Текст книги "Моя жена, ее любовники и жертвы"

Боб резко шагнул в сторону Андрея. Андрей, не желая рисковать, молниеносно отскочил в сторону, едва успев предупредительно вскрикнуть:

– Э-э!..

Боб невольно рассмеялся, Андрей осторожно поддержал его. И даже Мишка, обернувшись в сторону друзей, не смог сдержать улыбки.

– Дураки мы, – заключил Боб. – Я больше не буду в этом участвовать. Пусть время рассудит. Все равно что-нибудь случится…

Он посмотрел на друзей. Андрей кивнул, Мишка махнул рукой в знак согласия. «Что-нибудь» уже случилось, но они не ожидали, что известие об этом придет совсем скоро.

Спустя десять минут в Танькину дверь звонили и тарабанили. Прошипев пару самых грязных из известных ей ругательств, Танька открыла глаза, а затем снова их закрыла. С чего бы ей вскакивать из теплой постельки и бежать к двери? Суббота – специальный день для компенсации недельного недосыпа, она не встанет!

Танька закрыла глаза и для убедительности свернулась калачиком, однако тот, кто зловредничал с ее дверью, был неутомим. Поворочавшись в постели еще немного и не в силах сохранять невозмутимость в условиях адского шума, Танька решила сдаться. Открыла глаза, вздохнула, села в постели, а потом с большим усилием, ежась и шипя, скинула одеяло.

«Зачем Маринка включила кондиционер на тепло? – подумала она безотносительно ситуации. – Простыла, наверное, замерзла…»

Накинув халат, она вышла в коридор и отперла дверь. Можно было и раньше догадаться, что в гости к Таньке ломилась соседка, жившая в расположенной прямо над Ложкиными квартире. Сквозь шум, производимый ею, доносился и ее собственный голос – противный, каркающий, но разобрать слова было невозможно.

От этой соседки плакали все, как от лука. Женя Черняховская, так звали соседку, была чернявая мадамка лет за сорок – большеротая, горластая, широкополая и простая, как инструкция к топору. Она торговала косметикой и псевдомедицинскими аппаратами. Танька ее терпеть не могла, потому что Женя без конца таскалась по соседям, впаривая им кремы и приборы с такой коммерческой яростью, что противостоять ей было практически невозможно. По сути, покупая у нее всякую ненужную чушь, люди просто платили за возможность отделаться от настырной Женьки хоть на какое-то время.

Напокупав, к Женькиному удовольствию, всякой дряни, Танька изобрела способ избегать спекулянтского напора – она просто не открывала Жене двери, а если по невнимательности все же открывала, быстро говорила коммивояжерше:

– Мне ничего не надо!

И с космической скоростью захлопывала дверь.

– Мне ничего не надо, – буркнула Танька и в этот раз, закрывая дверь.

– …Воняет… – услышала она карканье, после чего невольно насторожилась. Дверь пришлось приоткрыть снова. – У Ложкиных кондиционер сгорел, – безжалостно громко сообщила Женя. – Я в их квартиру звонила, стучала, но они не открывают! Открой их дверь, надо отключить кондиционер! Еще пожар будет! Я звонила Марине, она не отвечает. Позвони Мише!

Жуткая баба не умела разговаривать по-человечески, а только приказывала. Танька чуть было не ляпнула, что кондиционер уже сам отключился, потому что сгорел, а Маринка теперь уже никому не ответит. Вовремя опомнившись, она соврала:

– У меня нет Мишиного номера.

– Тогда их квартиру отопри! – выдала распоряжение Женя.

«Чтоб ты опухла! – пожелала ей Танька. – А еще лучше – по башке тебя пепельницей…»

– Ладно, – сдалась она. – Подожди, я оденусь.

И, не слушая возражений, с тайным удовольствием захлопнула перед Женькой дверь.

Во второй раз за это утро натянув черные брюки, Танька застыла с водолазкой в руке, призадумавшись: а на самом деле, звонить Мишке или нет?

