Текст книги "Моя жена, ее любовники и жертвы"

Борька стал приставать с расспросами, на которые нечего было ответить. Андрей понимал, что знакомства не получилось.

И снова – неожиданность. Лиза появилась у столика Андрея спустя полчаса после танца. Она приятельски кивнула Борьке, но склонилась над ухом Андрея.

– Подкинь мне трешку, – попросила она.

Он достал бумажник и протянул ей три тысячи. Благодарно улыбнувшись, Лиза исчезла.

– Наркоту покупает, – заметил Бешеный Боб.

Следующей неожиданностью стало то, что Лиза попыталась вернуть деньги при следующей встрече – в том же клубе, ровно через неделю. Андрей пригласил ее за свой столик, на этот раз он пришел один.

– Вы такой молчаливый, – заметила Лиза, чуть склоняясь к нему.

Сегодня на ней был черный жакет, излишне строгий, но заметно выделявший ее из массы голых женских рук и плеч. Будь Андрей в данный момент увереннее в себе, он решил бы, что она хочет понравиться ему, но он склонялся к мысли, что Лиза хочет нравиться только самой себе.

– Я скучный, – признался он улыбаясь.

Лиза была совсем рядом, и он убедился, что дочь мэра выглядит великолепно. Не просто великолепно для своих лет, а действительно великолепно, для любого возраста. У нее было хорошее лицо, с правильными, чуть тяжелыми чертами, большие глаза, в которых читался ум и заметна была усталость. Пожалуй, Лиза мало походила на престарелую эротоманку-наркоманку. Он мог бы даже влюбиться.

За несколько часов, проведенных рядом, они едва смогли перекинуться десятком фраз. Лиза не умела спокойно сидеть на месте – ее постоянно крутило и разворачивало, к ней подходили роскошные женщины, обычно пьяные, с которыми она обязательно целовалась, перешептывалась, хохотала с видом одержимой. К ней подходили и роскошные мужчины, некоторых Андрей знал. В основном они были из того же круга, что и сама Лиза, – из круга обеспеченных бездельников, от безделья прикидывающихся деловыми людьми.

Своих приятелей дочь мэра Андрею не представляла. Зато его персона, по-видимому, интересовала многих. Иногда, бросив на Андрея быстрый взгляд, Лиза что-то шептала на ухо очередной светской львице. Похоже, Андрея показывали свету в стремлении определиться с его статусом.

Несколько раз Лиза исчезала, никак не объясняя, зачем и куда уходит. После одного из таких исчезновений она отдала Андрею три штуки, занятые у него в прошлый раз.

– Не надо, – отказался он.

Лиза равнодушно сунула купюры в карман жакета.

Один раз они танцевали медленный танец – по предложению Лизы. Все остальное время Андрей не мог расслабиться – он все время думал, почему дочка мэра продолжает сидеть за его столиком, к чему бы это, что будет дальше?

Около двух часов ночи Лиза попросила Андрея отвезти ее домой. Он вызвал такси.

Оставшись наедине в глубине кожаного сиденья (Андрей заказал ВИП-такси, хоть это и было ему теперь не совсем по карману), они поглядели друг на друга.

– Лиза, вы не устали от такой жизни? – спросил Андрей.

Он не хотел, чтобы фраза прозвучала поучительно, но все равно именно так и вышло. Теперь Андрей ожидал, что она поставит его на место, и снова вышло неожиданно: Лиза по-детски шмыгнула носом.

– Давай на «ты»? – предложила она.

– Конечно.

– Ты осуждаешь меня?

– Ни в коем случае.

– Вся эта жизнь – от скуки, – открыла она Андрею Америку. – Вряд ли ты знаешь, что это такое, когда ты совершенно одинок, и при этом можешь позволить себе абсолютно все!

Андрей не сомневался, что и эти слова, и эти чувства почерпнуты из какого-нибудь сериала, тем не менее он поверил в их искренность.

– Да, – согласился он. – Я не знаю, о чем ты говоришь.

– Поэтому ты настоящий, – пояснила Лиза.

«Господи, – вдруг струсил Андрей, – что это она придумала?»

