящными узорами переливающихся пионов. Это была темнокожая женщина семидесяти четырех лет, но выглядела она на десять, а то и пятнадцать лет моложе.

Эмили забеременела Уолтером, когда была еще совсем юной. На тот момент она проживала в Детройте и там, окрыленная безрассудством детской любви, погрязла в искренности своих чувств к одному из лидеров преступной группировки. Правда, поначалу она не осознавала, что объектом эмоционального возбуждения является бандит, но проходило время, и Дантрелл спускал свою злобу на Эмили, подставляя ее в махинациях, которые же сам проворачивал. На то время семья девушки состояла лишь из одного отца, который единолично воспитывал ее с пяти лет. Мать стала наркоманкой и исчезла на улицах города, поэтому всю ответственность за воспитание своей маленькой дочери Уолтер, отец Эмили, взял на себя. Связь с Дантреллом ему не нравилась, и когда тот втянул его девочку в преступные дела, даже когда та была беременна, он осознал, в какой опасности оказался его ребенок. Бывало, уже с большим животом, Эмили возвращалась домой к отцу посреди ночи. Он открывал дверь и видел большие лиловые синяки под глазами, размозжённые царапины на руках, напоминающие больше кипящее устье реки. Кулаки Уолтера сжимались до окоченения, а костяшки становились белыми, как снег. Красные глаза, оттенка крови, погребали в растерзанных ранах души. Но девушка успокаивала отца и обещала прекратить отношения с Дантреллом. Вскоре так и случилось. В очередной раз, когда лицемер попытался снова использовать Эмили в одном деле, ее не оказалось рядом. Уолтер начал преследовать его и, вскоре узнав, что тот собирается убить человека, чтобы завладеть ста двадцатью тысячами долларов и обвинить его дочь, собрал все деньги, которые у него были, продав имущество, отправил Эмили за границу, где ей необходимо было начать новую жизнь.