Наконец, решилась, взяла телефон, набрала Мишкин номер и рассказала ему о будущих событиях в прошедшем времени: знаешь, Миш, несчастье, загорелся и завонял кондиционер в твоей квартире, пришла Женька, и мы вдвоем обнаружили Марину мертвой…

Уже через сорок минут весь дом оживился: на лестничных клетках зашептались томимые любопытством жильцы подъезда. Подъехала скорая, подъехала полиция. Командование действиями прибывших взяла на себя Женя.

Танька дала показания – о том, как они с соседкой отперли дверь Ложкиных и обнаружили хозяйку квартиры мертвой. О хозяине она сказала, что тот собирался уехать на рыбалку, объяснила, где он собирался рыбачить. О своем звонке промолчала – какая разница?..

Солнце закатывалось за тополя, окружавшие пруд с западной стороны, утягивая за собой свой жар. Мишка взялся реанимировать едва тлеющий костерок – не поленился сходить за сухими ветками в лесополосу за домиком, сложил собранный хворост в аккуратный вигвам, стал на колени и раздул затухавшие угольки, щурясь от едкого дыма. Костер ожил, затрещал, от него повеяло теплом.

В воздухе запахло дымом и разлилось блаженство летнего вечера, вернее, предчувствие летнего вечера, ибо был еще только май. Но вот именно такими ожидались вечера в июне, июле и августе – солнце будет перемещаться на запад, начиная жарить дальние края, а тут, возле пруда в Казенном лесу, подует ветерок, освежит кожу.

Друзья разлили водку по рюмкам, выпили.

В кармане Мишки затрещал телефон. Вздрогнув, он достал аппаратик, приложил его к уху, выслушал звонившего. Это заняло несколько минут, после чего Мишка переспросил:

– Сгорел?..

Судорожно вздохнув, опустил руку с телефоном, словно потеряв остаток сил, закрыл глаза.

Борька перестал играть, Андрей сдвинул брови – ему стало очень не по себе.

– Ты чего? – заинтересовался Боб. – Чего побелел-то?

Мишка открыл сухие глаза, сглотнул, осипшим голосом, будто только что долго и громко орал, сказал:

– Кондиционер сгорел, соседка открыла…

– Ты из-за кондиционера так расстроился?

– …Вещи перевернуты, ограбление, наверное…

– Что у вас красть? – ляпнул некстати Андрей и так же некстати продолжил: – А кондиционер надо было дороже брать.

– Ненавижу это слово – «брать», – заявил Боб с такой ненавистью, что удивил даже Мишку. – Мещанство какое! Самодовольное, сытое словечко, еще совковое. Мой папаша так говорит: брать! – произнес он смачно своим глубоким басом.

– Маринка убита, – наконец закончил Мишка. – Ее нашли, когда квартиру открыли.

Андрей приложил руку к груди, Борька выронил гитару. Инструмент упал в траву, озвучив момент жалобным стоном.

– Этого не может быть… – предположил Боб. – Я же видел ее в пятницу живой! Мишка, это ошибка, позвони, спроси: точно это она? Поедем туда, давайте собирайтесь!

– Это, наверное, ночью случилось, – сказал Мишка. – Когда мы тут были. Боже, – вздохнул он, – а мы тут ее делим!

Боб отвернулся в сторону, он скрывал слезы, выступившие у него на глазах.

Андрей спросил Мишку:

– Так ты, когда уезжал из дома, Маришку не видел?

– Нет, я же говорил вам, что она на работе задержалась.

– Она не была на работе, – вдруг отозвался Боб. – Я в пятницу в офис за своими вещами заезжал, ее не было.

Андрей криво ухмыльнулся:

– То есть, Боря, сегодня ты ее вообще не видел?

– Не видел.

– Врешь.

– Ты совсем уже богом себя возомнил? – Боб начинал злиться, что вызывало опасение.

– Нет, – ответил Андрей, не испугавшись. – Просто видел тебя у них… – он кивнул на Мишку, – дома. Я после обеда приехал посмотреть, как мои мастера Мишкин кондиционер починили. Позвонил в дверь, Маринка мне не открыла, но я услышал мужской голос. Не Мишкин. Я тогда вышел из подъезда, обошел дом, чтобы посмотреть на кондиционер снаружи. А в окне, Миш, – он перевел взгляд на своего второго друга, – знаешь кого увидел? Борьку!