Когда такси остановилось у ее дома, Лиза пригласила Андрея подняться в небольшую, по меркам шейхов и звезд Голливуда, полутораэтажную квартирку, занимавшую половину пентхауса самого высокого дома в Гродине. Андрей знал, что в этом доме купил квартиру известный рок-музыкант, лидер группы «Алхимик», песни которого они с друзьями знали с детства, а кое-что неплохо исполнял под гитару Бешеный Боб. Ему захотелось спросить, знает ли Лиза Видаля, но, глянув на ее руки с наращенными ногтями, сообразил, что она вряд ли любит рок.

Они выпили – Лиза оказалась сластеной и налила себе ликера, а Андрей, желая выглядеть мужественно, попросил виски. Поначалу разговор не клеился, но вдруг Лиза сказала:

– Ты не будешь смеяться надо мной?

– Нет.

– Я хочу начать новую жизнь.

Это было сказано несколько неестественным тоном. Лиза действительно впервые в жизни произносила такие вещи вслух. Ей было сорок шесть, она чувствовала, что меняется. Перемены не имели отношения к менопаузе, не были капризом, результатом депрессии, приема наркотиков, затяжного скрытого алкоголизма или просто блажью. Лиза чувствовала, что прежние радости ей больше не нужны. Бурный отдых в угаре изматывал, красавцы мужики были подонками, а больше в ее жизни ничего и не было. Отношения с родителями давно умерли, друзья-подруги менялись слишком часто.

Детей она не потрудилась родить, после трех абортов сделала операцию, чтобы больше не париться с вопросом выбора, чувством вины, не примерять на роль отца своего ребенка случайного жиголо, не разочаровываться, не злиться на папу, который был бы рад потетешкать внука…

Работы, профессии не было, творческие увлечения не возбуждали. Лиза даже уехала, в надежде как-то встряхнуться, начать новую жизнь или с удовольствием после перерыва вернуться к старой. Она прожила полгода в Провансе, в доме на берегу моря, но одиночество оказалось обузой. В результате всей этой затеи с отшельничеством и раздумьями под синим небом к ней наехали друзья, бывшие любовники, всякая шваль, которая всегда крутится возле богатых. Лиза снова устала.

Вернувшись в Гродин, она поняла, что можно было никуда и не уезжать, потому что рецепт лекарства от ее терзаний ожидал дома. Заглянув к родителям, она впервые за почти полвека заметила, как смотрят друг на друга мама с папой. Это запоздалое открытие привело к выводу: спасти Лизу могла только любовь. Казалось, все просто, надо только найти своего Мужчину, но и на этом пути Лиза испытывала лишь разочарования.

Каким должен быть этот Мужчина, она не знала. Однозначно, он не должен оказаться алчным красавчиком. После нескольких попыток завести серьезные отношения с обычными мужчинами, не спортсменами и не мачо, Лиза убедилась, что некрасивые самцы ведут себя точно так же, как и красивые: они слишком хорошо знают, кто такая Лиза и какими возможностями располагает ее семья. Сводив Лизу разок в ресторан, бойфренды тут же пытались встроиться в экономическую систему Ляховских, занять денег, воспользоваться связями.

В прежние времена, когда взамен доступа к возможностям ее славной фамилии Лиза получала молодое тело в постели, сумасшедший секс и иногда даже искреннюю благодарность, она помогала своим любовникам. Теперь же все было иначе. Лиза искала настоящей близости, настоящего чувства, поэтому ей было противно становиться полигоном для развития амбиций человека, который не собирался дать ей это настоящее чувство. Она снова испытывала усталость.

Андрей был ее последней попыткой. В его молчаливости крылась глубина мыслей и чувств, он был ненавязчивым, имел ровный характер, умел насмешить и оказался хорош в постели (Андрей очень старался). У них нашлись общие знакомые, которые рассказали, каким талантливым бизнесменом был Андрей, и если он не стал миллионером, то только из соображений деловой чести. Из этого Лиза сделала вывод, что Андрей встречается с ней только ради любви.