Помотав головой, Боб признался, словно через силу:

– Ну, был я у Маринки, так что? Мне нужен был один макет для печати…

– Чушь! – вдруг заявил Мишка. – Ты, Боб, был у Маринки, потому что она хотела тебя видеть!

– Ладно, да!

– И ты, Андрей, тоже был у нее в гостях! – Мишка задыхался от злости. – Вы приходили к ней, вы спали с моей женой, так?

Боб растерянно развел руками, будто хотел сказать: я виноват! Андрей отреагировал иначе.

– Так, может, это ты ее убил? – вспылил он. – Узнал, что она с нами встречалась, и – убил?!

Мишка передернулся:

– Я, если хотите знать, перед поездкой только на минуту в квартиру и заглянул – вещи взять. Снасти, куртку, что там еще, не помню?.. Они в прихожей у двери лежали. Схватил – и тут же из квартиры выскочил! – Последнюю фразу он добавил, понизив тон: – Даже удочки забыл, так спешил! А Маришка, может, уже убита была? Может, кто-то из вас это сделал? Например, ты, Боб? Получается, это ты ее последним видел!

– Как ты смеешь? – прошептал Боб, задыхаясь от злости. – Я любил ее с третьего класса, идиот!

– За Машеньку, – подсказал Андрей.

– Я не знал, что Маришка ее столкнула! Вы не понимаете, что она для меня значит. И что бы она ни сделала, кроме нее, у меня нет никого.

Словно не слыша перепалки друзей, Мишка продолжал:

– Я не верю в это ограбление! Андрюшка правду сказал: что у нас красть? Это кто-то из вас – убил мою жену и вещи раскидал, будто убийца искал что-то! Вы оба – лживые сволочи, встречались с ней, трахались…

И тут Боб бросился на Мишку.

Больше он не мог сдерживаться: ярость, из-за которой его и прозвали Бешеным, вскинула его в воздух, направляя его дикую силу в один удар кулака. Удар пришелся Мишке под дых, сбил его с лавочки, распластал по траве.

Мишка потерял сознание.

Андрей, невольно поднявшийся с места и оказавшийся от взбесившегося Боба на расстоянии длины его руки, напоролся на второй дикий удар и свалился на землю кулем. На некоторое время над прудом и полянкой на берегу зависла странная пустая тишина. Смолкли не только птицы, но и лягушки.

Боб стоял между друзьями – взмыленный, взлохмаченный, с перекошенным лицом, дико вращая глазами. Его гнев еще не нашел выхода, он лишь ждал нового повода для взрыва.

Мишка очнулся, а следом за ним и Андрей. Оба попытались встать на ноги, но это им не удалось: Боб с ревом наскочил на друзей, на обоих разом. Андрей получил два удара по ребрам и снова свалился. Мишке достался лишь один удар – в живот, но на этот раз сказались злость и алкоголь, поэтому он ничего не ощутил, а только ахнул и рухнул на стол. Посуда и объедки разлетелись в разные стороны, сам стол скрипнул, но все-таки выдержал. Под Мишкин бок подвернулось что-то твердое – рукоятка ножа. Мишка автоматически схватил ее и выпрямился.

Боб сам напоролся на лезвие, испустил хриплый вздох, его глаза закатились, он стал оседать. Мишка, который не мог разжать пальцы, словно вросшие в деревянную рукоятку, свалился на землю рядом с ним. Тело Боба пронзила судорога, и в горле заклокотало. Он вытянулся и затих.

Мишку покинуло сознание.

– Что это? – услышал он сквозь туман. – Что это с Бобом? Он живой?

Разлепив глаза, Мишка увидел Андрюху, ползающего вокруг огромного тела друга, похожего сейчас на поваленное бурей дерево, – видеть Боба лежащим на спине без движения и признаков жизни казалось в высшей степени невероятным.

Мишка привстал.

– Андрюха, он сам напоролся на нож…

Глаза Мишки были огромными, безумными, странными до невозможности. От его взгляда Андрею захотелось открыть рот и заорать долгое «а-а-а-а!». Но он удержался.

– Мишка, ты ополоумел! Ты спятил! У тебя съехала крыша! – Андрей смолк, и вдруг выражение его лица радикально изменилось: теперь он презрительно улыбался, опуская уголки губ вниз. – Тебя посадят. Тебя посадят, и Маришка выйдет замуж за меня.

Он едва слышно хихикнул, хлопая себя по карманам в поисках телефона. Хихикнул еще, а потом беззвучно захохотал, с видимой натугой преодолевая боль, шмыгая носом и пытаясь вытереть взмокшее от пота лицо о ткань футболки на плече.

В тон ему Мишка выпустил истерический смешок, потом еще один и еще. Наконец они оба стали хохотать, забыв о том, что смеются рядом с трупом друга.

Андрей стал приходить в себя.

– Я-то победил, – фыркая от смеха, сказал он. В его руках уже был телефон. – Маришка теперь – моя. А ты чего ржешь?..

– Я-то? – ответил Мишка, постанывая от смеха. – Я смеюсь, потому что трупы не женятся!

Смех Мишки напоминал лай гиены, а через секунду он уже навалился на Андрея, вцепился ему в волосы обеими руками и стал бить его головой о гравий, покрывавший дворик у веранды. Все сильнее и сильнее.

– Не смей приставать к моей жене! – приговаривал он, хрипя и задыхаясь. – Не смей… не смей… не смей…

Сколько это продолжалось, Мишкина память не зафиксировала. Он остановился, потому что устал. Устал настолько, что едва смог отвалиться на спину. Его взгляд погрузился в темнеющее небо.

Под головой Андрея растеклось черно-багровое пятно, окрашивая мелкий белый гравий.

Лягушки в пруду квакали с отчаянием потерпевших, в шуршащих листвой тополях запела безымянная для не продвинутого в орнитологии Мишки птица. От ее резкого голоса хотелось отмахнуться. Впрочем, отмахиваться и без птицы приходилось ежеминутно: окаянные комары не прекращали налеты ни на секунду. Одно их зудение вызывало желание чесаться.

В природный шум вплелись посторонние звуки, без сомнения технического происхождения. Утомленный двухчасовым трудом Мишка вытер пот со лба и оглянулся. Над дорогой, прудом, лесами и домиком на берегу густел вечер, однако было еще достаточно светло, чтобы Мишка смог разглядеть подъезжающие скромные серебристые «жигули» с синими номерами.

Его затрясло, задрожали руки. Он вспомнил, что его рубашка заляпана кровью, да и в целом он выглядит далеко не как человек, спокойно проводящий время на рыбалке, в компании друзей.

Суетливо подбежав к джипу Андрея, Миша вытащил из багажника штормовку и натянул на себя, скрыв рубашку. В принципе все выглядело логично – стоило уже утеплиться, вечерняя прохлада так и липла к влажному от пота телу.

Наконец, полицейская машина подъехала к домику и остановилась. Мишка рассмотрел человека в форме, сидящего за рулем, с ним приехал мужчина в штатском. Первый заглушил мотор и остался на месте, а второй вышел из машины. Он оказался приземистым широкоплечим типом с квадратным лицом, колким взглядом прищуренных глаз и толстыми губами, напомнившими Мишке материнские вареники, но только если бы те вареники были красными, а не белыми.

Мишка сделал ему навстречу несколько неуверенных шагов. Квадратный подошел к Мишке почти вплотную, не попытавшись поймать его взгляд и поздороваться. Его губы-вареники чуть заметно подрагивали при ходьбе. Приблизившись, он разлепил их и представился:

– Капитан Хвостов, здравствуйте. Ваши соседи объяснили, где вас искать, – предупредил он вопрос Мишки.

Голос у него был низкий, механический и пугал еще больше, чем толстые, наверняка сильные руки, бычья шея и недобрый взгляд.

– Здравствуйте, – ответил Мишка, сглотнув. Его сильно заботило, как он выглядит со стороны, и мерещилось, что его лицо Хвостов читает словно книгу.

– Ваши соседи обнаружили в вашей квартире вашу мертвую жену. Что можете сказать по этому поводу?