Он понравился Лизе, и с этим ничего не хотелось делать. Она даже познакомила Андрея со своей семьей, в результате чего Ляховские и новый Лизин парень вместе пообедали в загородном доме мэра. Андрей произвел на Лизиных родителей приятное впечатление.

– Я долго не верила в любовь, – говорила она, положив голову на его плечо.

Сколько уже раз Лиза лежала вот так – расслабленно, опустошенно на разных мужских плечах со следами ее зубов, еще влажных от пота! Миллион раз, не меньше, но только сейчас ей хотелось верить, что любовь может появиться в ее жизни. Может и должна.

– Я не думала, что смогу что-то почувствовать, но я хочу…

Андрей улыбнулся и поцеловал ее в темечко. Он был уверен: все, что говорится ею, – говорится на автомате. Хотелось понять, когда он сможет начать прощупывать почву для деловых переговоров. Цель уже определена: администрация области реализовывала программу по предоставлению кредитов частным предпринимателям, чей бизнес, по мнению администрации, был для области особенно полезным. Процент этого кредита был смешной – от десяти до шести, в зависимости от суммы и других обстоятельств. Но получить рекомендацию от администрации и следом кредит без нужных связей было невозможно…

А еще через пару недель Андрей понял, что никаких деловых разговоров через Лизу или ее папашу он вести не будет. Пожалуй, он влюбился. В связи с этим обстоятельством ему не хотелось рассказывать ей о своих проблемах и в итоге – выглядеть неудачником. Любовь – это было неожиданно, невозможно, запредельно. Даже Маришка, единственная женщина в мире, к которой он относился по-настоящему серьезно, исчезла из его мыслей, оставив расплывчатый акварельный след.

И еще через месяц все снова изменилось. Угрозы кредитора приняли конкретный характер, пока это были только слова, но за ними стояла опасная репутация. Только тогда, мысленно попросив у Лизы прощения, Андрей решился на аудиенцию у Владимира Васильевича Ляховского.

В кабинете мэра Андрей не стал лукавить. Он предельно честно описал свою ситуацию, добавив, что стыдится признаться в своей неудаче Лизе. Он любит ее, если она захочет – они поженятся, но, если Андрей не вернет свой бизнес, он не сможет обеспечить Лизе ту жизнь, которой она достойна.

Ляховский выслушал его молча, сказал, что подумает, как помочь Андрею. Закрыв за посетителем дверь, Владимир Васильевич набрал номер телефона дочери. Он задал только один вопрос и, услышав ответ, завершил разговор.

Всего через неделю Андреева заявка на участие в кредитной программе была подписана, а еще через три дня он ожидал поступления на свой счет нужной суммы.

Всю правду о своем Андрее Маришка узнала случайно. Как-то раз вечером к Мишке заглянул Борис. Причина была очень важная – пиво, а поводом встретиться оказалась новая – очень ядовитая – песня Боба, которую он посвятил выборам в местную власть, «которой хочется покрасть».

Хозяйка квартиры краем уха услышала тихий клокочущий рев со стороны кухни. Потом друзья долго пили на кухне, несколько раз зазывали и Маришку, но она отказывалась и делала вид, что смотрит передачу о русских селебрити.

На прощание, уже стоя в коридорчике и занимая своим телом значительную его часть, Боб резюмировал, что они с Мишкой отлично посидели. Маришка тоже высунулась из комнаты попрощаться.

– Жалко, что Андрюшка не пришел, – огорчился Миша.

– Ну, он теперь птица высокого полета, – пробурчал Боб, пакуя свою гитару, – задумал жениться на дочке Ляховского. Вы что, фамилию нашего мэра не знаете? – спросил он, видя пустоту в глазах друзей. – Тю… У них с Лизкой роман, понимаешь ли. Вообще-то Андрюха давно уже хотел с ней познакомиться, у него огромные долги, а Лизкин папаша может ему с кредитом помочь.

Мишка был слишком пьян, чтобы его слушать, а вот Маришка захотела подробностей, и все ее худшие подозрения оправдались: у него была женщина, он уходил из Маришкиной жизни. Эмоциональный и пьяный Боб не смог умолчать о самом главном: его друг не просто решал свои финансовые проблемы, он влюбился. Боб клялся носками далай-ламы, что наконец-то и Андрей попал по полной! И если бы не это обстоятельство, Маринка нервничала бы гораздо меньше.