– Господи…

– Конкретнее.

– Как это случилось? – Мишке хотелось спросить – когда, но ему показалось, что такой вопрос прозвучал бы подозрительно.

– Пока нет данных экспертизы, – буркнул Хвостов.

Он замолчал, вынуждая Мишку начинать оправдываться, как и положено подозреваемому. Хвостов не собирался объяснять, что собеседник – подозреваемый, это было априори.

Но Мишка тоже молчал.

Хвостов огляделся и разжал свои толстые губы, обрадовав Мишку неожиданной победой в молчанку:

– Вы тут один?

– Нет, я с друзьями. Они ушли в поселок за продуктами. – Мишка бросил взгляд на стол, вокруг которого стояли пакеты из гродинского супермаркета «КУБ», явно хранящие запасы продовольствия. Выдавив улыбку, Мишка уточнил: – На самом деле не за продуктами… у нас водка кончилась.

– Позовите их.

– У меня разрядился телефон, – быстро нашелся Мишка. – Вы хотите, чтобы я с вами поехал?

– Да, но сначала надо поговорить с вашими друзьями. Будем ждать их.

Хвостов снова огляделся, прошел к лавке и сел за стол. Он отставил грязные пластиковые тарелки с края стола вглубь, смахнул крошки, оперся локтями на стол, дав своей тяжелой верхней части тела надежную опору. Потом снова воззрился на Мишку.

– Может, вы пить хотите? – некстати вспомнил о гостеприимстве Мишка.

– А вам ничего, что у вас жена умерла? – вдруг поинтересовался капитан. – Вы как-то странно реагируете.

На дрожащих ногах Мишка подошел к столу и тоже присел, выбрав местечко на краю лавки, напротив Хвостова.

– Это шок, – объяснил он.

– М-да? – сухо удивился капитан. – Шок, значит? Вы не первый, кому я сообщаю о смерти близкого человека, но обычно люди не так реагируют.

– Не так?.. Все – разные. – Мишка нащупал в заднем кармане брюк сплюснутую неряшливую пачку сигарет. В надежде обрести почву под ногами закурил. – Одни кричат и стонут, другие тупеют от горя. Я вот сейчас совсем ничего не соображаю.

Разговор остановился все более идиотским, зато позволял Мишке тянуть время.

– А когда вы сюда приехали?

– Я в пятницу сюда приехал, – радостно выдал свой самый важный аргумент Мишка. – С вечера пятницы и до сего времени нахожусь тут, с друзьями.

– Уезжали из дома или с работы?

– Конечно, из дома! Я дома все для рыбалки приготовил – снасти там, подкормку, всякое такое, а парни заехали за мной. Часов около пяти, может, чуть позже. Мы в этом месте впервые. – Мишка понимал, что зря болтает, но остановиться не мог. – Андрей, мой друг, купил тут участок с домом. Домик, конечно, фиговый, но он отстроится, дайте время!

– Ну, – одобрительно сказал Хвостов. В глазах капитана появилось какое-то новое выражение, что-то вроде снисходительности.

– Вот мы и отдыхали, – тарахтел Мишка, проклиная себя. – Шашлыки там, водка. А мы вообще не часто так выезжаем, работа, знаете ли!..

– Ну.

– Борис и Андрей – деловые люди, да и у меня времени не так чтобы много. Мы друзья с самого детства, со школы. Знаете, что такое детская дружба? О!..

Слова кончились.

– Ну, – вновь сказал Хвостов и тут же добавил почти дружеским тоном: – А зачем вы мне врете?

– В смысле?.. – осекся Мишка.

– Что водка у вас кончилась. Вон, – мощная ручища капитана указала под стол, – три бутылки стоят!

С этой-то минуты все изменилось. Сделать вид, будто они с парнями просто позабыли об алкогольных резервах, Мишка не мог. Теперь Хвостов нажимал, и Мишка, хоть еще и не сдался, чувствовал себя мухой, чья лапка влипла в паутину.

– Сколько человек с вами было?

– Двое.

– Куда они делись?

– Они ушли в поселок, за продуктами.

– У вас все есть, зачем вы врете?

Темп допроса ускорялся, вопросы сыпались, как картошка из дырявого мешка.

– Я не вру. Нам захотелось свежего хлеба, рыбы мы не поймали, а мясо для шашлыка кончилось.

– Как имена ваших друзей?

– Андрей Рубахин и Борис Сыровацкий.

– Возраст?

– По тридцать лет.

– Чем занимаются?

– Андрей – бизнесмен, Борис… тоже типа.

– Почему типа?

– Он еще поэт, художник, но у него фирма была, дизайнерская… Вон там, в траве, его гитара.

– Дизайн помещений?

– Нет, полиграфический.

– Где ваши друзья сейчас?

– Ушли… Да что вы будто инквизитор? Вы думаете, что я случайно себя выдам? Я не идиот.

Хвостов лишь пожал плечами. Мишка встал и занялся костром, во-первых, чтобы найти себе какое-нибудь дело, а во-вторых, становилось все темнее. При этом он тихонько приговаривал:

– НКВД какое-то, честное слово. У человека жена погибла, а его же…

Хвостов его не слушал, он интересовался другим вопросом:

– То есть ты не можешь сказать, где твои приятели?

Мишка вернулся за стол и сел напротив капитана. Отблески костра искажали черты их лиц.

– Не надо мне тыкать, – буркнул Мишка, разглядывая свои руки.

– О, ты привыкай! – недобро посоветовал капитан. Его губы слегка растянулись в некоей пародии на человеческую улыбку, но глаза оставались колючими. – У тебя впереди еще много встреч с людьми, которые на «вы» даже к Господу Богу не обращаются, понял?

– Как умерла моя жена? – нагловато спросил Мишка.

Его ногти на правой руке были словно подкрашены коричневой краской, надо было их вымыть, но не хотелось привлекать внимание Хвостова.

– Визуально обнаружена гематома в области виска.

– Чем ее ударили?

Сохраняя на лице свою крокодилью улыбочку, Хвостов поделился наблюдениями:

– Никогда не слышал такого вопроса: чем убили мою жену? Почему это тебя так парит? А чем ты убил своих друганов? Орудие убийства на месте преступления в твоей квартире мы не нашли. Значит, ты его сюда привез?

– Вы с ума сошли!.. – прошептал Мишка. – Что вы придумываете?

Хвостов приподнял свои бесформенные лысоватые брови, такие же толстые, как и все на его лице. Возненавидев его до спазма кишечника, Мишка поспешил добавить фактов:

– И меня не было на месте преступления, я раньше уехал, когда еще моя квартира не была местом преступления.

– В доме только ваши отпечатки и отпечатки вашей жены, – ввернул Хвостов, сбивая Мишку с мысли.

– Все равно… – Мишка сосредоточился, – все равно ее убили, когда я был уже тут! Да и как вы определили, что отпечатки в доме мои? Я ранее не судился, в базе нет моих отпечатков.

– Судмедэксперт сказал, – небрежно заметил капитан, не обращая внимания на Мишкин весьма значимый аргумент, – ваша супруга умерла часов пятнадцать назад, а то и больше. Время смерти теперь непросто определить, знаете почему?

Руки Миши задрожали. Не дождавшись ответа, Хвостов продолжил:

– Жарко в квартире было, очень жарко – кондиционер до нашего приезда качал плюс тридцать градусов. В результате чего – сгорел. Перетрудилась машинка!

Хвостов теперь шутил. Он и выглядел веселее, чем в момент знакомства. Мишка понял, что капитан доволен ходом допроса.

Хвостов рассматривал темный пруд. Мишка был готов поспорить: капитан видит перед собой могилу. Парень за рулем «десятки», которая привезла его сюда, говорил в рацию что-то такое, что Мишка очень хотел бы услышать, но не мог физически. А капитан неумолимо гнул свою линию, отсекая Мишке отходные пути.

– Ну, бытовые ссоры – это не редкость, – рассуждал он с кислым видом. – Если замужняя женщина убита, надо сначала разыскать ее мужа! Брак – дело сложное, долгое, не каждый его выдержит. Да и не назовут браком хорошее дело, верно?