Запершись вечером в ванной, она плакала, потому что ощущала в себе то же самое чувство отчаяния, которое овладевало ею каждый раз, когда возникал риск потерять кого-то из своих мужчин. Оба раза это чувство толкало ее к ужасному, и каждый раз после она с трудом отделывалась от чувства вины и страха быть разоблаченной.

И все равно на следующий день после работы, словно зомби, умерщвленный и воскрешенный жрецом вуду, она пошла к дому Андрея. Ей хотелось убежать, спрятаться под одеялом, заснуть и забыть друга детства, но ею будто кто-то руководил, заставляя ожидать его машину во дворе.

Весна только расцветала, было еще достаточно холодно. Скучая и начиная замерзать, Маришка вспомнила, что в эту же пору десять лет назад она впервые встретила Оксану… Как была ее фамилия?

Андрей приехал, когда солнце заходило за дома. Следом за ним из машины вышла женщина в необыкновенно красивой серенькой шубке. Смеясь (без сомнения – над Маришкой), они вошли в подъезд. Ждать всю ночь не имело смысла, Маришка ушла. Она вернулась на свое место во дворе Андрея утром, как раз в тот момент, когда Андрей грузился в свой джип, собираясь отбывать на работу. Лиза вышла к подъехавшей машине такси спустя полчаса. Тогда-то Марина и решилась подойти к ней.

– Вы меня не знаете, – обратилась она к Лизе, глядя прямо в глаза и понимая, что ей нечего сказать этой роскошной и немного усталой женщине. – Я – подруга Андрея.

– Что вам надо? – Лиза смерила Маришку высокомерным взглядом. Это была ее машинальная реакция на людей.

Маринке надо было только одно: чтобы Лиза провалилась под землю навсегда, но она ответила иначе, так, как подсказала ей интуиция:

– Вы должны знать, почему он с вами встречается. – Слова сами сыпались из ее рта, почти удивляя саму Маришку. – Андрей хочет кредит…

– Девушка, вы едете? – прокричал из салона такси водитель.

Лиза посмотрела в сторону машины, потом – на Маришку:

– По дороге мне расскажете, садитесь в такси.

И по дороге Маришка рассказала. Она знать не знала о том, чего именно боялась Лиза, но точным образом угадала самые страшные для нее слова. Андрей – предатель, поняла Лиза, он использует ее именно так, как это делали все мужчины в ее жизни.

Оставалось сделать лишь один звонок – папе, чтобы все стало на свои места.

– Так вы кто такая? – уточнила Лиза, разглядывая нервную рыжеватую девицу с очень белой кожей.

– Это не важно, – сказала Маришка. – Андрей сейчас в страшных долгах, на грани разорения…

– Вы уже это говорили, – оборвала ее Лиза. – Где вас высадить?

С тех пор в жизни Андрея Лизы больше не было. Не пришли на его счет и столь ожидаемые деньги. Телефон дочери мэра больше не отвечал, на прием к мэру было не пробиться, общие знакомые при вопросе о Лизе пожимали плечами.

Андрей находился в страшном смятении – за что? Он ничем не обидел Лизу, в то последнее утро они расстались более чем нежно. Андрею было очень тяжело – он действительно полюбил.

Свою просьбу о кредите, обращенную к отцу Лизы, Андрей никак не соотносил с ее исчезновением. К тому же Ляховский пообещал не рассказывать дочери о просьбе ее жениха.

Душевные страдания усугубил крах бизнеса. Он отдал деньги своему кредитору, продав плевательный заводик. Конечно, Андрей продал его более чем выгодно, но жаль было этот бизнес до слез! На остатки от выплаченных кредитору денег Андрей создал фирму, торгующую климатотехникой. Он хорохорился, шутил, завел молодую любовницу, но это была лишь хорошая мина при плохой игре.