– Я – исключение, – заявил Мишка. – У меня все было не так. Вы можете у кого угодно спросить, мы с женой были счастливы.

– Да? – изумился Хвостов. – Ладно, пусть. Значит, вы убили ее при самообороне… – прервал он сам себя. – Жена набросилась на вас со сковородкой, а вы ее нечаянно ударили скалкой. Или нет. Скорее всего, несчастный случай, так? Но вы решили скрыть убийство, включив кондиционер на тепло и надеясь, что тело вашей жены не остынет и у вас будет алиби.

– Нет! – неожиданно высоким голосом вскрикнул Мишка.

– Хорошо, – согласился капитан. – Пусть так. Но вот пропажа друзей удивляет. Они еще живы? Лично я сомневаюсь. Сдается мне, что вы продолжили тут то, что начали дома. То есть убивать.

– Нет! – И снова вышло визгливо, до неприличности визгливо.

Мишка покосился на надувную лодку, стоящую на берегу, в мокрой земле. Испугался, что выдает себя, быстро глянул на капитана, напоролся на его взгляд и потребовал:

– Отвезите меня к моей жене. Я должен ее увидеть. Я должен с ней попрощаться!

– Вы точно хотите этого? – Толстые губы Хвостова смыкались и размыкались, выпуская слова, но без всякой артикуляции. Точно как вареники.

– Да, я требую этого!

– Ладно, только для начала вызовем опергруппу. Дайте-ка мне осмотреться… – Капитан выбрался из-за стола, неторопливо прогулялся к машине и вернулся с фонариком в руках. Теперь его путь лежал мимо стола.

Мишка преградил ему дорогу:

– Андрей с Борисом вернутся через час, не меньше. Я не собираюсь терять время! Мне надо увидеть мою жену!

Обойдя его, Хвостов снова принялся рассуждать:

– Чаще всего убивают знакомые. Ну, там соседи, сослуживцы или друзья. Поэтому, как только находится труп и мы возбуждаем уголовное дело, так сразу начинаем искать семью, друзей, прочих. И почти всегда убийцей оказывается кто-то из них. Бывают, конечно, и всякие другие обстоятельства… – Хвостов двинулся в сторону домика, Мишка пошел следом за ним. – Так что у вас-то произошло?

Он обернулся к Мишке, уставившись на него с самым плотоядным видом. Мишка вспомнил, что не так давно видел по телевизору одну программу – про игуан, и была среди них одна, удивительно похожая на капитана Хвостова. По правде сказать, игуана та была травоядной, но глядела она с таким видом, будто имела целью до обморока напугать водоросли перед употреблением.

Преодолевая отвращение и страх, Миша ответил:

– Ничего.

Он похвалил себя за то, что камешки гравия, облитые кровью Андрея, выбросил в пруд.

Капитан приблизился к домику, размазывая сливочно-желтый круг света своего фонарика по веранде и облупившимся стенам домика, поднялся по скрипучим деревянным ступенькам, сунул нос за дверь.

Покинув подгнивающие доски пола веранды, Хвостов значительно произнес:

– Убить сначала жену, а потом – двоих друзей! Вам с таким размахом деятельности старость придется коротать в одиночке! И навещать будет некому. У вас же нет детей?

Мишка выкрикнул:

– Что вы меня пугаете! Что вы выдумываете! Вам не удастся сделать меня козлом отпущения! Вы не хотите ловить настоящих преступников, а пытаетесь сажать в тюрьмы простых людей! Ко мне в квартиру вломились воры, убили мою жену, а вы меня же и обвиняете!

Исчезая за углом дома, Хвостов фыркнул:

– Ограбление? С чего вы взяли?

Мишка остолбенел: действительно, с чего? Он сам сказал капитану, что до его появления о смерти своей жены ничего не знал. Глупо было бы сейчас заявить, что два часа назад ему звонила соседка, но он вдруг об этом позабыл.

– Э-э… Так а что другое могло случиться? – промямлил он в темноту. – Я просто догадался.