* * *

Ни Андрей, печально склеивавший осколки своего сердца, ни торжествующая в душе, внешне безмятежная Маришка знать не знали, какую боль они оба доставили Лизе. Усмирить эту боль не могли ни дурман, ни хмель, ни секс.

Интуитивно Лиза пыталась разогнать тоску куражом, но тоска была такой непроходимой, что и кураж на ее фоне превращался в какую-то дикость. Лиза не обладала такой же мощной интуицией, какой была наделена ее губительница, подсказки Лизиной интуиции были неверными, как шпаргалки двоечника. И экзамен жизни оказался завален.

Лизу мотало и швыряло в пространстве и времени. Однажды она очнулась в Милане, в гостинице с сороконожками, в постели с ней лежал чужой мужчина, дороги из Гродина в Милан (через Москву, Краснодар или другой аэропорт) она не помнила… Прочих приключений тоже было полным-полно: Лиза трижды попадала в аварии с пьяными любовниками, в Лондоне ее задержали за попытку сбить камешком медвежью шапку с головы гвардейца у Букингемского дворца. Однажды она разделась до трусов в самолете между Москвой и Берлином, в зоопарке Мадрида ей удалось влезть в клетку с крокодилом, в изумлении от ее наглости вытаращившим глаза.

Успокоение она нашла на родине. Ранним весенним утром Лиза проснулась в своей огромной квартире совсем одна и даже без сигарет. Она накинула плащ, влезла в сапоги на шпильках, спрятала глаза за темными очками и направилась на остановку к ларьку с сигаретами. Очки помешали разглядеть подъезжающий мусоровоз, шпильки не позволили выскочить из-под его колес…

Часть третья
Время выбирать

Еще через пять лет Мишкино десятилетие приблизилось к завершению.

Последние годы не изменили Маринку внешне. Она ни на грамм не поправилась, оставшись законсервированной девочкой – плоскогрудой, узкобедрой, без единого соблазнительного изгиба, притягивающего мужскую руку. Ее волосы по-прежнему не подчинялись парикмахерским приемам, они не просто вились, не просто пушились, а жили своей жизнью, добавляя Маринкиному образу капельку безумия, нечто от Медузы горгоны.

Маринка так и не научилась обманывать окружающих при помощи косметики. Она часто засматривалась на умело накрашенных женщин, говоря себе, что пора бы перенять это искусство, но все равно ничего не делала. Отсутствие макияжа даже молодило Маришку, тем более что кожа на ее лице была здоровой, морщинки вокруг глаз появлялись только в редкие минуты ее улыбок, секунды ее смеха, ведь чувство юмора у Маришки почему-то так и не развилось.

Чаще всего она выглядела замкнутой или удивленной, будто человек, проспавший десять лет и вдруг очнувшийся.

Лиза была последней проблемой Маришки, связанной с ее мужчинами. Выжив дочку мэра из своей песочницы, Маришка успокоилась окончательно. Пусть Андрей еще хандрил, был подавлен, мрачен, но он остался с ней.

Последовавшие за этим четыре года сделали ее спокойнее, это было время умиротворения, успокоения, почти все тревоги остались в прошлом: больше никто из ее мужчин не выкидывал сюрпризов, три лассо прочно держались на трех шеях.

Они с мужем жили отдельно от Ложкина-старшего, в собственной маленькой квартирке, пусть в старом доме, пусть на первом этаже, пусть даже так! Но насколько же проще стало все – от утреннего чая и до вечерней бутылочки пива – для них обоих. Мишка не скрывал, что счастлив, а Маринка наконец получила покой. Она была счастлива или почти счастлива, учитывая то самое обстоятельство: бездетность.

К тридцати годам детская тема стала для Маришки самой важной из всех имеющихся.

Она не могла пройти мимо чужого младенца, не рассмотрев его самым внимательным образом, словно маленькая девочка, выбирающая в магазине куклу. В лицах малышей она искала те черты, которые, как ей казалось, могли бы быть чертами ее собственного отпрыска. Она представляла себе цвет его глаз, мягкость волос, форму носика, она мечтала, во что бы нарядила своего пупса, чему бы учила, когда пришло бы время учить. Ей хотелось покупать игрушки, конфеты, школьные тетрадки, пластилин – все равно что, лишь бы купленный предмет был детским.

Мечты отступали, она снова оказывалась в реальности – бесплодная и от этого страшно одинокая при всех своих мужчинах. Все чаще Маришку накрывали приступы раздражения, направленные против расплывшихся самодовольных мамаш, встречаемых ею на улицах. Особенно если мать вела двоих детей или была беременна вторым ребенком. Маришка называла вторых детей «капиталистами», намекая, что рожают их только ради пресловутого материнского капитала. Сама Маришка хотела детей ради детей, в меркантильности ее не могли бы упрекнуть даже самые злые языки.

«Как я всех ненавижу!» – думала она, наблюдая за семейными парами: папа с мамой ведут за руки детей, разговаривают, смеются, выбирают вещи или продукты в магазинах. Живут. А ей казалось, что она и не жила сейчас, а только ждала, когда начнет жить, когда в ней поселится новый человечек, когда она возьмет его на руки, приложит к груди. Это было мучительно до крайней степени, и ничто не могло заглушить чувство внутренней пустоты.

Она спрашивала пустоту: почему? И даже: за что? Последний вопрос цеплял в ее душе заусеницу. Не склонная к метафизике, не страдающая чувством вины, Маришка вдруг с ужасающей ясностью вспоминала тех, кто не пережил встречи с ней.

Эти лица – Подруги, Машеньки, свекрови – не забывались ею и прежде, но Маришка не сомневалась – они сами во всем виноваты. Более того, Маришка всегда знала: они были наказаны судьбой, провидением, некими высшими силами, стоящими на страже Маришкиной правды жизни, и наказаны совершенно справедливо.

Оксанка покончила с собой, вместо того чтобы доказать свою невинность, свекровь убила болезнь, возникшую из-за ее же ненависти к невестке. О недавней гибели Лизы Маришка не знала, а если бы и узнала, то своей вины ни за что бы не почувствовала.

Что же касается Машеньки… да, Маришка помнила, как столкнула в воду сладкую девушку, но импульсивно, не желая ей смерти! Она не мешала пьяной дурочке выплыть, более того, помогала найти ее тело, организовать похороны. Обдумывая события прошлых лет, Маришка лишь ханжески усмехалась: такова судьба всех, кто посягает на ее мир.

Зато теперь, в свете возникших проблем с зачатием, приходящие на память лица женщин казались освещенными недобрыми красными бликами. Маришка снова возвращалась к мысли, что она – причина всех несчастий, и доброта судьбы оказалась ловушкой. Теперь Маришка проклята, наказана, поэтому и нет действенного лечения ее бесплодию, ребенка не будет!

Когда эти мысли накрывали ее, она плакала, а устав от слез, прогоняла дурные думы из головы. Она была слишком прагматична, чтобы верить в такие вещи долго и всерьез.

И никакие тревоги не могли убить в Маришке надежду на материнство. Она продолжала упорно ходить по врачам, и каждый раз оказывалось, что беременности препятствуют все новые заболевания. Каждое из них, по сути, было скорее недомоганием, а иногда и просто медицинским разводом, приносящим лекарям некоторые материальные гешефты. Согласно логике дельцов от медицины, женщине нужно лечение, хотя бы для самоуспокоения, а это всегда стоит денег. Что плохого, если тоненький финансовый ручеек потечет в сторону докторов?

И вдруг одна молодая врач, проводившая сотое ультразвуковое исследование бесплодной Маринкиной матки, заметила на пульсирующем мониторе аппарата УЗИ некую анатомическую ошибку. Она долго изучала ее, с силой надавливая липким круглым щупом на живот пациентки, потом созвала консилиум, а через некоторое время Маринке объявили, что в строение ее репродуктивных органов закралась глупая ошибка. Исправляется она путем маленькой операции, малюсенькой такой операцийки, после которой беременность несомненно наступит. И очень странно, удивлялась внимательная узистка, что никто раньше не видел в Маришкином животе этой глупой природной ошибки. Уже давно бы мальца в школу отвели…

Другая женщина полетела бы домой на крыльях любви, принесла бы мужу в клювике известие о грядущем счастье, но Маринка, вернувшись домой, о своем визите к врачам промолчала. Более того, она скрыла от Мишки и факт самой операции. Ушла утром, будто бы на работу, а вернулась вечером, благо ее операция заняла немного времени, а к вечеру выветрились и последствия наркоза.