– Догадались? – долетел до него голос невидимого капитана. – Или сами и попытались изобразить ограбление? Такую вещь легко подстроить, это очень лежалая хитрость, протухшая прямо-таки.

– Вы не смеете!.. – И снова Мишкин голос сорвался на фистулу.

– Ладно вам уже! – Теперь Хвостова было слышно с противоположной стороны дома. – Давайте уже разберемся с мотивом. Скажите честно: жена изменяла с дружками?

Мишка застонал, изнемогая от допроса. Он так устал за этот день, но шансов отдохнуть не предвиделось.

Тут из-за дома показался луч фонарика, а затем на площадку перед верандой вывернулся и сам Хвостов. Он остановился прямо перед Мишкой, поглядел ему в глаза.

Это было ужасно – будто в нервы воткнули штопор.

– Да, точно, – подтвердил свою догадку капитан. – Сразу двое были у нее в любовниках? Или один был любовником и ты бросился на него с ножом, например, а второй хотел вас разнять и ты пырнул его нечаянно? А еще я думаю, могло и так случиться: ты убил любовника своей жены, твой второй приятель это увидел, и ты убил его тоже. Какой вариант твой?

Тут Хвостов взял курс на пруд, и, судя по траектории движения света фонарика, капитан направлялся к лодке.

Неожиданно остановившись, он обернулся. На его губах появилась новая хитроватая улыбочка охотника в засаде. Казалось, он ждал вопроса. Мишка невольно поддался на эту молчаливую провокацию, спросив:

– С чего вы вообще взяли, что это я убил жену?

– Следов взлома на двери нет.

– Маришка могла открыть дверь.

– Чужому?

– Она очень рассеянная, – использовал Мишка домашнюю заготовку. – Она часто открывала двери кому попало.

– Настолько рассеянная, что предложила грабителю ваши домашние тапочки?

Мишка не понял, что Хвостов определил по выражению его лица.

– У дивана лежал раздавленный окурок, – взялся пояснять тот, – а на подошве мужских домашних тапочек – след сигареты, будто этой тапкой и затоптали окурок. Понимаете? Кстати, раз вы курите, у вас должна быть в доме пепельница!

– Вы ее не нашли?

– Нет.

На этот раз нервы Мишки не выдержали.

– Как вы могли ее не найти! Чугунная пепельница, в форме ладьи! Окурок они нашли, а пепельницу, которая прямо посередине квартиры, возле трупа, лежит – не нашли!

Мишка замолчал.

На этот раз не понял Хвостов.

– Лежит посередине комнаты? – уточнил он. – Рядом с трупом?

Мишка заморгал глазами, судорожно отыскивая в голове спасительные идеи.

– Это орудие убийства? – не успокаивался Хвостов. – Но его нет…

Устав глядеть на Мишкино бессмысленное лицо, он отвернулся и направился в сторону лодки. Подошел к ней, повергая Мишку в состояние помешательства, заглянул внутрь, присвистнул.

Обернулся.

Хвостов не успел даже поднять руки, обороняясь, как был опрокинут, прижат к земле и получил по своей жирной морде несколько шокирующих сознание оплеух. Фонарик откатился, но не погас. Капитан даже не понял сразу, что набросился на него именно этот хлипкий парень, трясущийся от предчувствия разоблачения. Потеряв сознание, он не увидел и того, что последовало: Димка, водитель полицейских «жигулей», с пистолетом в руке вмиг выскочил из машины, отпинал подозреваемого от китообразного тела Хвостова и, держа в одной руке ПМ, другой нацепил на него наручники.

Зато, возвращаясь в этот мир, Хвостов первым делом припомнил обнаруженное им в надувной лодке: два сплетенных мертвых мужских тела, перевязанных бечевочками, с подготовленными для их утопления камнями. Подозреваемый хорошо потрудился, обеспечив себе смену юридического статуса. Теперь он стал обвиняемым, никак иначе.

– Вы как, дядя Олег? – спросил Хвостова Димка. Он был хорошим парнем, сыном давнего друга капитана и находился под его опекой, а сегодня вот… спас своему опекуну жизнь.

– Спасибо, Дим. Вызывай опергруппу, экспертов, всех. Тут два трупа в лодке.