Зачем нужна была эта повышенная секретность, Маришка не смогла бы объяснить даже самой себе. Так ей подсказала интуиция, и не ошиблась снова. Уже после операции, полностью восстановившись и избавившись от всех дурных мыслей разом, Маришка поняла причины собственной скрытности. Она не знала, от кого из ее мужчин хочет ребенка.

* * *

Чай у Андрея всегда был отличным. Приемчик он использовал тот самый, из старинного анекдота своего отца. «Скажи, Абрам, почему у тебя получается такой отличный чай?» – «Ну, сначала я кипячу чайник воды, но только до того состояния, чтобы вода в нем стала белой от мельчайших пузырьков воздуха, потом трижды обливаю заварочный чайник водой, потом опрокидываю чайник донышком вверх и отсчитываю ровно восемь с половиной секунд и…» – «И?» – «И засыпаю как можно больше хорошего индийского чая!» Анекдот рассказывался в ту пору, когда индийского чая было не достать, из-за чего все премудрости заварки не имели ни малейшего смысла.

Сейчас же хороший чай было вполне реально купить, только не стоило на этом деле экономить. Андрей и не экономил.

– Отличный чай, – будто сам себе сказал Мишка, делая первый, самый горячий глоток. Он уже не сердился на Андрюшку за кетчуп.

– Знаешь, – доверительно произнес Андрей. – Честно тебе скажу, мне так надоело самому себе чай заваривать! Я бы уже женился, но черт их знает, этих баб, какие-то суки кругом.

Мишка молчал.

– Вика эта, девка, с которой я сейчас, тоже такая королева, что и не знаешь, с какого боку подойти. Сегодня хочет в ресторан, завтра говорит, что ей эти рестораны осточертели. То за границу она желает, то ноет, что я с ней как со шлюхой – выгуливаю, а не женюсь. А чего на ней жениться? У нее в голове одна карьера. Вчера заявила, что если я не хочу наши отношения укреплять, то она в Москву поедет. Ей в Останкино работу предлагают. Врет ведь, пытается мной манипулировать, вот что противно.

Попивая чаек, Мишка по-прежнему молчал.

– Я сейчас так родителям завидую! – продолжил Андрей, будто не замечая, что друг игнорирует разговор. – Люди прожили вместе много лет в верности, без подозрений и скандалов. Разве сейчас такое возможно? Ох, не те бабы нынче пошли!

Он чего-то хотел от Мишки, и Мишка знал чего, но предпочитал делать вид, будто не понимает.

Пауза почти в минуту позволила услышать звуки просыпающегося леса и кое-что другое: в пение птиц и плеск воды вдруг вклинилось весьма грубое слово, произнесенное мощным басом.

Мишка кинул взгляд на фигуру Боба, который мучился со спиннингом, пытаясь закинуть леску против ветра. Друзья за столом одновременно усмехнулись.

Андрей взял пачку сигарет, повертел в руках.

– Десять месяцев не курил, – пояснил он. – А хочется так, будто и не бросал. – Он достал сигарету, чиркнул зажигалкой, выпустил дым в сторону пруда.

– Эй! – донеслось оттуда. – Эй, я рыбу поймал!

Махнув Бобу рукой с сигаретой, Андрей встал из-за стола и направился к нему.

– Блин! – ругался Борька у пруда. – Снимите вы эту дебильную селедку с крючка! Оно тут все запуталось!

– Мы и сами тут запутались, – сказал Андрей.

Бросив на него непонимающий взгляд, Мишка отправился распутывать леску.

Андрей достал – сначала телефон, и сделал один звонок одному нехорошему человеку, а потом – сдутую надувную лодку и насос. Пока надувалась лодка, он ел, выбирая со стола разную малокалорийную снедь: потерявшие свежесть овощи, вялую петрушку, влажный сыр мягких сортов, за ночь приобретший кисловатое послевкусие. Он старался питаться более или менее правильно, так как обнаружил, что каждый год неизбежно прибавляет по килограмму живого веса чуть ниже эпигастральной области, то есть в районе пуза.

Осталось всего лет пять, и тогда Андрей превратится в животастого немолодого мужичонку, малопривлекательного и притом злобного. Этого никак не хотелось.

Затолкав в рот пучок зелени, Андрей налил себе еще стакан чаю, отодвинул упаковку с кусковым сахаром подальше с глаз своих, и ткнул толстым пальцем в упругий бок лодки. Насос сделал свое дело, насос можно отключить.

Подошли парни, выбрали лодку, закинули в нее снасти, столкнули плавсредство на воду и как-то не больно изящно погрузились сами.

– Блин, здоровая калоша! – восхитился Мишка. – Пруд для нее тесноват.

– Ага, – поддакнул ему Боб.

Мишка раздал модные разноцветные Андреевы удочки, нацепил на крючки мотыля, закинул свою, помог остальным. Несмотря на то что время было утреннее, около девяти утра, солнце припекало, а над водой, казалось, парил сонный туман. Трое в лодке пригрелись, разомлели и заклевали носами над невозмутимыми поплавками.

Прошлогодние мальки карасей, запущенные Андреем в пруд, видно, так и не выросли во взрослых особей. А может, виноват был Мишка, проворонивший необходимость прикормить рыб перед ловом?

Прошло еще не менее получаса, пока на лодке заговорили.

– Чем ты теперь займешься, Боб? – спросил Мишка.

– Уеду, – равнодушно ответил тот.

– Куда?

– Ребят, я не знаю… Хочу все бросить еще с тех пор, как Маша погибла, да не хватает решимости.

– От себя не уйдешь, – сообщил Андрей с таким видом, будто делился собственным жизненным опытом.

– Так это твой напарник тебя подсидел? – Мишка смотрел на воду.

– Игорешка, – подтвердил Боб. – Прикинь, я пригласил его два года назад, решил, что мне нужен типа управляющий, а он меня же из фирмы и выжил…

– Но это же рейдерство, – покачал головой Мишка.

Борька вздохнул и достал сигареты.

– У меня были серьезные долги, а он их выкупил. И я решил – хрен с ним, лучше я уеду…

– Большие долги? – уточнил Андрей.

– Да, приличные, – Боб усмехнулся, – и где этот козел бабки взял?..

Все трое помолчали, впитывая солнце. Мишка взял сигарету из Бобовой пачки, неуверенно произнес:

– Мне кажется, я видел недавно этого Игорешку… В «Центральном». Причем с ним за столом, – тут Андрей дернулся и уставился на Мишку, – сидела моя жена и… – Мишка бросил взгляд на Андрея, – и он!

Боб развернулся к Андрею:

– Очень интересно!

– Чего тебе интересно? – пробормотал Андрей. – Мы случайно встретились.

– С моей женой или с партнером Боба? – поинтересовался Мишка.

Андрей плюнул:

– Да что вы, честное слово!.. Я пригласил Маришку… Этот Игорь сам приблудился, он к Маришке стал подкатывать, но я ему пообещал рыло начистить, он и отвял.

– Не так все выглядело, – пробормотал Мишка. – Не так…

И тут Боба, напряженно всматривающегося в лицо Андрея, прорвало.

– Это ты его спонсировал, гадина! – рявкнул он, откидывая удочку и притягивая Андрея за воротник к своему лицу.

Мишка схватился за весла и стал разворачивать лодку носом в сторону берега, но было уже поздно: Андрей завопил:

– Давно тебя проучить надо!..

После чего получил оплеуху от Боба.

Лодка качнулась, Андреев некрупный кулак влепился в Бобову выдающуюся переносицу, а Бобова левая рука машинально отпихнула Андрея, предотвращая следующий удар. Боб спиной завалился на борт лодки, а Андрей, перелетев через Мишку, скатился с борта лодки в воду. Боб выпрямился, утер нос, откуда не показалось ни капли крови, увидел Андрея за бортом.